искушения, которые мы отвергли? Поздно. Остается идти до конца. Скрытое в подсознании вдруг напомнило о себе, и он понял, почему убежал единорог. Появление феи Морганы стало последней каплей, переполнившей чашу терпения весьма впечатлительного зверя. Ливнем капель. Он усмехнулся и взял Алианору под руку. Бок о бок они дошли до костра. 12 Гуги заявил, что самое худшее их ждет впереди, и Хольгер склонен был разделять пессимизм гнома. У них был один конь на троих. Конечно, Алианора могла часть пути проделать по воздуху, но лебеди не могут парить на одном месте, а они не хотели, чтобы девушка от них отделялась. Папиллон был необыкновенно вынослив, но он не мог бежать быстро, неся на спине рослого рыцаря в доспехах, девушку, гнома и все их пожитки... Выступили на рассвете. Алианора превратилась в лебедя и улетела разведать дорогу. Вернувшись, уселась позади Хольгера, обхватила его за талию (прекрасная компенсация за многие неудобства) и рассказала, куда следует ехать. Хольгер надеялся, что к вечеру они доберутся до перевала, а к завтрашнему утру достигнут населенных людьми мест. Впереди еще много миль по диким чащобам, но Алианора видела несколько расчищенных от леса участков земли, несколько одиноких ферм и селеньиц. - А там, где живут люди, если только они не разбойники, найдется кусочек священной земли, хотя бы часовенка. А уж к ней большинство наших преследователей и близко не подойдет. Хольгер спросил: - Но как же может Серединный Мир захватить земли людей, если любая церковь для них - преграда? - Он может этого добиться с помощью созданий, которые не бояться ни дневного света, ни молитв - вроде вчерашнего дракона или обладающих душой существ вроде злых гномов. Но их мало, и они слишком глупые, годятся только для мелких поручений. Главной силой Серединного Мира, я думаю, будут люди, выступающие на стороне Хаоса - ведьмы, чернокнижники, разбойники, убийцы, все дикари - язычники севера и юга. Эти могут разрушить храмы и убить тех, кто выступит на их защиту с мечом в руке. Тогда большинство людей разбежится, и не останется ничего, что могло бы помешать голубоватому полумраку разливаться все дальше, на сотни миль. Страны Порядка будут слабеть, не только оружием, но и духом - близость Хаоса вредно влияет на людей, заражает их трусостью, склоняет к подлостям, подталкивает нарушить законы. - Алианора зябко поежилась. - Когда зло окрепнет, даже те, кто стоит на стороне добра, будут из страха пользоваться все более неприглядными методами борьбы, и тем самым откроют злу свои души. Хольгер вспомнил о своем мире, где в отместку за Ковентри сравняли с землей Кельн, и кивнул. Шлем вдруг показался ему страшно тяжелым. Чтобы избежать неприятных сравнений он задумался о делах насущных. Могущество тех, кто их преследует, не безгранично - иначе их давно схватили бы. Но где эти границы пролегают? Что любопытно: не обладающие душой существа вроде обитателей Фаэра весьма слабы физически и в борьбе полагаются лишь на хитрость и коварств. Они быстрые и проворные, но не способны схватиться на равных с сильным человеком. (Правда, великаны, тролли и другие создания Серединного Мира превосходят людей силой, но Алианора говорила, что они неповоротливы и неуклюжи). Они не выносят солнечных лучей и потому устраивают вылазки в населенные людьми районы лишь с наступлением сумерек, но и тогда им приходится избегать освещенных мест и зданий. Их заклятья, как бильярдные шары от стенки отскакивают от каждого, кто охвачен высоким чувством любви: достаточно быть честным и самоотверженным, чтобы не опасаться их. Они могут убить своими руками или погубить кознями, можно оказаться обманутыми ими, попасть в глупое положение, а то и угодить к ним в рабство - но п о б е д ы над человеком в полном смысле этого слова им никогда не добиться. Только если сам человек того захочет. И еще: сила их чар зависит от расстояния. Чем дальше Хольгер удалялся от фаэра, тем меньшую угрозу представляли его жители. Но это отнюдь не означает, что к Альфрику нужно относиться пренебрежительно. Правда, он не был главным предводителем вражьих сил - фея Моргана стоит выше, а над ней должны быть другие, вплоть до Того, о ком Хольгер предпочитал не думать. Однако герцог был могуч, хитер, искушен в коварстве и вряд ли отказался от мести. И Моргана еще не взялась за дело всерьез... Если бы только Хольгеру знать, для чего он им нужен! Весь день Папиллон карабкался по горам. Лишь к заходу солнца они достигли гребня вершины. Голая каменистая земля, там и сям громоздятся валуны, и меж ними растут редкие пучки травы. Холодный ветер налетал со всех сторон. Папиллон устало отфыркнулся и понурил голову. - Бедный звереныш, - Алианора потрепала его по шее. - Заставили тебя тяжко трудиться, да? И поесть нечего, одна сухая трава. - Она нашла камень с глубоким углублением и