смотрел на нее. Без одежды ее никак нельзя было назвать похожей на мальчика. Изгибы грудей и бедер меньше обычного, но они едины со всем ее обликом, и когда она двигалась, они плыли. Так же как и свет на ее коже и в волосах, которые пахли летним днем. Реймон и Чи-Юэнь находились в его полукаюте на палубе экипажа, отделенной перегородкой от Фокс-Джеймсона. - О чем ты думала? - спросил он. - О тебе. О нас. - Это была великолепная ночь. - Он протянул руку и погладил ее под подбородком. Она замурлыкала. - Еще? К ней вернулась серьезность. - Это то, над чем я думала. Он нахмурил брови. - Понимание между нами. Мы оба вели свободный образ жизни. По крайней мере, ты - в последние несколько месяцев. - Его лицо потемнело. Она упрямо продолжала. - Для меня это не было так уж важно. Если даже не говорить обо всем остальном, эти намеки и попытки, весь ритуал ухаживания, снова и снова... он мешает моей работе. Я развиваю некоторые идеи относительно планетных ядер. Для этого нужно сосредоточение. Мне бы помогло постоянное партнерство. - Я не хочу ни о чем договариваться, - угрюмо сказал он. Она обхватила его за плечи. - Я понимаю. Я ничего не прошу. И не предлагаю. Просто ты нравишься мне все больше и больше. Ты спокойный и сильный человек, вежливый - во всяком случае, со мной. Я бы могла жить счастливо с тобой - ничего особенного ни с моей, ни с твоей стороны, просто союз, на глазах всего корабля - столько, сколько мы оба будем этого хотеть. - Решено! - воскликнул он и поцеловал ее. - Так быстро? - спросила она изумленно. - Я тоже думал над этим. И я устал от игр. С тобой должно быть легко жить вместе. - Он провел рукой по ее боку и бедру. - Очень легко. - Сколько твоего сердца в этих словах? - И сразу же она засмеялась. - Нет, прошу прощения, такие вопросы исключены... Переселимся в мою каюту? Я знаю, что Мария Тумаджан не станет возражать поменяться с тобой местами. Все равно она держит свою половину отгороженной. - Хорошо, - сказал он. - Милая, у нас еще почти целый час до завтрака... "Леонора Кристина" приближалась к третьему году своего путешествия, или десятому году по счету звезд, когда ее настигла беда. 7 Внешний наблюдатель, неподвижный по отношению к звездам, мог бы заметить это раньше, чем люди на корабле; ибо при такой скорости корабль волей-неволей летел наполовину вслепую. Даже не имея лучших датчиков, чем на корабле, этот наблюдатель знал бы о катастрофе заранее, за несколько недель. Но он все равно не смог бы предупредить. И в любом случае никакого наблюдателя не было: только ночь, усыпанная бесчисленными далекими солнцами, замерзшая река Млечного Пути и редкое призрачное мерцание туманности или сестры-галактики. В девяти световых годах от Солнца корабль был безгранично одинок. Автоматический сигнал тревоги поднял капитана Теландера. Пока он боролся со сном, по интеркому раздался голос Линдгрен: - Kors i Herrens namn! Ужас, прозвучавший в этих словах, мгновенно стряхнул с капитана остатки сна. Ничего не ответив, он выбежал из каюты. Так случилось, что он был одет. Убаюканный однообразием времени, капитан Теландер читал роман, проецируемый из библиотеки, и задремал в кресле. Затем челюсти вселенной сомкнулись. Он не обращал внимания на пестрые рисунки, которые покрывали переборки коридоров, на пружинящий под ногами пол, на запахи роз и грозового ливня. В его сознании громко отдавалась вибрация двигателя. Металлическая лестница дробно стучала под его торопливыми шагами, звук отдавался эхом в колодце. Капитан выбрался уровнем выше и поднялся на мостик. Линдгрен стояла рядом с видеоскопом. В сложившихся обстоятельствах на этот прибор нельзя было рассчитывать. Истину могли поведать приборы, которые мерцали на всей передней панели. Но взгляд Ингрид не отрывался от экрана видеоскопа. Капитан проскользнул за ее спиной. Аварийный сигнал, который вызвал его сюда, все еще ярко светился на экране, подсоединенном к астрономическому компьютеру. Взгляд его прошелся по окружающим датчикам и дисплеям. Щелкнуло устройство выдачи и из щели показалась распечатка. Он схватил ее. Буквы и цифры представляли определение количества: подробности после запятой, после того, как поступило больше данных и было произведено больше вычислений. Первоначальное MENE, MENE на панели было нетронутым. Капитан ударил по кнопке общей тревоги. Взвыли сирены, звонкое эхо разнеслось по коридорам. По интеркому он отдал приказ всем, кто свободен от дежурства, явиться в спортзал вместе с пассажирами. И тут же резко добавил, что будут включены все каналы связи, так что находящиеся на вахте тоже смогут принять участие в собрании. - Что нам делать? - крикнула Линдгрен во внезапной тишине. - Боюсь, очень немногое. - Теландер подошел к видеоскопу. - Здесь что-нибудь видно? - Едва-едва, по-моему. Четвертый квадрант. Она