Уолтона. Может, он... - Не может. - Да, верно... Он повесился. - Что вы сказали, мисс? Откуда вам это известно? Отвечайте! - Откуда... Мне сейчас показалось, что кто-то... Погодите... Я поняла... Простите, майор, вы можете дать мне подумать две-три минуты? Потом я вам все скажу. Обещаю. - Две минуты, мисс. Не больше... ...- Две минуты, которые вы просили. - Я готова отвечать. - У меня три вопроса. Первый и главный: где находится Кирман сейчас? Поскольку он, возможно, извините, мертв, то поставлю вопрос иначе: какова была цель его побега из клиники, где его нужно искать? Вопрос второй: в чем суть исследований, которые вы проводили под прикрытием программы "Зенит"? И третий вопрос: коды и адреса файлов, в которых Кирман хранит результаты экспериментов. Отвечать прошу коротко. - Я начну со второго вопроса, если... - С первого, мисс, я ведь должен отдать соответствующие распоряжения, время идет... - Но я не могу с первого. Я просто не знаю, где находится Дик. - Но вам известно, где он должен находиться, не так ли? - Он выехал из Карсон-Сити на автомобиле Уолтона. Машину нашли? - Мисс, откуда вы это знаете? - Мне сказал Дик. - Кто?! - Дик... Ричард Кирман. - Когда? - Только что. - Вы считаете меня идиотом? Где Кирман, я вас спрашиваю! - Но я не знаю, сэр! Если вы будете меня перебивать... Я ведь обещала все рассказать... - Послушайте, мисс, если вы надо мной не издеваетесь, то из ваших слов следует, что Кирман жив. - Конечно. - И что вы каким-то образом слышите, что он вам говорит. - Да, сэр. - Микропередатчик? - Н-нет... - Тогда почему я ничего такого не слышу? - Дик говорит со мной. С вами у него не получается. Хотя... Он сейчас опять попробует. - Что... Минуту... Да, понял. Аппаратная, внимание. Сейчас я от имени Ричарда Кирмана, лауреата Нобелевской премии по биологии и медицине, сделаю заявление. x x x Чем выше поднималось солнце, тем большую физическую силу чувствовал в себе Кирман. Есть не хотелось, и он подумал, что теперь никогда и не захочется, энергетика организма изменилась, как-то это связано с солнцем, хотя он пока не мог разобраться в причине. У мышей ничего подобного не наблюдалось. Как прямой источник биологической энергии солнце очень малоэффективно - фотосинтез растений тому пример. Противоречие было чисто научным, и Кирман подумал, что весь сейчас состоит из сугубо научных противоречий. Если ему не нужна пища, то какую функцию призваны теперь выполнять зубы, пищевод, желудок? Зубы у него пока были на месте, на одном даже сохранилась коронка, поставленная в прошлом году. Что ж, возможно, превращения еще не закончились, и ему вновь предстоит измениться? Когда? Как? На большой скорости поезд проскочил несколько станций, Кирман освоился в роли пассажира-невидимки, и мысли его потекли было по нескольким непересекавшимся руслам. Он начал раздумывать о том, как будет исследовать самого себя, как оптимизировать задачу для компьютеров, что предстоит сделать, чтобы выполнить новую для него жизненную программу - обеспечить всем людям достойное их будущее. Эта последняя проблема занимала его больше всего, и он не заметил, что приближается очередная станция. Поезд замедлил ход, и Кирман очнулся. В его планы не входило быть замеченным, и он перебрался в кабину машиниста. Он постучал в стекло, и помощник открыл ему дверку, не удивившись, а машинист и вовсе не обратил внимания на пассажира. Кирман подумал, что его способности к управлению чужим сознанием растут слишком быстро. Нужно быть осторожным. Вмешиваться только в самых крайних случаях. Не причинять людям вреда - вот его новое кредо. Светофор был красным, но Кирман знал,- об этом думал машинист,- что задержка небольшая, через две минуты путь откроют. Кирман смотрел на светофор, ожидая сигнала, и красный погас, вместо него вспыхнул ярко-голубой. Состав тронулся, но в мыслях машиниста Кирман уловил недоумение - отправление дали раньше времени. Кирман поймал себя на мысли - это он захотел, чтобы сменился цвет. Черт, подумал он. Светофор не человек, ему не внушишь... Или... Кирман закрыл глаза, постарался не думать о цвете светофора. Поезд замедлил ход. Кирман открыл глаза - горел красный. Неплохо бы поэкспериментировать, подумал Кирман. Если это психокинез, то проявился он довольно необычным образом. Чтобы изменился цвет, нужно что-то там внутри светофора переключить. Кирман понятия не имел, что именно. И все же... Избирательное действие? Чепуха. Скорее, избирательное действие на сознание диспетчера, который... А если переключение автоматическое? Скорее всего, так и есть... Опять вспыхнул голубой, на этот раз без постороннего вмешательства. Поезд набрал скорость, Кирман стоял в кабине между машинистом и его помощником. Впереди была база, Бет, работа. Почему бы действительно не продолжить эксперименты в собственной лаборатории, в привычной обстановке, а всех убедить, что его здесь