ногами, безволосый и голый, если не считать набедренной повязки винного цвета. Другие, мелькавшие в полутьме, походили на детей с желтоватой кожей, с огромными глазами и ушами. Но было там и множество обыкновенных людей - кто в длинных одеждах, блистающих зелеными и синими красками или темных, как ночь, кто в золотых штанах и камзолах и серебряных головных уборах. А некоторые были одеты в сплошные серебряные доспехи. Ветер переменился, и музыка стала громче - звучали трубы, рокотали барабаны и нежно пели инструменты, которых Мэгги никогда не слышала. Музыка, запахи и яркие фигуры горожан - все это манило ее, и Мэгги поняла, что должна войти в город, пусть это даже станет последним поступком в ее жизни. Они двинулись ко входу, и желтый человек-паук устремился им навстречу. - Добро пожаловать, путники! - сказал он со странным акцентом. - Еда для всех путешественников, прямо у дороги. Пожалуйте откушать, выбирайте себе на вкус! - А сколько у вас берут за завтрак? - спросил Галлен. Верзила удивленно раскрыл рот: - Должно быть, вы пришли издалека! Еда - это такая малость. У нас на Фэйле она ничего не стоит. Пожалуйте. Они вошли в полумрак и прохладу харчевни. Музыка стала еще громче. Мэгги водила глазами вокруг, ища музыкантов, но музыка лилась с потолка, словно сам дом создавал ее. В темных нишах светились огоньки вроде ламп, но без пламени. В углу зала люди брали с полок подносы и ставили на них посуду. Галлен встал в очередь, и путники вошли в узкий проход, отделенный живой изгородью от кухни. Все стоявшие перед ними подходили к окошку, заказывали еду и потом подавали в окошко поднос, забирая его уже наполненным. Галлен тоже сунул в окошко поднос и попросил рогалики, жареную картошку с колбасой, свежую малину и молоко. Он тут же получил поднос обратно со всем, что заказал. Мэгги заглянула в окошко. В ярко освещенном помещении трудились повара, сделанные из золота и фарфора. У каждого было по шесть рук, и сновали они так быстро, что в глазах рябило. Мэгги разобрало любопытство. Она еще долго стояла бы, глядя на чудесных поваров, если бы не очередь сзади. Пришлось побыстрее заказывать завтрак. Странно было просить подать себе то и другое, не видя подавальщиков, - но они, как видно, обладали прекрасным слухом. Мэгги получила свой поднос, и ее место занял Орик, набравший себе учетверенные порции. Он отошел, неся поднос в зубах. Гора оладий лежала на груде яиц, вниз свисала связка колбас, и все это было обильно полито медом. Они нашли свободный стол и принялись за еду. Мэгги не могла не смотреть на окружающих ее чужеземцев. Люди за соседним столом, одетые в шелковые платья, переливающиеся зеленым, красным и синим, все время болтали и смеялись. За двумя другими столами сидели молодые мужчины и женщины в золотых костюмах, с серебряными коронами на головах. Кожу их покрывал загар, и они не разговаривали за едой. Только понимающе переглядывались и порой смеялись, словно услышав шутку. Люди в ярких одеждах и люди в золоте, как видно, принадлежали к разным сословиям. Было и третье - маленькие мужчины и женщины цвета слоновой кости, державшиеся в тени. У этих совсем не было одежды, а женщины имели столь маленькие груди, что трудно было отличить их от мужчин. Присутствовали здесь и машины - четвертое сословие, как рассудила Мэгги. Издалека они казались воинами в доспехах, но теперь Мэгги разглядела, что это всего лишь механические куклы - такие же, как на кухне. Они плавно двигались по комнате, наполняя гостям кружки и убирая со столов. Ни Галлен, ни Орик не произнесли еще ни слова с тех пор, как вошли сюда. И Мэгги тоже не знала, о чем заговорить. О чужеземцах? О многочисленных здешних чудесах? Что-то подсказывало ей, что и то, и другое было бы неблагоразумно. Лучше не привлекать к себе внимания. Мэгги чувствовала себя полной невеждой. Здесь столько чудесного - и поющие стены, и машины, которые стряпают и умеют летать. По сравнению с людьми, которые живут среди всего этого, она просто дикарка. Мэгги, всегда отличавшаяся живым умом, впервые в жизни ощутила, насколько скудно ее образование. За едой Мэгги заметила, что окружающие временами косятся на них, и шепнула Галлену с Ориком: - На нас смотрят. - Может, это потому, что мы не так одеты, - шепнул в ответ Галлен. - А может, они медведей никогда не видали, - проворчал Орик. - Я тут ни единого еще не учуял. - Мэгги в Тиргласе привыкла к медведям, которые часто приходили в город попрошайничать, и даже не заметила, что здесь их нет. Галлен, оглядевшись, тихо спросил: - Орик, а запаха Эверинн тут нет? Хотя бы самого легкого? - Ты уж поверь мне - если бы я уловил хотя бы тень аромата нашей прелестницы, я пустился бы за ней, как гончая за зайцем. Ее здесь нет. Люди за соседним столом встали и ушли, обеспечив трем путникам недолгое уединение. - Ну, что теперь? - прошептал Галлен. - Отдаться на милость жителей этого города? Постараться