терпеливо лила туда воду из баклажки, пока Папиллон не утолил жажду. Хольгер тем временем обтирал и чистил коня. Неожиданную сноровку в обращении с лошадьми он уже принимал, как должное, но все был удивлен чуточку то нежностью, какую ощущал к Папиллону. Он старался укрыть коня попоной. Потом они выложили магический круг, поужинали и улеглись спать. Первой дежурила Алианора, за ней Хольгер, за ним Гуги. Отстояв свою стражу, Хольгер лег рядом с девушкой и почувствовал, что больше уже не уснет. Ее голова лежала на его груди, а рука на его плече. За шумом ветра Хольгер не мог слышать дыхание девушки, но он ощущал тепло ее тела, чувствовал как размеренно вздымается ее грудь. Холод проникал под попону, которой они укрылись, и потник, на котором они лежали, плохо защищал от стылой скалы. Но не холод мешал ему уснуть. Предстоящие опасности занимали мысли, и еще это теплое создание с разметавшимися волосами, лежавшее на его груди... Он попробовал вспомнить Меривен, но стало еще хуже. А ведь сейчас ты бы мог быть с феей Морганой, горько подумал Хольгер. И оставить Алианору одну в кольце подступавших врагов? Нет! Неосознанно он еще сильнее прижался к девушке. А вот этого как раз не следовало делать. Прежде чем он успел осознать, что происходит, его рука скользнула по тунику из перьев, и ладонь накрыла упругую грудь. Алианора сонно пошевелилась, пробормотала что-то. Хольгер замер, зажмурился, но не нашел в себе силы убрать руку. Наконец, после долгой внутренней борьбы открыл глаза. Холодно поблескивали звезды. Луны не было, но по положению Большой Медведицы он определил, что рассвет не столь далек. Но пока что стояла полная темнота. На фоне догорающего костра чернел силуэт Гуги, а дальше вздымались на фоне звездного неба громады гор. Та кала... Раньше ее не было! Хольгер вскочил, и мигом позже задрожала земля. И еще раз вздрогнула, и еще, словно кто-то молотил в гигантский бубен. Скалы тряслись, как ветхий дом, когда по лестнице спускается кто-то неимоверно тяжелый. Камни покатились по склонам. Хольгер выхватил меч. Великан был уже совсем рядом. Подошва в человеческий рост длиной растоптала, расшвыряла магический круг. Пламя костра вырвало из мрака огромные, давно не стриженные ногти. Алианора вскрикнула. Хольгер заслонил е своим телом. Папиллон подскочил к ним, выгнув шею и встопорщив хвост, вызывающе заржал, ноздри его раздувались. Гуги на четвереньках подбежал к Алианоре. Великан присел на корточки и пальцем, напоминавшим дубовый сук, поковырял в костре. Взметнулось пламя, и Хольгер рассмотрел, что перед ним гигантский гуманоид, гротескно кряжистый, коротконогий. Его кости должны иметь большое поперечное сечение, чтобы выдержать такую тяжесть - мелькнула у инженера шальная мысль. Неуклюжее тело укутано в шкуры, кое-как сметанные. Долетевший до Хольгера запах заставил порадоваться, что ветер дует от него к великану. Насколько можно разглядеть в спутавшихся волосах и бороде, лицо гиганта деформировано, как у больного акромегалией, надбровные дуги высоко выступают над глазами, нос и нижняя челюсть выпирают вперед, зубы огромные, губы толстенные. - Прыгай на Папиллона, Гуги, - сказал Хольгер. Ошеломление схлынуло, он больше не боялся. Не осмеливался бояться. - Алианора, взлетай. Я его задержу, насколько смогу. - Я останусь с тобой, - ее голос чуточку дрожал, но голова гордо поднята. - Как это получилось? - охнул Гуги. - Он ведь из Серединного Мира родом. Магический круг ему обязан был дорогу преградить. - Он шел за нами, - сказала Алианора горько. - Они могут красться бесшумно, если понадобится. И ждал, когда у кого-то из нас появятся грешные мысли, и круг потеряет силу, - ее глаза недвусмысленно обвиняли скорчившегося гнома. Хольгер чувствовал себя прескверно, он-то знал, что Гуги тут совершенно ни при чем. - Говорите так, чтобы я вас слышал! Голос великана был лишен чересчур варварского выговора, вовсе не казался оглушительным, но тембр его был настолько низким, что неслышимые уху нижние регистры отзывались во всем теле; казалось, кости вибрируют. Хольгер облизнул губы, выступил вперед и сказал как можно громче: - Во имя Отца и Сына и Святого духа приказываю тебе удалиться! - Фу! - пренебрежительно отфыркнулся великан. - Поздно, смертный. Ты лишил магический круг силы своими грешными вожделениями и не успел очиститься от этих помыслов, - он вытянул ручищу. - Альфрик сказал мне, что тут отыщется великолепная добыча. Отдайте мне девчонку и проваливайте. Хольгер искал слова, чтобы полной мерой выразить свое отвращение к такой сделке. Господи, бывают вещи похуже смерти! Увы, все, что пришло ему в голову, никак не годилось для девичьих ушей. Вместо ответа он прыгнул вперед. Его меч ударил по огромному пальцу. Великан отдернул ручищу, подул на задымившуюся руку и крикнул: - Постой! Поговорим! Децибелы его