ее лицо, когда она начнет лгать, а она будет лгать, это очевидно, потому что узнать о гибели Метальникова от любого из общих знакомых она не могла, а общественные каналы об этом не сообщали. Виктор деликатно развернул кресло и начал копаться в сейфе, проговаривая вполголоса дополнительные распоряжения по перегруппировке информации. Аркадий вызвал номер домашнего видео, Алена откликнулась мгновенно, будто стояла у камеры. Ее изображение вспухло над поверхностью стола, цветопередача была почему-то чуть искажена, и лицо жены отдавало какой-то неестественной синевой. - Господи, - сказала Алена, - неужели ты совсем обо мне не думаешь? Неужели не мог перезвонить сразу? Ты ждал два часа, чтобы я тут мучилась? - Я был занят, - отрезал Аркадий, - и только что прослушал запись. А какая срочность, скажи на милость? После нашего разговора... - Аркадий! - голос жены зазвенел подобно дамасской стали. - Ты знал, что Метальников погиб и не сказал мне ни слова! - Во-первых, - произнес Аркадий, - я не имел этой информации. Во-вторых, откуда ты узнала о гибели Метальникова? И в-третьих, тебе-то какое до этого дело? Алена внимательно всмотрелась в лицо мужа. Странный это был взгляд, Аркадий давно научился читать по глазам жены все ее эмоции и даже кое-какие мысли, но этот взгляд он классифицировать не мог, впрочем, может быть, это тоже следствие не очень точной цветопередачи? - Да, - сказала Алена, - ты действительно не знаешь. Ты... Хорошо, поговорим, когда вернешься. Виктор что-то пробурчал, не оборачиваясь, и Аркадий понял намек. - Погоди, - сказал он. - Дома мы, конечно, поговорим, а сейчас ты скажешь, кто тебе сообщил о Метальникове. - Какая разница? - с неожиданной тоской, рвущей сердце, произнесла Алена, и тут уж нечего было даже и думать, все стало ясно, но это не было ответом на вопрос, и Аркадий сказал: - Я спрашиваю: кто сообщил тебе о Метальникове. Алена посмотрела непонимающе. Она действительно не понимала вопроса. - Никто, - сказала она. - Разве кто-то должен был мне об этом сообщить? Я просто... Просто знаю, вот и все. Изображение вздрогнуло и скукожилось до размеров куриного яйца, сразу исказились все цвета, только звук не изменился - судорожное дыхание, всхлипы, а потом... Алена отключила связь прежде, чем Аркадий сумел точно определить - рыдания это или всего лишь помехи на линии. - Ну, - сказал Хрусталев. - Что она сказала? - Я дурак, - мрачно сообщил Аркадий. - Господи, какой же дурак... - Это не обсуждается, - отмахнулся Виктор. - Она сказала, откуда знает о Метальникове? - От него самого, - сказал Аркадий. - Она получила его некробиот. - Что? - изумился Виктор. - Ты хочешь сказать... - Вот именно. А я идиот. Виктор вернулся за свой стол, переставил с места на место несколько коробочек с экспертными заключениями о каких-то прошедших делах, на Аркадия он не смотрел. Минута прошла в молчании. - Может, ты тоже знал? - спросил Аркадий. Ему было все равно - если шеф и был в курсе отношений Алены с Метальниковым, майором спецназа "Игла", что могло измениться от этого в их будущем? А прошлое и вовсе не изменить. - Нет, - покачал головой Виктор. - Не знал и даже не догадывался. - Как они погибли? - спросил Аркадий. - Я уже послал в МУР Эльдара, - сказал Виктор. - Он привезет кодопсис, посмотрим... Оставим это пока, - перебил он сам себя. - Сообщи выводы по делу Подольского. Аркадию было трудно сосредоточиться. Слишком много всего. Гибель Влада Метальникова, одного из немногих людей на планете, которого он не просто уважал, но которому верил безгранично... И Алена, с которой он, конечно, жил в последние годы не лучшим образом, но разве мог предположить, что она... Впрочем, все женщины... Или не все? "Разве ты мужчина?" Ну да, если она сравнивала с Владом - какой он в действиях, в разговорах... в постели... Черт, черт, черт. - По делу Подольского, - сказал Аркадий, - у меня пока нет выводов. Нужно еще раз проанализировать материалы. - Это не обычная бытовуха? - удивился Виктор. - По-моему, это вообще не бытовуха. Я не понимаю, почему МУР разрешил нам заняться этим делом. Это скорее по их части. - Исключено, - отрезал Виктор. - В классификации преступлений они не ошибаются. В конце концов, это их хлеб. - Подольского убили, - сказал Аркадий, тщетно стараясь сосредоточиться, - если вообще убили, если он умер не сам... способом, который я не смог определить. Это не грабеж. Это не сведение счетов... Аркадий вспомнил сожженное лицо Подольского, страшную маску, надетую на мертвую кожу. - Я уже заказал полную процедуру вскрытия, - продолжал он. - Ты проверил его страховку? - озабоченно спросил Виктор. - Не успел. - Так чего же ты... - Другого выхода просто нет, Виктор. Если мы намерены заниматься этим расследованием, без экспертизы патологоанатома не обойтись. - Ты сказал: полная процедура. Стандартная страховка