найти какой-то заработок? Или разыскивать Эверинн? - Нам нельзя выдавать себя, - сказала Мэгги. - Завоевателей мы оставили позади, но кто знает - может, они уже напали на наш след. Говоря всем, что мы тут чужие, мы только привлечем к себе внимание. И горожане, возможно, сами отдадут нас завоевателям. - Они так пялят на меня глаза, - сказал Орик, - что ясно: они и так знают, что мы тут чужие. И все-таки они очень гостеприимны. Надо же - даром кормят всех и каждого! Если уж такие люди враждуют с Эверинн, то мы, возможно, связались не с теми, с кем следует. - Хмм, - сказал Галлен. - Вы с Мэгги оба правы. Люди здесь вроде бы хорошие, но очень возможно, что завоеватели гонятся за нами. Надо затаиться. Мало ли в городе тихих углов. Возможно, где-нибудь здесь скрываются Эверинн и Вериасс. Я хочу пойти и поискать их. - А нас тут оставишь? - спросила Мэгги. - Один я буду не так бросаться в глаза. Я ненадолго. - Галлен вдруг затаил дыхание, и Мэгги проследила за его испуганным взглядом. На пороге зала стоял человек в черной одежде, черных перчатках и черных высоких сапогах, с золотистым светящимся лицом. Галлен встал, как завороженный. - Что случилось? - спросила Мэгги, схватив его за руку. - Ничего. Мне показалось, что я его узнал. - Узнал? Где же ты мог видеть такого, как он? - Видел, но не его. Тот тоже был в черном, но лицо у него светилось лиловым огнем. И потом, тот был моложе и тоньше. - А того ты где видел? - спросил Орик. - В Койлл Сидхе. Прошлой ночью человек, одетый точно так же, спас мне жизнь. - Галлен потянулся. - Я вернусь через пару часов, даже раньше, если найду Эверинн. - Он вышел из зала, пройдя мимо незнакомца, и исчез в освещенном коридоре. Мэгги посмотрела ему вслед. Иди, иди, Галлен О'Дэй, ищи свою таинственную красавицу. Желаю вам всяческого счастья. Комната будто уменьшилась - люди то и дело толкали Мэгги, проходя мимо. В харчевне стало не протолкнуться от посетителей. Мэгги и Орик пересели за другой стол, откуда открывался вид на широкую мутную реку. Над водой шныряли зеленые ласточки-береговушки. Мэгги, потихоньку доедая свой завтрак, подумала, что это место похоже на рай. Прекрасная погода, восхитительная еда, и жить здесь, как видно, легко и просто. Однако через час после ухода Галлена выяснилось, что это не совсем так: на рубиновой дороге, ведущей в город, появились шесть черных дрононов. На ногах у них были особые башмаки, позволявшие им скользить по дороге быстро, как водомеркам. Один из них подкатил к харчевне. Мэгги и Орик прижались к стене, опасаясь, не их ли он ищет. В харчевне наступила мертвая тишина. Дронон был так велик, что с трудом мог пройти между столиками, однако он сложил свои крылья и медленно вполз под арку. Когда он двигался, его голова качалась из стороны в сторону, и в хитиновой руке он держал длинный черный огнемет. Дронон остановился перед Мэгги и Ориком, и его длинный ус взвился в воздух. Чуть помедлил и вдруг обвился вокруг запястья Мэгги. Девушка вскочила, порываясь бежать, но спереди дорогу ей преграждали два стола, а сзади была стена. Ус дронона держал ее крепко, как прочный шнур. Дронон открыл рот, и там обнаружилось несколько дюжин чего-то похожего на короткие тупые пальцы, под которыми помещалась туго натянутая перепонка. Пальцы начали мерно барабанить по ней, издавая звуки, напоминающие треск большой цикады, но различные по силе и тону. Внезапно Мэгги стала различать слова - дронон разговаривал с ней. - Ты не из этого мира. Откуда ты? - спрашивал он. Мэгги остолбенела, не зная, что ему отвечать. Она совсем вжалась в стену. Дронон стиснул ее сильнее и вскинул вверх свою руку. Рука была тяжелая, словно клешня у краба, с зубцами по краю. Крохотная кисть ушла в сторону, обнажив большой крючковатый коготь. Один удар - и дронон разрубит Мэгги пополам, как топором. Он зашипел, угрожая так и поступить, если она не ответит. - Ты не из этого мира. Откуда ты? Из-за стола неподалеку поднялся человек в черном, с сияющим золотым лицом, и произнес: - Великий лорд, это немая с Пеллариуса! Она не может говорить. Тамошние певцы нашли, что ее голос недостаточно красив, поэтому ей удалили голосовые связки и стерилизовали ее, чтобы она не давала неполноценного потомства. Я же купил ее в работницы, дабы она могла трудиться к вящей славе дрононской империи. - Каковы ее функции? - спросил дронон. - Она аберленка, искусная в генетическом усовершенствовании эмбрионов. - Если она аберленка, то где ее вожатый? - Ус дронона ощупал голову Мэгги. - Она состояла во втором классе, но теперь готова перейти в первый. Для нее как раз создается новый вожатый. - А где прежний? - Здесь, у меня. - Человек в черном извлек из кармана широкий серебряный обруч в виде короны, вспыхнувшей огнями, и протянул дронону. Тот опустил поднятую для удара руку. - Да послужит ваш труд благу империи, - сказал он, обращаясь сразу к Мэгги и к незнакомцу. Потом