чего не предвидели, ничего не видели и которых процессы застигли полностью врасплох? Обанкротившимся оракулам ничего не остается, как делить вину пополам: 50 процентов возложить на палача, 50 процентов на его жертву. Мелкий буржуа стоит посередине и рассуждает по формуле: "с одной стороны" и "с другой стороны". Если капиталисты слишком неуступчивы, то рабочие слишком требовательны. Эту линию золотой середины "Нэйшен" и "Нью Рипаблик" доводят лишь до логического конца, когда половину своей нравственной лимфы расходуют на ГПУ, другую половину - на действительных и мнимых "троцкистов". В результате либеральный американец узнает от своих учителей, что Зиновьев и Каменев были только наполовину террористами; что Пятаков саботировал промышленность только шесть месяцев из двенадцати; что Бухарин и Рыков состояли шпионами всего лишь двух, а не четырех стран; и что Сталин является всего лишь полуфальсификатором и полунегодяем. Каин82? Может быть, Каин, но не больше как на 50 процентов. Их философия отражает их мирок. По своей социальной природе они - интеллигентные полубуржуа. Они питаются полумыслями и получувствами. Они хотят лечить общество полумерами. Считая исторический процесс слишком неустойчивым предприятием, они никогда не ангажируются больше, чем на 50%. Так эти люди, живущие полуправдой, т. е. худшей формой лжи, стали подлинным тормозом для действительно прогрессивной, т. е. революционной мысли. Какой-нибудь "Нью Массес" есть просто мусорный ящик, который сам предостерегает против себя своим собственным запахом. "Нэйшен" и "Нью Рипаблик" гораздо более "благопристойны", "благообразны" и менее... ароматны. Но тем более опасны. Лучшая часть нового поколения американской интеллигенции может выйти на широкую историческую дорогу лишь при условии полного разрыва с оракулами "демократической" полуправды. Л.Троцкий 19 марта 1938 г. Койоакан Важное свидетельство 25 марта президент Рузвельт заявил представителям печати, что Соединенные Штаты по-прежнему остаются страной убежища для всех подвергающихся политическим или религиозным преследованиям, как, напр[имер], "католики в Барселоне, антифашисты в Италии, троцкисты в России, евреи, протестанты и католики в Германии и Австрии..." Каждый мыслящий человек поймет то значение, какое получает в этой связи упоминание о "троцкистах в России". Никто не заподозрит президента Соединенных Штатов в симпатиях к так наз[ываемому] "троцкизму". Но дело идет вовсе не об этом. Дело не идет также и о простом праве убежища. Ибо, если бы троцкисты были хоть на 1% тем, чем их изображает московская юстиция, они не могли бы претендовать на право убежища. Ни одна страна не станет раскрывать своих ворот людям, которые под прикрытием фальшивых политических лозунгов занимаются шпионажем, саботажем, отравлениями и тому подобными преступлениями. К тому же во время двух последних процессов московские обвинители особенно старались доказать, что "троцкисты" находятся в соглашении с Японией против Соединенных Штатов. Если, несмотря на все это, президент С[оединенных] Ш[татов] назвал "троцкистов" в числе тех преследуемых политических течений, которые могут рассчитывать на право убежища в С[оединенных] Ш[татах], то это значит лишь, что Рузвельт не верит московским обвинениям. Политический и моральный вес этого факта тем больше, что Рузвельт выражает в данном случае твердо сложившееся убеждение подавляющего большинства цивилизованного человечества. Л.Т[роцкий] 29 марта 1938 г. [Письмо М.Зборовскому и Л.Эстрин] 14 апреля 1938 г. Дорогие товарищи: 1) Получили No 64 "Бюллетеня", который хорошо сделан. Н.И.[Седова] очень сильно тронули статьи П.Т.83 и Э.Р.84: они искренно и хорошо написаны. К сожалению, есть все же опечатки. Так, в некрологе на странице 8, 16 строка, сказано: "психических поражений". Между тем должно быть: "психических поранений". Это неприятная опечатка; следовало бы исправить в ближайшем номере. В статье по поводу процесса говорится: "вендетта"85 вместо "месть". В русском языке слово "вендетта" не употребляется (впрочем, может быть, это было в прошлом номере, я не могу сейчас найти). 2) Посылаем вам проект "Переходной программы"86. Этот проект должен быть напечатан также в "Бюллетене". Ввиду больших размеров документа можно разбить его на две или даже на три части. Можно также выпустить двойной номер за два месяца. Вы сами решите в зависимости от хода событий. Из этого документа можно (но не обязательно) выделить теперь же главу об СССР: "Положение СССР и задачи переходной эпохи" и напечатать ее в ближайшем номере, если рукопись придет достаточно рано, в чем я, впрочем, сомневаюсь. Эта рукопись должна быть напечатана без подписи, как официальный проект программы. Если проект в ближайшие дни будет одобрен Камилем87 и его друзьями, то он должен быть напечатан в "Бюллетене", как и в других изданиях от их имени. В противном случае документ должен быть напечатан, как проект редакции "Бюллетеня". Об этом надо условиться с Камилем. 