тело и посмотрел на священника. - Мальчишки, - сказал Калган, качая головой. - Устраивается праздник, им дается знак ремесла, и они вдруг ждут, что станут мужчинами. Но они все еще мальчишки. Несмотря на все их старания, они все-таки действуют, как мальчишки, а не мужчины, - он вытащил трубку, и начал наполнять ее. - Маги считаются молодыми и неопытными в тридцать лет, но в остальных ремеслах тридцать лет - возраст, когда человек уже мастер или ремесленник, вероятнее всего готовящий своего собственного сына к Выбору, - он поднес скрученную бумажку к еще тлеющим в камине Пага углям и зажег трубку. Талли кивнул: - Я понимаю, Калган. Служение богам тоже призвание старого человека. Когда я был в возрасте Пага, мне предстояло еще тринадцать лет быть послушником в храме и иметь над собой наставника, старый жрец наклонился вперед. - Калган, так что насчет его проб- лемы? - Парень прав, как ты знаешь, - с расстановкой произнес Калган. - Тому, что он не может применять знания, которые я пытался ему дать, нет объяснения. Меня удивляет то, что он делает со свитками и устройствами. У парня есть дар к этим вещам, я бы побился об заклад, что у него задатки чрезвычайно искусного мага. Но эта неспособность использовать свою внутреннюю силу... - Ты думаешь, что найдешь решение? - Надеюсь. Очень не хотелось бы освобождать его от ученичества. Это для него было бы тяжелее, чем если б я его вообще не выбирал, - на его лице читалось неподдельное беспокойство. - Это очень странно, Талли. Думаю, ты согласишься с тем, что у него огромные возможности и великий талант. Как только я увидел, как он использует кристалл в моей хижине ночью, я впервые за многие годы понял, что наконец нашел ученика. Когда никто из мастеров не выбрал его, я понял, что по воле судьбы наши пути пересеклись. Но в его голове есть что-то еще, что-то, чего я раньше не встречал, что-то могущественное. Я не знаю, что это, Талли, но оно отвергает мои упражнения, как будто они какие-то...неправильные или...вредные для него. Не знаю, как объяснить происходящее с Пагом лучше. Простого объяснения нет. - Ты думал о том, что сказал парень? - спросил священник, выглядевший сильно обеспокоенным. - Ты имеешь в виду, о том, что я ошибаюсь? Талли кивнул. Калган отмел вопрос движением руки. - Талли, ты знаешь о природе магии столько же, сколько я, может даже больше. Твой бог не зря называется Богом-Принесшим-Порядок. Твой орден открыл многое из того, что управляет этим миром. Ты хоть какое-то мгновение сомневался, что у парня есть талант? - Талант - нет, но его возможности сейчас под вопросом. - Хорошо сказано, как всегда. Ну тогда, может, у тебя есть идеи? Может, сделать из парня священника? Талли выпрямился, на лице было осуждение: - Ты знаешь, Калган, что служение богам - призвание. - Расслабься, Талли. Я пошутил, - он вздохнул. - И все-таки, если у него нет призвания священника, и он не может освоить магическое искусство, то что мы можем сделать с его природными способностями? Талли некоторое время молча думал над вопросом, после чего сказал: - Ты думал о потерянном искусстве? Глаза Калгана расширились. - Эта старая легенда? - Талли кивнул. - Сомневаюсь, что найдется маг, который не размышлял бы о легенде о потерянном искусстве. Если бы оно существовало, то это оправдало бы многие ошибки в нашем ремесле, - он посмотрел на Талли сузившимися глазами, показывая свое неодобрение, - но легенд много. Переверни любой камешек на берегу моря - и вот тебе легенда. Я предпочитаю искать реальные причины нашим ошибкам, а не сваливать их по древнему суеверию на какое-то потерянное искусство. Лицо Талли посуровело, а интонация стала ругательной: - В храмах, мы не считаем это легендой, Калган! Это считается частью истины, открытой богами первым людям. Раздраженный интонацией Талли, Калган взорвался: - У вас считалось, что земля плоская, пока Ролендирк - маг, напоминаю тебе, - не направил свое магическое зрение за горизонт, ясно показывая, что она круглая! Это было с начала времен известно каждому моряку или рыбаку, который хоть раз видел, что парус появляется из-за горизонта раньше, чем сам корабль! - почти что прокричал он. Увидев, что Талли был уязвлен напоминанием о давно отвергнутых церковных канонах, Калган понизил голос: - При всем к тебе уважении, Талли, не учи ученого. Я знаю, твой орден очень любит спорить, и половина братьев покатывается со смеху, когда слышит, как чрезвычайно серьезные молодые послушники обсуждают богословские вопросы, оставленные в стороне столетие назад. Кроме того, разве легенда о потерянном искусстве не ишапийский догмат? Талли в свою очередь бросил на Калгана осуждающий взгляд. Он сказал с иронией: - Твое религиозное образование все еще хромает, Калган, несмотря на некоторое понимание внутренних дел нашего ордена, - он слабо улыбнулся. - Тем