лгое молчание. Эверард почувствовал, что перестает бояться за себя. Он попал в скверное положение, мог скоро умереть, но что бы с ним ни случилось, это было до смешного несущественно в сравнении с тем, что произошло со всем миром. Боже великий! Со всей Вселенной! Он не мог осознать этого до конца. Он ясно представлял себе землю, которую знал: просторные равнины, высокие горы, горделивые города. Он вспомнил своего отца в гробу и то, как в детстве отец подбрасывал его высоко в воздух и смеялся, глядя на него снизу вверх. И мать... Родители прожили вместе хорошую жизнь. Он вспомнил девушку, с которой вместе учился в колледже: самую прелестную девушку из всех, каких парень может быть удостоен чести провожать домой под дождем; и Берни Ааронсона, пиво, табачный дым и ночные разговоры; Фила Брэкни, который выволок его из грязи во Франции, когда пулеметы перепахивали изрытое снарядами поле; Чарли и Мэри Уиткомб в викторианской Англии, крепкий чай и раскаленные угли в камине; Кейта и Синтию Денисон в отделанном хромированной сталью гнездышке в нью-йоркском небоскребе; Джека Сандовала в желто-коричневых горах Аризоны; собаку, которую он однажды завел; суровые песни Данте и громоподобные звучания шекспировских строк, величие собора в Йорке и мост у Золотых Ворот; боже, целую человеческую жизнь и жизнь миллиардов людей, которые трудились, терпели лишения, плакали, смеялись и уходили в землю, чтобы на их место пришли сыновья... Ничего этого никогда не было. Он тряхнул головой, ошеломленный несчастьем, так и не осознавая до конца, что же произошло. Солдаты вернулись с картой и расстелили ее на столе. Ап Сиорн сделал повелительный жест рукой, и Эверард с Ван Сараваком склонились над ней. Да, это была Земля в меркаторовой проекции, но память подсказывала им, что карта довольно приблизительна. - Ты можешь прочесть эти названия, Ван? - Могу только попытаться - здесь много букв древнееврейского алфавита, - сказал венерианин. Он начал читать названия вслух. Ап Сиорн сварливо поправлял его. Северная Америка до Колумбии называлась Инис ир Афаллон, по всей видимости - одна страна, разделенная на штаты. Южная Америка была большим государством, Хай Бразил; там же было несколько меньших стран, чьи названия напоминали индейские. Австралазия, Индонезия, Борнео, Бирма, восточная Индия и добрая половина тихоокеанских островов принадлежали Хиндураджу. Афганистан и остальная Индия назывались Пенджабом. Литторн простирался далеко на территорию Европы. Британские острова назывались Бриттис; Франция и Нидерланды - Галлис; Иберийский полуостров - Солтан. Центральная Европа и Балканы были разделены на множество мелких государств, названия некоторых из них имели, по-видимому, гуннское происхождение. Над Швейцарией и Австрией было написано - Хельвети; Италия называлась Симберлендом; посередине Скандинавии проходила граница: Свеа на севере и Готланд на юге. Северная Африка, очевидно, была конфедерацией от Сенегала до Суэца, подходила почти к самому экватору и называлась Картагалан; южная часть континента была разделена на более мелкие страны, имевшие в большинстве своем чисто африканские названия. Ближний Восток состоял из Парфии и Аравии. Ван Саравак оторвался от карты. В его глазах стояли слезы. Ап Сиорн выкрикнул вопрос и помахал пальцем около карты. Он хотел знать, откуда они. Эверард пожал плечами и указал на небо. Единственное, чего он не мог сказать, это правды. Они заранее договорились с Ван Сараваком утверждать, что прибыли с другой планеты, благо в этом мире еще не знали космических кораблей. Ап Сиорн что-то сказал шефу полиции, который кивнул и ответил ему. Пленников снова отвели в камеру. 3 - И что дальше? Ван Саравак опустился на топчан и уставился в пол. - Надо подлаживаться, - хмуро сказал Эверард. - Любым путем нужно добраться до скуттера и бежать отсюда. На свободе разберемся, что к чему. - Но что случилось? - Говорю тебе, не знаю! На первый взгляд можно сделать такое предположение: что-то произошло с греко-римлянами и власть перешла к кельтам. Но я понятия не имею, что именно случилось. Эверард мерял камеру шагами. ему было горько, но решение уже созревало. - Вспомни основополагающую теорию, - сказал он. - События являются результатом комплекса явлений. Не существует одной-единственной причины, могущей повлиять на будущее. Вот почему так трудно изменить историю. Если я вернусь, скажем, в средние века и застрелю одного из голландских предков Франклина Рузвельта, он все равно родится в девятнадцатом веке, потому что он и его гены происходят от целого мира его предков. Вступает в действие компенсация. Но время от времени, конечно, возникают ключевые ситуации. Какое-нибудь событие может явиться узлом многих событийных линий, и тогда его исход станет решающим для будущего в целом. Ктото неизвестно почему и каким