ляли меня тут одну, я могла лишь размышлять. Суд дам. заявляют: через несколько лет у них развивается сродство. Большинство из них способно определить, когда женщина направляет, невзирая на то, соединены они с ней привязью или же нет. Я не была уверена, но Сита подтвердила догадку. - Какую? - спросила Илэйн, и тут же от внезапного озарения глаза ее расширились, но Эгвейн продолжила: - Найнив, ай'дам действует на женщин, которые способны направлять. Не понимаешь? Су л'дам могут направлять не хуже дамани. - Сита застонала сквозь стиснутые зубы, мотая головой, отчаянно отрицая слова Эгвейн. - С. улдам скорее умрет, чем признает, что способна направлять, даже если сама знает об этом. Они не развивают эту способность, поэтому ничего не могут сделать с Силой, но направлять они способны. - Я же говорила тебе, - сказала Мин. - Этот ошейник не должен был на нее подействовать. - Она застегнула последние пуговицы на спине Эгвейн. - Любая женщина, которая не может направлять, принялась бы лупить тебя, несмышленыша, пока ты пыталась бы справиться с нею при помощи этой штуки. - Как так может быть? - сказала Найнив. - Я-то считала, что Шончан сажают на привязь всякую женщину, что в состоянии направлять. - Всех, кого они находят, - ответила ей Эгвейн. - Но те, кого они могут найти, похожи на тебя, на меня, на Илэйн. Мы родились с этим, готовые направлять, неважно, научил нас кто или нет. Ну а шончанские девочки, которые не обладают врожденным даром, но которых можно обучить? Не всякая женщина становится... Вожатой. Ринне казалось, что она, рассказывая мне об этом, показывает свое хорошее отношение. В шончанских деревнях, когда су л'дам приходят проверять девушек, судя по всему, устраивается праздник. Они стремятся найти и посадить на привязь каждую, похожую на тебя или меня. Но остальным они разрешают надеть браслет, чтобы определить, почувствуют ли те, каково приходится бедной женщине в ошейнике. Способных воспринять эти ощущения отбирают для обучения на су л'дам. Вот они-то и есть те самые женщины, которых можно научить. Сита едва слышно стонала. - Нет. Нет. Нет. - Она стонала и стонала, беспрестанно. - Я знаю, она гнусная баба, - сказала Илэйн, - но у меня такое чувство, будто мне хочется ей помочь. Она могла бы стать одной из наших сестер, только Шончан извратили все. Найнив открыла было рот, собираясь сказать, что для них самое лучшее поскорее помочь себе, и тут дверь распахнулась. - Что здесь происходит? - вопросила Ринна, шагнув в комнату. - Аудиенция? - Она уставилась на Найнив, уперев ладони в бедра. - Я никогда не давала разрешения, чтобы кто-то другой соединялся с моей малышкой, с Тули. Я даже не знаю, кто ты... Взгляд ее упал на Эгвейн - вместо серого платья дамами на ней было платье Найнив. И Эгвейн была без ошейника! Ринна вытаращила глаза, ставшие как блюдца. Закричать ей так и не удалось. Прежде чем кто-то успел двинуться, Эгвейн подхватила с умывальника кувшин и со всей силы врезала им Ринне в солнечное сплетение. Кувшин разлетелся вдребезги, а су л'дам булькнула, лишилась дыхания и сложилась вдвое. Когда она упала, Эгвейн с рычанием кинулась на нее, толкнув плашмя на пол, цапнула по-прежнему валявшийся неподалеку ошейник, защелкнула вокруг шеи женщины. Одним быстрым рывком за серебристую привязь она сдернула с колышка браслет и приспособила на свое запястье. Губы Эгвейн исказились, обнажив зубы, глаза с чудовищной концентрацией смотрели только в лицо Ринне. Уперевшись коленями в плечи су л'дам, она обеими руками крепко зажала женщине рот. Ринна содрогнулась в немыслимой конвульсии, глаза полезли из орбит; из горла вырывались хрипы, сдерживаемые ладонями Эгвейн; пятки замолотили по полу. - Прекрати, Эгвейн! - Найнив вцепилась девушке в плечи, оттаскивая ее от Ринны. - Эгвейн, прекрати! Тебе не это надо! Ринна лежала, тяжело дыша, с серым лицом, диким взглядом вперившись в потолок. Вдруг Эгвейн кинулась в объятия Найнив, судорожно всхлипывая у нее на груди: - Она мучила меня, Найнив. Мучила меня! Все они мучили... Они мучили и издевались надо мной, пока я не делала, чего они хотели. Я ненавижу их! Ненавижу за то, что они мучили меня, и ненавижу за то, что не могла не делать того, чего они от меня хотели. - Знаю, - мягко сказала Найнив. Она пригладила волосы Эгвейн. - Все правильно, Эгвейн, ты их ненавидишь. Все верно. Они заслужили это. Но совсем неправильно, что ты позволяешь им сделать себя похожей на них. Сита прижимала ладони к лицу. Ринна дрожащей рукой недоверчиво потрогала ошейник на своем горле. Эгвейн выпрямилась, быстро утирая слезы. - Я не такая! Я не похожа на них! - Она чуть не оцарапалась, стаскивая браслет с запястья, и отшвырнула его. - Нет, не такая! Но мне хочется их всех убить. - Они это заслужили. - Мин мрачно смотрела на двух су л'дам. - Ранд бы убил любого, кто сделал такое, - сказала Илэйн. Казалось, она