о Ксениад, ведающий домашней прислугой. Запомним... Сочувствую Зоилу и его компании. Я бы тоже не отказался затащить миледи в постель. - Эверард поморщился. - Хотя и не решился бы заснуть в ее объятиях. Как знать, может в этих черных локонах припрятана ампула с цианистым калием". - Ладно, греки пусть держат Чандракумара в камере, - сказал Драганизу. - А что за снаряжение было у Холбрука? - Он оставил его в доме человека, с которым сюда приехал, - объяснила Раор. - Человек этот - обычный купец из местных. Он был в ужасе, когда стража заявила, что его гость шпион, и конфисковала вещи чужеземца. В дальнейшем Гиппоника можно не трогать; в сущности, это было бы даже неразумно. "И на том спасибо", - подумал Эверард. - А багаж его здесь, - Раор улыбнулась, став похожей на кошку. - С этим тоже пришлось повозиться, но Зоил посодействовал. У него свои каналы. Я обследовала все предметы нашими приборами. Большинство относится к этой эпохе, но некоторые содержат аппаратуру Патруля. "Наверное, спрятали все вместе с темпороллерами", - мелькнуло в сознании Эверарда. Раор поставила бокал на стол и выпрямилась. В плавной мелодии ее голоса зазвенел металл. - Все это убеждает меня в том, что сейчас мы обязаны быть осмотрительными, как никогда. Чтобы получить доступ к заключенному, нам пришлось прибегнуть к вынужденной мере - перемещению в пространстве-времени. - Не так уж это рискованно, - произнес Сауво, видимо, желая напомнить Раор и сообщить Драганизу, что план предложил именно он и что события оправдали его ожидания. - Холбрук всего лишь курьер, причем низкого ранга. Физически крепок, но теперь зубы ему повыдергивали. И совершенно очевидно, что умом он не блещет. "Спасибо, дружище", - улыбнулся Эверард. - И все же, - продолжила Раор, - мы должны выследить его и уничтожить, пока он как-то не связался со своими и Патруль не начал его поиски. - Они не знают, где искать. Им понадобится не один день, чтобы найти хотя бы его след. - Мы не намерены помогать им, - отрезала Раор. - Если мы способны засечь электронную аппаратуру в действии, ядерные процессы, гравитационные двигатели и перемещения во времени, то им это сделать еще легче. Они ни в коем случае не должны узнать о присутствии здесь других путешественников во времени, кроме них самих. С сегодняшнего вечера и до завершения операции мы перестаем пользоваться высокотехнологичными приборами. Вам ясно? - За исключением чрезвычайных ситуаций, - настаивал Сауво. "Похоже, он пытается самоутвердиться; оба Варагана слишком давят своим авторитетом", - подумал Эверард. - Подобная чрезвычайная ситуация будет, скорее всего, настолько серьезна, что нам придется все бросить и уносить ноги. - Жесткость Раор слегка смягчилась. - А было бы жаль. Пока все шло очень гладко. У Драганизу, однако, было собственное мнение, которое он и высказал с раздражением: - Гладко и не без удовольствия для тебя. В ответ он получил взгляд, способный заморозить гелий. - Если, по-твоему, я получала удовольствие от внимания Зоила и ему подобных, можешь к ним присоединиться. "Нервы у них на пределе... Слишком долго тянулась тайная подготовка... Они тоже смертны", - подумал Эверард, и эта мысль подбодрила его. Раор, вновь став непринужденной, подняла бокал и нежно пропела вполголоса: - Хотя я согласна, управлять ими, как марионетками, забавно. Драганизу, видимо, счел за благо вернуться к насущным проблемам. - Ты даже радио запрещаешь? Если мы не сможем связаться с Булени, как будем координировать действия? Раор подняла брови: - Что значит как? Мы все это и затеяли, чтобы иметь запасной канал связи как раз в такой ситуации. Ты будешь доставлять наши послания. Осада или не осада, но бактрийцы разрешат служителю Посейдона выходить из города, а сирийцы пропустят его с миром. Булени позаботится о том, чтобы они уважали территорию храма, в чьи бы руки он не попал. Сауво потер подбородок. - Д-да, - задумчиво произнес он. Последний год вся троица, должно быть, только и делала, что спорила и обсуждала планы, и порой они, видимо, даже испытывали удовольствие, повторяя друг другу то, что им и без того хорошо известно. Как говорится, ничто человеческое нам не чуждо, благо язык позволял делать это кратко. - Помощник царя Антиоха вполне способен это устроить. Слова заставили Эверарда содрогнуться. "Боже мой! Булени забрался-таки чуть не на самый верх. Наш человек среди сирийцев так далеко не пошел, - промелькнуло у него в сознании. - По словам Драганизу, Булени пробыл здесь более пяти лет. Патруль, однако, счел, что это слишком расточительно". - Будет только естественно, - добавила Раор, - если Полидор собственной персоной явится в храм со своими подношениями. "Булени играет роль Полидора, этакого ревнителя бога Посейдона", - вычислил Эверард. - Ха-ха-ха! - совсем по-человечески залился Драганизу, известный