образом вмешался в такое ключевое событие в далеком прошлом. Нет больше моего города, - прошептал Ван Саравак. - Ни каналов в голубых сумерках, ни веселых пирушек с девушками, ни... ты знаешь, что на Венере у меня осталась сестра? - Заткнись! - почти выкрикнул Эверард. - Я знаю. К черту все это. Сейчас надо думать, что можно сделать. - Послушай, - продолжал он через минуту, - ни Патруля, ни данеллиан больше нет. (Не спрашивай меня, почему я сказал "нет", а не "никогда не было", почему мы впервые возвращаемся из прошлого и находим изменившееся будущее. Я не понимаю парадоксов изменчивого времени. С нами просто это случилось в первый раз, вот и все. ) Как бы то ни было, отделения Патруля, существовавшие в ареалах до ключевого момента, наверняка уцелели. Должно остаться несколько сот агентов, на которых мы можем рассчитывать. - Если нам удастся к ним вернуться. - Только тогда мы сможем обнаружить, в чем заключается этот ключевой момент, и попытаться прекратить вмешательство в историю. Мы должны сделать это! - Прекрасная мысль. Но... Снаружи раздались шаги. В замке повернулся ключ. Пленники отпрянули. Затем внезапно Ван Саравак принялся раскланиваться, расшаркиваться и расточать улыбки. Даже Эверард чуть не раскрыл рот от изумления. Девушка, вошедшая в камеру в сопровождении трех солдат, была потрясающе красива. Высокого роста, с массой золотисто-рыжих волос, спускающихся ниже плеч до тонкой талии, она словно собрала в себе красоту всех поколений ирландок, живших на земле. На прекрасном лице сияли огромные светло-зеленые глаза. Длинное белое платье облегало фигуру, будто созданную для того, чтобы стоять не здесь, а на стенах Трои... Эверард еще раньше обратил внимание, что в эту эпоху пользовались косметикой, но девушка прекрасно обходилась без нее. Он даже не заметил золота и драгоценных камней ее украшений и стражников за ее спиной. Она застенчиво улыбнулась и сказала: - Вы меня понимаете? У нас решили, что вы знаете греческий. Она говорила скорее на классическом, чем на современном языке. Эверард, однажды работавший в Александрии, понимал ее, несмотря на акцент, если внимательно смотрел ей в лицо, не смотреть на которое было трудно в любом случае. - О да, конечно! - ответил он. Слова наскакивали одно на другое, торопясь выстроиться во фразы. - На каком это языке ты бормочешь? - спросил Ван Саравак. - На древнегреческом, - сказал Эверард. - Ну конечно, как же иначе! - простонал венерианин, казалось, забывший о своем недавнем отчаянии. Глаза его сияли. Эверард представил себя и своего товарища. Девушка тоже сказала свое имя: Дейрдра Мак Морн. - О нет, - простонал Ван Саравак, - это уж слишком, Мэнс, научи меня греческому, быстро! - Замолчи, - сказал Эверард. - Сейчас не до шуток. - Ну хорошо, а разве я не могу тоже заняться ею всерьез? Эверард перестал обращать на него внимание и пригласил девушку присесть. Он сел рядом с ней на койке, а несчастный Ван Саравак кружился вокруг них, не находя себе места. Стража держала оружие наготове. - Разве на греческом еще говорят? - спросил Эверард. - Только в Парфии, и там он сильно исковеркан, - сказала Дейрдра. - Я изучаю классический период, помимо других занятий. Саоранн ап Сиорн - мой дядя, и он попросил меня попробовать говорить с вами по-гречески. В Афаллоне немногие знают аттический язык. - Я... - Эверард едва удержался от глупой улыбки, - весьма признателен вашему дяде. Она серьезно посмотрела на него. - Откуда вы? И как получилось, что из всех существующих языков вы говорите только на греческом? - Я говорю и по-латыни. - Латынь? Она нахмурилась, вспоминая. - О, язык римлян, да? Боюсь, что у нас почти никто не знает о нем. - Мы вполне обойдемся греческим, - твердо сказал Эверард. - Но вы не ответили мне, откуда вы, - повторила она настойчиво. Эверард пожал плечами. - Нас приняли не очень-то любезно, - намекнул он. - Очень жаль, - она, видимо, говорила искренне. - Но наш народ так легко приходит в волнение. В особенности сейчас, когда такое напряженное международное положение. И когда вы появились прямо из воздуха... Эверард кивнул. Международное положение? Это звучало достаточно знакомо и достаточно неприятно. - Что вы имеете в виду? - спросил он. - Неужели вы не знаете? Хай Бразил и Хиндурадж на грани войны, и мы не знаем, чем все это кончится... Трудно быть маленькой страной. - Маленькой страной? Но я видел карту. Афаллон показался мне достаточно большим. - Мы истощили свои силы еще двести лет назад, во время великой войны с Литторном. Сейчас ни один из штатов нашей конфедерации не может прийти к соглашению с другими по вопросам общей политики. Дейрдра взглянула ему прямо в глаза. - Как объяснить, что вы этого не знаете? Эверард проглотил комок в горле и сказал: - Мы из другого мира. - Что? - Да. С планеты (нет, по-гречески это значит - спутник)... С