3) В ближайшие 2-3 месяца вы не должны ждать от меня новых больших статей. Я обязался в течение ближайших 18 месяцев написать книгу о Сталине88 и закончить книгу о Ленине. Все мое время, по крайней мере в течение ближайших месяцев, будет посвящено этой работе. Во всяком случае, я о "Бюллетене" не забуду. 4) Для книги о Сталине мне нужна будет ваша помощь. Послезавтра я вышлю вам список всей литературы по Сталину, какая у меня имеется. Уже сейчас могу сказать, что у меня нет книги Барбюса89. Не знаю, не было ли в архиве Льва специальных папок, касающихся Сталина? Книга будет носить исторический, биографический и психологический характер, а не теоретико-полемический. Может быть, вы сами выскажете какие-либо предложения или предложите какие-либо материалы? Я вам сейчас не отвечаю на все ваши последние вопросы, так как очень спешу. Работа над проектом программы отняла у нас всех здесь много времени. Послезавтра надеюсь написать более подробно. Крепко жму ваши руки [Л.Д.Троцкий] [Письмо В.Сержу] 15 апреля 1938 г. Дорогой Виктор Львович! Мы с Н.И.[Седовой] с благодарностью получили в свое время ваше письмо, посвященное смерти сына, и с благодарностью читали вашу теплую статью о нем90. В вашем письме вы затрагиваете мимоходом вопрос о наших разногласиях и называете их "второстепенными". С этим я, к сожалению, согласиться никак не могу. Если разногласия между большевизмом и меньшевизмом являются второстепенными, то что же означает в таком случае слово "первостепенный"? "Revolution Proletarienne"91 есть орган мелкобуржуазного прудонизма92-синдикализма. Если оставить в стороне гуманитарные и либеральные протесты против казней, подлогов и пр., то "Р[еволюсьон] П[ролетарьен]" является совершенно реакционным органом, который только отвлекает известную группу лиц от рабочего движения. Если ваши разногласия с нами второстепенны, то почему же вы сотрудничаете не в наших изданиях, а в изданиях, смертельно враждебных нам по самому существу своей программы? В десятках статей и писем я доказывал, что политика ПОУМ есть, в лучшем случае, политика Мартова. Вы никогда не отвечали ни на один из моих аргументов. Зато вы в критический момент публично солидаризировались с ПОУМом и взяли на себя ответственность за его политику. Так можно действовать лишь, когда сознательно идешь навстречу полному разрыву и непримиримой борьбе. Как же можно при этом говорить о "второстепенных" разногласиях? Банкроты анархизма, объединившиеся с буржуазией и со сталинцами против рабочих, не нашли ничего лучшего для прикрытия своего банкротства, как открыть международную кампанию по поводу... Кронштадта. Вместо того, чтоб заклеймить предателей революции и фальсификаторов истории, вы немедленно же выступили на их защиту. Ваши оговорки и смягчения не улучшают дела, а только ухудшают. Наши враги получают возможность говорить: "Даже Виктор Серж, у которого с Троцким только второстепенные разногласия, и тот признает, что..." и т. д. Другими словами: вы заняли позицию не на правом фланге Четвертого Интернационала, а на левом фланге его непримиримых противников. Между тем все эти ПОУМы являются лишь пузырями на поверхности исторического потока. Действительно революционным фактором ближайшего периода будет только Четвертый Интернационал. Я очень жалею, что вы не поставили ваш превосходный талант на службу этому действительно прогрессивному движению. Со своей стороны я и сейчас готов сделать все, чтобы создать все условия сотрудничества. "Второстепенные" разногласия действительно второстепенны, неизбежны и не могли бы помешать сотрудничеству. Но при одном условии: если вы сами для себя решите, что вы принадлежите к лагерю Четвертого Интернационала, а не к лагерю его противников. Искренний привет от Н.И.[Седовой]. Крепко жму вашу руку и желаю всего лучшего. Ваш Л.Д.[Троцкий] Необходимое пояснение Речь эта, как показывает дата, относится к 1925 г., когда автор еще твердо надеялся на то, что советская бюрократия преодолеет тенденции бюрократизма и создаст исключительно благоприятную обстановку для развития научной мысли. В силу ряда исторических причин эта надежда до сих пор не оправдалась. Наоборот, советское государство подверглось за истекшие после того 13 лет полному бюрократическому окостенению и приняло тоталитарный характер, тлетворный для развития науки и искусства. В силу жестокой иронии истории действительный марксизм стал ныне в Советском Союзе наиболее запретной из всех доктрин. В области общественной науки скованная советская мысль не только не сказала нового слова, но наоборот, впала в жалкую схоластику. Тоталитарный режим оказывает гибельное влияние также и на развитие естественных наук. Тем не менее, развитые в этой речи соображения сохраняют свою силу и в той части, которая касается взаимоотношений между социальным режимом и научной мыслью. Их нужно приурочивать, однако, не к сегодняшнему советскому государству, продукту перерождения и разложения, а к тому социалистическому государству, которое вырастет из дальнейшей победоносной борьбы международного рабочего класса. Л.