закрыла глаза и отвернулась от капитана. Он счел само собой разумеющимся, что она имела в виду проекцию непосредственно впереди по курсу корабля, и стал вглядываться в картину. При большом увеличении изображение бросилось ему в глаза. Картина была несколько затуманена и искажена. Оптические проводники не могли компенсировать такие скорости. Но он видел точки звезд - бриллиант, аметист, рубин, топаз, изумруд, - сокровища Фафнира. Почти в центре горела Бета Девы. Она должна быть очень похожа на родное Солнце, но спектральное смещение придало ей оттенок ледяной голубизны. И вот, на грани восприятия... этот клочок? Это туманное облачко, способное стереть корабль и пятьдесят человеческих жизней? В его сознание ворвался шум: крики, топот, тревожные голоса. Он выпрямился. - Я пойду на корму, - сказал он ровным голосом. - Мне нужно проконсультироваться с Борисом Федоровым, прежде чем обращаться к остальным. - Линдгрен сделала движение, чтобы идти с ним. - Нет, оставайтесь на мостике. - Зачем? - ее терпение было на пределе. - Правила? Он кивнул. - Да. Вы не сняты с поста. - Подобие улыбки появилось на его худом лице. - Если только вы не верите в Бога, правила - это единственное утешение, которое у нас теперь осталось. В этот момент драпировки и росписи на стенах спортзала имели не больше значения, чем баскетбольные корзины или яркие одежды, оказавшиеся случайно на людях. Не было времени разложить стулья. Все взгляды были обращены на Теландера, когда он взбирался на сцену. Все стояли не шевелясь. Пот блестел на лицах и в воздухе чувствовался его запах. Теландер положил руки на аналой. - Леди и джентльмены, - сказал он. - У меня плохие новости. - Скажу сразу, что наши шансы выжить отнюдь не безнадежны, судя по имеющейся на данный момент информации. Однако мы в беде. Случилось то, против чего нельзя защититься, по крайней мере на нынешней, ранней стадии развития технологии бассердовских двигателей... - К делу, черт подери! - крикнул Норберт Вильямс. - Тихо, вы, - сказал Реймон. В отличие от большинства людей, которые стояли взявшись за руки, он держался поодаль, рядом со сценой. К тускло-коричневому комбинезону он прикрепил знак отличия. - Вы не имеете пра... Кто-то, должно быть, толкнул Вильямса локтем, потому что тот замолк. Теландер мрачнел на глазах. - Приборы обнаружили... обнаружили препятствие. Небольшую туманность. Совсем крошечную, сгусток пыли и газа, не более нескольких миллиардов километров в поперечнике. Она движется с огромной скоростью. Возможно, это остаток облака или протозвезда. Я не знаю. Факт тот, что мы с ней столкнемся. Примерно через двадцать четыре часа корабельного времени. Что случится затем, мне тоже неизвестно. Если нам повезет, мы сможем выйти из столкновения без серьезных повреждений. Иначе... если поля будут перегружены и не смогут защитить нас... ну, мы все знали, что это путешествие рискованно. Он услышал, как многие судорожно вдохнули воздух, как закатываются глаза, начинают дрожать губы, пальцы чертят знаки в воздухе. Он настойчиво продолжал: - Мы мало что можем сделать, чтобы подготовиться. Немного подрихтовать, конечно; но по существу корабль уже настолько готов ко всему, насколько это возможно. Когда приблизится момент столкновения, мы все займем места в противоударных устройствах и наденем скафандры. Теперь переходим к обсуждению. Рука Вильямса взлетела из-за плеча высокого М'Боту. - Да? Химик побагровел, что свидетельствовало скорее о негодовании, чем о страхе. - Мистер капитан! Зонд-робот не докладывал ни о каких опасностях на нашем пути. По крайней мере, в его сообщении не было ни намека на них. Правильно? Так кто ответит за то, что мы влипли в это дерьмо? Голоса стали громче и смешались в невнятный гул. - Тихо! - распорядился Шарль Реймон. Хотя он говорил негромко, его голос подействовал на всех. Несколько человек бросили на него недовольные взгляды, но крикуны угомонились. - Мне казалось, что я все объяснил, - сказал Теландер. - Облако крошечное по космическим стандартам, не светящееся. Его нельзя обнаружить на больших расстояниях. Оно имеет высокую скорость, несколько десятков километров в секунду. Таким образом, даже если бы мы в точности повторяли путь зонда, облако находилось бы далеко в стороне от его пути - это было больше пятидесяти лет назад, не забывайте. Более того... мы уверены, что зонд летел не точно там, где мы сейчас. Кроме движения Солнца и Беты Девы относительно друг друга, примите во внимание еще и расстояние между ними. Тридцать два световых года - это больше, чем в состоянии вообразить наши бедные мозги. Самое слабое отклонение курса, проложенного от звезды до звезды, означает разницу во много астрономических единиц в середине пути. - Столкновение невозможно было предсказать, - добавил Реймон. - Этого не должно