енного города с машинами, электричеством, телефоном и телевидением. Больше всего это было похоже на пьесу, ставшую вдруг реальностью. Что-то вроде "Сна в летнюю ночь" или "Лоэнгрина". - Теперь вы готовы отправиться в путь, - торжественно и чуть печально сказала Королева. - Даже я не могу сказать, как и когда завершится он. Берите в спутники тех, кто покажется вам достойными этого. И помните, что даже во вражеских землях вам могут встретиться союзники. Первые дни дорога ваша будет проходить через земли людей. В большом городе, который называют Столицей, разыщите мудрого Одвина... - Он теперь ректор в Университете, госпожа, - вставил Керри. - ...Он даст вам совет и поможет, - не обращая внимания на Керри, закончила фразу Королева. - Теперь идите, и да пребудет с вами мое благословение! И тут вперед вышел Дракон. Опустившись на одно колено, он положил к ногам Королевы свой кривой меч. - Позволь, о прекрасная госпожа, посвятить тебе этот меч в знак того, что я хотел бы удостоиться чести зваться твоим рыцарем. Среди эльфов прошел удивленный ропот. Но Королева, улыбнувшись, сказала: - Подай мне меч! Дракон почтительно подал ей катану. Королева провела над клинком рукой: - Принимаю твою верность и твою службу, воин. Прими же и ты от меня дар, рыцарь Королевы Эльфов. И она надела Дракону на шею тоненькую серебряную цепочку, на которой висел вырезанный из прозрачного зеленого камня листок. Когда приключенцы поневоле управились с новообретенными средствами передвижения, упаковали и уложили вещи, и были готовы отправиться в путь, солнце стояло уже довольно высоко. Настроение у всех было какое-то странное, близкое к подавленному, и Инка только обрадовалась, когда услышала, что Зайка напевает вполголоса походную песенку: Час пришел нам отправляться - Нас дорога ждет. Заставляет пригибаться Низкий веток свод. Глухо топают подковы По лесной тропе. Если мы в походе снова - Отчего б не спеть? В никуда ведет дорога, И забыта цель. Впереди сражений много И чужих земель. Ясный день иль непогода, Ночью или днем - Не страшны в пути невзгоды, Если мы вдвоем. - Да нас-то не двое, - прокомментировал Гил. - А разница-то? - возразила Инка. - Песня такая, - объяснила Тайка. - Если "вшестером", то в размер не влезет. - А ты вставь, - не унимался Гил. - Да ну тебя. И Тайка уже почти в голос запела: На двоих - горбушка хлеба Да глоток воды. Сохранит звезда на небе От любой беды. Сталь клинка сплетется вместе С серебром струны. Если мы слагаем песни - Значит, мы нужны. Пусть вздыхают кроны в чаще - Некуда свернуть, Пусть уводит нас все дальше Бесконечный путь, Мы над бедами смеемся, Путь лежит в рассвет. Может, мы еще вернемся, А быть может, нет. - Лучше бы вернулись, - сказал Дракон. Вместе меряем дорогу На одном коне. Отдавила лошадь ногу И тебе, и мне. Так свивай узор, дорога, На лесном лугу - Пусть отдавит лошадь ногу Нашему врагу! - Хорошо бы вообще без врагов, - сказал Майк. - Разбежался! - ответила Инка. - Против кого же ты тогда так вооружился? x x x - Сзади лесок, впереди - песок, справа теснина, слева трясина, - прокомментировал пейзаж Гил. - И дороги тут асфальтом не заливают. Они ехали вдоль ручья, лениво струящегося в лощине меж круглыми холмами. С рассвета небо затянулось облачками, но дождя пока не предвиделось. Путешествовать верхом оказалось - несмотря на "загаданное" умение - отнюдь не так комфортабельно, как, скажем, на машине или в лодке. Но опять же полегче, чем пешком - по крайней мере, увесистые рюкзаки не ломали спины путников, а в виде тюков были приторочены к седлам. Приключенцы ехали в основном молча, изредка бросая реплики типа вышеприведенной. Спешить не хотелось. Внезапно Барри, трусивший впереди отряда, остановился, задрав морду и принюхиваясь, потом издал низкое зловещее рычание и коротко гавкнул. Нос его был нацелен вперед и влево. Как было хорошо известно Дракону, так Барри реагировал на враждебно настроенных гопников и металлистов. - Майк, опасность! - негромко предупредил он. Но тот уже все понял и начал принимать меры: - Девицы, в середину! Гил - вперед и если что - стреляй. Дракон - вправо, Керри - возьми его арбалет и прикрывай с тыла. Вперед, и медленно. И тут раздался невнятный, но громкий вопль, постепенно переросший в чей-то боевой клич: - Озрик! Озрик и меч! Хэй-йя! В ложбину из-за ближнего холма вылетели трое конников. На одном - полный рыцарский доспех, времен эдак крестовых походов, на двух других - доспехи кожаные. И у всех троих в руках - мечи. Кажется, это было серьезно. - Озрик! Озрик и меч! - вопили кожаные. Что-то невнятно прошипев сквозь зубы, Гил спустил тетиву. И один из кожанодоспешников, тот, что