сидевший верхом в нескольких метрах за линией орудий, взмахнул саблей: пушки рявкнули, в дыму сверкнул огонь, и картечь с визгом понеслась к наступающим. В дело вступили лучники. Стрелы летели по крутой траектории между барражировавшими в небе чайками, затем шли вниз в поисках цели. Орудия на левом фланге противника остановились и дали залп. Тщетные потуги... но, видит Бог, они мужественные ребята! Маккензи заметил, как чуть дрогнула волна наступающих. Настало время для его конницы и пехоты. - Приготовиться к атаке, - сказал он в передатчик. В это время двигавшийся в цепях наступающих автомобиль притормозил. Внутри его раздался какой-то треск - достаточно громкий, раз он был слышен сквозь взрывы, и бело-голубой луч прошел над ближайшим холмом. Маккензи зажмурил почти ослепшие глаза. Когда он снова открыл их, увиденное вызвало мысль о безумии. На кромке воды корчился один из "Бродяг" в горящей одежде. Вся эта часть побережья поднялась чудовищной волной метров на двадцать и рухнула на склон холма, погребая горевшего заживо вместе с его товарищами. - Пси-взрыв, - крикнул кто-то в ужасе. - Эсперы... Трудно было в это поверить, но зазвучал рожок, и кавалерия Сьерры пошла в атаку. И снова целый кусок пространства с людьми и лошадьми приподнялся в воздух и обрушился вниз, хороня их всех под свежей насыпью. Маккензи видел мир вокруг будто сквозь пелену, казалось, мозг его бился о стенки черепа. Он видел, как идет третья волна, поднимая и сжигая заживо его людей. - Они сотрут нас, - донесся сквозь гул звенящий голос Спейера. - Сейчас перегруппируются... - Нет! - не слыша себя, прокричал полковник. - Посвященные должны быть в этой машине. Пошли! Его жеребец в панике не слушался поводьев. Маккензи вонзил в покрытые потом бока шпоры и поскакал к своим гаубицам. Когда он спрыгнул возле орудия, жеребец ускакал прочь, но полковнику было не до того. Он увидел рядом Спейера, который уже возился с затвором. Маккензи прицелился в автомобиль Эсперов, казавшийся слишком маленьким, чтобы вызвать эти страшные разрушения. Спейер дернул за пусковой шнур, гаубица рявкнула и подпрыгнула. Снаряд взорвался в нескольких метрах от цели, брызнул песок и какие-то металлические куски. Спейер уже перезаряжал. Маккензи навел и выстрелил. На этот раз перелет, но автомобиль развернуло. Ударной волной Эсперов внутри, очевидно, контузило - во всяком случае, пси-взрывы прекратились. Но нужно было закончить дело, прежде чем противник успеет перестроиться. Маккензи бросился к грузовику своего полка, вооруженному ракетами. Дверца была распахнута настежь, экипаж бежал. Полковник сел на место водителя, Спейер - рядом и тут же прильнул к окулярам прибора наведения. Маккензи погнал машину вперед, на крыше развевался флажок полка. Спейер поймал цель и нажал кнопку пуска. Ракета прочертила огненный след, взорвалась. Броневичок Эсперов подпрыгнул на колесах, в боку его зияла пробоина. Маккензи притормозил, выскочил из машины и через рваное оплавленное отверстие в металле влез в вонючую полутьму. Там лежали двое Эсперов. Водитель был мертв. Второй посвященный стонал, заваленный обломками нечеловеческих инструментов, лицо его было залито кровью. Маккензи сорвал с трупа синий балахон и, взяв в руки попавшуюся ему изогнутую трубку, влез с подножки на крышу кабины. Спейер оставался на месте, пуская ракеты по ближайшим к ним группам противника. Маккензи, размахивая непонятным ему оружием и, будто флагом, синей одеждой, прокричал, пересиливая ветер: "Вперед, ребята! Они в нокауте! Вперед!" Только одна пуля провизжала у его уха. И все. Вражеские солдаты - пешие и конные - словно вросли в землю. В чудовищной неестественной тишине Маккензи не понимал, слышит ли он рев прибоя, или так бурлит в венах кровь. Затем раздался рожок. Музыканты повели мелодию, ударили барабаны. Линии пехоты "Бродяг" двинулись к нему. К пехотинцам присоединилась кавалерия. Маккензи спрыгнул в песок и сел рядом со Спейером в полковую машину. - Едем назад, - сказал он. - Бой закончен. - Заткнись, - сказал Том Даниэлис. Философ Вудворт смотрел на него в немом изумлении. Туман серым покрывалом укутал скрывшуюся в лесу бригаду; только звук шагов и колес выдавал присутствие людей. Шел