было произойти Однако кто-то время от времени должен вытаскивать бумажку с крестиком. Теландер резко вскинул голову. - Я вас не узнаю, констебль, - сказал он. Реймон покраснел. - Капитан, я старался побыстрее закончить дело, чтобы кой-какие лопухи не задерживали вас здесь, заставляя объяснять очевидные вещи. - Не оскорбляйте товарищей по кораблю, констебль. И, пожалуйста, подождите говорить, пока к вам не обратятся. - Прошу прощения, капитан. Реймон скрестил руки на груди. Лицо его утратило всякое выражение. Теландер сказал, тщательно подбирая слова: - Пожалуйста, не стесняйтесь задавать вопросы, какими бы элементарными они не казались. Вы все имеете образование в теории межзвездной астронавтики. Но я, чьей профессией это является, знаю, какие странные в ней есть парадоксы, и как трудно их удержать в уме. Лучше, если каждый в точности будет понимать, что нас ждет... Доктор Глассгольд? Молекулярный биолог опустила руку и робко сказала: - Не можем ли мы... Я хочу сказать, что... объекты вроде этой туманности, они бы на Земле считались вакуумом. Так ведь? А мы, уже почти добрались до скорости света и с каждой секундой прибавляем скорость. И массу. Наш обратный тау, должно быть, сейчас около пятнадцати. Это означает, что наша масса невероятно велика. Так как может немного пыли и газа нас остановить? - Хорошее возражение, - ответил Теландер. - Если нам повезет, мы пройдем сквозь облако без особых помех. Но это не совсем так. Не забудьте, что пыль и газ по отношению к нам движутся равно быстро, и их масса соответственно возросла. Силовым полям придется поработать над ней, направляя водород в систему реактивного двигателя и отклоняя всю материю от корабля. Эти действия окажут на нас влияние. Более того, все произойдет крайне быстро. То, что поля могут сделать в течение, скажем, часа, они могут оказаться не в состоянии сделать за минуту. Мы должны надеяться, что материальные компоненты корабля смогут выдержать сопутствующие нагрузки. Я говорил с главным инженером Федоровым, который сейчас на посту. Он считает, что мы, весьма возможно, не потерпим серьезного ущерба. Он признает, что его мнение - не более чем экстраполяция. В эру пионеров учатся в основном на собственном опыте. Мистер Ивамото? - Я так понимаю, что у нас нет возможности избежать столкновения? Один день корабельного времени - это примерно две недели космического времени, верно? У нас нет шансов обогнуть это об... эту туманность? - Боюсь, что нет. С нашей, внутренней, точки зрения мы сейчас производим ускорение примерно в три "g". Однако с позиции внешнего мира это ускорение не есть постоянно, а постепенно падает. Даже если мы повернем под прямым углом к теперешнему курсу, это не уведет нас достаточно далеко в сторону, прежде чем произойдет столкновение. В любом случае, у нас нет времени, чтобы подготовиться к такому категорическому изменению схемы полета. Да, второй инженер М'Боту? - Могло ли бы помочь, если бы мы затормозили? Мы ведь должны находиться в одном из двух режимов постоянно: толчок вперед или назад. Но я думаю, что сейчас торможение ослабило бы столкновение. - Компьютер не дал на этот счет никаких рекомендаций. Возможно, информации недостаточно. Боюсь, что даже в самом лучшем случае процентная разница в скорости будет невелика. Мне кажется, что у нас нет выбора, кроме как... эээ... - Проскочить насквозь, - сказал Реймон. Теландер бросил на него раздраженный взгляд. Реймон, похоже, не очень этим обеспокоился. Однако по мере развития дискуссии его взгляд переходил с одного говорящего на другого, и складки на его лице около губ запали глубже. Когда наконец Теландер объявил: "Все свободны", констебль не вернулся к Чи-Юэнь. Он почти грубо протолкался через толпу и схватил капитана за рукав. - Я думаю, нам лучше поговорить наедине, сэр, - заявил он. Резкость тона снова вернулась к нему. Теландер произнес ледяным тоном: - Вряд ли сейчас время ограничивать кому-либо доступ к фактам, констебль. - Ах, назовите это вежливостью. Мы просто идем работать сами, не утомляя остальных, - нетерпеливо ответил Реймон. Теландер вздохнул. - Ладно, пойдемте со мной на мостик. Я слишком занят, чтобы устраивать приватные конференции. Несколько человек, похоже, были другого мнения на этот счет, но Реймон сердитым взглядом и ворчанием отогнал их прочь. Теландер не выдержал и улыбнулся краешком губ, когда они выходили. - Вы все-таки умеете с ними обойтись, - признал он. - Парламентский "человек с топориком"? - сказал Реймон. - Боюсь, что от меня вскоре потребуется больше, чем это. - Надо полагать, на Бете-3. Специалист по спасательным работам и контролю в случае стихийного бедствия может очень пригодиться, когда мы туда попадем. - Это вы скрываете от других факты, капитан, а не я. Вы серьезно потрясены тем, что нас ждет. Я