голоса едва не сшили Хольгера с ног. Он опустил меч. Хольгер привык, что он выше ростом всех в округе, но сейчас роли переменились, и нависшее над ним гигантское лицо казалось снизу шире, чем на самом деле. Но он твердо стоял на ногах. - Послушай, смертный, ты великий рыцарь, я вижу. И железо меня, конечно же ранит. Но очень уж меня много. Я тебя забросаю валунами раньше, чем ты меня успеешь серьезно покалечить. Что ты скажешь насчет поединка полегче? Если превзойдешь меня умом, вы все уйдете невредимыми. И я еще насыплю той шлем золотом доверху. - Он хлопнул по огромной суме у пояса. - А если проиграешь, отдашь мне девчонку. - Нет! - плюнул наземь Хольгер. - Подожди! Подожди, любимый. - Алианора порывисто схватила его за руку. - Спроси его: он говорит про поединок про поединок на загадках? Хольгер удивился, но спросил. Великан кивнул: - Вот именно. Знай же: мы, Большой Народ, сидим у себя дома в холодные зимние вечера и год за годом, век за веком ради скоротания времени устраиваем турниры, изощряя ум. Выше всего мы ценим загадки. Я не потрачу времени зря, даже если позволю вам уйти в обмен на три новых загадки, из которых не найду ответа на две. Они самому потом сослужат добрую службу, - его лицо беспокойно обратилось к востоку. - не торопись! Глаза Алианоры заблестели: - Я так и думала, Хольгер! Соглашайся. Перехитри его. Великан, похоже, этого не услышал. Ну да, подумал Хольгер, его огромные уши не воспринимают всего диапазона человеческого голоса. И он ответил Алианоре фальцетом: - Мне ничего в голову не приходит. - Должно прийти, - ее пыл чуточку ослаб. Она уставилась в землю, ковыряя ее ногой. - Если не сможешь... Ну что ж, отдай меня ему. Он меня попросту съест. А ты слишком много значишь для этого мира, чтобы рисковать жизнью в борьбе за такое ничтожество, как я... Мысли Хольгера лихорадочно прыгали. Какие он знает загадки? "Четыре висят, четыре идут, два направляют, один машет..." Корова. Самсон эту загадку задавал филистимлянам. Что-нибудь вроде этого придумать? Но великан говорил о столетьях, а за век чего только не услышишь... Не настолько он, Хольгер, силен умом, чтобы с ходу сочинить новую загадку. - Я буду бороться за друзей, за тебя и... - начал он. Присевший на корточки великан прервал его: - Поспеши, я сказал! Шальная мысль мелькнула у Хольгера. - Он боится солнечных лучей? - спросил он Алианору писклявым голосом евнуха. - Еще как! Рассвет превратит его в камень. - Ага, - пропищал Гуги. - Парень, если ты ему мозги надолго задуришь, рассвет его окаменеть заставит, а мы все золото у него загребем. - Как знать, - сказала Алианора. - я слышала, что добытое таким образом золото проклято. Кто его заберет, вскоре умирает. Хольгер, совсем скоро ему придется спасаться от солнечных лучей. Неужели ты не протянешь время, ты, победитель дракона? - Кажется... могу. - Хольгер обернулся к великану, уже ворчавшему от нетерпения. - Я померяюсь с тобой! - Три загадки на сегодняшнюю ночь, - прогудел великан и садистски ухмыльнулся: - Может, завтрашней ночью я от тебя потребую трех новых, и послезавтрашней... Свяжи девчонку, чтобы не убежала. Живо! Хольгер делал это так медленно, как только отважился. Шепнул Алианоре: - Если увидишь, что дело плохо, веревки сбросишь легко. - Нет. Если я убегу он на тебя накинется. - Мне и так, похоже, придется с ним драться. А так ты спасешься. - Но говоря фальцетом, он не мог придать своему голосу должной убедительности. Подбросил веток в костер и повернулся к великану. Тот сидел, уперев волосатый подбородок в колени. - Ну начнем! - сказал Хольгер. - Ладно. Ты скоро убедишься, что имел счастье помериться с мастером, победившим на девяти турнирах подряд. - Он глянул на Алианору и облизнулся: - Лакомый кусочек! Меч вылетел из ножен, прежде чем Хольгер успел о том подумать: - Заткни свою поганую пасть! - Захочешь биться? - под кожей вздулись огромные мускулы. - Нет, - опомнился Хольгер. Но этот гиппопотам осмелился так об Алианоре! - Хорошо. Первая загадка: зачем цыпленок переходит через дорогу? - Что? - великан разинул рот, его зубы заблестели, как мокрые камни. - ты меня об это спрашиваешь? - Да. - Любой ребенок тебе ответит! Чтобы попасть на другую сторону. Хольгер мотнул головой: - Мимо. - Лжешь! - Взметнулась мамонтова туша. Меч Хольгера со свистом рассек воздух: - Я знаю ответ. И ты его можешь отыскать. - Никогда я такого не слышал. - пробурчал великан, но уселся, устроился поудобнее и почесал ручищей подбородок. - Зачем цыпленок переходит через дорогу? Чтобы попасть на другую сторону - и все тут! Какой мистический смысл тут скрыт? Что олицетворяет цыпленок и дорога? - он зажмурился, стал размеренно покачиваться. Связанная Алианора, лежа у костра, во весь рот улыбалась Хольгеру. Прошла целая вечность, наполненная холодным ветром и холодными звездами, все еще