е утесы впитывали солнечное тепло и отдавали его в воздух. - Эрисса расстелила плащ, разложила на нем хлеб, сыр и яблоки, поставила кувшин с вином и два кубка. - Как прекрасен мир, - сказала она. Рейд подавил вздох. - О чем ты печалишься, Дункан? О том, что никогда не вернешься домой? Но ведь... - она покраснела и стала без надобности перебирать яблоки. - Но ведь ты можешь обрести новый дом. - Нет, - сказал он. Она взглянула на него с испугом: - Почему? У тебя кто-то есть? - И он вспомнил, что никогда не говорил ей о Памеле. - Я не сказал тебе, - начал он. - Ариадна мне не велела. Но... Я нахожусь здесь по важной причине. - Конечно, - выдохнула она. - Ведь не зря ты так чудесно был перенесен из своей земли. Он не мог сказать ей всю правду, смотрел на нее, а она на него. Все это очень объяснимо. Эта девушка созрела для мужчины, а тут является загадочный чужестранец. Но я-то помню ее сорокалетней и люблю ее! Вот и еще одна цель: спасти эту девушку от того, что пришлось перенести Эриссе. Эти глаза, эти полуоткрытые губы... Она хочет, чтобы я поцеловал ее, и думает, что я тоже этого хочу. И она права. Но открыть ей всю правду я не смею. Пока. Хотя Эрисса-старшая и говорила, что мы будем... Но я слишком много размышляю, а времени остается совсем мало... Он наклонился над ней. В небе кричала чайка. Солнце блестело на ее крыльях. 14 - Да, твои друзья живут неплохо, - сказал Диор. - Они шлют тебе свои приветы. Рейд старался не показать своей неприязни. Они сидели вдвоем во внешнем помещении храма, куда американец увел афинянина после того, как тот долго беседовал с Лидрой. Диор продолжал невозмутимо улыбаться, откинувшись на спинку каменной скамьи. - Чем они занимаются? - спросил Рейд. - Ульдин объезжает лошадей и готовит всадников для своей кавалерии. Дело у него идет медленно. В том числе и потому, что у него только одно седло, и он никак не может найти кожевника, чтобы изготовить другие. Олег... он строит корабль, так и ты, я слыхал. Очень интересно было бы взглянуть. - Боюсь, что тебя не пустят, - ответил Рейд. - Это государственная тайна. На самом-то деле нет, надо будет связаться с губернатором и добиться запрета. Зачем давать врагу ценную информацию? А Тезей враг. И он уничтожит солнечный мир Эриссы, если только история не будет изменена. Сохранятся ли в прежнем виде легенды и находки археологов три-четыре тысячи лет спустя, если минойский Крит просуществует чуть дольше? Ненамного - хотя бы на одну жизнь одной девушки? Почему бы не попросить об этом богов? - Зачем ты здесь? - спросил он. - Да еще с такой командой? Он слышал, что это не простые моряки, а воины из царского окружения: держатся особняком и не вступают в разговоры с атлантами. - Ну, что до этого, - тянул Диор, - то где ты найдешь нормального моряка, чтобы согласился выйти в море зимой? Слишком опасно, - как бы в подтверждение его слов завыл ветер и забарабанил дождь по стене. - Олег говорит, что может построить корабль, что будет плавать круглый год, а мы пока и своими обходимся... - Ты так и не сказал, что привело тебя сюда. - Прости, друг, не могу. Привез тайное послание. Да мы с тобой не раз еще увидимся. Послушай-ка. Твой оракул повелел Афинам и Кноссу объединиться. Прекрасно. Но как? На каких условиях? Зачем Миносу возвышать своих данников? На зависть другим царствам? И многое другое. Все это нужно обсудить: государственные дела творятся втайне. А поскольку Ариадна друг Тезея, разве не следовало поговорить с ней в первую очередь? Ведь их тянет друг к другу, - Диор заржал. - Она еще не настолько стара, чтобы ее не тянуло к мужчине, - продолжал он. - Кстати, я слышал, что ты завел себе славную подружку? Рейд одернул его: - Эрисса танцует с быками. - То же имя, что у твоей любовницы в Афинах. Похоже, в этом что-то кроется. Кстати, о ней ты меня не спросил. "Неужели я боюсь?", - подумал Рейд и спросил: - Ну и как она? - У нее тоже все в порядке. Сначала тосковала, а потом - помнишь Пенелеоса? - Диор толкнул его локтем и подмигнул. - Вот он ее и утешает. Но тебе ведь все равно? - Да, - тихо ответил Рейд. - Эрисса-старшая прошла через множество рук. Девушку Эриссу он обязан уберечь. - Нет, - сказала Лидра. - Я не собираюсь беседовать с тобой о моих переговорах с Тезеем. Нагло с твоей стороны об этом спрашивать. - Его следует опасаться, - возразил рейд. - Она глядела на него с высоты своего трона. За ее спиной вершил свой суд Гриффин - Судья Мертвых. - Откуда ты знаешь? - От своего оракула. - Почему же тогда оракул приказал заключить союз? Или ты солгал? Лампы мерцали в холодном зале. Они были одни, если не считать теней на стенах. Но за дверью ожидали стражники. Они без оружия: его запрещено носить на священном острове. Однако четверо сильных воинов живо скрутят Дункана Рейда. - Преступников на Крите отправляют в каменоломни, - сказала Лидра. - Долго