скакал впереди, покачнулся и свалился с коня. Приподнялся, но на ноги не встал, остался сидеть на песке, зажимая левой ладонью правое плечо. А остальные нападавшие были уже рядом. Майк выхватил свой меч и едва успел парировать нацеленный в голову удар железнобокого. Катана Дракона со свистом рассекла воздух и рыжебородый рябой вояка решил убраться от греха подальше. Однако это ему не удалось, потому что Барри вцепился ему в ногу и могучим рывком стянул с седла. Майк тем временем обнаружил, что драться верхом он не умеет, но раздумывать было некогда. Железнобокий рубил что есть силы, и Майк перехватил свой меч двумя руками, выпустив поводья. Ударил он от души, и хотя противник успел отразить удар, оба вылетели из седел и рухнули наземь. Вскочили они почти одновременно. Майк увидел совсем рядом налившиеся кровью глаза, черные топорщащиеся усы, услышал неровное дыхание и с ужасом понял, что вот этого человека он вполне может убить. Меч-то острый! И нет ни распорядителя, ни полевых судей, чтобы остановить схватку. Длинный тусклый меч свистнул над головой, и Майк инстинктивно уклонился, клинок вскользь задел его левое плечо, но кольчуга выдержала. И тут раздался короткий свист, железнобокий покачнулся, раскрыв рот, и рухнул на землю. Из груди его торчал арбалетный болт. Майк опустил меч и отвернулся. Железнобокий был мертв, и хотя он только что пытался убить Майка, тому было глубоко не по себе. Гил, похоже, чувствовал нечто подобное. По крайней мере, он даже не достал из колчана вторую стрелу. Дракон вложил катану в ножны и поглаживал нервничавшего Барри. Раненого разбойничка перевязали и расспросили. Он не стал запираться, видимо, считая бесполезным, и охотно рассказал, что принадлежит к шайке бывшего рыцаря Озрика Черного, ныне полчаса как покойного. Шайка хозяйничала в этих местах безраздельно, и разбойничек немало дивился тому, что путники, заслышав боевой вопль, не дали деру и не сдались на милость победителя - весьма, впрочем, сомнительную. - Озрик - он же на мечах мастер рубиться, но вы, господин хороший, тоже, видать, не дурак подраться. Только зря вы его в плен взять хотели, он все равно выкупа не стал бы платить. Вот оруженосец ваш - тот сообразил. И за меня вам выкупа не дадут. Так что лучше вы меня здесь оставьте, да езжайте поскорее своей дорогой. Нашим ребяткам сейчас не до вас будет, они делить станут, кому теперь главарем быть. Только, наверное, все равно Вальтер Рыжий верх возьмет... Эх, была б рука цела, я б с ним потягался... А вы езжайте, езжайте... - Интересно, сколько у него там "ребяток"? - спросил Майк. - На вас хватит, хе-хе!.. - ухмыльнулся разбойничек. Приключенцы не любили гопников, даже средневековых, и поэтому поехали себе дальше. - А вот тут нас и убить могли, - мрачно констатировал Дракон. - Могли, могли! - Инку до сих пор била нервная дрожь. - Это вам не игрушки, здесь хитов никто считать не станет! - И я ведь убить мог... - задумчиво подтвердил Майк. Нельзя сказать, что наши герои не задумывались никогда над подобными вещами. Парни были отнюдь не новички в рукопашной, но им как-то не случалось применять свои познания на деле до смерти противника. Даже в серьезной драке дело обычно не доходит до такого. Но если человек привык к честному бою турнира или соревнований, ему бывает трудно смириться с мыслью, что сражается он не с противником, а с врагом. Да еще этот гуманизм, черт бы его побрал! Теория - дело хорошее, но на практике хороший удар мечом означает что-то вроде скотобойни. Тайка, которая всегда рвалась к оружию и яростно спорила с теми, кто не давал означенные предметы в женские руки, притихла. Воображение у нее было хорошее, и Инка могла бы поручиться, что она примеряет ситуацию к себе - а каково это застрелить человека? а как это ударить его мечом? Да, на некоторое время мечта об арбалете из ее головы выветрится. Сама Инка в случае крайней необходимости могла бы, конечно, больно ударить - причем именно туда, куда надо. Но применять сей удар ей как-то не приходилось. Максимум, что было - пара пощечин одному мерзавцу. К вечеру решение вполне созрело, и никто не удивился, когда Майк решительно заявил после ужина, что он будет всячески избегать разнообразных сражений. Разве что ну очень припрет. Дракон только покивал головой, а Гил добавил, что драться-то он будет, но упаси боже - не до смерти. - Словом, благородные доны, придерживаемся принципа Прогрессоров, - подвела итоги Инка. Больше они к этой теме не возвращались. 3. Не стреляйте в менестреля,
или
