л потрясен. Под тщательной бесстрастностью капитана он увидел лицо человека, который исчерпал себя до дна. Тьма. Абсолютная ночь. Приборы, подвергнутые усовершенствованию и настройке, преобразуя длины волн, обнаружили мерцание в этой бездонной яме. Человеческие чувства не постигали ничего. Ничего. - Мы мертвы. Слова Федорова отдались эхом в наушниках и черепах. - Я чувствую себя живым, - ответил Реймон. - Что такое смерть, как не окончательная потеря связи со всем? Ни солнца, ни звезд, ни звуков, ни веса, ни тени... Дыхание Федорова было неровным. Это слишком хорошо слышалось по радио, которое больше не улавливало океанского шума космических возмущений. Головы его не было видно на фоне пустого пространства. Луч света от фонаря его скафандра расплывался тусклой лужицей на корпусе, отражался и терялся в чудовищных расстояниях. - Продолжаем двигаться, - настаивал Реймон. - Кто ты такой, чтобы отдавать приказания? - потребовал ответа другой человек. - Что ты знаешь о бассердовских двигателях? Почему ты вообще выбрался наружу с этой рабочей группой? - Я умею работать в невесомости и в скафандре, - ответил Реймон, - и обеспечить вам лишнюю пару рук. Я знаю, что нам лучше побыстрее сделать эту работу. - Что за спешка? - издевательски спросил Федоров. - У нас впереди вечность. Не забывай, что мы мертвы. - Мы действительно будем мертвы, если нас застигнет с выключенными силовыми полями что-то вроде настоящей концентрации материи, - парировал Реймон. - При нашем теперешнем тау хватит меньше чем одного атома на кубический метр, чтобы убить нас. А следующий галактический клан отстоит от нас всего на несколько недель пути. - Что с того? - Вполне ли вы уверены, Федоров, что мы не наткнемся на зародыш галактики, семейства, клана... на какое-то огромное водородное облако, пока еще темное, пока еще падающее внутрь себя... в любой момент? - В любое тысячелетие, вы хотите сказать? - спросил главный инженер. Он направился в сторону кормы от главного шлюза экипажа. Его команда последовала за ним. Это и впрямь напоминало работу призраков. Неудивительно, что он, никогда не бывший трусом, на какой-то миг услышал хлопанье крыльев фурий. О космосе обычно думают как о черноте. Но только сейчас они сообразили, что космос всегда полон звезд. Любая фигура рисовалась силуэтом на фоне звезд, созвездий, групп, туманностей, соседних галактик; о, космос был пропитан светом! ВНУТРЕННИЙ космос. Здесь был не просто черный фон. Здесь вообще не было фона. Никакого. Квадратные, нечеловеческие фигуры людей в скафандрах, длинная кривая корпуса, виднелись как отблески, несвязанные и беглые. С исчезновением ускорения исчез и вес. Не существовало даже незначительных дифференциально-гравитационных эффектов пребывания на орбите. Люди двигались как в бесконечном сне - скольжение в воде, полет, падение. И все же... он помнил, что его лишенное веса тело имело массу горы. Была ли в его скольжении подлинная тяжеловесность, или константы инерции едва заметно изменились здесь, снаружи, где метрика пространства-времени уплощилась до почти прямой линии; или то была иллюзия, рожденная в могильной неподвижности, которая окружала его? Что было иллюзией? Что было реальностью? Была ли реальность? Связанные вместе, бешено цепляющиеся магнитными подошвами за металл корабля (забавно, какой чудовищный ужас люди испытывали при мысли о том, чтобы отцепиться - результат был бы одинаково смертелен, как если бы это случилось на далеких домашних космических дорогах Солнечной системы - но мысль о том, чтобы пылать сквозь гигагоды как метеор масштаба звезды навевала страшное одиночество), инженерная команда пробиралась вдоль корпуса корабля, мимо паучьей сети гидромагнитных генераторов. Эти перекладины казались ужасно хрупкими. - Что, если мы не сможем наладить систему торможения в составе модуля, - раздался чей-то голос. - Будем ли мы продолжать? Что с нами будет? Я хочу сказать, будут ли другими законы природы на краю вселенной? Не превратимся ли мы в нечто чудовищное? - Пространство изотропно, - рявкнул Реймон в черноту. - "Край вселенной" - это чушь! И давайте начнем с предположения, что нам удастся отремонтировать чертову машину. Он услыхал несколько проклятий и ухмыльнулся, как хищник. Когда они остановились и начали привязывать свои страховочные веревки каждый отдельно к фермам ионного двигателя, Федоров прислонил свой шлем к шлему Реймона для приватного разговора без шлемофонов. - Спасибо, констебль, - сказал он. - За что? - За то, что вы такой прозаический сукин сын. - Ну, нас ждет вполне прозаическая работа - ремонт. Мы прошли долгий путь и возможно, к