не менее, ты прав насчет спорных религиозных вопросов. Большинство из нас находит их забавными, потому что мы помним, как серьезно мы относились к ним, как крепко держались за них, когда были послушниками, - Его голос стал более серьезным. - Но я не шучу, говоря, что твое образование хромает. У ишапийцев есть некоторые странные верования, это так, и это орден, стоящий отдельно от остальных, но это также и самый древний орден из известных, считающийся главным в вопросах разницы в вероисповеданиях. - Ты хочешь сказать, религиозных войн, - сказал Калган, иронично фыркнув. Талли проигнорировал этот комментарий. - Ишапийцы - хранители древнейших знаний и истории Королевства, и у них самая большая в Королевстве библиотека. Я был в библиотеке их храма в Крондоре, она производит глубочайшее впечатление. Калган улыбнулся и с ноткой снисхождения сказал: - А я, Талли, просмотрел книжные полки Сартского Аббатства, которое в десять раз больше. И что с того? - А то, что что бы ты ни говорил об ишапийцах, но когда они объявляют что-то историческим фактом, они обычно могут предъявить древние книги, доказывающие их мнение. - Нет, - сказал Калган, отодвигая комментарий Талли движением руки. - Я вовсе не отношусь к твоим или еще чьим-то верованиям несерьезно, но я не могу согласиться с этим вздором о потерянном искусстве. Я мог бы поверить в то, что Паг может быть как-то больше настроен на раздел магии, о котором я ничего не знаю, возможно, что-то использующее духовное колдовство или иллюзии - области, говоря о которых, я с радостью соглашусь, что знаю о них мало - но я не могу согласиться с тем, что он никогда не освоит это ремесло из-за давно исчезнувшего бога магии, умершего в Войнах Хаоса! Нет, есть какие-то еще неизвестные нам сведения. Слишком много в нашем искусстве ошибок и неточностей, чтоб считать наше понимание магии хотя бы относительно полным. Но если Паг не может учиться магии, то только потому, что я плохой учитель. Талли теперь смотрел на Калгана свирепо, вдруг поняв, что маг обдумывал не возможные ошибки Пага, а свои собственные ошибки. - Это глупо. Ты одаренный человек, и если б это я открыл, что у Пага есть талант, я не мог бы пожелать для него лучшего учителя, чем ты. Но не может быть ошибок, если ты не знаешь, чему его надо учить. Калган начал было возражать, но Талли прервал его. - Нет, дай мне договорить. Нам не хватает понимания. Ты, кажется, забыл, что были другие такие же, как Паг, дикие таланты, не способные справиться со своим даром, другие, у которых не получилось стать священниками или магами. Калган курил трубку сосредоточенно сведя брови вместе. Вдруг он рассмеялся. Талли проницательно посмотрел на мага. Калган успокаивающе повернул руки с трубкой в одной из них ладонями к Талли. - Мне вдруг пришла в голову мысль о том, что если свинопас не может научить своего сына семейному призванию, он может все свалить на кончину бога свиней. Глаза Талли расширились, когда он услышал такие, почти богохульные слова, но потом он тоже отрывисто рассмеялся. - Это один из спорных религиозных вопросов! Оба долго смеялись над этим, освобождаясь от напряжения. Талли вздохнул и встал. - И все-таки не отмахивайся от того, что я сказал, Калган. Паг может быть одним из таких диких талантов. И возможно, тебе придется смириться с судьбой и отпустить его. Калган печально покачал головой. - Я отказываюсь верить, что есть какое-то простое объяснение тех, других ошибок, Талли. А также трудностей Пага. Ошибки в каждом мужчине и каждой женщине, а не в природе вселенной. Я часто чувствовал, что наши ошибки относительно Пага кроются в непонимании правильного подхода к нему. Возможно, лучше было бы найти для него другого учителя, который может высвободить его способности. Талли вздохнул. - Я уже сказал, что я думаю по этому поводу. Не могу тебе посоветовать ничего, кроме того, что я сказал. К тому же, как говорится, плохой учитель лучше, чем никакого учителя вообще. Каково бы было парню, если бы его никто не выбрал для обучения? Калган вскочил со стула. - Что ты сказал? - Я сказал: "Каково бы было парню, если бы его никто не выбрал для обучения?" Калган смотрел в пространство, его глаза, казалось, потеряли сосредоточенность. Он начал неистово курить трубку. Посмотрев некоторое время, Талли спросил: - Что такое, Калган? - Я не уверен, Талли, но, возможно, ты подал мне идею, - сказал Калган. - Какую идею? Калган отмахнулся от вопроса. - Я не совсем уверен. Дай мне время немного обдумать ее. Но рассмотри свой вопрос по-другому: как первые маги научились использовать свою силу? Талли сел, и оба начали обдумывать вопрос в тишине. В окно доносились звуки играющих мальчишек, заполнивших вест двор замка. КАЖДУЮ СУББОТУ МАЛЬЧИКАМ и девочкам, работавшим в замке, было позволено проводить вторую половину дня так, как