ись наружу на портик храма. Мрамор давным-давно потемнел и стал глубокого золотистого тона. Фриз почти стерся от древности и был едва различим, как и каннелюры колонн. Только обломки развалин говорили о том, что за этой единственной сохранившейся частью храма находились еще один или даже два флигеля. Запах высушенной солнцем травы висел над печальными руинами. Воины - мужчины и несколько незамужних девушек - расположились на склоне, между развалинами стены и рухнувшими колоннами. Теплый ветер уносил дым лагерных костров к небу. Высоко в синеве солнечный свет играл на блестящем оперенье соколов, высматривающих добычу. Когда воины увидели вождя, выходящего вместе с жрецом, они быстро поднялись и построились рядами. Парасан поднял руку. Каким бы слабым ни был его голос, каждый слышал слова ясно и отчетливо: - Слушайте! Вы, сражающиеся за нашу возлюбленную Тайю! Слушайте историю вашего отечества, если даже она вам хорошо известна. Могущественны были ваши предки. Они пришли издалека, с ледяного севера, из легендарной Хайбории. Сперва странниками, потом завоевателями и наконец поселенцами. Хайборийцы явились ордой варваров, но велико было их предназначение, ибо они почитали Митру. Солнечный Бог благословил кланы и велел принести в нашу страну его чистую, незапятнанную веру - сюда, где молились зверобогам, приносили человеческие жертвы, где преклонялись перед Черной Магией и творили мерзости, не сознавая их. Некоторые из ваших предков пересекли высокогорье и осели в Кешане. Там они возвели цветущие города, но со временем жаркий климат подорвал их силы, они потеряли веру в себя. Джунгли наступали на города и большинство поглотили. Ничего не осталось от былого величия, кроме примитивных черных королевств. Они до сих пор остаются бастионом от жестоких захватчиков. Лучше шли дела у хайборийцев в холодных сумрачных горах. Варуна привел людей к победе и выступил против колдовства - страшного наследия древней, нечеловеческой расы. Это удалось ему, потому что в бой он бросался, сжимая Секиру, полученную им от самого Митры. Пока обладатель Секиры достоин ее, оружие делает его непобедимым. Секира стала величайшим сокровищем и символом рода повелителей, первым из которых стал Варуна. Долго расцветало королевство Тайя, обретая богатство и силу, во благо Митры. Но свет Солнечного Бога был непереносим для темной Стигии. Раз за разом, столетиями пытались поклонники Сэта уничтожить Тайю, но их набеги всегда отбивали. Но вот однажды на тайянский трон сел мерзкий изменник. Он соблазнился стигийской магией и пал в бою. Он погиб бездетным. Ваш вождь, Авзар, стоящий рядом со мной, потомок стойкого брата недостойного властителя. Стигийцы нагрянули в Тайю. Уже столетия страну терзает их владычество. Секира Варуны лежит не на поле битвы, где пал последний вождь. Ни одна человеческая душа не видела ее с тех пор. Но один святой человек своим пророчеством дал новую надежду стране. Он возвестил, что Секира находится в надежном укрытии и будет найдена одним изгнанником, который окажется достоин носить ее. В изгнаннике будет течь древняя кровь Севера. Стигийцы схватили пророка и распяли его. Но пророчество умертвить не удалось. И в наши дни оно всем известно. Часто молились жрецы Митре в этом священном месте и просили его дать им знак. Бог посылал им сны и видения, говорившие о том, что мы никогда не должны терять надежды. О приходе изгнанника откровений не было. Но никто и не опроверг ту строку предсказания, где указано, что он отдален от нас на длину руки столетий. Рука столетий - пять пальцев, пятьсот лет? Я не знаю. Но столько лет страдает под гнетом рабства Тайя. И, может быть, ваше поколение обретет свободу. Воины вскинули вверх оружие, и воздух огласился боевым кличем. Стигийцы связали несколько захваченных пленников, но особого вреда им не причиняли. На рассвете, когда холодный туман поднялся над рекой, явился Шуат. Он коротко оглядел тайянцев, в то время как они испытующе уставились на него. Были слышны шум реки и гул собирающегося войска. - И это все? - спросил мрачно командующий. - Их потери не многим больше, чем наши. - Адъютанту он бросил: - Я не стану придерживаться плана, обреченного на провал. Мы немедленно возвращаемся. - Его взгляд снова скользнул по пленным и задержался на Дарис: - Кто эта женщина? - Я помогал схватить ее, Повелитель, - вышел вперед один солдат. - Чертова кошка! - Он бросил на нее похотливый взгляд.