Т[роцкий] 18 апреля 1938 г. К "Д.И.Менделеев и марксизм"93 Редактору газеты "Дейли Гералд" Милостивый государь! В словаре всех цивилизованных народов существует слово цинизм. Как классический пример обнаженного цинизма следовало бы отныне ввести во все энциклопедии защиту британским правительством интересов клики капиталистических эксплуататоров. Я не ошибусь поэтому, если скажу, что мировое общественное мнение с величайшим интересом ждет голоса Британской рабочей партии по поводу возмутительной роли британской дипломатии в вопросе об эксплуатации правительством Мексики акционерной нефтяной компании "Агила". Юридическая сторона вопроса ясна ребенку. В целях эксплуатации естественных богатств Мексики британские империалисты поставили себя под покровительство и вместе с тем под контроль мексиканских законов и мексиканских властей. Никто не вынуждал к этому господ капиталистов ни военным насилием, ни дипломатическими нотами. Они действовали вполне добровольно и сознательно. Теперь г. Чемберлен94 и лорд Галифакс хотят заставить человечество поверить, что британские капиталисты обязались признавать законы Мексики лишь в тех пределах, в каких сами найдут это нужным. При этом случайно оказывается, что совершенно беспристрастное истолкование мексиканских законов Чемберленом-Галифаксом буква в букву совпадает с истолкованием заинтересованных капиталистов. Британское правительство не может, однако, отрицать того, что в истолковании законов Мексики компетентны только мексиканское правительство и высший суд этой страны. Лорду Галифаксу, который питает такие симпатии к законам и судам Гитлера, мексиканские законы и суды могут казаться несправедливыми. Но кто дал британскому правительству право контроля над внутренней политикой и судопроизводством независимого государства? В этом вопросе уже заключена часть ответа: британское правительство, привыкшее распоряжаться сотнями миллионов колониальных рабов и полурабов, пытается те же методы применить и в отношении Мексики. Встретив мужественное сопротивление, оно поручает своим юристам придумать наспех аргументы, в которых юридическая логика заменена империалистическим цинизмом. Экономическая и социальная сторона проблемы столь же ясна, как и ее правовая сторона. Административный комитет вашей партии поступил бы, на мой взгляд, правильно, если бы создал специальную комиссию для изучения того, что британский и вообще иностранный капитал внес в Мексику и что он извлек из нее. Такая комиссия могла бы в короткий срок представить британскому обществу потрясающий баланс экономической эксплуатации! Небольшая клика британских магнатов в полном смысле слова выкачивает жизненные соки Мексики, как и ряда других отсталых или слабых стран. Чистейшим фарисейством являются торжественные речи о внесении иностранным капиталом "цивилизации", о его содействии развитию народного хозяйства и пр. Дело идет в действительности о расхищении естественных богатств страны. Природе нужны были многие миллионы лет, чтоб заложить в почву и под почву Мексики золото, серебро и нефть. Иностранные империалисты хотят расхитить эти богатства в возможно короткий срок, пользуясь дешевой рабочей силой и покровительством своей дипломатии и своего флота. Посетите любой центр горной промышленности: сотни миллионов долларов, извлекаемые иностранным капиталом из почвы, ничего, ровно ничего не дают культуре страны: ни дорог, ни зданий, ни городского благоустройства. Даже помещения самих кампаний похожи нередко на казармы. Зачем, в самом деле, расходовать мексиканскую нефть, мексиканское золото, мексиканское серебро на нужды далекой и чужой Мексики, когда на получаемые барыши можно строить дворцы, музеи, театры в Лондоне или в Монако? Таковы эти цивилизаторы! Взамен исторгаемых богатств они оставляют дыры в мексиканской земле и расстроенное здоровье мексиканских рабочих. Ноты британского правительства ссылаются на "международное право". Даже ирония опускает бессильно руки перед этим доводом. О каком международном праве идет речь? Очевидно, о том, какое восторжествовало в Эфиопии, и которому британское правительство готовится дать свою санкцию. Очевидно, о том самом праве, которое самолеты и танки Муссолини и Гитлера возвещают в Испании уже второй год при неизменной поддержке британского правительства. Это последнее вело бесконечные переговоры об уводе из Испании