подозреваю, что наши шансы вовсе не так высоки, как вы хотели всех убедить. Правильно? Теландер посмотрел вокруг и не отвечал, пока они не оказались совершенно одни в лестничном колодце. Он понизил голос. - Я попросту не знаю. И Федоров не знает. Ни один бассердовский корабль не испытывали в таких условиях, как те, что нас ждут. Еще бы! Мы либо выйдем из происшествия без особых потерь, либо умрем. В последнем случае я не думаю, чтобы это произошло от лучевой болезни. Если какая-либо часть этого вещества проникнет за экраны и столкнется с нами, она просто сотрет нас - быстрая и чистая смерть. Я не вижу причин нагнетать обстановку, обсуждая эту вероятность. Реймон нахмурился. - Вы упустили из виду третью возможность. Мы можем выжить, но в плохом состоянии. - Как, черт возьми, такое может случиться? - Трудно сказать. Может быть, столкновение будет сильным, и весь экипаж погибнет. Необходимые люди, чьей потери мы не можем допустить... пятьдесят - это и так небольшое число. - Реймон задумался. Шаги их отдавались глухим эхом среди бормотания энергий. - В целом они отреагировали хорошо, - сказал он. - Их выбирали за храбрость и хладнокровие, наряду со здоровьем и интеллектом. Только в нескольких случаях выбор оказался не слишком удачным. Предположим, в результате катастрофы мы окажемся - ну, назовем это "лишенными возможностей". Что дальше? Как долго продержится дисциплина? А психическая нормальность? Я хочу быть готовым поддерживать порядок. - В этой связи, - снова холодно отозвался Теландер, - прошу вас помнить, что вы действуете, подчиняясь моим приказам и согласно уставу экспедиции. - Проклятие! - взорвался Реймон. - За кого вы меня принимаете? За кандидата в диктаторы, эдакого Мао? Я прошу вашего позволения набрать в дружинники нескольких достойных доверия мужчин и негласно подготовить их на случай крайности. Я раздам им оружие, предназначенное не для убийства, исключительно класса станнеров. Если ничего страшного не случится - или если случится, но все будут себя вести соответствующим образом - что мы теряем? - Взаимное доверие, - сказал капитан. Они пришли на мостик. Реймон вошел вместе со своим спутником, продолжая спор. Теландер сделал резкий жест, чтобы заставить его замолчать и направился к консоли управления. - Есть что-нибудь новое? - спросил он. - Да. Приборы начали чертить карту плотности, - ответила Линдгрен. Она вздрогнула, как от боли, при виде Реймона и отвечала механически, не глядя на него. - Вот рекомендации... - Она указала на экраны и последнюю распечатку. Теландер изучил информацию. - Хм. Похоже, у нас есть возможность пройти сквозь несколько менее плотную область туманности, если мы создадим боковой вектор, активировав устройства торможения номер три и четыре одновременно со всей системой ускорения... Процедура сама по себе рискованная. Это требует обсуждения. - Он опустил руки на управляющие клавиши интеркома и кратко поговорил с Федоровым и Будро. - Встреча на командно-дальномерном посту. Немедленно! Он повернулся, чтобы уйти. - Капитан... - попытался Реймон. - Не сейчас, - сказал Теландер. Он быстро пересек помещение размашистым и резким шагом. - Но... - Нет, не разрешаю. Теландер исчез за дверью. Реймон остался стоять с опущенной головой, сгорбившись, как будто готов был рвануться куда-то. Но идти ему было некуда. Ингрид Линдгрен смотрела на него некоторое время - минуту или чуть больше по времени корабля, четверть часа в жизни звезд и планет - прежде чем сказала, очень мягко: - Что ты от него хочешь? - Ну, - Реймон принял обычную позу. - Его приказа, чтобы набрать полицейских в запас. Он наговорил мне каких-то глупостей вроде того, что я не верю своим товарищам. Их взгляды встретились. - И не хочешь оставить их в покое в часы, которые, возможно, последние в их жизни, - сказала она. Впервые с момента разрыва они перестали обращаться друг к другу со стопроцентной вежливостью. - Я знаю. - Реймон словно выплевывал слова. - По-моему, им нечем особенно заняться, кроме как ждать. Так что они проведут это время... за разговорами, чтением любимых стихов, за трапезой, сервированной любимыми блюдами, с повышенным рационом вина, бутылками с Земли, за просмотром музыкальных, оперно-балетных, театральных лент или занимаясь любовью. Особенно, занимаясь любовью. - Разве это плохо? - спросила она. - Если мы должны исчезнуть, не лучше ли, чтобы это произошло цивилизованным, спокойным, исполненным любви к жизни образом? - Будучи чуть менее цивилизованными и прочее, мы можем повысить наши шансы на то, что не исчезнем. - Ты так боишься умереть? - Нет. Мне просто нравится жить. - Я задумалась вот над чем, - сказала она. - По-моему, твоя грубость непроизвольна, ты не можешь с ней справиться. У тебя просто был такой образ жизни. Или ты не хочешь ничего менять? - Честно