вал, и даже Боровик неуклюже прыгал вместе со всеми. Только Никабрик наблюдал молча, не сдвинувшись с места. Фавны прыгали вокруг Каспиана, играя на свирелях. Их странные лица, казавшиеся одновременно и печальными и веселыми, приближались к его лицу; их было много - Ментиус и Обентиус, Думнус, Волнус, Волтинус, Гирбиус, Нименус, Насунс и Осунс. Тараторка привела всех. Когда Каспиан проснулся на следующее утро, он с трудом поверил, что это был не сон; но трава была покрыта маленькими отпечатками раздвоенных копытцев. 7. Старая Нарния в опасности Конечно, место, где они встретили фавнов, и было Танцевальной поляной, и они остались там до ночи Великого Совета. Спать под звездами, не пить ничего кроме родниковой воды, есть только орехи и дикие плоды - все это было странно Каспиану, привыкшему к постели с шелковыми простынями в затянутой гобеленами дворцовой спальне, еде, лежащей на золотых и серебряных блюдах, и слугам, ждущим его приказаний. Но никогда еще ему не было так хорошо. Никогда сон так не освежал его, еда не была такой вкусной: тело его закалилось, а на лице появилось королевское выражение. Когда пришла великая ночь, его странные подданные начали тайком пробираться на поляну - поодиночке. вдвоем, втроем, целыми компаниями. Луна ярко светила, и сердце его переполнилось радостью, когда он увидел, сколько их и услышал их приветствия. Все, с кем он познакомился, были здесь - медведи Толстяки, Рыжие и Черные гномы, кроты и барсуки, зайцы и ежи, и другие, которых он еще не видел - пять сатиров, рыжих как лисицы, целый отряд говорящих мышей, вооруженных до зубов и вышагивающих под пронзительные звуки трубы, несколько сов, старый Ворон с Вороньей скалы. Последним вместе с кентаврами (у Каспиана даже дух перехватило) пришел небольшой, но самый настоящий великан Смерчин с холма Мертвого человека. Он принес на спине целую корзину гномов, которых укачало как от морской болезни. Медведи Толстяки хотели, чтобы сначала был пир, а после, желательно завтра, совет. Рипичип и его мыши считали, что и совет, и пир могут подождать, а нужно идти на приступ замка Мираза этой же ночью. Тараторка и другие белки сказали, что они могут разговаривать и есть одновременно, так почему бы не устроить совет и пир сразу. Кроты предложили раньше всего вырыть ров вокруг поляны. Фавны думали, что лучше всего начать с торжественного танца. Старый Ворон, который был согласен с медведями в том, что нельзя провести весь совет до ужина, попросил разрешения произнести краткую речь. Но Каспиан, кентавры и гномы отвергли все эти предложения и настойчиво потребовали сейчас же провести настоящий военный совет. Когда всех уговорили сесть спокойно большим кругом и когда (с величайшим трудом) удалось остановить Тараторку, которая бегала взад и вперед и кричала: "Молчите! Молчите все, король будет говорить", - Каспиан поднялся, немного волнуясь. "Нарнийцы!" - начал он, но не смог продолжить, потому что в этот момент заяц Камилло сказал: "Тише! Здесь где-то поблизости человек". Они были созданиями осторожными, привыкшими что на них охотятся, и потому застыли как статуи, а звери повернули носы туда. куда указывал Камилло. - Пахнет как человек, но все же не совсем как человек, - прошептал Боровик. - Он подбирается ближе, - сказал Камилло. - Два барсука и три гнома с луками наизготовку, пойдите тихо ему навстречу, - скомандовал Каспиан. - Ну уж мы его встретим, - угрюмо проговорил Черный гном, прилаживая стрелу к тетиве. - Не стреляйте, если он один, - добавил Каспиан. - Поймайте его. - Зачем? - спросил гном. - Делай то, что тебе приказано, - сказал кентавр Гленсторм. Все ждали молча, пока три гнома и два барсука бежали, стараясь не шуметь, к деревьям на северо-западном краю поляны. Затем раздался пронзительный окрик: "Стой! Кто здесь?" - и гном внезапно прыгнул. Секундой позже голос, который Каспиан так хорошо знал, проговорил: "Все в порядке, все в порядке, я не вооружен. Держите меня за руки, если хотите, достойные барсуки, но не кусайтесь. Я хочу говорить с королем". - Доктор Корнелиус, - радостно закричал Каспиан и бросился вперед, чтобы встретить своего старого наставника. Все сгрудились вокруг. - Фу, - фыркнул Никабрик, - гном-изменник. Ни то, ни се, серединка на половинку. Вонзить мой меч ему в горло? - Успокойся, Никабрик, - сказал Трам, - он не виноват в том, какие у него предки. - Это мой самый большой друг, спасший мне жизнь, - объяснил Каспиан. - Тот, кому не нравится его общество, может покинуть мою армию - и немедленно. Дорогой доктор, я так рад видеть вас снова. Как вы отыскали нас? - Использовал простейшую магию, ваше величество, - пропыхтел доктор, еще задыхаясь от быстрой ходьбы. - Но сейчас нет времени обсуждать это. Мы должны немедленно уходить отсюда. Вас предали, и Мираз двинулся в поход. Завтра до полудня вы будете окружены. - Предали! - воскликнул