акончил свой рассказ, полковник по-прежнему хранил внешнее спокойствие. Только одна рука тихонько барабанила по столу. - Итак, - сказал он совершенно спокойно, - Земля предала нас. - Не вся Земля! - воскликнул Вадаж. - Не вся, это верно - ведь вы же здесь - Маска постепенно исчезла с лица де Виньи, обнаружив мускулы, натянутые у челюстей и рта, да две глубокие складки по обе стороны от седых щетинистых усов и пульсирующую жилку на шее. - И, насколько я понимаю, вы здорово рискуете. В чем состоит ваш план, капитан Хейм? Теперь найти слова было гораздо проще. Тем не менее, Хейм все-таки говорил по-английски, которым де Виньи владел в достаточной мере. - Как я уже объяснил лейтенанту Иррибарну, Землю необходимо убедить в двух вещах. Во-первых, что ваши люди живы, а во-вторых, что вы не согласитесь ни на какое примирение, если это будет сделано не честно, и будет стоить вам ваших домов. Что ж, те из ваших людей, которые сейчас находятся в космосе, на борту моего корабля, могли бы стать решающим доказательством первого пункта. Однако людям свойственно прихвастнуть и преувеличить, когда разговор зайдет о предполагаемой борьбе, в которой они могли бы участвовать, поэтому, объяви они о своем решении, о котором сказано в пункте два, их заявление просто-напросто могли бы оставить без внимания. - И правильно бы сделали, - заметил де Виньи. - История знает немало примеров того, когда нации, объявившие, что будут сражаться до последнего человека, не выполняли свои клятвы. Тем более никогда не возникало вопроса о том, что сражаться до последней женщины или до последнего ребенка. Если Земля в ближайшее время не придет нам на помощь, я, вне всякого сомнения: попытаюсь спасти людей, заключив с алеронами любую сделку, какую они только пожелают. - Я как раз подхожу к этому, - сказал Хейм. - Если мы сумеем отправить на Землю часть ваших женщин и детей для среднего землянина это прояснит все дело в целом как нельзя лучше. Они станут могущественными - поддержкой той фракции, которая стремится именно к победе. Три способа воздействия на умы: банальная старая слезная мольба; живое доказательство того, что сопротивление алеронам вовсе не обязательно влечет за собой фатальное бедствие; и... право, женщина, заявляющая, что ее народ не желает сдаваться, обладает гораздо большей способностью к убеждению, чем мужчина. Баланс мнений на Земле на мой взгляд, весьма деликатен. Возможно, одного только их появления будет достаточно, чтобы склонить чашу весов в нашу сторону. - В_о_з_м_о_ж_н_о, вы оперируете гипотезами, месье Капитан. Я же вынужден - иметь дело с печальной действительностью, которая состоит в том, что все мы будем больны. - Ну, а если они сообщат также, что вам ничего не грозит... что тогда? Де Виньи сжал кулаки. - Что вы предлагаете? - Достать для вас необходимые витамины. Послушайте, разве это не правда, что алероны испытывают немало затруднений в работе с вашими механизмами? И неужели, вы не усугубили все это своими руками? - Да. Но это вряд ли имеет значение, поскольку они разрываются сейчас на части, чтобы поскорее закончить космические укрепления, а я вообще выбил их из графика так, что они, надеюсь еще не скоро очухаются. Мне кажется, если бы вы предложили оставить их в покое, а может быть, даже послали к ним несколько техников, они пошли бы на обмен. Дали бы вам нужные пилюли. разумеется, вам бы пришлось прежде убедиться в том, что это капсулы именно с витамином С, но это, должно быть, нетрудно будет сделать. - Что? - вскипел Иррибарн. - Пойти на сделку с врагом. - На войне это случается не так уж редко. - Де Виньи поскреб подбородок. - Честно говоря, именно такие условия я и собираюсь поставить в случае, если мы дойдем до полного отчаяния. Они поймут, что мы стараемся выиграть время в надежде на помощь с Земли. Но если они не в курсе того, что эта помощь в конце-концов все же может прийти... Да. Почему бы им не использовать наиболее легкий способ избавиться от наших нападений? Они посчитают, что разобраться с нами можно будет и попозже... Разумеется, они могут потребовать безоговорочной капитуляции, настаивая на том, чтобы мы спустились в долины, где бы нас окружили и согнали в какой-нибудь загон. - Если они этого потребуют, - сказал Хейм, - я думаю, мы могли бы попробовать захватить припасы, хранящиеся в пакгаузах или даже промышленное оборудование. В Совместной операции ваших бойцов и моего корабля. Или, если это вам кажется совсем уж невероятным... - он проглотил горечь. - Мы можем выложить такой козырь, как мое обещание возвратиться домой. - Глаз за глаз, - вздохнул де Виньи. - Это, разумеется, их бы устроило. Но давайте сначала попробуем сделать первое предложение, за которое не пришлось бы платить столь дорогой выкуп. Сделаем вид, что мы не имеем с вами никакой связи, а ваш корабль будем пока держать в