посмотрел на Орика, пригнулся и поволок свое массивное тело через зал, скрывшись затем в глубинах здания. Мэгги дрожала, и перед глазами все плыло. Она не могла пошевелиться, прикованная ужасом к месту. Серая пыльца, оставленная на ее руке усом дронона, слегка жгла кожу. Посетители возобновили свои разговоры. Мэгги тяжело опустилась на стул. Человек с золотым лицом невозмутимо наблюдал за ней. В последние полчаса Мэгги уже заметила, что он присматривается к ней с Ориком гораздо внимательнее, чем все прочие гости. Она не знала, как отблагодарить его за то, что он сделал. Незнакомец подошел, взял ее за руку и полил из кружки воды на то место, где ее коснулся дронон, а потом стал протирать кожу салфеткой. - Не знаю, откуда ты, - прошептал он, - но о дрононах ты явно ничего не знаешь. Завидую. - Он протер Мэгги лицо и волосы. - Первое, что тебе следует усвоить, - это что панцирь дронона выделяет слабую кислоту. Они происходят из безводного мира, и кислотная оболочка усиливает их иммунную систему. Но если они к тебе прикасаются, кислоту необходимо смыть, иначе будет ожог. Незнакомец отложил салфетку и заглянул Мэгги в лицо, не обращая внимания на Орика. У этого человека был сильный подбородок и проницательные карие глаза. Его голову под черным капюшоном покрывала серебряная сетка, похожая на ту, что носила Эверинн, - точно парик из длинных серебряных цепочек, унизанных сотнями треугольников. Мэгги хотела спросить, зачем он прячет такое красивое украшение под плащом, но удержалась. - Итак, - сказал незнакомец, - я Картенор, глава аберленов. - Я... я заметила, как вы за мной наблюдали. - Прости мне мое любопытство. Я не хотел тебя обижать, но я никогда не видел людей, одетых так, как ты, и никогда не встречал таких, как твой друг. - И Картенор добавил снисходительно, словно речь шла о ребенке: - Однако я знаю, к какому виду он принадлежит. Это медведь. - Черный медведь! - поправил Орик. - Прошу прощения, - уже более уважительно ответил удивленный Картенор. - Черный медведь высшего генетического образца. Очень рад познакомиться. Картенор придвинул себе стул. Мэгги угадывала в нем нетерпеливую настойчивость, которая связывалась у нее с торговцами, желающими что-то продать. - Ты и твой друг тоже наблюдали за нами, и наверняка мы казались вам не менее странными, чем вы нам. Я прав? Мэгги всматривалась в его золотое лицо и не могла придумать, что бы ему соврать. Она вообще не знала, следует ли ему лгать. Она знала только, что ей нужен союзник, а Картенор уже помог ей. Краткое упоминание Галлена о похоже одетом человеке, спасшем ему жизнь, заставило Мэгги чувствовать еще больше доверия к Картенору. Возможно, это было опасно, но она, повинуясь импульсу, сказала: - Мы пришли сюда через Врата Миров. И нам в самом деле все здесь кажется странным. Картенор в изумлении подался назад, но голос его остался ровным, и Мэгги не могла понять, что у него на уме. - Через Врата Миров? Как же тебя зовут и откуда ты? - Мэгги Флинн из города Клера. - Картенор, бесстрастно глядя на нее, отвесил глубокий поклон. - Знакомство с тобой - честь для меня, Мэгги Флинн из города Клера. Надеюсь, я не проявлю излишнего любопытства, если спрошу, из какого ты мира? - С Земли, - ответила Мэгги. Картенор с озадаченным видом уставился на Мэгги и Орика, поставив локти на стол и приложив к губам палец в перчатке. - Да, но с какой Земли? Ты говоришь по-английски, а стало быть, была генетически запрограммирована на понимание этого языка. Но такого акцента, как у тебя, я ни разу еще не слышал. - Я живу на Земле. - Ну а как называется страна, в которой ты живешь на этой своей Земле? - Тирглас. - Ах вот о какой Земле идет речь! - Незнакомец с улыбкой скрестил руки на груди, оценивающе глядя на Мэгги и Орика. - Но ведь ключ от ворот не валялся на дороге в Тиргласе? Как он попал к вам в руки? Мэгги почувствовала необъяснимый страх. Не то чтобы ее пугал Картенор - он вел себя доброжелательно и гостеприимно. Но Мэгги застыла, не желая отвечать на дальнейшие расспросы. - Ах, прости, я напугал тебя, - прошептал Картенор, и его золотое лицо расплылось в благожелательной улыбке. - Ты ведь здесь чужестранка и не знаешь наших обычаев. Здесь, на Фэйле, мы ничего не скрываем друг от друга. Тебе это, наверное, покажется несколько стеснительным. Пожалуйста, задавай мне любые вопросы - возможно, так тебе будет легче. - Ты человек? - спросил Орик. Картенор с улыбкой коснулся своей щеки: - Тебя смущает моя маска? Конечно, человек - почти во всех отношениях. - Зачем тогда ты ее носишь? - спросила Мэгги. - Чтобы меня видели насквозь. - Картенор дружески взял Мэгги за руку. - Так у нас тут заведено. Маски показывают всем нашу истинную суть. Те, кто не носит маску, могут скрывать друг от друга свои чувства, но тот, кто ее носит, не может спрятаться за телесной оболочкой, и всем видно, что он испытывает на самом деле. Тот, кто