гарантирует общий анализ. - Общий анализ ничего не даст, - сказал Аркадий. - В шесть ноль три оперативник обнаружил, что кожа на лице Подольского полностью сожжена. Я предположил, что именно этот тепловой удар и стал причиной смерти. А в десять сорок, когда я производил осмотр, лицо у трупа было совершенно чистым. Никаких следов ожога. Ни малейших. И смерть я классифицировал как результат острой сердечной недостаточности. - Чушь, - сказал Виктор. - И ты это понимаешь. - Да, - согласился Аркадий. - Потому и назначил полную экспертизу. - А ну-ка, - сказал Виктор, - давай посмотрим вместе. Одна голова хорошо... Впрочем, не всегда. Сейчас твоя голова... Он не стал продолжать, а Аркадий не подумать возразить. Ему было все равно, что случилось ночью в комнате Подольского. Как он вернется домой? Он должен будет что-то сказать Алене. Что? Глава четвертая - Так, - сказал Виктор, просмотрев записи утреннего и дневного расследований, - извини, но я ничего не понял. Подольский умер от лучевого поражения в лицо. В комнату никто, кроме тебя, не входил. В десять тринадцать лицо трупа было совершенно неповрежденным... - О чем я тебе толковал с самого начала... - буркнул Аркадий. - Из чего следует, - продолжал Виктор, не обращая внимания на реплику подчиненного, - что лучевой удар был на самом деле имитацией, маской, которая должна была ввести следствие в заблуждение. - Да? - вяло проговорил Аркадий. - Кого она могла ввести в заблуждение? Коменданта? - Может, убийца рассчитывал, что маска продержится до окончания экспертизы? - И опытный эксперт не обнаружит, что это имитация? Извини, Виктор, но это чепуха. - Конечно, чепуха, - согласился Виктор. - Я отрабатываю варианты. Давай набросаем. Он наклонился к компьютеру и, тщательно артикулируя, чтобы быть понятым однозначно, ввел поисковую задачу. Ответ не замедлил явиться в форме трехмерной таблицы, повисшей над поверхностью стола. Одновременно компьютер выдал и распечатку, упакованную в пластик. Аркадию пришлось встать и перейти к столу Виктора. Наклонившись над таблицей, он прочитал вслух: - Первое: наведенная голограмма, оценка вероятности ноль ноль три. Второе: психотронное воздействие, оценка вероятности ноль. Третье: маска, оценка вероятности ноль ноль два... - Давай обсудим пути проникновения убийцы, - сказал Виктор. - Обсуждать нечего, - заявил Аркадий. - Через дверь в комнату никто не входил и никто не выходил. Разумеется, я не имею в виду коменданта, оперативника МУРа и понятых. - Временные пределы? - В двадцать часов восемнадцать минут Подольский вернулся в "Рябину", поднялся на этаж, открыл дверь своим ключом, вошел и заперся изнутри. Ключ остался в скважине. - Он мог ночью открыть какому-нибудь посетителю... - Не мог. С двадцати трех в здании "Рябины" не было посторонних. С того же времени и до пяти тридцати утра телекамеры отслеживали коридоры - никто к двери Подольского не подходил. В пять тридцать в комнату был подан звуковой сигнал, в это время Подольский обычно вставал, чтобы идти на работу, компьютер ждал подтверждения и, если его не было, спустя пять минут подавал второй сигнал. Если жилец не реагирует, программа предполагает еще два напоминания, после чего компьютер включает сенсоры в полу и кровати. Понимаешь, были случаи, когда человеку становилось плохо во сне, мало ли что... - Понятно. Дальше. - Все это было проделано. В пять сорок пять система обнаружила, что Подольский лежит на полу без признаков жизни. Дальше действовала стандартная процедура. - Хорошо, - сказал Виктор. - Дверь и коридор исключаются. Окна? - Поскольку я думал, что имел место лучевой удар, то в первую очередь проверил окна. Рост Подольского - метр семьдесят пять. Если он стоял в тот момент, когда... В общем, удар мог быть нанесен только с крыши жилого дома в полукилометре от "Рябины". - Почему не из воздушного коридора? - Два обстоятельства. Первое: воздушные гражданские коридоры проходят таким образом, что не видны из той точки, где должен был стоять Подольский. Если машина покидала коридор, мы бы уже имели информацию, верно? И второе: положение тела. Получив ожог, Подольский умер практически мгновенно. Он вцепился правой рукой в ножку дивана и сделал это, уже упав на пол. Это было его последнее движение, наверняка инстинктивное. Короче говоря, Подольский стоял лицом к северу, когда получил удар, а воздушные трассы находятся восточнее. Впрочем, все это не имеет значения. - Да? - поднял брови Виктор. - Почему? - Я исследовал стекла. Конечно, эксперт даст точный ответ, но в первом приближении я могу и сам... Ни одно из стекол не подвергалось тепловому удару. - Луч мог быть расфокусированным, - напомнил Виктор. - И на расстоянии двух метров сфокусировался таким образом, что по подбородку Подольского прошла четкая линия, отделившая сожженный участок от неповрежденного? - Согласен, - сказал