бактрийцам под именем Никомаха, местного священника. Слова Раор прозвучали решительно. Наконец-то они добрались до сути. - Он должен быть наготове на случай твоего прибытия. Когда сторожевая застава доложит, что ты вышел из города, он отправится к тебе и завяжет разговор. Думаю, произойдет это завтра, во второй половине дня, хотя сначала нам следует понаблюдать за развитием событий. Драганизу нетерпеливо повернулся. - К чему такая спешка? Зоил не сможет передать тебе план сражения Эфидема, пока тот его не разработает. А в настоящий момент, я уверен, никакого плана еще нет. - Мы должны установить связь сейчас, чтобы после не вызывать ни у кого подозрений, - сказала Раор. - Кроме того, ты проинформируешь Булени о положении здесь, а он тебя - о последних событиях у сирийцев. - Спустя секунду она вкрадчиво добавила: - Все нужно сделать так, чтобы царь Антиох знал о вашей встрече. Сауво кивнул: - Да, конечно. Надо напомнить ему, что у Полидора действительно есть связи в городе. Эверард, поняв смысл сказанного, съежился от внутреннего холода. "Полидор" сказал Антиоху, что у него в Бактре есть родственники, питающие неприязнь к Эфидему - может быть, что эти люди готовы и жаждут предать своего правителя. Антиох, понятно, настроен поверить его словам. В конце концов, Полидор у него в руках, и Никомах действительно появится из-за крепостных стен. При благоприятном стечении обстоятельств Никомах передаст Полидору план вылазки Эфидема в тыл врага. Антиох, зная наперед о планах Эфидема, вполне может добиться быстрой победы. Воодушевленный успехом и признательный Полидору, он готов принять его семью при дворе. И не исключено, что у очаровательной Феоны есть свои планы насчет нового повелителя. Если у них все получится, экзальтационисты утвердятся в мире, где не будет ни данеллиан, ни какой другой силы, способной противостоять им, кроме жалких остатков Патруля Времени... И они, победители, смогут беспрепятственно лепить этот мир как им заблагорассудится. И слухи о колдовских способностях Феоны будут им только на руку..." По спине Эверарда пробежали мурашки. - Тебе придется встретиться с ним по крайней мере еще раз, чтобы сообщить о намерениях Эфидема, как только Зоил расскажет мне о них, - говорила тем временем Феона. - Нам бы не хотелось, чтобы у Антиоха зародились сомнения по поводу разведывательных данных, которые мы ему поставляем. Разумеется, в самый критический момент в нашем распоряжении будут и темпороллеры, и электронная связь. Если понадобится, то и энергетическое оружие. Надеюсь, однако, что Антиох расправится с соперником обычным способом. - Серебристый смех. - Нам не нужна репутация слишком опасных колдунов. - Это привлекло бы Патруль Времени, - согласился Драганизу. - Нет, Патруль превратится в ничто с того момента, как умрет Эфидем, - ответил Сауво. - Не забывайте, что следы Патруля в нижних слоях времени не исчезнут, - подчеркнул Драганизу, но лишь для того, чтобы выделить следующую фразу: - Поражение не уничтожит их окончательно. Чем меньше следов мы оставим, тем меньше будет риска. И тогда со временем мы станем настолько могущественны, что никакие уловки Патруля нам не будут страшны. Но на это уйдут столетия работы. - И какие столетия! - вырвалось у Раор. - Мы четверо, четверо уцелевших, станем творцами богов! - Спустя мгновение она продолжила гортанным голосом: - Какой вызов истории! Даже если мы проиграем и погибнем, жизнь, прожитая по принципам экзальтационизма, того стоит. - Она вскочила на ноги. - Но если это случится мир рухнет в огненную пучину вместе с нами! Эверард до боли в челюстях, стиснул зубы. Мужчины в комнате встали. Внезапно настроение Раор переменилось. Ресницы опустились, уголки губ вздернулись вверх. Она поманила мужчин рукой. - Пока не наступили трудные и опасные дни, - вздохнула Раор, - ночь принадлежит нам. Может быть, воспользуемся? Кровь ударила Эверарду в голову и застучала во всех жилках. Он вцепился пальцами в землю, стараясь удержать себя на месте, словно корабль на якоре, и подавляя желание вскочить, чтобы не разнести дверь в щепки и не наброситься на Раор. Когда к нему вернулась острота зрения и смолкли раскаты грома в ушах, она уже удалялась из комнаты, обнимая своих приятелей за талию. Мужчины несли по свече. Остальные уже были погашены. Раор вышла из комнаты, и пустое помещение заполнила ночь. "Стоп-стоп. Подожди. Пусть займутся делом... Повезло же этим двум паразитам... Нет, нечего об этом думать". Эверард переключил внимание на звезды над головой. Что делать? Совершенно неожиданно он узнал множество полезных вещей. Что-то он, конечно, уже знал раньше, что-то просто потешило любопытство, но теперь ему ясен весь план противника, а этим сведениям цены нет. Если бы он мог связаться с Патрулем! Но это невозможно, пока не отыщется передатчик. Что делать дальше - рискнуть или отступить? Эверард сидел неподвижно, и постепенно у него созрело решение. Помочь ему некому, и, что бы он ни предпринял, риск остается. Полное безрассудство равносильно нарушению служебного долга, но, может быть, он сумеет это провернуть... По его подсчетам, прошел почти час. Раор и ее молодцы, должно быть, увлеклись своими играми и забыли о бдительности... В доме наверняка есть сигнализация, но, очевидно, она не реагирует на входящих. Иначе она то и дело срабатывала бы, когда приходят и уходят слуги и гости, а объяснять им, что это такое, себе дороже. Эверард поднялся на ноги, размял затекшие мускулы и приблизился к открытому окну. Достал из кошелька фонарик. Длиной дюйма четыре, он был вырезан из слоновой кости в виде статуэтки Аполлона - подобные вещицы носили при себе многие. Эверард сжал лодыжки фигурки, и из ее головы ударил узкий луч света. Услышанное этой ночью подтвердило его подозрения относительно того, что детекторы засекают электрические токи и всякую примитивную технику вокруг дома. Экзальтационисты наверняка носят личные приемники, которые дадут им знать о сработавшей сигнализации, но миниатюрное устройство в его руках представляло собой обычный фотонный аккумулятор: никакого электричества, чистый свет. Высвечивая путь краткими вспышками фонарика, Эверард залез через окно в комнату, затем вышел в коридор. Крадясь, как рысь, он миновал два входных проема, заглянув в каждый. Обе комнаты говорили о состоятельности хозяйки. Еще две, дальше по коридору, были закрыты. Двери первой из них покрывали деревянные резные панели, изображавшие нимф и сатиров, которые, казалось, оживали под лучом фонарика. Эверард погасил свет. До него донеслись приглушенные звуки - словно ожили в буйной вакханалии деревянные нимфы и сатиры. Там явно находилась комната, где Феона ублажала своих приятелей. Эверард застыл на месте, охваченный желанием... Прошло несколько мгновений, прежде чем он смог двинуться дальше. "Что, черт побери, в ней такого? Внешность, манеры или какой-то феромон? - Он выдавил из себя улыбку. - Такой трюк как раз в духе экзальтационистов". Другая дверь была незатейлива и массивна. Она вела в комнату, которая, совершенно очевидно, занимала всю заднюю часть дома. Да, наверняка это помещение приспособлено под хранилище темпороллеров, приборов и другого снаряжения. Он не собирался ковыряться в примитивном замке - тот висел лишь для отвода глаз. Настоящий запор сразу обнаружит постороннего и подаст сигнал тревоги. Эверард на цыпочках начал подниматься по ступенькам, но остановился на лестничной площадке. Несколько вспышек фонарика подтвердили его предположения о чисто утилитарном назначении этой части дома. И ни у кого не вызывало удивления, что Феона запирала одну комнату на первом этаже: надо же где-то хранить богатые подношения, которые получали куртизанки ее ранга. Более изощренная скрытность вызвала бы кривотолки. Эверард вернулся на первый этаж. "Пожалуй, пора сматываться, пока не поймали. Жаль только, что не удалось ничего прихватить. Глупо было надеяться на то, что они оставят где-нибудь передатчик или оружие, но по крайней мере я знаю теперь планировку дома, а это тоже немало". Конкретного плана, где эта информация пригодилась бы, пока не было, но кто знает... Со двора он вскарабкался на крышу. Ступив на карниз, Эверард достал нож и аккуратно надрезал петлю на веревке, оставив целыми лишь несколько волокон. Затем перебросил конец веревки на улицу и заскользил по ней вниз. Даже если бы веревка оборвалась на полпути к земле, он не наделал бы много шума. Но она оказалась прочной, и пришлось несколько раз с силой дернуть веревку, прежде чем она разорвалась. Лучше не оставлять следов визита. Эверард углубился в аллею, где обулся и накинул плащ, а затем смотал веревку и вновь сделал из нее лассо. "Так. Теперь пора уходить из города, а это может оказаться не так просто", - подумал Эверард. Ворота заперты, и около них полно солдат. Стены и башни усыпаны стражей. Днем он присмотрел укромное местечки. На берегу реки, с той стороны, откуда нельзя ожидать внезапного нападения, а потому охраняемой менее тщательно. Однако и те немногочисленные часовые тоже нервничали, никто не спал. Воины наверняка подозревают неладное во всем, что движется, и хорошо вооружены. Патрульный мог рассчитывать лишь на свой рост, силу и военный опыт, о котором здесь и не мечтали. Плюс отчаянное стремление выбраться. "Плюс непробиваемое упрямство. Авантюра в доме Раор только потому и удалась, что ей даже не пришло в голову опасаться чего-то столь примитивного". Поблизости от нужного места он нашел проход, ведущий к стене, в темноте которого мог укрыться в ожидании подходящего момента. Ждать пришлось томительно долго. Взошла луна. Дважды Эверард едва не начал действовать, когда мимо проходили люди, но, оценив