в маске, никого не в силах обмануть. Вот почему, в отличие от других миров, на Фэйле можно доверять лишь людям в масках. - Он ласково улыбнулся Мэгги, и ей стало стыдно за то, что она его опасалась. Картенор все держал ее за руку, как ребенка, и улыбался, глядя на ласточек, снующих над широкой рекой. На реке теперь появились дети - они катались верхом на огромных гусях. - Если хотите, я покажу вам город, - предложил Картенор. - Раз вы с Тиргласа, здесь для вас настоящая страна чудес. У вас дома ничего такого не увидишь. - Ты бывал в Тиргласе? - спросил Орик. - О нет, нет. Я не путешественник, но ведь существуют записи. А вам что известно о Фэйле? - Ничего. - Значит, самое время что-то узнать. Наши предки когда-то, давным-давно, жили в одном мире. На планете под названием Земля, но не на той, на которой теперь живете вы. Мэгги подозрительно посмотрела на Картенора, но промолчала, и он продолжил: - На этой планете наши предки из животных развились в людей, а став ими, начали воевать друг с другом и стараться разбогатеть любым путем. Потом они построили космические корабли и стали летать к далеким звездам. Такого расцвета науки и техники люди еще не знали. Машины научились думать. Люди научились бороться со смертью и продлевать свою жизнь на тысячи лет. Мы встречались и заключали союзы с другими разумными существами, также летавшими между звезд. Но войны от этого не исчезли, не исчезли бедность и скорбь. Тогда некоторые из наших предков отказались от всякой техники и поселились на неразвитых планетах. Их стали называть примитивами, и восемнадцать тысяч лет назад они заселили и ваш мир. Из всего объема человеческих знаний они воспользовались только генной инженерией, чтобы их потомки были относительно здоровыми и сохраняли врожденное умение говорить по-английски. С собой они взяли лишь самые простые орудия, семена домов-деревьев и некоторых растений. Тогда и разошлись наши пути: мои предки были прогресситами, которые продолжали развивать свою технику и летать к звездам. - Картенор сделал рукой жест, охватывающий все небо. - Откуда ты все это знаешь? - спросила Мэгги. - Я никогда раньше не слышала подобного предания. Картенор показал на свой серебряный головной убор. - Моя манта рассказала мне об этом. Это обучающая машина, которая знает гораздо больше, чем любой человек. - Мэгги стала разглядывать кружочки и треугольнички манты. - А тебе хотелось бы узнать другие интересные предания? У меня есть при себе другой обучающий прибор. - Картенор со странно-настойчивым выражением на золотом лице достал из кармана серебряную корону и подал ее Мэгги. Мэгги повертела ее в руках. На внешней стороне обода было всего одно отверстие вроде окошка, но внутри светились цветные огоньки. Сзади, на затылке, выступали два крошечных шпенька. - Это вожатый, - сказал Картенор. - У нас на Фэйле он очень ценится. Я хочу подарить его тебе. Ты молода и красива, и, если ты захочешь здесь обосноваться, тебе без него не обойтись. - А что он делает? - спросила Мэгги. - Он будет учить тебя уму-разуму. Это не только красивый головной убор, но и очень ценная вещь. Нося его, ты узнаешь все тайны мастерства аберленов. Узнаешь, как создавать жизнь, как придавать человеческому геному новые формы, чтобы будущие поколения были умнее и сильнее нас и лучше служили обществу, чем мы. Нося вожатого, ты станешь сказочно богата и со временем сравняешься богатством и могуществом с властителями нашего мира. Дай я покажу тебе, как его надеть. У Мэгги сразу возникло множество вопросов: если это столь ценная вещь, почему Картенор так просто дарит ее? Мэгги уже заметила, что многие люди здесь в зале носят вожатых. Это были те, что ели в молчании, как будто не испытывали нужды в словах. Надолго ли Картенор даст ей поносить корону? Корона была сделана в виде лука и не пришлась бы Мэгги точно впору. Картенор стал надевать ее сзади, так, чтобы концы легли Мэгги на затылок. Как только корона коснулась ее головы, в уме у Мэгги возник еще один вопрос, не имеющий отношения к вожатому: если маска не позволяет Картенору лгать, как же он тогда лгал дронону? Холодный обруч вожатого опустился Мэгги на лоб, и она ощутила легкий зуд там, где в кожу вошли шпеньки. - Ну вот, - сказал Картенор. - Это твой вожатый. Он научит тебя всему, что нужно тебе для работы. Он будет твоим утешителем и твоим постоянным спутником. С ним ты узнаешь множество великолепных вещей. Мэгги взглянула на золотое лицо Картенора в обрамлении черных одежд, увидела злобную усмешку на этом лице и ухватилась за вожатого, пытаясь снять его с себя. Но голову ее точно обожгло огнем, и по лицу покатились слезы, жгучие, как расплавленный свинец. Мэгги закричала и повалилась на пол, ловя ртом воздух. - Сними это с нее! - взревел Орик. Картенор глянул на медведя и взмахнул рукой. Из коробочки на его запястье вылетела сеть из серых, очень тонких, почти невидимых