небесного тела, вращающегося вокруг Сириуса. Так мы называем некую звезду. - Но... что вы говорите? Целый мир, вращающийся вокруг звезды? Я вас не понимаю. - Разве вы не знаете? Звезды - это те же солнца. Дейрдра отшатнулась и сделала пальцем какой-то знак. - Великий Баал, защити нас, - прошептала она. - Или вы сумасшедший, или... Звезды прикреплены к кристаллической сфере... Нет, это невозможно! - Какие из движущихся звезд вы можете видеть? - медленно спросил Эверард. - Марс, Венеру и... - Я не знаю этих названий. Если вы имеете в виду Молоха, Ашторет и остальных, то это, конечно, такие же миры, как наш, и они также вращаются вокруг своего солнца. На одном живут души мертвых, другой - прибежище ведьм, третий... Все это и паровые автомобили! Эверард улыбнулся дрожащими губами. - Если вы мне не верите, то как вы считаете, кто я? Дейрдра оглядела его своими большими глазами. - Я думаю, вы оба - волшебники, - сказала она. На это нечего было ответить. Эверард задал еще несколько беспредметных вопросов, но узнал только, что город этот называется Катувеллаунан и что он является центром торговли и промышленности. Дейрдра определила его население в два миллиона человек, а всего Афаллона - в пятьдесят миллионов, но точнее сказать не могла. Перепись населения здесь не производилась. Судьба патрульных тоже оставалась весьма неопределенной. Скуттер и остальные их вещи забрали военные, но никто не осмелился даже дотронуться до них, и сейчас шла горячая дискуссия: что же делать с пленными дальше. У Эверарда создалось впечатление, что все управление этим государством, в том числе его военными силами, зависит от личных амбиций и проходит в постоянных спорах, представляя собой довольно плохо организованный процесс. Афаллон - это очень непрочная конфедерация бывших самостоятельных государств - колоний Бриттиса и индейских племен, перенявших европейскую культуру. Каждое из них постоянно опасалось ущемления своих прав. Старая империя Майя, уничтоженная во время войны с Техасом (Теханнах) и аннексированная, не забыла еще времен своей славы и посылала самых несговорчивых представителей в Совет конфедерации. Майя хотели вступить в союз с Хай Бразил, возможно потому, что те тоже были индейцами. Штаты западного побережья, боящиеся Хиндураджа, тяготели к юго-восточной азиатской империи, надеясь на ее поддержку. Штаты Среднего Запада (как всегда) придерживались изоляционизма. Восточные штаты каждый вели политику на свой лад, но склонялись к политическому курсу Бриттис. Когда Эверард понял, что здесь еще существует рабство, хотя и не по рассовому признаку, он в ярости чуть было не решил, что люди, изменившие историю, могли оказаться представитителями рабовладельцев американского Юга. К черту! Ему за глаза хватало одной заботы: как вызволить себя и Вана из этой проклятой западни. - Мы с Сириуса, - высокомерно повторил он. - Ваши представления о звездах ошибочны. Мы - мирные путешественники, но если с нами что-нибудь случится, придут другие наши собратья и отомстят за нас. Вид у Дейрдры был такой несчастный, что ему стало совестно. - Но они пощадят детей? - взмолилась она. - Дети ни в чем не виноваты. Эверард ясно представил себе, какая картина возникла перед ее мысленным взором: маленьких плачущих пленников гонят в рабство на планету ведьм. - Если нас отпустят и наши вещи возвратят, то вообще не будет никаких неприятностей, - сказал он. - Я поговорю с дядей, - обещала она, - но даже если мне удастся убедить его, ведь это только один голос во всем Совете. Мысль о том, что ваше оружие может значить для нас, если мы его заполучим, свела всех с ума. Она поднялась. Эверард взял обе ее руки в свои - они были мягкими и теплыми - и улыбнулся. - Выше носик, детка, - сказал он по-английски. Она задрожала, вырвалась от него и сделала пальцем все тот же защитный знак от волшебства. - Ну что? - спросил Ван Саравак, когда они остались вдвоем. - Теперь рассказывай. Выслушав Эверарда, он погладил подбородок и пробормотал: - Прелестное сочетание очаровательных линий и форм. Бывают и худшие миры, чем этот. - Или лучшие, - грубо оборвал его Эверад. - У них нет атомных бомб, но, ручаюсь, нет и пенициллина. А наше дело не строить из себя богов. - Да, да, конечно. И венерианин вздохнул. 