там не живут. Да и не хотят жить. - Я не... Госпожа моя... Я просил принять меня до отъезда Диора, потому что подозреваю его и его хозяина... - На каком основании? Эгей бунтовал, но теперь это выживший из ума старик. Тезей убил своих двоюродных братьев, воспитанных на Крите, но теперь это покорный наследник престола. И станет покорным царем. - Я слышал, что они, ахейцы, говорят... - О да. Они ворчат, злятся, кое-что устраивает заговоры, но что с того? Тезей справится с ними, потому что надеется заслужить в Талассократии достойное место для себя и своего царства, - Лидра направила палец на рейда. - Ты хочешь посеять раздор, чужеземец? Кому ты служишь? - Он подумал, что придется сказать ей всю правду, как бы это ни было опасно. Но выбора нет. - Госпожа моя, - медленно начал он. - Я никогда не лгал тебе, но не говорил всего, что знаю. Помни, что меня тут никто не знает. Мне нужно было разобраться во всем, узнать, что к чему. Поверишь ли ты моему рассказу? Этого я до сих пор не знаю. Выслушаешь ли ты меня? Она кивнула. - Мой пророческий дар оттого, - сказал он, - что я пришел из будущего. - Откуда? - она наморщила лоб. Язык кефту не включал в себя такое понятие. Но суть она уловила быстрее, чем он ожидал. Она сделала охранительный знак и поцеловала талисман, но была на удивление спокойна. Должно быть, ей, живущей в мире мифов и загадок, это представлялось еще одним чудом. - Да, - прошептала она. - Это многое объясняет. Значит, Кносс действительно падет? Талассократия станет легендой? - она обернулась и стала рассматривать изображение Судьи. - Ну что ж, - сказала она наконец. - Все в мире преходяще. Рейд продолжил свой рассказ. Он умолчал лишь о том, что существуют две Эриссы: боялся за девушку. Лучше сделать несколько; неясных намеков о времени, из которого явилась эрисса-старшая. Такое имя здесь не редкость, да у Лидры и так есть над чем поразмыслить. Умолчал он и о том, что, по легенде, она, предавшая Миноса, была предана сама. Это могло смертельно оскорбить ее. - Ты говоришь, - ровным голосом сказала она, - что боги отдадут предпочтение Тезею, и он разрушит морскую империю? - Не так, госпожа моя. Единственное, в чем я уверен, так это в том, что через несколько месяцев вулкан уничтожит Атлантиду, Крит будет завоеван и в легендах станут рассказывать о Тезее, который победил в Кноссе чудовище. Но легенда не может быть верна во всем - я даже знаю, что она во многом неверна. Афинских юношей и девушек не убивают - наоборот, обращаются с ними хорошо. Лабиринт - не обиталище Минотавра, а главный дворец вашего царя, Дом Двойной Секиры. Я мог бы долго говорить, но пойми мою мысль: почему бы талассократии не пережить гибель острова - может быть, на много поколений? - Если святая святых будет разрушена вышней волей, значит, боги гневаются на народ Миноса, - спокойно сказала Лидра. - Конечно, народ перепугается, - согласился Рейд. - Но, госпожа моя, клянусь, что причина тут естественная, как... как камень, упавший на голову. - Но разве и камень падает не по воле богов? "Перестань спорить, - сказал себе Рейд, - она видит мир совсем по-другому". - И продолжил: - Мы не знаем, что суждено Криту. Астерион желает, чтобы его народ сражался до конца. Эвакуация населения - вот наш способ борьбы. Лидра молчала; она казалась высеченной из того же мрамора, что и ее трон. - Жители материка могут воспользоваться возможностью захватить ваши города, - говорил рейд. - Мы должны помешать этому. Но все - и легенда, и то, что я видел и слышал здесь, - заставляет меня сомневаться в Тезее, - он помолчал. - Потому я и спрашивал, госпожа моя, что за послание он тебе отправил. Лидра сохраняла неподвижность, и Рейд подумал, не случилось ли с ней чего, но она сказала: - Я поклялась хранить тайну. Ариадна не может нарушить клятву. Но ты и сам мог бы догадаться, что он... заинтересован в более тесных контактах с Лабиринтом и надеется на мою помощь. - Диор говорил мне, госпожа. На этом и нужно сыграть. Затяни переговоры и задержи его, пока не минует кризис. - Лидра выслушала тебя, Дункан. Но решать будет Ариадна. Я не скоро приму тебя вновь. Вдруг плечи Лидры опустились. Она провела рукой по глазам и прошептала: - Нелегко быть Ариадной. Я думала... Я верила, что быть жрицей - высшее счастье, а верховная жрица живет в вечном сиянии Астериона. А на деле - бесконечные обряды, одни и те же склоки и интриги, да старухи, которые живут бесконечно, а девушки приходят и уходят, чтобы стать невестами... Она выпрямилась. - Довольно. Можешь идти. Ни слова о нашей беседе. На следующий день они снова побывали в своей бухте. - Искупаемся, - предложила Эрисса, разделась и очутилась в воде раньше, чем он успел что-нибудь ответить. Волосы ее колыхались на поверхности воды, тело белело в глубине. - Ты боишься холода? "К черту", - подумал он и присоединился к