обстановку, решил подождать еще. Он даже особенно не злился, выжидая своего часа, словно тигр, подстерегающий добычу. Наконец этот час настал: по мостовой шагал одинокий солдат, видимо, спешил на дежурство. Вокруг не было ни души. Он наверняка улизнул из казармы, чтобы провести время с девушкой или с друзьями, пока водяные часы, звезды или врожденное чувство времени, которым нередко отличаются люди, не имеющие часов, не подсказали ему, что пора возвращаться. По плитам тротуара звонко цокали его сандалии, подбитые гвоздями с широкими шляпками. Лунный свет играл на шлеме и кольчуге. Эверард двинулся следом. Парень ничего не услышал и не увидел. Из-за его спины появились громадные руки, обхватили горло, и пальцы сдавили сонную артерию. Долю секунды солдат сопротивлялся, не имея возможности даже крикнуть. Каблуки забили частую дробь. Он тяжело рухнул наземь, и Эверард оттащил тело в аллею. Патрульный затаился, готовый к бегству. Никто не бросился за ним вдогонку, никто не закричал. Эверард выпустил солдата из рук. Юноша шевельнулся, застонал, глотнул воздуха и вновь впал в беспамятство. Разумнее было бы всадить в него нож, но лунный свет упал на лицо солдата, совсем юное, и у Эверарда не хватило духа. Он лишь достал нож и взмахнул лезвием у солдата перед глазами. - Будешь слушаться - останешься в живых, - услышал юноша. К счастью для себя и для совести Эверарда, солдат не стал сопротивляться. Утром его найдут связанным обрывками веревки, с кляпом из куска его же килта во рту. Парня, должно быть, высекут или погоняют на плацу - это не так важно. Что касается кражи оружия, то его начальники не захотят предать случившееся огласке. Шлем едва налез на голову похитителя, и то только после того, как Эверард вынул из него подкладку. Кольчуга была чересчур мала, но он надеялся, что ему никто не встретится, а издалека это незаметно. Если же его остановят, что ж, теперь у него есть меч. Эверарду удалось беспрепятственно подняться по лестнице на верхнюю часть стены и добраться по ней до намеченного места. Стражники видели его, но в тусклом свете нельзя было разглядеть деталей. Шагал он споро, как человек, посланный с особым поручением, которому не следует чинить препятствий. Место, что он выбрал, располагалось между двумя сторожевыми постами, удаленными друг от друга, поэтому Эверард был как тень, которую оба дозорных, может быть, даже и не заметили. Дозор, совершавший обход постов, оказался еще дальше. Лассо висело на плече патрульного. Одним быстрым движением он закрепил его на зубце крепостной стены и бросил свободный конец веревки вниз. До полоски земли между стеной и пристанью оставалось еще изрядное расстояние. Эверард торопливо перелез через стену и заскользил к земле. Потом веревку найдут и будут гадать, побывал ли здесь лазутчик или сбежал преступник, но вряд ли эта новость достигнет ушей Феоны. Эверард по ходу огляделся. Дома и окрестности окрасились в темно-серый цвет, сгустившийся до черноты везде, за исключением жилищ, где еще тлели красные огоньки светильников. Кое-где горели более яркие огни - костры неприятеля. Будь он на противоположной стороне города, Эверард увидел бы их великое множество, они располагались цепью, приковавшей Бактру к реке. Он споткнулся и почти потерял равновесие на крутом склоне. Где-то залаяла собака. Не мешкая, Эверард обошел крепостной вал и двинулся прочь от города. "Прежде всего надо отыскать стог сена или что-нибудь такое, где можно поспать хоть несколько часов. Боже, как я устал! Завтра утром надо будет найти воды и, если повезет, чего-нибудь поесть... Потом уже все остальное. Мы знаем, какую песню хотим спеть, но поем по памяти, и одна фальшивая нота может изгнать нас, освистанных, со сцены..." - думал Эверард. Калифорния конца двадцатого века казалась ему еще более далекой, чем звезды. "Какого черта я вспоминаю о Калифорнии?" 1988 ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА Когда телефон в его нью-йоркской квартире зазвонил, он недовольно заворчал, подумав, не стоит ли включить автоответчик. Музыка качала его на своих волнах. Дело, однако, могло быть важным. Он не раздавал без разбора номер телефона, не внесенный в справочник. Поднявшись с кресла, он поднес трубку к уху и буркнул: - Говорит Мэнс Эверард. - Здравствуйте, - послышалось приглушенное контральто, - это Ванда Тамберли. Эверард обрадовался, что поднял трубку. - Надеюсь, я не... помешала вам? - Нет-нет, - сказал он, - тихий домашний вечер наедине с самим собой. Чем могу служить? Она явно волновалась. - Мэнс, мне ужасно неловко, но... наша встреча... не могли бы мы ее перенести? - Почему же нет, конечно. Можно поинтересоваться причиной? - Видите ли, все дело в моих родителях. Они хотят поехать со мной и сестрой на экскурсию на выходные дни... Прощальная семейная вечеринка перед тем, как я