нет? Мысль, конечно, нелепая. Кирман подумал, что за последние часы слишком доверился своему телу, своим новым способностям, и что-то в нем, какая-то часть сознания, оставшаяся от того, прежнего Кирмана, начала бесконтрольно навязывать поступки, которых он не должен совершать. Нельзя расслабляться. Мысли его опять потекли параллельными потоками. Кирман вернулся на базу и увидел Бет с майором Рихтером, проникся ее страхом и непреклонностью и решимостью майора выколотить, наконец, все из этой упрямой бабы, и тогда он, мгновенно успокоив Бет, занялся майором, но это оказалось слишком сложно, майор упорно не желал его слышать. Что ж, подумал Кирман. Тогда я скажу всем. Не буду ждать, когда удастся получить информацию с компьютеров. Пусть все отложат свои дела, пусть все меня слушают. Пусть запоминают. Кто способен записать, пусть запишет. Кто сумеет надиктовать текст на диктофон, пусть сделает это. И особенно - майор Рихтер. Он хочет знать правду - он ее узнает. Но только одновременно со всеми. Чтобы никто ничего ни от кого не мог скрыть. Пусть майор сообщит о моем послании начальству. Пусть и там, в Вашингтоне, послушают мою лекцию о предназначении человечества. Зло я этой лекцией не уничтожу. Но пусть все знают, что их ждет. x x x Крафт не считал бы себя профессионалом, если бы не сумел получить информацию от самого скрытного человека. Потом, правда он вовсе не считал себя обязанным повторять сказанное слово в слово на страницах газеты. Читатель всегда имеет дело с интерпретацией факта, у читателя нет времени заниматься анализом самому, выводы для него должен делать журналист. Анализ и выводы Крафта никогда не были тривиальны. Материал он брал крепко и только тогда, когда материал того стоил. Если бы ему сказали, что его выводы тенденциозны, он рассердился бы. Но они, конечно, были тенденциозны. Колеги ценили Крафта именно за этот, неуловимый для непрофессионала, момент в журналистском творчестве: он не скрывал ни одного известного ему факта, не навязывал своего мнения, он только разбрасывал по тексту слова-вешки, и эта словесная россыпь меняла в сознании читателя любой факт. Создавала мнение. В деле Кирмана Крафт увидел возможность обойти коллег. Они искали не там, где нужно. Так он решил, поговорив после брифинга со своими информаторами из Лэнгли и госдепа. Под вечер в пятницу он сидел за столиком в кафе на площади Лафайета, перед ним стояла огромная чашка кофе-экспрессо, из которой он отхлебывал большими глотками, не заботясь о производимом звуковом эффекте. Он уже успел поужинать и позвонить в Нью-Йорк - сообщить жене, что сегодня не вернется. Чем больше он раздумывал, тем яснее ему становилось, что исчезновение Кирмана - не главная сенсация в этом деле. Что именно сделал Кирман - вот вопрос. Крафт не боялся, что военное ведомство (очевидно, что работа Кирмана финансировалась Пентагоном) устроит ему нелегкую жизнь. В печати то и дело появлялись разоблачительные материалы о Пентагоне или ЦРУ - мировая слава этих организаций, похоже, поддерживалась на должном уровне в немалой степени и в результате сенсационных разоблачений, а не только миллиардных бюджетов. Итак, что сделал Кирман? Крафт положил перед собой копию утреннего доклада Сьюарда - материал для него добыл Амари, один из надежнейших агентов контрразведки, и Крафт был уверен, что без санкции начальства Амари никогда не пошел бы на такой шаг - документ был очень серьезным. Контрразведка почему-то хотела, чтобы Крафт взял именно этот след. Журналист был не против - след представлял интерес. В последние годы Кирман работал на базе Шеррард на западе Невады и занимался генетическими исследованиями, связанными с распространением онкологических заболеваний. Чтобы выяснить подробности, нужно время. Это задача не на один день, копать предстоит глубоко и долго. Придется привлечь специалистов. Крафту и это было не впервой, но в данном случае время все же поджимало. Читатели хотели знать, что случилось с Нобелевским лауреатом лично. Интерес к его таинственным исследованиям еще предстояло подогреть. Крафт поднес к губам чашку и, не отхлебнув, поставил на стол. Контрразведка хочет из Кирмана что-то вытрясти, будь он даже при последнем издыхании. Если человеку осталось жить считанные дни, что с него возьмешь? Впрочем... Ребята из Лэнгли могли взяться за Кирмана и несколько месяцев назад, и тогда... Вот, вот. Нужно поискать здесь. Всем известно, какими методами работают в службе безопасности. А тут еще и армия замешана. Если ему подсунули версию о том, что в Пентагоне и Лэнгли Кирмана ни в чем не подозревали, пока он не сбежал, то, скорее всего, все было наоборот. Спецслужбы давно вели ученого. Не желая о чем-то рассказывать, он, видимо, навлек на себя санкции. Попросту говоря, его могли подвергнуть допросу, вкололи наркотики, как это часто делается. Не рассчитали, и он немного тронулся