Пить надо меньше... Или это все взаправду, Или глюк ко мне пришел... Тэм Гринхилл Он к нам пришел незванный, С заката Черный Странник, С ним мальчик-провожатый, Как паж при короле... Ниенна Я очень не люблю коричневые брюки, Я очень не люблю коричневые брюки, Я очень не люблю коричневые брюки - У них лоснится зад и пятна от блинов... ...На танцы в них приду - и девки все помрут! "Иваси" Изгиб гитары желтой Ты обнимаешь нежно... А может, не гитары, А может, не изгиб... стеб на тему известной песни. [В этой адвентюре повествуется о том, как опасно напиваться допьяна, и к чему это может привести...] - Становится поздно. Не угодно ли будет вашему величеству встать? Кружка воды, вылитая на голову, странно контрастировала с высоким стилем фразы, как, впрочем, и весьма издевательский тон, которым эта фраза была сказана. Мор потряс головой, пытаясь сфокусировать взгляд и навести порядок в мыслях. Ну точно, вчера они выпили - праздновали конец игры. Однако дальше все путалось. Не то он все же уехал с полигона и сейчас спит дома - но тогда кто и зачем его будит, да еще таким зверским способом? Или он заснул у костра, но тогда почему он сидит на деревянной скамейке? Нет, это, наверное, все же электричка, и пора выходить. - А что, уже наша станция? - спросил он с тайной надеждой, что еще нет. - Ага, станция, - подтвердил тот же голос. - Называется "Кабачок белая горячка". - Так мы не уехали? - Мы - нет, а вот крыши уже едут. Мор все-таки проснулся. Голос точно был знакомый, и он даже знал, кому этот голос принадлежит. Только чего Ари с утра-то злобствует? Игра вроде кончилась. Сейчас опять будет пенять, что напился. - Не угодно ли рассолу благородным господам? - осведомился совершенно незнакомый женский голос. "Какой рассол?" - растерянно подумал Мор и огляделся. И тут же почувствовал, что - да, крыша едет. Совсем съехала, можно сказать. Потому что он обнаружил, что сидит на монументальной дубовой лавке за столь же монументальным столом в самой что ни на есть классической киношной таверне, а рядом со столом стоит пышная девица в наряде классической служанки, вполне гармонирующем с декорацией. Мор зажмурился, потом снова открыл глаза. Таверна никуда не делась. Тощий слуга в потертой куртке разводил огонь в огромном камине, за стойкой возился толстый мужик - вероятно, кабатчик, а у противоположной стены за столом вкушал свой завтрак вылитый Портос из французских "Трех мушкетеров". Мор обвел помещение затравленным взглядом и только тут обнаружил, что сам вполне вписывается в обстановку в своем игровом прикиде. Правда, его серая рубашка была изрядно помята, кружевной воротник слегка отодрался и повис, а бархатные штаны украшало пятно от сгущенки на левом колене. Плащ, которым он укрывался и который теперь соскользнул на пол, был тоже не в лучшем виде. Мор нагнулся, чтобы поднять его, покачнулся и задел за что-то рукой. Это что-то немедленно рухнуло, издав жалобный звон, и оказалось его собственной гитарой. Мор попробовал поднять одновременно и плащ, и гитару, но это ему не удалось. Разозлившись, он медленно поднял гитару, поставил ее, потом вытянул из-под лавки плащ. - Очухался? Вид у Ари был куда менее помятый, хотя черное всегда выглядит элегантней. "Меньше надо пить, - покаянно подумал Мор. - Пить надо меньше!" - Надо, надо, - у Ари явно прорезался дар чтения мыслей. - Я достукался, - печально произнес Мор. - Допился до розовых слонов. Но ты-то водку не пьешь! - Разве что в вашем холодном чае были градусы, - в голосе Ари звучало подозрение. - А... мы где? - наконец-то догадался спросить Мор. - А я почем знаю? Мне еще никто не докладывал! Психушка такая - для особо буйных. Тут в поле зрения Мора снова появилась давешняя девица. Она поставила перед ним миску с рассолом. Из поясной сумки Ари на свет явилась горсть монет. После нескольких недоуменных взглядов на эти "денежные единицы" прозвучал вопрос: - А "листики" годятся? - Чего? - не поняла девица. Одна "деньга" перекочевала в ладонь служанки. Девица повертела монетку в руках, попробовала на зуб и растерянно сказала: - А у меня сдачи нету... Может, завтрак прикажете? - Прикажем, - простонал Мор. - Только не так громко... Девица ускакала. Мор хлебнул рассолу, поморщился, хлебнул еще и почувствовал, что в голове слегка прояснилось. Способность рассуждать вернулась к нему, хотя и не окончательно. Он взял у Ари монетку и принялся ее рассматривать. Серебристый кружок с пятак размером, довольно толстый, немного неровно чеканенный. На одной стороне - трилистник, точь-в-точь как на игровых "ирландских" монетах, которые сам же и помогал отливать, а на другой, которая должна быть гладкой, - какая-то надпись по кругу и цифра "3". Попробовал на зуб - металл был мягкий, блестел. Не иначе, серебро. Черт, черт и черт! Он пошарил по