нитей. Она опутала Орика, приклеив медведя к стене. Орик в ужасе ревел и рвал сеть когтями, но она не уступала. - Помогите! - кричала Мэгги, катаясь по полу. Лицо Картенора кружилось над ней в дымке боли и испуга. Он склонился и прошипел: - Никто тебе здесь не поможет. Я принадлежу к сословию владык. Не пытайся снять вожатого - он только накажет тебя за это! А теперь говори, как ты прошла в ворота на Тиргласе! Где ты взяла ключ? Все тело Мэгги обмякло, и она, как ни старалась, не могла пошевелить ни единым мускулом. Но, как и обещал Картенор, вожатый сразу же приступил к ее обучению. Знание хлынуло в нее чистым пенным потоком, наполнив голову Мэгги таким количеством фактов, о котором она и помыслить не могла. Накопленные человечеством сведения захлестывали ее, приводя в отчаяние. В один миг Мэгги усвоила профессию аберлена. Теперь всю жизнь с помощью вожатого она будет менять генотип человеческих зародышей, превращая будущих детей в верных слуг дрононской империи. А за это новорожденные и все их последующее потомство станут вечными должниками Мэгги и ее лорда Картенора. Трудись эти люди в поте лица хоть до тысячного колена, все равно часть их заработка будет идти в уплату долга. Деятельность аберленов еще шесть лет назад считалась противозаконной, аморальной. Но теперь к власти пришли дрононы, а в дрононском обществе каждый рождается в своей, строго определенной касте. Перед Мэгги вспыхнули образы ее повелителей-дрононов: Золотой Королевы Тлиткани, недавно ставшей владычицей шести тысяч миров; черных лордов-завоевателей, ее солдат; маленьких, песочного цвета, дрононов-ремесленников и неисчислимой армии белых работников. Каждый из них рождался на своем месте, и теперь дрононы вознамерились переделать человечество по своему образцу. Картенор, глава аберленов, был одним из злейших врагов человечества в своем мире. Он надеялся путем генетических манипуляций создать расу рабов, извлекая из этого колоссальные доходы. Вожатый сделает рабыней и Мэгги. Его память работает на атомном уровне. В этом серебряном обруче заключены биллионы единиц информации вместе с приемниками и передатчиками. Нанокомпоненты вожатого уже приступили к созданию искусственных нейронов, которые, проникая в мозг и мозговой ствол Мэгги, связывают ее с машиной. Через несколько часов Мэгги и машина станут единым целым. Мэгги посмотрела на Картенора с нескрываемой ненавистью. - Я знаю, кто ты! - процедила она, и это усилие причинило ей сильную боль. - Ну вот ты и прозрела, - засмеялся он. - На свой скромный лад ты становишься чем-то вроде богини. Так вот, поразмысли немного о богах и скажи мне, где ты взяла их ключ. Картенор махнул рукой. К нему подошли двое серебряных слуг-андроидов - они подхватили Мэгги под руки и потащили в глубину здания. Орик в ярости ревел, но не мог вырваться. Как только Картенор произнес слово "боги", мир сделался серым - информационный поток подавил все чувства Мэгги. К ее мозгу подключен этот маленький вожатый, но есть во вселенной люди, пользующиеся куда более крупными умами. Манта Картенора содержит гораздо больше информации, чем вожатый, но существуют бессмертные, которые владеют умами размером с целую планету. Это и есть боги. Перед мысленным взором Мэгги предстала Семаррита, правившая этим сектором галактики десять тысяч лет, женщина с гордой осанкой и темными волосами, очень похожая на Эверинн - только старше. В начале своего правления Семаррита построила повсюду ворота, как средство быстрого сообщения между мирами. Но способ изготовления ключей к ним она в целях собственной безопасности держала в секрете. В одно горестное мгновение Мэгги уяснила себе, что Эверинн - дочь Семарриты и что она украла ключ в отчаянном стремлении отвоевать обратно миры своей матери. Слуги Картенора тащили Мэгги по длинному коридору, и с каждым шагом ей казалось, что они сейчас вывернут ее руки из суставов. Минуя лавки и боковые ходы, они пришли к глухой стене, которая превратилась в туман от прикосновения Картенора. Сквозь стену они прошли в комнату с мягкими диванами и роскошными белыми коврами. Андроиды опустили Мэгги на пол, и губы девушки начали двигаться помимо ее воли. Она лежала, не в силах пошевельнуться, и рассказывала Картенору о леди Эверинн, о дрононе, который напал на ее след в Тиргласе, и о наивных попытках Галлена помочь Эверинн. Каждым своим словом Мэгги предавала Галлена, себя, леди Эверинн - каждого человека в каждом из миров. Порой Картенор останавливал ее, чтобы задать вопрос, например: "А где твой друг Галлен сейчас?" И как Мэгги ни старалась солгать, она невольно рассказывала всю правду. Язык больше не повиновался ей. Она рассказала все и залилась слезами. - Ступай к себе, - сказал Картенор. Мэгги уже знала, что ее спальня находится на верхнем этаже. Она приказывала себе бежать, но ноги не слушались ее. Она двигалась, как машина. Теперь это твой дом, шепнул ей