Виктор, подумав, - это невозможно. - Не говоря уж о том, что три часа спустя на лице не оказалось следов лучевого поражения. А маска, голограмма и прочие психотронные штучки твой комп практически исключил. - Что-нибудь из новинок... - У бытовиков? - Да, согласен, так не бывает. Но иного решения я не вижу. Могли Подольского убить в другом месте, а потом перенести тело? - Нет, - буркнул Аркадий. - Могли быть окна распахнуты в момент удара? - Нет, - отрезал Аркадий. - Комендант передал мне телеметрию, можешь посмотреть сам. - Верю на слово. Значит, что-то из новинок. Что-то, не оставляющее теплового следа в стекле и поражающее кожные покровы таким образом, что некоторое время спустя кожа восстанавливается... - На трупе? Эксперт скажет точно, но, по моим оценкам, Подольский умер в середине ночи - часа в два, скорее всего. Он полночи там пролежал - с изуродованным лицом! Аркадий сорвался на крик, его раздражало упрямство Виктора. Это дело им не по силам. Нужно все бросить и мчаться домой, потому что Подольский мертв, а Алена жива, и, если он сейчас не будет с ней, то все между ними кончено, пусть этот подонок Влад был ее любовником, но теперь его уже нет, и это нужно пережить - им обоим. - Аркадий, - строго сказал Виктор. - Ты на работе, уймись. - Прости, - пробормотал Аркадий. - Я просто подумал... - А ей сейчас полезнее побыть одной... Хорошо, - оборвал он себя, - мы не смогли ответить на вопрос о том, как это сделано. Подойдем с другого конца: кто и зачем? Что у тебя в этом направлении? - Мало, - сказал Аркадий. - Только информация из регистрационного компьютера "Рябины". - Хочешь, чтобы я смотрел сам? - Нет... Подольский Генрих Натанович, год рождения 2034. Родился в Киеве. В 2045 году родители переехали в Россию и поселились в гостевой зоне Москвы, поселок Тула-3. - Это, как я понял, после тех киевских разборок? - вставил Виктор, демонстрируя осведомленность. - Видимо, - пожал плечами Аркадий. Информации в деле не было, а давать волю фантазии на этапе ознакомления с биографией жертвы он не хотел. - Дальше. Генрих учился в государственной школе. Аттестат получил в пятьдесят втором. Армейский срок мотал на Курилах, участвовал в боевых действиях пятьдесят третьего в Северной Японии, на Хонсю и Хоккайдо. Наград не имеет. Ранений тоже. (Видимо, отсиживался в штабе, - подумал Аркадий, но не стал произносить вслух.) В пятьдесят шестом демобилизовался, вернулся в Москву, поступил в Университет технических экспериментов, закончил в шестьдесят втором. Родители тем временем умерли... Виктор ничего не сказал, но вопросительно поднял брови, и Аркадий поспешил добавить: - Да, ты правильно догадался, эпидемия СПИД-б в пятьдесят девятом... Генрих был выселен из поселка Тула-3, поскольку помещение было ведомственным, а собственную жилплощадь Подольские не купили. Несколько месяцев он жил у знакомых, а потом ему дали комнату в "Рябине", поскольку жалование, которое он получал в фирме "КИМЕКС Иона лимитед", было недостаточным для приобретения чего-либо на свободном рынке. Да, я вижу, что ты хочешь сказать: никто не живет на одну зарплату в научно-техническом секторе. Однако данных о дополнительных заработках Подольского нет. Возможно, скрывал от налоговой инспекции. В таком случае, Генрих Натанович действовал очень ловко, потому что ни разу не попался. А поскольку не попался, то и не декларировал ни копейки. И потому квартиру мог купить только на те деньги, что зарабатывал в КИМЕКСе, а их... Ну понятно. Аркадий перещелкнул страницу в дневнике, куда переписал с компьютера "Рябины" биографический файл, и продолжил перечисление: - Не женат и не был женат. Женщин в "Рябину" не приводил ни разу. Публичные дома не посещал - во всяком случае, дома с официальной регистрацией клиентов. - Импотент, что ли? - не выдержал Виктор. - Н-не думаю... Фирма КИМЕКС занимается разработкой новой технологии в области информационных пространств. Небольшая компания, сорок три сотрудника, заказы поступают преимущественно от полувоенных организаций типа "Братьев-лицеистов". - КИМЕКС... - начал Виктор. - Да, - сказал Аркадий, - я тоже обратил внимание. КИМЕКС - это не химия, а всего лишь аббревиатура типа "контрольно-измерительные мини-электронные" и что-то там еще... А Иона - фамилия хозяина. Я прошелся по связям, насколько они фиксированы в данных "Рябины" и бюро МВД по регистрации граждан. Ничего предосудительного. То есть, ничего такого, что могло бы перевести убийство в категорию заказных, подпадающих под компетенцию МУРа. Нет, Виктор, этот висяк - наш и денег нам больших не видать. Обычная страховая сумма, хватит, чтобы ты заплатил мне зарплату за следующий месяц. - Значит, до конца месяца ты должен этот висяк опустить, - резонно заметил Виктор. - Сегодня семнадцатое число, - сухо констатировал Аркадий. - Впереди