умом. Поступать подобным образом с Нобелевским лауреатом они бы поостереглись, но кто хотя бы неделю назад знал об этом? Допустим как версию. С Кирманом поработали, а когда он сдвинулся, поместили в клинику. Придя в себя, Кирман сбежал. Значит, не существует умирающего от рака ученого. Труп его, возможно, и будет, раз уж он обещан журналистам. Поскольку с Кирманом не удалось сговориться, его устранят, как только найдут. Все логично, подумал Крафт. Но из этого следует, что брошенный ему крючок он заглотнет, но поплывет - пока, по крайней мере,- в другую сторону. Найти Кирмана, живого, оглушенного наркотиками, вовсе не умирающего от рака,- вот сенсация! Работами его можно будет заняться потом, когда парни из Лэнгли сделают свое дело, а они его сделают, не Крафт же им в этом помешает, действительно... Нужен лишь запас времени. Найти Кирмана хотя бы на час раньше, чем... Хорошая задача. Крафт бросился в холл к телефонным кабинам. Подумал, что брошенная ему наживка слишком жирна. Он еще продолжал обдумывать эту мысль, когда на другом конце провода трубку поднял редактор газеты "Сакраменто ньюс" Эрик Симпсон. Он был в своем кабинете, на западе еще не наступил вечер. - Вы, конечно, по делу, Роберт? - спросил Симпсон. - По делу,- подтвердил Крафт.- Я занимаюсь Кирманом. - Сейчас все занимаются Кирманом,- хмыкнул Симпсон.- Мы тоже. Только информации нет. - Вы пробовали копать сами? Ведь Кирман работал в Шеррарде, это биологическая база армии в районе озера Уолкер, знаете? Симпсон помедлил, и Крафт понял, что редактор впервые услышал об этом и, конечно, мгновенно сделал свои выводы. На это Крафт и рассчитывал. - Благодарю,- сказал Симпсон,- за мной не пропадет. - Ночью я буду у вас,- предупредил Крафт.- Вы сможете дать мне машину и помощника? - Приезжайте,- коротко ответил Симпсон. В аэропорту Сакраменто Крафта встретил сотрудник редакции и доставил к Симпсону домой - время приближалось к полуночи. - Хотите, дам кое-что? - спросил Симпсон вместо приветствия.- Это идет у нас в утренний выпуск. Вы знали Уолтона из Карсон-Сити? - Нет, это слишком мелкий городишко... - Я так и думал, что вам, большим рыбинам, ни к чему знаться со всякой мелочью. Хотя, если вы занимаетесь Кирманом, то могли бы и докопаться. Уолтон был его другом. Прокол, подумал Крафт. Он встречал фамилию Уолтона в списке знакомых Кирмана. Собирался заняться этим списком позднее, не удосужился даже узнать адрес. - И что Уолтон? - спросил он. - Его нашли повешенным в собственной квартире. Крафт присвистнул. - А незадолго до этого,- продолжал Симпсон,- его автомобиль был найден разбитым в четырех десятках миль от Карсон-Сити. - К югу? - быстро спросил Крафт, представив в уме карту западных штатов. - К северо-востоку. К сожалению, не в направлении на Шеррард, если вы это имели в виду... Остаток ночи Крафт провел в отеле, а с рассветом выехал из Сакраменто на редакционном "форде". Дать помощника Симпсон отказался, Крафт не настаивал. Ехал он быстро, в кармане у него лежал свернутый трубкой утренний выпуск "Сакраменто ньюс" с заметкой о смерти Уолтона. Была помещена его фотография и глупая, по мнению Крафта, версия о том, что Уолтон покончил с собой. О Кирмане говорилось вскользь, сотрудники Симпсона сумели докопаться только до факты давней дружбы погибшего журналиста с исчезнувшим лауреатом. Сделать из этого материал они не сумели. Крафт сказал, что поедет в Карсон-Сити, чтобы разобраться с делом Уолтона на месте, и пообещал "Сакраменто ньюс" права эксклюзива наряду с "Нью-Йорк таймс". Проехав миль десять и убедившись, что за ним нет слежки, Крафт справился с картой. Дорога на Шеррард была короче, если ехать напрямик через хребет Гранта, и Крафт свернул к югу по федеральному шоссе номер 49. Дорога шла в гору, час спустя, миновав Джексон, Крафт снизил скорость, потому что начался серпантин. Он раздумывал и не находил в своей версии существенных изъянов. Основные события разыграются вблизи от базы или на ней самой. Наверняка служба безопасности сосредоточила там своих людей. Маскарад с машиной Уолтона рассчитан на публику. Уолтона заставили замолчать, потому что он разговаривал с Кирманом,- скорее всего, тот действительно явился к своему другу, не вполне еще отойдя от действия наркотиков. Может быть, не очень соображая, он поехал потом на север, а может, и по другой причине - проверить трудно. Что-то он Уолтону рассказал - видимо, так. Если люди из служб безопасности успели уже добраться до Кирмана, то искать его - мертвого или живого - нужно на базе. Не повезут же биолога в Нью-Йорк, где, вероятно, уже приближается второй акт спектакля под названием "Смерть лауреата". Радио на этот счет ничего не сообщало - скорее всего, "час трупа" в Нью-Йорке еще не наступил. В Колвилле Крафт остановился для дозаправки, выпил кофе, захватил его и с собой в термосе, прикупив несколько сэндвичей. От заправочной