собственным карманам и высыпал перед собой кучку того, что еще накануне было "английскими" и "французскими" монетами, которыми он сам платил выкуп за попавшего в плен к Генриху V друга, рыцаря Антуана де Ла Тура, а попросту - дружка Антона. Все монеты претерпели аналогичную метаморфозу, только на "французских" так и осталась геральдическая лилия, а на "английских" - лев. Некоторое время Мор тупо смотрел на внезапно возникшее богатство. Требовать объяснения у Ари он как-то опасался - "Меньше надо пить!" - но, черт возьми, что же произошло? "Будем мыслить здраво, - подумал Мор. - Если допустить, что это все реально, то одно из двух: или мы провалились в прошлое, или куда-то перенеслись". Одно это рассуждение обличало в Михаиле Ремзине человека не вполне здравомыслящего - скорее, здравуромыслящего. Ибо нормальный законопослушный гражданин нашей необъятной и непредсказуемой отчизны не станет даже с похмелья думать о таких, прямо скажем, мистических оборотах дела. Он, скорее, хлопнет рюмку-другую. Однако Мишка Ремзин не был законопослушным, а уж нормальным - тем более. Скажите на милость, какой нормальный будет зваться имечком "Морран", что на каком-то там дивном языке означает не то "Черный Странник", не то "Ночной Бродяга", а некоторые даже утверждают, что "Черная Луна"? Словом, Ремзин окончательно съехал с трассы и принялся рассуждать в том же духе и далее. "Как определить, какое из этих предположений верно? Монеты эти здесь в ходу, но только потому, что они серебряные. Если рисунок не имеет для них значения, значит, век здесь не позже пятнадцатого. Однако вот этот мужик при себе имеет не меч, а шпагу. Значит, век как минимум шестнадцатый. Так. Пойдем дальше. Это не Россия. Франция? Стоп, а на каком языке я с этой девицей говорил?" С ужасом осознав, что не на русском, Мор некоторое время сохранял весьма комическое выражение лица, потом спохватился, сделал умный вид, насколько это было возможно, и пришел к логическому завершению: весь этот бред является всего-навсего зачином многочисленных писулек фэнов на темы внезапного вбрасывания оных фэнов в миры фэнтэзи либо реализацией вводной к какой-нибудь словеске. Он сам многократно приписывал своему персонажу в словеске способность понимать другие языки, по жизни же дальше пары фраз по-английски и по-французски не продвигался никогда. Что, в общем-то, служило доказательством его гипотезы. Нельзя сказать, чтобы эти соображения его успокоили. Кроме того, оставался еще вариант буйного помешательства на почве вышеупомянутых словесок в результате злоупотребления горячительными напитками. С другой стороны, присутствие здесь Ари, чья трезвость вошла в поговорку, исключало этот вариант. - Или ты тоже глюк? - спросил он. Во взгляде Ари читалось явное сожаление - надо же, додумался! - Если я и глюк, то весьма трезвомыслящий. Что касается нашего положения во времени и пространстве, то оно не самое худшее. Во всяком случае, наши деньги имеют хождение в здешних палестинах, так что предлагаю считать данный глюк реальностью, данной нам в ощущениях. И вообще, я есть хочу. Последняя фраза развеяла сомнения Мора относительно состояния рассудка Ари, а равно и его собственного. Реальность предстала в виде мяса, сыра, свежего хлеба и кувшина чего-то вроде пива. Мор недоверчиво отхлебнул глоток, подумал, отхлебнул еще, поймал укоризненный взгляд Ари и поставил кружку подальше от себя. "Пить надо меньше!" - сказал он себе, хотя пиво было очень даже ничего. 4. Ибо сказано - не обнажай в тавернах! Как здорово, что все мы здесь Сегодня собрались! О.Митяев Пой, мальчишка, по звонким струнам ударь, Чтобы в жилах кипела горячая кровь. Наградит тебя щедро за труд государь - Так восславь же героев великих боев! Ниенна - Это что, сейф рухнул? - Да нет, это Железный Феликс по перилам катается... Анекдот Граф фон Глейхем хотел победить кой-кого... М.Фейгель [В этой адвентюре повествуется о том, как встретились старые знакомые, а Майк Мак-Лауд наколол Железного Графа...] Дождь лил так, словно небеса прорвало. Инка чувствовала себя более или менее прилично благодаря плащу из "дождя" - непромокаемая палаточная ткань хорошо держала воду. Плащ Дракона, надетый на Тайку, постепенно протекал, а сам Дракон стоически мок. Впрочем, Майк и Гил тоже вымокли, но их отчасти спасали кожаные куртки. Керри все было нипочем, хотя он был мокрехонек как мышь. В такой ситуации придорожный кабак предстал перед ними землей обетованной и земным раем. Пока Керри разбирался с лошадьми, пятеро путников и Барри (с которого текло не хуже, чем с его хозяина) вошли в теплое душное помещение. Там было шумно, много народу и суеты. Пока они