почти две недели, - сказал Хрусталев. - Оставь остальные дела, я тебе выплачу по ним проценты. Этот вариант Аркадия устраивал. Ему не улыбалось работать по Подольскому, зная, что еще три дела ждут расчистки. - Хорошо, - сказал Аркадий. - Но учти - может так получиться, что мы превысим сумму страховки. Полное патологоанатомическое исследование, к примеру... - Которое ты все равно уже заказал, - пробурчал Виктор. - Выясни, какой суммой мы располагаем, и действуй, не превышая ни на копейку. - Лови зверя в лесу, сидя в клетке на поляне... - Ни на копейку, - повторил Виктор. - Или найди богатого клиента, у которого убили любимую маму. - Будешь слушать дальше? - с досадой сказал Аркадий. - Я слушаю. Давай по кругу знакомств. - В разработке семь человек, с которыми Подольский общался на работе и вне ее. Это сведения из компьютера КИМЕКСа, выданы службой информации фирмы. Номер первый - Сергей Сергеевич Пастухов, руководитель отдела технологий метаинформационных структур. Подольский общался с ним на предмет... ну, в общем, они по пятницам играли в шрайк. Не вдвоем, конечно, а в компании с Чингизом Панах-оглы Азизовым, представителем азербайджанской фирмы, имевшей с КИМЕКСом долгосрочный контракт... Номер третий в круге общения Генриха Натановича - Подольский Лев Николаевич, далеко не граф, это дальний родственник убитого, точнее - троюродный брат по отцовской линии. Врач-эпидемиолог. Именно этот Лев Николаевич первым заподозрил в свое время, что родители Генриха подхватили заразу, и потому ему удалось отсрочить конец - месяца на три, кажется. Если бы не Лев... Ну, ты знаешь, СПИД-б был быстротечным, как отравление стрихнином. - Они ладили? - спросил Хрусталев. - Вполне. Если ты имеешь в виду мотив со стороны Льва Подольского, то - никакого. Дальше номер четвертый: Хельмут Хойзингер, инженер из Германии. В Москве живет третий год. Время от вмени Хельмут приглашал Генриха в ресторан или на стрип-шоу, ужин при свечах, танцы... - А, - понимающе кивнул Виктор. - Потому наш клиент и не женился. - В том-то и дело, что нет, - хмыкнул Аркадий. - Относительно Хельмута никаких сомнений, он голубой. Но Генриха совращать не пытался, а если пытался, то получил полный афронт... Короче, голубые тусовки Генрих посещал то ли из любопытства, то ли просто за компанию с приятелем. Смотрел со стороны. - Ты пробовал смотреть на голубые тусовки со стороны? - ехидно спросил Виктор. - Пробовал, - отрезал Аркадий. - Три года назад, дело Андреева. И ничего, как видишь, живой и физически целый... Как бы то ни было, в разработку Хойзингера включать не имеет смысла, мотивов - нуль, как, между прочим, и у этого азербайджанца. Номер пятый: Пинхас Рувимович Чухновский, раввин хоральной синагоги Замоскворецкого района. - Он что, верующим был, этот Генрих? - удивился Виктор. - Нет. Чухновский дважды бывал в "Рябине", и в компьютере хостеля сохранились записи бесед - так всегда делают в отделе безопасности. Рассуждения о смысле бытия, об иудаизме... В общем, чепуха. Мотивов для убийства и здесь - нуль. - Шестой номер, - продолжал Аркадий, - это исполнительный директор КИМЕКСа Ушаков Геннадий Павлович. Общался с Подольским по долгу службы, в список попал только потому, что время общения на три сигма превышало среднестатистическое значение по фирме. Правда, беседы велись на сугубо производственные темы. Никогда ничего... Но зато - много. Что-то их обоих интересовало - я имею в виду что-то, связанное с информационными структурами. Я ничего не понял из распечатки, придется обращаться к экспертам, а это деньги, я пока задержал заказ, так что, если ты не согласен... - Согласен, не согласен, - вздохнул Виктор. - Пока я вижу полный вакуум. Возможно, именно в этих... э-э... информационных структурах что-то есть... Они там открытие вдвоем сделали, а потом Подольский слинял. А? Может такое быть? Хорошо, - решился Хрусталев. - Посылай на экспертизу, я оплачу из страховки Малининой, все равно там излишек. Правда, я хотел пустить его на премиальные, но раз ты настаиваешь... - Я не настаиваю, - разозлился Аркадий. Премия ему не помешала бы, черт побери. Знал бы, не полез с предложением. Но, с другой стороны, экспертиза тоже нужна, без нее дела не сдвинуть и, следовательно, не только премии не получить, но даже и заработной платы. Ситуация буриданова осла. Ну и ладно, как идет, так пусть и идет. - Я не настаиваю, - повторил Аркадий. - Но если экспертиза ничего не даст, мы зависнем, потому что номер седьмой вообще пуст. Это Наталья Леонидовна Раскина, технолог из КИМЕКСа. Работала вместе с Генрихом. Не замужем. Тридцать лет. - Шерше ля фам! - патетически воскликнул Виктор. - Я уж решил, что Подольский был патологическим типом. - Не было в нем никаких патологий, - устало сказал Аркадий. - В нем вообще ничего не было, из-за чего его стоило убивать таким сложным