ожесточала себя. - Уверена в этом. - Наверное, они заслужили, - сказала Найнив, - и наверное, убил бы. Но мужчины зачастую путают месть и убийство во имя справедливости. У них редко хватает мужества для справедливости. Ей часто доводилось выступать в качестве судьи в Круге Женщин. Иногда к ней приходили мужчины, считая, что женщины будут судить их дело лучше, чем мужчины из Совета Деревни, но мужчины всегда думали, что могут повлиять на решение красноречием или мольбами о милосердии. Круг Женщин выказывал милосердие, когда его заслуживали, но всегда - был справедливым, и именно Мудрая выносила приговор. Найнив подняла браслет, отброшенный Эгвейн, и закрыла его. - Если б могла, я освободила бы здесь всех женщин, и уничтожила бы эти штуки до последней. Но раз я не могу... - Она аккуратно повесила браслет на тот же колышек, на котором болтался первый, потом повернулась к су л'дам. Эти уже не Вожатые, сказала она себе. - Может быть, если станете вести себя тихо, то пробудете тут достаточно долго, чтобы суметь снять ошейники. Колесо плетет так, как желает Колесо, и вдруг вы совершили столько добра, что оно перевесит причиненное вами зло, настолько, что вам позволено будет снять их. Если же нет, то рано или поздно вас найдут. И, думаю, кто бы ни нашел вас, вам зададут немало вопросов, прежде чем снять эти ошейники. Думаю, что вы, вероятно, на своей шкуре узнаете ту жизнь, на которую обрекаете других женщин. Такова справедливость, - заключила она, обращаясь к своим подругам. В глазах Ринны плескался стылый ужас. Плечи Ситы тряслись, словно она рыдала, закрывшись ладонями. Найнив ожесточила свое сердце. Такова справедливость, сказала она себе. Именно такова. И Найнив вывела девушек из комнатки. На выходящих женщин внимания обратили не больше, чем когда они входили. Найнив предположила, что благодарить следует платье су л'дам, но сама дождаться не могла, когда найдется время переодеться. Прикосновение к коже самой грязной тряпки - ощущение и то чище. Девушки, тесно идущие за Найнив, хранили молчание, пока вновь не оказались на мощенной булыжником улице. Найнив не знала, чем вызвано это молчание: то ли тем, как поступила, то ли же опасением, что кто-то может их остановить. Она нахмурилась. Интересно, они что, почувствовали бы себя лучше, если б она заставила их потрудиться, велев перерезать горло этим двум женщинам? - Лошади, - сказала Эгвейн. - Нам нужны будут лошади! Я знаю, где конюшня с Белой, но не думаю, что мы до нее доберемся. Придется оставить Белу здесь, - сказала ей Найнив - Мы отплываем на корабле. А где все-то? - спросила Мин, и до Найнив вдруг дошло, что на улице пусто. Людские толпы исчезли, не оставив ни следа; лавочки и окна вдоль всей улицы накрепко закрыты ставнями. Но вверх по улице, от гавани, двигался строем отряд шончанских солдат, сотня, а то и больше, сомкнутыми шеренгами, во главе с офицером в раскрашенных доспехах. Они находились на полквартала ниже по улице от женщин, но маршировали солдаты неумолимым, решительным шагом, и Найнив почудилось, что все взоры устремлены на нее. Да это же смешно и глупо! Они в шлемах, как я могу видеть их глаза? Да и вообще, если б кто-то всполошился, то тревога поднялась бы позади нас. Тем не менее Найнив остановилась. - За нами еще больше, - пробормотала Мин. Теперь и Найнив слышала стук их сапог. - Не знаю, кто доберется до нас первым. Найнив глубоко вздохнула: - С нами это никак не связано. - Она глядела дальше приближающихся солдат, в гавань, забитую высокими неуклюжими кораблями Шончан. Найнив не могла разглядеть "Ветку", но молилась про себя, чтобы судно еще было там. было готово к отплытию. - Мы просто пройдем мимо. - Свет, надеюсь, мы сумеем пройти! - А что, если они захотят, чтобы мы пошли с ними? - спросила у Найнив Илэйн. - На тебе это платье. Если они начнут задавать вопросы... - Я не вернусь, - мрачно заявила Эгвейн. - Лучше умру. Сейчас я им покажу, чему они меня научили. Девушку вдруг словно окружил золотой ореол, так это выглядело для глаз Найнив. - Нет! - воскликнула Найнив, но было поздно. С громоподобным ревом улица под первыми рядами Шончан взорвалась, землю, булыжники и закованных в латы людей разметало в стороны, точно брызги от фонтана. По-прежнему охваченная сиянием, Эгвейн резко развернулась лицом к другому концу улицы, и повторно проревел гром. Комья земли дождем осыпались на женщин. Шончанские солдаты с криками, но сохраняя порядок, рассыпались по переулкам и укрылись за крыльцами. В мгновение ока они исчезли из виду, не считая тех. кто лежал вокруг двух огромных ям, обезобразивших улицу. Найнив вскинула руки, пытаясь смотреть сразу в обе стороны. - Дура! Мы хотели не привлекать внимания! - Теперь на такой оборот дел не было никакой надежды. Оставалось надеяться, что им удастся прорваться к гавани в обход солдат, переулками. Теперь и дамани должны узнать. Не