4 День они провели беспокойно. Когда наступила ночь, в коридоре зажглись фонари и надзиратель в военной форме отпер двери их камеры. В полном молчании пленников повели к заднему выходу, где уже стояли два автомобиля: их усадили в один из них, и обе машины отъехали от тюрьмы. Катувеллаунан не имел уличного освещения, особого движения по ночам тоже не было. Наверное, поэтому лежащий в темноте город выглядел нереально. Эверард обратил внимание на устройство автомобиля, как он и предполагал, с паровым двигателем, который работал на порошкообразном угле; колеса были на резиновых шинах. Машина имела обтекаемую форму, остроконечный радиатор украшало изображение змеи. Простой в обращении автомобиль был добротно сработан, но не очень интересен по конструкции. По-видимому, в этом мире постепенно освоили на практике необходимые технические приемы, но не знали никаких научных основ технологии и инженерного дела. Они проехали по неуклюжему стальному мосту к Лонг-Айленду - в этом мире здесь тоже жили люди состоятельные. Несмотря на тусклый свет масляных фар, водитель не снижал скорости. Дважды они чуть было не врезались в другие машины: никаких дорожных знаков, конечно, не было, не было и водителей, которых волновала бы проблема безопасности движения. Характер государственного управления, уличное движение... Все это несколько напоминало Францию, если не считать, конечно, те редкие периоды, когда там приходил к власти какой-нибудь Генрих Наваррский или Шарль де Голь. И даже в собственном ХХ веке Эверарда Франция оставалась в большой мере кельтской. Он никогда не был поклонником многословных теорий о врожденных расовых качествах, и все же традиции, столь древние, что вошли в плоть народа, имели какое-то значение. Западный мир, где главную роль стали играть кельты, а народы германского происхождения сведены до положения небольших этнических групп... да, если вспомнить Ирландию его времени или племенные распри, фактически приведшие к поражению восстания галлов Верцингеторикса... но как насчет Литторна? Минутку, Минутку! В период раннего средневековья его мира Литва была могущественным государством; она долго сдерживала немцев и поляков и даже не принимала христианства до пятнадцатого века! Если бы не соперничество немцев, литовское владычество легко могло бы распространиться на Восток... Несмотря на политическую нестабильность кельтов, здешний мир состоял из больших государств, здесь было меньше отдельных стран, чем в мире Эверарда. Это говорило о более древней цивилизации. Если западная цивилизация его мира родилась из умирающей Римской империи, примерно в 6ОО году нашей эры, кельты в мире, где они сейчас находились, должны были вытеснить римлян в более раннюю эпоху. Эверард начал понимать, что произошло с Римом, но пока оставил свои умозаключения при себе. Машины подъехали к широким, украшенным орнаментом воротам в длинной каменной стене. Шоферы что-то сказали двум вооруженным стражам, одетым в ливреи и тонкие стальные ошейники рабов. Через минуту машины уже мчались мимо лужаек и деревьев. В дальнем конце аллеи, почти у самого берега стоял дом. Эверарду и Ван Сараваку жестами приказали выйти из машины и повели их к входу. Это было деревянное строение, не имевшее определенной архитектурной формы. В свете газовых ламп у подъезда можно было разобрать, что оно раскрашено яркими полосами разного цвета, а конек крыши и венцы бревен вырезаны в виде драконьих голов. Совсем близко слышался шум моря, и в свете луны на ущербе Эверард разглядел стоящее у берега судно, по-видимому грузовое, с высокой трубой и носовым украшением. Окна светились желтым светом. Раб-дворецкий провел их внутрь. На полу холла лежал пушистый ковер, стены были отделаны темными резными панелями. В конце холла находилась гостиная, уставленная мягкой мебелью. Стены украшали несколько картин весьма традиционного стиля, весело трещало пламя в огромном, сложенном из камня камине. Саоранн ап Сиорн сидел в одном кресле, Дейрдра - в другом. Когда они вошли, она отложила книгу и поднялась с улыбкой на губах. Генерал курил сигару и взглянул на них весьма сердито. Он прорычал несколько слов, и охрана исчезла. Дворецкий внес поднос с бутылками, и Дейрдра пригласила патрульных присесть. Эверард отпил из своего бокала - это оказалось великолепное бургундское вино - и прямо спросил: - Зачем мы здесь? Дейрдра дразняще улыбнулась. - Думаю, вам будет здесь приятнее, чем в тюрьме. - Конечно. Кроме того, здесь гораздо красивее. Но я все-таки хочу знать. Нас освободили? - Вас... Она заколебалась, подыскивая подходящий дипломатичный ответ, но присущая ей искренность, по-видимому, взяла верх. - Мы рады принимать вас здесь у себя, но вы не должны покидать это поместье. Мы надеемся, что сумеем убедить вас помочь нам. Вы будете щедро вознаграждены. - Помочь? Как? - Научив наших мастеров и друидов делать такое же волшебное оружие и такие же волшебные повозки, как ваши. Эверард вздохнул. Объяснять было бесполезно. В этом мире не было орудий, чтобы сделать орудия, необходимые для производства нужных им предметов, но как объяснить это людям, которые верят в колдовство? - Это дом вашего дяди? - спросил Эверард. - Нет, мой собственный, - ответила Дейрдра. - Я единственный ребенок. Мои родители были очень богаты и знатны. Они умерли в прошлом году. Ап Сиорн выговорил несколько слов, будто отрубил их. Дейрдра перевела. Лицо