станции дорога вела под уклон - Крафт миновал самую высокую точку на перевале: судя по указателю, высота над уровнем океана составляла здесь шесть тысяч футов. Вид открывался изумительно-унылый. Вся юго-восточная долина была грубо-бурой с редкими вкраплениями пятен других цветов. Цвета были всякие, кроме зеленого, и к растительности не имели никакого отношения. Крафт знал, что дальше к югу пейзаж изменится - там есть ручьи, небольшие рощицы и даже прекрасная рыбалка в озере Уолкер. Но северная часть плоскогорья была, особенно сверху, похожа на Луну. До развилки на Шеррард и Хоторн было миль сорок, и Крафт преодолел их за полтора часа - муниципальная дорога номер 208 оставляла желать лучшего. Когда до развилки оставалось около двух миль, Крафт услышал мерный рокот, ему показалось, что его преследует танковая колонна. Но это были не танки, а вертолеты. Семь машин летели с севера, довольно низко над землей на равном расстоянии друг от друга, выписывая в воздухе странные пируэты, будто танцевали вальс. Скрыться здесь было некуда, Крафт и пытаться не стал. Вертолеты пронеслись над ним, не замедлив движения, и направились дальше на юг. Развилку перегородил армейский патруль - джипы развернулись поперек всех трех дорог, не пропуская машины ни в одну, ни в другую сторону. Здесь уже скопилось машин десять, и среди них - огромный трейлер. Крафт остановился поодаль. Он не знал, подействует ли его репортерское удостоверение, вполне возможно, что представителей прессы здесь не потерпят. Он прислушался - показалось, что из радиоприемника вместо музыки (он все время держал волну станции Карсон-Сити) послышался голос. Голос был невнятным и звучал странно. Крафт покрутил верньер - ничего не изменилось, и только тогда он понял, что голос идет не из приемника. Глас небесный, подумал он. Чревовещание. Он посмотрел на шоссе - там тоже что-то случилось, люди стояли неподвижно и, казалось, прислушивались. Психоз, похоже, был массовым. А поскольку никто не шел к народу в терновом венце ни с гор, ни по дороге, то мистикой здесь не пахло. Пахло сенсацией, той самой, за которой он ехал в этот райский уголок. Мысль была интуитивной, просто чутье репортера, но в следующее мгновение голос возник ясный и чистый, действовал он гипнотически, и Крафт начал повторять слова, включив диктофон. x x x - Дамы и господа! Все, кто слышит меня! Говорит Ричард Кирман, лауреат Нобелевской премии по биологии и медицине 2001 года. Каждый лауреат имеет право прочитать свою Нобелевскую лекцию - обычно это происходит в декабре, после официального вручения награды, в зале Королевской академии в Стокгольме, где собирается цвет общества и даже сам король. Не знаю, какие события произойдут на земле за два месяца, и потому прочитаю свою лекцию вам и сейчас. Постараюсь говорить яснее, чтобы все поняли. Очень важно, чтобы вы поняли меня, потому что речь пойдет о будущем. О вашем и о будущем всех людей на земле. Прошу внимания. Много лет я занимаюсь исследованием генетической природы онкологических заболеваний. Гены и рак - идея эта, конечно, не нова. Вы знаете, вероятно, что генетический код человека, как и всякого живого существа, записан в структуре длиннейшей молекулы ДНК - в ней миллионы атомов, связанных друг с другом в строго определенном порядке. Это и есть "книга жизни", в которой записано о нас с вами все - какие у нас глаза, волосы, печень, сердце и даже черты характера. Возможно, что наших генах записано не только все, что мы есть сейчас, но и все, чем мы были в прошлом, все, что знали и помнили наши предки. И даже более того (я еще вернусь к этой идее) - все, чем мы можем стать в будущем. Генетическая теория рака утверждает, что болезнь возникает тогда, когда в нашей "книге жизни" отдельные слова - последовательности молекул, называемые кодонами,- оказываются записаны неправильно. То ли мутация произошла, переставившая атомы с места на место, то ли где-то разорвалась цепочка... Все, что природа записала в ДНК, нужно прочитать, нужно понять и нужно потом по этой программе построить белок нашего тела. Чтением "книги жизни" занимаются другие молекулы - информационные РНК. Так вот, если в "книге жизни" возникла "опечатка", то чтец - молекула и-РНК - не сумеет ее исправить. Чтец прочитает неправильно написанное слово и неправильно построит белок - это будет белок раковой клетки. И это будет смерть, потому что такая клетка начнет бесконтрольно разрастаться пожирая организм. Такова одна из моделей рака. Есть и другие модели, не в них дело. Мы пытаемся в лабораториях понять смысл "книги жизни", наш генетический код, и при этом слепо верим тому, кто эту книгу для нас читает,- молекулам и-РНК. Именно они разбирают цепь гигантской молекулы на отдельные слова - кодоны. Они находят нужное нам слово и читают его для нас. А мы ждем, каким окажется результат. Мы не читаем "книгу жизни" сами, доверяя