уеду на м-мою новую работу... Мне и без того приходится им лгать... - проговорила она, - и не хотелось бы их обижать. Они ничего не скажут, если я откажусь, но подумают, что мне нет дела до семьи или что-нибудь в таком духе. - Конечно. Никаких проблем, - засмеялся Эверард. - На минуту я испугался, что вы собираетесь вовсе отказаться от встречи со мной. - Что? Отвергнуть ваше предложение после того, как вы столько для меня сделали? - Она попыталась пошутить. - Зеленый новичок накануне вступления в Академию Патруля Времени отменяет встречу с агентом-оперативником, который хочет ей устроить веселые проводы? Это, возможно, подняло бы меня в глазах других новых рекрутов, но я, пожалуй, переживу без их восхищения. Беспечность в ее голосе, однако, пропала. - Сэр, вы... Мэнс, вы были столь добры. Могу ли я попросить вас еще об одном одолжении? Я не хочу показаться настырной... или занудливой, но не могли бы мы поговорить, когда вы окажетесь здесь, просто побеседовать часа два? Вместо обеда, если у вас будет мало времени или вам станет скучно... Я понимаю, что докучаю просьбами, но вы слишком деликатны и не подадите вида. Мне очень нужен... совет... И я обещаю, что буду держать себя в руках и не стану рыдать у вас на плече. - Право, не стесняйтесь. Жаль, что у вас возникли проблемы. Но я захвачу свой самый большой носовой платок. И уверяю вас, мне с вами никогда не скучно. Однако, со своей стороны, я настаиваю на обеде после разговора. - Боже, Мэнс! Вы... Хорошо, только не нужно никаких роскошных ресторанов, где мне придется пить "Дом Периньон" и з-закусывать черной икрой. Он усмехнулся. - Скажите, куда пойдем, выберите сами. Вы же из Сан-Франциско. Удивите меня. - Но я... - Мне все равно, куда идти, - сказал он. - Думаю, на этот раз вы предпочли бы какое-нибудь тихое местечко, располагающее к отдыху. Похоже, я догадываюсь, что вас беспокоит. В любом случае, я вполне могу обойтись пивом и устрицами. Так что выбирайте сами. - Мэнс, по правде говоря... - Не надо, прошу вас. Телефон - чертовски неподходящая штука для того, о чем вы, по моим предположениям, хотите поговорить. Мысли ваши естественны и чисты, что делает вам честь. Я встречусь с вами, когда вам будет удобно. Самоуверенность путешественника во времени, знаете ли. Так что выбирайте время. А пока что не вешайте нос. - Спасибо... Благодарю вас. Эверард оценил ее чувство собственного достоинства и прямоту, с которой Ванда договаривалась о встрече. "Славная девочка, очень славная... Станет старше - с ума будет сводить..." - подумал он. Когда они пожелали друг другу спокойной ночи, Эверард обнаружил, что ее звонок не нарушил созданного музыкой настроения, хотя в этой части она стала еще сложнее. Более того, музыка увлекала его, завораживала, как никогда раньше. И сны в ту ночь ему снились счастливые. На следующий день, сгорая от нетерпения, он взял роллер и махнул в Сан-Франциско, в оговоренный день, но с запасом в несколько часов до свидания. - Думаю, вернусь сегодня вечером домой, но поздно, быть может, за полночь, - сообщил Эверард сотруднику Патруля. - Не беспокойтесь, если моего темпороллера не окажется на месте, когда вы придете сюда завтра утром. Получив ключ блокировки сигнализации, который ему следовало оставить потом в столе, он сел на городской автобус, чтобы добраться до ближайшего пункта проката автомобилей, работающего круглосуточно. Затем Эверард отправился в парк Золотые Ворота - побродить и расслабиться. Ранние январские сумерки уже опустились на город, когда он позвонил в дом родителей Ванды. Она встретила его на пороге и шагнула навстречу, бросив родителям "пока". На ее светлых волосах играл отблеск уличных огней. На ней был свитер, жакет, твидовая юбка, туфли на низком каблуке, и Эверард сразу же догадался, в каком ресторане Ванде захочется посидеть сегодня вечером. Она улыбнулась, твердо пожав ему руку, но то, что он прочитал в ее глазах, заставило его сразу же проводить Ванду к машине. - Рад вас видеть, - произнес он. - О, вы даже не представляете, как я рада вам, - едва донеслось до его слуха. Они забрались в машину, и Эверард заметил: - Я чувствую себя неловко, не поздоровавшись с вашей семьей. Она закусила губу. - Это я виновата. Ничего. Они рады, что я погощу у них до отъезда, но совсем не собираются держать меня взаперти, тем более если у меня важное свидание. Эверард включил зажигание. - Я бы не задержался надолго. Так, несколько вежливых слов, и все. - Понимаю, но... Я не уверена, что смогла бы выдержать. Они не выспрашивают, но им очень интересно, что это за... таинственная личность, с которой я встречаюсь, хотя и видели вас дважды. Мне пришлось бы делать вид... - Ну-ну, у вас нет ни таланта, ни опыта, ни желания врать. - Действительно. - Она легко коснулась его руки. - Но приходится. А ведь это мои родители. - Цена, которую