вожатый. Ты будешь служить Картенору. Я обучу тебя твоим обязанностям. Вожатый сам двигал ногами и руками Мэгги, ведя ее по стерильно-белому коридору, а потом вверх по длинной лестнице. Мэгги знала, что она уже больше не человек. Она легла в постель, и мысли все текли и текли у нее в голове. Вожатый думал всегда, не зная сна. У Мэгги осталась одна надежда: Галлен О'Дэй. 7 Галлен блуждал по бледно-зеленым переходам города. Воздух здесь был теплый и слегка влажный, как внутри дома-дерева. Этот город тоже был живым и рос. В окна на крыше проникал дневной свет, которому помогали светильники на стенах. В глубине этих живых катакомб Галлен дважды натыкался на базары под открытым небом, где торговцы в ярких переливающихся одеждах предлагали сказочные вещи: пару живых легких, которые можно было прикрепить к спине и дышать под водой; семена, из которых на другой же день вырастает шестифутовый стебель, расцветающий прекраснейшими цветами; колпак, позволяющий говорить с покойником; крохотные затычки, которые можно вставить в ухо и всегда слышать музыку; крем, не только удаляющий с кожи морщины и всякие изъяны, но еще и придающий человеку приятный запах на многие годы. Галлен понимал, что это так, пустячки, игрушки для забавы тем, у кого все остальное уже есть; но торговцы тем не менее бойко продавали свои товары, стараясь привлечь покупателя самыми диковинными способами. В одной лавке перед Галленом явилась из воздуха красивая женщина с сильным загорелым телом, едва-едва прикрытым одеждой, Она улыбнулась и сказала: "Зайди, не пожалеешь". Галлен последовал за ней в лавку, она подошла к прилавку, где были выставлены всякого рода штаны, натянула пару на себя, вильнула бедрами и вдруг исчезла. Галлен вытаращил глаза, не зная, куда она подевалась, но потом понял, что это только иллюзия, созданная ради того, чтобы заманить его в лавку. И вскоре обнаружил, что подобные фокусы применяются почти повсюду. Голоса, звучащие неведомо откуда, призывали его покупать только здесь и сейчас, если он хочет сберечь деньги. Призрачные женщины манили, приглашая зайти, - и все они были такие красавицы, что у Галлена голова пошла кругом. Словно под властью магических чар, ошалевший Галлен все бродил и бродил по длинным коридорам, пробуя сласти, имеющие вкус амброзии, но неизменно отказываясь купить. На одной площади он увидел существо, похожее на огромную серую жабу, - оно сидело на стуле, а вокруг стояли яркие коробки с разноцветными порошками. На голове у человека-жабы был огромный серебряный парик со множеством кружков и треугольников, падающих на плечи. А за спиной у него торчали трубки, каждая с многочисленными отростками - одни заканчивались волосками, другие зажимами или скальпелями. Все эти инструменты жаба по мере надобности, с помощью разных приспособлений, выдвигала на столик перед собой. Вокруг толпились ребятишки - подошел поглядеть и Галлен. Все инструменты жабы были направлены на какой-то предмет в середине стола. Галлен взглянул - и затаил дыхание. Там на тонкой тростинке недвижимо сидела пурпурная стрекоза. Дюжины тонких иголок - а может, волосков - поглаживали одно из ее крылышек. Части крыла недоставало, но инструменты создавали ее заново. У Галлена от удивления отпала челюсть, и он обошел столик, чтобы смотреть жабе через плечо. Серый старикан все время посматривал в воздух, где то появились, то исчезали ярко-красные письмена так быстро, что Галлен не успевал их прочесть. В воздухе над головой у жабы висело сильно увеличенное изображение стрекозы, и старик сверялся с ним всякий раз, как наращивался новый слой крыла. Он пристально смотрел на воздушный рисунок, пока на нем не появлялись новые прожилки и ткань, потом опускал глаза вниз, и его инструменты довершали дело. Через пять минут он закончил свою работу. - Ну, дети, кому отдать мою стрекозу? - Ребятишки захлопали в ладоши, крича: "Мне, мне!" Человек-жаба вытянул свой серый бородавчатый палец, коснулся им стрекозы, и она взобралась на его длинный ноготь. Подержав ее так одно мгновение, человек-жаба обернулся к Галлену. - Я, пожалуй, отдам ее ребенку, у которого вид взрослого мужчины. - И он протянул стрекозу Галлену. Галлен подставил палец, стрекоза перешла на него и уселась там, трепеща крылышками. Она была вся пурпурная с красной тенью на брюшке и крыльях. Разочарованные дети разошлись. - Спасибо, - сказал Галлен. - Не за что. Через несколько мгновений ее крылышки просохнут, и она улетит. Галлен присмотрелся к человеку-жабе. Желтые глаза, бородавчатая серая кожа, а рот такой большой, что запросто проглотит кошку. Руки и ноги тонкие, с обвисшей кожей. - Мне ясно, что ты никогда не видел мотака, - сказал человек-жаба. - Это ты так зовешься? - Да. И если бы ты знал о нас хоть что-то, то не таращился бы так на меня. У нас на Мотаке так смотрят только на уродов. - Прости. Я вовсе не считаю тебя уродом. - Я знаю. - Это просто