способом. - Покажи-ка еще раз оба кадра, - попросил Виктор. - Я имею в виду - оба лица: утреннее, сожженное, и то, которое увидел ты. Мне показалось... Смотреть еще раз на обезображенное лицо Подольского у Аркадия не было желания. Он подключил свой блокнот к компу Хрусталева и отошел к окну. Тело Подольского возникло в кабинете подобно материализовавшемуся призраку. Труп лежал ничком, ухватившись правой рукой за ножку невидимого, не попавшего в кадр, дивана. В воздухе возникла рука муровского оперативника и перевернула тело. Аркадий отвернулся. - Нет, ты смотри, - сказал Виктор, и в его голосе Аркадию почудилось неожиданное напряжение. - Почему ты не отметил это в своем протоколе? Аркадий подошел ближе. О Господи... Провалившиеся глаза, отваливающаяся лоскутами сожженная кожа... - Не туда смотришь, - сказал Виктор. - Вот, на лбу и к ушам. Не понимаешь? Дай руку. Он взял ладонь Аркадия и, преодолевая инстинктивное сопротивление сотрудника, приложил ее к голограмме. - Черт! - вскричал Аркадий. Черная маска на лице Подольского в точности повторяла контуры ладони. Глава пятая Машина зависла во втором эшелоне. Вверху, в третьем, с грозным рыком шли один за другим грузовики, и соваться туда было бы самоубийством (да и кто его в грузовой эшелон пустит?). Внизу, в первом эшелоне, создали пробку малолитражки, которые, возможно, и рады были бы спуститься на землю, но в районе Большого Внутреннего кольца опять кого-то взорвали, и движение было прервано. Рядом ждали своей очереди двигаться такие же бедолаги, как Аркадий, попавшие в неожиданную пробку, как кур в ощип. Справа висел синий "феррари", водитель которого, передав управление на автопилот, читал какой-то детектив - перед его лицом мелькали в воздухе кабины маленькие фугурки героев и, кажется, проливались реки крови. А слева меланхолично шевелил воздушными плавниками новенький "антро", сингапурская игрушка для девочек, и хозяйка напряженно вцепилась в рулевой полумесяц, глядя вдаль, как мартос Колумба, так и не разглядевший земли. Девочке было лет шестнадцать, и Аркадий, глядя на нее, вспомнил Алену - ей было столько же, когда они познакомились. Он - молодой выпускник юридического колледжа - умел тогда очаровывать женщин рассказами о подвигах во имя справедливости, которые ему предстояло совершить в скором будущем. Он и сам плохо отличал будущее от настоящего, воображаемое от действительного, романы от жизни, а собеседницы подпадали под очарование его энтузиазма и принимали рассказы за чистую монету - до первого свидания, естественно. Потом все становилось на свои места, и восторженная почитательница молодого таланта превращалась в скептическую мегеру, не готовую связать жизнь с человеком, не понимающим, что деньги добывают, а не зарабатывают. Алена то ли была слишком молода, чтобы знать эту прописную для всех женщин истину, то ли действительно влюбилась по уши, но, как бы то ни было, ни первое, ни даже десятое свидание ее не разочаровало. Разочарование наступило потом, когда они уже были женаты, когда родилась Марина, а Аркадий не выбился даже в простые следователи МУРа или прокуратуры. Алена поняла, что муж просто не умеет жить. Не умеет брать деньги, когда их предлагают, и не умеет требовать свое, когда от него пытаются утаить положенное. Алену не интересовало, что деньги предлагают обычно для того, чтобы скрепить сделку с правосудием, а положенное утаивают, когда сделка сорвалась. Алена не понимала, что ее муж физически не способен на подобные соглашения, Аркадий воспринимал их как сделки с совестью. С чьей-то совестью он еще мог договориться, но никогда - с собственной. Когда Алена на шестом или седьмом году замужества поняла, что Аркадий в этом отношении неисправим, как разобранная на детали и выпотрошенная игрушка, она начала искать героев на стороне. Аркадий догадывался об этом; да что там догадывался, он точно это знал, поскольку, будучи сыщиком, а со временем - сыщиком экстра-класса, легко ловил жену на противоречиях и мог бы без проблем отслеживать все перемещения Алены по городу и знать обо всех ее амурных приключениях. Если уж повезло попасть в пробку, - подумал Аркадий, - почему не использовать это время и не поразмышлять о деле Подольского? Просто посидеть и подумать - когда еще выпадет такая возможность? Что произошло между шестью и девятью часами утра? В комнату никто не заходил, о подмене трупа и речи быть не может. Такие случаи бывали неоднократно, но только не в этот раз. Да и кому он сдался, этот Подольский, чтобы создавать такие сложности? Если у него были враги, то куда проще имитировать аварию в воздухе (73 процента случаев сведения личных счетов) или пристрелить в подворотне (остальные 27 процентов). Самым загадочным в деле Подольского является исчезновение "маски смерти", все остальное решаемо. Следовательно, сейчас важнее