- Но мы сможем быстро укротить ее, ради этого даже завтрак пропустить не жаль. Дарис яростно зашипела, вспыхнув одновременно от стыда. - Нет, идиот! - фыркнул командующий. - Разве ты не видишь золотой диск у ней на лбу? Только высокородные семьи этих дикарей имеют право носить диск. Я не собираюсь терять хороший товар, - она заложница, и я могу ее обменять. - Он повернулся к девушке: - Кто ты? Стигийский был для Дарис чужим языком, но, как и большинство тайянцев, она его изучала и владела им вполне. Она гордо выпрямилась, твердо взглянула в глаза врагу и назвала свое имя. - Я дочь Авзара, - добавила она, - исконного владыки этой страны. - А-а! - ухмыльнулся Шуат. - Очень хорошо. Все даже лучше, чем я думал. Сердце Дарис упало: она поняла, что сыграла на руку недругу. По приказу Шуата ее отделили от соплеменников. Тайянцы скорбно простились с дочерью вождя. Их ожидало рабство. Судьба Дарис могла быть еще хуже. С девушкой неплохо обращались, по крайней мере пока. Стражники разрешили ей умыться - отпустив на длину веревки, что болталась теперь у юной воительницы на шее. Она дрожала от ярости, слушая похабные реплики, пока она раздевалась. Но смыть кровь и грязь - это так прекрасно. Она выстирала рубаху и юбку, одежда быстро высохла. Доспех и оружие у Дарис, конечно, отобрали. Потом стражники поделились с ней чечевичной похлебкой. Во время дневного перехода девушке пришлось шагать между ними. Несколько раз солдаты пытались заговорить с ней, но Дарис отвечала лишь презрительным взглядом. Стражники выплеснули потоки брани, расписывая, что может случиться с девицей, окажись она в их власти. Дарис не обращала внимания на ругань солдатни. Отчаяние охватило ее душу. Она двигалась вперед как в страшном сне. Шуат позволял своему войску лишь краткий отдых, поэтому они добрались до Сейяна всего за три дня. Маленький город с белыми глинобитными домами, стоящий в том месте, где Хелу впадает в Стикс. Теперь это самое крупное поселение в Тайе. Здесь находилась резиденция наместника. Его роскошный дворец стоял на краю города, посреди великолепного парка, недалеко от казарм. Туда привели Дарис и заперли в камеру, а Шуат отправился с докладом. Вскоре после этого за девушкой явились двое солдат. - Когда тебя подведут к наместнику, - предупредил один, - ты должна пасть перед ним ниц. - Что-о? - зашипела Дарис. - Наместник решил поиграть в короля? - Нет, но с ним чародей и жрец Сэта. - Голос солдата чуть понизился от скрытого испуга. Напряженно шагая рядом со стражами, Дарис взяла себя в руки и приняла решение. Умереть из пустой гордости бессмысленно. Это не поможет ни отцу, ни роду. Нет, она сделает все, чтобы выжить. Вдруг появится возможность бежать или по крайней мере прихватить с собой в небытие несколько стигийцев. Поэтому она подавила гордость, когда ее ввели в большое помещение, и распростерлась на тростниковой циновке, как было ведено. - Встань! - прозвучал глухой голос с другого конца комнаты. - Подойди ближе. Дарис повиновалась. В глаза бросились фрески с изображениями звероголовых существ с телами людей. Шуат и толстобрюхий Венамон расположились на скамеечках у возвышения, где стоял трон наместника. В данный момент на троне восседал человек в черном одеянии и с гладко выбритой головой. Его пламенные глаза остановились на девушке. - Стой! - велел он. Дарис остановилась. Воцарилось мрачное молчание. У тайянки возникло странное чувство, будто взгляд бритоголового проникает ей прямо в душу. - Да, - проговорил наконец сидящий на троне, - есть что-то зловещее в нитях судьбы этой дикой кошки. Но что конкретно, я не могу узнать. Мне нужно доставить ее в Кеми, чтоб мой Повелитель занялся ею. - Когда нам ожидать расставания с вами, святейший Хаккет? - осведомился Венамон масляным голосом. - Немедленно. - Чародей поднялся. - Стража, взять девчонку и за мной. Остальным позаботиться о том, чтоб мои слуги поспешили к Ладье. Венамон и Шуат низко склонились, когда колдун прошел мимо. Сердце Дарис отчаянно застучало. Холодный пот выступил на лбу. В Черный Кеми... для встречи с каким-то Повелителем?.. Она собрала все свое мужество. Запретный город находился отсюда в добрых двух тысячах милях по реке. Наверняка за время недельного плавания она найдет возможность умереть с честью. Дорога от дворца вела не к торговой, а к строго охраняемой военной гавани. В настоящий момент корабли отсутствовали. Стояло только одно странное судно, каких Дарис никогда не видела и о каких не слыхала. Белый металлический корпус почти пятьдесят футов длиной. На высоком носу украшение - голова рептилии с клювом, кожаные крылья гадины тянутся вдоль бортов. Кроме небольшой надстройки, палуба открыта. Мачты и весел не видно и следа. На железном треножнике на корме покоился огромный хрустальный шар, в котором мерцал красно-голубой огонь. Послушник - один из нескольких, что беспрекословно служили Хаккету, - причалил Ладью к набережной. По лестнице, встроенной в корпус, отряд поднялся на борт. Со всех сторон на них глазели с благоговейным ужасом солдаты. По приказу колдуна слуга защелкнул на щиколотке Дарис железный обруч. Обруч соединялся цепью, прикрепленной к доскам палубы. Цепь длинная, ее вполне хватало, чтоб свободно двигаться, но девушка с ужасом поняла, что прыгнуть за борт не удастся. Хаккет сделал знак. Солдаты