ее стало озабоченным. - История вашего прибытия известна уже всему Катувеллаунану, а значит и иностранным шпионам тоже. Мы надеемся, что сможем вас здесь от них спрятать. Эверард вспомнил, какие штуки в его собственном мире откалывали страны Оси и союзные державы в маленьких нейтральных странах вроде Португалии, и внутренне содрогнулся. Люди, доведенные до отчаяния приближающейся войной, очевидно, не будут столь гостеприимны, как афаллоняне. - В чем заключается конфликт, о котором вы мне говорили? - спросил он. - Речь, конечно, идет о контроле над Айсенийским океаном. В частности, над группой богатейших островов, которые мы называем Инис ир Лионнах. Плавным движением Дейрдра поднялась с кресла и показала на глобусе Гавайи. - Видите ли, - продолжала она тоном старательной ученицы, - как я уже говорила, Литторн и западные союзники (включая нас) истощили друг друга в войнах. Основные же могущественные державы сегодня - Хай Бразил и Хиндурадж. Они постоянно ссорятся, захватывают новые земли. В их ссору втягиваются и маленькие государства, потому что тут вопрос не только в престиже, но и в том, какая система лучше: монархия Хиндураджа или теократия солнцепоклонников Хай Бразил. - Могу я спросить, какова ваша религия? Дейрдра поморщилась. Вопрос явно показался ей ненужным. - Более образованные люди считают, что существует Великий Баал, который создал всех меньших богов, - наконец ответила она. - Но, естественно, мы придерживаемся и древних культов и чтим также могущественных богов других стран, например в Литторне - Перхунаса и Чернобога, в Симберленде Вотана, Аммона, Браму, Солнце... Лучше не испытывать их терпения. - Понятно. Ап Сиорн предложил им сигары и спички. Ван Саравак затянулся и сердито сказал: - Черт, почему эта история изменилась именно по такой линии, что я не знаю здесь ни одного языка? Потом лицо его просветлело. - Но мне легко даются языки, даже без гипноза. Я попрошу, чтобы Дейрдра взялась учить меня. - И тебя и меня, - сразу же сказал Эверард. - Но послушай, Ван... Он быстро пересказал ему содержание разговора. - Гм-м... Молодой человек потер подбородок. - Хорошего мало, а? Конечно, если только они дадут нам добраться до скуттера, мы легко ускользнем. Почему бы не сделать вид, что мы согласны помочь? - Не такие уж они дураки, - сказал Эверард. - Они могут верить в чудеса, но не в такое неограниченное бескорыстие. - Странно, что при подобной отсталости в области интеллектуальной им известны двигатели внутреннего сгорания. - Нет. Это как раз вполне понятно. Поэтому я и спросил их о религии. Она всегда была чисто языческой: даже иудаизм - и тот исчез, а буддизм не имеет большого влияния. Как доказал еще Уайтхэд, средневековые представления о едином всемогущем боге дали толчок науке, внушив понятие о существовании законов природы. А Льюис Мэмфорд добавил, что ранние монастыри были, вероятно, первыми изобретателями часового механизма. Это было очень нужное изобретение в связи с необходимостью собираться на молитву. В здешний мир часы пришли, кажется, значительно позже. Эверард горько улыбнулся, скрывая за улыбкой грусть. - Странно говорить об этом. Уайтхэда и Мэмфорда никогда не было. И все-таки... - Подожди минуточку, - Эверард повернулся к Дейрдре. - Когда был открыт Афаллон? - Белыми? В 4827 году. - Гм... Откуда вы ведете летоисчисление? Дейрдра уже перестала обращать внимание на их невежество. - С сотворения мира. По крайней мере, с той даты, которую называют в этой связи ученые. 5964 года назад. Что соответствует знаменитой дате епископа Усшера: 4ОО4 года до нашей эры. Возможно, это простое совпадение... но все-таки в этой цивилизации был определенный семитический элемент. Легенда о сотворении мира в Книге бытия тоже вавилонского происхождения. - А когда пар (пнеума) стал впервые использоваться в двигателях ваших машин? - Около тысячи лет назад. Великий друид Бороихм О'Фиона... - Неважно. Эверард курил сигару и что-то обдумывал. Потом он повернулся к Ван Сараваку. - Я начинаю понимать, что произошло, - сказал он. - Галлы всегда считались не более чем варварами. Но они многому научились у финикийских торговцев, греческих колонистов и этрусков в цизальпинской Галлии. Очень энергичный, предприимчивый народ. Римляне же были флегматичны и довольно далеки от интеллектуальных интересов. В нашей истории до средних веков, когда Римская империя была сметена варварами, уровень развития техники был чрезвычайно низок. В здешней истории римляне исчезли рано. Так же, как и евреи, уверен в этом. На мой взгляд произошло следующее: при отсутствии могущественного Рима с его теорией равновесия сил сирийцы подавили маккавеев, даже у нас чуть было не случилось то же самое. Иудаизм исчез, а следовательно так и не возникло христианство. Но как бы то ни было, когда Рим прекратил свое существование, галлы