сиявшими на небе. Хольгер увидел, что глаза гиганта открываются. Они блеснули под нависшими бровями в свете костра, словно черно-багровые фонари. - Я нашел ответ, - раздался гулкий голос. - Загадка эта похожа на ту, которой Фиази победил Гротнира пятьсот зим назад. Слушай ответ, смертный: цыпленок - душа человеческая, а дорога - жизнь, которую душа должна перейти с обочины рождения на обочину смерти. На этой дороге ждут ее многие опасности, не только зной и болото греха, но еще и повозки войны и мора влекомые волами разрушения, а в вышине кружит ястреб по имени Сатана, всегда готовый пасть на добычу. Цыпленок не затем переходит дорогу, что трава на той стороне кажется ему зеленее. Он переходит, потому что обязан это сделать. Он лучился самодовольством. Хольгер мотнул головой: - Нет, снова мимо. - Что?! - великан взметнулся, как морская волна - Ах ты... - Хочешь биться? - спросил Хольгер. - Я сразу понял, что умом-то ты не крепач... - Нет, нет нет! - завыл великан, вызвав небольшую каменную лавину, закружил вокруг костра. Наконец успокоился и сел. - Время уходит, а потому - сдаюсь, скажи разгадку. Зачем цыпленок переходит дорогу? - Цыпленок потому и переходит дорогу, что слишком далеко было бы обходить ее кругом, - сказал Хольгер. Поток ругательств гиганта изливался долго. Хольгер был тому только рад. От него требовалось выиграть время, тянуть как можно дольше, пока наконец первые лучи восходящего солнца упадут на его врага. Великан, кричавший, что его надули, наконец решил, что утолит свою ярость, но Хольгер к тому времени собрал немало доводов для дискуссии о значении понятий "вопрос и "ответ", и они орали друг на друга добрых полчаса. Благословенны будут диспуты по семантике, в которых Хольгер участвовал студентом! Еще десять минут он выиграл, растолковывая великану теорию понятий Бертрана Рассела. Гигант пожал плечами: - Ну ладно, - и улыбнулся зловеще: - Будет еще завтрашняя ночь, дружок. Теперь посмотрим, какая твоя вторая загадка. Сдается мне, тут уж я лицом в грязь не ударю. Валяй! Хольгер набрал побольше воздуха в грудь: - Что это такое - четыре ноги, желтые перья, живет в клетке, поет и весит четыреста килограммов? Ручища великана хлопнули оземь. Взлетели камни. - Что за неслыханная химера! Это не загадка, это вопрос из естественной истории! - Если загадка - вопрос, на который можно найти ответ путем логических размышлений, то я задал тебе загадку, - сказал Хольгер и украдкой покосился на восток. Показалось ему, или небо в самом деле становится светлее? Великан замахнулся на него, но промазал и принялся грызть усы. Не так уж он умен, подумал Хольгер. Даже мозг с замедленными реакциями найдет ответ, имея сотни лет упражнений. Ребенку хватило бы нескольких минут, а этот бегемот затратит часы. Но великан, похоже, неплохо умел концентрировать умысел. Он сидел, зажмурившись, бормоча что-то, размеренно покачиваясь. Костер прогорел, но было еще темно, и гигант казался бесформенной тенью. Гуги потянул Хольгера за штаны и шепнул жадно: - Не забудь о золоте! - И о проклятье, что на нем лежит, - добавила Алианора. - Боюсь, если даже мы победим, то не честно... Но Хольгера, прагматика до мозга костей, эта сторона вопроса не занимала ничуть. Только святой может бороться со злом абсолютно чистыми руками. Великан-каннибал приплелся сюда незваным и вряд ли будет большим грехом обмануть его ради спасения жизни Алианоры. И все же... Проклятье - из тех вещей, которыми не пренебрегают. По спине у Хольгера пробежали мурашки. Откуда-то он знал, что победа над великаном может оказаться похуже поражения. - Готово! Я нашел разгадку, рыцарь. Две канарейки по двести килограммов каждая! Хольгер вздохнул. Что ж, когда-то приходится и проигрывать. - Молодец, Юмбо. Третья загадка... Великан перестал злорадно потирать ручищи: - Не называй меня Юмбо! - А почему? - Потому что мое имя - Беламор. Ужасное имя, его надолго запомнят множество вдов, множество сирот, множество в щепки разнесенных деревень. Называй меня моим подлинным именем. - Ну видишь ли, там, откуда я пришел, "Юмбо" - это вежливое обращение... - и еще минут пятнадцать Хольгер плел какую-то невероятную историю. Наконец великан решительно перебил его: - Последнюю загадку! И поспеши, иначе растопчу! - Ишь ты... Как хочешь. Ответь, что это: зеленое, имеет колеса и растет около дома? - Как? - огромная челюсть отвисла. Хольгер повторил. - У какого дома? - Да у любого, - сказал Хольгер. - Растет говоришь? Вопрос о неких фантастических деревьях, на которых растут колеса - не настоящая загадка. Хольгер уселся и стал чистить ногти концом меча. Ему пришло в голову, что магниевый кинжал Альфрика может произвести тот же эффект, что и солнечные лучи. А может, и нет. Мощность излучения наверняка окажется недостаточной. Однако, если дойдет до драки нужно все же испробовать