заметить такого они не могли. - Не хочу опять в этот ошейник! - в бешенстве крикнула Эгвейн. - Не хочу! - Берегись! - заорала Мин. Ввысь над крышами с пронзительным воем взлетел по дуге огненный шар величиной с добрую лошадь и начал падать. Прямо на четверку беглянок. - Бежим! - крикнула Найнив и бросилась прочь, нырнув в ближайший закоулок между двух наглухо запертых лавок. Приземлилась она неудачно, на живот, охнув и ненадолго сбив дыхание, и в этот миг оземь грянулся огненный шар. По узкому проулку прокатился горячий ветер. Глотая воздух, Найнив перевернулась на спину и взглянула на улицу. Там, где они стояли, брусчатка мостовой была расколота, выворочена и почернела в круге поперечником в десять шагов. В переулке через улицу напротив затаилась Илэйн. От Мин и Эгвейн не осталось и следа. В ужасе Найнив поднесла руку ко рту. Видимо, Илэйн поняла, о чем подумала старшая подруга. Дочь-Наследница неистово замотала головой и показала вниз по улице. Они ушли туда. Найнив испустила облегченный вздох, немедля обернувшийся рычанием. Глупая девчонка! Мы б спокойно мимо них прошли! Но времени на упреки не было. Она подбежала к углу здания и осторожно выглянула оттуда на улицу. Вниз в ее сторону метнулся огненный шар размером с голову. Едва Найнив отпрыгнула назад, как он врезался в угол дома, где только что находилась ее голова, и взорвался, обдав ее потоком каменной крошки. Гнев затопил Найнив Единой Силой раньше, чем она осознала это. Молния полыхнула с неба, с грохотом ударив где-то выше по улице, вблизи источника огненного шара. Еще одна иззубренная стрела расколола небо, а потом Найнив побежала по переулку. Позади, у перекрестка, в землю вонзилась пика молнии. Если у Домона корабль не наготове, я... Свет, лишь бы мы все целыми и невредимыми добрались до него! Дернувшись, Байл Домон выпрямился, когда молния рассекла свинцово-серое небо, ударив где-то в городе, потом тут же вспыхнула вторая. Для такой грозы туч как-то маловато! В городе что-то загрохотало, и шар огня врезался в крышу дома немногим выше причалов, раскидав окрест битую черепицу. Вскоре причалы опустели, не считая нескольких Шончан; они теперь беспорядочно забегали, крича и вытащив мечи. Из- за склада появился человек с гролмом. Солдат бежал, чтобы не отстать от двигающейся длинными прыжками бестии, и они быстро исчезли на одной из улиц, ведущих вверх, от воды. Один из матросов Домона подскочил к борту, взял топор и размахнулся им над причальным канатом. Два быстрых шага, и Домон одной рукой перехватил занесенный топор, а другой сдавил матросу горло. - "Ветка" будет стоять тут до тех пор, пока я не скажу отчалить, Аэдвин Коул! - Они совсем взбесились, капитан! - закричал Ярин. Многократное эхо от взрыва раскатилось по гавани, пронзительно заорали и закружились в воздухе вспугнутые чайки, и вновь вспыхнула молния, ударив в землю в Фалме. - Дамани нас всех перебьют! Давайте отвалим, пока они заняты, пока друг друга убивают. Они и не заметят, как мы исчезнем! - Я дал слово. - сказал Домон. Он вывернул топор из руки Коула и с грохотом отбросил на палубу. - Я дал слово. Торопись, женщина, думал он. Айз Седай ты или нет. Поторопись же! Джефрам Борнхальд посмотрел на вспыхивающие над Фалме молнии и выбросил их из головы. Какое-то громадное крылатое создание - несомненно, одно из шончанских чудовищ - дико металось, уворачиваясь от огненных стрел. Если там разыгралась гроза, для Шончан она станет не меньшей помехой, чем для него. Холмы, почти напрочь лишенные деревьев, - лишь немногие могли похвастаться чахлыми кустами на макушках, - по-прежнему скрывали от Борнхальда город, а его отряд - от города. Тысяча воинов Борнхальда растянулась по обе стороны от него длинной цепью верховых - по холмам и седловинам. Холодный ветер трепал белые плащи и хлопал знаменем сбоку от Борнхальда: золотое солнце Детей Света с волнистыми лучами. - Теперь исполняй приказ, Байар, - приказал он. Мужчина с худым, вытянутым лицом замешкался, и Борнхальд добавил в голос резкости: - Я приказал тебе уходить, чадо Байар IБайар приложил руку к сердцу и поклонился: - Как прикажете, милорд Капитан. Он повернул прочь своего коня, всем своим видом, каждой складкой плаща показывая нежелание подчиниться. Борнхальд перестал думать о Байаре. Что мог, он сделал. Борнхальд возвысил голос: - Легион наступает шагом! С поскрипыванием седел длинная цепь воинов в белых плащах медленно двинулась в Фалме. Ранд высунулся из-за угла и глянул на приближающихся Шончан, потом с недовольной гримасой нырнул обратно в узкий проулок между двух конюшен. Скоро они будут здесь. На щеке запеклась кровь. Раны, полученные от Турака, горели огнем, но с ними ничего сейчас не поделать. По небу вновь полоснула молния; через подметки сапог Ранд ощутил дрожь от ее тяжелого удара. Во имя Света, что происходит - Близко? - сказал Ингтар. - Ранд, нужно спасти