иностранных "добровольцев". Наивное общественное мнение долго воображало, что дело идет о приостановлении интервенции иностранных фашистских бандитов. На самом деле британское правительство требовало от Муссолини одного: чтобы он увел свои войска от Испании после того, как он обеспечит победу Франко. В этом случае, как во всех других, задача состояла не в том, что защищать "международное право" или "демократию", а в том, чтобы оградить интересы британских капиталистов в испанской горной промышленности от возможных покушений со стороны Италии. В Мексике британское правительство проводит, в основном, ту же политику, что в Испании; только в отношении Испании - в пассивной форме, в отношении Мексики - в активной. Мы присутствуем сейчас при первых шагах этой активности. Во что она развернется дальше? Этого сейчас никто не может предсказать. Чемберлен этого еще не знает и сам. Одно можно утверждать с уверенностью: дальнейшее развитие политики покушений британского империализма на независимость Мексики будет в огромной степени зависеть от поведения британского рабочего класса. Здесь нельзя отделываться неопределенными формулами. Нужна твердая решимость, чтоб парализовать преступную руку империалистского насилия. Я кончаю поэтому, как начал: мировое общественное мнение ждет твердого голоса Британской рабочей партии! P.S. Некоторые империалистические газеты пытались представить меня инициатором экспроприации. Такой вздор не заслуживает даже опровержения. Обо всех этапах борьбы группы иностранных капиталов против мексиканских законов я как частное лицо пользующееся гостеприимством этой страны, узнавал из газет. Но этого было слишком достаточно, чтоб составить себе мнение. Высказать вслух это мнение есть элементарный долг каждого участника освободительной борьбы пролетариата. Л.Т[роцкий] 22 апреля 1938 г. Койоакан [Письмо М.Зборовскому и Л.Эстрин] 25 апреля 1938 г. Дорогие товарищи! 1) Посылаю вам для "Бюллетеня" новую работу "Их мораль и наша"95. Статья велика и может либо составить двойной номер "Бюллетеня" либо быть напечатана в двух номерах. Предоставляю это на ваше усмотрение. Можно напечатать эту статью раньше, а "переходную программу" позже, уже после конференции96 со всеми вытекающими поправками. Вы должны будете решить сами эти вопросы в зависимости от обстоятельств. 2) Я считаю, что вы имеете от меня теперь материал на 4 месяца. За это время я, может быть, пошлю короткие статьи на актуальные политические темы. Но вы ничего от меня не ждите. 3) Очень желательно было бы привлечь Бармина к участию в "Бюллетене". Согласен ли он на это? Предложите ему, пожалуйста, если он желает вступить в прямую переписку со мною. Я буду этому очень рад. 4) В Вашем письме вы указываете, какие конспиративные поправки вы внесли в корреспонденцию, чтобы сделать автора неукзнаваемым. Такие сообщения представляют явную неострожность, так как письма могут по дороге читаться агентами ГПУ. 5) Ваш план создать русский клуб, конечно, очень привлекателен. Весь вопрос в подборе людей. Как относится к этой идее т. Бармин? Его участие представляется мне очень важным. Его имя получило теперь большую известность. К нему могут обращаться колеблющиеся советские люди за границей и пр. Было бы даже желательно указать на это в той или другой форме в самом "Бюллетене", разумеется, если сам Бармин согласен с этим. 6) Я работаю параллельно над книгами о Сталине и о Ленине и весьма надеюсь на ваше сотрудничество. Жму руку [Л.Д.Троцкий] [Письмо М.Зборовского и Л.Эстрин Л.Д.Троцкому] 25 апреля 1938 г. Дорогой Лев Давыдович, Мы уже давно без известий от Вас и даже еще не знаем Вашего мнения относительно No 64 "Бюллетеня", хотя и послали Вам уже No 65 и должны начать готовить No 66. Ждем от Вас материалов и указаний. 1. Немедленно по выходе No 65 "Бюллетеня" нам позвонил В.[Кривицкий] и попросил о свидании. Мы встретились с ним, он спросил, кто является автором статьи о невозвращенцах (мы не сочли нужным скрывать от него, что это Ваша статья). "Для меня очень важно, что написано в `Бюллетене'. Мне стыдно за Л.Д.[Троцкого], что он написал такую статью. Очевидно, он плохо информирован". После этого он выразил желание написать Вам подробное письмо при условии, что кроме нас обоих и Вас лично никто этого письма не увидит. Мы не считали возможным отказать ему в посредничестве и условились с ним встретиться. Во время первой встречи с ним он продиктовал несколько страниц черновика письма к Вам и очень обстоятельно, в течение многих часов разговаривал с нами и объяснил нам, о чем он хочет Вам написать. Это нечто вроде исповеди, из которой Вам станет ясна психология его, Райсса, и всего их окружения (так он, по крайней мере, думает). Поскольку письмо В.