стали господствующей силой. Они начали изучать окружающий мир, построили более совершенные корабли и в девятом веке открыли Америку. Но они не настолько превосходили индейцев, чтобы те не могли догнать их в развитии и даже создать собственные империи, как сейчас Хай Бразил. В одиннадцатом веке кельты начали мастерить паровые машины. У них, наверное, был и порох, может быть, из Китая, и некоторые другие изобретения. Но все эти достижения - результат проб и ошибок, без всякой научной основы. Ван Саравак кивнул. - Думаю, ты прав. Но что случилось с Римом? - Не знаю. Пока еще не знаю. Но ключевой момент, который мы ищем, находится именно там. Он повернулся к Дейрдре. - Сейчас я, вероятно, удивлю вас, - сказал он вкрадчиво. - Мои соотечественники уже побывали в вашем мире 25ОО лет назад. Вот почему я говорю по-гречески, но мне неизвестно, что у вас произошло с тех пор. Как я понял, вы занимаетесь наукой и много знаете, и мне хотелось бы услышать именно от вас историю вашего мира. Она покраснела и опустила свои длинные темные ресницы, столь необычные у рыжеволосых. - Буду рада помочь вам всем, чем могу. А вы, - воскликнула она с мольбой, - вы поможете нам? - Не знаю, - с трудом проговорил Эверард. - Я бы хотел помочь, но не знаю, сможем ли мы... Потому что мой долг - уничтожить и вас и весь ваш мир. Навсешда. 5 Когда Эверарда проводили в его комнату, он обнаружил, что здешнее гостеприимство действительно не знает границ. Сам он был слишком устал и подавлен, чтобы воспользоваться им... но, подумал он, засыпая, по крайней мере рабыня, которая ждала Вана, не будет разочарована. Вставали здесь рано. Из своего окна Эверард видел стражников, шагающих взад и вперед по берегу, но это никак не повлияло на прелесть свежего утра. Вместе с Ван Сараваком он сошел вниз к завтраку, состоявшему из бекона, яиц, тостов и крепкого кофе - о чем еще можно было мечтать! Дейрдра сообщила, что ап Сиорн уехал обратно в город на совещание: она, казалось, забыла свои огорчения и весело болтала о пустяках. Эверард узнал, что она играет в любительском драматическом театре, который иногда ставит классические греческие пьесы в оригинале, и поэтому так бегло говорит по-гречески, любит ездить верхом, охотиться, ходить под парусом, плавать... - Как вы насчет этого? - спросила она. - Насчет чего? - Поплавать в море. Дейрдра вскочила с кресла, стоявшего на лужайке, где они беседовали под багряными кронами осенних деревьев. Она совершенно непринужденно принялась скидывать с себя одежду. Эверарду показалось, что он услышал стук отвалившейся челюсти Ван Саравака. - Пошли! - засмеялась она. - Кто нырнет последним, тот бриттиский дохляк! Она уже плескалась в седом прибое, когда к морю дрожа подошли Эверард с Ван Сараваком. Венерианин застонал. - Я с жаркой планеты. Мои предки были индонезийцами. Экватор. Тропические пташки. - В твоем роду были и голландцы, - ухмыльнулся Эверард. - У них достало ума перебраться в Индонезию. - Ну что ж, тогда оставайся на берегу. - Вот еще! Если может она, могу и я. Ван Саравак попробовал воду ногой и снова застонал. Эверард собрал все свое мужество, вспомнил все, чему его учили, и вбежал в море. Дейрдра брызнула на него водой. Он глубоко нырнул, схватился за стройную ногу и потянул ее вниз. Они дурачились в воде несколько минут, затем выскочили на берег и побежали в дом под горячий душ. Ван Саравак горестно плелся сзади. - Танталовы муки, - жаловался он. - Самая красивая девушка в этом мире, а я не могу поговорить с нею, да она еще к тому же - наполовину белый медведь. Растертый полотенцем и одетый рабами в местную одежду, Эверард прошел в гостиную к пылающему очагу. - Что это за расцветка? - спросил он, указывая на свою шотландскую юбку в клетку. Дейрдра подняла рыжую головку. - Это цвета моего клана. Почетный гость у нас всегда считается принадлежащим к клану хозяина дома, даже если он кровный его враг. А мы не враги, Мэнслах. Эти слова опять повергли его в дурное настроение. Он вспомнил, какая перед ним цель. - Мне бы хотелось узнать побольше о вашей истории, - сказал он. - Я всегда интересовался этим предметом. Она кивнула, поправила золотую пряжку в волосах и сняла с тесно уставленной полки одну из книг. - На мой взгляд, это самая лучшая книга по истории мира. В ней я смогу найти все детали и подробности, которые вас заинтересуют. И заодно расскажешь мне, как лучше разрушить ваш мир. Эверард уселся рядом с ней на диван. Дворецкий вкатил столик с едой. Эверард ел машинально, не чувствуя вкуса. - Скажите, - спросил он наконец, желая проверить свое предположение. - Рим и Карфаген воевали друг с другом? - Да. Два раза. Сначала они были союзниками против Эпира. Римляне выиграли первую войну и попытались ограничить действия Карфагена. Девушка склонилась над книгой, и, глядя на ее тонкий профиль, Эверард