резерве. - О, кроме того, мы ведь должны еще отправить отсюда эвакуируемых, а для этого необходима внезапность. Де Виньи пристально посмотрел на Хейма. - Признаться, меня весьма удивляет ваша озабоченность судьбой сотни либо двух сотен женщин и детей. Лично я придаю им меньшее значение. Наше продолжительное пребывание здесь, как свободных людей, пожалуй, быстрее заставило бы Землю предпринять какие-то шаги. Однако... Двести спасенных есть все же двести спасенных, поэтому поступайте, как знаете. Но как вы намереваетесь вывести эту неуклюжую посудину перегруженную людьми на Махпредел? - "Лис" сделает сопроводительных рейс стоит лишь дать ему сигнал. - Что? Значит, он так близко, и его до сих пор не заметили? Что за чертовщина? И как вы устраиваете с ними лазерных контакт, если радары алеронов не могут его обнаружить? - Мой инженер сейчас как раз объясняет вашим техникам всю эту систему, давайте пока вернемся к тактическим вопросам. Отвлечение на технические вопросы заняло бы слишком много времени. Один хорошо вооруженный корабль, атакующий внезапно, способен создать такой бедлам, что чертям будет тошно. Как только "Мироэт" окажется в космосе, "Лис" будет сопровождать его до тех пор, пока он не выйдет на рубеж Мах-ускорения. Согласно всей имеющейся у нас информации, выдаваемой приборами, захваченной в числе прочего документации, радиоперехватом, а также одним парнем, который - дай ему срок - способен разобраться в любом языке - так вот, согласно этой информации, большая часть вражеского флота сейчас занята охотой на "Лиса" в системе Авроры и за ее пределами. Поэтому мы должны успеть уйти из опасной зоны прежде, чем они узнают куда потянуть силы, которые смогут противостоять "Лису". Полковник нахмурился. - На мой взгляд вы жонглируете слишком многими неизвестными. - На мой тоже, - сухо сказал Хейм. - Но один способ прояснить некоторые из них очевидны. Позвольте мне отправиться вместе с вашей делегацией к алеронам. Они примут меня за одного из колонистов. Но я их знаю достаточно хорошо. Да это и не удивительно - столько лет мы с ними деремся. К тому же, как у любого профессионального астронавта, глаз у меня наметанный, чего они, конечно, ожидать не будут. Андре тоже должен пойти. Как поэт, он очень быстро схватывает суть психологии инопланетян. Между нами говоря, мы могли бы помочь вам не только совершить сделку на более выгодных условиях, но и доставить назад немало полезной информации, на основе которой можно будет в дальнейшем строить наши специфические планы. - М-м-м... Ну что ж... - с минуту де Виньи напряженно думал, потом вдруг сказал: - Так и быть. Время дорого, так что не будем терять. Итак, насколько я понял, график нашей деятельности выглядит следующим образом. Мы немедленно начинаем подготовку к эвакуации. В течение нескольких дней люди, выбранные для этой цели, будут доставлены сюда по одному или двое. Мы должны также собрать необходимый запас провианта, причем, сделать это необходимо незаметно. Но мои люди смогут доставлять груз из леса к одной из ваших шлюзовых камер под водой, так что сверху ничего видно не будет. Тем временем я устанавливаю радиоконтроль с алеронами и прошу у них согласия на переговоры. Они, без сомнения, согласятся, тем более, что их новый шеф по операциям военного флота, согласно донесениям, кажется весьма любезным малым. Возьму на себя много утверждая, что они примут наших представителей уже завтра. Если мы сможем достичь соглашения, предложив прекращение партизанской войны и, возможно, оказание технической помощи в обмен на витамины - хорошо. Начнется реальное воплощение этого договора или нет - делегация возвращается сюда. - Потом ваш корабль атакует, с тем, чтобы дать возможность транспорту благополучно взлетать. Потом если нас снабдят капсулами, вы продолжаете свою игру в космосе так долго, как это возможно. Если же нет, и если нам удастся похитить их, я вновь вызову по радио и предложу ваш выход из игры в обмен на нужные нам витамины. На это-то они согласятся - как пить дать. В результате, большой или малой ценой мы выиграем время, в течение которого - будем надеяться, Земля придет нам на помощь. Так? Хейм кивнул и вытащил трубку. - Идея именно такова, - сказал он. Де Виньи расширил ноздри. - Табак? Мы о нем уже почти забыли. Хейм усмехнулся и бросил кисет на стол. Де Виньи позвонил в маленьких колокольчик. У входа возник адъютант - рука поднята в приветствии. - Найди мне трубку, - сказал он. - И, если капитал не возражает, можешь захватить одну для себя. - Будет исполнено, мой полковник! - адъютант исчез. - Ну что же, - де Виньи слегка расслабился. - Униженно благодарить не в моих правилах. Что может Новая Европа сделать для вас? Хейм заметил полунасмешливый, полусочувственный взгляд Вадажа, покраснел и ответил запинаясь: - У меня есть на этой планете давний друг, который сейчас