Пламенно Острие. Хольгер отметил, что различает силуэт гиганта, хотя от костра остался только пепел. - В моей стране такие загадки загадывают друг другу дети, - сказал он. Вот это была чистая правда. Но уязвленное "эго" Беламорга позволило Хольгеру выиграть еще несколько минут - пока великан ворчал и ругался. Но вскоре он, гневно урча, с головой погрузился в размышления. Хольгер сидел, не шелохнувшись. Алианора и Гуги лежали словно каменные. Даже Папиллон замер. Все взоры были обращены на восток. Небо поголубело. Минула частица Вечности, прежде чем великан грохнул кулаком оземь и уставился на них. - Сдаюсь, - проворчал он. - Солнце меня жжет. Пора искать убежище. Какова отгадка? Хольгер встал: - А почему я должен тебе ее выдавать? - Потому что я так хочу! - колосс тоже встал, топнул ножищей и ощерил зубы: - Говори, иначе я эту девчонку в лепешку растопчу! Хольгер изготовил меч. - Ну хорошо, - сказал он. - Ответ - трава. - Но у травы нет колес! - Вот насчет колес я немножко приврал, - сказал Хольгер. Гнев рванулся из Беламорга оглушительным рыком. Великан бросился на рыцаря. Хольгер отскочил подальше от Алианоры. Если удастся удержать гиганта в помрачении от гнева еще минут пять, а самому уцелеть, то... - Цып-цып-цып, а вот и не поймаешь! Беламорг пытался сграбастать его ручищами. Хольгер что есть силы взмахнул мечом и отрубил ему кончик пальца. Потом он прыгал, уворачивался, приседал, колол мечом, ругался, разжигая ярость великана, жадно хватал полной грудью воздух в редкие мгновенья передышки. Когда первые солнечные лучи коснулись великана, Беламорг взвыл. Такого вопля муки и ужаса Хольгер в жизни не слышал. И побежал прочь от корчившейся туши, устрашенный страданиями, в которых сам же был повинен. Великан так грянул оземь, что подпрыгнули ближайшие валуны, завыл, с ним происходили чудовищные превращения. Потом все стихло. Лучи восходящего солнца озарили длинную глыбу гранита, сохранившую отдаленное сходство с человеческой фигурой, покрытую кое-как сметанными шкурами. Хольгер рухнул на колени. В ушах у него еще стоял этот вопль. Когда он пришел в себя, голова его лежала на коленях Алианоры. Ее волосы, ее слезы ласкали его лицо, словно потоки солнечного света. Гуги выплясывал вокруг гранитной глыбы: - Золото, золото, золото! Каждый великан носит суму с золотом! Парень, отвяжи ее, станем богаче короля! Хольгер с трудом поднялся и подошел к нему. - Я бы тебе не советовала, - сказала Алианора. - Правда, деньги нам в пути не помешают, и если уж ты намерен их забрать - позволь, их понесу я, чтобы проклятье пало на меня одну. Ох, любимый мой! Хольгер жестом приказал Гуги отойти и склонился над сумой из плохо выделанной кожи, завязанной ремнем. Несколько монет выпали из нее и блестели на земле, как крохотные солнца. Быть может, проклятье на них не падет, если употребить часть денег на благие цели, например, возвести часовню в честь Святого Георгия? Что это за запах? Не вонь шкур, другой запах, приятный, так пахнет воздух после грозы, когда небо прояснится... Озон? Несомненно. Но откуда... - Боже мой! - вскрикнул он. Подхватил Алианору на руки и побежал прочь - Гуги! Беги! Скорей отсюда! Ничего не трогай, если жизнь дорога! За несколько минут они собрали вещи, вскочили на Папиллона и помчались вниз по западному склону горы. Лишь проскакав несколько миль, Хольгер остановил коня Гуги и Алианора тут же потребовала объяснений. Пришлось сходу выдумать побасенку, будто святые вдруг предупредили его о смертельной опасности. К счастью, его авторитет в группе был достаточно высок, и они поверили. Но как он растолковал бы и правд? Он сам плохо разбирался в ядерной физике, но помнил, как на лекциях в университете им рассказывали об экспериментах Лоренца и Резерфорда по превращению элементов. И о лучевой болезни. Россказни о проклятьи, лежащем на золоте, которое забирали у превращенных солнечными лучами в камни великанов, оказались чистейшей правдой. Во время превращения углерода в кремний возникали радиоактивные изотопы, и счет исходного продукта шел на тонны. 13 Минул полдень, а они все еще спускались в долину. Но на душе стало спокойнее. Лес вокруг, буковый с редкими соснами, нес явные следы присутствия человека: пни порубок, грядки на росчистях, выщипанный скотом подлесок, и, наконец, что-то похожее на торную дорогу - по словам Алианоры, она вела в городок, куда попасть можно еще засветло. Хольгер, утомленный состязанием с Беламоргом, подремывал в седле - езда шагом и птичье щебетание убаюкивали. Они миновали одинокую ферму. Основательный, крытый соломой дом из ошкуренных бревен солидный хлев свидетельствовали, что хозяин - человек зажиточный. Но из трубы не поднимался дым, а на подворье было тихо и пусто - только ворон сказал, насмешливо каркая. Гуги показал на дорогу: - По следам видно - хозяин пару дней назад всю скотину в город погнал. Но отчего бы вдруг? Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь зеленые кроны, вдруг показались Хольгеру холодными. К вечеру выехали на открытое пространство. Перед ними раскинулись поля созревающей пшеницы, явно принадлежавшие жителям близкой деревни. Солнце уже скрылось за лесом, черной полосой выделявшимся на алом фоне гаснущего заката. На востоке заблестели над горами первые звезды. Было еще довольно светло, и Хольгер рассмотрел примерно в миле впереди облако пыли на дороге. Он причмокнул, и папиллон пустился рысью. Алианора, забавы ради гонявшаяся за прилетевшими с заходом солнца нетопырями, тут же опускались на седло позади Хольгера и приняла человеческий облик. - Не нужно беспокоить этих людей нашими бедами, - сказала она. - У них наверняка свои хлопоты и свои страхи. Большой нос Гуги втянул воздух: - Скотину и овец загоняют за стены. Ну и запашок! Только есть тут что-то такое... Когда человек боится, пот пахнет острее. И еще чего-то, диковинный след, нелюдской... - он теснее прижался к груди Хольгера. Стадо было огромное, дорога оказалась ему тесна. То тут, то там коровы и овцы выбегали на поля. Сновавшие вокруг мальчишки и псы загоняли ошалевшую скотину обратно в стадо, вытаптывая в пшенице настоящие тропинки. Что-то случилось, подумал Хольгер, оттого-то они так и спешат. Он натянул поводья - дорогу загородили несколько крестьян с копьями. Это были кряжистые, светлокожие люди, бородатые и длинноволосые, в длинных кафтанах из грубой шерсти и штанах, перевитых ремнями постолов. Они выглядели спокойными по натуре, но в голосах их, когда они спросили Хольгера о его имени, звучали беспокойство и страх. - Сэр Хольгер из Дании с двумя друзьями, - сказал он. Не смысла рассказывать всю правду, чересчур сложную для них. - Намерения у нас мирные, мы хотели бы найти ночлег. - Ольгер? - рослый мужчина средних лет, казавшийся их вожаком, опустил копье и почесал в затылке. - Где я слышал это имя или похожее? Мужчины зашептались, но никто из них не пришел на помощь вожаку - нужно было думать о стаде. - Вряд ли вы слышали обо мне, - сказал Хольгер. - это кто-то другой. Я издалека, здесь проездом. - Ну что ж, господин, приветствую вас в Лувилле, - сказал вожак. - Боюсь в недоброе вы прибыли время, но все равно сэр Юв рад будет вас видеть... Эй вы! Поворотите ту паршивую яловицу, пока не забежала в соседнее графство... Меня зовут Рауль, господин. Простите нам это столпотворение на дороге. - Что случилось? - спросила Алианора. - Я вижу, вы загоняете свою скотину на ночь за городские стены, а ведь загонов там для нее не найдется. Хольгер услышал как старик вполголоса прохаживается по адресу "этих заграничных путешественников и их скандально раздетых дамочек". Но тут же кто-то прервал его: - Я о ней слышал, дедуля. Это дева-лебедь, она живет на северо-западе. Говорят, она очень добрая. Хольгер внимательно прислушался к словам Рауля: - Да, господин, уже два дня мы сбиваем всю скотину в одно стадо и пасем все вместе, а к ночи загоняем в город. И сами там прячемся. С наступлением сумерек никто и носу за ворота не высунет. По округе рыщет волколак. - Что ты сказал? - охнул Гуги. - Оборотень? - Вот именно. В последние годы многое шло не так, как следовало бы. Что ни хозяйство - несчастье за несчастьем. Этой весной мой собственный топор сорвался и поранил мне ногу, а потом тоже случилось с моим старшим. Три недели мы провалялись - в самый сев! В каждой семье - что-нибудь вроде. Говорят, это идет из-за гор, от Серединного Мира. Чернокнижье набрало такую силу, что достает до нас и все обращает в зло. Так у нас болтают. - Рауль перекрестился. - Как знать... А самое скверное - луп-гаро. <волк - оборотень (франц.), соответствует волколаку русских сказок>. Господи Иисусе защити нас! - А не может это оказаться обычный волк? - спросила Алианора. - Я часто слышала, как люди пускали слух о волколаке, а потом выяснилось, что это обычный зверь, только очень большой и хитрый. - Может быть, - сказал Рауль холодно. - Только никак не понять, как это обычный зверь выломал столько ворот и открыл столько замков. Обычные волки не убивают для забавы по дюжине овец зараз, как ласки это делают в курятнике. А вчера ночью Пьер Бигфут и его жена Берта сидели дома... Это в трех милях отсюда, в лесу. Серый выбил окно, прыгнул внутрь и схватил ребенка из колыбельки. Пьер его ударил серпом и клянется, что железо прошло сквозь волка, как сквозь туман. А Берта его сгоряча трахнула старой серебряной ложкой, памятью бабкиной. Вот тогда он бросил ребенка - слава богу, не покалечил! - и выпрыгнул в окно. Вот я и спрашиваю: обычный это волк? - Нет, - тихо, испуганно сказала Алианора. Рауль сплюнул: - Вот мы и будем спать за стенами, пока опасность не минует, а волк пусть рыщет по пустому лесу. Может, мы