Рог Валир. Невзирая на Шончан, невзирая на молнии и странные взрывы в самом городе, он выглядел всецело поглощенным только своими собственными думами. Мэт с Перрином и Хурином на том конце переулка следили за другим шончанским патрулем. Место, где они оставили лошадей, было теперь недалеко, вот только бы добраться до него. - Она в беде, - пробормотал Ранд. Эгвейн. Странное чувство поселилось в душе, будто опасность грозит каким-то частям его жизни. Эгвейн - одна такая часть, одна нить, из которых сплетен шнур его жизни, но были и другие, и он чувствовал, что они под угрозой. Именно там, в Фалме. И если одна из этих нитей будет уничтожена, то его жизни никогда не быть законченной - так, какой она должна бы быть. Он не понимал этого чувства, но оно было несомненным и определенным. - Тут один человек сдержит пятьдесят, - сказал Ингтар. Две конюшни стояли тесно, между их стенами едва хватало места, чтобы двоим встать плечом к плечу. - Один воин сдерживает пятьдесят в узком проходе. Неплохой способ умереть! И о меньшем складывали песни. - Лучше бы не надо, - сказал Ранд. - Надеюсь, до этого не дойдет. В городе взрывом разнесло какую-то крышу. Как же я вернусь сюда? Я должен добраться до нее. Добраться до них? Покачав головой, он опять высунулся за угол. Шончан по-прежнему приближались. - Я никогда не догадывался, что он замышляет, - тихо произнес Ингтар, словно бы разговаривая сам с собой. Он достал меч и сейчас проверял его остроту большим пальцем. - Маленький, невзрачный бледный человек, которого скорей всего и не заметишь, даже когда посмотришь на него. Впустите его в Фал Дара, сказали мне, впустите в крепость. Я не хотел, но обязан был это сделать. Ты понимаешь? Мне пришлось. Не знал я, что было у него на уме, пока он не выпустил ту стрелу. И я по- прежнему не знаю, предназначалась она Амерлин или же тебе. Ранд ощутил в душе холод. Он посмотрел на Ингтара. - О чем ты говоришь? - прошептал он. Ингтар рассматривал свой клинок и будто не слышал. - Род человеческий изгоняется отовсюду. Государства слабеют и исчезают. Повсюду Приспешники Тьмы, а никто из этих южан словно и не замечает ничего, им и дела до этого нет! Мы сражаемся, удерживая Пограничные Земли, оберегая их в своих домах, и с каждым годом, вопреки всем нашим усилиям. Запустение наступает. А эти южане троллоков считают мифом, Мурддраал для них - байка менестреля. - Он нахмурился, покачал головой. - Это казалось единственной возможностью. Мы были бы уничтожены понапрасну, защищая людей, которые даже не знают ничего, не подозревают ни о чем. Все казалось логичным. Зачем нам погибать за них, когда мы можем установить свой мир? Лучше Тень, думал я, чем бессмысленное забвение, как Каралейн, или Хардан, или... Тогда это казалось таким логичным. Ранд сгреб Ингтара за грудки. - Ты какую-то чушь несешь. - Не может он иметь в виду именно то, что говорит! Не может! - О чем бы ты ни говорил, скажи яснее. Ты говоришь как сумасшедший! Впервые Ингтар взглянул на Ранда. В глазах блестели нескрываемые слезы. - Ты лучше, чем я. Пастух или лорд, но как человек ты лучше. Как гласит пророчество: "Пусть тот, кто вострубит в меня, не о славе помышляет, но только о спасении". О своем спасении, вот о чем думал я. Я бы протрубил в Рог и повел героев из Эпох на Шайол Гул. Наверняка этого похода было бы достаточно, чтобы спасти меня. Ни один человек не может идти в Тени так долго, чтобы он не мог вновь выйти к Свету. Так утверждают. Наверняка так я сумею смыть позор того, чем я был, что наделал. - О-о Свет, Ингтар! - Ранд отпустил шайнарца и привалился к стене конюшни. - Я думаю... думаю, что достаточно самого желания. По-моему, все, что тебе нужно сделать, это перестать быть... одним из них. Ингтар передернулся, будто Ранд произнес вслух. Приспешник Тьмы. - Ранд, когда Верин перенесла нас сюда с помощью Портального Камня, я... я прожил другие жизни. Иногда Рог был у меня, но я никогда не трубил в него. Я пытался избежать того, чем я стал, но никогда не удавалось. Всегда от меня требовалось что-то другое, всегда нечто худшее, чем смерть, пока я был... Ты готов был отказаться от него, чтобы спасти друга! Не о славе помышляет... О Свет, помоги мне! Ранд не знал, что и сказать. Это... как будто Эгвейн сказала ему, что она убивала детей. Не верится, настолько все ужасно! Слишком ужасно, чтобы кто-нибудь признался в таком, если бы это не было правдой. Слишком ужасно. Спустя какое-то время Ингтар вновь заговорил, решительно и твердо: - Нужно платить. Ранд. Всегда нужно платить. Наверное, я смогу отдать долги здесь. - Ингтар, я... - Ранд, это право каждого человека - выбрать, когда Вложить Меч в Ножны. Оно есть даже у такого, как я. Прежде чем Ранд успел ответить, по переулку прибежал Хурин. - Тот патруль свернул в сторону, - выпалил он, - вниз, в город. Похоже, они там собираются. Мэт и Перрин ушли. - Он