говоря, - ответил он, - увидев, во что превращают людей образование и культура, я все меньше и меньше хочу стать образованным и культурным. Чувства прорвались в ней. Ее глаза затуманились, она потянулась к нему со словами: - О, Карл, неужели мы станем снова повторять старый спор, сейчас, когда это, может быть, последний день нашей жизни? - Он стоял неподвижно. Она продолжала торопливо. - Я любила тебя. Я хотела, чтобы ты был со мной всю жизнь, был отцом моих детей - на Бете-3 или на Земле. Но мы так одиноки, мы все, здесь посреди звезд. Мы должны делиться той добротой, которой можем поделиться, и принимать ее, иначе мы хуже мертвецов. - Эти разговоры для тех, кто не умеет контролировать свои чувства. - Неужели ты думаешь, что было какое-то чувство... что-то кроме дружбы и желания помочь ему справиться с его болью, и... и желания удостовериться, что он _н_е_ полюбит меня всерьез... Устав полета гласит, в числе прочего, что мы не можем по дороге заключать официальные браки, поскольку слишком угнетены и не имеем... - Стало быть, ты и я прервали отношения, которые перестали нас удовлетворять. - У тебя появилось много других! - вспыхнула она. - На некоторое время. Пока я не нашел Ай-Линг. Тогда как ты снова спишь со всеми по очереди. - У меня нормальные потребности. Я не вступила в... не связала себя... - она задохнулась, - ...как ты. - Я тоже этого не сделал. Только, когда вокруг становится плохо, спутника не бросают. - Реймон пожал плечами. - Неважно. Как ты и подразумевала, мы оба свободные индивиды. Это было нелегко, но я в конце концов убедил себя, что неразумно и неправомерно питать неприязнь, потому что ты и Федоров воспользовались своей свободой. Не буду портить тебе удовольствие, когда ты сменишься с вахты. - Я тебе тоже. - Она яростно терла глаза. - Собственно говоря, я буду занят практически до последней минуты. Поскольку мне не позволили официально набрать дружинников, я собираюсь искать добровольцев. - Ты не можешь! - Мне по существу не было запрещено. Я свяжусь с несколькими людьми конфиденциально - с теми, кто, вероятно, согласится. Мы постараемся сделать все, что в наших силах. Если потребуется. Ты скажешь об этом капитану? Она отвернулась. - Нет, - сказала она. - Прошу тебя, уйди. Его ботинки громко простучали по коридору, удаляясь. 8 Все возможное было сделано. Одетые в скафандры, запеленутые в коконы безопасности, которые были привязаны к кроватям, люди на "Леоноре Кристине" ждали столкновения. Некоторые оставили включенными радиофоны своих шлемов, чтобы иметь возможность говорить с соседями по комнате; другие предпочли одиночество. Головы их были закреплены жестко, так что никто не мог видеть друг друга. Каюта Реймона и Чи-Юэнь выглядела более унылой, чем большинство кают. Чи-Юэнь убрала шелковые занавеси, которые украшали переборки и потолок, длинноногий столик, который она сделала, чтобы поставить на него чашу династии Хэн с водой и единственный камень. Убрала свиток с безмятежным горным пейзажем и каллиграфией ее деда, одежду, швейные принадлежности, бамбуковую флейту. Флюоресцентный свет холодно падал на некрашеные поверхности. Реймон и Чи-Юэнь некоторое время молчали, хотя их радиофоны были включены. Он слушал ее дыхание и медленное биение собственного сердца. - Шарль, - сказала она наконец. - Да? - Отозвался он таким же спокойным тоном. - Мне было хорошо с тобой. Я бы хотела прикоснуться к тебе сейчас. - Я тоже. - Есть одна возможность. Позволь мне прикоснуться к твоей душе. - Застигнутый врасплох, он не знал, что ответить. Она продолжала. - Ты всегда держал большую часть себя закрытой. Я не думаю, что я первая женщина, которая тебе это говорит. - Не первая. - Она услышала, как трудно ему это произнести. - Ты уверен, что не делаешь ошибки? - О чем тут говорить? Я не вижу особого толка в людях, главный интерес которых - в самокопании. В такой богатой вселенной это лишено смысла. - Ты, например, никогда не упоминал о своем детстве, - сказала она. - Я разделила свое детство с тобой. Он невесело фыркнул. - Считай, что тебе повезло. Подземные уровни Полигорска не слишком приятны. - Я слышала о тамошних условиях. Но никогда не понимала, как они сложились. - Управляющее Бюро не могло вмешаться. Миру на планете ничто не угрожало. Местные боссы слишком устраивали высшие фигуры нации, чтобы их сбросить. Как некоторые из военных вождей в твоей стране, я думаю, или Леопарды на Марсе до того, как были спровоцированы бои. В Антарктиде было невероятно много денег - для тех, кто не гнушался опустошением последних природных богатств, истреблением последних диких животных и растений, насилием над остатками первозданной природы... Он замолчал. Потом заговорил снова. - Ладно, все это позади. Интересно, лучше ли поведет себя человеческая раса на Бете-3. Я в этом