[Кривицкого] подробно изложит его точку зрения, мы не считаем целесообразным передавать Вам содержание нашего разговора с ним. Он просил Вам передать, что письмо его следует с ближайшей почтой. 2. Из следственных документов по делу об убийстве Людвига [Порецкого] удалось выяснить следующее: а. Убийцы - Аббиат97 и Мартинья98 - в феврале 1937 г. были в Мексике. Полиции не удалось установить, зачем они туда поехали. Считаем нужным обратить внимание на то обстоятельство, что они поехали туда сразу же после Вашего приезда. б. Аббиат, хотя и француз, но русского происхождения. До 1920 г. они жили в Петрограде. Сестра его оставалась в Ленинграде до 1929 г., где была замужем за неким Ерикаловым (Василий). После развода со своим мужем в 1929 г. она выехала за границу. Жила все время в Париже. В октябре 1937 г. (сразу же после убийства) она уехала обратно в Москву, где находится сейчас, переписывается с матерью регулярно. Интересен тот факт, что письма ее опускаются в почтовый ящик в Париже. Адрес ее в Москве: Л.А.Керзон, 13 улица Фрунзе, квартира 50. 3. В Амстердаме объявился Пятигорский99. Он говорит, что выехал в начале 1938 г. из Москвы. У него австрийский паспорт. Ведь он же в свое время был близок к вам? Странно, что его выпустили. Нет ли тут какой-нибудь провокации? Во франц[узской] прессе появилось сообщение, что агент ГПУ, некий Жорж Минк, выехал в Мексику для организации покушения. Сердечный привет Н.И.[Седовой] и Вам. Крепко жмем руку. [М.Зборовский, Л.Эстрин] Проблема Labor Party Вопрос о Labor Party никогда не был для революционных марксистов вопросом "принципа". Мы всегда исходили из конкретной политической обстановки и тенденций ее развития. Несколько лет тому назад, до кризиса 1929 г. и даже позже, до возникновения СИО100, можно было надеяться на то, что революционная, т. е. большевистская, партия будет развиваться в Соединенных Штатах параллельно с радикализацией рабочего класса и успеет своевременно стать во главе его. В этих условиях было бы бессмыслицей заниматься абстрактной пропагандой в пользу неизвестной "Рабочей партии". Положение с того времени, однако, радикально изменилось. Могущественно выросшие профессиональные союзы в условиях углубляющегося кризиса капитализма толкаются и будут толкаться все более неудержимо на путь политической борьбы и тем самым - на путь сплочения в Labor Party. Если многие официальные вожди трэд-юнионов, несмотря на повелительный голос обстановки и возрастающее давление масс, сохраняют более чем сдержанную позицию в вопросе о Labor Party гораздо большую остроту, чем во все предшествующие периоды101. Тем не менее можно с достаточной уверенностью предсказать, что сопротивление бюрократии окажется сломленным. Революционная организация, которая заняла бы по отношению к этому прогрессивному движению отрицательную или нейтрально выжидательную позицию, обрекла бы себя на изоляцию и сектантское вырождение. Социалистическая рабочая партия (секция Четвертого Интернационала) отдает себе ясный отчет в том, что в силу ряда неблагоприятных исторических причин ее собственное развитие отстало от радикализации широких слоев американского пролетариата и что именно в силу этого проблема создания Labor Party ставится всем ходом развития в порядок дня. СРП не ограничивается, однако, подобно сталинцам, ловстонистам и пр., абстрактным лозунгом Рабочей или Рабоче-Фермерской партии, отвергает беспринципные верхушечные комбинации под прикрытием этого лозунга, а выдвигает систему переходных ценностей, чтоб оплодотворять ими массовое движение в пользу Labor Party. Сохраняя свою полную организационную и политическую независимость, СРП ведет систематическую и непримиримую борьбу против консервативной трэдюнионской бюрократии, которая противится созданию Labor Party или стремится превратить ее во вспомогательное орудие одной из буржуазных партий. Разъясняя и пропагандируя в профессиональных союзах, на собраниях и пр. свою программу переходных требований, СРП неутомимо разоблачает на живом опыте масс реформистские и пацифистские иллюзии трэдюнионской бюрократии и ее социал-демократических и сталинских союзников. Когда и как сложится Labor Party и через какие этапы и расколы она пройдет, покажет будущее. Защищая Labor Party от атак буржуазии, СРП не берет и не возьмет на себя, однако, за эту партию никакой ответственности. На всех этапах ее развития СРП занимает по отношению к Labor Party критическую позицию, поддерживает прогрессивные тенденции против реакционных и вместе с тем непримиримо критикует половинчатый характер прогрессивных (центристских) течений. Для СРП Labor Party должна стать, с одной стороны, передаточным механизмом для воздействия на более широкие круги рабочих. По самому существу, Labor Party может сохранить прогрессивное значение лишь в течение сравнительно короткого переходного периода. Дальнейшее обострение революционной ситуации неизбежно взорвет оболочку Labor Party и позволит СРП сплотить под знамена Четвертого Интернационала революционный авангард американского пролетариата. [Л.