они считали нужным. Мальчики ученического возраста и младше были шумной и буйной компанией. Девочки прислуживали дамам замка: чистили, шили и помогали на кухне. Всю неделю они работали от рассвета до заката, и даже больше, но в шестой день недели они собирались во дворе замка около сада принцессы. Большинство мальчишек играли в грубую игру плотно завязанным шнурками кожаным мячом. В пылу игры случались толчки, крики, удары и случайные драки. Все носили самую старую свою одежду, потому что дыры и пятна крови и грязи были обычным делом. Девочки сидели вдоль нижней стены сада принцессы, сплетничая о дамах герцогского двора. Почти всегда они надевали лучшие юбки и блузки, а их неоднократно вымытые и причесанные волосы сияли. И мальчики, и девочки старательно делали вид, что не замечают друг друга. И обе компании делали это одинаково неубедительно. Паг прибежал во двор, где уже шла игра. Как всегда, Томас был в центре драки за мяч. Его рыжеватые волосы, развевались, словно знамя, он громко смеялся, радостно перекрикивая шум, как будто случайная боль от ударов и чужих локтей делала состязание лишь более стоящим. Он пробежал через толпу мальчишек и ударил мяч в воздухе, стараясь не наступить на ноги тем, кто хотел поймать его. Никто точно не знал, ни как появилась эта игра, ни точных ее правил, но мальчишки играли с боевой напряженностью, как их отцы много лет назад. Паг вбежал на поле и подставил Ральфу подножку, как раз тогда, когда тот собирался ударить Томаса сзади. Ральф упал в кучу борющихся мальчишек, и Томас освободился. Он побежал к цели и, бросив мяч перед собой, отправил его в большую перевернутую бочку, заработав очко. Пока остальные мальчишки кричали, поздравляя Томаса, Ральф поднялся на ноги, оттолкнул в сторону стоящего перед ним мальчика и оказался прямо перед Пагом. Свирепо глядя из-под густых бровей, он плюнул в Пага и сказал: - Если ты сделаешь это еще раз, я тебе переломаю ноги, косоглазка! Так называли птицу, обладающую общеизвестно отвратительными привычками, из которых далеко не худшей было оставлять яйца в чужих гнездах, так что вылупившийся из него птенец будет выращен другими птицами. Паг не собирался позволять Ральфу безнаказанно оскорблять себя. Он был раздражен своими неудачами в учебе, и поэтому сегодня был очень чувствителен к таким вещам. Подпрыгнув, он закинул руку на шею коренастого мальчишки. Правым кулаком он ударил Ральфа в лицо и почувствовал, что разбил ему нос с первого же удара. Почти сразу же оба мальчишки оказались катающимися по земле. Начал сказываться больший вес Ральфа, и вскоре он уже сидел у Пага на груди и бил его толстыми кулаками в лицо. Томас, беспомощный, стоял рядом, потому что, как он ни хотел помочь другу, мальчишеский кодекс чести был таким же строгим и нерушимым, как дворянский. Если бы он вмешался, чтобы помочь Пагу, тот бы не никогда не перенес позора. Томас прыгал вверх и вниз, подбадривая Пага, морщась, каждый раз, когда Ральф бил Пага, как будто он сам чувствовал удары. Паг, извиваясь, пытался выбраться из-под Ральфа, и поэтому много ударов попадало в грязь, а не в лицо Пага. Однако достаточное количество поражало и цель, так что Паг вскоре почувствовал головокружение и отчужденность от избиения. Он слышал крики как бы издалека, а удары Ральфа, казалось, не причиняли боли. Все у него перед глазами поплыло красным и желтым, и он почувствовал, что вес исчез с его груди. Через мгновение зрение пришло в порядок, и Паг увидел принца Аруту, стоящего над ним и крепко держащего Ральфа за шиворот. Пока еще не такой сильный, как его брат или отец, принц все-таки мог держать Ральфа достаточно высоко, чтобы носки башмаков юного конюха едва касались земли. Принц улыбнулся, но без радости или иронии. - Мне кажется, парень получил достаточно, - сказал он тихо. В его глазах стало появляться свирепое выражение. - Ты согласен? Его холодный тон давал понять, что он не спрашивал мнения Ральфа. Из носа Ральфа все еще текла кровь от первого удара Пага. Он выдавил звук, который принц принял за знак согласия. Арута отпустил воротник Ральфа и юный конюх упал на спину, вызвав смех окружающих. Принц нагнулся и помог Пагу подняться. Поддерживая шатающегося мальчика, Арута сказал: - Я восхищен твоей смелостью, юноша, но нельзя же, чтоб из лучшего юного мага герцогства выбили все мозги, не так ли? Он говорил лишь слегка насмешливым тоном, а Паг оцепенел, так что мог только стоять и таращиться на младшего сына герцога. Принц слегка ему улыбнулся и передал подошедшему с мокрой тряпкой в руке Томасу. Паг вышел из тумана, когда Томас вытер его лицо тряпкой, и почувствовал себя даже хуже, когда увидел, что принцесса с Роландом, к которым возвращался Арута, стоят лишь в нескольких метрах. Получить взбучку перед девчонками замка было достаточно плохо; быть избитым