кинул быстрый взгляд на улицу и отдернул голову. - Лорд Ингтар, Лорд Ранд, нам бы лучше сделать то же самое. Эти жукоголовые Шончан вот-вот будут здесь. - Иди, Ранд, - сказал Ингтар. Он повернулся лицом к улице и не смотрел больше ни на Ранда, ни на Хурина. - Доставьте Рог куда следует. Я всегда знал, что Амерлин нужно было поручить командование тебе. Но хотел я одного - сохранить Шайнар в целости, не дать смести нас с лица земли, предать забвению! - Я знаю, Ингтар. - Ранд глубоко вздохнул. - Да осияет тебя Свет, Лорд Ингтар из Дома Шинова, и пусть защитит тебя длань Создателя, и да укроешься ты в Его ладони. - Он коснулся плеча Ингтара. - Последнее объятие матери принимает тебя к себе. Хурин сдавленно охнул. - Благодарю тебя, - тихо произнес Ингтар. Казалось, напряжение покинуло его. В первый раз со времени того ночного набега троллоков на Фал Дара он стоял так, как Ранд впервые увидел его, - уверенный и расслабленный. Умиротворенный. Ранд повернулся и натолкнулся на взгляд Хурина. который смотрел на него, смотрел на него и на Ингтара. - Нам пора идти. - Но Лорд Ингтар... - ... поступает так, как должно. - резко сказал Ранд. - А мы идем. Хурин кивнул, и юноша поспешил за ним. Теперь Ранд слышал медленную поступь Шончан. Он не стал оглядываться. ГЛАВА 47. Могила не преграда для зова моего Мэт и Перрин уже сидели в седлах, когда Ранд и Хурин добежали до них. Далеко позади Ранд услышал взлетевший ввысь голос Ингтара: - Свет и Шинова! К реву других голосов присоединился лязг стали. - Где Ингтар? - выкрикнул Мэт. - Что происходит-то? Рог Валир он приторочил к передней луке своего седла, будто тот был обыкновенным рогом, но кинжал торчал за поясом, рукоять с рубином в головке оберегающе прикрыта бледной ладонью, которая казалась костью, обвитой сухожилиями. - Он погибает, - коротко отозвался Ранд, запрыгивая в седло. - Тогда надо ему помочь, - сказал Перрин. - Мэт может отвезти Рог и кинжал к... - Он поступил так, чтобы мы все сумели уйти, - сказал Ранд. И ради этого тоже. - Мы все отвезем Рог к Верин, а потом вы поможете ей доставить Рог туда, где, как она скажет, ему и надлежит быть. - Это ты к чему? - спросил Перрин. Ранд ударил гнедого каблуками по ребрам, и Рыжий рванул вперед, к холмам за городом. - Свет и Шинова! - Клич Ингтара летел за ним, звеня торжеством, и молния рвала небо в ответ ему. Ранд хлестал Рыжего поводом, потом, когда гнедой понесся стремительным галопом, с развевающимися гривой и хвостом, пригнулся к шее жеребца. Как ему хотелось избавиться от чувства, будто убегает он от Ингтарова крика, убегает от того, что обязан был сделать сам. Ингтар, Друг Темного. Плевать. Он все равно был моим другом. Бешеный галоп гнедого не мог унести Ранда от собственных мыслей. Смерть легче перышка, долг тяжелее, чем гора. Так много должен. Эгвейн. Рог. Фейн. Мэт и его кинжал. Почему все сразу, почему не по очереди! А мне нужно думать сразу обо всем. О-о Свет, Эгвейн! Он так резко осадил Рыжего, что бедняга, встав на дыбы, заскользил задними ногами, прежде чем остановился. Жеребец стоял на гребне одного из холмов, господствующих над Фалме, в чахлой рощице. Вокруг - деревья с голыми ветвями. За Рандом галопом прискакали друзья. - Ты о чем говорил? - требовательно спросил Перрин. - Мы поможем Верин доставить Рог туда, куда нужно? А ты-то куда собрался? - Верно, он уже с ума сходит, - сказал Мэт. - Он бы не захотел оставаться с нами, если начал сходить с ума. Правда, Ранд? - Вы втроем отвезете Рог к Верин, - сказал Ранд. Эгвейн. Так много нитей, и так велика опасность для них. Так много должен. - Я вам не нужен. Мэт погладил рукоять кинжала. - Все это просто замечательно, но ты-то как? Чтоб я сгорел, тебе нельзя еще сходить с ума. Нельзя! Хурин таращился на трех друзей, хлопал глазами, и половины из их разговора не понимая. - Я хочу вернуться, - сказал Ранд. - Я бы ни за что не ушел. - Как-то эта фраза прозвучала для его слуха не очень верно; и по ощущениям она не была правильной. - Я должен вернуться. Немедленно. - Так прозвучало лучше. - Не забывай, Эгвейн по-прежнему там. А на шее у нее один из тех ошейников. - Ты уверен? - сказал Мэт. - Я ее так и не видел. А-ах! Раз ты говоришь, что она там, значит, так и есть. Мы все отвезем Рог к Верин, а затем все вернемся за ней. Ты же не думаешь, что я оставил бы ее там, а? Ранд покачал головой. Путы. Долги. Он чувствовал себя так, словно вот-вот взорвется точно фейерверк. Сеет" да что со мной творится? - Мэт, Верин должна отвезти тебя и этот кинжал в Тар Валон, чтобы ты наконец от него освободился. Тебе не стоит терять время. - Спасти Эгвейн не значит терять время! - Но рука Мэта стиснула кинжал до дрожи. - Никто из нас не верн╕тся, - заметил Перрин. - Не сейчас. Глядите. - Он указал в сторону Фалме. Фургонные дворы и загоны для лошадей почернели от все прибывающих шончанских солдат. Их были