дождь, одежда намокла и тяжело давила на плечи. - Сэр... - запротестовал майор Лескарбо. Глаза на его изможденном лице широко раскрылись. - Как я смею требовать от высокопоставленного Эспера помолчать о вещах, в которых он ничего не понимает? - зло процедил Даниэлис. - Что ж, давно пора кому-нибудь это сделать! Вудворт пришел в себя. - Я только сказал, сын мой, что мы должны сосредоточить наших посвященных, чтобы ударить по центру армии Бродского. Что здесь неверно? Даниэлис сжал кулаки. - Ничего. Кроме того, что это навлечет на нас еще большую катастрофу, чем та, которую вы нам устроили. - Частная неудача, - возразил Лескарбо. - Они разгромили нас на западе, зато мы потеснили их фланг здесь, у залива. - И в результате мы разрезаны надвое, - ответил Даниэлис. - С тех пор Эсперов мы не видели. Теперь повстанцы знают, что Эсперам нужны грузовики для перевозки их оружия и что они могут гибнуть не хуже прочих. Артиллерия бьет по их позициям, отряды партизан нападают на них и тут же скрываются в лесу; наконец, можно просто обходить пункты, где есть Эсперы. Так у нас не хватит посвященных! - Вот почему я и предлагаю сосредоточить их в одну группу, способную противостоять врагу, - сказал Вудворт. "Да, эти пираты захватили конвой с продовольствием. Поскольку все радиопередачи глушились, нельзя было послать сигнал помощи. Они выбросили продукты за борт и погрузили на суда отряды кланов. Предатель или шпион передал им опознавательный сигнал. Теперь город открыт, и Лаура там одна без меня". - Мы идем! - закричал Даниэлис. Бригада с громом двигалась за ним. Их натиск с яростью безнадежности разметал противника. Но Даниэлис уже не знал об этом. Граната попала ему в грудь. На юге и на востоке бой еще продолжался. Взбираясь верхом по крутым улицам, Маккензи видел окутывавший эти районы дым и обломки, еще недавно бывшие домами. Но в целом город уцелел. Белые стены, крыши, шпили церквей в переплетении улиц - Сан-Франциско остался таким, каким Маккензи помнил его с детства. Залив сверкал своим обычным великолепием. Но у него не было времени любоваться красотами или даже думать о том, где могла находиться Лаура. Атака на Твин-Пикс должна быть стремительной, потому что штаб-квартира Эсперов, конечно, будет защищаться. По улице с другой стороны этого великолепного холма Спейер вел остальную часть "Бродяг". А на вершине, на якобы священной земле стояли два похожих на фонтаны высоких здания, куда вход был запрещен для всех, кроме посвященных Их возвели в свое время со сказочной быстротой, в течение нескольких недель. - Трубач, сигнал атаки. Живо! Звуки взвились к небу и упали. Пот заливал лицо Маккензи. Если его убьют, то после всего пережитого это не так уж важно, но полк, его полк... Пламя пересекло улицу, тротуары вспучились, опали и превратились в оплавленные дымящиеся траншеи. Маккензи с трудом удержал коня. - Артиллерия, открыть огонь! Гаубицы и семидесятипятимиллиметровые орудия выстрелили залпом, снаряды с шумом ушли к цели и с грохотом разорвались на стенах. Маккензи приготовил себя к пси-взрыву, но его не последовало. Когда дым первого залпа рассеялся, полк двинулся вперед, а орудия продолжали яростный обстрел, обнажая каркас и обрушивая облицовку. И тут показалось нечто невиданное. В здании не было этажей или комнат. Оно скрывало в себе почти такой же высоты сверкающую колонну, похожую на артиллерийский снаряд невероятных размеров. "Космический корабль, - понял Маккензи. - Да, разумеется, древние строили космические корабли, и мы намерены повторить это когда-нибудь. Но такое!.." В обломках можно было различить несколько трупов в синих одеяниях. Немногие уцелевшие бежали к кораблю. Лучник пустил стрелу, она упала, не долетев до стабилизаторов ракеты, но Эсперы остановились и были взяты в плен. Маккензи вошел внутрь. Что-то, что не было человеческим существом, лежало в обломках, истекая кровью темно-фиолетового цвета. Когда люди узнают об этом, Ордену придет конец. Полковник не чувствовал радости. В Сент-Хелен он понял, какие стоящие люди эти верующие! Впрочем, сейчас не время для размышлений. Второе здание стояло нетронутым; нужно помочь Спейеру. Но тут в мини-приемнике раздался его голос: - Идите сюда, Джимбо. Заваруха