деревенщиной вроде Ральфа перед принцессой было катастрофой. Испустив стон, который не мог помочь его физическому состоянию, Паг постарался выглядеть так же, как остальные. Томас грубо взял его за плечи: - Не переживай так сильно. Ты был не так уж и плох. Во всяком случае, большая часть этой крови принадлежит Ральфу. Завтра его нос будет выглядеть как здоровенный перезрелый красный кочан капусты. - Так же, как и моя голова. - С твоей головой не так плохо. Фингал, может два, раздутая щека. В целом ты все делал достаточно хорошо, но в следующий раз, когда захочешь подраться с Ральфом, подожди, пока чуть-чуть подрастешь, хорошо? Паг смотрел, как принц уводил сестру с поля боя. Роланд широко ему улыбнулся и Паг захотел умереть. ПАГ И ТОМАС вышли из кухни, держа в руках тарелки с ужином. Был теплый вечер, и они предпочли прохладный океанский бриз жаре кухни. Они сели на крыльцо, и Паг подвигал своей челюстью из стороны в сторону. Он попробовал откусить кусок баранины и отставил тарелку в сторону. Томас посмотрел на него. - Не можешь есть? Паг кивнул. - Слишком болят челюсти, - он наклонился вперед и поставил локти на колени, а подбородок подпер кулаками. - Не надо было беситься. Тогда бы я получил меньше. С полном пищи ртом Томас сказал: - Мастер Фэннон говорит, что солдат никогда не должен терять головы, иначе в самом деле лишится ее. Паг вздохнул. - Калган тоже говорил что-то вроде этого. У меня есть некоторые упражнения, с помощью которых я могу расслабиться. Надо было их использовать. Томас проглотил огромный кусок пищи. - Заниматься у себя в комнате - это одно, а применять те же упражнения, когда кто-то оскорбил тебя прямо в лицо, - совсем другое. Я думаю, что действовал бы так же. - Но ты бы его победил. - Вероятно. Поэтому Ральф никогда бы на меня и не пошел, то, как он говорил, показывало, что он не хвастался, а просто говорил то, что есть на самом деле. - И все-таки, ты все делал правильно. Нос капустой теперь дважды подумает, прежде, чем приставать к тебе снова. Я думаю, так все и обстоит. - Что ты имеешь в виду? Томас поставил тарелку и рыгнул. Удовлетворенный звуком, он сказал: - С задирами всегда так: можешь ты или нет им врезать, не имеет значения. Важно, можешь ли ты подняться против них. Ральф может быть большим, но он трус, несмотря на хвастовство. Теперь он переметнется на более маленьких мальчиков и немного к ним попристает. Не думаю, что он захочет еще чего-нибудь от тебя. Ему не нравится цена, - Томас тепло и широко улыбнулся Пагу. - Тот первый удар, что ты ему дал был прекрасен. Прямо в нос! Паг почувствовал себя немного получше. Томас посмотрел на его нетронутый ужин. - Ты будешь это есть? Паг посмотрел на тарелку. Она была наполнена горячей бараниной, зеленью и картошкой. Несмотря на аромат, исходящий от нее, Паг не чувствовал никакого аппетита. - Нет, можешь взять. Томас поднял тарелку и начал пихать пищу в рот. Паг улыбнулся. Томас никогда не знал меры в еде. Паг опять посмотрел на стену замка. - Я чувствовал себя таким дураком! Томас перестал есть. Его рука, полная мяса, была на полпути ко рту. Он смотрел на Пага некоторое время. - Ты тоже? - Я тоже что? Томас рассмеялся: - Ты смущен, потому что принцесса видела, как Ральф задал тебе взбучку! - Не взбучку! Я дал столько же, сколько получил! - Ага! Так я и знал. Это принцесса, - воскликнул Томас. Сдавшись, Паг прислонился к стене. - Думаю, что да. Томас не говорил ничего, и Паг посмотрел на него. Он доканчивал обед Пага. Наконец Паг сказал: - Я полагаю, она тебе не нравится? Томас пожал плечами. Откусив мяса, он сказал: - Наша леди Карлайн достаточно хорошенькая, но я знаю свое место. Во всяком случае, я положил глаз на кое-кого другого. Паг выпрямился. - На кого? - спросил он с любопытством. - Не скажу, - ответил Томас с лукавой улыбкой. Паг рассмеялся. - Неала, верно? У Томаса отвисла челюсть. - Как ты узнал? Паг попытался принять загадочный вид. - У нас, магов, свои способы. Томас фыркнул. - Какой ты маг! Такой же, как я - рыцарь-капитан королевской армии. Скажи, как ты узнал? Паг рассмеялся. - Здесь нет ничего таинственного. Каждый раз, когда ты видишь ее, ты начинаешь важничать в этом своем военном плаще и задираешь нос, как петух. - Ты думаешь, она меня раскусила, да? - озабоченно спросил Томас. Паг улыбнулся как хорошо откормленный кот. - Она тебя не раскусила. Я уверен, - он сделал паузу. - Если она сама слепая, а остальные девчонки не показали ей это уже сто раз! На лице Томаса появилось удрученное выражение. - Что должна думать девушка? - Кто знает, что они думают? Скорее всего, ей это нравится. Томас глубокомысленно посмотрел на тарелку. - Ты когда-нибудь думал о женитьбе? Паг заморгал, как сова на ярком свету. - Я... Я никогда не думал об этом. Я не знаю, женятся ли маги. Думаю, что нет. - Солдаты тоже, в