повернулись и зашагали в город. Течением судно вынесло в реку. Хаккет повернулся к послушнику: - Заступишь на первую вахту. - Повинуюсь, господин. Он встал перед хрустальным шаром и поднял руки. - ЗААН! - нараспев произнес он. Язык показался Дарис странным и чуждым. Огонь в шаре вспыхнул сильнее. Крылья, простертые вдоль бортов, вдруг расправились и широко раскинулись. Пока сгигиец стоял, молитвенно воздев руки, корабль бесшумно набирал скорость. Возможно, желая увидеть реакцию девушки на чудо, Хаккет проговорил: - Знай, ты находишься на священной Крылатой Ладье Сэта. Магическая формула ее изготовления утеряна три тысячи лет назад, когда погиб Ахерон. Все быстрее летела Ладья. Свистел ветер, рассекаемый клювом чудовища на носу. Кивком головы Хаккет указал на палубную надстройку: - Эта камера предназначена для тебя. С тебя снимут цепи, если ты захочешь уйти туда. Ты получишь еду и питье, и никто тебя не обидит. Но если посмеешь выкинуть какой-нибудь фокус, я велю тебя снова заковать. За кормой корабля вскипала вода. Крылья поймали ветер, и Ладья теперь лишь слегка задевала темную поверхность реки. Послушник у хрустального шара опустил руки и сделал знак, желая изменить направление. Когда он замечал какое-нибудь препятствие, грозившее столкновением, то уменьшал скорость, снова подняв руки, распевая: <ААЛЕФ!> Затем он выводил: <МЕМН!> - и желаемая скорость сохранялась, пока послушник вновь не желал ее изменить. - В три дня и три ночи мы достигнем Кеми, - заметил Хаккет и отвернулся от Дарис. Девушка сдерживала готовые вот-вот брызнуть слезы. Невидящим взором смотрела она на запад, где солнце заходило за горы, - туда, где оставалась ее родина. Глава пятая Дело рук ведьмы Крепость Мантикоры расположилась недалеко от ворот Крокодила. Мощное, почти кубической формы строение из темного камня, окружающее узкий внутренний двор. Свое имя крепость получила от сказочного существа*, его каменное изваяние высечено над главными воротами. Нижние этажи видели много страданий за минувшие столетия. Здесь находились подвалы и камеры пыток, много леденящих кровь злодейств тут свершилось. Жители Кеми избегали даже близко приближаться к крепости, полагая, что оттуда исходит злое колдовство. Они не знали, что на двух верхних этажах имеются роскошные покои, отлично оборудованная кухня и потайной ход для осведомителей; шпионов туда приводят с завязанными глазами и хорошо оплачивают их сообщения. Иногда жрецы находили более целесообразным развязать язык заключенному в комфортабельной обстановке, по этой причине верхние покои строго охранялись. Закутанный в шелка, Джихан, брат Бэлит, лежал на мягком диване. Рядом - открытая дверь на балкон, обвитый цветущими ветвями. Кроме прохладной тени зелень несла чудесный аромат. Покой огромный, обставлен роскошной мебелью, украшен золотыми арабесками. Еще одна дверь вела в ванную, отделанную не хуже покоя: в бассейне можно было плавать, - и к маленькой, но очаровательной спальне. За несколько дней, проведенных здесь, у Джихана немного нарасло мяса на костях, к нему вернулись силы, а огонь безумия исчез из глаз. Его лицо по-прежнему рассекали глубокие шрамы. Но оно хоть умыто, подбородок и щеки гладко выбриты. Джихан смог даже улыбаться. Наверное, его лицо многие женщины нашли бы весьма привлекательным. Сейчас перед ним сидела Рахиба. Прозрачное, как дуновение ветерка, одеяние и дорогие украшения подчеркивали ее цветущую женственность. Она улыбнулась и нежно погладила Джихана по щеке. - А что случилось потом, любимый? - промурлыкала она. - Почему...- Джихан растерянно посмотрел на нее. - Почему тебя это интересует? Всего лишь незначительное происшествие из моего детства. Я остановился, когда мне стало ясно, что не стоит так подробно вспоминать о нем. - О, мне интересно все, что имеет отношение к тебе, - заверила жрица. Радость залила краской лицо Джихана. Он положил руку на теплое бедро женщины и заговорил: - Ну, как я только что рассказал, мы с Бэлит возвратились из нашего приключения в джунглях невредимыми, правда грязными и усталыми. Наш отец был разгневан за то, что мы отправились туда, и хотел было выпороть нас. Но мать сказала - что же она тогда говорила? - она сказала, что отец не должен убивать в нас страсть к опасным приключениям. В будущем она нам может оказаться весьма полезной. Лучше пусть он возьмет с нас честное слово, что впредь мы будем осторожнее. Отец послушался ее совета. Бэлит и я были рады, что избежали взбучки, - поначалу. Но спустя какое-то время мы поняли: лучше б он нас выдрал. Ведь мы никогда не смогли бы нарушить данное ему обещание, как бы тяжело нам ни приходилось. - Вы, наверное, были счастливой семьей, - заметила Рахиба. - Да, дорогая Этер. Должно быть, каждое слово было наполнено счастьем, когда я рассказывал тебе о моей жизни. - Джихан выпрямился, положил обе ладони на ее узкую талию