всего заключение патологоанатома. Технические экспертизы вторичны, вопросы, поставленные перед экспертами, могут измениться в результате медицинского обследования трупа. Допустим, что эксперт скажет: теплового поражения не было и быть не могло. Что тогда? Закрывать дело и списывать расходы агентства в убыток, поскольку страховая компания не станет в случае естественной смерти Подольского оплачивать юридическую страховку? Или продолжать расследование, привлекая в качестве отправной точки несогласованность двух обследований? В конце концов, в шесть утра лицо Подольского было сожжено - какие сомнения! Для судмедэксперта данные телевизионной съемки - не доказательство, как и личные свидетельства оперативника МУРа, коменданта общежития и понятых. Но ведь это - было! И еще то, о чем Аркадий вообще старался не думать: отпечаток раскаленной ладони на лице Подольского. Будто кто-то подошел к Генриху Натановичу, протянул правую руку и коснулся его лица ладонью, раскаленной градусов этак до пятисот, при меньшей температуре контакт источника жара с лицом Подольского должен был бы продолжаться минуту или больше. В принципе, можно, наверное, организовать луч таким образом, что получился как бы след ладони человка, это все техника, пусть даже на грани фантастики. Вопрос - зачем? Можно сделать все что угодно, но - сколько все это будет стоить? Есть способы, куда более дешевые. Впереди возник просвет - транспорт начал постепенно передвигаться, одновременно переходя на нижний уровень, видимо, там удалось разгрузить пробку чуть быстрее. Машина стояла на автопилоте, и Аркадий не стал вмешиваться в управление. Движение по трассе ускорилось, машина неслась теперь в первом эшелоне метрах в десяти над крышами Юго-Запада и вот-вот, судя по датчикам автопилота, собиралась приземлиться на Воробьевском проспекте, чтобы продолжить затем движение к центру. Нужно было решить, куда он, в конце-то концов, хочет попасть: в больницу, МУР или домой? Когда колеса коснулись бетона, Аркадий отключил автопилот и повел машину в правый ряд, уменьшая скорость. Где-то здесь... Он помнил номер дома, это неподалеку от площади Героев Космоса. Сейчас вправо - в переулок. Надо было бы сначала позвонить, а не являться, как снег на голову. Ну да ладно, не по личным делам как-никак. Аркадий вывел машину из довольно плотного даже здесь уличного потока и остановил у первого же столбика платной стоянки. Послал в модем аппарата номер своей кредитной карточки и вылез на тротуар, разминая затекшие ноги. Дом под номером 73 он успел проехать, перед ним возвышалась двадцатиэтажная жилая башня с черным числом 79 на фасаде. Число занимало два этажа и написано было, по-видимому, не столько для прохожих и проезжих, сколько для самоутверждения жильцов, поскольку разглядеть его в пролетном режиме даже из первого эшелона никто бы не смог. Аркадий пошел назад и обнаружил в сотне метров странное двухэтажное сооружение эллипсоидальной формы, архитектурный реликт середины века. Перед входной дверью почти неподвижно висела в воздухе голографическая надпись "KIMECS Iona, Ltd." Надпись слегка подрагивала - видимо, в адресном компьютере или в линии передачи были какие-то сбои. Аркадий протянул руку к стеклянной на вид двери, но стекло неожиданно оказалось пленкой, разорвавшейся под давлением его пальца. Пленка скукожилась, упала под ноги и пропустила Аркадия в большой светлый холл. Он остановился, раздумывая, что же теперь делать, он вовсе не собирался что бы то ни было ломать. Не очень-то удачное начало... Однако в следующую секунду дверной проем оказался затянут прозрачной стекловидной пленкой, будто ничего не произошло. Аркадий даже не успел уловить, когда произошел процесс восстановления. Он осмотрелся. На второй этаж вела широкая лестница, а справа открывался коридор с рядом дверей. В холле стояло несколько кресел, довольно старых на вид, с потертыми кожаными подлокотниками. Картина на стене изображала то ли Дантов Ад, то ли иное подобное заведение, где под низким небом полуобнаженные люди тащили на себе и сбрасывали в пропасть какие-то сооружения, машины и прочие достижения технического прогресса. - Добро пожаловать, - сказал мягкий голос, и Аркадий, обернувшись, оказался лицом к лицу с миловидной женщиной лет тридцати. Женщина была почти на две головы ниже Аркадия и точеными чертами лица напоминала греческую статуэтку. Она и одета была соответственно - в широкое платье, подобное греческой хламиде. - Здравствуйте, - сказал Аркадий. - Мое имя Аркадий Винокур, я частный детектив и хотел бы поговорить с некоторыми сотрудниками фирмы. С кем имею честь? Женщина с сомнением осмотрела Аркадия с ног до головы. Должно быть, детективов она представляла совсем иначе. - У вас есть документ? - спросила она. Аркадий вытащил карточку из кармана и провел ею в воздухе на уровне