состоит в родстве с Джином Иррибарном. Это жена его брата. Пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы она и ее семья были в числе эвакуированных. - Пьер не захочет улетать, если другие мужчины останутся, - мягко заметил баск. - Но они, безусловно, прибудут сюда, если вы хотите, - продолжал де Виньи. Он вновь позвонил, вызвав другого адъютанта. - Лейтенант, почему бы вам не отправиться вместе с майором Леграном в моем Флайере? Его аппаратура позволяет связаться с любым уголком Оут Гаранса. Если вы сообщите оператору, где находятся ваш брат и его семья... Когда с этим было покончено, он сказал обращаясь к Хейму и Вадажу: - Сегодня у меня дел будет хоть отбавляй, это ясно, как день. Однако давайте отдохнем до ленча. Нам есть что рассказать друг другу. Сказано - сделано. К тому времени, когда наконец пришла пора расставаться, Хейм и Вадаж уже были с полковником на короткой ноге. Уже совсем стемнело. Хотя в лагере вокруг озера было немало людей, их укрытия разбросанные в разных местах и тщательно замаскированные, невозможно было заметить постороннему глазу. Вся деятельность тоже осуществлялась очень скрытно. Время от времени мимо пролетал флайер, вскоре терявшийся между стволами деревьев под лиственной крышей. В нескольких местах были установлены небольшие радары, на случай маловероятного появления алеронского судна. Инженеры не могли доставить на корабль грузовой тубус до наступления ночи, разве что над озером повиснет туман, что случалось здесь нередко, и послужит надежным прикрытием. В одеянии, подходящем для этого момента, чтобы скоротать время, люди рассказывали друг другу анекдоты, играли в карты, занимались мелкими хозяйственными делами. Всем хотелось поговорить с землянами, но те вскоре устали повторять одно и то же. Кроме того с полудня начала сказываться и физическая усталось. Они уже были на ногах добрых восемнадцать часов. Вадаж зевнул. - Пошли в свою палатку, - предложил он. - У этой планеты очень неудобный период вращения. Приходится проводить во сне треть дневного времени и бодрствовать две трети ночного. - Что же, - отозвался Хейм. - Иначе они была бы непригодна для освоения. - Как? Это еще почему? - А ты не знаешь? Ну, слушай. Масса Новой Европы составляет лишь половину массы Земли и получает около 8 процентов в соотношении к полному количеству ее радиации. Воздух исчез бы отсюда давным-давно, если б не то обстоятельство, что утрата воздуха происходит главным образом вследствие магнитного взаимодействия с солнечным ветром. даже звезда класса Д-5, такая, как Аврора, выбрасывает в пространство весьма немалое количество. Но медленное вращение означает слабое магнитное поле. - Стало быть, и за это мы должны благодарить Провидение, - задумавшись, сказал венгр. - Хм! - фыркнул Хейм. - Тогда мы должны винить Провидение в том, что Венера удерживает слишком много атмосферы. Это простой вопрос физики. Чем меньше планета, и чем ближе она к своему солнцу, тем меньше разница углового механического момента между внутренним и внешним сектором пылевого облака, из которого она образовалась. И как следствие, тем медленнее вращение. Вадаж хлопнул его по плечу. - Не завидую я твоим философским способностям, мой друг. Господь милостив. Но нас подстерегает смертельная опасность: превратиться в педантов. Давай-ка же вернемся к себе в палатку. Там у меня есть бутылка бренди, и... Они уже подходили к палатке, пересекая луг, усыпанный огненными цветами, казалось что он из золотой травы, когда из-за деревьев выступил Джин Иррибарн. - А, - воскликнул он. - Вот вы где. А я вас искал. - Что-нибудь случилось? - спросил Хейм. Лейтенант сиял. - Ваши друзья здесь, - он повернулся и позвал - э-эй! Они вышли на открытое место - все шестеро. Кровь прилила к сердцу Хейма и отхлынула вновь. Облитые солнечным светом сумерки вихрем закрутились вокруг него. Она робко приблизилась к нему. Походную одежду, выцветшую и бесформенную, сегодня сменило платье, захваченное в числе прочего в лес и каким-то чудом сохранившееся. легкое и белое, оно трепетало на ветру вокруг ее длинноногой стройной фигурки. Аврора обесцветила ее аккуратно заплетенные каштановые волосы, сделав их светлее на кожи. Но они все-таки блестели, и одна прядка, выбившаяся над высоким лбом, мягко шевелилась на ветру, как живая. На Хейма смотрели глаза цвета фиалки. - Мэдилон - хрипло прокаркал он. - Гуннар! - красивая женщина взяла его за обе руки. - Мы так давно не виделись. Здравствуй. Она говорила по-французски, но Хейм понимал ее. - Я... - у него перехватило дыхание. Он расправил плечи. - Я был поражен, - с трудом выговорил он выдавливая из себя слова. - Твоя дочь так похожа на тебя. - Прошу прощения? - Женщина не уловила смысла фразы, произнесенной на английском языке, от которого давно отвыкла. Ее муж, копия Джина, но только в более старшем и мощном исполнении - перевел, пожимая руку Хейму. Мэдилон рассмеялась и что-то сказала дочери по-французски, из чего Хейм понял лишь последние слова: - Мой старый добрый друг Гуннар Хейм. - Очень рада, мсье, - сказал Даниель Иррибарн. Ее было едва слышно сквозь шум ветра, шелестевшего листвой и заставлявшего свет и тень исполнять замысловатые танцы. Пальцы девушки, маленькие и холодные, быстро выскользнули из руки Хейма. Он несколько рассеянно ответил на приветствия подростков Джеквеса, Сесиль и Айвза. Мэдилон много говорила - в основном дружеские банальности - а братья Иррибарны выполняли роль переводчиков. Все это время Хейм стоял и молчал. Не попрощавшись и пообещав организовать настоящую встречу после сна, Мэдилон улыбнулась ему. Хейм и Вадаж долго смотрели им вслед. Прежде чем пройти к себе. Когда их поглотил лес, менестрель принялся насвистывать. - Так значит, эта и есть образ твоей бывшей возлюбленной, та девушка? - спросил он. - Более или менее, - ответил Хейм, вряд ли осознавая, что отвечает не себе, а кому-то другому. - Мне кажется, есть отличия. память иногда проделывает с нами подобные шутки. - Тем не менее, и дураку было бы понятно, что ты имел в виду когда... прости меня, Гуннар, но позволь, я дам тебе совет: будь осторожен. Слишком много лет между вами и очень легко о них запнуться. - Боже правый! - злобно взорвался Хейм. - За кого ты меня принимаешь. Я просто был ошарашен, ничего больше. - Ну, если ты так уверен... Видишь, ли мне не хотелось бы... - Заткнись. Давай лучше найди свое бренди. Хейм устремился вперед семимильными шагами. Глава 5 День незаметно клонился к вечеру. Но жизнь по-прежнему бурлила в лагере на берегу озера, напоминая о том, что время военное. На закате Хейм обнаружил, что они с Даниель сидят на мысу вдвоем. Теперь у него не было прежней уверенности. Вслед за первой встречей состоялся "пир", настолько праздничный, насколько это было возможно, под навесом, сооруженным по соседству с флайером Иррибарна. Шампанское, которое Хейм предусмотрительно захватил на борт "Мироэт", лилось рекой, утопив в себе натянутость и неловкость первой встречи. растянувшись на траве, все слушали, а многие и подпевали гитаре Вадажа. Но Хейм и Мэдилон держались несколько в стороне, пытаясь завести разговор, а ее старшая дочь молча сидела рядом. О прошлом особенно говорить было нечего. Хейм о нем не жалел, да и Мэдилон, как ему показалось, тоже. Встретившись сейчас вот так, они увидели, насколько далеко разошлись их пути; теперь лишь взгляд, улыбка, короткая усмешка могли преодолеть разделявшее их расстояние. - Она в высшей степени достойный человек, - думал Хейм, - но она не Конни и даже не Джоселин. А он, если на то пошло, не Пьер. Поэтому они ограничились лишь тем, что рассказали друг другу о том, как жили все это время. Ее жизнь была вполне тихой и спокойной, пока не пришли алероны. Пьер, инженер по профессии, занимался строительством плотин и электростанций, а она воспитывала детей. Потом настала очередь Хейма рассказать о себе, и незаметно для себя он начал приукрашивать факты своей биографии самым старательным образом. Получилось это естественно и непринужденно. То и дело он ловил себя на том, что украдкой смотрит на Даниель. Наконец, именно с этого момента в голове Хейма начиналась путаница, когда он вспоминал все происшедшее - компания начала понемногу распадаться. Лично он не хотел спать, хотя вино шумело в голове, а тело требовало разминки. Он сказал что-то насчет того, чтобы пройтись. Пригласил ли он девушку пойти с ним, или же она сама попросилась, или Мэдилон, рассмеявшись особым грудным смехом, отослала их вместе, пошутив насчет того, что ему нужен гид? Говорили все, но отчасти из-за своего слабого французского, отчасти из-за шума в ушах он не помнил точно, что именно кто говорил. Единственное, что он помнил точно, это что Мэдилон слегка толкнула их в сторону, где лес был особенно густым - к его одной руке, ее - другой. Некоторое время до них еще доносилась песня Вадажа, но к тому времени, когда они вышли на берег озера, вокруг раздавался только плеск воды, шелест листьев и похожее на флейту пение какой-то птицы. Аврора садилась за западный горизонт пики на фоне огненно-золотистого скопления облаков. Там такие же длинные светлые тени протянулись от солнца к нему и к ней, словно расплавленные мосты над водой. Но на востоке уже клубился туман, наступивший неторопливо, как и закат - топазовая стена, верхушка которой вздымалась знаменами цвета одуванчиков в небо, все еще по-дневному светла. Кожу слегка холодил ветерок. Хейм заметил, что девушка обхватили себя руками. - Вам холодно, мадемуазель? - спросил он по-французски, ужасно страшась мысли, что им придется вернуться. Даниель улыбнулась еще прежде, чем он успел снять с себя пиджак - вероятно, ее рассмешило его произношение. Хейм накинул пиджак ей