и заглянул в глаза. - Я до сих пор не могу осознать своего счастья. Я был рабом и терпел такую боль, что мог заснуть только от полного изнеможения. А теперь вот стал возлюбленным прекраснейшей женщины, когда-либо появлявшейся на земле. Почему? - Я же говорила. Я увидела тебя и восхитилась стойкостью и отвагой, какие сейчас редко встретишь. Я не могла выкупить тебя, потому что здешние законы не разрешают отпускать на свободу чужестранцев. Сумела лишь перетащить тебя сюда. Может, позднее я что-нибудь придумаю. - Да, да, мое сердце, конечно. Ты так загадочна... Но хватит слов. Джихан привлек колдунью к себе и принялся целовать. Внезапно он вздрогнул, разжал объятия, опустил глаза и пробормотал: - Боюсь, мне нужно еще немного того напитка, что освобождает от боли. Иначе... иначе я не смогу быть мужчиной. Рахиба поднялась: - Я принесла его с собой, милый. - Грациозно, как кошка, жрица пересекла комнату и взяла узорно расшитый мешочек. Джихан смотрел, как она вынимает золотой флакончик. - Я принесу вина, смешаю с ним снадобье и выпью за мою любовь к тебе, Этер, - проговорил он. Ее улыбка стала жестокой. - Не трудись. Больше он тебе не понадобится. - Она вынула пробку и вылила содержимое флакончика на пол. - Ты меня уже не интересуешь. Джихан взвыл, словно волк, угодивший в ловушку. - Оставайся здесь еще ненадолго, - насмешливо заявила колдунья. - Может быть, ты будешь еще нам полезен, а то и позабавишь нас. - Не демон ли ты? - вскричал Джихан. Он шагнул к ней, растопырив пальцы, как когти. Душевная мука ничуть не ослабила силу его мускулов. Рахиба дотронулась до зеркальца, висевшего на шее. Луч - но не света, а тьмы - вырвался оттуда. Он ударил Джихана и швырнул на пол. Оглушенный, полный неописуемого ужаса, смотрел юноша на ведьму. Она открыла квадратное, в фут, окошечко массивной входной двери и тихо позвала кого-то снаружи. Шаги приблизились, и часовой распахнул дверь. - Будь здоров, бывший возлюбленный, - простилась она с Джиханом и покинула покой. Со временем оцепенение прошло, Джихан подполз к порогу и попытался высосать из ковра пролитый болеутоляющий напиток. Рахиба спустилась по потайной лестнице и прошла по подземному коридору. Она бежала так быстро, что ее прозрачное одеяние развевалось в темноте, освещенной только масляными лампами. Тот-Апис ожидал ее, а она уже немного опоздала. Окольными дорогами добралась жрица до обители мага. Немые рабы доставили Рахибу в главный покой. Тот-Апис был занят и поначалу вообще не обратил внимания на верховную жрицу. Он продолжал беседу с человеком, почтительно стоящим перед ним. Рахиба повнимательнее рассмотрела этого человека. Она много раз слышала об Амнуне, но еще никогда его не встречала. Он был строен, как свеча, и решительно хорош собой, хотя и на чужеземный лад. Внешностью он напоминал свою мать, тайянку, которую пригнали и продали в Луксуре. Но душа и убеждения у него от отца - стигийца. Уже давно Амнун принадлежал к числу близких слуг чародея. - Пиратская галера держит курс к нашему берегу, - вещал Тот-Апис. В эти мгновения лицо его стало хищным, как у стервятника. Тени легли на его морщины, тени стояли в глубоко посаженных глазах. И будто продолжением колдуна тени скользили среди многочисленных чародейских предметов в покое. - Ты удивляешься, почему я не вызову шторм, чтобы потопить корабль. Я скажу тебе почему, но, если ты это кому-нибудь выдашь, ты очень скоро узнаешь, что такое муки ада. - Я верный слуга моего господина,- смело сказал Амнун. Тот-Апис кивнул бритой головой: - Таким ты был всегда. Ну что ж, наш святой долг - поколение за поколением крепить власть Сэта.- Он нарисовал знак своего бога, и Амнун преклонил колени, а Рахиба на миг закрыла лицо руками, как это требовалось от женщины. - Кроме Сэта, есть еще другие боги, - продолжал Тот-Апис. - У них свои владения. Море не принадлежит Сэту - пока что нет. Поэтому я, его жрец, могу там применять только незначительные чары. Наше главное оружие в этом случае - человеческий разум. - Слушай. Завтра утром с ранним отливом уходит корабль <Менити>. Капитан и команда думают, что им нужно доставить груз в Умр, на юг. При таком курсе <Тигрица> Бэлит их вскоре встретит и несомненно попытается захватить. Пусть мои силы на море невелики. Пусть. Я позабочусь о том, чтобы ветер нам благоприятствовал. Дело настолько важное, что такой маленькой жертве почти не стоит говорить. Еще сегодня вечером ты должен быть на борту. - Он указал на свитки, лежащие на столе. - Вот необходимые документы. Все понятно? - Нет, господин, - признался Амнун. - Я должен изобразить давнее знакомство с человеком, которого никогда раньше не видел. Как? Тот-Апис сделал знак Рахибе. Она подошла ближе. Амнун рассматривал жрицу со смешанным чувством удивления, похоти и страха, что ее, как и все остальное, втайне забавляло. - Ты знаешь, кто я? - спросила она. Амнун