глаз. Отпечаток оказался чуть смазанным, но главное - фото, фамилия и название фирмы получились отчетливо. Секунд через пять изображение рассеялось дымом, но этого времени было вполне достаточно для идентификации. - Что-нибудь случилось? - с тревогой спросила женщина. - Если можно, я хотел бы поговорить с Пастуховым. - С Сергеем Сергеевичем? Прямо по коридору, вторая дверь. Вас проводить? Конечно, ей хотелось проводить и послушать, что скажет сыщик начальнику отдела. - Ваша фамилия случайно не Раскина? - спросил Аркадий. По возрасту женщина подходила, но фотографии Раскиной в файле "Рябины" не оказалось, и Аркадий вовсе не надеялся на удачу. - Нет, - почему-то оскорбленным тоном заявила женщина. - Я не Раскина, с чего вы взяли? - Тогда я найду сам, - сказал Аркадий и, оставив женщину в недоумении, направился к указанной ему двери. Вошел, постучав и не услышав ответа. Пастухов Сергей Сергеевич, руководитель отдела технологий метаинформационных структур сидел за компьютером и раздраженно рассматривал неожиданного посетителя. Не дожидаясь вопроса, Аркадий показал свою карточку и сел в кресло. - И что вам здесь нужно? - без малейшего оттенка любезности в голосе спросил Пастухов. - Сотрудник вашего отдела Генрих Натанович Подольский был найден сегодня утром мертвым в своей комнате в хостеле "Рябина", - объяснил Аркадий. - Я веду дело о смерти этого человека и хотел бы задать вам несколько вопросов. - Не понял, - сказал Пастухов. - О чем вы? Вчера я с Подольским говорил, он был в полном порядке. Правда... - Пастухов помедлил, - он не вышел на работу, но это не основание... Похоже, Пастухов был настолько внутри своих научных рассуждений, что не вполне адекватно воспринимал сказанное собеседником. - Подольский умер сегодня ночью, - повторил Аркадий. - И меня интересуют некоторые обстоятельства. Наконец до Пастухова дошло. Он вынырнул из глубины метаинформационного пространства и испугался вполне натурально: - Умер? Чепуха! Не может быть! Отчего? Когда? - Причина смерти выясняется, - ответил Аркадий. - Произошло это сегодня ночью. - Сегодня ночью, - почему-то задумался Пастухов, и неожиданно лицо его прояснилось. - Нет, - сказал он с облегчением, - сегодня ночью я Подольского не видел и ничего об этом не знаю. - Ясно, - вздохнул Аркадий. С этим человеком, пожалуй, не стоило и разговаривать. Он из испуганных. Насмотрелся телевизионных сериалов о милицейском спецназе и заказниках, работу частного сыска не представляет вообще, благо на телеэкране это не показывают. Но не уходить же с пустыми руками. - Прежде, - сказал Аркадий, - вы достаточно часто общались с Подольским... - По долгу службы, - быстро сказал Пастухов. - Исключительно. - Понятно. Каким он был сотрудником? - Хорошим, - с готовностью сообщил Пастухов, но в его ответе Аркадий ощутил оттенок неуверенности, руководитель отдела готов был в любой момент изменить свое мнение, если это будет нужно следствию. - Подробнее, пожалуйста, - попросил Аркадий. - Подробнее... - Пастухов внимательно всмотрелся в лицо посетителя, стараясь угадать, какой именно ответ его больше устроит. Аркадий сидел, равнодушно глядя перед собой, ему было все равно, что скажет свидетель, а свидетель мучился, ему недоставало вешек, чтобы определить свое поведение. Так и не получив дополнительной информации, Пастухов продолжил: - Генрих Натанович Подольский поступил в фирму в октябре пятьдесят шестого. Трудового соглашения не нарушал, несколько раз поощрялся в размере оклада. В прошлом году был награжден туристической путевкой в Азербайджан, на курорты Каспия... Ну... - Дорогой Сергей Сергеевич, - проникновенно сказал Аркадий, - видите ли, у Генриха Натановича не выдержало сердце. Неприятно, я понимаю, но в этом нет ничего криминального. С каждым может случиться. Но родных у него нет, даже похоронить некому, если, конечно, фирма не возьмет на себя... - Я поговорю с начальством, - немедленно заявил Пастухов. - Думаю, что мы сможем организовать похороны. Бедняга! Действительно сердце? Он никогда не жаловался. - Пастухов покачал головой. Услышав о том, что смерть сотрудника произошла по естественной причине, он немного успокоился, но все же остались кое-какие сомнения, и начальник отдела поспешил их рассеять. - А почему... - сказал он. - Ну, я имею в виду, если Генрих умер от сердца... Почему вы... - Ах, это, - пожал плечами Аркадий. - Стандартная процедура, предусматриваемая юридической страховкой. Вы собираете информацию, мы тоже - просто информации у нас разные, вы согласны? Пастухов был согласен. - Подольский выглядел взволнованным в последние дни? Что-нибудь его беспокоило? Я имею в виду - что-нибудь такое, из-за чего он мог... Ну, вы понимаете... - Да, конечно. То есть, нет, ничего такого не было. На работе - обычная рутина, а вне службы я с ним не общался, так что ничем вам