основном. Мастер Фэннон говорит, что солдат, который думает о семье не думает о службе, - Томас помолчал некоторое время. - Кажется, это не мешает сержанту Гардану и некоторым другим солдатам. Томас фыркнул, как будто эти исключения только доказывали его точку зрения. - Иногда я пытаюсь представить себе, на что это похоже, иметь семью? - У тебя есть семья, глупый. Это я здесь сирота. - Я имею ввиду жену, дубоголовый, - Томас посмотрел на Пага взглядом, означающим "ты слишком туп, чтобы жить". - И когда-нибудь детей, а не отца и мать. Паг пожал плечами. Беседа перекинулась на темы, которые его смущали. Он был меньше обеспокоен тем, что станет взрослым, чем Томас. - Я думаю, мы поженимся и заведем детей, если так будет надо. Томас очень серьезно посмотрел на Пага, так как тот не внес никакой ясности в предмет обсуждения. - Я воображал маленькую комнату где-нибудь в замке, и... я не могу представить, кем будет девушка, - он жевал пищу. - Я думаю, с этим что-то не так. - Не так? - Как будто есть, что-то еще, чего я не понимаю... не знаю. - Если ты не понимаешь, то как могу я понять? - спросил Паг. Томас вдруг сменил тему. - Мы ведь друзья, да? Паг удивился: - Конечно, друзья. Ты мне как брат. Твои родители обращались со мной, как со своим собственным сыном. Почему ты об этом спрашиваешь? Озадаченный, Томас поставил тарелку. - Не знаю. Просто я иногда думаю, что все это как-то изменится. Ты собираешься стать магом, может быть, путешествовать по миру, встречаться с другими магами в дальних странах. Я же собираюсь стать солдатом, обязанным выполнять приказы господина. Я, скорее всего, не увижу ничего, кроме маленькой части Королевства, и то только сопровождая герцога в его личной гвардии, если повезет. Паг заволновался. Он никогда не видел, чтоб Томас так серьезно о чем-нибудь говорил. Он всегда был рад посмеяться и, казалось, никогда ни о чем не беспокоился. - Не знаю, о чем ты думаешь, Томас, - сказал Паг, - но ничего не изменится. Несмотря ни на что, мы останемся друзьями. Томас улыбнулся. - Надеюсь, что ты прав, - он прислонился к стенке, и оба стали смотреть на звезды над морем и огни города, заключенные, как картина, в рамку ворот замка. НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО Паг попытался умыться, но это было слишком трудно. Левый глаз не открывался вообще, а правый только наполовину. Лицо украшали большие синяки, а челюсть прыгала, когда он двигал ею из стороны в сторону. Фантус лежал на койке Пага, красные глаза блестели от солнца, проникавшего через башенное окно. Дверь в комнату парня распахнулась, и внутрь вошел Калган в зеленом халате. Остановившись на мгновение, чтобы поглядеть на мальчика, он сел на койку и почесал дрейку брови, отчего тот довольно пророкотал. - Вижу, вчерашний день ты не провел в бездействии, - сказал он. - У меня были небольшие неприятности, сэр. - Ну, драка - это занятие мальчиков, равно как и взрослых мужчин, и я полагаю, что другой мальчик выглядит по крайней мере так же плохо. Было бы стыдно не получить удовольствия дать столько же, сколько получил. - Вы смеетесь надо мной. - Только слегка, Паг. В юности я тоже дрался достаточно, но время мальчишеских драк прошло. Ты должен тратить свою энергию с большей пользой. - Я знаю, Калган, но я был так расстроен, что когда этот дурень Ральф сказал это насчет того, что я сирота, во мне закипел гнев. - Ну, осознание твоей вины в этом деле - хороший знак того, что ты становишься мужчиной. Большинство мальчишек попыталось бы оправдать свои действия, сваливая вину на какую-то мораль, заставляющую драться. Паг подтащил стул и сел напротив мага. Калган достал трубку и начал наполнять ее. - Паг, я думаю, что относительно твоего образования мы двигались неправильным путем. Лицо Калгана затмилось, когда он, сосредоточившись, искал около ночника скрученную бумажку, чтоб зажечь трубку, но ничего не нашел. Потом на конце указательного пальца его правой руки появился маленький огонек. Он приложил его к трубке, и вскоре комната наполнилась большими облаками белого дыма. Огонек исчез, когда он взмахнул рукой. - Очень полезное умение, если любишь курить трубку. - Я бы отдал что угодно, чтобы научиться хотя бы этому, - удрученно сказал Паг. - Как я говорил, мы, возможно, шли не тем путем. Может быть, мы должны найти другой подход к твоему образованию. - Что вы имеете в виду? - Паг, у первых магов, живших давным-давно, не было учителей в искусстве магии. Они создали те искусства, которые мы сегодня изучаем. Некоторые из старейших искусств, таких как улавливать изменения погоды или находить воду палочкой восходят к самым началам. Я подумал, что на время я предоставлю тебя самому себе. Изучай, что хочешь, в книгах, которые у меня есть. Продолжай заниматься другой работой, изучать искусство письма с Талли, но я некоторое время не