Д.Троцкий] Апрель 1938 г. [Письмо М.Зборовскому] 15 мая 1938 г. Дорогой товарищ, 1. Помимо мелких статей или документов я послал вам за последние недели две большие работы: "Агония капитализма..." 102 и "Их мораль и наша". Я уже писал вам, что, по моему мнению, лучше начать с "Морали". Если у вас есть ценные корреспонденции, то "Мораль" можно разбить на два номера. 2. Составление номеров и техника производят вполне благоприятное впечатление. 3. Французский перевод статьи об Л.Седове плох, очень много искажений смысла. Видно, что перевод производился либо совершенно неопытным переводчиком, либо крайне спешно и неряшливо. Это ужасно досадно. Желательно, разумеется, чтобы статья о морали вышла также по-французски, но при условии очень тщательного и безукоризненного перевода. В противном случае лучше и совсем не выходить. 4. Те анекдоты, которые ходят по Москве, следовало бы опубликовать в "Бюллетене". 5. Письма от Кривицкого я не получил. Факт его сотрудничества в "Социалистическом вестнике" является в моих глазах демонстрацией разрыва с большевизмом, т. е. марксизмом. Можно сотрудничать, вернее сказать, нельзя не сотрудничать при нынешних условиях даже в консервативной буржуазной прессе: здесь цели ясны всякому и никто не смешает данного автора с данной газетой. Но когда бывший представитель ГПУ на другой день после разрыва начинает сотрудничать в органе меньшевиков, то это не может быть понято иначе, как акт солидаризации с меньшевиками. Покровительственное замечание редакции, что, мол, автор еще не вполне отказался от предрассудков большевизма, имеет крайне унизительный для Кривицкого характер. 6. Я получил французскую книгу Цилиги103. Это по самой природе своей провинциальный меньшевик, только экзальтированный. Книга дает очень мало новых фактов. В теоретическом и политическом отношении совершенно несостоятельна и заключает в себе ряд недостойных вылазок против бывших товарищей Цилиги по тюрьме, как, например, Солнцев и другие. 7. Передайте, пожалуйста, товарищу Бармину, что я был бы очень рад вступить с ним в прямую переписку. Сообщите ему мой адрес и пусть он мне напишет свой. 8. Теперь о самом главном, т. е. о вашем возможном содействии моей работе по Сталину. Так как американские товарищи тоже занимаются розысками и подбором материала, то я предлагаю установить хотя бы грубое разделение труда, именно по хронологической линии: американцы будут подбирать материалы главным образом до 1925 года, а парижане с 1925 года до сегодняшнего дня. Разумеется, это не исключает того, что вы сможете мне доставлять материалы, относящиеся и к первому периоду, если эти материалы вам более доступны, чем американцам. Что касается последнего периода, т. е. после 1925 года, то мне нужны наиболее важные факты, статьи, речи или, по крайней мере, важнейшие цитаты, характеризующие все этапы и зигзаги политики Сталина. [Л.Д.Троцкий] Надо учиться думать (Дружеский совет по адресу некоторых ультра-левых) Некоторые профессионалы ультра-левой фразы пытаются во что бы то ни стало "исправить" тезисы Интернационального Секретариата Четвертого Интернационала о войне в соответствии со своими застарелыми предрассудками. Особенным нападкам подвергается то место тезисов, где говорится, что, оставаясь во всех империалистических странах в непримиримой оппозиции к своему правительству во время войны, революционная партия будет, однако, в каждой стране сообразовывать свою практическую политику с внутренней обстановкой и международными группировками, строго различая при этом рабочее государство от буржуазного государства, колониальную страну от империалистической страны. "Пролетариат капиталистической страны, находящейся в союзе с СССР104, - гласят тезисы, - сохранит полностью и целиком свою непримиримую враждебность по отношению к империалистическому правительству собственной страны. В этом смысле не будет разницы с политикой пролетариата страны, воюющей против СССР. Но в характере практических действий могут оказаться значительные различия, вызываемые конкретной обстановкой войны" (стр. 22, пар[аграф] 44)105. Ультра-левые считают, что это положение, правильность которого доказана всем ходом развития, является исходной точкой... социал-патриотизма106. Так как отношение к империалистическим правительствам должно быть "одинаково" во всех странах, то эти стратеги запрещают видеть какие бы то ни было различия за пределами собственной империалистической страны. Теоретическая основа их ошибки заключается в том, что они пытаются установить для политики во время войны принципиально другие основания, чем для политики во время мира. Допустим, что во