Каспиан. - Но кто? - Без сомнения, какой-нибудь гном-изменник, - сказал Никабрик. - Ваш Скакун, - сказал доктор Корнелиус. - Но бедное животное не виновато. Когда вы вылетели из седла, он, конечно, вернулся в дворцовую конюшню. Тогда раскрылся ваш побег. Я ускользнул, чтобы не отвечать на вопросы в камере пыток Мираза. и легко угадал с помощью магического кристалла, где вас искать. Вчера я весь день видел в лесу следопытов Мираза, и понял, что его армия выступила. Я предполагал, что у некоторых ваших - гм - чистокровных гномов больше лесных навыков. Вы оставили множество следов вокруг этого места. Большая ошибка. Во всяком случае, Мираз понял, что старая Нарния не так мертва, как он надеялся, и начал действовать. - Уррра! - раздался чей-то тоненький и пронзительный голос прямо из-под ног доктора. - Выступаем! Я прошу только, чтобы король выставил вперед меня и мой отряд. - Что это? - спросил доктор Корнелиус. - Ваше величество набирает в свою армию кузнечиков - или комаров? - Он наклонился и, вглядевшись сквозь очки, рассмеялся. - Клянусь Львом, - произнес он, - это мышь. Сеньор Мыш, я хотел бы познакомиться с вами получше. Большая честь для меня встретить такого доблестного зверя. - Моя дружба к вашим услугам, ученый человек, - пропищал Рипичип. - И любой гном - или великан - если он не будет вежлив с вами, должен помнить о моей шпаге. - Разве есть время на все эти глупости? - спросил Никабрик. - Каковы наши планы? Битва или бегство? - Если нужно, мы будем биться, - сказал Трам. - Но пока мы плохо подготовлены, и место не слишком удобное для обороны. - Мне не нравится мысль о бегстве, - возразил Каспиан. - Слушайте, слушайте его, - запыхтели медведи, - что бы мы ни делали, мы не должны бегать, особенно перед ужином или вскоре после него. - Тот, кто бежит первым, не всегда бежит последним, - вступил в разговор кентавр. - И почему мы должны позволять их армии выбирать позицию вместо того, чтобы выбрать ее самим? Лучше мы сами найдем удобное место. - Это очень мудро, ваше величество, - сказал Боровик. - Ваше величество, - начал доктор Корнелиус, - и все вы, разнообразнейшие создания, я думаю, что нам надо бежать на восток, вниз к реке, в леса. Тельмаринцы ненавидят этот край. Они всегда боялись моря и всего, что может прийти из-за моря. Поэтому они позволили вырасти там огромным лесам. И если предания говорят правду, древний Кэр-Паравел находится в устье реки. Эта земля будет помогать нам, а не нашим врагам. Мы должны пойти к кургану Аслана. - Курган Аслана? - раздалось несколько голосов. - А что это такое? - Он стоит на краю великих лесов, это громадный холм, который нарнийцы насыпали в древние времена на том самом месте, где стоял - а, может быть, еще и стоит - магический Камень. Холм весь прорезан галереями и ходами, и Камень находится в центральной пещере. В кургане поместятся все наши запасы, а те, кто нуждаются в укрытиях или привыкли к подземной жизни, поселятся в пещерах. Остальные будут жить в лесу. В случае нужды все (за исключением почтенного великана) смогут укрыться внутри холма, и там мы будем защищены от всех опасностей, кроме голода. - Хорошо, что среди нас есть ученый человек, - сказал Боровик. Но Трам пробормотал себе под нос: "Суп и сельдерей! Хотел бы я, чтобы наши вожди поменьше думали о старых бабьих сказках и побольше о провианте и вооружении". Но все приняли предложение Корнелиуса и этой же ночью двинулись в поход. К восходу солнца они добрались до кургана Аслана. Место действительно внушало благоговение. Округлый зеленый бугор на вершине холма давно зарос деревьями. Внутрь вела низкая дверь. Легко было запутаться в туннелях, пока вы не запомнили их. Стены были облицованы гладкими камнями, и в сумраке Каспиан с трудом разглядел картины, сложные узоры, рисунки, в которых изображение Льва повторялось снова и снова. Все это принадлежало Нарнии, еще более древней чем та, о которой ему рассказывала няня. После того, как они расквартировались внутри и вокруг кургана, удача отвернулась от них. Разведчики короля Мираза скоро нашли их новое убежище, и король с армией расположился на краю леса. Как это часто случается, враги оказались сильнее, чем они думали. Сердце Каспиана замерло, когда он увидел, как подходят рота за ротой. Люди Мираза боялись лесов, но еще больше они боялись Мираза, и по его приказу оттесняли нарнийцев все глубже в лес, иногда до самого кургана. Каспиан и другие, конечно, делали вылазки. Так они сражались много дней, и даже ночей, но армия Каспиана терпела поражение. Наконец наступила такая отвратительная ночь, хуже которой не бывает: дождь лил весь день и прекратился только к полуночи, уступив место сырости и холоду. В то утро Каспиан понял, что близится большое сражение, и на него все надежды. На рассвете он вместе с гномами напал на правое крыло королевских войск, а в разгар сражения