ней. Вода и в самом деле оказалась холодной. Он стал энергично двигаться, чтобы согреться. Эрисса нырнула, ухватила его за ногу и потянула под воду. Все кончилось смехом и веселой возней. Когда они вышли на берег, ветер снова бросил их в дрожь. - О, я знаю как согреться, - сказала Эрисса и оказалась в его объятиях. Они легли на плащ. Она улыбнулась: - А у тебя, оказывается, есть более сильное средство! - Я... я ничего не могу с собой поделать. О боги, как ты прекрасна! Она сказала серьезно и доверчиво: - Ты можешь взять меня, когда захочешь, Дункан. Он подумал: "Мне сорок лет, а ей семнадцать. Я американец, а она критянка. Я из атомного века, а она из бронзового. Я женат, у меня дети, а она девственница. Я старый дурак, а она - весна, небывалая и неповторимая...". - Тебе это принесет вред? - кое-как выговорил он. - А что может быть лучше? - она прижалась к нему. - Нет, серьезно, ведь у тебя будут неприятности? - Ну... я посвящена лишь наполовину, пока я здесь как танцовщица... Но мне все равно. - Зато мне не все равно. Оденься-ка. "Нам нужно выжить, - подумал он. - Выжить и убедиться, что ее страна уцелела. В таком случае - останусь ли я здесь? А если не удастся - смогу ли взять ее с собой?". Одевшись, она прижалась к его плечу. Тонкие пальцы перебирали его бороду. - Ты всегда задумчив, всегда печален, - сказала она. - Потому что я знаю будущее, - сказал он, боясь произнести лишнее, - и это знание причиняет мне боль. - Бедный мой любимый бог! Ведь ты бог, не отрицай. Неужели все несчастья ты обречен пережить дважды? А счастье? Посмотри - небо синее, трава зеленая, песок прогрет солнцем, под рукой кувшин, полный вина... Нет, я сама подам его тебе, я хочу, чтобы ты обнимал меня, положи руку вот сюда... По мере того, как шла работа, приходилось идти на многочисленные уступки - частью из-за кефтских суеверий, частью из-за несовершенства здешних ремесел. Рейд обнаружил, что в гидродинамике он смыслит не так уж много. Результат получился хуже, чем он ожидал, - корабль был не так удобен, а главное - не так анахроничен, как это требовалось. Однако и то, что вышло, было значительным достижением: судно примерно 80 футов длиной, со стройным корпусом. Посередине шла приподнятая палуба, под ней - скамьи для гребцов. Нос-таран, сделанный из массивного бревна и окованный бронзой, выступал над ватерлинией. Руль такой, как положено. По мачте на корме и на носу. По настоянию Сарпедона, вполне резонному, мачты сделали короткими и съемными - из-за низких бортов, небольшого количества балласта и для устойчивости при столкновении кораблей. Рейд сумел сэкономить на парусине, применив гафели. Впрочем, минойская ткань быстро вытягивалась, впитывала влагу и не могла соперничать с настоящей парусиной или дакроном. Команда на удивление быстро научилась управляться с новыми снастями, в пробные рейсы выходили почти ежедневно. Команду составили три десятка молодых парней - веселых, добродушных, открытых всем новому, стремящихся быстрее овладеть морским делом. Рейд-конструктор сделал свое дело и обычно оставался на берегу с Эриссой. Время летело для них незаметно. А один из его моряков, стройных красавец из хорошей семьи, который не сводил глаз с Эриссы, звался Дагоном. Эрисса поднялась на борт вместе с Рейдом, чтобы участвовать в последнем испытании. После того, как испробуют таран, судно будет официально признано. Губернатор выделил для этого старый, не подлежащий ремонту корабль. Вести его вызвались честолюбивые юноши и скептически настроенные морские волки. Следом шлю лодки - подбирать тех, кто окажется в воде. День был солнечный, густой черный столб, который возвышался над вулканом уже постоянно, склонялся на ветру. Вверху летели журавли, предвестники весны - направлялись из Египта домой, на север. Новый корабль чуть покачивался. На боках его были красные и синие полосы, на парусах изображения дельфинов. Шумело море, скрипели доски, ветер пел в снастях. Эрисса, стоявшая вместе с Рейдом на верхней палубе, схватила его за руку. Волосы ее растрепало ветром. - Гляди! - радостно закричала она, когда их корабль поравнялся с судном соперников, которые шли на веслах, так как не могли использовать боковой ветер. - Хватит юлить, покажите, на что вы годитесь! - крикнул капитан другого корабля. - Надо начинать, - сказал Рейд Сарпедону. - Мы убедились, что взять на абордаж они нас не смогут. Оба были взволнованы. На скамьях гребцов тоже поднялся шум. Остановившись, корабль опустил паруса и пошел на веслах. Корабль-мишень тоже маневрировал: моряки знали, чего можно ожидать при столкновении. Корпус будет сокрушен заодно с ребрами зазевавшихся гребцов. Рейд прошел на корму к рулевому. - Ты все запомнил? - спросил он. - Целься в середину, но не прямо, а под углом. Иначе мы зацепимся за него. А нужно ударить и отойти. - Как бык, боднувший медведя, - вставила