на плечи. При этом его рука слегка коснулась ее шеи, он почувствовал, как напряглись ее мышцы, и поспешил отдернуть руку. - Спасибо, - ее голос был слишком тонок для английского или норвежского; а потому родной язык в ее произношении звучал как песня. - Но как же вы сами? - Ничего. Все в порядке. (Проклятье! Имеет ли слово "в порядке" то значение, которое он хотел выразить? ) Я... - он мучительно подыскивал слова. - Слишком стар и... как это? - Слишком стар и слишком волосат, чтобы чувствовать холод. - Вы не старый, мсье, - серьезно сказала она. - Ха! - он сунул руки в карман брюк. - А вам сколько лет? Девятнадцать? У меня есть дочь, которая... которую... она... у меня есть дочь всего на несколько лет младше вас. - Что ж... - она взяла себя за подбородок. Хейм подумал, как изящна линия, переходящая в нежный рот с чуть припухшими губами, и как задорно торчит кверху ее курносый нос, на котором кое-где проступают веснушки. - Я знаю, что вы ровесник моей матери. Но вы выглядите моложе, а то, что вы сделали, было бы под силу далеко не каждому. - Благодарю, благодарю. Пустяки. - Мама была так взволнована, когда услышала о вас, - продолжала Даниель. - Мне кажется, папа даже слегка ударился в ревность. Но теперь он полюбил вас. - Твой отец - хороший человек. Убогость собственного словарного запаса приводила Хейма в бешенство. "Что это за разговор, когда ты не можешь произнести ни одной фразы, выходящей за рамки школьной программы для первого класса? - Могу я вам задать один вопрос, мсье? - Задавай какой угодно. Непокорная прядка волос выбилась из ее прически. - Я слышала, что мы - те, которые отправятся на Землю - делаем это для того, чтобы просить помощи. Вы действительно считаете, что наша просьба будет иметь такое большое значение? - Ну, э... видишь ли, нам необходимо было прилететь сюда. То есть, мы теперь установили связь между вашими людьми и моими в космосе. А заодно мы сможем захватить отсюда часть людей. Между бровями Даниель на мгновение появилась озабоченная морщинка. - Но я слышала разговор о том, насколько сложно было посадить такой большой корабль незаметно. Разве не лучше было бы воспользоваться каким-нибудь кораблем поменьше? - Вы очень умны, мадемуазель, но... Прежде чем он смог сконструировать прикрытие, она прикоснулась е его руке (как легко! ) и сказала: - Вы прилетели так, рискуя жизнью ради мамы. Разве не так? - М-м-м... ну конечно, я думал о ней. Мы - старые друзья. Даниель улыбнулась. - Старые возлюбленные, как я слышала. Не все еще рыцари перевелись, капитан. Сегодня я сидела возле вас, вместо того, чтобы петь вместе с другими, потому что вы так красиво смотрелись. Сердце его подпрыгнуло, но затем он понял, что "вы" означало местоимение второго лица множительного числа. Он от всей души надеялся, что свет закатного солнца сделал незаметным краску, покрывшую его лицо. - Мадемуазель, - сказал он, - ваша мать и я - друзья. Только друзья. - О, конечно. Я понимаю. И все же было так мило с вашей стороны - все, что вы для нас сделали. - Над его головой зажглась вечерняя звезда. - А теперь вы отвезете нас на Землю. Я мечтала об этом путешествии с самого детства. Появилась явно благополучная возможность сказать, что скорее Земля должна бы сесть на задние лапки и просить ее о чем-то, а не наоборот. Но Хейм лишь неповоротливой глыбой возвышался над ней, пытаясь найти способ выразить это как-нибудь поизящнее. Даниель вздохнула и отвернулась. - Ваши люди тоже, они рыцари, - сказала она. - У них не было даже такой причины, как ваша, чтобы сражаться на Новой Европе. Кроме, может быть, мсье Вадажа. - Нет, у Вадажа здесь никого нет, - ответил Хейм. - Он трубадур. - Он так чудесно поет, - пробормотала Даниель. - Я слушала с удовольствием. Он венгр? - По рождению. Сейчас у него нет дома. - Андре, ты славный парень, но что-то мы говорили о тебе чересчур уж много, - подумал Хейм, а вслух продолжал: - Когда вы прибудете на Землю, ты и твоя семья, пользуйтесь моим домом. Я приеду, когда смогу, и возьму вас в свой корабль. Даниель захлопала в ладоши. - О, чудесно! - весело щебетала она. - Ваша дочь и я, мы станем хорошими подругами. А потом, путешествие на боевом корабле... Какие победные песни мы будем распевать, возвращаясь домой! - Ну... так... Возвращаемся назад в лагерь? Скоро стемнеет. В подобных обстоятельствах лучше всего проявить себя настолько квалифицированным джентльменом, насколько это возможно. Даниель закуталась в пиджак. - Да, если хотите. Хейм не был уверен, что она сказала с неохотой. Но поскольку она сразу же пошла, он не стал больше ничего говорить, и по дороге они обменялись лишь несколькими фразами. Пикник и в самом деле подходил к концу. Хейм и Даниель вернулись как раз в тот момент, когда все уже желали друг другу доброй ночи. Когда девушка возвращала ему пиджак, Хейм отважился легонько сжать