буду беспокоить тебя с уроками. Я, конечно, отвечу на любой вопрос, который у тебя возникнет. Но я думаю, тебе нужно время, чтобы разобраться в себе. Упав духом, Паг спросил: - Я безнадежен? Калган утешающе улыбнулся: - Ничуть. Были случаи, когда у магов не сразу все получалось. У тебя впереди еще девять лет ученичества, помни об этом. И не огорчайся из-за неудач этих последних месяцев. Кстати, ты не хотел бы научиться ездить на лошади? Настроение Пага сразу обернулось в другую сторону, и он закричал: - О да! Можно? - Герцог решил, что ему нужен мальчик, чтобы ездить с принцессой время от времени. У его сыновей теперь много дел, они ведь выросли, и ему кажется, что ты неплохая замена для них, когда они слишком заняты, чтоб сопровождать ее. У Пага голова пошла кругом. Он не только научится ездить на лошади - искусству, которое знало, в основном, только дворянство, - но еще и будет сопровождать принцессу! - Когда я начинаю? - Прямо сегодня. Утренняя служба уже почти закончена. Было воскресение, и кто того желал, молились как в церкви замка, так и в маленьком храме в центре города. Оставшаяся часть дня была посвящена легкой работе, только той, которая была нужна, чтоб подать герцогу на стол. Мальчики и девочки могли отдохнуть лишние полдня в субботу, но взрослые отдыхали только воскресенье. (Прим.пер. В Королевстве Островов шестидневная неделя, без понедельника) - Иди к Мастеру Конюшему Алгону: герцог уже известил его обо всем, и он начнет твой урок прямо сейчас. Без дальнейших слов, Паг вскочил и побежал к конюшням. 4. НАПАДАНИЕ Паг ехал молча. Его лошадь шла иноходью вдоль скал, возвышающихся над морем. Теплый бриз доносил запах цветов; на востоке медленно покачивались лесные деревья. Летнее солнце грело жарко и мерцало по всему океану. Над волнами были видны то висящие в небе, то ныряющие в воду за добычей чайки. Над головой плыли большие белые облака. Глядя в спину принцессе, сидящей на прекрасной белой верховой лошади, Паг вспоминал утро этого дня. Почти два часа он ждал в конюшне, пока появится принцесса со своим отцом. Герцог подробно рассказал Пагу о его ответственности за принцессу. Паг стоял молча: герцог лишь повторял инструкции, данные вечером Главным Конюхом Алгоном. Хозяин конюшен обучал Пага всю неделю и решил, что он готов сопровождать принцессу. Паг последовал за ней за ворота, все еще восхищаясь своей неожиданной удачей. Он был бодр, несмотря на то, что ночью спал беспокойно, а утром не завтракал. Теперь же его настроение переходило от мальчишеского восхищения к сильному раздражению. Принцесса не отвечала ни на одну из его вежливых попыток беседовать, а только приказывала. Ее тон был повелевающим и резким, и она настойчиво к нему "эй" или "ты", несмотря на несколько учтивых напоминаний о том, что его зовут Паг. Она вела себя вовсе не как спокойная придворная молодая девушка, а очень походила на избалованного, капризного ребенка. Вначале ему было неудобно сидеть на серой ломовой лошади, скорость которой посчитали достаточной для умения Пага. Нрав у кобылы был спокойный, и она не выказывала ни малейшего намерения двигаться быстрее, чем было необходимо ей самой. Паг был в своей ярко-красной тунике, той, что подарил ему Калган, но все равно выглядел плохо одетым по сравнению с принцессой. Она была в простом, но изысканном желтом с черной обметкой платье для верховой езды и очень идущей к этому платью шляпке. Даже в дамском седле Карлайн выглядела так, словно была рождена для верховой езды, а Пагу в то же время казалось, что он, скорее, должен идти за своей кобылой с плугом, нежели ехать на ней верхом. У лошади Пага была раздражающая манера останавливаться каждые четыре метра, чтобы пощипать траву или пожевать куст, не обращая внимания на неистовые удары Пага в бок, а прекрасно обученная лошадь принцессы немедленно отвечала на малейшее прикосновение. Принцесса молча ехала, не обращая внимания на ворчание и кряхтение едущего сзади мальчишки, который то и дело пытался как силой воли, так и искусством верховой езды заставить свою непокорную лошадь двинуться с места. Паг почувствовал первые приступы голода, и его романтические мечты уступили место нормальному для пятнадцатилетнего мальчика аппетиту. По мере того как они ехали, он все больше и больше думал о корзине с едой, притороченной к его седлу. Через некоторое время, которое показалось Пагу целой вечностью, принцесса повернулась к нему: - Эй ты, какое у тебя ремесло? Огорошенный этим вопросом после долгого молчания, Паг запнулся: - Я... Я ученик мастера Калгана. Она посмотрела на него так, как будто увидела ползущее по обеденной тарелке насекомое. - А... Вот ты кто. Даже эта короткая вспышка какого бы там ни было интереса улетучилась, и она отвернулась. Они поехали дальше. - Эй, мы остановимся здесь, - сказала принцесса. Паг