это профессиональным чтецам и только следим за их работой, иногда подсказывая: прочитайте, пожалуйста, такое-то слово... Они читают. А если чтецы нас обманывают? Может быть, болезнь возникает не потому, что повреждена книга? Может, чтец по рассеянности неправильно прочитал слово, написанное по всем правилам генетической грамматики? Может, он начал читать не той буквы? Или пропустил букву-другую? Результат один - развитие раковой клетки. Генетики могут возразить - и возражали в свое время! Ведь давно доказано, что существуют молекулы ДНК, в которых заменено то или иное слово, и именно такие молекулы становятся виновницами возникновения онкологических заболеваний у лабораторных животных. Да, это верно, ну и что? К одному и тому же результату могут приводить разные причины, верно? Вот причины, по которым я когда-то занялся исследованиями и-РНК человека - не книгой, а чтецом. Я начал изменять и-РНК с помощью онковирусов, и сначала ничего не получалось - чтец становился попросту безграмотным, он терял свою способность строить белок. Время шло, и мне удалось мутировать и-РНК так, чтобы она читала неправильно лишь одно-единственное слово в длиннейшей "книге жизни". Мне удалось вызвать у лабораторной мыши рак печени. Удалось сделать и обратное - изменить и-РНК, чтобы "чтец" перестал читать ерунду, чтобы процесс раковых изменений приостановился. Это было десять лет назад. За те давние работы мне и присуждена премия. Но те работы - вовсе не главное дело моей жизни. Семь лет назад моими исследованиями заинтересовалось военное ведомство. Я сказал себе: открытия всегда использовались и для добра, и во зло. Это неизбежно. Мою работу можно использовать для того, чтобы лечить рак, но можно и для того, чтобы рак вызвать. Создать генетическую бомбу замедленного действия. Это будет бескровная, спокойная и, если хотите, мирная война, где нет даже агрессора, потому что спустя годы после запуска процесса кто сумеет найти начальный импульс, кто разберется в первопричинах взрывного увеличения числа раковых заболеваний? Я понимал, что, если военные заинтересовались проблемой распространения онкологических заболеваний, то генетическую бомбу все равно создадут. Пусть уж лучше это сделаю я. Я получу возможность продолжать работу, имея финансирование куда более внушительное, чем в любом из университетов. Отдавая дань злу, я хотел творить и добро. А что потом перевесит на весах истории, какая из моих работ будет использована, а какая забудется - это, в сущности, не мое дело. Это дело политиков, я же не политик, а ученый. Работа над генетической бомбой продолжалась, и если вас интересует, я скажу: генетическую бомбу мы сделали. Она еще не производится на заводах - точнее, насколько мне известно, не производится. Но это вопрос времени. Я не знаю ни одного открытия или изобретения в военной области, которое не нашло бы применения. Генетическую войну допустить нельзя, но я понял это лишь сейчас. И понял, что необходимо делать... Несколько лет назад на базе Шеррард, здесь, на западе Невады, я вел исследования по сверхсекретной программе "Зенит". Была поставлена задача - создать генетическую бомбу максимально быстрого действия. За год от рака должно погибнуть население небольшой страны! Предстояло изменить и-РНК так, чтобы она читала неправильно не отдельные слова в "книге жизни", а целые страницы, главы. Всю "книгу жизни" от первой до последней буквы! Чтобы все без исключения клетки человеческого организма строились неправильно. Чтобы смерть наступала быстро, в считанные дни, а то и часы. К счастью, из этого ничего не получилось, и программа "Зенит" была свернута из-за ее бесперспективности. Но я продолжал размышлять о причинах поражения и пришел к своей главной идее. Вот она: "книгу жизни" невозможно читать неправильно. Чтец - как ни меняй его свойства - читает только то, что написано. Нам лишь кажется, что он что-то читает неправильно. Он читает иначе - да. Возникает раковая опухоль, и организм умирает? Да. И все равно - прочитано только то, что написано. Не больше и не меньше. Из этого следует, между прочим, что рак - не болезнь. Парадокс? Сущность его я и хочу объяснить. Слушайте внимательно. Повторяю: рак - не болезнь. Знаете ли вы, сколько информации содержится в нашей "книге жизни"? В ее алфавите всего четыре буквы-основания: аденин, тимин, гуанин и цитозин. А в каждом информационном слове - кодоне - только три буквы. Разве можно даже сравнивать с многообразием английского языка, в алфавите которого двадцать шесть букв, а число букв в словах и вовсе неограниченно. Кажется, что генетический язык очень беден, верно? Но запомните - количество возможных сочетаний букв и вариантов слов даже здесь огромно: оно больше числа атомов в Солнечной системе! Для того, чтобы построить человеческий организм, такого количества информации просто не нужно. Этот странный