ей руку. Вадаж галантно поцеловал эту руку, напомнив придворного кавалера времен какого-нибудь Людовика. Когда они возвращались к себе в голубых сумерках, наполненных шелестом листвы, менестрель сказал: - Ах, ты все же счастливчик. - О чем ты? - огрызнулся Хейм. - Покорить такую очаровательную девушку! О чем же еще. - Ради бога! - прорычал Хейм. - Нам просто хотелось немного размять ноги. Я пока еще не дошел до того, чтобы выкрадывать младенцев из колыбели. - Не такой уж она младенец... Ты сам то веришь в то, что говоришь, Гуннар? Нет постой, не стирай меня в порошок. Во всяком случае, не очень мелко. Я просто хочу спросить, что мадемуазель Иррибарн очень мила. Ты не будешь возражать, если я навещу ее? - Какого черта я должен возражать? - огрызнулся обозленный Хейм. - Но запомни: что она - дочь моего друга, а эти колониальные французы сохранили средневековые представления о нравственности и приличиях. Ты меня понял? - Безусловно. Можно к этому больше не возвращаться. Весь остаток пути Вадаж весело насвистывал, а забравшись в свой спальный мешок, тотчас безмятежно захрапел. Хейм же еще долго мучился, перед тем как заснуть. Может быть, именно поэтому проснулся он поздно и обнаружил, что в палатке никого больше нет. Вероятно, Диего помогал саперам де Виньи, а Андре куда-то ушел. Для партизан было нецелесообразно устанавливать постоянные часы приема пищи, и судя по походной плитке, светившейся тусклым светом, завтрак был уже приготовлен. Хейм сварил себе кофе, разогрел кусок дичи и отрезал ломоть хлеба, испеченного в традициях старой, истинно французской кухни и е годившегося для нежных желудков. Потом он умылся, сбрил щетину с лица, накинул кое-какую одежду и вышел наружу. - Очевидно, для меня нет пока никаких сообщений, - подумал Хейм. - А если поступят, то мне передадут. Что-то тревожно на душе. Не искупаться ли? Он взял полотенце и пошел к озеру. Диана была уже высоко. Свет, проникавший сквозь листву превращался в колеблющийся сумбур черного и белого, среди которого одиноко качался луч его фонаря. Воздух нагрелся и туман рассеялся. Хейм слышал типичные для местного леса звуки: посвистывание, чириканье, кваканье, хлопанье, - и все же они чем-то отличались от земных. Когда он вышел на берег, озеро показалось ему сверкающим собольем мехом, каждая "воронка" - маленькая волна - переливалась в лунном свете. Седые снежные вершины величаво возносились к бесчисленным звездным россыпям. Хейм вспомнил, как однажды на Строне он пытался разглядеть Аврору; теперь это не составляло труда, поскольку в здешнем небе она пылала огромной яркой звездой. Его триумф, состоявшийся приблизительно тогда, когда Даниель еще только родилась... Хейм разделся, оставил фонарь заженным, чтобы не искать потом одежду, и зашел в воду. Она была холодная, но Хейму понадобилось меньше, чем обычно, волевое усилие, чтобы заставить себя целиком погрузиться в воду, когда она дошла ему до пояса. Некоторое время он просто плескался, согреваясь, потом поплыл длинными спокойными взмахами. Лунный свет рябил на поверхности дорожки, оставшейся позади него на воде. Легкий теплый ветерок скользил по его коже, как пальцы девушки. - Кажется, дела идут на лад, - подумал Хейм со все нараставшим удовлетворением. - У нас действительно есть неплохой шанс спасти эту планету. И если взамен, в числе прочего, я должен буду прервать свою пиратскую карьеру - я что ж, зато я вернуть на Землю. Звучало ли эта мелодия внутри его, или какая-то птица запела в своем гнезде? Нет. Птицы не играют на двенадцати струнах. Хейм улыбнулся и поплыв вперед, старался двигаться как можно более бесшумно. Для надпочечников Андре будет очень полезно, если сзади его схватит холодная влажная рука, а чей-то голос завопит: "Бу-у-у". Песня становилась все слышнее. На сей раз менестрель пел на немецком языке о прекрасной Розелин. Когда песня закончилась, Хейм увидел сидевшего на бревна Вадажа, темный силуэт которого вырисовывался на фоне неба. Он был не один. Ясно различимый в ночной тишине, прозвучал голос девушки, вторившей певцу по-французски. Вадаж рассмеялся, и они стали разговаривать. Из всего диалога Хейм уловил только что решь шла о Гете, о красоте природы, о песнях... Даниель зябко повела плечами, и Вадаж подняв с земли плащ, набросил его на них обоих, снова прошептав что-то по-французски, на что девушка, словно бы колеблясь, ответила: - Да, но мои родители... - Пф-ф! - фыркнул Вадаж и опять что-то затараторил. Даниель весело хихикнула. - ...