снова преклонил колени: - Вы госпожа Рахиба, верховная жрица Дэркето, и я ваш покорнейший слуга. - Я выяснила все, что необходимо для твоего поручения, и сейчас передам тебе нужные сведения. Смотри на меня. Он поднял глаза. Рахиба повернула магическое зеркальце. Вырвался луч света. Амнун вздрогнул и замер. Лицо его, казалось, окаменело. Колдунья направила луч точно в зрачок юноши, делая знаки левой рукой и шепча заклинания. Спустя некоторое время она опустила свой талисман. - Амнун, проснись! - приказала колдунья. Он снова вздрогнул, моргнул и пришел в себя. - Теперь ты знаешь все, что я узнала от Джихана, - сказала Рахиба, - используй знания с толком, и награда твоя будет велика. Удивленный, Амнун покачнулся. - Я... я знаю все! - вскричал он.- Как будто слышал это собственными ушами! - Возьми себя в руки! - пророкотал Тот-Апис из-под резного капюшона кобры. - У тебя будет еще вечер, завтрашний день и ночь. Подумай обо всем, что передала тебе наша госпожа Дэркето. Приведи все сведения в порядок. Потом - какое-то время - ты, Амнун, станешь олицетворением Судьбы. Сэт пусть пребудет с тобой, как ты вручаешь себя ему. Было произнесено еще несколько слов, прежде чем слуга низко поклонился и рабы проводили его к выходу. Рахиба беспокойно переминалась с ноги на ногу. Наконец проговорила: - Дозволено ли мне уйти, мой господин? Только теперь Тот-Апис обратил на нее внимание. - Куда вы желаете уйти? - спросил он. - Час, когда нам надлежит встретить Конана, близится. Мы не должны проводить это время в бесполезной суете. - Я и не собиралась бездельничать, - фыркнула жрица. - Я намеревалась тут же вернуться в крепость - к Фалко. Тот-Апис нахмурился: - К офирскому шпиону? Что же вам еще нужно от этого глупого мальчишки? - Я привяжу его к себе еще теснее. Не забывайте, мой господин, что и он, как мы выяснили, непостижимым образом связан с судьбой Конана. Я сочла полезным превратить его в наше надежное оружие. - Разве вы его еще не окрутили, как Джихана? Черные, словно полночь, волосы рассыпались по ее груди, когда Рахиба потрясла головой. - Не совсем. Он любит меня, да, но его чувство чести ставит долг превыше личных желаний. Разрешите мне попытаться изменить его убеждение. Для этого я должна действовать медленно и деликатно. - Бесстыдная улыбка скользнула по губам ведьмы. - Но это мне не в тягость. Несмотря на свою молодость, он замечательный любовник. - Нет, заставьте его ждать! - приказал Тот-Апис ледяным тоном. - Вы слишком много сил растрачиваете в плотских наслаждениях. - Я служу Дэркето, - вызывающе ответила Рахиба. - Но прежде всего вы служите Сэту - прежде всего прочего в этой Вселенной! Или вы посмели забыть это? Колдунья испуганно молчала. Чародей продолжал: - Мне очень нужна ваша помощь. Только сегодня я получил сообщение через гомункула. Оно от Хаккета. Он прибывает сюда с пленницей, захваченной в бою, дочерью предводителя тайянских бунтовщиков. Он ощутил в ней нечто, несущее нам опасность. Большего он открыть не мог, поэтому хочет, чтобы я лично глянул на нее. Несомненно, ее судьба каким-то образом переплетена с судьбой Конана. Мне чужды дух и натура женщины. Поэтому вы должны помочь мне. Сделайте девчонку орудием борьбы против Митры, во имя победы Сэта. Глава шестая Пират, спаситель, варвар... - Впереди парус! Крик с <вороньего гнезда> восторженным эхом отозвался на палубе <Тигрицы>. Словно черные пантеры, воины заскользили по кораблю, доставая оружие, готовясь к бою и занимая положенные места. Бэлит, смеясь, указала на штирборт. Но никакого приказа больше отдавать не требовалось. Оба рулевых, сверкая белозубыми улыбками, уже меняли курс. Конан на мгновение прижал к себе подругу, крепко поцеловал и прыгнул вниз, на гребную палубу. Сильный ветер наполнял паруса и гнал галеру по пенистым волнам. Такелаж скрипел, будто вторя боевой песне пиратов. С востока на горизонте виднелась суша, а в миле за кормой прибой штурмовал крутой берег маленького острова. Скалы выбеленные солнцем и ветром, вздымались в голубое небо. Конан вернулся к Бэлит. Могучий варвар облачился в блестящую кольчугу и рогатый шлем. Широкий меч в потрепанных ножнах висел на боку, а в левой руке Конан держал субанский щит. Бэлит не носила доспехов, только тунику и головную повязку. Она заплела волосы и подняла их к затылку, чтобы в бою не лезли в глаза. Из оружия она выбрала два тонких клинка. Конан, прищурясь, разглядывал цель. Они приближались к своей жертве, толстобрюхому стигийскому паруснику. Киммериец видел, как команда пытается выжать из своей посудины все, что можно; как люди стали готовиться к бою, когда поняли наконец неизбежность столкновения. - Я снова смогу мстить! - радостно воскликнула Бэлит. - Там может оказаться богатый груз, - заметил Конан. - И если честно, я стосковался по хорошей драке. - Варвар скосил глаза на подругу: - Одела бы ты кольчугу, а? - Я