факт расточительности природы обнаружил больше тридцати лет назад замечательный биолог Эфроимсон. Существуют, видите ли, участки ДНК, где чтец не может вычитать ни единого вразумительного слова. Там есть буквы, есть и слова - но нет осмысленного текста. Пустые участки, бессмысленные сочетания. В генетической кладовой человека содержится информации в сорок раз больше, чем нужно. И эта лишняя информация никак не используется. "Книга жизни" очень похожа на письмо, написанное на неизвестном языке с вкраплениями отдельных знакомых слов. Собственно, мои коллеги-генетики были уверены в том, что это даже не письмо на неизвестном языке. Язык - знакомый или неизвестный - предполагает наличие какого-то смысла, который нам пока непонятен. А генетики считали, что в "книге жизни" больше всего обычного информационного шума. Попросту говоря - ерунда, абракадабра. Вот из этой бессмысленной части ДНК и читал информацию чтец, когда его подвергали мутациям. Потому и возникали "бессмысленные" раковые новообразования. Не всегда, между прочим, только раковые. Аналогичные "болезни" чтения - телепатия, телекинез, ясновидение... Мысль об этом возникла у меня примерно в то время, когда опыты по программе "Зенит" зашли в тупик. Программу закрыли, но я продолжал работать. Сделал самое простое, что мог,- занялся статистикой. По паранормальным свойствам человеческой психики написано много чепухи, но в куче глупостей я обнаружил и отфильтровал любопытный факт. Все люди, реально обладавшие паранормальными способностями, умерли от рака. Сейчас я уверен, что и все ныне живущие люди с такими способностями также умрут от рака, если, конечно, не попадут по машину или не будут убиты... Я начал думать над этой проблемой. Не буду рассказывать, как мне удавалось проводить исследования под прикрытием уже отмененного "Зенита". Если доведется в будущем иметь дело с людьми из службы безопасности, я им все подробно растолкую. Для вас, сограждане, существенно другое. Я не сумел изменить "чтеца" так, чтобы он читал в "книге жизни" только информацию о телепатических свойствах. Или о телекинезе. Каждый раз возникала и раковая клетка. Что бы я ни делал с чтецом, результат был один. И лишь тогда я понял то, о чем уже сказал вам: рак - не болезнь. Раковые клетки - это клетки не человеческого организма, и трагедия в том, что создаются они, строятся в теле взрослого человека, используя его как питательную среду, и не более того. В нашей "книге жизни" нет ни одного бессмысленного слова. Если бы чтецу - молекулам и-РНК - удалось хоть раз прочитать весь текст, который мы лишь по неведению считали лишенным смысла информационным шумом, возникло бы новое существо, отличающееся от современного "хомо сапиенс" не меньше, чем мы отличаемся от обезьяны. Существо, весь организм которого построен из клеток, которые мы называем раковыми. Существо, обладающее способностью к телепатии, телекинезу и... Да много еще к чему - сейчас я не стану говорить об этом. Именно так, я думаю, возник когда-то и современный человек. Произошли мы, вроде бы, от обезьян. Но каким образом мог случиться такой эволюционный взрыв? В незапамятные времена молекулы и-РНК читали в генах обезьян информацию, необходимую для того, чтобы строить организм. Непрочитанных мест в ДНК оставалось очень много. "Чтец" не должен был читать ничего лишнего - он и не читал. Иногда, впрочем, это случалось - ведь происходили мутации. И тогда обезьяна погибала от рака. В ее организме начинали бурно возникать белки не обезьяны, а человека, "хомо сапиенс". И организм животного не выдерживал симбиоза. Многие сотни тысяч лет в молекулах и-РНК происходили мутации, менялся способ чтения, пока не был найден единственно правильный. И тогда произошел информационный скачок. Эволюционный взрыв. "Чтец" начал читать организм по-новому - возник первобытный человек. Конечно, мутации "чтеца" не происходили просто так. Только внешние обстоятельства - кризис в развитии вида - приводят к прыжку на следующий виток эволюции. Дальше проще. Наследственные признаки, полезные для видовой эволюции, закрепляются. Закрепился и новый способ чтения информации в "книге жизни". Несколько поколений (ничтожный для природы срок), и на Земле не осталось ни одной праобезьяны, по планете ходили люди. Миновали десятки тысячелетий, и эволюция опять зашла в тупик. Человек как вид давно не развивается. Меняется окружающая среда, причем за последние десятилетия - катастрофически быстро. И природа опять начинает лихорадочно пробовать и ошибаться. В "чтеце" происходят мутации - он то так, то иначе пробует читать скрытую информацию нашего генофонда. Пробует прочесть так, чтобы сконструировать организм человека будущего. Не отдельные клетки, не часть - но целое. И вот вам всплеск онкологических заболеваний - бич двадцатого века. Загрязнение среды, техносфера, наркомания, СПИД - все это факторы, к