великан Смерчин, кентавры и остальные сильные звери должны были появиться с другой стороны и отрезать правое крыло королевской армии. Но ничего не вышло. Никто не предупредил Каспиана (потому что никто этого не помнил), что великаны не слишком умны. Бедный Смерчин, хоть и был храбр, как лев, умом был настоящий великан. Он выбрал неподходящее время и неподходящее место, и в результате его отряд, и отряд Каспиана сильно пострадали, не нанеся врагу значительного ущерба. Нескольких медведей ранило, кентавра - тоже, а в отряде Каспиана лишь немногие не пролили крови. Теперь печальная компания сбилась в кучу под мокрыми деревьями, чтобы съесть свой ужин. Грустнее всех был великан Смерчин. Он понимал, что это его вина, и молча сидел, проливая огромные слезы. Они собрались в каплю на кончике его носа, и капля с громким всплеском упала на лагерь мышей, только начавших обсыхать и задремывать. Мыши разбежались в разные стороны, отряхиваясь от воды и выжимая свои маленькие одеяла, и спрашивая великана пронзительными резкими голосами, не находит ли он, что они и так достаточно мокрые. Потом проснулись остальные и сказали мышам, что они разведчики, а не концертная группа, и попросили их вести себя потише. Смерчин пошел на цыпочках, чтобы найти такое место, где никто не мешал бы ему грустить, и наступил на чей-то хвост, и кто-то (кажется, это был лис) укусил его. Все были раздражены. А в тайной магической комнате в сердце кургана король Каспиан, Корнелиус, Боровик, Никабрик и Трам держали совет. Толстые колонны древней работы поддерживали свод. В центре был сам Камень - Каменный Стол, расколотый прямо посередине и покрытый какими-то письменами, но столетия дождя, ветра и снега полностью стерли их еще тогда, когда курган над Каменным Столом не был насыпан. Они сидели не за Столом - он был слишком священен, а на бревнах несколько в стороне, за простым деревянным столом, на котором стоял грубый глиняный светильник, освещавший их бледные лица и бросавший на стены огромные тени. - Если ваше величество собирается воспользоваться Рогом, - сказал Боровик, - то время для этого пришло. - Каспиан, конечно, рассказал им о своем сокровище еще несколько дней назад. - Да, мы в большой нужде, - ответил Каспиан, - но, может быть, нас ждет еще худшее, а мы уже используем Рог. - Рассуждая так, - возразил Никабрик. - ваше величество дождется, что будет слишком поздно. - Я согласен с этим, - сказал доктор Корнелиус. - А что ты думаешь, Трам? - спросил Каспиан. - Что до меня, - Рыжий гном слушал весь этот спор с полным безразличием, - ваше величество знает, что я думаю о Роге - и об этом разбитом Камне - и о вашем великом короле Питере - и о вашем льве Аслане - и обо всей этой чепухе. Мне безразлично, когда ваше величество протрубит в Рог. Я требую только, чтобы армии ничего не говорили об этом. Нехорошо внушать надежды на волшебную помощь, в которой (как я думаю) придется разочароваться. - Тогда, во имя Аслана, мы протрубим в Рог королевы Сьюзен, - сказал Каспиан. - Надо учитывать еще одно, ваше величество, - добавил доктор Корнелиус, - Мы не знаем, в какой форме придет помощь. Может быть. Рог вызовет из-за моря самого Аслана. Но я думаю, что скорее всего это будут Верховный Король Питер и его могущественные соправители из великого прошлого. В любом случае мы не можем быть уверенными, что помощь придет немедленно... - Никогда еще вы не говорили столь правдивых слов... - начал Трам. - Я думаю, - продолжал ученый человек, - что они - или он - придут в какое-нибудь из древних мест Нарнии. То место, где мы сейчас, древнейшее магическое место, и вероятней всего, это произойдет здесь. Но есть еще два других. Одно - равнина Фонарного столба, в верховьях реки к востоку от Бобровой запруды, где царственные дети, по преданию, впервые появились в Нарнии. Другое находится в устье реки, где стоял их замок Кэр-Паравел. А если придет сам Аслан, то и его лучше всего встречать в Кэр-Паравеле, ибо во всех преданиях говорится, что он - сын великого Императора Страны-за-морем и приходит оттуда. Я думаю, мы должны отрядить посланцев в оба места - и к равнине Фонарного столба, и к устью реки, чтобы отыскать их - или его. - А я думаю, - пробормотал Трам, - что первым результатом этой глупости будет потеря двух бойцов. - Кого вы думали послать, доктор Корнелиус? - спросил Каспиан. - Лучше всего подходят белки, - сказал Боровик, - они сумеют незаметно пробраться через занятую врагом территорию. - Все наши белки (а их не так уж много), - возразил Никабрик, - слишком легкомысленны. Единственная, кому бы я мог доверить такое дело - Тараторка. - Тогда пошлем Тараторку, - согласился Каспиан. - А кто будет другим посланцем? Я знаю, ты бы пошел. Боровик, но ты ходишь слишком медленно. И вы тоже, доктор. - Я не пойду, - сказал Никабрик. - Среди этих зверей и людей должен быть гном, который