окончена. И на мачте небоскреба взвился флаг Тихоокеанских Штатов. У входа караулили заметно нервничающие часовые. Маккензи спешился, и капрал проводил его через холл в комнату - фантазию из арок, цветов, мозаик и панно. Четверо оборванных пехотинцев держали под прицелом двух существ, которых допрашивал Спейер. Птичье лицо одного из них пряталось в ладонях о семи пальцах, рудиментарные крылья трепетали от рыданий. "Так они способны плакать?" - изумленно подумал Маккензи и внезапно испытал желание обнять это существо и утешить. Второе стояло, выпрямившись, в одеянии из металлической ткани. Топазовые глаза неотрывно смотрели в лицо Спейеру с высоты чуть более двух метров, а голос с приятным акцентом произносил по-английски: - ...звезда в пятидесяти световых годах отсюда. Она едва видна невооруженным глазом, но не в этом полушарии. Майор - весь напряженное внимание - подался вперед, как будто собираясь клюнуть: - Когда вы ждете подкрепления? - Следующий корабль придет сюда примерно через столетие, на нем будет только персонал для смены. Мы изолированы пространством и временем. Только немногие могут работать здесь и строить мосты между разными типами сознания, преодолевать эту пропасть. - Да, - сухо кивнул Спейер. - Лимит скорости света. Если, конечно, вы говорите правду. Существо вздрогнуло. - Нам ничего не остается, как говорить правду и молиться, что вы нас поймете и поможете. Реванш, завоевание, любая форма насилия немыслимы, когда стороны разделены таким пространством и временем. Наш труд творился в уме и в сердце. Даже сейчас еще не поздно. Самые важные факты еще можно скрыть. - О, послушайте меня, для блага ваших еще не родившихся поколений! Спейер повернулся к Маккензи. - Все в порядке? Их осталось в живых около двадцати - похоже, единственные на Земле. Вот этот - главный. - Слушайте, слушайте, - продолжало существо. - Мы пришли к вам с любовью. Мы мечтали вести вас, помочь вам самим идти к миру. О да, мы тоже выгадывали: получали еще одну расу в космосе, которая со временем могла бы стать нашим братом. Но во Вселенной много разумных видов. Ради вашей же пользы старались мы направить ваше будущее. - Не вы это выдумали - контролировать историю. На Земле и до вас многократно пытались вести "единственно верным путем". В последний раз эта идея привела к бомбе Дьявола. Так что спасибо. - Но мы знаем точно! Великая Наука предсказывает с абсолютной уверенностью... - Предсказывает это? - Спейер взмахом руки указал на затемненную комнату. - Погрешности неизбежны. Нас слишком мало, чтобы следить за каждой деталью. Но разве вы не хотите положить конец войнам, всем вашим архаичным страданиям? Вот в чем мы предлагаем вам помощь. - В итоге вам удалось развязать достаточно гнусную войну. Существо заломило пальцы. - Это была ошибка. Но план остается верным и только он приведет ваш народ к миру. Я, путешествующий между солнцами, готов упасть к вашим ногам и умолять вас... - Стойте спокойно, - Спейер слегка отодвинулся. - Если бы вы выступили открыто, как честные люди, вы нашли бы себе слушателей. Может и немало. Но, оказывается, ваше доброжелательство должно быть скрытным. Вы знаете, что хорошо для нас. А нас никто не спрашивает. Боже милосердный, в жизни не слышал ничего более самонадеянного! Существо воздело руки: - Неужели вы всегда говорите детям правду? - Если они для нее готовы. - Ваша детская культура пока не готова знать о таких вещах. - Кто уполномочил вас считать нас детьми? - А вы откуда знаете, что вы - взрослый? - Берясь за взрослую работу и делая ее. Конечно, мы, земляне, совершили немало страшных ошибок. Но они наши собственные. Мы учились на них. Вы же со своей паршивой психонаукой пытаетесь определить рамки для человеческого ума и затолкать его туда. Хотите воссоздать у нас централизованное государство, да? А вы не думали, что феодализм может больше устраивать человека? Место в мире, которое можно назвать своим и быть его частью, община со своими традициями и честью, возможность для личности принимать решения, которые что-то значат, оплот свободы против сильного центра, которому вечно нужно все больше и больше власти, тысяча различных образов жизни... Мы строили на Земле сверхдержавы, и они