оглядывались, разбираясь, что к чему, из дальнего угла послышались до боли знакомые звуки, и не менее знакомый голос запел: Солнце окрасило в розовь луга - Расти, ячмень, расти! Облака чисты и белы, как снега - Расти, ячмень, расти! И пьянит зефир, как бокал вина, И прекрасна в дымке рассветной страна - Расти, ячмень, расти! Причем пелось это все по-аквитански! - А вот и наш "танк"! - толкнул Инку в бок Гил. - Сейчас-сейчас! - А что? - сказал Майк. - Подпоем, что ли? Они дождались последнего куплета и дружно подхватили: Ну так сядем все вместе за праздничный стол - Пьяни, ячмень, пьяни! Пусть наполнится песнями древний дол - Пьяни, ячмень, пьяни! И пусть вечность не ждет нас с тобой впереди, Нам в веселии должно свой век провести - Пьяни, ячмень, пьяни! Расти, ячмень, расти! Цвети, ячмень, цвети! Броди, ячмень, броди! Пьяни, ячмень, пьяни! Пустим по кругу кружку эля! Певец - надо отдать ему должное - вытянул последнюю ноту, и только потом вскочил на ноги, близоруко щурясь. - Да это же Морран собственной персоной! - воскликнула Инка. - Тоже мне, "танк"! Это действительно был Мор - худой, встрепанный по обыкновению, с потертой гитарой в обнимку, в своем игровом прикиде "принца в лохмотьях". При виде прибывших на лице его нарисовалось неописуемое удивление, но через пару секунд он смог вернуть своей физиономии выражение "я никогда ничему не удивляюсь". Инка кинулась ему навстречу: - Мор! И ты здесь! Привет из палаты номер шесть! - И тебе привет, - ответил Мор так невозмутимо, как будто они встретились на перроне вокзала где-нибудь в Москве. После чего четверо Мишек долго обмениваясь приветствиями и рукопожатиями, каждый "на свой неповторимый манер", пока не раздался язвительный голос: - Может, вы и со мной соизволите поздороваться? Некая весьма знакомая личность в черной с серебром атласной рубашке, черных бархатных штанах и черном плаще, выглядевшая точь-в-точь как королевский паж при Морране - который иной раз производил впечатление принца-изгнанника - стояла, прислонясь к стене, с независимым видом. - Ари! - взвизгнула Тайка, вешаясь на шею к личности. Мгновение спустя остальная компания последовала ее примеру. - Тише, задушите! Откуда вас столько привалило? И тут Инка и Гил, переглянувшись, разом оборвали радостные возгласы. - Нас - пятеро. И здесь - двое. Всего - семеро, - подвела итог Инка. - А в этом есть что-то плохое? - в вопросе Ари звучало недоумение. - И потом, вас же шестеро... - Керри не в счет! - сказала Тайка. - Значит, есть еще кто-то... - Зато нам еще предстоит встреча с танком в фулл-плэйте, - утешил ее Гил. - Какой такой танк? - спросил Мор. - И где это вы разжились такими классными железками? - Расскажем, все расскажем, - веселилась Инка. - Только сначала посушиться и поесть. Через четверть часа вся компания сидела за угловым столом во вполне пристойном виде и уплетала ужин. Мор и Ари выслушали рассказ об их похождениях с положенным вниманием, но сами рассказали немного. С ними ничего приключиться за сутки не успело, и узнали они очень мало. Зато Мор ухитрился прославиться - видать, нечасто здесь бывали хорошие певцы, да и песни его были здешней публике внове. - А может, состроим гитары да споем дуэтом? - предложила в порыве вдохновения Тайка, но тут же погрустнела: - Ой, нет, не выйдет, у меня струны на гитаре-то совсем... - А у меня запасные есть! - с видом чудотворца провозгласил Мор. - Серебряные! - И извлек из кармана те самые чешские струны в упаковке, которые месяц назад отдала ему Инка. Сэр Борс де Бош, граф де Труа, был в ужасном расположении духа. Внезапно разразившаяся гроза помешала охоте, и было совершенно немыслимо по такой погоде возвращаться в замок. Тем более что охота замышлялась в честь госпожи Элис де Ланэ, будущей его супруги, каковая ехала сейчас на своей серой кобыле по левую руку от сэра Борса. Пришлось искать приюта в таверне "Зеленая ветка". Хозяин, завидев графа, согнулся в низком поклоне и замельтешил мелким бесом. Народу в "Зеленой ветке" было много - какие-то торговцы, не замедлившие почтительно приветствовать Железного Графа, проезжие, местные йомены... В углу за двумя сдвинутыми столами сидели какие-то чужаки нездешнего вида. Сэр Борс присмотрелся к ним повнимательнее - черт их знает, что за народ, а в наши тревожные времена лучше быть настороже. Но компания действительно выглядела странно донельзя. С краю сидел высокий светловолосый северянин, под кожаной курткой которого виднелась белая рубашка. Прямой длинный меч он положил рядом с собой на скамью, под правую руку. Второй, по виду романец из южных провинций, - смуглый, с резкими чертами лица, с коротко стрижеными черными волосами, одет