мы платим. Мне следовало бы организовать вам встречу с вашим дядей Стивеном. Он наверняка сумел бы убедить вас не переживать из-за этого так сильно. - Я думала об этом, но вы... Ладно... Эверард печально улыбнулся. - Хотите сказать, что я сам гожусь вам в отцы? - Не знаю. На самом деле я так не думаю. Вы занимаете высокий пост в Патруле, вы спасли меня, оказали мне покровительство и так далее, но я... Все это трудно совместить с моими чувствами... Наверно, я какую-то чепуху говорю... Но мне кажется, я хотела бы думать о вас как о друге, но не осмеливаюсь. - Давайте вместе подумаем, как тут быть, - предложил Эверард с невозмутимым видом, хотя в душе его царило смятение. "Черт возьми, как она привлекательна!" Ванда огляделась по сторонам. - Куда мы едем? - Думаю, мы сможем припарковаться на Твин Пике и поговорить. Небо чистое, вид прекрасный, и никого поблизости, кто обратил бы на нас внимание. Она на мгновение замялась. - Ну, хорошо. "Похоже на обольщение, что было бы чудесно при других обстоятельствах. Но..." - Когда мы поговорим, я с удовольствием отправлюсь в ресторанчик, выбранный вами. Потом, если вы не утомитесь, свезу вас в ирландскую пивную недалеко от Клемент-стрит, где публика иногда поет и два-три пожилых джентльмена непременно пригласят вас на танец. Он уловил, что Ванда поняла его. - Звучит заманчиво. Никогда не слышала о таком заведении. Похоже, вы все-таки знаете Сан-Франциско. - Приходилось бывать. Ведя машину, он старался поддерживать непринужденный разговор и чувствовал, как настроение Ванды улучшается. С горы открывался волшебный вид. Город походил на галактику с миллионом разноцветных звезд, мосты парили над мерцающими водами и устремлялись ввысь к холмам, где светилось огоньками бесчисленное множество домов. Гудел ветер, напоенный морем. Но было слишком холодно, чтобы долго оставаться на воздухе. Пока они смотрели на панораму города, ее рука потянулась к его руке. Когда они укрылись от стужи в машине, Ванда прильнула к нему, Эверард обнял ее за плечи, и наконец они поцеловались. Эверард правильно предположил, о чем она хотела поговорить. Демонов нужно изгнать. Ее чувство вины перед семьей было неподдельным, но за ним крылся еще и страх перед тем, что ее ждет. Первые восторги по поводу, что она - она! - смогла вступить в Патруль Времени, уже прошли. Никто не в состоянии сохранить надолго это радостное ощущение. Затем последовали собеседования, тесты, предварительное ознакомление... и размышления, бесконечные размышления. "Все в мире так изменчиво. Реальный мир - словно изменчивый вихрь над морем всеобъемлющего хаоса. Не только твоя жизнь отныне в опасности, но и сам факт того, что ты когда-то пришел в эту жизнь, весь мир и его история, ведомая тебе... Тебе не дано будет знать о собственных успехах, потому что это может помешать тебе достичь их. Ты будешь идти от причины до следствия, прямо следуя к намеченной цели, подобно остальным смертным. Парадокс - это главный враг. У тебя появится возможность возвращаться в былое и навещать дорогих тебе ушедших людей, но ты не станешь этого делать, чтобы не поддаться, искушению отнять их у смерти, и сердце твое будет разрываться от скорби. День за днем, не в силах помочь, ты будешь жить этой жизнью, заполненной печалью и страхом. Мы охраняем то, что есть. Нам не дано спросить, как должно быть. И лучше не спрашивать, что означает это "есть"..." - Не знаю, Мэнс я совершенно растерялась. Хватит ли у меня сил? Мудрости, собранности и, как бы лучше сказать... твердости? Может, лучше отказаться сразу, позволить им стереть все из моей памяти и вернуться к нормальной жизни? К жизни, которой хотели бы для меня родители... - Ну-ну, все не так уж плохо, как вам кажется. Всем поначалу тревожно. Если бы у вас не хватило ума и чувствительности, чтобы задавать себе все эти вопросы, беспокоиться и... да и бояться, вас бы просто не пригласили на работу в Патруль. ...Вам предстоит заниматься наукой, исследовать доисторическую жизнь. Я невероятно завидую вам. Земля была планетой, достойной богов, планетой удивительной красоты, пока все не испортила цивилизация... ...Никакого вреда ни вашим родителям, ни кому-либо другому. Просто есть секрет, который вы таите от них. И не говорите мне, что вы всегда абсолютно откровенны с родными! Кроме того, у вас будет возможность незаметно помочь им, что недоступно обычным людям... ...Века жизни и ни одного дня болезни... ...Дружба. В наших рядах есть замечательные люди... ...Развлечения. Приключения. Полнокровная жизнь. Вообразите, что вы почувствуете, увидев только что воздвигнутый Пантеон или Хризополис, когда его построят на Марсе. Вы сможете переночевать на открытом воздухе в Йеллоустоунском парке еще до того, как Колумб отправился в плавание, а затем появиться на пирсе в Уэльве и помахать ему рукой. Увидеть танцующего Нижинского, Гаррика в роли Лира, наблюдать, как творит Микеланджело. Все, что вас заинтересует, вы можете увидеть сами - в пределах разумного, конечно. Не говоря уже о вечеринках, которые мы устраиваем среди своих. Только представьте себе, какая пестрая собирается компания!.. ...