сомневаюсь. - Почему ты начал беспокоиться об этом? - спросила она приглушенно. - Началось с учителя. Мой отец был убит, когда я был маленьким, и к тому времени, когда мне исполнилось двенадцать, моя мать практически окончательно скатилась на дно. Но у нас был учитель - мистер Меликот, абиссинец. Не знаю, как он оказался в нашей школе, в чертовой дыре, но он жил ради нас и ради того, чему нас учил. Мы чувствовали это, и наши умы пробудились... Я не уверен, что учитель сделал мне добро. Я начал думать и читать, а это привело к тому, что я стал говорить и действовать, из-за чего нажил неприятности, от которых пришлось бежать на Марс - неважно, каким образом... Да, все же, я полагаю, он научил меня добру. - Вот видишь, - сказала она, улыбаясь под шлемом, - это не так трудно - снять маску. - О чем ты говоришь? - возразил он. - Я только пытаюсь сделать тебе одолжение, не больше. - Потому что мы скоро можем умереть. Это говорит о многом, Шарль. Я начинаю лучше понимать тебя. Даже в мелочах. Например, почему говорят, что ты был честным, но прижимистым в отношении денег - дома, в Солнечной системе. Почему ты часто бываешь грубоват и никогда не пытаешься хорошо одеваться, хотя тебе это было бы к лицу. Почему ты скрываешь свою одержимость под ледяным "Иди своей дорогой, если не хочешь идти моей"... Это бывает ужасно! - и... - Остановись! Психоанализ, построенный на нескольких элементарных фактах из моего детства? - О нет, нет. Это было бы нелепо, я согласна. Но то, как ты рассказывал о фактах, позволило мне кое-что понять. Волк в поисках логова. - Хватит! - Конечно. Я счастлива с тобой... Я не буду продолжать, никогда не стану этого делать, разве только ты сам захочешь. - Чи-Юэнь явно решила исполнить свое обещание, потому что следующие ее слова были совсем о другом: - Я скучаю по животным. Сильнее, чем ожидала. В доме моих родителей был карп и певчие птицы. У нас с Жаком в Париже был кот. Я никогда не отдавала себе отчета, пока мы не улетели так далеко, какую большую часть мира составляют прочие живые существа. Сверчки летними ночами, бабочки, колибри, рыба, выпрыгивающая из воды, воробьи на улице, лошади с бархатными мордами и теплым дыханием... Как ты думаешь, мы встретим что-нибудь похожее на земных животных на Бете-3? Корабль столкнулся с туманностью. Это было слишком стремительно Утонченный танец энергий, который уравновешивал ускоряющие силы, больше продолжаться не мог. Его компьютерные хореографы отправили сигнал отключить систему, пока положительная обратная связь не повредила ее. Люди на борту корабля ощутили скачок и изменение веса. Каждому на грудь как будто уселся тролль и душил его за горло. Обрывки тьмы зазмеились перед глазами. Выступил пот, биение сердец замедлилось, зашумела кровь. На этот шум ответил корабль - металлическим стоном, треском и скрежетом. Корабль не был рассчитан на такие нагрузки. Его аварийный запас был невелик, а масса слишком ценна. Он протаранил атомы водорода, разбухшие до величины азота или кислорода; частички пыли, раздувшиеся до метеороидов. Скорость уплощила облако по длине, оно было тонким, корабль пронизал его в течение нескольких минут. Но по той же причине туманность больше не была для корабля облаком. Она стала прочной стеной. Внешние силовые экраны корабля поглотили смертельный град ударов, отбросили в стороны материю вихревыми потоками, защитили корпус от всего, кроме собственной силы столкновения. Каркасы смялись. Электронные компоненты расплавились. Криогенные жидкости испарились из разбитых резервуаров. В результате один из термоядерных костров погас. Звезды увидели событие по-другому. Они увидели как в разреженную темную массу ударил объект невероятно быстрый и плотный. Гидромагнитные силы схватили атомы, развернули их, ионизировали и бросили в кучу. Взметнулось свечение. Объект был охвачен вспышками метеоров. За час своего прохождения он высверлил тоннель в туманности. Этот тоннель был шире, чем само сверло, поскольку ударная волна распространялась в стороны - все дальше вовне, уничтожая стабильность, которая там была, отбрасывая вещество брызгами и лохмотьями. Если здесь находился зародыш солнца и планет, его не стало. Вторгшийся объект прошел сквозь преграду. Он не слишком замедлил движение. Разогнавшись снова, он устремился к далеким звездам. 