любопытство. - И это я знаю. Уже много веков я не встречал взрослых, которые бы так интересовались работой творца. - Вот, значит, что ты делаешь? Творишь жизнь? - Не настоящую жизнь. Только вивиформы, искусственные существа. Но выглядят они убедительно и не знают, что они неживые. - А человека можешь сотворить? - За плату могу. Вивиформу, которая будет выглядеть и действовать, как тебе угодно. А в промежутках между платной работой я делаю зверюшек для детей. - Стрекоза захлопала крылышками. - Я тебе очень благодарен. - Галлен прикрыл стрекозу ладонями, собираясь отнести ее Мэгги. - А я тебе. Приятно вновь увидеть такой свет в глазах у взрослого человека, особенно в столь тяжелые времена. Пусть радость всегда горит в тебе ярким пламенем. Когда Галлен "вернулся назад, посетители ресторана выпутывали Орика из сети, а Мэгги исчезла без следа. Орик ворчал на людей, которые его освобождали: - Ну почему вы не помешали ему, ребята? Почему? - Никто ему не отвечал. - Кому? - спросил Галлен, отпуская стрекозу на волю. Он достал нож и начал резать тонкую сетку. Каждая нить была прочна, как гвоздь, и накрепко приклеена к стене. - Человек по имени Картенор похитил Мэгги! - крикнул Орик. Галлен как раз перерезал последнюю нить, и медведь с воплем: "Сюда, Галлен!" ринулся по коридору в глубь города. Он мчался вперед, ведомый запахом Мэгги. На перекрестках он останавливался и нюхал в обоих направлениях, порой вбегал в боковые ходы, но тут же возвращался. - Они были здесь. До этого места они точно дошли, - сказал он наконец, нюхая окрашенную в кремовый цвет стену, потом привстал на задние лапы и обнюхал потолок. Галлен взял его за плечи: - А теперь расскажи-ка мне все с самого начала. Орик рассказал ему о появлении завоевателя и о том, как человек, зовущийся Картенор, глава аберленов, надел на Мэгги серебряный обруч и взял ее в плен. Галлен, как перед всякой битвой, прикинул, что у него имеется в наличии. У него есть смекалка, бойцовское мастерство и два ножа. Но он не знает ни своего врага, ни его слабостей. Старый шериф в графстве Обхианн однажды говорил ему: "Когда на тебя кидается головорез, посмотри вокруг. Глянь, нет ли поблизости места, где ты мог бы укрыться, и не сидит ли у твоего врага за тем кустом, что ты себе облюбовал, лучник или пара подручных". Да, что касается знания местности, то тут Галлен здорово проигрывает. - Пошли, - сказал он Орику. - Тебя надо где-то спрятать. Если мы будем охотиться на Картенора вместе, он тебя приметит за милю. А меня он не знает. Потом я вернусь сюда в разберусь что к чему. Они опять вышли на дорогу, теперь ожившую - над ее рубиновым полотном сновали повозки, а на некоторых пешеходах были воздушные башмаки, в которых они скользили вперед куда быстрее лошади. Галлен и Орик, пройдя милю на север вдоль реки, оказались среди низких лесистых холмов. Там, в кустах, они разбили свой лагерь. Галлен, беспокоясь за Мэгги, все время выспрашивал у Орика разные подробности: - Так этот Картенор сказал, что Мэгги будет работать на него? А где, не сказал? - Нет, - ответил Орик, но Галлену все-таки стало легче. Если Картенору нужны работники, то за Мэгги нечего опасаться - Картенор не причинит зла своей служанке. - Мне надо будет найти Мэгги, - сказал он, - а для этого надо пробраться в город. Тебе со мной нельзя. - Что же я тут буду делать? Мне неохота просто сидеть и ждать. - Без твоей помощи мне не обойтись. Мы знаем, что Эверинн вошла в ворота раньше нас, но не знаем, где она вышла. Я хочу, чтобы ты поискал ее след. Вдруг найдешь. Поищи как следует, а дня через два-три возвращайся сюда. Орик нехотя направился к югу и оглянулся: - Ты ведь спасешь ее, да? - Сделаю все, что смогу. - Больше Галлен ничего не пообещал. Когда Мэгги проснулась утром, голова у нее горела, как в огне. Мэгги не знала почему, но тихий голос в мозгу прошептал: - Это я, твой вожатый. Я всю ночь создавал новые нейроканалы в твоем головном и спинном мозге, этим и вызван твой дискомфорт. К ночи процесс завершится, и мы с тобой станем единым целым. Мэгги попыталась встать, но не смогла пошевельнуться. Вожатый заставил ее еще некоторое время пролежать в постели, пока он в немыслимом темпе накачивал ее информацией. - Если будут вопросы, - сказал он, - спрашивай. Для начала вожатый показал Мэгги структуру ДНК во всей ее сложности. Он раскрыл ей в кратких образах функцию каждого набора генов в человеческом геноме и объяснил, как влияют на эти гены различные отклонения. Он показал ей аппаратуру и научил пользоваться рабочими инструментами аберленов - чтецами хромосом, расщепителями генов, анализаторами тканей, окрасчиками ДНК. Мэгги узнала, как брать яйцеклетки у женщин и сперму у мужчин, как делить их на группы по характеристикам, которые желательно получить от данных клеток, и как вводить в каждую группу посторонние гены, гарантирующие приспособляемость будущего потомства к