может проследить, справедливо ли обращаются с гномами. - Грозы и грейпфруты! - воскликнул Трам в ярости. - Как ты разговариваешь с королем! Посылайте меня, ваше величество, я пойду. - Мне казалось, что ты не веришь в Рог, - удивился Каспиан. - Я и не верю, ваше величество. Но что из этого? Я также легко могу умереть на охоте за диким гусем, как и здесь. Вы мой король. Я знаю разницу между тем, чтобы давать советы, и тем, чтобы выполнять приказы. Вы выслушали мой совет, теперь время для приказов. - Я никогда не забуду этого, Трам, - сказал Каспиан. - И пошлите за Тараторкой. А когда мне трубить в Рог? - Думаю, надо дождаться рассвета, ваше величество, - ответил доктор Корнелиус. - Это иногда имеет значение в действиях Белой Магии. Через несколько минут появилась Тараторка, и ей объяснили задание. Она, как и многие белки, была полна храбрости, решительности, энергии и озорства (чтобы не сказать - самонадеянности), поэтому, еще не дослушав, уже стремилась уйти. Договорились, что она побежит к равнине Фонарного столба в тот же час, когда Трам начнет свое более короткое путешествие к устью реки. Оба поспешно поели и отправились, напутствуемые пылкими словами благодарности и добрыми пожеланиями короля, барсука и Корнелиуса. 8. Как они покинули остров - Итак, - сказал Трам (ибо, как вы поняли, именно он рассказывал эту историю детям, сидевшим на траве в разрушенном зале Кэр-Паравела), - итак, я положил пару корок хлеба в карман, оставил все оружие, кроме кинжала, и на рассвете направился в лес. Я тащился уже много часов, как вдруг услышал звук, который не слышал никогда в жизни. Да, мне не забыть его. Воздух был наполнен им, он был как гром, но более протяжный, прохладный и сладостный, как музыка на воде, и такой сильный, что лес задрожал. И я сказал себе: "Если это не Рог, назовите меня кроликом". И я удивился, почему король не протрубил в него раньше... - В какое время это было? - спросил Эдмунд. - Между девятью и десятью часами, - ответил Трам. - Как раз тогда, когда мы были на станции! - воскликнули дети, обмениваясь понимающими взглядами. - Пожалуйста, продолжайте, - сказала Люси гному. - Ну, как я уже сказал, я удивился, но продолжал идти так быстро, как мог. Я шел всю ночь, а потом, когда уже наполовину рассвело, рискнул (как будто у меня не больше разума, чем у великана) пройти по открытому месту, чтобы срезать излучину реки. Тут меня и поймали. И не армия, а напыщенный старый глупец, охраняющий маленький замок - последний опорный пункт Мираза в этом краю. Стоит ли говорить. что правды обо мне они не узнали, но я гном, и этого было достаточно. Лилии и лилипуты, мне повезло, что начальник оказался таким напыщенным глупцом. Любой другой просто заколол бы меня, он же решил подвергнуть ужасному наказанию - послать "к духам" по полному церемониалу. И затем эта юная леди (он показал на Сьюзен) воспользовалась своим луком - это был, позвольте сказать, отличный выстрел - и вот мы здесь. Но без моего кинжала, который они забрали, - он выколотил трубку и снова ее набил. - Боже мой, - сказал Питер, - так это Рог - твой собственный Рог, Сью, - стащил нас со скамейки на платформе вчера утром! Трудно поверить, хоть и ясно, что это так. - Не знаю, почему ты не веришь в это, - сказала Люси, - если веришь в магию вообще. Разве не говорится во всех историях, как магия переносит людей из одного места - или из одного мира - в другой? Вспомните, когда волшебник в "Тысяче и одной ночи" вызывает Джинна, тот приходит. Так же и мы пришли. - Да, - сказал Питер, - потому я и чувствую себя так странно, что во всех этих историях есть кто-то в нашем мире, кто зовет, и никто не задумывается, откуда приходит Джинн. - Теперь мы можем представить себе, что чувствует Джинн, - захихикал Эдмунд. - Ей-богу, не так уж приятно знать, что ты можешь быть высвистан таким образом. Это еще хуже, чем то, что наш папа говорит о жизни во власти телефона. - Но ведь мы хотим быть здесь, - сказала Люси, - если этого хочет Аслан. - Что же мы будем делать? - спросил гном. - Я думаю, что мне лучше вернуться к королю Каспиану и сказать, что помощь не придет. - Как не придет? - удивилась Сьюзен. - Но ведь все получилось. Мы здесь. - Гм... гм... да... я вижу это, - сказал гном (трубка его потухла, он был сейчас слишком занят, чтобы чистить ее). - Но... ну... я думаю... - Разве ты не видишь, что мы здесь, - воскликнула Люси, - Ты просто глуп. - Я уверен, что вы - те четверо детей из старых преданий, - произнес Трам, - и я, конечно, очень рад встретиться с вами. Без сомнения, это очень интересно. Но... вы не обидитесь?.. - и он снова умолк в раздумьи. - Продолжай и скажи то, что хочешь, - вставил Эдмунд. - Ну... не обижайтесь, - проговорил Трам, - поймите, король и Боровик, и доктор Корнелиус ожидали - ну, как бы вам сказать - помощи. Другими словами, я думаю, что они представляли