Эрисса. - Да не будет это для тебя дурным предзнаменованием, сестра, - отозвался рулевой. - Боги не допустят, - крикнул снизу сидевший на весле Дагон. Рейд видел, как прекрасно сложен этот юноша. Ну что ж, сам он тоже в хорошей форме. И Эрисса держит за руку его. Корабль быстро набирал скорость. Неожиданно цель оказалась совсем рядом. Как и полагалось, соперники старались избежать столкновения. Но оснастка и устройство нового корабля были столь совершенны, что уйти от него на веслах было невозможно. Люди Рейда часто отрабатывали этот маневр на сети, укрепленной на жердях. Весла с внутренней стороны взлетели вверх, с другой - продолжали работать. Удар был более бесшумным и мягким, чем ожидалось. Отход прошел негладко - сказалось отсутствие практики, но когда отошли, галера-мишень опрокинулась кверху килем. Ненагруженная, она не могла затонуть, но волны быстро разобьют ее на куски. Победители радостно кричали. Побежденным было не до того: они вплавь добирались до лодок. Рейд и Сарпедон внимательно осмотрели свое детище. - Никаких повреждений нет, - объявил мастер. - Этот корабль может в одиночку потопить целый флот! - он обнял американца. - О боги, ты сам не знаешь, что ты сотворил! Эрисса была тут же. "Да, ты бог!" - воскликнула она. Не смея поцеловать его на людях, она склонилась и обняла колени Дункана. Атлантида снова готовилась к празднику - на этот раз великому. Воскресал Астерион, чтобы оживить Вселенную. Сначала ему полагалось умереть и быть оплаканным. За сорок дней до весеннего равноденствия кефту покрывали жертвенники материей, запечатывали пещеры и источники, носили по улицам свои священные символы - в перевернутом виде и в трауре, разрывали на себе одежду, истязали себя и молили Диктинну о милосердии. В течение следующих тридцати дней большинство жителей воздерживались от мяса, вина и плотской близости. В каждом доме день и ночь горели светильники, чтобы возлюбленное божество могло найти дорогу назад. Но дела шли своим чередом. Снова начинала оживляться морская торговля. Весьма набожный народ, кефту все же не в состоянии были предаваться печали дольше, чем на несколько часов. А последние десять из сорока дней были уже праздничными. Бог еще не поднялся из царства смерти, чтобы соединиться со своей Невестой (которая одновременно приходилась ему Матерью и Бабкой), но люди уже чувствовали его приближение и заранее ликовали. Даже здесь, на священном острове, возбуждение росло. Скоро девушки поплывут в Кносс, будут там танцевать с быками и юношами, скоро, скоро. Эрисса ежедневно занималась со своими воспитанницами. Рейд стоял в стороне и грыз ногти. Почему Лидра отказывает ему во встрече? Неужели и впрямь так занята? Для Диора, когда ахеец появляется со своими тайными поручениям, у нее всегда находится время. Почему она не готовится к переселению? Когда Рейд набрался смелости и перекинулся с ней несколькими словами, понятными лишь им двоим, Лидра сказала, что связалась с Миносом. И вправду, между Атлантидой и Критом то и дело сновали лодки со жрецами: Ариадна сказала, что вопрос решается. Вулкан тем временем изрыгал дым и, все чаще, пламя. Поля покрывались пеплом. Но ночам было видно, как из кратера вытекает лава, а наутро очертания склонов изменялись и над ними вился белый пар. Земля дрожала. Народ в тавернах толкова, что следует предпринять на случай сильного извержения, но Рейд не видел, чтобы кто-то занимался этим всерьез. Конечно, они и представить себе не могут, каким будет взрыв. Да и сам он не может. Если бы сказать им всю правду! На худой конец, здесь много лодок. Лодка есть почти в каждой семье и собраться можно за несколько часов. Но в море они долго не продержатся. Время уходит неумолимо, они с Эриссой стоят на дрожащем склоне так близко друг к другу, что Памела и дети не в силах разделить их, и Эрисса говорит: "После праздника мы станем мужем и женой, мой милый, мой бог", - а гора содрогается и бросает на них отблески пламени. Шел дождь - несильный, почти весенняя изморось. Пусть идет до утра, он не помешает девушкам отправиться на Крит. Лидра сидела под изображением Судьи Гриффина. Черное платье ее в свете лампад казалось тенью, на фоне которой белело ее лицо. - Я вызвала тебя в столь поздний час по важному делу, изгнанник. Нас никто не слышит. Стража за дверью. Рейду стало зябко. Теперь не выкрутишься. Дверь крепкая, но недостаточно крепкая для стражников. А они выполнят любой ее приказ. - Чего желает моя госпожа? - Слушай. Ты хочешь отправиться завтра с Эриссой. Этого не будет. Ты останешься здесь. И он понял, что клетка захлопнулась. - Ты не был откровенен со мной, - продолжала она. - Неужели ты думал, что мы с Днором не говорили о твоих товарищах из Египта и об этой женщине? Если ты утаил часть правды, откуда мне знать, что ты вообще не лжешь? Что царевич Тезей не враг, а