натянул поводья, а принцесса, прежде чем он успел подойти к ней, чтобы подать руку, как учил мастер Алгон, уже слезла сама. Она дала ему поводья своей лошади и подошла к обрыву. Некоторое время она смотрела на море, после чего, не глядя на Пага, спросила: - Как ты думаешь, я красива? Паг стоял молча, не зная, что сказать. Она повернулась и посмотрела на него. - Ну? - Да, ваше высочество. - Очень красива? - Да, ваше высочество, очень красивы. Принцесса подумала над этим некоторое время, и снова отвернулась к морю. - Для меня очень важно быть красивой. Леди Марна говорит, что я должна быть самой красивой леди в Королевстве, потому что когда-нибудь я должна найти могущественного мужа, а только самые красивые в Королевстве леди могут выбирать. А некрасивые должны брать первого, кто об этом попросит. Она говорит, что у меня будет много поклонников, ведь отец - очень важный человек. Она повернулась, и на какое-то мгновенье Пагу показалось, что он увидел в ее взгляде понимание. - У тебя много друзей? Паг пожал плечами: - Есть несколько, ваше высочество. Некоторое время она смотрела на него. - Должно быть, это замечательно, - сказала она, рассеянно отводя в сторону прядь волос, выбившуюся из-под широкополой верховой шляпы. На мгновение она показалась Пагу несчастной и одинокой, и сердце у него опять сжалось. Очевидно, принцесса заметила выражение его лица, и ее глубокомысленность сменилась желанием отдавать приказы. Самым командным своим голосом она объявила: - Мы пообедаем сейчас. Паг быстро привязал лошадей, снял с седла корзину, поставил на землю и открыл. Карлайн подошла и сказала: - Я приготовлю еду, а то ты своими неуклюжими руками перевернешь блюда и разольешь вино. Паг отошел назад, а она стала на колени и начала доставать из корзины обед. Вкусный запах сыра и хлеба бил Пагу в ноздри, и у него текла слюнка. Принцесса глянула на него. - Отведи лошадей за холм, к ручью, и напои их. Ты можешь поесть по дороге назад. Я позову тебя, когда поем. Сдерживая стон, Паг взял поводья и пошел к ручью. По дороге он пнул несколько свободно лежащих камней. Внутри у него шла борьба: он знал, что не должен оставлять девушку, но также не мог и ослушаться ее. Вокруг никого не было видно, да и вряд ли так далеко от леса могли быть какие-либо неприятности. Вдобавок, он рад был хоть немного побыть подальше от Карлайн. Он подошел к ручью, снял с лошадей седла, стряхнул влагу, скопившуюся под ними и следы от подпруг, после чего бросил поводья на землю. Верховая лошадь была приучена к такой свободной прогулке, да и ломовая тоже не проявляла намерения забрести далеко. Они щипали траву, а Паг искал удобное место, чтобы присесть. Обдумав свое положение, он понял, что растерялся. Карлайн была самой красивой девушкой из всех, что он когда-либо видел, но манера ее поведения его разочаровывала. В настоящее время его больше беспокоил желудок, чем девушка его мечты. Он подумал, что ездить с принцессой не такое приятное занятие, как он воображал. Некоторое время он занимался тем, что размышлял над этим. Когда ему надоело, Паг подошел к воде, чтобы поискать камни. Последнее время у него почти не было возможности поупражняться с пращой, а сейчас как раз нечего было делать. Найдя несколько гладких камней, он достал пращу. Выбрав в качестве цели одно из дальних маленьких деревьев, он начал упражняться, спугивая при этом сидящих на дереве птиц. Он сбил несколько горьких плодов, промазав только по одной цели из шести. Удовлетворенный тем, что не потерял навыков, он сунул пращу за пояс. Он нашел еще несколько камней, которые обещали попасть прямо в цель и положил в карман. Паг решил, что девушка уже должна была заканчивать трапезу, так что он пошел к лошадям, чтоб их оседлать и, когда она позовет, быть уже готовым. Когда он подошел к лошади принцессы, из-за холма раздался крик. Он бросил седло принцессы, взбежал на холм и остановился потрясенный. Волосы на его шее и руках встали дыбом. Убегающую принцессу преследовали два тролля. Они обычно не рисковали отходить так далеко от леса, и Паг совершенно не ожидал их увидеть. Тролли были похожи на людей, но были ниже и коренастей, с длинными толстыми руками, которые свисали почти до земли. Они бегали на всех четырех конечностях так же часто, как и на двух, и походили при этом на смешную пародию на обезьяну; тела их были покрыты густой серой шерстью, а губы размыкались, обнажая длинные клыки. Злые твари редко беспокоили группы людей, но время от времени нападали на одиноких путников. Паг помедлил одно мгновение, вытаскивая пращу из-за пояса и суя в нее камень, и прицелился, раскручивая ее над головой. Твари уже почти догнали принцессу, и он запустил камень. Он попал в голову бегущему впереди троллю; тот упал и покатился по земле, второй споткнулся об него и тоже упал, причем прямо на