не помогу. - Давайте тогда по работе. Он вел самостоятельную тему? У него были достижения? - Достижения - да, конечно. Он занимался метаинформационными структурами... - Извините мое невежество, - улыбнулся Аркадий. - Это что за структуры такие? - М-м... Как бы вам популярнее... Вы знаете, конечно, что в ноосфере есть области повышенного энергоинформационного давления... - В ноосфере? - поднял брови Аркадий. - Но ведь это вроде бы просто обозначение сферы разума. Пастухов посмотрел на Аркадия снисходительным взглядом специалиста, вынужденного растолковывать профану прописные истины. Ну и хорошо, - подумал Аркадий, - расслабился наконец. Теперь он забудет о Подольском и начнет вещать, а через несколько минут разговор можно будет осторожно вернуть к умершему сотруднику. - Ваши сведения, - сказал Пастухов, - базируются на учебнике для одиннадцатого класса, причем издания примерно десятилетней давности. Я прав? - Безусловно, - кивнул Аркадий. Его сведения о ноосфере базировались на штудиях Урнова, он сдавал этот предмет в колледже, но сейчас лучше было изображать неуча, каким Пастухов наверняка представлял себе любого сотрудника частного сыска. - Тот учебник писали догматики, для них Вселенная - это атомы, молекулы и четыре вида полей, ничего более. На самом деле существует еще так называемое биоинформационное пространство, в пределах которого происходит взаимообмен эмоциями, отдельными мыслями, просто незакодированной энергией живого организма... Некробиотический сигнал, - вспомнил Аркадий и невольно нахмурился. Метальников, умирая, послал в это самое биоинформационное пространство импульс, и Алена восприняла его. Когда-то в детстве Аркадий тоже испытал это жуткое чувство: он проснулся среди ночи, будто от удара по грудной клетке, в комнате было темно, и он ясно расслышал голос отца, лежавшего в это время в Первой градской больнице. "Прощай, - сказал голос, - мне уже не больно". Прошло трое суток после того, как отцу пересадили сердце, послеоперационный период проходил нормально, утром Аркадий собирался съездить на Пироговку... Заснуть он больше не смог, было в груди какое-то стеснение. Рано утром позвонил лечащий врач и сообщил, что больной Винокур скончался в три часа ночи. - А разве это... биоинформационное пространство нематериально? - спросил Аркадий, отгоняя воспоминание. - Материально, конечно! - воскликнул Пастухов. - Но есть разница между традиционным материализмом и его, как бы помягче выразиться, воинствующим направлением. Видите ли, биоинформационное поле структурно отличается от своего электромагнитного аналога... Аркадию стало скучно, но для того, чтобы задать следующий вопрос, необходимо было позволить Пастухову высказаться. - К вопросу о биоинформационном поле, - сказал Аркадий, вклинившись в первую же паузу. - Был ли, по-вашему, кто-нибудь в институте, настолько близкий к Подольскому, что мог воспринять его некробиотический сигнал? - М-м... - поморщился Пастухов. - Видите ли, наука пока не доказала наличие подобных излучений, во всяком случае при... - Меня всего лишь интересует, - перебил Пастухова Аркадий, - есть ли в институте человек, близко знавший Подольского. Поэтому я и упомянул некробиотический сигнал - говорят, что можно ощутить на расстоянии смерть только очень близкого человека. - Понимаю... - протянул Пастухов. - Видите ли, Генрих Натанович - человек не очень контактный... Э... То есть, я хочу сказать - был не очень... Я могу на пальцах одной руки пересчитать сотрудников, с кем он общался. Во-первых, ваш покорный слуга. Я был его непосредственным начальником, и еще мы пятницам играли в шрайк. В наше время шрайк почему-то потерял популярность, а мне нравится, снимает напряжение. - Кто еще общался с Подольским в институте? - спросил Аркадий. - Геннадий Павлович, - сказал Пастухов. - Геннадий Павлович Ушаков, наш исполнительный директор. - Вы имеете в виду общение вне службы? - Нет, мне известно только то, что происходит в институте. Генрих Натанович обслуживал биологический компьютер в кабинете Ушакова, машина там из самых сложных, еще не настроенная, даже еще не выращенная до зрелого состояния. Подольскому часто приходилось бывать в кабинете Ушакова, они беседовали, какие-то были у них общие темы. Странные, надо сказать... Я иногда слышал, когда заходил. - Странные? - Более чем, - хмыкнул Пастухов. - Они обсуждали проблемы потустороннего мира. - М-м? - Аркадий поднял брови. - Да-да. Жизнь после смерти и все такое. Я как-то спросил Генриха: он что, на самом деле думает, что потом что-то будет? Он сказал тогда, что это теоретический спор, их, понимаете, интересовала проблема биологической памяти компьютеров - сохраняется она в структурах после уничтожения базового блока или погибает полностью. Это, мол, аналогично проблеме - сохраняется ли память человека после его смерти.