которым наш организм не может полностью приспособиться. Современный человек не в состоянии вновь стать единым целым с измененной природой. Человек должен измениться. И наш с вами "чтец", пробуя и ошибаясь, ищет в генетическом коде ту информацию, которая создаст человека будущего. В ДНК такая информация есть, она в тех сочетаниях букв, которые мы до сих пор считали бессмысленными. Если для превращения обезьяны в человека понадобились, возможно, десятки поколений, то человек будущего может населить нашу планету на протяжении считанных лет. Зная, чего ждет от нас природа, мы можем ей помочь. "Чтец" пытается прочесть в "книге жизни" информацию о человеке будущего, но клетки этого человека рождаются в нашем организме, не приспособленном для такого странного симбиоза. Попытка - и смерть. Попытка - и смерть. Рак, говорим мы. Как же быть? Не хочу утомлять вас подробностями. Я нашел выход. Я нашел его в ускорении процесса перерождения. Вспомните программу "Зенит" - работу над генетической бомбой ускоренного действия. Параллельно я замедлил все защитные реакции организма. Максимально ослабил имунную систему - назовите это новой формой СПИДа. Клетки будущего человека сначала существуют в нашем теле как паразиты, их слишком мало для того, чтобы они начали совместно функционировать как единый живой организм. А человек умирает слишком быстро. Нужно продлить процесс умирания до тех пор, пока раковые клетки не разрастутся настолько, чтобы даже после смерти организма-носителя они продолжили развиваться, и тогда этот новый организм сможет жить. Должен жить. Два года назад все было еще зыбко, и я продолжал эксперименты скорее интуитивно, не имея надежного теоретического фундамента. Больше года я работал с мышами, а потом поставил опыт на себе. Я хотел стать совершенным вовсе не из благородных побуждений. Мне нужна была власть. Я думал, нет - был уверен, что, став на целую ступень эволюции выше других людей, смогу диктовать миру свои условия. Какие условия, я понимал смутно. Сейчас я вижу, что не понимал вообще. Когда мне было трудно и хотелось все бросить, я представлял себя во главе если не всей планеты, то государства, и это придавало мне силы... Моя лекция подходит к концу. Я сумел изменить и-РНК так, чтобы она начала бурно и необратимо читать в моих генах информацию о будущем человеке. Внешне это был рак. Я не был уверен в том, что выживу. Знал: в те часы, когда информация пойдет против информации, когда новые клетки начнут насмерть биться со старыми, мне нужно быть одному. Там, где меня не смогут найти. Я ведь понятия не имел, сколько времени продолжится процесс перерождения и как я буду выглядеть в результате. Я все заранее продумал и в назначенное время бежал из клиники в Нью-Йорке. Когда я начинал эксперимент, то знал, что, скорее всего, меня ждет одиночество. Я хотел одиночества, потому что это свойство власти. Я ошибался. Генетический код содержит сведения не только о структуре организма. В нем записаны и многие черты характера, то главное, что не определяется исключительно общественными отношениями, моралью, воспитанием. Человек от природы зол - так говорят. Может, нечто такое и было в наших генах, генах "хомо сапиенс". Что-то, оставшееся от наших предков - обезьян. Новый человек, "хомо футурус", добр. Он неспособен намеренно причинять вред. Я хочу, чтобы об этом знали все. Я не стремлюсь к власти. Напротив, хочу, чтобы все люди стали такими, как я. Все равно это произойдет рано или поздно - эволюцию не остановить. Но лучше, чтобы это произошло раньше. К одному призываю вас, сограждане. Думайте! Все, что вы услышали,- правда. Но не вся правда. Я не сказал ничего о том, что я умею, что могу, какие силы проснулись во мне. Это - потом. Думайте! Благодарю вас. x x x - Времени в обрез,- сказал Сьюард.- Без комментариев, только предложения. В его кабинете собрались руководитель отдела разведки из Национального агентства безопасности Дэн Викланд, генерал Вудворт и госсекретарь Вард. Только что закончилась трансляция записи речи Кирмана, переданной из Шеррарда в исполнении майора Рихтера. - Будем считать, что хотя бы три четверти этого бреда - правда,- сказал Викланд. Сьюард кивнул.- Кирмана нужно взять живым. - Зачем? - вскинулся Вард.- Для широкой публики Кирман мертв. Через несколько часов тело его будет предъявлено журналистам и безутешным родственникам, если таковые найдутся. Если мы возьмем Кирмана живым, нужно быть абсолютно увреными в том, что он не сбежит опять. А это, учитывая его возможности, о которых мы... - Я вообще не представляю, что делать! - воскликнул Вудворт.- Кирмана слышали, похоже, десятки тысяч людей. Завтра слухи дойдут до Аляски! - Слухи можно пресечь,- отмахнулся Сьюард.- Хуже, если кому-то, как Рихтеру, удалось записать. Впрочем, это не наша забота. Думаю, что такого рода записи удастся обнаружить. Давайте, господа, решать с Кирманом. - Можно ли без него восстановить работу? - поинтересовался Вудворт. - А нужно ли? - вмешался Викланд.