подумал, что она напоминает прилежную школьницу. - Вторая война разразилась через двадцать три года и продолжалась... гм... одиннадцать лет, хотя последние три года войны по существу не было, просто добивали противника - Ганнибал уже взял и сжег Рим. Ага! Почему-то этот успех Ганнибала не вызвал у Эверарда прилива радости. Вторая Пуническая война (здесь ее называли римской) или, вернее, какой-то ключевой эпизод этой войны и был тем поворотным пунктом, в результате которого изменилась история. Но частью из любопытства, частью из суеверия Эверард не стал сразу выяснять, какой именно это был эпизод. Сначала в его мозгу должно было уложиться все, что произошло (нет... то, чего не произошло. Реальность - вот она, теплая, живая рядом с ним; сам же он - бесплотный призрак). - Что же было дальше? - бесстрастно произнес он. - Карфагенская империя захватила Испанию, южную Галлию и кончик Итальянского сапога, - сказала она. - После того как римская конфедерация распалась, остальная часть Италии оказалась совершенно бессильной, там царил хаос. Но правительство Карфагена было слишком продажно и поэтому не могло управлять империей. Сам Ганнибал был убит людьми, считавшими, что его честность стоит им поперек дороги. Тем временем Сирия и Парфиа воевали за восточное побережье Средиземного моря. Парфиа победила и попала под еще болеесильное греческое влияние, чем когда-либо прежде. Примерно через сто лет после римских войн Италию захватили германские племена. (По всей видимости, кимвры с тевтонами и амбронами, которые были их союзниками. В мире Эверарда их остановил Марий. ) Их разрушительные походы через Галлию заставили переселиться кельтов. В основном по мере упадка Карфагенской империи они мигрировали в Испанию и Северную Африку. А от карфагенян галлы научились многому. Последовал долгий период войн, в течение которых Парфиа уступала свои территории, а государства кельтов росли. Гунны разбили германцев в Средней Европе, но в свою очередь были побеждены Парфией, на завоеванные пространства вошли галлы, и германцы остались только в Италии и Гипербореях (по всей видимости, на Скандинавском полуострове). На верфях стали закладывать большие корабли, в результате росла торговля между Дальним Востоком и Аравией, а также непосредственно с Африкой, которую корабли огибали, направляясь на восток. (В истории Эверарда Юлий Цезарь был изумлен, когда увидел, что венеты строят самые лучшие корабли во всем Средиземноморье. ) Кельты открыли Северный Афаллон, думая, что это остров, - отсюда название "инис", - но они были изгнаны оттуда индейцами майя. Бриттиские колонии дальше на север уцелели и впоследствии завоевали независимость. Тем временем набирал силу Литторн. Был период, когда это государство завоевало большую часть Европы. Только западная ее часть возвратила себе независимость в результате мирного договора после столетней войны, о которой я уже говорила. Азиатские страны сбросили иго своих истощенных войной европейских завоевателей и быстро развивались, а западные государства, наоборот, приходили в упадок. Дейрдра подняла голову от книги, которую перелистывала, ведя свой рассказ. - Но все это - только самые основные факты нашей истории, Мэнслах. Продолжать? Эверард покачал головой. - Нет, спасибо. После минутной паузы он сказал: - Вы очень честно рассказываете о положении в своей стране. - Большинство из нас не хочет признавать этого, но я предпочитаю смотреть правде в глаза, - резко сказала Дейрдра. Она тут же добавила с живым интересом: - Но расскажите мне о вашем мире. В это чудо трудно поверить. Эверард вздохнул, плюнул на свою совесть и принялся врать. Нападение произошло после обеда. Ван Саравак наконец-то воспрял духом и прилежно занимался с Дейрдрой изучением афаллонского языка. Они ходили по саду, взявшись за руки, и называли различные предметы; затем, чтобы освоить и глаголы, производили всевозможные действия. Эверард плелся за ними, мимолетно думая о том, что, пожалуй, он - третий лишний, и главным образом пытаясь сообразить, как добраться до скуттера. На безоблачном бледном небе сверкало ясное солнце. Алым пламенем полыхал клен, по траве катились гонимые ветром желтые листья. Пожилой раб неторопливо убирал двор граблями. Молодой стражник-индеец стоял в ленивой позе с ружьем на плече. Два волкодава дремали у ограды. Картина была настолько мирной, что с трудом верилось, что за этими стенами люди готовились убивать друг друга. Но люди остаются людьми в истории любого мира. Возможно, в здешнем мире они не обладают безжалостной и утонченной жестокостью западных цивилизаций; можно даже сказать, что они кажутся до странности неиспорченными. Но это не от недостатка старания. И в этом мире наука может никогда не достигнуть развития, и люди могут бесконечно повторять один и тот же цикл: война, рождение