вас великими воинами. Конечно, мы обожаем детей и все такое, но в данный момент, в середине войны... я уверен. вы и сами понимаете. - Ты имеешь в виду, что мы не годимся, - сказал Эдмунд, краснея. - Прошу вас, не обижайтесь, - перебил гном, - я уверяю вас, мои дорогие маленькие друзья... - Слушать, как ты называешь нас маленькими, это уж слишком, - Эдмунд вскочил на ноги. - Похоже, ты не веришь, что мы выиграли битву при Беруне. Можешь говорить все, что хочешь обо мне, потому что я знаю... - Не выходи из себя, - перебил его Питер. - Давай лучше подберем ему в сокровищнице новое вооружение и сами вооружимся, а об этом поговорим после. - Я не понимаю зачем... - начал Эдмунд, но Люси прошептала ему на ухо: "Не лучше ли сделать то, что говорит Питер? Ведь он - Верховный Король. Я думаю, у него есть какая-то идея". Эдмунд согласился и, включив фонарик, все, вместе с Трамом, снова спустились в прохладную тьму и пыльную роскошь сокровищницы. Глаза гнома заблестели, когда он увидел богатства, лежавшие на полках (ему пришлось встать на цыпочки), и он пробормотал про себя: "Никабрику этого видеть нельзя". Они легко нашли кольчугу, меч, шлем, щит, лук и колчан подходящего для гнома размера. Шлем был медный, украшенный рубинами, рукоятка меча вызолочена: Трам за всю свою жизнь не видел, а тем более не имел такого богатства. Дети тоже надели кольчуги и шлемы. Для Эдмунда нашли меч и щит. а для Люси лук; у Питера и Сьюзен были их подарки. Когда, позвякивая кольчугами, они поднялись наверх, то чувствовали себя нарнийцами куда больше, чем школьниками. Мальчики шли чуть позади, обсуждая какой-то план. Люси слышала, как Эдмунд сказал: "Нет, позволь мне. Ему будет куда обидней, если выиграю я, а если я буду побежден, для нас урону будет меньше". - Хорошо, Эд, - отозвался Питер. Когда они вышли на дневной свет, Эдмунд повернулся к гному и очень вежливо произнес: "Я хотел бы вас попросить. Детям не часто выпадает шанс встретить такого опытного воина, как вы. Не согласитесь ли вы немного пофехтовать со мной? Это будет очень любезно с вашей стороны". - Парень, - сказал Трам, - мечи острые. - Я знаю, но мне же никогда не подобраться к вам, а вы достаточно опытны, чтобы разоружить меня, не причинив вреда. - Это опасная игра, но если ты хочешь, я попытаюсь разок-другой. Тут же сверкнули оба меча, все остальные соскочили с помоста и стали поодаль. Это было стоящее дело, совсем не похожее на нелепый бой мечами на сцене (или даже бой на шпагах, который лучше удается в театре). Это был настоящий бой на мечах. Вы стараетесь ударить противника по ногам, потому что это единственная незащищенная часть тела. А когда бьет противник, нужно подпрыгнуть так, чтобы удар пришелся под ногами. Это давало гному преимущество, потому что Эдмунд был выше и должен был наклоняться. У Эдмунда не было бы никаких шансов, бейся он с Трамом двадцать четыре часа назад. Но с тех пор, как они попали на остров, он дышал воздухом Нарнии, и весь опыт старых битв вернулся к нему, и руки вспомнили прежние навыки. Теперь он был действительно король Эдмунд. Оба бойца кружились и кружились, удар следовал за ударом, и Сьюзен (которая так и не научилась любить эти забавы) воскликнула: "Будь внимательней!" И затем так быстро, что никто (кроме Питера, конечно) не понял, что произошло, Эдмунд особым приемом повернул свой меч и выбил меч из руки гнома, а Трам схватился за запястье. - Надеюсь, я не причинил вам боли, мой дорогой маленький друг? - спросил Эдмунд, тяжело дыша, и пряча в ножны свой меч. - Я вижу, - сухо произнес Трам, - что вы знаете неизвестный мне прием. - Конечно, - вступил в разговор Питер, - этим приемом можно разоружить лучшего в мире бойца, если тот не знает его. Я думаю, было бы справедливо дать Траму шанс в чем-нибудь еще. Не хотите ли посостязаться в стрельбе с моей сестрой? Ведь в стрельбе не может быть никаких уловок. - Да, вы шутники, - сказал гном. - Теперь я понимаю. Как будто я после сегодняшнего утра не знаю, как она умеет стрелять. Но я все же попытаюсь. - Он говорил сердито, но глаза его заблестели. (У него была слава отличного стрелка.) Все пятеро вышли на открытое пространство. - Что будет целью? - спросил Питер. - Я думаю, яблоко, которое висит над стеной вот на той ветке, - предложила Сьюзен. - Отлично, девица, - сказал Трам, - ты имеешь в виду то желтое яблоко, которое висит в середине арки? - Нет, что вы, - ответила Сьюзен, - то красное, что висит прямо над зубцом стены. Гном переменился в лице. "Больше похоже на вишню, чем на яблоко", - пробормотал он, но вслух не сказал ничего. Они бросили жребий, кому стрелять первому (это очень заинтересовало Трама - он никогда раньше не видел, как бросают жребий с помощью монетки), и Сьюзен проиграла. Они договорились стрелять с верхней ступеньки лестницы, которая вела из зала во двор. Все смотрели, как он занял