песню о любви, - разобрал Хейм последние слова Вадажа, прежде чем тот мягко тронул струны, и чарующие звуки музыки слились с окружающим миром, превратились в неотъемлемую часть ночи, леса и воды. Голос певца вплетался в этот чудесный венок, делая его еще прекраснее. Даниель вздохнула и еще теснее прижалась к своему спутнику. Хейм поплыл назад. - Нет, - повторял он себе снова и снова. - Нет нельзя винить Андре в предательстве. Он ведь спрашивал моего разрешения. Однако непонятная обида, сдавившая его горло, не проходила. Хейм больше не старался двигаться без шума, а рассекал воду с силой настоящего парохода. - Он молод. А я гожусь ей в отцы. Но я упустил свой шанс. Я думал все вернулось назад. Нет. Я был смешон. О, Конни, Конни! - Богом клянусь, - в ярости Хейм начал думать на языке своего детства. - Если он что-нибудь сделает... Я еще не слишком стар, чтобы свернуть шею такому вот шустряку. Однако, какое мне до этого всего дело, черт побери! Он с шумом устремился из воды на берег и едва не содрал с себя кожу, яростно растираясь полотенцем. Натянув одежду, он, спотыкаясь, пошел через лес. В палатке еще осталась бутылка, не совсем пустая. Возле палатки его ждал какой-то человек. Хейм узнал одного из адъютантов де Виньи. - Итак? Офицер быстрым взмахом руки отдал честь. - У меня есть для вас сообщение, мсье Полковник установил контакт с врагом. Они ждут делегацию в Бон Шанс, как только наступит рассвет. - О, кей, доброй ночи. - Но, мсье... - Я знаю, нам нужно посовещаться. Что ж, я приду, когда смогу. Времени у нас достаточно. Впереди целая ночь. Хейм прошмыгнул мимо адъютанта в палатку и опустился на кровать, прикрыв полог, закрывавший вход. Глава 6 Внизу, широкая и плодородная, простиралась долина Карсака. Можно было разглядеть фермы со службами, деревни, иногда - фабрику, окруженную садами. Но нигде ни одного человека. Земля была безлюдна, стада бродили сами по себе, поля заросли сорняками. Среди них струилась река, металлически поблескивая в лучах раннего солнца. Выглянув из окна флайера, Хейм увидел эскорт - четыре алеронских военных аппарата. Затейливый, выполненный яркими веселыми красками рисунок на них, не смягчал их очертаний, напоминавших баррикаду. На безоружных новоевропейцев была нацелена по меньшей мере дюжина орудий. - Из делегатов мы за полсекунды можем превратиться в пленников, - подумал Хейм доставая трубку. - Пардон, - подполковник Чарльз Наварра, возглавлявший группу парламентеров из восьми человек, слегка похлопал его по плечу. - Лучше спрячьте это, мсье. У нас в отряде маки давно не видели табака. - Проклятье! Вы правы. Извините. - Хейм поднялся и сунул трубку в "бардачок". - Они, кстати, не дураки, - Наварра придирчиво оглядел великана. - Может быть, с вами еще что-нибудь не так, капитан Альфонс Лафайет? - Нет. Все остальное в порядке, - ответил Хейм по-английски. - Но давайте сядем вниз последними. Вполне очевидно, что моя форма подобрана наспех, но для партизана это естественно. Я не похож на типичного колониста, но они, возможно, этого не заметят, а если и заметят, то это их не удивит. - Что вы имеет в виду? - спросил другой офицер. - Разве вы не знаете? - ответил Хейм. - У алеронов со временем вырабатывается стандартизованный тип индивидуума. С их точки зрения, все люди настолько разные, что отличия в размерах и цвете не имеют никакого значения. Кроме того, они не настолько хорошо знают французский, чтобы заметить мой акцент, тем более, что я постараюсь в основном держать язык за зубами. Последнее, думаю, нетрудно будет сделать, поскольку я принимаю участие в данной экспедиции лишь в надежде добыть некоторые разведывательные данные. - Да-да, - нетерпеливо сказал Наварра. - Но будьте при этом крайне осторожны. Он наклонился к Вадажу, сидевшему сзади. - И вы тоже, лейтенант Гастон Жерар. - Напротив, - возразил менестрель. - Мне нужно как можно больше болтать и придуриваться, и возможно, привести их в некоторое раздражение. По-другому невозможно исследовать внутренний мир инопланетян. Однако, вы не бойтесь. Все это продумано. Я всего лишь младший офицер, не заслуживающий особого внимания, а следовательно, и особой в обращении со мной. - Он испытующе улыбнулся, глядя на Хейма. - Ты ведь можешь поручиться, что роль никчемного всегда прекрасно мне удается, а Гуннар? Хейм что-то проворчал в ответ. Боль и удивление скользнули по лицу венгра. Когда его друг в первый раз обошелся с ним очень холодно, Вадаж приписал это приступу меланхолии. Теперь, когда он убедился в том, что неприязнь Хейма не прошла, у него не было возможности спросить у своего капитана в этой тесной, заполненной шумом кабине, что случилось. Хейм почти в точности прочел эти мысли Вадажа. Вздохнув, он вернулся на свое сиденье впереди. Я глупец, и эгоист, и вообще сукин сын, - думал он. - Но я не могу забыть Даниель, этот восход с каплями росы, словно бриллиантами на ее волосах, и тот взгляд, который она подарила ему, когда мы прощались. Разве не я больше достоин такого взгляда? Он был рад прервать эти размышления, почувствовав, что флайер пошел на снижение. Через увеличительное стекло иллюминатора, прежде чем оно опустилось ниже линии горизонта, Хейм увидел, что Бон Шанс