всегда рассыпались. Я думаю, сама идея централизма ложна. И вдруг на этот раз нам удастся что-то лучшее. Почему бы не попробовать мир маленьких государств: слишком укорененных на территории, чтобы рассыпаться, слишком маленьких, чтобы угрожать. Постепенно они поднимутся выше мелкой зависти и сохранят свое лицо. Тысяча разных подходов к нашим проблемам. Тогда, может быть, мы и решим некоторые из них... - Вам никогда это не удастся, - ответило существо. - Вы будете повторять цикл вражды. - Я думаю иначе. Но кто бы ни был прав - а Вселенная слишком велика для таких предсказаний, - здесь на Земле мы сможем сделать свободный выбор. Уж лучше смерть, чем... приручение. Люди узнают о вас, как только судья Бродский будет восстановлен на своем посту. Не раньше. Наш полк услышит об этом сегодня, город завтра - для того, чтобы никому не пришла в голову идея вновь спрятать правду. К тому времени, когда прилетит ваш следующий корабль, мы будем готовы - на собственный манер, каким бы он ни был. Существо накинуло капюшон на голову. Спейер повернулся к Маккензи. - Хотите что-нибудь сказать, Джимбо? - Нет, - проворчал Маккензи. - Не знаю, что еще добавить. Давайте организуем здесь командный пункт, хотя, полагаю, войне скоро конец. - Да. Вражеские войска капитулируют повсюду. Им больше не за что сражаться. На улице было тихо - город все еще не вернулся к нормальной жизни. Служанка провела Маккензи во внутренний дворик и удалилась. Он подошел к Лауре, сидевшей на скамье под ивой. Она увидела его, но не поднялась; ее рука лежала на спинке колыбели. Маккензи остановился, не зная, что сказать. Как она похудела! Наконец она промолвила - так тихо, что он едва расслышал: - Том умер. - О нет! - У него потемнело в глазах. - Я узнала об этом позавчера, когда ко мне пришли несколько его людей. Он был убит у Сан-Бруно. Маккензи не осмелился бы сесть с ней рядом, но ноги не держали его, и он опустился на затейливо уложенные плиты дворика, не в силах поднять глаза. Ее голос звучал безучастно: - Так стоило оно того? Я говорю не только о Томе, но и о многих других, убитых из-за какой-то политики. - Много больше стояло на карте. - Да, я слышала по радио. И все же цена слишком высока. Я пыталась понять, но не могу. У него не было сил защищаться. - Может, ты и права, утенок. - Я не себя жалею. У меня есть Джимми. Но Том не увидел так много... Маккензи внезапно понял, что здесь с ними ребенок и ему следует взять своего внука и подумать о будущей жизни. Но он был слишком опустошен. - Том хотел, чтобы его назвали в твою честь. "А ты Лаура?" - подумал он и спросил вслух: - Что ты намерена делать дальше? - Придумаю что-нибудь. - Вернемся в Накамура. - Нет. Только не туда. - Ты всегда любила горы. - Он заставил себя посмотреть ей в лицо. - Мы могли бы... - Нет. - Она встретила его взгляд. - Джимми не вырастет солдатом. Лаура чуть поколебалась. - Я уверена, что кто-нибудь из Эсперов продолжит их дело на новой основе, но с теми же целями. Он должен верить во что-то отличное от того, что убило его отца. И сделать это сущим. Согласен? Маккензи встал, преодолевая вращение Земли. - Не знаю. Никогда не был мыслителем. Можно мне взглянуть на него? - Отец... Он нагнулся над колыбелью и посмотрел на маленького спящего человека. - Если ты снова выйдешь замуж и родишь девочку, ты назовешь ее в честь матери? Лаура уронила голову и стиснула кисти рук. - Я должен идти, - быстро сказал Маккензи. - Если позволишь, навещу тебя на днях. Лаура обняла его и заплакала. Он гладил ее волосы и утешал, как делал это, когда она была маленькой. - Ведь ты хочешь вернуться в горы? Там твоя страна, твой народ, ты им принадлежишь! - Ты знаешь, как сильно я этого хочу. - Так почему же... Его дочь выпрямилась. - Не могу, - сказала она. - Твоя война кончилась. Моя только начинается. Эту волю воспитал он сам. Поэтому Маккензи только тихо произнес: - Надеюсь, ты ее выиграешь. - Может быть. Через тысячу лет. Когда он ушел, стояла непроглядно темная ночь. В городе не было света, зато над крышами сияли звезды. Солдаты взвода сопровождения казались во мраке притаившимися разбойниками. Они отсалютовали ему и тронулись, держа ружья наготове. Но в ночи не было ничего, кроме цоканья подков.