позицию, поднял лук и приготовился стрелять. Зазвенела тетива. Это был отличный выстрел. Стрела прошла так близко, что крошечное яблоко закачалось, а какой-то листок порхнул вниз. Тогда Сьюзен подошла к верхней ступеньке и натянула лук. Она и вполовину не наслаждалась этим состязанием так, как Эдмунд предыдущим; она не сомневалась в исходе, но ей было жалко побеждать того, кто только что проиграл. Гном с волнением наблюдал, как она оттягивала тетиву до уха. Через мгновение раздался слабый удар, он был хорошо слышен в тишине этого места - яблоко, пробитое стрелой Сьюзен, упало на траву. - Отлично, Сью, - закричали дети. - Этот выстрел не лучше вашего, - сказала Сьюзен гному. - Я думаю, что когда стреляли вы, подул слабый ветерок. - Это не так, - возразил Трам, - можешь не утешать меня. Я знаю, что побежден честно, и даже не буду ссылаться на то, что рубец от последней раны еще немного мешает мне, когда я отвожу руку назад. - Вы были ранены? - спросила Люси. - Позвольте мне посмотреть. - Это зрелище не для маленьких девочек... - начал Трам, но вдруг осекся. - Я снова собирался сказать глупость. Если твой брат великий воин, а сестра - прекрасный лучник, то ты можешь оказаться искусным врачом. - Он сел на ступеньки, снял кольчугу, спустил рубашку, обнажив пропорционально сложенную волосатую и мускулистую как у моряка руку, размером не больше руки ребенка. На плече была грубая повязка. Люси размотала ее и под ней обнаружилась сильно вспухшая и неприятно выглядевшая рана. "Бедный Трам, - сказала Люси. - Какой ужас!" Затем она заботливо капнула одну-единственную капельку из своего флакона. - Эй, что ты делаешь? - закричал Трам. Но как он ни поворачивал голову, ни скашивал глаза и ни мотал бородой взад и вперед, разглядеть плечо он не смог. Потом он попытался ощупать его, и начал двигать рукой так, как будто пытался почесать место, до которого не дотянешься. Затем помахал рукой, поднял ее, напряг мышцы и наконец вскочил на ноги с криком: "Вереск и великаны! Не болит! Как новенькая!" Он разразился смехом и сказал; "Я вел себя как самый глупый из всех гномов. Я надеюсь, вы не обиделись? Смиренно кланяюсь вашим величествам - смиренно кланяюсь. Благодарю за спасение, исцеление, завтрак - и урок". Дети хором отозвались, что не стоит даже и говорить об этом. - А теперь, - сказал Питер, - если ты действительно решился поверить в нас... - О, да, - воскликнул гном. - Тогда совершенно ясно, что мы должны делать. Мы должны сейчас же присоединиться к королю Каспиану. - Чем скорее, тем лучше. Моя глупость уже отняла у нас целый час. - Если идти тем путем, которым шел ты, это займет два дня, во всяком случае у нас. Мы не можем идти день и ночь как вы, гномы, - Питер повернулся к остальным. - Очевидно, то, что Трам называет курганом Аслана, это сам Каменный Стол. Вы помните, что оттуда полдня (или немного меньше) пути до брода у Беруны... - До моста у Беруны, - вставил Трам. - Там не было моста в наше время, - объяснил Питер. - И от Беруны до Кэр-Паравела еще день с лишним. Если мы не торопились, то обычно возвращались к чаю на второй день. Если идти быстро, то, может быть, мы придем за полтора дня. - Не забывайте, что все заросло лесом, - сказал Трам, - и придется прятаться от врагов. - Послушайте, - вступил в разговор Эдмунд, - а зачем нам идти тем путем, каким шел наш Дорогой Маленький Друг? - Если вы хорошо относитесь ко мне, не надо больше об этом, ваше величество, - попросил гном. - Отлично, можно я буду говорить "наш Д.М.Д."? - Эдмунд, - сказала Сьюзен, - не дразни его. - Не беспокойся, девица, - я хотел сказать, ваше величество, - усмехнулся Трам. - От насмешки волдыря не будет. (С тех пор они часто называли его Д.М.Д., пока не забыли окончательно, что это значило). - Как я говорил, - продолжал Эдмунд, - нам не обязательно идти тем же путем. Почему бы не проплыть на юг до Зеркального залива? Это сильно приблизит нас к Каменному Столу, а у моря мы будем в безопасности. Если мы отправимся сейчас же, то попадем в залив до темноты, поспим несколько часов, и ранним утром будем с Каспианом. - Важно знать побережье, - сказал Трам, - никто из нас ничего не знает о Зеркальном заливе. - А что мы будем есть? - спросила Сьюзен. - Нужно взять с собой яблок, - предложила Люси. - И давайте что-нибудь делать. Мы тут уже два дня, а еще ничего не сделали. - Почему бы снова не использовать мою шляпу, как корзину для рыбы? - добавил Эдмунд. Они связали один из плащей как мешок и набили его яблоками. Затем хорошенько напились из колодца (ведь до того, как они пристанут к берегу, неоткуда будет взять пресную воду) и отправились к лодке. Детям жаль было оставлять Кэр-Паравел. Хоть он и был в развалинах, они все равно чувствовали себя там как дома. - Д.М.Д. лучше сесть к рулю, - сказал Питер, - Эд и я возьмемся за весла. Подождите минутку. Лучше снять кольчуги - будет достаточно жарко. Девочки пусть сядут на нос и указывают Д.