несколько вырос за двадцать лет. Но все же это по-прежнему был небольшой городишко, примостившийся на материковом плече, вдающемся в море: городишко, с окрашенными в мягкие цвета оштукатуренными стенками и красными черепичными крышами, с доками, забитыми разными суднами, и с вездесущими деревьями. Привезенные с Земли зеленый орех и тополь росли вперемежку с золотистыми "бальфлер" и "грацис". Гавань качалась и ослепительно сверкала, предместья полыхали множеством цветов, окружая город со всех сторон - совсем как в те времена, когда он гулял здесь рука об руку с Мэдилон. Только... дороги были засыпаны опавшими листьями, дома глядели пустыми глазницами окон, в гавани гнили брошенные лодки, покрывались ржавчиной стоящие без дела машины, обычно сидевшие на башнях грачи вымерли или улетели, и вместо них в небе кружили на тонких крыльях "фукетты", высматривая добычу. Последним детищем людей, еще продолжавшим жить, был космопорт, находившийся в двадцати километрах вглубь материка. Однако по его бетонным дорожкам двигались не люди и не их транспортные средства. Космические корабли, прибывшие сюда с грузом были построены не земными инженерами. Фабрики, которые они обслуживали, представляли собой вытянутые наподобие сфероида купола без окон, неестественно элегантные, несмотря на то, что это были всего лишь наспех собранные стандартные строения. Конвейеры, грузовые платформы, лифты, были сделаны людьми, но пульты управления этими механизмами были перестроены и к умам по-иному воспринимающими числа. Поле окружали казармы, сотни строений, простиравшихся вплоть до самых гор; сверху они выглядели как бронзовые цветки с раскрытыми лепестками. Среди них высились ракеты, которые были готовы к внезапному рывку, словно акулы перед нападением. На открытых площадках теснились вспомогательные суда. Среди них был вооруженный представитель, чье рыло торчало на уровне кафедрального креста. Должно быть, он относится к линейному крейсеру планетарной обороны, - решил Хейм. - И если он один такой, значит, другие боевые корабли отсутствуют, неся патрульную службу. Возможно, это стоит запомнить. - Не представляю, каким образом вы сможете использовать эту информацию, - сказал Наварра. - Единственное такое судно обеспечивает в полное превосходство в космосе и в воздухе, когда ему противостоят одни флайеры. А наши флайеры даже не военные. - Тем не менее, всегда полезно знать, что именно тебя ожидает. Кстати, вы уверены, что вся их сила сосредоточена здесь? - Да, абсолютно уверен. В этом районе находится большинство нашего промышленного оборудования. Гарнизоны есть везде, на многих вахтах и заводах, равно как и посты наблюдения. Но наши разведчики сообщили, что их можно не принимать в расчет. - Значит... на основании того, что алероны терпеть не могут толкучки, можно приблизительно определить общую цифру - давайте подумает - я бы сказал, что она составляет около пятидесяти тысяч. Безусловно, число военных не превышает пятой части этого количества. БОльше для защиты им просто не нужно. Квалифицированные рабочие те, которых мы без труда назвали бы инженерами, менеджерами и т8д8 - способны сражаться, но не обучены этому. Однако представители низшего класса алеронского общества, составляющие его большинство, воинственные по своей природе, это воспитывалось у них поколениями. Следовательно, причиной для беспокойства нам следует считать всего десять тысяч алеронов. Сколько у вас боеприпасов и боеспособных людей? - Мы без труда могли бы набрать сотню тысяч - однако, их уничтожат в тот самый момент, когда они выйдут из леса. - Я знаю. От винтовки мало проку, если ей противостоят образцы космического и воздушного оружия, - невесело ухмыльнулся Хейм. Флайер коснулся бетонной полосы в означенном месте, и остановился. Его экспорт остался в воздухе. Наварра поднялся. - Пошли, - коротко сказал он и направился к двери. Снаружи их ожидало двадцать алеронов класса воинов, стоящие в ряд по обе стороны от выхода - поджарые, широкогрудые, волосы ниспадающие из-под конических шлемов, заплетены в тугие косы, лица скорее не красивые, а очень выразительные и совершенно бесстрастные. Длинные солнечные лучи, казалось добела раскалили их чешуйчатые одежды. Они не вытащили из-за поясов своих кривых сабель и не наставили ружей на делегатов. Они стояли, как вкопанные, как неживые статуи. Их офицер, выступил вперед, опустил хвост и поклонился, слегка коснувшись кончиками пальцев земли, что являлось знаком уважения. Он был выше, чем остальные, и все-таки ниже среднего роста человека. - Добро пожаловать, - сказал Наварра нарочно медленно, чтобы офицер понял его диалект. В сравнении со струившейся подобно флюиду, ласкавший слух речью алерона, его голос напоминал жесткую и шероховатую наждачную бумагу. - Мы готовы немедленно приступить к переговорам. - Тем не мене, прежде вам