уже говорила тебе однажды, что женщины не так выносливы, как мужчины, - отмахнулась Бэлит. - Кольчуга будет только мешать, а острую стрелу она задержит так же плохо, как и сильный удар по шее. Без нее в рукопашной я дерусь куда как ловчее. Конан в ответ только пожал плечами. Бог киммерийцев Кром дает человеку только жизнь и волю. И ничего больше. Дальше ступай своей дорогой по миру и сражайся! Не протянулась ли суровая длань Крома над Черным Побережьем, не коснулась ли она Бэлит еще в материнском чреве? Что ж, вполне может быть... На минуту варвар вспомнил свою дикую родину. Действительно, далеко же он забрел и страшными были его приключения. Наконец-то он нашел себе подругу. Но слепой случай, что подарил Бэлит, может в любой момент и отнять ее. Конан расправил широченные плечи. Человеку - мужчине или женщине - надо бесстрашно встречать любой удар судьбы. <Кроме того, - подумал он с мимолетной ухмылкой, - драка обещает быть веселой>. Судя по манипуляциям парусника, вряд ли его команда обучена военному искусству. Правда, стигийцы намного превышали пиратов численностью, а всякий матрос быстро учится, как постоять за себя. С парусника полетели первые стрелы. Субанские стрелки ответили залпом, а их товарищи, рыча, посылали врагу ядреные матюги. Солнце сверкнуло на взлетевших копьях. Одно попало в носовую фигуру, всего в дюйме от Бэлит. Конан заворчал, Бэлит рассмеялась. Внизу на палубе одно копье угодило в бедро субанцу. Он вырвал жало, остановил кровь и вновь занял свое место у релинга. На паруснике покачнулся матрос, раненный в горло, и, скорчившись, перевалился за борт. Едва над ним с плеском сомкнулась вода, на поверхности появился треугольный плавник акулы. Бэлит отдала приказ. <Тигрица> под косым углом накрывала жертву. Огромный чернокожий воин на средней палубе раскрутил над головой абордажный крюк на тросе и бросил. Крюк впился во вражеский борт, трос в руке великана натянулся. Он тут же швырнул второй, пока его товарищи с громким воплем тянули первый. Мускулы блестящих от пота рук играли, делая привычную работу. Пираты тут же схватили и второй трос, когда крюк попал в цель. Стигийцы пытались обрубить тросы. Залп стрел уложил нескольких, а остальные попрятались. Корабли сошлись, <Тигрица> сильно вздрогнула и встала борт о борт с парусником. - На абордаж! И глядите, чтоб они не кинули факелы! - взревел Конан. Он знал, что такое огонь на корабле. Вытащив меч, он ринулся вперед. Пираты перебросили уже абордажный мостик, острые крючья впились в высокий борт парусника. Конан устремился по мостику, за ним шаг в шаг следовали черные воины в кольчугах. Большинство субанцев носили только юбки или туники, украшения из перьев и оружие своей родины. Но в этом варварском обличий они казались еще более страшными. По мостику неслись готовые к резне дикари. Их боевой клич перекрыл рев матросов с парусника. Трое стигийцев в доспехах ожидали атаки плечом к плечу на другом конце абордажного моста. Клинок Конана взлетел и с шипением упал вниз. Будто молот по наковальне, ударил о щит клинок. Стигиец пошатнулся, но тем не менее нанес ответный удар своим коротким мечом. <Первая> атака Конана была лишь уловкой. Широкий клинок стремительно метнулся в сторону и перерубил запястье противника. Солдат тупо уставился на обрубок руки. Он качнулся назад и остаются сидеть на палубе, бессильно истекая кровью. Конан между тем пустил в ход щит, чтоб отшвырнуть в сторону второго противника и тут же нанести мечом могучий удар. Стигиец повалился на стоящего рядом воина. Тот явно был более опытным. На краткий миг потеряв равновесие, он вскинул щит, прикрываясь, отбил следующий удар и атаковал в ответ. Киммериец отскочил на шаг. Когда мелькнул короткий клинок стигийца, варвар нанес мощный удар сверху. Резкий рывок выбил меч из рук противника. Стигийцу пришлось спасаться бегством. Конан прыгнул на палубу. Ему потребовалось всего лишь несколько мгновений, чтобы расчистить себе дорогу. Стигийцы отчаянно сопротивлялись, пытаясь прикрыть брешь. Но Конана обуял азарт битвы, он восторженно проревел боевой клич киммерийцев. У большинства врагов доспехи отсутствовали. Единственной защитой служили щиты. Полуобнаженные смуглые люди были бессильны против дикости и ярости сверкающей стали. Треск и звон смешались с воплями тех, кого зарубил киммериец. Воины Бэлит заполнили всю палубу. Стигийский капитан заорал со своего возвышения на корме. Матросы повиновались. Это была хорошо вымуштрованная команда. Оставшиеся в живых сомкнули ряды и отступили к корме, всем видом показывая, что пираты рано приняли их за трусов. Субанцы занялись теми, кто не успел вовремя отступить. Решающая схватка была еще впереди. И все же добрым двум десяткам матросов удалось добраться до верхней палубы. Бэлит помчалась к Конану по залитым кровью доскам, мимо корчащихся от боли раненых и безмолвно лежащих