Вы отлично знаете, что не отступите. Это не в вашем характере. Так что дерзайте... И так далее до тех пор, пока она, сжав его в крепких объятиях, не вымолвила потрясенно, борясь со слезами и смехом: - Да. Вы правы. Спасибо, большое спасибо, Мэнс. Вы образумили меня... и всего... за каких-то неполных два часа. - Я не сделал ничего особенного, только подтолкнул вас к решению, которое вы для себя уже приняли. - Эверард размял ноги, затекшие от долгого сидения. - Но я проголодался. Как насчет обеда? - Вы сами знаете! - воскликнула она с таким нетерпением, что ему сразу полегчало. - Вы упомянули по телефону суп из моллюсков. - Ну, не обязательно суп, - ответил он, тронутый тем, что она запомнила. - Все, что вам угодно. Куда едем? - Раз мы с вами договорились об уютном незатейливом ресторанчике с вкусной кухней, то нам подойдет "Грот Нептуна" на Ирвинг-стрит. - Вперед! Они спускались по дороге, оставив позади звездную россыпь городских огней и хлесткий ветер. Ванда погрустнела. - Мэнс! - Да? - Когда я звонила вам в Нью-Йорк, в трубке слышалась музыка. Вы устроили себе концерт? - Она улыбнулась. - Я сразу представила вас: туфли сняты, трубка в одной руке и пивная кружка в другой. Так было? Звучало что-то в стиле барокко. Я думала, что знаю музыку этой эпохи, но вещь показалась мне незнакомой... и удивительно красивой. Я бы тоже хотела такую кассету. Он снова был патрульным. - Это не совсем кассета. Когда я один, я использую аппаратуру из будущего. Но, разумеется, я с радостью перепишу музыку для вас. Это Бах. "Страсти по Святому Марку". - Что? Но это невозможно? Эверард кивнул. - Произведение не дошло до наших дней, за исключением нескольких фрагментов, и никогда не было напечатано. Но в Страстную пятницу 1731 года некий путешественник во времени принес в собор в Лейпциге замаскированное записывающее устройство. Она поежилась. - Прямо мурашки по коже... - Угу. Еще один плюс путешествий во времени и работы в Патруле. Она повернула голову и долго не сводила с него внимательного, задумчивого взгляда. - А вы отнюдь не тот простой парень с фермы из какой-нибудь глухомани, каким притворяетесь, - пробормотала она. - Совсем нет. Он пожал плечами. - Ну почему парень с фермы не может наслаждаться Бахом за мясом с картошкой? 209 ГОД ДО РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА Милях в четырех на северо-восток от Бактры, в тополиной рощице почти на середине невысокого холма, был родник. Он долгие годы почитался святилищем божества подземных вод. Люди приносили сюда дары в надежде, что это убережет их от землетрясения, засухи и падежа домашнего скота. Когда Феона пожертвовала деньги на перестройку храма и, посвятив его Посейдону, пригласила священника, чтобы тот время от времени приходил из города отправлять службу, никто не возражал. Люди просто отождествили новое божество со своим, пользуясь, кто хотел, привычным для них именем, и полагали, что от этого, может быть, будет какая польза для их лошадей. Подходя к храму, Эверард сначала увидел деревья. Листва серебрилась, подрагивая от утреннего ветерка. Деревья окружали низкую земляную стенку с проемом, но без ворот. Стена очерчивала границу теменоса, священной земли. Бессчетные поколения плотно утрамбовали ногами тропинку к святыне. Кругом простирались вытоптанные поля с редкими домами. Одни стояли нетронутые, но брошенные хозяевами, от других остались лишь уголья да остовы глиняных печей. До систематического разграбления дело еще не дошло. И соваться в селения у самого города захватчики тоже пока не решались. Это Бактре еще предстояло. Лагерь неприятеля располагался двумя милями южнее. Стройные ряды шатров тянулись между рвом и рекой. Яркий царский шатер надменно возвышался над пристанищами из кожи, которые давали кров рядовым солдатам. Трепетали флаги, поблескивали штандарты. Сияли кирасы и оружие часовых. Вился дымок от костров. До Эверарда доносился нестройный гул - звуки трубы, крики, ржание. Вдали вздымали пыль несколько отрядов конных разведчиков. Никто не остановил его, но он сам тянул время, наблюдая за обстановкой и ожидая, когда вокруг не останется ни души. Его могли убить, просто потому что шла осада. Пока еще сирийцы не брали пленных для продажи на невольничьем рынке. Но, с другой стороны, они не хотели навлекать на себя гнев Посейдона, особенно после того, как Полидор, приближенный царя, приказал не оскорблять святилище. Добравшись до рощи, Эверард облегченно вздохнул. Дневной зной уже давал себя знать, и сень деревьев сама по себе была