М.Д. направление. Пока мы не пройдем остров, держите курс в море. Вскоре зеленый лесистый берег острова был уже далеко позади, очертания маленьких бухт и мысов сгладились, а лодка поднималась и опускалась на тихой ряби. Море окружало их, и вдали казалось голубым, а вокруг них зеленело и вспенивалось. Пахло солью, было очень тихо, раздавался только шум воды, бьющейся о борта лодки, да плеск весел и скрип уключин. Солнце грело все сильней. Люси и Сьюзен сидели на носу лодки, пытались достать руками до воды, чувствовали себя превосходно и видели дно моря, устланное чистым бледным песком с редкими пятнами пурпурных водорослей. - Как в старые времена, - проговорила Люси. - Ты помнишь наши путешествия в Теревинфию и Гальму, к Семи Островам и к Одиноким Островам? - Конечно, помню, - ответила Сьюзен, - и наш корабль "Кристалл" с головой лебедя на носу и резными крыльями по бокам палубы. - И шелковые паруса, и огромные фонари на корме. - И пиры на полуюте, и музыкантов. - А ты помнишь, как музыканты поднялись на мачту и играли на флейтах так, что казалось, будто музыка звучит прямо с неба? Потом Сьюзен взяла у Эдмунда весло, а он сел рядом с Люси. Они уже прошли остров и держались ближе к берегу, все такому же лесистому и пустынному. Они старались не вспоминать то время, когда не было лесов, дул легкий ветерок, а вокруг были друзья. - Уф, до чего же изнурительная работа, - сказал Питер. - Можно я погребу немного? - спросила Люси. - Весла слишком велики для тебя, - коротко ответил Питер (не потому, что злился, просто у него не хватало дыхания для разговоров). 9. Что увидела Люси Сьюзен и мальчики устали грести еще задолго до того, как обогнули последний мыс и попали в Зеркальный залив. У Люси от солнца и блеска воды болела голова. Даже Трам мечтал о конце путешествия. Скамья, на которой он сидел у руля была предназначена для людей, а не для гномов, ноги его не доставали до днища лодки: всякий знает, как это неудобно. И чем больше они уставали, тем больше падали духом. Сначала дети думали только о том, как добраться до Каспиана. Потом стали размышлять о том, что будут делать, когда найдут его и удастся ли с помощью гномов и лесных жителей нанести поражение армии взрослых людей. Начало темнеть, а они все еще медленно продвигались по изгибам Зеркального залива. Берега сближались, деревья нависали над их головами, сгущались сумерки. Стало очень тихо - все звуки моря умерли позади них. Было слышно даже журчание маленьких ручейков, впадающих в залив. Наконец, они пристали к берегу. Все слишком устали, чтобы разжигать костер и предпочли есть на ужин яблоки (они понимали, что не скоро захотят их снова), чем пытаться поохотиться. Молча пожевав яблоки, они зарылись в мох и опавшие листья между четырьмя огромными буками. Все, кроме Люси, тут же заснули. Люси, уставшая куда меньше остальных, никак не могла устроиться поудобнее. К тому же она забыла, как храпят гномы. Она знала, что если не пытаться заснуть, то заснешь быстрее, поэтому открыла глаза. Сквозь просветы в ветвях были видны вода в заливе и небо над ней. Люси с радостью узнавала нарнийские звезды (она знала их лучше, чем звезды нашего мира - ведь нарнийская королева может ложиться спать позже, чем английская девочка). С того места, где она лежала, ей были видны три летних созвездия - Корабль, Молот и Леопард. "Старый дружище Леопард", - радостно пробормотала она. Вместо того, чтобы задремать, она окончательно проснулась - это было странное, ночное, сонное бодрствование. Залив светился все ярче - вышла луна, но за деревьями ее не было видно. Люси почувствовала, что лес проснулся вместе с ней. Сама не зная почему, она быстро встала и отошла от лагеря. - Как чудесно, - сказала она себе. Было прохладно и свежо, вокруг пахло чем-то удивительно приятным. Поблизости послышалась первая трель соловья, он начал петь, остановился, снова запел. Впереди было еще свежее. Она пошла и вышла туда, где деревья росли реже, повсюду были пятна и лужи лунного света, но свет и тень так смешались, что она ничего не могла разглядеть, В этот момент соловей, закончив, наконец, распеваться, разразился великолепной трелью. Глаза Люси привыкли к свету, и она смогла разглядеть деревья рядом с собой. И страстная мечта о тех днях, когда деревья разговаривали, охватила ее. Она знала, как бы заговорили деревья, если бы она смогла их разбудить, и помнила, на каких людей они были похожи. Люси посмотрела на серебристую березу: у нее был мягкий льющийся голос, и она походила на стройную девушку, с развевающимися вокруг лица волосами. Она взглянула на дуб: это был высохший, но крепкий старик с курчавой бородой и бородавками на лице и руках (из них тоже росли волосы), но лучше всех было буковое дерево, под которым она стояла: это была грациозная богиня, спокойная и