был, тем не менее, как лесной стрелок. Оружия при нем, кроме длинного кинжала, не было. Третьим был чуть смугловатый парнишка с высокими скулами и слегка раскосыми светлыми глазами - прямые черные волосы длиной до плеч перехвачены ремешком, одет в черное с серебряной вышивкой - не то паж, не то оруженосец. Он что-то говорил другому, в сером бархате, длинные русые волосы которого были заплетены в косицу. Русоволосый этот смотрелся довольно подозрительно - для воина он выглядел слабовато, на горожанина тоже не похож. Пятым был совсем подросток, чернокудрый и смуглый, с раскосыми темными глазами - словно бы уроженец юго-восточных стран - одетый в черное. Он держал в руках флейту, в ожидании, когда же его собеседник натянет на странного вида лютню блестящие серебряные струны. Музыкант был одет как попало, но держался по-королевски. При этом никакого оружия у него не было и вопрос о его дворянстве оставался открытым. Седьмой, тоже в черных одеждах странного вида, с мрачным лицом, потягивал из большой кружки эль. У его ног сидел здоровенный черный пес - не поджарая гончая и не мощный боевой волкодав, но что-то более похожее на волка. И, наконец, последний снова был весьма юным зеленоглазым и черноволосым смуглым пажом в черном бархате. Граф подумал, что надо бы вызнать, что это за люди проезжают через его владения, и нет ли среди них альвов, проклятых нехристей, - было у него подозрение относительно этого музыканта и второго, с косицей, который тоже был без оружия. Пока же он отдал должное бараньему боку и красному вину. От свиты графа не ускользнуло внимание, оказанное им странной компании, и рыцари время от времени посматривали в тот угол. Чужаки же беззаботно смеялись и то и дело обменивались веселыми репликами с трактирными служанками, пробегавшими мимо. Посетители же, опасливо поглядывавшие на графскую свиту, предпочли держаться от графа подальше, к музыкантам поближе. Музыкант, наконец, настроил свой инструмент и возвел взгляд к прокопченным потолочным балкам. Подумал-подумал и запел: Когда златые дерева Оденет юная листва, Когда поднимется трава Среди камней... Когда замер последний звук флейты, слушатели принялись шумно выражать свое одобрение, но требовать другую песню, как обычно требуют у странствующих певцов, не спешили. Строго говоря, певцы не обращали внимания на публику - они пели для своих, а остальное их волновало мало. Это тоже было странно. - Какой голос! - восторженно сказала леди Элис. - Сэр Борс, не пригласить ли нам сих замечательных певцов? - Ваше желание для меня - закон, - галантно приложил руку к сердцу граф и поднялся из-за стола. Граф был силен и плечист в животе - роскошный охотничий костюм этого не скрывал, из-под берета с белым пером выбивались темные волосы, которые граф, не одобряя столичных мод, стриг довольно коротко, на левом боку у него висела отличная шпага, на правом - дага. И даже несмотря на то, что костюм его несколько пострадал от непогоды, выглядел граф весьма внушительно. Тем временем кудрявый отложил свою флейту, взял в руки лютню и запел: Собачий лай, трубят рога, Травлю оленя, как врага, Убью его, и будет поделом! Вдали загонщики трубят, Оленю нет пути назад - Его загнали в дальний бурелом. Я, отрешась от всяких уз, Нацелил верный аркебуз - Меня он никогда не подводил. Когда б в кого ни целил я - Была тверда рука моя, И пуля шла туда,куда я бил. Ведь я - Железный Граф... Слушатели, заметив графа, несколько сникли, а один йомен, присевший рядом с этим, в серой тунике, сказал вполголоса: - А вот и он, Железный Граф, то есть. Так его и прозывают в наших местах. В голосе его не было никакой симпатии к вышеозначенному графу. Тот неторопливо приблизился к сдвинутым столам и учтиво поздоровался. Ответил ему северянин - и на хорошем аквитанском, надо отметить, - прибавив к своему приветствию, что они-де не имеют чести быть знакомы. - Я - Борс де Бош, граф де Труа, - с сознанием своего превосходства - превосходства дворянина и рыцаря, снисходительного к не знающим вежества чужестранцам - представился граф. - Майк Мак-Лауд, - назвался северянин. - Из клана Мак-Лауд, - продолжил насмешливым полушепотом русоволосый. Остальные заулыбались, в том числе и сам Мак-Лауд, хотя граф не понял, что же в этом смешного. - Я позволил себе подойти к вам, поскольку моя невеста, леди Элис де Ланэ, попросила меня выразить свое восхищение дивным пением. Кроме того, я весьма польщен тем, что вы пели песню обо мне и моей госпоже. Пришельцы переглянулись и заулыбались, а кудрявый менестрель привалился к плечу товарища и рассмеялся. - Тай! - строго сказал черноволосый стрелок. Менестрель попытался унять смех, но