тысячи. Шеренга за шеренгой, многочисленные отряды кавалерии, латники верхом, как на чешуйчатых зверюгах, так и на лошадях, цветные флажки реяли над строем, отмечая местонахождение офицеров. В рядах повсюду виднелись гролмы и другие странные создания, похожие, но не совсем, на чудовищных птиц и ящериц, и огромные твари, описать которых у Ранда бы язык не повернулся, с серой морщинистой кожей и громадными клыками-бивнями. В промежутках между полками десятками стояли су л'дам и дамани. Ранд встревожился, нет ли среди них Эгвейн. В городе позади солдат там и тут продолжали взрываться крыши, и молнии все так же полосовали небо. Две летающие твари, с кожистыми крыльями спанов двадцати от кончика до кончика, плыли высоко над войсками. держась в отдалении от пляшущих ярких молний. - Это все за нами? - не поверил Мэт. - Да кем они нас считают? В голову Ранда закрался ответ, но он отбросил его, не дав тому и малейшего шанса оформиться полностью. - Лорд Ранд, в другую сторону нам тоже путь отрезан, - промолвил Хурин. - Белоплащники! Их тут сотни. Ранд развернул гнедого и посмотрел туда, куда показывал нюхач. По направлению к четверке по холмам медленно надвигалась длинная белоплащная цепь. - Лорд Ранд, - пробормотал Хурин, - если та шайка углядит хоть одним глазом Рог Валир, мы никогда не довезем его до Айз Седай. Нас самих-то к нему никогда не подпустят. - Может, потому Шончан и собираются? - с надеждой заметил Мэт. - Из-за Белоплащников. Вдруг с нами это никак не связано? - Так или нет, - сухо сказал Перрин, - но еще несколько минут, и здесь начнется сражение. - Нас одинаково убьют те и эти, - сказал Хурин, - даже если Рога они и не заметят. А коли заметят... Ни о Белоплащниках, ни о Шончан Ранд не мог заставить себя думать. Я должен вернуться. Должен. И вдруг понял, что глядит на Рог Валир. Все глядели. Витой. золотой Рог висел у Мэта на луке седла, притягивая к себе взоры всех четверых. - Он должен быть здесь к Последней Битве. - Мэт облизал губы. - Нигде не говорится, что его нельзя использовать до этого срока. - Он выдернул Рог из веревок и обвел товарищей тревожным взором. - Нигде не говорится, что нельзя. Никто не произнес ни слова. Ранд подумал, что он вообще не в состоянии говорить; в голове настойчиво бились мысли, не оставляя места для речей. Должен вернуться. Должен вернуться. Чем дольше он глядел на Рог, тем быстрее и настойчивей кружились мысли. Дол" жен. Должен. Дрожащей рукой Мэт прижал Рог к губам. Прозвучала чистая нота, золотая, прекрасная, как был красив сам золотой Рог. Деревья вокруг Мэта словно загудели в резонанс ей, как и земля под ногами, как зазвенело и небо над головой. Этот единственный долгий звук объял вс╕ и вся. Из ниоткуда начал подниматься туман. В воздухе повисли первые полупрозрачные пряди, потом клубы погуще, накатили валы еще плотнее, и вскоре туман укрыл всю землю облачной периной. Джефрам Борнхальд вскинулся в седле и застыл, когда трубный звук наполнил воздух, - такой приятный, что ему хотелось смеяться, такой печальный, что ему хотелось плакать. Он доносился словно отовсюду. Начал наплывать туман, поднимаясь буквально у него на глазах. Шончан! Они что-то замыслили! Им известно, что мы здесь. Было еще слишком рано, город еще слишком далек, но Борнхальд вытащил меч - стук ножен побежал по шеренге его полулегиона - и воззвал: - Легион наступает рысью! Теперь туман покрывал все, но Борнхальд знал: Фалме никуда не делся, он там, впереди. Лошади набрали шаг; он не видел их, но слышал. Внезапно земля впереди с ревом взметнулась вверх, осыпав его камешками и комьями. В белой завесе справа от себя Борнхальд услышал еще рев, закричали люди, заржали лошади, потом то же самое - слева, и опять. Снова. Гром и крики, вязнущие в тумане. - Легион атакует! - Лошадь рванулась вперед, когда Борнхальд вонзил ей шпоры в бока. и тотчас он услышал рев. когда легион - столько, сколько еще осталось в живых, - устремился следом. Гром и вопли, окутанные белизной. Последней мыслью Борнхальда было сожаление. Его сыну Дэйну не суждено узнать, как погиб отец. Байар не сможет рассказать о том, что случилось. Больше Ранд не видел окружавшие их маленький отряд деревья. Мэт опустил Рог, в распахнутых глазах - благоговейный трепет, но трубный зов по-прежнему звенел в ушах Ранда. Клубящийся волнами, белыми, как самая лучшая отбеленная шерсть, туман скрыл все, но Ранд мог видеть. Он видел, но зрелище перед глазами точно было сумасшедшее. Фалме плыл где-то под ним, граница города обведена черной полосой шончанских войск, улицы его разрывали молнии. Фалме повис над головой. Белоплащники атаковали и гибли, под копытами их лошадей в огне отверзалась земля. В гавани по палубам высоких громоздких кораблей бегали люди, а на одном корабле, очень знакомом, ждали испуганные люди. Он даже узнал капитана в лицо. Байл Домон. Ранд сжал голову руками. Деревья