величественная, госпожа леса. - Деревья, деревья, деревья, - начала Люси (хотя вовсе не собиралась говорить). - Проснитесь, деревья, проснитесь. Разве вы не помните? Разве вы не помните меня? Дриады и нимфы, придите, придите ко мне! Хотя не было ни дуновения ветерка, они зашелестели, и шум листвы был похож на слова. Соловей перестал петь, как будто что-то услышал. Люси показалось, что она вот-вот поймет то, что пытаются сказать деревья. Но ничего не произошло. Шелест умер, соловей запел снова. Лес опять выглядел как обычно. Люси знала (так бывает, когда стараешься вспомнить имя, и почти вспоминаешь, но оно исчезает раньше, чем ты его произнесешь), что она в чем-то ошиблась: то ли заговорила с деревьями на секунду раньше, то ли на секунду позже; не сказала какого-то важного слова или что-то сказала неправильно. Внезапно она почувствовала, что очень устала. Вернувшись назад в лагерь, она втиснулась между Сьюзен и Питером и тут же заснула. Утро было холодным и безрадостным. В лесу царили серые сумерки (солнце еще не встало), тело ломило, все были грязные. - Яблоки, хей-хо, - сказал Трам с печальной усмешкой. - Я должен заметить вам, древние короли и королевы, что вы не слишком хорошо кормите своих подданных! Они встали, отряхнулись и огляделись кругом. За толстыми стволами деревьев ничего не было видно. - Я надеюсь, ваши величества хорошо знают дорогу? - спросил гном. - Я не знаю, - произнесла Сьюзен, - я никогда раньше не видела этих лесов. Теперь мне кажется, что мы должны были идти вдоль реки. - Ты могла сказать это раньше, - ответил Питер со вполне понятной жесткостью. - Не обращай на нее внимания, - сказал Эдмунд, - она всегда была занудой. У тебя есть карманный компас? Мы в отличной форме. Надо идти на северо-запад и пересечь маленькую речку - как бишь ее звали - Стремнинку. - Я помню, - отозвался Питер, - она впадает в большую реку около брода у Беруны, или моста у Беруны, как говорит Д.М.Д. - Правильно. Пересечем речку, поднимемся на холм, и будем у Каменного Стола (я имею в виду курган Аслана) около восьми утра. Надеюсь, король Каспиан накормит нас завтраком! - Хорошо, если ты прав, - вздохнула Сьюзен, - я не помню таких подробностей. - Как тяжело с девчонками, - обратился Эдмунд к Питеру и гному, - они никогда не помнят карты. - Зато мы помним еще что-нибудь, - сказала Люси. Сначала все шло неплохо. Им показалось даже, что они отыскали старую тропу: в лесу всегда кажется, что ты нашел тропу. Но такие тропы исчезают через пять минут, и ты находишь следующую (надеясь, что это не новая, а та же самая тропа) и когда ты окончательно потеряешь направление, то поймешь, что это были вовсе и не тропы. Однако мальчики и гном привыкли к лесам и не слишком доверяли тропинкам. Они брели уже полчаса (у троих еще немело тело от вчерашней гребли), когда Трам внезапно прошептал: "Стойте". Все остановились. "Кто-то идет за нами, - тихо сказал он, - или, вернее, рядом с нами, здесь, слева". Все замерли, вглядываясь и вслушиваясь, пока не заболели глаза и уши. "Давай натянем луки", - предложила Сьюзен Траму. Гном кивнул, и оба лука были взяты на изготовку. Они шли теперь по более редкому лесу, держась все время настороже, потом вошли в густой подлесок. Как только они миновали его, послышалось рычание, и кто-то с быстротой молнии выскочил из сломанных кустов, сбив Люси с ног. Падая, она услышала звон тетивы, а когда пришла в себя, увидела огромного страшного серого медведя, лежавшего мертвым со стрелой Трама в боку. - В этом состязании Д.М.Д. побил тебя, Сью, - сказал Питер с вымученной улыбкой. Даже он слегка испугался. - Я... я выстрелила слишком поздно, - ответила Сьюзен смущенно. - Я побоялась, что это один из наших медведей, говорящий медведь. (Она ненавидела убивать кого бы то ни было.) - Ужасно, - заметил Трам, - большинство зверей стали немыми созданиями и врагами, но ведь и другие остались. И никогда нет уверенности, но медлить нельзя. - Бедный старый мишка, - воскликнула Сьюзен, - ты думаешь, что он был говорящий? - Ну нет, - отозвался гном. - Я видел его морду и слышал рычание. Просто он хотел на завтрак маленькую девочку. Кстати о завтраке: я не хотел бы лишать ваших величеств надежды на хороший завтрак у короля Каспиана, но запасы в лагере очень скудны. А медвежатина - отличная еда. Стыдно оставить всю тушу ничего не взяв. Это не займет много времени. Полагаю, что юноши - я хотел сказать - короли - знают, как освежевать медведя. - Отойдем подальше, - сказала Сьюзен Люси. - Я знаю, что это страшно противное дело. - Люси кивнула с содроганием. Когда они уселись, Люси вдруг произнесла: "Мне пришла в голову ужасная мысль, Сью". - Какая? - Что будет, если когда-нибудь в нашем мире люди станут дикими, как звери, а выглядеть будут как люди, и невозможно будет разобрать, кто есть кто? - У нас тут в Нарнии достаточно забот и без того,