французской колонии Алжире вспыхивает завтра восстание под знаменем национальной независимости и что итальянское правительство, движимое своими империалистическими интересами, готовится отправить восставшим оружие. Каково должно быть в этом случае поведение итальянских рабочих? Я намеренно беру пример восстания против демократического империализма и вмешательства в пользу восставших со стороны фашистского империализма. Должны ли итальянские рабочие воспрепятствовать отправке корабля с оружием для алжирцев? Пусть какой-нибудь ультра-левый посмеет ответить на этот вопрос утвердительно. Каждый революционер, заодно с итальянскими рабочими и с восставшими алжирцами, с негодованием отвергнет такой ответ. Если бы даже в фашистской Италии разразилась в это время всеобщая стачка моряков, и в этом случае стачечники должны были бы сделать исключение в пользу тех судов, которые несут помощь восставшим колониальным рабам; иначе они были бы жалкими трэдюнионистами, а не пролетарскими революционерами. Одновременно с этим французские моряки, даже если у них в порядке дня не стояло бы никакой стачки, были бы обязаны приложить все усилия к тому, чтобы воспрепятствовать отправке оружия против восставших. Только такая политика итальянских и французских рабочих была бы политикой революционного интернационализма. Не значит ли это, однако, что итальянские рабочие смягчают в данном случае свою борьбу против фашистского режима? Ни в малейшей степени. Фашизм может оказать "помощь" алжирцам только для того, чтобы ослабить своего врага Францию и наложить затем свою хищную руку на ее колонию. Революционные итальянские рабочие ни на минуту не забудут об этом. Они будут призывать алжирцев не доверять вероломному "союзнику" и сами будут в то же время продолжать непримиримую борьбу против фашизма, "главного врага внутри собственной страны". Только таким образом они могут вызвать доверие к себе со стороны восставших, помочь самому восстанию и укрепить собственные революционные позиции. Если сказанное верно по отношению к мирному времени, то почему оно становится ложным во время войны? Всем известно положение знаменитого немецкого военного теоретика Клаузевица: война есть продолжение политики, только другими средствами. Эта глубокая мысль естественно влечет за собой вывод: борьба против войны есть продолжение общей пролетарской борьбы мирного времени. Разве пролетариат отвергает и саботирует в мирное время все действия и мероприятия буржуазного правительства? Даже во время стачки, охватывающей целый город, рабочие принимают меры к тому, чтоб в их собственные кварталы доставлено было продовольствие, чтобы не остаться без воды, чтобы не пострадали больницы и проч. Такие меры диктуются не оппортунизмом по отношению к буржуазии, а заботой об интересах самой стачки, о симпатии к ней городских низов и проч. Эти элементарные правила пролетарской стратегии мирного времени сохраняют всю свою силу и на время войны. Непримиримое отношение к буржуазному милитаризму вовсе не означает, что пролетариат при всех случаях вступает в борьбу со своей "национальной" армией. Рабочие во всяком случае не будут мешать солдатам, занятым тушением пожара или спасением утопающих во время наводнения; наоборот, будут действовать бок о бок с солдатами и брататься с ними. Но дело не ограничивается только случаями стихийных бедствий. Если бы французские фашисты попытались сегодня устроить переворот, а правительство Даладье оказалось бы вынуждено двинуть против фашистов войска, то революционные рабочие, соблюдая полную политическую самостоятельность, боролись бы против фашистов рядом с этими войсками. Таким образом, в целом ряде случаев рабочие оказываются вынужденными не только допускать и терпеть, но и активно поддерживать практические меры буржуазного правительства. В девяноста случаях из ста рабочие действительно ставят минус там, где буржуазия ставит плюс. В десяти случаях они вынуждены, однако, поставить тот же знак, что и буржуазия, но со своим собственным штемпелем, в котором выражается их недоверие к буржуазии. Политика пролетариата вовсе не выводится автоматически из политики буржуазии, только с обратным знаком - в этом случае каждый сектант был бы великим стратегом; нет, революционная партия должна самостоятельно ориентироваться каждый раз во внутренней, как и в международной обстановке, находя те решения, которые лучше отвечают интересам пролетариата. Это правило относится к периоду войны так же, как и к периоду мира. Представим себе, что в течение новой европейской войны бельгийский пролетариат завоюет власть раньше, чем пролетариат Франции. Гитлер попытается, несомненно, подавить пролетарскую Бельгию. Чтобы прикрыть свой собственный фланг, французское буржуазное правительство может оказаться вынуждено помочь бельгийскому рабочему