исчезли, но он по-прежнему видел своих товарищей. Встревоженный Хурин. Бормочущий испуганный Мэт. Перрин с таким видом, будто понимает, что здесь к чему. Вокруг них бурлил туман. Хурин ахнул. - Лорд Ранд! - Но показывать ему было незачем. По туманным валам, будто по склону горы, скакали на лошадях какие-то фигуры. Сначала большего не позволял увидеть плотный туман, но всадники медленно приближались. и теперь настал черед ахнуть Ранду. Он узнал их. Мужчины, причем не все в доспехах, и женщины. Их одежды и оружие принадлежали чуть ли не всем Эпохам, но Ранд узнал всех. Рогош Орлиный Глаз. царственный человек с белыми волосами и столь пронзительно-острыми глазами, что сразу было ясно, чем заслужил он свое имя. Гайдал Кейн, смуглый мужчина, над широкими плечами виднеются рукояти двух его мечей. Золотоволосая Бергитте, с блестящим серебряным луком и колчаном, ощетинившимся серебряными стрелами. Он знал их лица, знал их имена. Но, глядя на каждое лицо, он слышал сотни имен, иные столь отличны, что он не воспринимал их как имена, хотя знал, что это именно имена. Майкл вместо Микел. Патрик вместо Пайдриг. Оскар вместо Отарин. И Ранд узнал мужчину, который скакал во главе всадников. Рослый, крючконосый, с темными, глубоко посаженными глазами, на боку - прославленный меч Справедливость. Артур Ястребиное Крыло. Мэт тяжело задышал, когда всадники осадили лошадей перед ним и его друзьями. - Это?.. И это все вы? Как заметил Ранд, всадников оказалось чуть более сотни, и он сообразил, что откуда-то знает: столько их и будет. Хурин замер с раскрытым ртом, вытаращив и без того круглые глаза. - Потребна более чем смелость, дабы обязать мужчину служить Рогу. - Голос Артура Ястребиное Крыло был глубок и подчинял своей власти, голос, привыкший отдавать приказы. - Или женщину, - резко сказала Бергитте. - Или женщину, - согласился Ястребиное Крыло. - Лишь немногие связаны с Колесом, возникая вновь и вновь, дабы исполнить волю Колеса в Узоре Эпох. Ты мог бы сказать ему, Льюс Тэрин, ты не мог не вспомнить, раз облекся плотью. - Он смотрел на Ранда. Ранд замотал головой, но не стал тратить понапрасну время на возражения. - Явились захватчики, люди, которые называют себя Шончан и которые используют в битве закованных Айз Седай. Врагов нужно сбросить обратно в море. И... и есть девушка. Эгвейн алЪир. Послушница из Белой Башни. Шончан держат ее в плену. Вы должны помочь мне освободить ее. К его изумлению, кое-кто из маленького войска за спиной Артура Ястребиное Крыло заулыбался, а Бергитте, проверявшая тетиву, рассмеялась: - Вечно ты выбираешь женщин, от которых тебе хлопот полон рот, Льюс Тэрин. Слова прозвучали с нежной иронией, словно между закадычными друзьями. - Меня зовут Ранд ал'Тор, - огрызнулся он. - Вам надо торопиться. Времени не много. - Времени? - произнесла, улыбаясь, Бергитте. - У нас все время мира. Гайдал Кейн уронил поводья, правя конем коленями, и обеими руками вытащил мечи. Все в маленьком отряде героев обнажали свои мечи, доставали луки, готовили к бою копья и топоры. Зеркальным блеском засияла в перчатках Артура Ястребиное Крыло Справедливость. - В бесчисленных битвах сражался я с тобою рядом, Льюс Тэрин, и не меньше было битв, в коих противостоял я тебе. Колесо нас держит для своих целей, не для наших, - дабы служить Узору. Я знаю тебя, пусть ты и не знаешь себя. Ради тебя мы изгоним этих захватчиков. - Его боевой конь загарцевал и вздыбился, и он, нахмурясь, оглянулся вокруг. - Что-то тут не так. Что-то держит меня. - Вдруг он обратил пронзительные глаза на Ранда: - Ты - тут. У тебя есть знамя? По рядам позади него побежал шепот. - Да. - Ранд, обрывая ремешки, открыл седельную сумку и вытащил стяг Дракона. Он стек с рук и свесился до самых колен гнедого. Шепот среди героев стал громче. - Узор оплетается удавками на наших шеях, - сказал Артур Ястребиное Крыло. - Ты - тут. Знамя - тут. Сплетение свершилось. Мы явились на зов Рога, но мы должны следовать за знаменем. И за Драконом. Хурин издал слабый звук, словно у него перехватило горло. - Чтоб мне сгореть, - прошептал Мэт. - Это правда... Чтоб мне сгореть! Перрин помешкал мгновение, потом спрыгнул с лошади и широким шагом исчез в тумане. Раздался стук топора, и юноша вскоре вернулся, неся обрубок молодого деревца со срезанными ветвями. - Дай его мне. Ранд, - сдержанно произнес он. - Если оно им нужно... Дай его мне. Поспешно Ранд помог привязать знамя к древку. Перрин вновь сел в седло, держа древко в руке. Поток воздуха рябью прокатился по бледному полотнищу знамени, отчего змеевидный Дракон словно ожил, зашевелился. Ветер не затронул тяжелого тумана, только знамя. - Останься здесь, - сказал Ранд Хурину. - Когда все кончится... Тут тебе ничего не угрожает. Хурин вытащил свой короткий меч, сжимая оружие так, словно от короткого клинка будет толк при сшибке верхового с пешим. - Прошу