ему это не удалось, более того, смех разобрал и русоволосого, и того, который был в черном с серебром. Граф было нахмурился, но несчастный менестрель был так забавен, что сердиться на него было невозможно. - Господа! Через неделю состоится моя свадьба, и я приглашаю вас на празднество. Признаюсь, мне редко доводилось слышать столь искусных менестрелей. - Поздравляю вас, граф, - сказал Мак-Лауд. - К сожалению, мы вынуждены отклонить ваше любезное приглашение. Мы спешим. Эта гроза и без того слишком задержала нас. Граф слегка помрачнел. - Ну, если ваше дело столь спешно, я приглашаю только менестрелей. - К сожалению, это невозможно, - твердо ответил Мак-Лауд. - Мы путешествуем вместе и не намерены разлучаться. - Эти менестрели - ваши вассалы или слуги? - спросил граф. Ответил ему тот, который пел о деревах. - Мы - свободные люди и не служим никому. Но Майк уже сказал, а я повторяю - мы не можем принять приглашение. - Я щедро заплачу, - продолжал настаивать граф. - Спасибо, мы не нуждаемся, - презрительно бросил певец и взял лютню. - Передайте наши поздравления и пожелания своей невесте, граф, - в тоне Мак-Лауда явно слышался намек на то, что разговор окончен. Граф собрался сказать что-то еще, но тут певец пошарил в кармане и высыпал на стол кучку серебряных монет, приговаривая вполголоса: - Да, зануда - это такой человек, которому проще дать... И, уже вслух: - Вот, граф, отступное - и оставьте нас, наконец! - Вы забываетесь, сударь! Я - граф де Труа, властитель Форестье, сеньор Деньера, владетель Веселой Рощи и Зеленого Пруда! Я не позволю... - А я - Мо'рран... то есть герцог Мишель де Морра'н, - заявил певец. - Властитель Нижних Мхов и Трех Мостов! - опять вполголоса добавил юноша в сером. Это замечание почему-то вновь вызвало приступ сдержанного хохота у всей компании. - И у нас сегодня 31 июня, лунный день. Граф побагровел и взревел, как раненый буйвол: - Я требую удовлетворения, сударь! - Жаль, "Сникерсов" не осталось, - с явным сожалением изрек парень в черном с серебром. - Вот удовлетворения-то! Кудрявый менестрель снова затрясся от смеха. - Майк, дай железку, - попросил Морран с видом крайней скуки. Получив желаемое, он взвесил меч в руке и с сожалением вернул северянину. - Тяжеловат. А полегче есть? - Вязальных спиц не держим, - сказал Гил. - И вообще, ты сегодня слишком много выпил, так что сиди. - Я до тех пор трезв, пока могу лежать на полу, не держась ни за что, кроме собственного меча! - вознегодовал Мишель де Морран. Однако мрачный тип с собакой твердой рукой усадил его на место, коротко сказав: - Руки попортишь. А катану я тебе не дам. Этот аргумент, видимо, оказался решающим. - Долго ли вы будете фиглярничать? - возмутился граф. - Есть ли среди вас хоть один мужчина, способный отвечать за свои слова? Если нет - я велю слугам выкинуть вас вон! - Диагноз - помер от напряга, - бросил реплику стрелок. Светловолосый Мак-Лауд медленно встал. Он был выше графа на голову, и при взгляде на него рыцари невольно припомнили рассказы о викингах. - Граф, я предлагаю покончить это дело миром. Мне не хотелось бы проливать кровь и омрачать радость вашей невесты. - Я прошу вас, сэр Борс! - в отчаянии воскликнула леди Элис. Граф резким движением выхватил шпагу. - Такие оскорбления, нанесенные в присутствии дам, смываются только кровью! - воскликнул он. - И я даже снизойду до того, чтобы скрестить с тобой клинки, ты, варвар! Мак-Лауд неторопливо взялся за свой меч, потом подумал и положил его обратно. - Вряд ли ваша шпага, граф, выдержит удар моего меча, - холодно сказал он. - Я еще раз предлагаю покончить это дело миром. - Трус! - яростно выкрикнул граф, и, обернувшись к свите, приказал: - Де Грэй, дайте ему вашу шпагу, она такой же длины, как моя. Свита обменивалась вполголоса насмешливыми замечаниями - мол, этот варвар вряд ли держал в руках благородное оружие. И только леди Элис и де Грэй заметили, как чужаки обменялись многозначительными улыбками. Мак-Лауд взял шпагу, взмахнул ею и в глазах его заплясали веселые огоньки. - Мой секундант - шевалье д'Арну, - надменно сказал граф. Д'Арну, невысокий рыжеватый молодой человек, выступил вперед и провозгласил: - Майк Мак-Лауд, назовите имя вашего секунданта. Мак-Лауд кивком указал на черноволосого стрелка: - Гил... Гилдор. Тот неторопливо занял свое место. - Готовы? - спросил д'Арну. Дуэлянты согласно кивнули. - К бою! - весело скомандовал Гилдор. После обмена первыми ударами Майк понял, что у него есть масса преимуществ: во-первых, он был быстрее, во-вторых, у него были длиннее руки, а в-третьих, он просто был выносливей графа, который, судя по его комплекции, пил слишком много