правительству оружием. Бельгийские советы ухватятся, разумеется, за это оружие обеими руками. Но, может быть, французские рабочие, руководствуясь принципом пораженчества, обязаны помешать своей буржуазии отправить оружие в пролетарскую Бельгию? Так рассуждать могли бы только прямые изменники или круглые идиоты. Французская буржуазия может послать оружие пролетарской Бельгии только под страхом величайшей военной опасности и только в надежде справиться затем с пролетарской революцией своим собственным оружием. Для французских рабочих, наоборот, пролетарская Бельгия была бы величайшей опорой в борьбе против собственной буржуазии. Исход борьбы решился бы в конечном счете соотношением сил, причем правильная политика входит в это соотношение сил как очень важный фактор. Ближайшей задачей революционной партии было бы использовать противоречие между двумя империализмами, французским и германским, для спасения пролетарской Бельгии. Ультралевые схоласты мыслят не конкретными понятиями, а пустыми абстракциями. В такую пустую абстракцию они превратили идею пораженчества. Они не представляют себе жизненно ни хода войны, ни хода революции. Они ищут герметически закупоренную формулу, которая не пропускала бы свежего воздуха. Но такая формула не способна дать никакой ориентировки пролетарскому авангарду. Политика пораженчества имеет своей задачей довести классовую борьбу до ее высшей формы: гражданской войны. Но эта задача может быть разрешена лишь путем революционной мобилизации масс, т. е. путем расширения, углубления, обострения тех революционных методов, которые составляют содержание классовой борьбы "мирного" времени. Пролетарская партия отнюдь не прибегает к каким-либо искусственным методам вроде поджогов складов, взрывов, железнодорожных крушений и проч., чтоб вызвать поражение своего правительства. Если бы даже она могла иметь успех на этом пути, военное поражение вовсе не вело бы в этом случае к революционному успеху, который может быть обеспечен только самостоятельным движением пролетариата. Революционное пораженчество означает лишь, что в своей классовой борьбе пролетарская партия не останавливается ни перед какими "патриотическими" соображениями, ибо поражение собственного империалистического правительства, вызванное или ускоренное революционным движением масс, есть неизмеримо меньшее зло по сравнению с его победой, оплаченной национальным единством, т. е. политической прострацией пролетариата. В этом весь смысл пораженчества, и этого смысла вполне достаточно. Приемы борьбы меняются, конечно, когда борьба входит в открыто революционную стадию. Гражданская война есть война, и в этом качестве имеет свои законы. В гражданской войне неизбежны взрывы складов, крушения поездов и все другие виды военного "саботажа". Целесообразность их решается чисто военными соображениями: гражданская война продолжает революционную политику, но другими, именно военными средствами. Могут быть, однако, во время империалистической войны случаи, когда революционная партия будет обязана прибегнуть к военно-техническим мерам, хотя бы они непосредственно и не вытекали еще из революционного движения собственной страны. Так, если дело идет об отправке оружия или солдат против рабочего государства или восставшей колонии, то не только методы бойкота и стачки, но и методы прямого военного саботажа могут оказаться вполне целесообразными и обязательными. Применение или неприменение таких мер будет вопросом практических возможностей. Если бы бельгийские рабочие, завоевав власть во время войны, имели своих военных агентов на германской почве, то обязанностью этих агентов было бы не останавливаться ни перед какими техническими средствами, чтобы задержать войска Гитлера. Совершенно очевидно, что и революционные немецкие рабочие обязаны (если только в состоянии) выполнить эту задачу в интересах бельгийской революции, независимо даже от общего хода революционного движения в самой Германии. Пораженческая политика, т. е. политика непримиримой классовой борьбы во время войны, не может быть, следовательно, "одинаковой" во всех странах, как не может быть одинаковой политика пролетариата в мирное время. Только Коминтерн эпигонов установил такой режим, при котором партии всех стран шагают одновременно с левой ноги. В борьбе с этим бюрократическим кретинизмом мы не раз доказывали, что общие принципы и задачи должны осуществляться в каждой стране соответственно с ее внутренними и внешними условиями. Этот принцип сохраняет всю свою силу также и в военное время. Те ультралевые, которые не хотят мыслить по-марксистски, т. е. конкретно, будут застигнуты войной врасплох. Их политика во время войны явится гибельным завершением их политики мирного времени. Первые же пушечные залпы либо отбросят ультралевых в политическое небытие,