первого. Пока они поднимались на ноги, Паг стоял на месте. Их внимание перенеслось с Карлайн на нападающего. Они зарычали на Пага, и бросились к нему. Он снова взбежал на холм. Он знал, что если добежит до лошадей, то сможет обогнать троллей, найти девушку и вместе с ней спокойно ускакать. Он оглянулся на троллей: огромные клыки и длинные ручищи бороздящие землю. Он бежал по ветру и чувствовал их запах запах гнилого мяса. Уже сбиваясь с дыхания, он добежал до вершины холма. Сердце у него екнуло: лошади перешли на другую сторону ручья и были теперь на двадцать метров дальше. Сбегая с холма, он надеялся, что эта разница не окажется решающей. Он вошел в ручей и замедлил бег. Сзади уже слышно было дыхание троллей. Здесь было мелко, но вода все равно сильно мешала бежать. С брызгами двигаясь вперед, он зацепился ногой за камень и упал. Он успел выбросить вперед руки и упал на них, так что голова осталась над водой. Он попытался встать на ноги, но споткнулся опять и повернулся: тролли уже приближались к воде. Увидев, что их мучитель барахтается в воде, они взвыли и на мгновение остановились. Паг почувствовал слепой ужас. Борясь с онемевшими пальцами, он пытался зарядить в пращу камень. К горлу подкатывался крик. Когда тролли вошли в воду, перед глазами Пага взорвалась вспышка света. Голову расколола страшная боль, и перед мысленным взором появились серые буквы. Они были знакомы Пагу по свитку, который Калган показывал ему несколько раз. Не думая, он произнес заклинание, и как только он произносил слово, оно исчезало из его мысленного взора. Когда он дошел до последнего слова, боль прекратилась, и раздался громкий рык. Он открыл глаза: тролли беспомощно корчились в воде с мукой в глазах, крича и издавая стоны. Выйдя из воды, Паг смотрел, как они боролись с течением. Они барахтались, издавая задыхающиеся и шипящие звуки. Через некоторое время один затрясся, а потом затих. Второй прожил лишь на несколько минут дольше: как и его спутник, он тоже утонул, не имея возможности держать голову над водой. Чувствуя головокружение и слабость, Паг перешел ручей обратно. Его сознание оцепенело, и все было как в тумане. Через несколько шагов он остановился, вспомнив о лошадях. Он огляделся: их нигде не было. Должно быть, почуяв троллей, они убежали и теперь шли к безопасному пастбищу. Паг пошел дальше, туда, где последний раз видел принцессу. Он взобрался на холм и снова огляделся. Ее нигде не было, и он пошел к перевернутой корзине с едой. Он соображал с трудом, к тому же, был очень голоден. Он знал, что должен был думать о чем-то другом, но из калейдоскопа мыслей ясной была только одна - о еде. Упав на колени, он поднял с земли ломтик сыра и сунул его в рот. Рядом лежала полупролитая бутылка вина, и он запил им сыр. Хороший сыр и изысканное белое вино оживили его, и сознание просветлело. Он отломил от буханки большой кусок хлеба и жевал его, пытаясь привести мысли в порядок. Прокручивая в голове то, что только что произошло, он выделил одну вещь: как-то он ухитрился сконцентрировать магическое заклинание. Больше того, он сделал это без помощи книги, свитка или магического устройства. Он не был уверен, но это казалось странным. Мысли опять стали туманными. Больше всего ему сейчас хотелось лечь и уснуть, но в то время как он жевал еду, через сумасшедшую смесь впечатлений пробилась мысль. Принцесса! Он вскочил на ноги, голова закружилась. Устояв все же на ногах, он взял немного хлеба и бутылку, и пошел в направлении, куда бежала принцесса, когда он видел ее в последний раз. Он продвигался вперед, с трудом волоча ноги. Через несколько минут он почувствовал, что мысли идут быстрее, а изнеможение проходит. Он начал громко звать принцессу по имени, и вдруг услышал из-за кустов приглушенные всхлипывания. Продравшись сквозь них, он увидел съежившуюся Карлайн. Ее сжатые кулачки были прижаты к животу, а глаза расширились от ужаса; одежда была запачкана землей и разорвана в нескольких местах. Увидев Пага, она вздрогнула, вскочила и бросилась к нему на шею, спрятав голову у него на груди. Она тряслась от рыданий хватала ткань его рубашки. Паг все еще стоял с распростертыми объятиями, его руки были заняты вином и хлебом. Он растерялся и не знал что делать, но наконец неуклюже обнял испуганную одной рукой девушку и сказал: - Все в порядке. Они ушли. Ты в безопасности. Она обнимала его еще какое-то время, а потом, когда слезы утихли, отошла и, еще раз шмыгнув носом, сказала: - Я думала, они тебя убили и вернулись за мной. Для Пага это было самое смущающее положение, из тех в которых он побывал. Только что пережив самый ужасный опыт в своей молодой жизни, он столкнулся с человеком, волнующим его сознание совсем другим образом. Он без задней мысли обнимал принцессу, и теперь вдруг осознал это действие и мягкое, теплое к ней влечение