9 Реймон с трудом вернулся к действительности. Вряд ли он долго пробыл без сознания. Или долго? Ничего не было слышно. Может, он оглох? Или воздух вытек из корабля в пространство через пробитую брешь? Экраны отключились, и смерть цвета гамма-лучей уже прошла сквозь него? Нет. Когда он прислушался, то различил привычное низкое биение энергии. Флюоропанель сияла у него перед глазами ровным светом. Тень от его кокона на переборке имела размазанные края, что означало наличие достаточной атмосферы. Вес вернулся к одному "g". По крайней мере большая часть корабельных автоматов функционировала. - К дьяволу мелодраму, - услышал он собственный голос. Голос доносился как будто издалека, голос постороннего. - У нас полно работы. Он принялся возиться с ремнями. Мускулы пульсировали и болели. Струйка крови вытекла у него изо рта, соленая на вкус. Или то был пот? Ничего. Он готов действовать. Он выкарабкался на свободу, снял шлем, втянул носом воздух - легкий запах горелого и озона, ничего серьезного, - и с облегчением глубоко вздохнул. Каюта представляла собой нечто невероятное. Шкафы открылись и содержимое их рассыпалось. Но это не слишком волновало Реймона. Чи-Юэнь не отвечала на его вызовы. Он пробрался через разбросанную одежду к стройной фигурке. Сбросив перчатки, отстегнул лицевой щиток ее скафандра. Дыхание женщины было нормальным, без свиста или бульканья, которые указывали бы на внутренние повреждения. Когда он оттянул веко, зрачок оказался расширенным. Похоже, она просто потеряла сознание. Он сбросил свою броню, нашел станнер и пристегнул его. Другие могли нуждаться в помощи больше, чем Чи-Юэнь. Он вышел. По лестнице быстро спускался Борис Федоров. - Как прошло? - окликнул его Реймон. - Иду проверить, - бросил в ответ инженер и исчез. Реймон хмуро ухмыльнулся и толкнул дверь в половину каюты Иоганна Фрайвальда. Немец уже снял скафандр и сидел, сгорбившись, на кровати. - Raus mit dir, - сказал Реймон. - У меня голова раскалывается от боли, - возразил Фрайвальд. - Ты сам хотел быть в нашем отряде. Я считал тебя мужчиной. Фрайвальд с отвращением посмотрел на Реймона, но зашевелился. Завербованные констеблем дружинники были заняты в течение следующего часа. У постоянных членов команды работы было еще больше еще сильнее - они проверяли, измеряли и совещались друг с другом приглушенными голосами. У них не было времени чувствовать боль или предаваться страху. У ученых и техников такого болеутоляющего средства не было. Из того факта, что они все живы, а корабль явно функционирует, как прежде, они могли бы черпать радость... только почему Теландер не спешит с обращением? Реймон согнал всех в зал, занял одних приготовлением кофе, а других - уходом за теми, кто получил наиболее серьезные повреждения. Наконец он освободился и поспешил на мостик. Он задержался, чтобы взглянуть на Чи-Юэнь. Она наконец пришла в себя, расстегнула ремни, но не смогла снять весь скафандр и упала на матрас. Когда она увидела его, в ее глазах загорелся слабый огонек. - Шарль, - прошелестела она. - Как ты? - спросил он. - Больно, и совсем нет сил, но... Он сорвал с нее оставшиеся части скафандра. Она вздрогнула от грубости, с которой он это проделал. - Без этого груза ты сможешь добраться до спортзала, - сказал он. - Доктор Латвала тебя осмотрит. Никто не пострадал слишком серьезно, так что вряд ли это случилось с тобой. Он поцеловал ее - краткое, ничего не значащее соприкосновение губ. - Прости, что я о тебе не забочусь. Я очень тороплюсь. Реймон продолжил путь. Дверь на мостик была закрыта. Он постучал. Федоров проревел изнутри: - Не принимаем. Подождите, пока капитан обратится к вам. - Это констебль, - отозвался Реймон. - Отправляйтесь выполнять ваши обязанности. - Я собрал пассажиров. Они начали выходить из шока и понимают, что что-то не так. Незнание может их сломать. И может случиться так, что мы уже не склеим обломки. - Скажите им, что вскоре будет представлен рапорт, - откликнулся Теландер без особой уверенности. - Не можете ли вы сказать им это, сэр? Интерком работает, верно? Скажите им, что вы сейчас оцениваете точные размеры ущерба, чтобы отдать распоряжения о необходимом ремонте. Но я предлагаю, мистер капитан, чтобы вы для начала впустили меня, чтобы я помог вам найти слова для описания постигшего нас бедствия. Дверь распахнулась. Федоров схватил Реймона за руку и попытался втащить его внутрь. Реймон вывернулся из его хватки приемом дзюдо. Его рука взметнулась, готовая к удару. - Никогда так не делайте, - сказал он. Он поднялся на мостик и сам закрыл дверь. Федоров заворчал и сжал кулаки. Линдгрен поспешила к нему. - Нет, Борис, - взмолилась она. - Прошу тебя. Русский подчинился, оставаясь наготове. Все смотрели на Реймона в напряженном молчании: капитан, первый помощник, главный инженер, навигационный офицер, управляющий биосистем. Он бросил взгляд за их спины. Панели управления пострадали: стрелки на шкалах разных приборов погнулись, экраны разбиты, провода торчат наружу. - Неприятности в системе управления? - спросил он, показывая туда. - Нет, - сказал Будро, навигатор. - У нас есть, чем заменить. Реймон поискал видеоскоп. Провода, ведущие к компенсатору, тоже были мертвы. Он подошел к электронному перископу и глянул. Полусферическое изображение прыгнуло на него из