империи, ее гибель и снова война. В будущем Эверарда человечество наконец отошло от всего этого. Для чего? Честно говоря, он не мог утверждать, что этот континуум хуже или лучше его собственного. Он был иным - вот и все. И разве этот народ не имеет такого же права на существование, как... как и его собственный, которого, как окажется, вовсе и не было на земле, если им не удастся сделать то, что они с Сараваком сделать должны? Он до боли сжал кулаки. Слишком многое поставлено на карту. Не дело одного человека брать на себя подобные решения. Если решать придется ему, не абстрактное чувство долга заставит его поступить так или иначе, а воспоминание о мелочах жизни и простых людях того мира, где он жил сам. Они обошли дом, и Дейрдра указала на море. - Аварланн, - сказала она. Ее свободно распущенные огненные волосы развевались по ветру. - Что же это значит? - рассмеялся Ван Саравак. - Океан, Атлантический, или просто вода? Пойдем посмотрим. - Он потянул ее к берегу. Эверард последовал за ними. По волнам, милях в двух от берега, шел какой-то пароходик - длинный и быстроходный. За ним, хлопая крыльями, летела туча белых чаек. Эверард подумал, что если бы охрана дома была поручена ему, он обязательно бы держал на море военный корабль. Разве именно он должен принимать решение? В доримское время были и другие агенты Патруля. Они могут вернуться в свои эпохи, увидеть, что случилось, и... Эверард замер на месте. Озноб пробежал по его спине, он весь похолодел. ... Они вернутся, увидят, что случилось, и постараются исправить ошибку. Если у кого-нибудь из них это получится, здешний мир исчезнет в мгновение ока из пространства-времени, и он вместе с ним. Дейрдра остановилась. Эверард, весь в поту, едва понял, на что она так пристально смотрит. Затем Дейрдра закричала и указала вперед рукой. Эверард посмотрел вслед за ней на море. Пароходик стоял уже совсем близко от берега, из его высокой трубы шел дым и летели искры, на носу сверкало украшение - позолоченная змея. Эверард разглядел на борту людей и чтото белое с крыльями. Оно поднялось с кормы и начало набирать высоту. Планер! Кельтская аэронавтика достигла уже такого уровня. - Красиво, - сказал Ван Саравак. - Воздушные шары у них, наверно, тоже есть. Планер отбросил веревку, соединявшую его с кораблем, и направился к берегу. Один из стражников закричал. Остальные выбежали из-за дома. Солнце блестело на их ружьях. Корабль шел прямо к берегу. Планер приземлился, пропахав полосу в песке. Офицер закричал и замахал патрульным, призывая их назад. Эверард краем глаза увидел белое озадаченное лицо Дейрдры. Затем на планере повернулась турель, вспыхнул огонь, и раздался грохот выстрела легкой пушки. Эверард автоматически отметил про себя, что турель поворачивается вручную, и упал на живот. Ван Саравак последовал его примеру и потащил за собой Дейрдру. Шрапнель проложила дорожки среди афаллонских солдат. Из планера выскочили люди с темными лицами в чалмах и саронгах. "Хиндурадж", - подумал Эверард. Они на ходу стреляли в уцелевших стражников, окруживших своего начальника. Тот громко отдал какой-то приказ и вместе со своими людьми кинулся вперед. Эверард чуть поднял голову и увидел, что афаллонцы атакуют команду планера. Ван Саравак вскочил на ноги, Эверард, ловко повернувшись, ухватил его за ногу и снова заставил лечь, прежде чем Ван Саравак успел ввязаться в бой. - Пусти меня! - крикнул венерианин. По всему пляжу, как в кровавом кошмаре, валялись убитые и раненые. Шум сражения, казалось, доносился до самого неба. - Лежи, ты, кретин! Неужели ты не понимаешь, что им нужны именно мы... И так этот безумный ирландец, их командир, сделал ужасную глупость... хуже некуда. Внимание Эверарда отвлек новый взрыв. Корабль подошел к самому берегу и выплевывал вооруженных солдат. Слишком поздно афаллонцы поняли, что они истратили все патроны и теперь их атакуют с тыла. - Скорей! Эверард вскочил и рывком поднял Дейрдру и Ван Саравака на ноги. - Нам надо уходить отсюда, может, к комунибудь поблизости... Десант с корабля увидел его и развернулся. Он скорее почувствовал, чем услышал, подбегая к лужайке, как в песок позади него с чавканьем вошла пуля. Из дому доносились истерические крики рабов. Два волкодава бросились на непрошенных гостей и были тут же застрелены. Сначала - ползком, потом зигзагами, через стену и на дорогу! У Эверарда это получилось бы, но Дейрдра споткнулась и упала. Ван Саравак остановился, чтобы помочь ей. Эверард тоже остановился, и это стоило им свободы. Их окружили. Предводитель темнокожих что-то крикнул Дейрдре. Она села на землю и дерзко ответила ему. Он коротко засмеялся и указал большим пальцем на пароход у себя за спиной. - Что им надо? - по-гречески спросил Эверард. - Вас. - Она с ужасом посмотрела на него. - вас обоих. Офицер опять что-то сказал. - И м