избранник богов? - Госпожа моя, - услышал он собственный голос. - Тезей использует тебя как орудие. Как только ты перестанешь быть ему нужна, он оставит тебя... - Замолчи, если хочешь жить! - крикнула она. - Стража! Страха, ко мне! Он знал, он знал: задолго до этого человек с глазами льва вошел в ее одиночество и пообещал ей то, чего не мог обещать ни один смертный. Что, если удастся, он сделает ее царицей, но для этого она должна помочь ему свергнуть своего государя. "Почему я не видел этого раньше, - казнил себя Рейд. - Наверное, потому, что не искушен в интригах и еще потому, что не хотел отказаться от своего маленького рая, который она мне тут устроила. - Он понял: Лидра передавала все его слова Тезею, в этом и было ее предназначение, в этом, и еще в том, чтобы держать заговор втайне, обманывать критян и не дать мне возможности сказать правду всем. Сколько томительных ночей, пока храмовые девушки шептались по своим комнатам, сколько томительных лет ждала она этой возможности? И каким богам она при этом молилась? 15 Один за другим приходили корабли. Все побережье было занято, и вновь прибывшие становились на якорь. Среди них был и большой корабль Олега: его было трудно вытащить на берег, а русский к тому же хотел уберечься от любопытных, болтунов и воров. Команды жили в палатках на берегу и моряки ходили в Афины развлекаться, но много народу оставалось и в лагерях. Хриплые окрики встретили ее среди дыма костров. Несколько ахейцев обступили ее. Она не обращала на них внимания, но чувствовала взгляды спиной. Женщина здесь, без спутников? Кто она такая? Конечно, шлюха, пришла подзаработать. Но она отвергала все предположения. Может быть, у нее свидание с каким-нибудь важным лицом в палатке? Но вожди живут не здесь, а в городских гостиницах, самые же знатные - во дворце... Моряки пошумели и вернулись к своим кострам, чтобы продолжить игру в кости и состязания в силе, ловкости и похвальбе. Она подошла к лодкам. При виде ее перевозчики оживились. - Кто отвезет меня туда? - спросила она, указывая на корабль Олега. Глаза обшаривали ее сверху донизу, зубы сверкали в бородах. - Зачем? - спросила один. - Какова будет плата? - засмеялся другой. - У меня лодка как раз с того корабля, - сказал третий. - Я возьму тебя, но проезд ты должна заработать. Согласна? Эрисса вспомнила варваров Фракии, горожан Родоса и многих других. Она выпрямилась, широко раскрыла глаза, лицо ее побледнело. - У меня дело, касающееся Богини, - сказала она ледяным колдовским голосом. - Берегитесь, - она сделала предостерегающий жест, - не то почернеете и свалитесь. Они попятились в испуге, делая оберегающие знаки. Она жестом подозвала слугу Олега. Тот помог ей забраться в лодку и заработал веслами, не осмеливаясь взглянуть на нее. Эрисса перевела дух. Как легко повелевать, когда ничего не боишься! В воде отразилось румяное лицо Олега и рыжая борода. - Кого там... Да это Эрисса! Святители небесные, я тебя несколько недель не видел. Поднимайся на борт. Эй, вы, подонки! - заорал он. - Трап для господи! Он отвел ее в свою каюту, усадил на койку, налил вина, поднесенного матросом, и чокнулся своим кубком. - Рад тебя видеть. Его маленькая каюта была заполнена разнообразными вещами. Он селя рядом с ней. Окон не было, но дверь пропускала достаточно света. Было тепло, Эрисса чувствовала жар его тела и запах пота. Волны бились о борта, корпус корабля покачивался. За дверью бегали люди, слышались голоса и скрип снастей. Корабль готовился выйти в море. - Ты чего такая мрачная? - проворчал Олег. Она взяла его за руку. - Тезей собирает войско. Куда оно направляется? - Сама знаешь. Всем объявили. Рейд в Тирренские воды. - Ой ли? Так внезапно, и столько союзников... Он с сочувствием взглянул на нее: - Понятно. Ты опасаешься за Крит. Но подумай, невозможно же уговорить жителей Аттики и тем более остальных ахейцев вторгнуться на земли Миноса. Они не сумасшедшие. А Минос знает об их недовольстве и разрешает иногда пограбить, захватить рабов... - Но именно сейчас... - прошептала она. - Да я им толковал об этом на совете. Если и вправду будет приливная волна, как говорит Дункан, жаль мне все эти прекрасные корабли, а особенно мой новый дромон. Надо вывести их в море. Хочется показать Дункану мою работу. Ведь это он придумал построить корабль почуднее, чтобы привлечь внимание тех волшебников. - Кто же предупредит Миноса о катастрофе? - Ну, ты же слышала рассказы Диора об Атлантиде. Дункан там почетный гость. Я нарочно напоил кое-кого из людей Диора, чтобы удостовериться. Уж, наверное, он предупредил их, просто мы в Афинах еще об этом не слышали. Если критяне собираются переселять своих людей и раскидать флот по морю, они не станут об этом трезвонить. Я бы не удивился, узнав, что именно Гатон и посоветовал Тезею собрать этот поход на Италию. Подальше от греха, хе-хе! - Почему