благословением. Однако тяжелое чувство в душе не уходило. Храм занимал значительную часть немощеного двора, хотя и был ненамного больше святилища, где в недавнем прошлом возлагали приношения. Три ступени вели к портику с четырьмя коринфскими колоннами, за которым располагалось здание без окон. Столбы каменные, вероятно, облицованные, крыша - под красной черепицей. Все остальное было из побеленного необожженного кирпича. Никаких изысков в священном месте. Для Раор же истинное предназначение храма заключалось в том, что это было идеальное место для встреч Драганизу и Булени. В углу теменоса сидели на корточках две женщины. Молодая держала у груди младенца, пожилая сжимала в руке половину лепешки. Эта лепешка да глиняный кувшин воды, должно быть, и составляли весь их дневной рацион. Одежда была драной и грязной. При появлении Эверарда они вжались в стену, и ужас вытеснил с их лиц усталость. Из храма вышел мужчина. На нем была простая, но чистая белая туника. Согбенный, почти беззубый, он все время щурился и часто моргал; лет от сорока до шестидесяти, точнее сказать было трудно. Во времена донаучной медицины человеку низкого происхождения требовалось немалое везение, чтобы в этом возрасте сохранить здоровье - если он вообще доживал до таких лет. "А так называемые интеллектуалы двадцатого века еще смеют утверждать, что технические достижения медицины превращают человека в машину", - с горечью отметил про себя Эверард. Старик, однако, сохранил разум. - Приветствую тебя, незнакомец, если ты пришел с миром, - заговорил он по-гречески. - Знай, что этот придел священен, и, хотя цари Антиох и Эфидем воюют друг с другом, оба провозгласили неприкосновенность храма. Эверард поднял ладонь, приветствуя старца. - Я - паломник, достопочтенный отец, - заверил он. - Что? Нет-нет. Я не священник, я просто сторож при храме. Долон, раб священника Никомаха, - отозвался человек. Очевидно, он жил где-то поблизости в какой-нибудь лачуге и присматривал за храмом в течение дня. - Правда паломник? Как же ты узнал о нашей маленькой обители? Ты уверен, что не сбился с пути? - Долон подошел поближе и остановился, недоверчиво оглядывая Эверарда. - Ты действительно странник? Мы не вправе пускать в храм никого, кто задумал военную хитрость или еще что. - Я не солдат. Плащ прикрывал меч Эверарда, хотя сейчас вряд ли бы кто обвинил путника в ношении оружия. - Я проделал долгий и трудный, путь, чтобы отыскать храм Посейдона, который находится за пределами Города Лошади. Долон покачал головой. - Еда у тебя есть? Я ничего не смогу тебе предложить - подвоз прекращен. Даже не знаю, как я здесь продержусь. - Он посмотрел в сторону женщин. - Я опасался нашествия беженцев, но, похоже, большинство сельских жителей укрылись в городе или совсем ушли из этих мест. В желудке у Эверарда забурчало, но он старался забыть о голоде. Тренированный человек может обходиться без еды несколько дней, прежде чем по-настоящему ослабеет. - Я прошу только воды. - Святой воды из божественного колодца, запомни. Что привело тебя сюда? - К старику вновь вернулась подозрительность. - Как ты узнал о храме, лишь несколько месяцев назад освященном в честь Посейдона? У Эверарда на этот случай была приготовлена история. - Я - Андрокл из Тракии, - начал он. Этот полуварварский край, мало известный грекам, вполне мог взрастить человека его стати. - Оракул в прошлом году сказал, что если я приду в Бактрию, то должен найти храм бога за крепостной стеной столицы. Это спасет меня от несчастья. Но я не могу поведать о своих бедах ничего, кроме того, что я не грешник и не преступник. - Пророчество, стало быть, весть о будущем. - Долон вздохнул. Слова Эверарда не произвели на него особого впечатления, и он не торопился принять услышанное на веру. - Весь путь ты проделал в одиночку? Расстояние в сотни парасангов, так ведь? - Нет-нет. Я платил за то, чтобы идти с караванами, и был уже на подходе к заветной цели, когда донеслась весть о том, что к Бактре подступает вражеская армия. Хозяин каравана повернул назад. Я хоть и боялся, но путь продолжил, веря, что бог, к которому я стремлюсь, защитит меня. Вчера на меня напала шайка грабителей, похоже, крестьяне. Они отобрали моего коня и вьючного мула, но, с божьего соизволения, я уцелел и продолжил путь пешком. Так вот и оказался здесь. - На твою долю выпало много испытаний, - сказал Долон уже с явным расположением к гостю. - Что ты теперь намерен делать? - Ждать, когда бог ниспошлет дальнейшие указания. Думаю, он явится мне в сновидении. - Ладно... хорошо... хотя не знаю. Необычное дело. Спроси священника. Он в городе, но ему должны позволить выйти за ворота, чтобы... проведать храм. - Нет, умоляю! Я сказал, что дал обет молчания. Если священник станет задавать вопросы, а я буду молчать, не разгневается ли Сотрясатель Земли? - Да, но ведь...