стандартам дрононов. Усовершенствованная партия яйцеклеток и спермы перемешивается и помещается в инкубатор на шестьдесят часов, а получившиеся зиготы вводятся в матку женщины. Урок продолжался около часа, затем вожатый заставил Мэгги встать, принять душ и идти завтракать. В столовой Мэгги сидела рядом с другими аберленами, мужчинами и женщинами, которые все носили вожатых, как и она. Вслух они не разговаривали, но Мэгги слышала их голоса у себя в мозгу - они обсуждали свои задачи на сегодняшний день. Ела она с жадностью, но вожатый вынудил ее остановиться, когда она еще не достигла полного насыщения. Все утро она работала в клинике. Сюда приходили пары, обращавшиеся за лицензией на ребенка, и Мэгги брала пробы яйцеклеток у женщин и спермы у мужчин. Она аккуратно надписывала каждую пробу - но, поскольку дрононы разрешали размножаться только людям определенного телосложения, большинство образцов потом выбрасывалось, женщинам же вводили зиготы допущенных к деторождению родителей. Несколько раз женщины спрашивали Мэгги: - Я правда буду носить своего ребенка? Вы не подсунете мне чужого? И каждый раз вожатый, утешая потенциальную мать, отвечал устами Мэгги: - Ну конечно, своего. Мы очень внимательно метим все образцы, и перепутать их просто невозможно. Мы только усовершенствуем клетки согласно некоторым стандартам, а потом возвращаем вам ваш эмбрион. Каждый раз, произнося эту ложь, Мэгги боролась с вожатым - ей хотелось закричать, предостеречь мать - и каждый раз сдавалась: тогда вожатый, как называла это Мэгги, "щекотал" ее: в голове возникал легкий зуд, и Мэгги испытывала прилив сладостной эйфории, величайшего довольства, известного ей до сих пор. Однажды, оказавшись на складе, где посетители не могли ее слышать, Мэгги спросила вожатого: - Как можно так лгать им? И зачем? - Это для их же блага. Зачем им терзаться по поводу того, что они все равно не в силах изменить? А наша система всем обеспечивает равно здоровое, улучшенное потомство. - Но ведь все эти дети будут братьями и сестрами, хотя и вырастут в разных семьях, - прошептала Мэгги. - Они не смогут вступать в брак друг с другом. - Дрононы, принадлежащие к одному улью, тоже братья и сестры. Каждая королева откладывает сотни тысяч яиц, и воины доводятся братьями архитекторам, а работницы - сестрами королевам. Все они едины, все равны - на этом и строится сообщество улья. Когда новое поколение человечества поймет, что все оно состоит из братьев и сестер, настанет полное равенство. Вожатый опять пощекотал Мэгги, и на нее нахлынула волна еще более острого блаженства - мистическое, магическое чувство приобщенности к столь великой задаче, к труду, поощряемому самой Золотой Королевой и ее сподвижниками. Поздним вечером Мэгги, уложив на стол очередную молодую пациентку, привычным движением взяла инструмент для снятия соскоба с яичника - длинный, тонкий металлический стержень с ложечкой на конце - и уже удалила стерильный чехол, когда женщина вдруг сказала: - Насколько вы свободны? Мэгги повернулась к женщине, не зная, верно ли расслышала. Та посмотрела ей в глаза и повторила: - Насколько вы свободны? Хотели бы вы избавиться от своего вожатого? Если да, мигните два раза. Мэгги попыталась мигнуть - у нее даже слезы выступили от этого усилия, - но не смогла. Вожатый шепнул ей: - Пусть эта женщина тебя не беспокоит, ее сейчас заберут. Мэгги пристально посмотрела на женщину - маленькую, с коротко остриженными волосами мышиного цвета и волевым подбородком. Та явно нервничала, и лицо ее блестело от пота. - Мне грозит опасность, да? - прошептала она. - Тогда я пойду. Она соскочила со стола и открыла дверь - но там уже стоял зеленый солдат-завоеватель с оранжевыми глазами. Маленькая женщина попыталась захлопнуть дверь, но завоеватель схватил ее за горло и за руку. Она брыкалась и визжала, вырываясь. Солдат уволок ее прочь. Пораженная Мэгги смотрела им вслед с бьющимся сердцем. И вожатый вновь окутал ее блаженством, вселяя покой в ее душу. Ночью, когда Мэгги легла в постель, ее вожатый связался с лордом Картенором, подробно доложив обо всем, чем Мэгги занималась в течение дня. Вожатый аттестовал ее как "культурно отсталую" и сообщил, что-ему пришлось обучать ее самым элементарным техническим навыкам. Картенора это не смутило. Если учесть, откуда Мэгги явилась, ее невежество было вполне естественно. Однако вожатый доложил также, что вынужден был стимулировать гипоталамус Мэгги раз пятьдесят за день, поддерживая состояние вегетативной эйфории. Такая избыточная стимуляция опасна. Через неделю она приведет к глубокой депрессии, борьба с которой займет несколько месяцев. Вожатый сможет по-прежнему манипулировать Мэгги, но в своем угнетенном состоянии она станет ненадежным носителем. Такой объект даже при кратковременной утрате контроля со стороны вожатого способен покончить с собой. Поразмыслив, Картенор вызвал одного из своих те