же я помню, что моя страна была уничтожена нынешней весной? Олег по-отечески погладил ее волосы. - Должно быть, ты забыла. Ты же сама говорила, что плохо помнишь катастрофу. Зато я помню, что было потом. - Что ж, возможно. Господь изменил свои намерения и послал нас сюда, чтобы спасти Крит, - Олег перекрестился. - Заметь, я этого не утверждаю. Я всего лишь жалкий грешник, который хочет получить толику прибыли. Но священник учил меня, что человек обладает свободной волей, что не может быть никаких предназначений судьбы, кроме Судного дня. Мы можем лишь надеяться, что идем по верному пути. Она вспомнила, что за эту зиму в ее волосах прибавилось седых прядей. На Атлантиде они будут сверкать под лучами солнца... - Как бы то ни было, - сказал Олег, - запомни, что ахейцам мы ничего не говорили. Они не знают о будущем. Если они во что и верят, так это в то, что с Кноссом лучше жить в дружбе. Сам Тезей организовал этот поход, но не он его возглавляет. Он успокаивал ахейцев, чтобы не тревожились по поводу его отсутствия. Разве стремился бы он на Крит, если бы хотел его разрушить? - Вот эта новость и встревожила меня и привела к тебе, Олег. Когда царевич объявил, что едет в числе очередных заложников... Русский кивнул: - Да, я помню рассказ Дункана и тоже забеспокоился. Но потом прикинул. Во-первых, что может сделать Тезей и кучка недовольных в столице Миноса? Их поубивают, и все. Во-вторых, как я уже говорил, он не может знать, что Лабиринт постигнет бедствие. В-третьих, он хочет заслужить высокое место в Талассократии, а для этого лучше всего прожить там несколько лет почетным гостем. А его люди в это время будут умножать его добро. В-четвертых, не удивлюсь, если сам Гатон намекнул Тезею, что его там жду: конечно, Миносу сподручнее приглядывать за царевичем в Лабиринте. В-пятых, мой дромон отправляется в тирренский поход. На нем пойдет адмирал Диор, а уж я за ним пригляжу. - Он толкнул ее локтем. - Да, в страшном мире мы живем, - сказал он. - Только он никогда не был другим и не будет. Но думаю, что тебе надо бы малость развеяться. Он рад был развлечь ее сам, но как только она убедилась, что уговорить его не удается, то поспешила назад. Возвращаясь в Афины, Эрисса по дороге зашла в кипарисовую рощу, где вволю нарыдалась. Она надеялась, что никто не видел этого. Колесничий Диора Пенелеос был среди тех, кто собирал племена в поход. Он возвратился на следующий день после встречи Эриссы с Олегом. С криками восторга скакал он к Акрополю. Конский топот, сверкание бронзы, развевающийся плащ. Эрисса была среди тех, кто наблюдал это великолепное зрелище. "Сегодня, - подумала Эрисса. - Нынче ночью. Должно быть, Ульдин тоже вернулся". Все окружающее казалось ей сейчас значительным: и тени между камнями, и мухи, вьющиеся возле конюшен, и серебряные полоски инея на крыше, и дым, поднимающийся из очагов, и заходящаяся лаем собака, и люди - хотя сами люди представлялись лишь предметами, а речь их - бессмысленным гулом. Мысли ее холодно блуждали где-то вне - наблюдая, взвешивая, сопоставляя. А в основе всего лежало предчувствие рока, усиливавшееся всю зиму. Еще вчера у нее была надежда... Что ж, она не отступит. Она знала, что поездка Тезея в Кносс предопределена. Не знала лишь ее обстоятельств и того, какое отношение ко всему этому имеет Ариадна. Олега удалось убедить, что царевич и верховная жрица находятся в сговоре. Значит, вчерашняя неудача - просто одно из звеньев в цепи предопределений. Она знала также, что непременно встретится с Дунканом перед развязкой. Ибо, вглядываясь долгими зимними месяцами в зеркала, она узнала лицо женщины, которая была с ней рядом в самые последние минуты: это было ее собственное лицо. Значит, она сама и есть та колдунья, которая стерла в памяти Эриссы последние часы катастрофы. Зачем она это сделала? И повторит ли это снова? И какой в этом смысл? Если не повторит, то вся сеть событий сплетется по-другому. Она, отброшенная на четверть века назад, найдет что сказать молодой Эриссе. В течение всей своей жизни с Дагоном она дотошно расспрашивала странников и всех уцелевших кефту о том, что произошло. Все рассказы при всем их разнообразии сходились в одном: Тезей с остальными заложниками прибыл в Кносс незадолго до того, как произошло землетрясение и был уничтожен весь минойский флот. Тезей собрал народ и, ссылаясь на речи оракула, захватил столицу. Вскоре на помощь к нему пришли корабли афинян и их союзников, которые находились в открытом море и потому уцелели. Подчинив себе остатки критских городов, тезей отправился домой, прихватив с собой Ариадну. Многие утверждали при этом, что она отправилась с царевичем по доброй воле. В прошлом - своем прошлом, которое теперь будущее - Эрисса не верила этому. Ариадна не могла поступить так! К тому же на острове Наксос Тезей показал, что Лидра для