трупов. Стрелы свистели ей вслед. Киммериец принял ее под прикрытие своего щита. - На корме они смогут долго обороняться от нас, - задыхаясь, проговорила она. - В этих водах часто встречаются корабли, а пираты - враги любого моряка. Они надеются, что мимо пройдет другой корабль и поможет им. Тогда, боюсь, нам придется удирать. - Возьмем по крайней мере добычу... Нет, - вслух размышлял Конан. Невозможно перенести груз под обстрелом на галеру. Уже сейчас корсары прячутся под защитой палубных надстроек и мачты. Стрела вонзилась в щит киммерийца. Конан поискал взглядом подходящее укрытие. - В конце концов, мы можем поджечь корабль! - сердито воскликнула Бэлит. Это бессмысленное разрушение противоречило натуре киммерийца. - Погоди,- сказал он.- У меня идея. Они могут обороняться - но только до тех пор, пока никто не свалится им на спину. Помоги мне, - Конан отбросил щит. - Что...- начала было Бэлит, но варвар в двух словах объяснил, что задумал. Одно мгновение она испуганно глядела на киммерийца, потом рассмеялась, хищно, как волчица: - Ты свихнулся, Конан, но ты гений! Да, иди! Она поцеловала его крепко, чуть не укусив, потом встала на колени расшнуровать сапоги варвара. Конан снял кольчугу, чтоб не стесняла движений, и привязал меч за спину. Босой, только в плотных штанах и шлеме, он побежал. У мачты Конан быстро оглядел такелаж, выбрал фал и перерезал его кинжалом. Затем шмыгнул к релингу и вантам. Цепляясь пальцами рук и ног, он ловко, как белка, взобрался наверх. Стигийцы, казалось, его не заметили. Бэлит позаботилась о том, чтобы ее лучники постарались их отвлечь. Они скрывались за кормовыми постройками, изредка отвечая на выстрелы. Присев на рее за хлопающим парусом, Конан протянул обрезанный фал. Хотя фордуны* могли помочь ему спуститься вниз, но сделать это было непросто. Он еще раз обрезал фал и побежал по рее. Рулевой у штурвала отсутствовал, корабль метался по волнам, и мачта выписывала в воздухе дикие петли. Конану некогда было думать об опасности, балансируя на краю реи. Там он обрезал часть паруса, чтобы тот ему не мешал. Определив, какой длины нужен фал, Конан закрепил его. Затем взял в руки свободный конец и прыгнул. Трос натянулся и резко дернул - Конан полетел над палубой, воинами, <Тигрицей> и вечно алчущим новых жертв морем. Варвару хотелось сейчас завопить от восторга, как тогда, мальчишкой, в Киммерии. Он пронесся над ахтерштевнем. Низко пролетая над палубой, Конан выпустил фал. Удар о палубу был так силен, что Конану показалось, будто все его кости разлетелись в пыль. Несмотря на это, он тут же прыгнул на ахтердек. Меч со свистом вылетел из ножен. Поскольку у Конана не было щита, левой рукой он выхватил кинжал. Стигийский моряк, не веря своим глазам, уставился на варвара. Конан занес меч, и по доскам покатилась голова. - Хой-хо!- заревел киммериец, рубя налево и направо. Кто-то ткнул в него копье. Он отразил удар мечом и ринулся вперед. Кинжал вонзился в горло копьеносца. Умирающего Конан швырнул в следующего врага и почти одновременно с этим сделал выпад, отражая секиру. Было невозможно поверить, чтобы один-единственный человек без доспехов мог устоять против множества воинов. Но Конан сражался в плотной толпе стигийцев, мешающих друг другу, и пожинал свою кровавую жатву. Вот короткий клинок задел варвара. Он ударил врага рукоятью в лоб. Послышался треск костей. Широкое лезвие полоснуло по шее стигийца и, не успел он упасть, разрубило живот другого. Гарда кинжала блокировала удар еще одного меча и задержала оружие, пока Конан не повернулся и не сумел высвободить руку. Возвышаясь над этой мешаниной тел и стали, он видел, как черные воины Бэлит бегут к лестнице, которую некому было защищать, и одновременно слышал дикий, торжествующий крик. Бэлит спрыгнула на ахтердек таким же способом, как и киммериец. Конан удивленно поднял бровь. Такое в его планы не входило. Со сверкающей сталью в руках, Бэлит присоединилась к варвару. Он взревел, как лев, и еще яростнее стал пробиваться вперед. Он перебьет стигийцев всех до единого, но не допустит, чтобы его подруге причинили вред. Но теперь не придется драться в одиночку. Субанцы забрались на ахтердек и быстро положили конец битве. С опущенными парусами оба сцепленных меж собой корабля качались на волнах. Бэлит и Конан, остыв после боя, оценивали состояние дел. Убиты трое, еще пятеро так тяжело ранены, что надолго вышли из строя, если вообще выживут. От них, кстати, может вспыхнуть какая-нибудь зараза. Из стигийцев, кажется, не уцелел никто. Корсары побросали их за борт, живых и раненых, поскольку не занимались работорговлей. Конан опасался, что Бэлит, как она это уже делала, вернется к берегам Субы, чтобы взять на борт новых воинов. В них не будет недостатка, как она уверяла. Трюмовые люки были открыты. В брюхе корабля копошились пираты, выясняя, какую добычу они