темноты, искаженная картина, свидетелем которой он бы стал, находясь снаружи на корпусе корабля. Звезды столпились впереди, слегка струясь по бокам корабля; они сияли синим, фиолетовым, рентгеновским светом. За кормой узор был похож на тот, что когда-то был привычным, - но не полностью, и звезды эти покраснели, как тлеющие угли, словно время задувало их. Реймон слегка вздрогнул и повернул голову обратно в уютную тесноту мостика. - Ну? - сказал он. - Система торможения... - Теландер нервничал. - Мы не можем остановиться. - Продолжайте, - сказал Реймон без всякого выражения. Заговорил Федоров. Его тон был презрительным. - Я полагаю, вы помните, что мы активировали систему торможения в составе бассердовского модуля. Эта система отличается от системы ускорения, поскольку для того, чтобы затормозить, мы не толкаем газ сквозь реактивный двигатель, а обращаем его инерцию движения. Реймон никак не отреагировал на оскорбление. Линдгрен задержала дыхание. Через некоторое время Федоров сдался. - Ну, - сказал он устало, - ускорители тоже работали, причем на гораздо более высоком энергетическом уровне. Несомненно, что сила их полей их и защитила. Система торможения... Все. Вышла из строя. - Как? - Мы установили только, что произошло вещественное повреждение внешних приборов управления и генераторов, и термоядерная реакция, которая давала ей энергию, погасла. Поскольку датчики системы не отвечают, - должно быть, разбиты - мы не можем в точности сказать, что повреждено. Федоров перевел взгляд на разбитые панели. Он продолжал говорить, будучи не в силах остановиться. Человек в отчаянии склонен повторять очевидные факты снова и снова. - Соответственно природе катастрофы, система торможения должна была подвергнуться большей нагрузке, чем система ускорения. Я бы предположил, что эти силы, действуя через гидромагнитные поля, сломали материальную часть этой составляющей бассердовского модуля. Разумеется, мы могли бы произвести ремонт, если бы выбрались наружу. Но нам бы пришлось подойти слишком близко к пламени энергетического сердечника ускорителей в его магнитной ловушке. Радиация убьет нас раньше, чем мы сумеем что-либо сделать. То же самое касается любого робота с дистанционным управлением, который мы могли бы построить. Вам известно, что такая сильная радиация делает, например, с транзисторами. Не говоря об индуктивном эффекте силовых полей. Ну и, конечно, мы не можем прекратить ускорение. Это означало бы отключение всех полей, включая экраны, работу которых может обеспечивать только внешний энергетический сердечник. При нашей скорости водородная бомбардировка высвобождает гамма-лучей и ионов достаточно, чтобы все на борту поджарились в течение минуты. Он замолчал - не как человек, завершивший изложение, а скорее как машина, у которой закончилась энергия. - У нас что, вообще не осталось средств управления движением? - спросил Реймон по-прежнему невыразительно. - О нет, нет, управлять мы можем, - сказал Будро. - Можно менять схему ускорения. Мы можем понизить мощность любого из четырех устройств и повысить мощность других в любом сочетании - сгенерировать боковой вектор и отклониться в сторону, равно как и продолжать движение вперед. Но как вы не понимаете: какой бы путь мы ни выбрали, мы должны продолжать ускоряться, иначе смерть. - Ускоряться вечно, - сказал Теландер. - По крайней мере, - прошептала Линдгрен, - мы можем остаться в нашей галактике. Обращаться вокруг и вокруг ее центра. Ее взгляд устремился к перископу, и все знали, о чем она подумала: за этим занавесом из странных голубых звезд - чернота, межгалактическая пустота, полное изгнание. - По крайней мере... мы сможем состариться, видя вокруг звезды. Даже, если мы не сможем никогда больше прикоснуться к планете. Черты лица Теландера исказились. - Как я скажу это людям? - прохрипел он. - У нас нет надежды, - сказал Реймон. - Никакой, - ответил Федоров. - О, мы можем прожить свою жизнь - достичь вполне разумного возраста, если даже и не такого, которого обычно позволили бы достичь процедуры против старения, - сказал Перейра. - Биосистемы и система круговорота органики целы. Мы можем даже повысить их производительность. Нам не грозит ни голод, ни жажда, ни удушье. Конечно, замкнутая экология не на 100% эффективна. Она будет подвергаться медленному износу, постепенно деградировать. Космический корабль - это не целый мир. Человек - не такой вдумчивый проектировщик и широкомасштабный строитель, как Бог. - Улыбка его была призрачной. - Я не рекомендую никому заводить детей. Им придется пытаться дышать ацетоном, обходиться без фосфора, истекать соплями и рисковать заработать гангрену из-за каждой царапины. Но я полагаю, что мы можем лет пятьдесят рассчитывать на наши приспособления. В сложившихся обстоятельствах это кажется мне приемл