пива, ну а в-четвертых, Михаил Бахтин был разрядником по шпаге... Дрался он легко и красиво, но осторожно. Граф тоже был фехтовальщиком не из последних, и явно имел большой дуэльный опыт. Кроме того, не следовало забывать, что здесь никто не станет считать касания по условной зоне. Это было хуже всего. Майк, выждав подходящий момент, провел молниеносную хитрую комбинацию, и почувствовал, что попал. Укол пришелся именно в то место, в которое он целил - в руку повыше локтя. Рана неопасная, но препятствующая воинским упражнениям. Майк опустил было шпагу, но граф перехватил свою в левую руку и атаковал его. Майк, которому это все уже надоело, выбил шпагу из его руки. Увидев перед глазами клинок противника, обезоруженный граф остановился. - Я надеюсь, наш спор разрешен? - спросил Мак-Лауд. - Да, - с усилием сказал граф. - Я... приношу свои извинения... Майк опустил шпагу, поклонился и сказал что-то вполголоса своему секунданту. Гил пожал плечами и обернулся к своим: - Перевязку, живо! - А говорили - Железный Граф, Железный Граф... - с этими словами парень в сером костюме выбрался со своего места и направился к графу, которого уже усадили на скамью, и над которым склонилась леди Элис. - Позвольте, - довольно бесцеремонно Гил подтолкнул парня к графу. Рана была несерьезная, но болезненная. - Да отойдите же и не мешайте! - досадливо сказал самозваный лекарь и стал доставать из поясной сумки какие-то пузырьки и свертки. Д'Арну попытался было возражать и заговорил о происках, но тот быстро и ловко смазал края раны какой-то коричневой жидкостью, наложил ослепительно белый компресс с пахучей мазью и принялся бинтовать - бинт был полупрозрачный и белоснежный. Закончив это, лекарь протянул леди Элис пакетик с белыми лепешечками. - Когда будете менять повязку, присыпьте рану вот этим снадобьем. На один раз - две штуки, растолченные в порошок. Тогда рана не загноится. И повязку делайте из чистого полотна. - Благодарю вас, - сказала леди Элис. - Надеюсь, вы не будете на нас в обиде... - О, нисколько! Дуэль - дело чести, но я, - тут она понизила голос, - опасаюсь... Граф вспыльчив и очень горд, а ваши спутники, сами того не зная, нанесли ему тяжкое оскорбление. Его гордость уязвлена. Будьте осторожны, и поспешите покинуть его владения. - Не беспокойтесь, леди. Мы спешим. Желаю вам счастья. Вскоре суматоха, вызванная поединком, улеглась. Раненный граф в сопровождении леди Элис удалился в одну из верхних комнат, часть свиты последовала его примеру. Оставшиеся - д'Арну, де Грей и еще трое вместе с доезжачими остались в зале, отдавая должное жаркому и обильно запивая его вином. Странная же компания вернулась к приятному времяпровождению за кувшином эля под аккомпанемент флейты и гитары. Местные помаленьку подсаживались поближе, за окном была ненастная ночь, гроза все не прекращалась, а здесь, в трактире пылал камин, горели свечи и звучали песни, каких не слышали даже старожилы. Кудрявый флейтист и Морран выпевали на два голоса: На улицах этих, где звон монет, И сотни безумцев глядят на нас, Спой, Мэглор-Скиталец, балладу мне О деве с коричневым блеском глаз. Ступай в край невиданных широт, В тот лес, что зимой молчалив и бел, Повесь на тот дом, где она живет, Бубенчик медный, чтоб он звенел. А если внезапно залает пес, И выбежит тот, кто остался с ней, Вложи ему в руки не меч, не нож, А вереск зеленых моих полей. Вернувшись, ты словно в тяжелом сне Увидишь, что здесь не прошло и дня С тех пор, как ты, Мэглор, ушел за ней... И станешь седым, не найдя меня. 5. Визит Черной Дамы Но если есть в кармане пачка сигарет - Значит, все не так уж плохо на сегодняшний день... В.Цой. Те, кто слушал этот голос без должной осторожности, не могли впоследствии повторить ничего из услышанного, а если кто и мог, то дивился потом, как мало силы оставалось в тех же самых словах, произнесенных другим человеком. Дж.Р.Р.Толкин, "Две башни" А! Прециозницы садятся на места! Вот Феликсерия, а вот Бартеноида, Иримедонта... Вот Кассандия, Филлида... Э.Ростан, "Сирано де Бержерак" Застынет в жилах кровь и мозг в костях, Застынет тело камнем на камнях: Под белым камнем долог будет сон, Пока еще пустует Черный Трон; Пока дворец не обратился в склеп, И смертоносный ветер не окреп; Покуда светят солнце и луна, И в бездне моря не достигнешь дна; Пока еще не видишь кровь в вине, Пока сияют звезды в вышине, И не навек земля в плену зимы, И не вернулся Повелитель Тьмы. Ниенна, "Заклятие" Если на банке с фиолетовыми кристаллами написано "ацетон" - не верь глазам своим. Пословица. [В этой адвентюре рассказывается о появлении Черной Дамы и жутких чудесах...] В Москве стояла адская ж