прощения. Лорд Ранд, но - нет. Я и десятой доли услышанного не понимаю... и увиденного. - Голос его упал до шепота, потом нюхач опять заговорил громко: - Но я прошел уже так много. Думаю, пройду и оставшийся путь. Артур Ястребиное Крыло хлопнул нюхача по плечу: - Иногда, друг мой, Колесо увеличивает наше число. Быть может, однажды ты окажешься среди нас. - Хурин приосанился, будто ему предложили корону. Ястребиное Крыло церемонно поклонился Ранду. - С вашего разрешения... Лорд Ранд. Трубач, не подаришь ли нам музыку Рога? Уместно, чтобы Рог Валир провожал нас в битву своей песней. Знаменщик, вперед! Мэт вновь протрубил в Рог. Долгая высокая нота, и туман зазвенел этим кличем, а Перрин послал лошадь вперед. Ранд, вытащив меч со знаком цапли, поскакал между друзьями. Он не видел ничего, кроме непроницаемых белых волн, но каким-то образом видел и то, что предстало его взору раньше. Фалме, где на улицах кто-то применял Силу, и гавань, и шончанское войско, и гибнущих Белоплащников, все - ниже его, все - висящее над ним, все точно такое же, как и было. Выглядело так, словно ни мгновения не минуло с того момента, как впервые протрубили в Рог, словно время остановилось, пока герои отвечали на зов, и теперь вот оно вновь начало отсчет. В тумане эхом отзывались неистовые кличи, исторгаемые Мэтом из Рога, и дробь копыт - лошади ускоряли скачку. Ранд ворвался в дымку, гадая, знает ли сам, куда направляется. Облака уплотнялись, скрывая дальние фланги шеренги героев, галопом несущихся по обе стороны от него, все больше и больше затягивая их туманом, и скоро ему ясно видны были только Мэт, Перрин и Хурин. Нюхач, пригнувшись низко в седле, с широко раскрытыми глазами погонял свою лошадь. Мэт трубил в Рог и смеялся. Желтые глаза Перрина горели, позади него развевалось знамя Дракона. Потом они тоже исчезли, и Ранд, как казалось, скакал вперед один. Но Ранд по-прежнему видел спутников, правда, теперь таким же образом, как он видел и Фалме, и Шончан. Навряд ли он сумел бы сказать, где они находятся или где очутился он сам. Юноша крепче сжал меч, глядя в клубящийся впереди туман. Он мчался один сквозь туман и каким-то образом понимал: все было так, как и должно было быть. Вдруг перед ним в клубах тумана, широко раскинув руки, возник Ба'алзамон. Рыжий вздыбился, сбрасывая Ранда с седла. Слетев с лошади, он отчаянно уцепился за меч. Но удара о землю не последовало. На самом деле, как подумал он с удивлением, во многом походило на то, будто он приземлился на... вообще ни на что. Какое-то мгновение он плыл сквозь туман, а в следующее - уже нет. Когда Ранд поднялся на ноги, лошадь его исчезла, но Ба'алзамон по-прежнему был здесь и шагал к нему широким шагом, с длинным угольно-черным посохом в руках. Они были одни, только они и клубы тумана. Позади Ба'алзамона была тень. За ним не темнел туман; эта чернота уничтожала белый туман. Ранд знал и о другом. Артур Ястребиное Крыло и другие герои встретили Шончан в густом тумане. Перрин, скачущий со знаменем, размахивает топором больше для того, чтобы не подпустить тех, кто решит достать его, чем стараясь поразить их. Мэт продолжает выдувать из Рога Валир громкие ноты. Хурин, покинувший седло, бьется коротким мечом и мечеломом, насколько хватает умения. Казалось, что массы Шончан в одной атаке сомнут их, одолеют числом, однако отступали именно ряды темных доспехов Шончан. Ранд шагнул вперед, навстречу Ба'алзамону. Совсем не желая того, он обратился к пустоте, потянулся к Истинному Источнику, наполнил себя Единой Силой. Другого выхода не было. Скорей всего, против Темного у него нет никаких шансов, но, каковы бы ни были его шансы, заключались они в помощи Силы. Она пропитала его члены, словно наполнила все вокруг него, одежду, меч. Ранд чувствовал себя так, словно сияет подобно солнцу. Сила пронзала его, вызывая трепет; от нее его затошнило. - Прочь с дороги! - проскрежетал Ранд. - Я тут не из-за тебя! - Из-за девушки? - засмеялся Ба'алзамон. Рот его распахнулся огненным зевом. Ожоги почти зажили, от них осталось всего несколько розовых рубцов, уже начавших рассасываться. Красивый мужчина средних лет. Только вот рот и глаза... - Какой, Льюс Тэрин? На этот раз с тобой нет никого, кто тебе поможет. Ты - мой, иначе ты мертв. А в этом случае ты все равно мой! - Лжец! - прорычал Ранд. Он ударил Ба'алзамона, но посох из обожженного дочерна дерева отклонил его клинок в россыпи искр. - Отец Лжи! - Дурак! Разве те, другие глупцы, что ты призвал, не сказали тебе, кто ты такой? - Огни Ба'алзамонова лица взревели хохотом. Ранда пронзило холодом. Солгали бы они Я НЕ ХОЧУ быть Возрожденным Драконом. Он стиснул рукоять меча. "Рассечение Шелка"... Но Ба'алзамон отбивал каждый выпад; искры сыпались как будто из кузнечного горна или под молотом кузнеца. - У меня есть дело в Фалме и никакого к тебе! К тебе - никогда, - сказал Ранд. Я долже