- Вам нужна раса идеальных людей в собственной стране? - Ну, я бы не стал так уж слепо верить всему, что он сказал о собственном характере,- поморщился Вудворт.- Я ведь знал Кирмана раньше... Думаю, что исследования нужны обязательно. - Они продолжаются,- подтвердил Сьюард.- На базе работают. Может быть, эксперты так и не разберутся в системе кодировки и распыления результатов, которые использовал Кирман, но результат его со временем повторят, это очевидно. Черт подери, уже двадцать первый век, и то, что сделал один, можно повторить, если это наука, а не мистика. Я скажу свое мнение: Кирмана нужно найти и уничтожить без предупреждения. Я уверен, что он не лжет. Сеть прочесывания в районе Карсон-Сити была настолько плотной, что ускользнуть мог только мышонок или невидимка. Кирман прошел. Судя по всему, он направляется к базе, и допускать его туда нельзя. Как это сделать, я не знаю. Если он что-то внушит охране... - Согласен,- сказал Вард.- Полагаю, вы не ждали нашего согласия и уже отдали соответствующие распоряжения. - Не ждал,- кивнул Сьюард.- Не убежден, однако, что на этот раз наша сеть сработает так же эффективно, как обычно. Есть, господа, еще один аспект проблемы. Пресса. Нужно учесть резонанс, который, без сомнения, возникнет. Сьюарда беспокоила не столько армия газетчиков, сколько исчезновение Крафта, посланного им самим в Неваду, когда ситуация выглядела совершенно иначе. Крафт - очень опытный журналист, и если он находился в зоне внушения Кирмана, то прекрасно понял смысл речи и ее сенсационность. Слава Богу, Крафт не Кирман и не обладает неизвестными способностями. Однако его тоже пока не нашли. Известно лишь, что он выехал из Сакраменто в направлении Карсон-Сити. - Итак,- сказал Вард, беспокойно сцепляя и расцепляя пальцы,- вам, господа, предстоит работа, а мне - доклад президенту... Жаль. Такая блестящая проблема. Новый человек! Делайте со мной что хотите, господа, но я считаю: слова Кирмана о непременном перерождении психики - блеф. Возможно, у прежнего Кирмана было в характере нечто такое, и ваши люди это упустили. А сейчас проявилось. Организм перерождается, но чтобы от этого менялась психика, убеждения... - Может, вы и правы,- сказал Сьюард,- но вряд ли нужно исходить из такой посылки. - С трупом осторожнее,- сказал Вудворт.- Мало ли что. x x x В полдень Кирман остановил поезд и спрыгнул с подножки. Дальше предстояло идти пешком - до базы отсюда ближе всего, колея изгибалась к юго-востоку, мимо озера Уолкер, а Кирман должен был пройти миль двадцать на юго-запад. Он помахал рукой машинисту и пожелал ему - вслух - счастливого пути. Такого душевного подъема Кирман никогда еще не испытывал. Все ему нравилось - и небо, удивительно синее и глубокое, без единого облачка, со слепящим почти по-летнему солнцем, и пригретые, какие-то "домашние" скалы, и насекомые, бегавшие, прыгавшие и летавшие кругом. Раньше Кирман не замечал их: ему казалось, что найти в Неваде живность труднее, чем на Северном полюсе. Прошло почти двое суток с тех пор, как он последний раз ел, если можно назвать едой питательный раствор, который ему вводили в клинике, но ощущения голода он не испытывал. Кирман решил найти по пути какой-нибудь не очень колючий эхинокактус и попробовать его на вкус - для эксперимента. Теперь все, что он делал, являлось экспериментом. Сеанс телепатии с населением целого штата тоже был экспериментом, и Кирман вовсе не был уверен, что его на самом деле слышали хотя бы десять человек. Рассчитывал он в основном на майора Рихтера и его коллег, на журналистов, на политических деятелей. Беспокоила судьба Бет, но эту проблему он пока обошел - приказал майору оставить девушку в покое. Отдавая мысленные распоряжения, он испытывал внутреннее неудобство, будто голым появлялся на людях. Ему трудно было внушить, чтобы человек совершил противоестественный поступок. Трудно не физически, трудно морально. Он не знал, что ему еще придется делать - такого, что будет противоречить новым моральным установкам. Нам нужен весь мир, думал он. Для нового человека нужна новая планета, свободная от лжи. И неужели для того, чтобы научиться не лгать, нужно лгать? Кирман поднялся на пригорок и остановился. Милях в трех лежало озеро Уолкер, играя зелеными о голубыми бликами. Здесь, в камышовой заросли, водилась рыба, сюда слетались птицы со всего штата и даже из Калифорнии. В камыше на берегу впадавшей в озеро реки Ист-Уолкер можно было бы скрыться на время, если бы не военные патрули - даже отсюда Кирман видел армейские грузовики и солдат, расположившихся цепью вдоль берега. Цепь тянулась на север и, надо полагать, опоясывала базу кордоном, проникнуть сквозь который действительно было трудновато. Со стороны базы появились вертолеты, а значительно