него ничего не значит. Бедняжка окончила свои дни поклонницей тайного культа, сторонники которого чередовали оргии с истязаниями. Тезей продолжал собирать под свою державу народы материка. Весть о том, что его самого постигла беда и гибель, мало утешали. Теперь Эриссе все стало ясно. Всю зиму Диор мотался между Афинами и Атлантидой. Значит, легенда, рассказанная Дунканом, правдива и Ариадна действительно помогала Тезею. Объявить об этом Эрисса не могла - ей бы просто-напросто перерезали глотку, а Олег и Ульдин постоянно были заняты. Во дворе им никогда не удавалось поговорить без свидетелей. А уловку с рощей Перибеи повторить не дадут. Вчера, воспользовавшись отсутствием большинства стражников, ей удалось встретиться с Олегом. Но, к сожалению, не удалось уверить его, что людей, верящих в предопределение, можно переубедить рассказом о пришельцах из будущего. Бог его учит, что людская воля свободна. Лидра и Тезей, убежденные в своем высоком предназначении, рискнут своими городами и государствами, а Олег, человек решительный и крутой, понимает их лучше, чем Эриссу. Он хорошо устроился здесь, что ему судьба Крита? Даже если он не сможет вернуться домой, то не будет в убытке и здесь, на земле Греции. Он и так не в убытке. За всеми делами ему просто некогда об этом задумываться, не то что Эриссе, томившейся в обществе ахеянок. Да, все должно решиться нынче ночью. Пенелеос вернулся в их комнату раньше, чем она ожидала. Она встретила его улыбкой, распустила волосы на подаренный им египетский плащ. - Я думала, ты долго будешь пировать в зале после удачной поездки, - сказала она. Воин рассмеялся. Лампа освещала его крупное, сильное тело и глаза, слегка пьяные. Светлые локоны обрамляли его круглое, почти мальчишеское лицо. - Напиться можно и завтра ночью, - сказал он. - А сейчас мне нужна ты. Они обнялись. Он был уже не так неуклюж, как вначале, а она трепетала только потому, что ступала на дорогу, ведущую к Дункану. - Сейчас, моя нимфа, сейчас, - хрипло сказал он. Обычно их встречи приносили ей радость. А почему бы и нет? Они скрашивали жизнь полугостьи-полупленницы. Сначала она был полон благоговения. Диор подбадривал его, когда заметил их связь. Адмирал хотел, чтобы за опасной, и несомненно, враждебной колдуньей приглядывал верный человек. Потом Пенелеос стал вести себя увереннее, но по-своему, по-ахейски, был добр к ней. Кроме того, он ей нравился. Сегодня ночью она продемонстрирует все свои женские чары, но не истратит ни капли чувства. Он должен впасть в счастливую полудрему, но не в настоящий крепкий сон. Лампа догорала, когда Эрисса приподнялась на локте: - Отдыхай, любимый мой, - повторяла она снова и снова, пальцы ее двигались по его телу в медленном ритме, а когда взгляд его остекленел, она стала закрывать и открывать глаза в такт биению его сердца. Он подчинился быстро. Еще в роще ей не составило труда наслать на него Сон. По этой причине она выбрала его из всех неженатых мужчин во дворце и соблазнила, когда план ее еще едва наметился. И с каждым разом ее власть над ним становилась сильнее. Она была уверена, что он всегда и везде выполняет ее установки: никому не рассказывать о том, что между ними происходит, - это священная тайна. Светильник почти догорел, Эрисса встала и наполнила его. В комнате было тепло, стоял густой запах масла, дыма, человеческого тела и дыхания. За дверной шторой - темнота и молчание. Эрисса склонилась к воину. - Пенелеос, - мягко сказала она. - Ты знаешь, что я твоя и хочу служить только тебе. Но я подчиняюсь и Богине. - Да, - ответил он бездумно, как и раньше. - Слушай меня, Пенелеос. Богиня открыла мне, что священный план Ее и Зевса объединить наши народы под угрозой. Если свершится то, о чем предостерегал оракул, на всех нас падет тяжкое проклятие. Скажи мне, что готовится во дворце, чтобы я могла препятствовать злу. Затаив дыхание, она выслушала его рассказ. Знал он немало, потому что Диор доверял ему. О подлинной цели похода знали не только царевич и Адмирал, и Пенелеос был в числе доверенных лиц. Его рассказ подтвердил ее опасения: это судьба. И переговоры, которые шли всю зиму между Тезеем, Лидрой и ее людьми в Кноссе, и повествование о будущем, выведанное у доверчивого Дункана Рейда, и новое толкование перибейского оракула - Богиня-де сама желает торжества Афин, и план захвата минойской столицы, и приказ флоту сменить курс и напасть на Крит, и решение переждать, если землетрясение не разрушит Лабиринт, и наведение Миноса, и то, что Дункан оказался под постоянным надзором... Эрисса услышала то, о чем и сама догадывалась. - Слушай внимательно! - сказала она. - Тебя беспокоит Ульдин. Посейдон разгневался на него - еще бы, его священное животное будет нести всадника, как осел! - и он уничтожит участников похода, если ему не принесут жертву. Ульдин виновен - он должен быть