отыщем, кто это меняет шкуру, и спалим его на костре, - и добавил учтиво: - Очень все это некстати для сэра Юва, он сейчас снаряжает свою дочку Раймберг в путешествие на запад - она должна обвенчаться в Вене с третьим сыном маркграфа. Мы молимся, чтоб побыстрее пришел конец нашим бедам. - Наш господин, увы, не сможет принять тебя так, как ты заслуживаешь, сэр 'Ольгер, - сказал какой-то парень. - Он будет всю ночь, сэр'Ольгер ходить дозором по стенам, чтобы волк не перескочил внутрь. А госпожа Бланшефлон не поднимается с постели, она больна. Но сын их и дочь сделают все, чтобы принять тебя достойно. Хольгер подумал, что и ему следовало бы вставать на стражу. Но побоялся, что уснет - позади бессонная ночь и день в седле. Когда Папиллон неспешно зашагал впереди стада, датчанин попросил Алианору рассказать подробнее про свалившуюся на сельчан напасть. - Есть два способа для человека превратиться в зверя, - сказала она. - Один - это заклятья, наложенные на обычных людей. Как моя туника из перьев. Второй способ гораздо более мрачный. Иные люди рождаются на свет, имея двойную сущность, и чары здесь ни при чем. Или другим зверем... что ни ночь. В человеческом обличье он приятный и рассудительный, а в облике зверя сеет смерть, пока не утолит жажду крови или не вернется в человеческий вид из страха перед разоблачением. Трудно их победить - их раны заживают в одно мгновенье. Только серебро причиняет им боль, только серебряным оружием их можно убить. Но от такого оружия он ускользает быстрее, чем любой настоящий зверь. Человека, что ни ночь, охватывает желание стать медведем, или диким котом или волком. - Все не совсем так. Тот парень прав - это может быть кто-то из них. Небольшая примесь крови в человеческих жилах может дремать всю жизнь, если окажется слишком слабой, чтобы проявить себя. Но сейчас чернокнижье набрало силу и могло пробудить спящего демона. - И пусть поможет бог тому, кто этим перепуганным селянам покажется волком, - буркнул Гуги. Хольгер ехал к городским воротам в угрюмом раздумье. Был во всем этом свой смысл, хотя и диковинный, как большинство управляющих этим миром законов. Волколачество - скорее всего набор унаследованных генов. Если набор этот оказался полным, человек несознательно умирал, как только его отец обнаруживал в колыбельке волчонка. Если набор был "некомплектным", тенденция к смене облика слабела. У этого несчастного крестьянина дремавшее в нем проклятье никогда до того себя не проявляло. До времени, когда из-за гор повеяло магией Серединного Мира, и она разбудила связанные с волколачеством процесс - биологические или химические. Хольгер всматривался в темноту. Городок окружен был мощным палисадом с узкой галереей, по которой будет ходить сегодня ночью сэр Юв. Внутри теснились узкие деревянные домишки. Двухэтажные попадались редко. Кривые улочки были обычными тропинками, немощеными и пыльными, усеянными навозом. Ведущая в ворота "главная улица" оказалась лишь самую чуточку шире и прямее. Въехав в ворота, Хольгер стал объектом любопытства для женщин в длинных платьях и чепцах, нечесанных детушек и ремесленников в рабочей одежде. Большинство из них держало факелы, мерцающие, коптящие. Они проводили Хольгера взглядами, уважительно примолкнув. Хольгер задержался у боковой улочки, темного туннеля, образованного домами и целиком почти накрытого их галерейками. Увидел вздымавшуюся над гребнями острых крыш верхушку угловатой башни - скорее всего, это и был дом сэра Юва. Стоявший поодаль здоровяк пригладил волосы обеими руками и сказал: - Я кузнец Одо. К вашим услугам, господин. - Эта улица ведет к дому вашего господина? - Да, ваша милость. Эй, Фродарт, господин еще у себя? Молодой человек в выцветших красных штанах, с мечом на боку, кивнул: - Только что я его оставил в броне с головы до пят. Он подкрепился пивом перед ночным дозором. Я оруженосец, сэр рыцарь. Пойдемте, я вас провожу к нему. Наш городок - сущий лабиринт. Хольгер снял шлем - его волосы, весь день покрытые железом, взмокли от пота, а ночной ветер нес приятную прохладу, увы, не слишком благовонную. Вряд ли его здесь ждал особый комфорт. Сэр Юв де Лурвилль наверняка небогат - провинциальный рыцарь с горсткой челяди, охраняющий эти края от разбойников и выполняющий функции местного судьи. Однако Рауль был исполнен обывательской гордости, говоря о свадьбе дочери своего господина с младшим сыном мелкого аристократа с западной окраины Империи. Ну и что с того? Все, что Хольгеру требуется - еда и место для ночлега. Оруженосец пошел впереди с факелом, Хольгер ласково похлопал уставшего Папиллон по шее, ободряя его, и въехал в улочку. Раздался женский крик. Он еще раз оборвался, а шлем Хольгера был уже на голове, меч в руке, Хольгер развернул Папиллона в ту сторону. Люди загомонили. Чадящие факелы отбрасывали зыбкие