захватили. Доносились приглушенные, но радостные голоса. Конан заключил, что добыча не только дорогая, но и легко перевозимая - вероятно, пряности. Они с Бэлит направились к корме, скинув забрызганную кровью одежду. Прекрасное тело Бэлит блестело, еще влажное от морской воды, которой она окатила себя из ведра. Мечи они, правда, держали наготове, ведь неосторожные хищники не доживают до старости. Внезапно дверь каюты распахнулась. Человек, ступивший на палубу, носил железный ошейник раба, но туника его была белой и чистой, а движения казались отточенными и изящными. Черты лица его - тоньше, а кожа - темнее, чем у стигийских матросов. Незнакомец произвел на Конана и Бэлит странное впечатление. - Приветствую вас, - спокойно проговорил он и низко склонил голову над сложенными ладонями. Киммериец понимал стигийский так хорошо, как носорог - соловьиное пение. Бэлит отвечала, используя свой ограниченный словарный запас. Незнакомец улыбнулся и перешел на шемитский, который Конан понимал сносно. - Поздравляю с победой, господин и госпожа. Как Отанис из Тайи может быть вам полезен? - Хм! - буркнул Конан. - Не много тебе потребовалось времени, чтобы переменить господ. Отанис пожал плечами: - Разве я виноват? Они сделали меня своей собственностью. Какая уж тут верность! - он тоскливо посмотрел вдаль и сказал тихим, почти молящим голосом: - Может быть, вы в своей бесконечной милости сделаете меня вновь свободным. Так вы получите настоящую верность, ее нарушит только смерть. Бэлит объяснила Конану: - Это тайянец. Его соплеменники - не стигийцы, хотя их страна уже долгие годы является провинцией змеепоклонников. Часто тайянцы бунтуют против своих господ, но их мятежи всегда подавляют. Я считаю их мужество достойным восхищения. - Она снова повернулась к рабу: - Как ты попал в плен? Отанис мрачно нахмурился: - Тайянцы вновь взялись за оружие, чтобы отвоевать былую свободу. Меня захватили во время стычки и погнали на рынок. Конан, внимательно рассматривавший его, сухо заметил: - Кажется, тебе не так уж сильно досталось... - Нет. Мне повезло. Если можно назвать счастьем клетку,- ответил Отанис.- Стигиец, купивший меня на рынке, - купец из Кеми по имени Бахотеп - был по крайней мере достаточно умен, чтобы понимать: от животного больше пользы, если с ним хорошо обращаться. Я умею читать и писать - редкое умение у тайянцев в эти тяжелые времена. Это, несомненно, известно моей госпоже. Поэтому Бахотеп отправил меня работать в контору. Недавно он сделал меня смотрителем этого ценного груза. Со временем он начал доверять мне, понимаете? Но, несмотря на это, он приказал капитану держать меня под стражей, пока мы стояли в гавани.- Отанис вновь пожал плечами. - Если положить на одну чашу весов его сносное обращение со мной, а на другую - то, что я был рабом, то я нахожу, что ничего не должен хозяину. Поэтому, господин мой и госпожа моя, я в вашем распоряжении.- Он снова склонился в поклоне. - Дозволено ли мне спросить, с кем я имею честь говорить? - Я - Бэлит с корсара <Тигрица>, - ответила женщина гордо,- а это мой товарищ - Конан...- Она осеклась, потому что Отанис, широко раскрыв глаза, уставился на нее. - Что с тобой? - Вы... Вы Бэлит... Из Шема, с Черного Побережья? - еле выговорил он. Свет играл на угольно-черных косах Бэлит. - Да, - заявила она. - Я Бэлит и тоже имею свой счет к стигийцам. - Я... я знаю вашего брата, - заикаясь, сказал Отанис. Бэлит замерла. - Что?.. - прошептала она и задрожала, затаила дыхание. - Да. Джихан. Ведь он ваш брат? Как часто он с любовью рассказывал о вас. Клинок Бэлит со звоном упал на доски. Она схватила Отаниса за руку и впилась в нее ногтями. Не издав ни звука, тайянец стиснул зубы. Это понравилось Конану. Он положил могучую руку на плечо подруги и почувствовал, как женщина дрожит. - Говори! - приказала Бэлит. - Рассказывай мне все! - Но... Так сразу не вспомнить, - растерянно произнес Отанис. - Мы стали добрыми друзьями, он и я. - Он все еще в лапах этой твари, Рамваса? - крикнула она. Отанис покачал головой: - Нет, теперь нет. - Он поискал слова, прежде чем продолжить: - Он рассказывал мне, как вы оба попали в руки Рамваса и что вы, очевидно, сумели от него ускользнуть. Но он мог лишь надеяться, что вы по крайней мере встретили достойную смерть. Как счастлив был бы он, видя вас здесь, королева битвы. Ну во всяком случае Джихан доставил Рамвасу столько неприятностей, что тот решил избавиться от него и продал. Мой хозяин Бахотеп приобрел также и его. Как я сказал, Бахотеп достаточно сообразителен, чтобы найти ключик к хорошему рабу. Джихан платил за хорошее обращение прилежной работой. - Отанис криво усмехнулся в сторону Конана. - Если мы примерно себя вели, то могли даже раз в неделю посещать женщин. - Он снова стал серьезным, когда заметил слезы в глазах Бэлит, и продолжал рассказ: - Да, Джихан и я работали вместе счет