убит, но убит тайно, иначе причина станет явной и на Крит отправят вестника. Она повторяла и разъясняла это несколько раз, пока не убедилась, что охваченный Сном воин все усвоил. С каждым вздохом приближался рассвет, но теперь она знала, что увидит Дункана. Она оставила Пенелеоса во тьме, а сама пошла якобы привести господина Диора, чтобы посоветоваться. Ее босые ноги ощущали холод каменных плит под соломой, покрывавшей полы коридора. Тени плясали вокруг чадящих светильников. Комната Ульдина находилась через несколько дверей от ее собственной. Ульдин спал с новой рабыней: прежняя уже ждала ребенка. ("У меня не будет другого ребенка от Дункана, - мысли Эриссы метались подобно летучим мышам в сумерках. - Я стала бесплодной после того, как родила детей Дагону. Но иначе я не смогла бы выполнить предначертанное. Пусть воспоминание о Девкалионе будет мне опорой. А потом, когда все кончится, то, возможно, Рея смилостивится...). Гунн сохранил свою прическу - бритая голова с тремя косичками и кольцами в ушах. Его изуродованное шрамами лицо показалось ей отвратительным. Но к кому еще обратиться за помощью? Она потормошила гунна. Тот немедленно проснулся. Она положила руку ему на губы и прошептала: - Вставай сейчас же. Я наслала на Пенелеоса Сон, и он рассказал мне страшные вещи. Он кивнул, и, как был, пошел за ней, не забыв прихватить саблю. Еще в начале зимы Эрисса припомнила, о чем ей в молодости рассказывал Дункан. Пройдут века, и ахейцы будут побеждены племенами северян-дорийцев, потому что железное оружие дешево и доступно любому воину, тогда как у ахейцев бронзовые доспехи были только у аристократов. Потом она говорила Пенелеосу: "Стоит ли вашим вождям разрешать Ульдину готовить войско из конных лучников? Когда это искусство станет повсеместным, придет конец боевым колесницам. А они сейчас составляют основную силу государства". Насылала на него Сон и внушала эту мысль. Поначалу толку не было, но потом внушение возымело желаемое действие. Пенелеос поделился этими соображениями с другими. Те призадумались. Они прямо не запрещали Ульдину заниматься кавалерией, но стали под разными предлогами отказывать в снабжении. В конце концов гунн оказался не у дел. И теперь у Пенелеоса (который думал, что перед ним Диор) Ульдин узнал, что его собираются убить. О причастности к этому Эриссы он не догадывался: его знакомство с искусством шаманов было поверхностным. - Ух! - выдохнул он и глянул на нее. - Почему ты не предупредила меня раньше? - Я узнала и о том, что они собираются напасть на Крит, когда города обратятся в развалины, - ответила она. - Наше предупреждение не дошло до Миноса. Это мой народ, и я хочу спасти его. Но в одиночку мне не справиться. - А я-то еще удивлялся этому тирренскому походу... - Сам посуди, Ульдин! - она взяла его за руку. - Здесь, на материке, твоих всадников опасаются. А критянам, защищенным морем, бояться нечего. Там твою кавалерию примут с восторгом: ведь она поможет держать в повиновении материк. Тем более ты явишься как спаситель. Ульдин принял решение. - Хорошо. Если ты все-таки права, оставаться здесь глупо. Жизнь и смерть человека в воле богов, - на мгновение улыбка осветила его безобразное лицо. - К тому же не придется мучиться на корабле... - Собирайся, - сказала Эрисса. Когда он ушел, она снова склонилась к Пенелеосу. - Теперь спи, любимый мой, - прошептала она. - Долго спи. Все сделано. Все в порядке, - она ласково закрыла ему веки. - Забудь наши разговоры. Так велят боги и благоразумие, а твой господин Диор все уже знает. Ты проснешься отдохнувшим. Не ищи меня. Я ушла по важному делу. Крепко спи, Пенелеос! Дыхание его выровнялось. Повинуясь неясному порыву, она поцеловала воина и стала собираться. Ульдин вернулся, облаченный в свою вонючую одежду. - Убить? - он указал на постель. - Нет! - Эрисса поняла, что говорит слишком громко. - Нет, а то поднимется весь дворец. Ступай за мной. Они беспрепятственно покинули и дворец, и город. Так как в Афинах было полно воинов, выставлять стражу никто не подумал. Луна была почти в полной фазе. (Когда такое случается во врем пира Астериона, кефту верят, что год будет счастливым, вспомнила Эрисса и глаза ее затуманились). Перед ними лежала пыльная и безлюдная дорога в Пиреи, она видалась между серебряными от росы полями и черными тенями деревьев. Шаги гулко отдавались в Пирее, она вилась между серебряными от росы полями и черными тенями деревьев. Шаги гулко отдавались в неподвижном холодном воздухе, и говорить приходилось вполголоса. - Топать пешком! - Ульдин сплюнул с отвращением. На берегу были выставлены часовые: корабли и груз - самое дорогое. Ульдин позволил Эриссе выбрать подходящее судно - лодку длиной в 15 футов с мачтой и парусом, не слишком большую для управления, но и не маленькую, чтобы добраться до Атлантиды. Большую часть пути можно п