тени на дома главной улицы. Вторые этажи тонули в темноте. Только теперь Хольгер рассмотрел, что все окна закрыты ставнями, все двери заперты. Снова закричала женщина - в одном из этих домов. Ставень, закрытый на железный засов, разлетелся на куски от удара изнутри. Выбив его лбом, на улицу выпрыгнуло что-то длинное, серое косматое. В пасти у него заливался плачем ребенок. - Волк! - закричал кузнец. - Матерь божья, он здесь! В окне показалась женщина. - Он пролез через кухню! - закричала она, простирая руки к зверю, к толпе. - он пролез через кухню, утащил Люсьену! Держите его, держите! Мужчины, бог вас покарает! Что вы стоите, спасите моего ребенка! Папиллон метнулся вперед. Волк обернулся в его сторону, сжимая в зубах ребенка. Ребенок был жив, бился и плакал. Хольгер ударил мечом, но лезвие рассекло пустоту - волка там уже не было. Невероятно проворный, он проскочил меж ног Папиллона и убегал вглубь улочки. Оруженосец Фродарт заступил ему дорогу. Не задержавшись ни на миг, волк гигантским прыжком перемахнул через него и нырнул за угол. Хольгер пустил Папиллона галопом. Поздно, подумал он, поздно! В лабиринте темных закоулков волк успеет сожрать добычу и превратиться в человека раньше, чем его настигнут... Прошумели белые крылья. Лебедица ударила клювом, целясь в глаза волку. Тот прижал уши, увернулся и бросился в переулок. Алианора вновь оказалась перед ним, осыпала ударами. И задержала на миг. Хольгер был уже там. Факелы остались позади, и он едва различал огромный черный силуэт. Свистнул меч. Хольгер ощутил, что лезвие пронзило тело волка. Блеснули его глаза, зеленые холодные, полные лютой ненависти. Хольгер занес меч. Клинок блеснул в свете приближающихся факелов. Он был чистым, ни следа крови. Железо не могло ранить волколака. Папиллон ударил передними копытами, опрокинул волка и принялся его топтать. Косматый зверь, невредимый, отпрыгнул вбок и растаял в темноте. Но на земле остался плачущий ребенок. Когда крестьяне подбежали к ним, Алианора, уже в человеческом облике, прижимала его к груди: - Бедный мой, маленький мой, все уже, все. Ничего страшного, поцарапали нас немножко, и все. Испугался, бедненький... Детям своим будешь рассказывать, как тебя спас лучший на свете рыцарь. Не плачь... Мужчина с длинной черной бородой, видимо отец, выхватил у нее ребенка, осмотрел его и упал на колени, плача, быть может, впервые в жизни. Хольгер оттеснил от него толпу, надвигаясь на нее конем, вытянул меч: - Успокойтесь! Возьмите себя в руки! С ребенком ничего не случилось. Ты, ты и вот ты - ко мне! Нужны люди с факелами. Хватит болтать! Нужно отыскать волка. Несколько мужчин побледнели, переглянулись и тихонько отошли. Кузнец Одо, грозя кулаком в ту сторону, куда скрылся волк, крикнул: - Но как мы его найдем?! Он не оставляет следов. Спокойненько прибежит к себе домой и превратится в одного из нас... Фродарт внимательно приглядывался к лицам окружающих. Пляшущий свет факелов освещал их на миг, потом они вновь скрывались в темноте. - Мы знаем, что это кто-то из нас, - начал он громко, пытаясь перекричать гвалт. - Стража у ворот не в счет. Это для начала. А теперь пусть каждый запомнит, кто стоит с ним рядом. Гуги потянул Хольгера за рукав: - Пошли за ним, если такова твоя воля. У меня нос заложило от его вони. Хольгер потянул воздух ноздрями: - Пахнет только пылью да навозом. - Но ты-то не гном лесной. Быстро, парень, опусти меня на землю, а я уж пойду по следу. Смотри, не отставай! Хольгер посадил Алианору за собой - отец ребенка целовал ее пыльную ножку - и тронулся следом за Гуги. Фродарт с Одо шли по бокам. Папиллона, высоко подняв факелы. Сзади валили самые смелые крестьяне с ножами, палками и копьями, а следом тащились все остальные. Если схватим волколака, подумал Хольгер, придется потрудиться чтобы его связать. А потом... не хочется думать, что будет потом. Гуги петлял по темным улочкам. Вышел наконец на замощенную базарную площадь. Здесь, под открытым небом, было чуточку светлее. - Ага, запах, как горчица, - сказал он. - Ничто на свете так не смердит, как волколак, когда обличье зверя примет. Хольгер подумал: может, это выделения неких желез? Подковы Папиллона гремели по брусчатке. Они свернули на мощенную улицу. В окнах некоторых домов горели свечи, но Гуги игнорировал видневшихся внутри людей. Он бежал вперед, и вдруг за спиной Хольгера раздался заполошный вскрик Фродарта: - Нет! Только не к дому моего господина! 14 Жилище рыцаря располагалось посреди площади, напротив церкви. Кухня и службы - в отдельных домиках. "Замок" оказался весьма непрезентабельным, крытым соломой деревянным строением, он был самую чуточку побольше, чем летние коттеджи в родном мире Хольгера, построен в форме буквы "Т". Над левой перекладиной возвышалась башня - ее Хольгер уже видел. Главный вход - на конце "ножки"