настоящему моменту пережили расу, которая нас родила, но мы недалеко ушли от разновидности обезьяны. Зачем относиться к себе так чертовски серьезно? - Хм. Я понимаю, почему Линдгрен настаивала, чтобы я позволил вам пойти с нами. - Федоров откашлялся. - Насчет нее. - Да. - Я... Я был зол... на то, как вы с ней поступили. В основном это. Конечно, я был, мм, унижен лично. Но человек должен уметь преодолеть такие вещи. Я все-таки очень сильно был к ней привязан. - Забудьте это, - сказал Реймон. - Не могу. Но, возможно, я способен теперь понять ситуацию лучше, чем в прошлом. Вам, должно быть, тоже было больно. А теперь, в силу ее собственных причин, она ушла от нас обоих. Почему бы нам не пожать руки и не стать снова друзьями, Шарль? - Конечно. Я тоже этого хотел. Хороших людей не так много. Рукавицы скафандров пошарили, чтобы найти друг друга во мраке и сомкнуться в пожатии. - Хорошо. Федоров снова включил свой передатчик и оттолкнулся от корабля. - Давайте доберемся до кормы и посмотрим поближе, что нам предстоит делать. 17 Впереди начал мерцать свет, россыпь точек, похожих на звезды, которые постепенно становились ярче. Их владение расширялось - теперь занимали почти половину небес. Странные созвездия слагались не из звезд. Вначале это были целые семейства галактик, образующие кланы. Позднее, по мере приближения корабля, они разделились на скопления, а затем - на отдельные галактики. Реконструкция, этой картины, осуществляемая видеоскопом, для неподвижного наблюдателя была лишь приблизительной. По полученным спектрам компьютер оценивал, каковы должны быть допплеровское смещение и, соответственно, аберрация, и осуществлял соответствующую подгонку. Но эти оценки были не более чем предположительны. Считалось, что этот клан находится на расстоянии примерно трехсот миллионов световых лет от дома. Однако не существовало карт для таких глубин, и не было стандартов измерения. Вероятная ошибка в полученном значении тау была огромна. Факторов вроде поглощения просто не было ни в одной из работ, хранящихся в библиотеке корабля. "Леонора Кристина" могла бы направиться к менее удаленной цели, о которой имелись более надежные данные. Однако - зная, что при ультранизком тау корабль не слишком управляем - этот курс провел бы его через меньшее количество материи внутри клана Млечный Путь - Андромеда - Дева. Он бы набрал меньше скорости, а сейчас он летел со скоростью, настолько близкой к "c", что любое приращение составляло значительную разницу. Парадоксально, корабельное время полета до ближайшей цели составило бы больше, чем до этой. Вдобавок, не было известно, сколько выдержат люди. Радость, вызванная починкой системы торможения, была кратковременна. Ибо ни одна часть бассердовского модуля не могла работать в промежутке между кланами. Здесь первичный газ стал слишком разреженным. Таким образом, в течение недель корабль бессильно двигался по траектории, установленной сверхъестественной баллистикой относительности. Внутри корабля была невесомость. Поговаривали о том, чтобы использовать боковые ионные реактивные двигатели, чтобы придать кораблю боковое вращение и таким образом обеспечить центробежную псевдогравитацию. Несмотря на размер корабля, это бы создало эффекты радиальный и Кориолиса, что привело бы к новым трудностям. Проходили томительные недели, пока снаружи менялись геологические эпохи. Реймон открыл дверь в свою каюту. Усталость сделала его неосторожным. Оттолкнувшись чуть сильнее, чем надо, от переборки, он разжал руку, и его отшвырнуло. Мгновение он кувыркался в воздухе. Затем врезался в противоположную сторону коридора, оттолкнулся и полетел обратно через коридор. Оказавшись в каюте, он схватился за поручень, прежде чем закрыть дверь. В этот час он ожидал застать Чи-Юэнь Ай-Линг спящей. Но она не спала, плавая в воздухе в нескольких сантиметрах над их соединенными кроватями, привязанная веревкой. Когда он появился, она чересчур быстро выключила библиотечный экран. - Неужели ты тоже? Вопрос Реймона прозвучал слишком громко. Они так привыкли к пульсации двигателя, равно как к силе ускорения, что невесомость все еще наполняла корабль тишиной. - Что? Ее улыбка была неуверенной и озабоченной. В последнее время они редко бывали вместе. У него было слишком много работы в этих изменившихся условиях - организация, командование, лесть, планирование. Он приходил сюда только для того, чтобы урвать те крохи сна, которые удавалось. - Ты тоже больше не можешь спать в невесомости? - спросил он. - Нет. То есть, могу. Странный, зыбкий сон, полный сновидений, но я чувствую себя после него вполне отдохнувшей. - Хорошо, - вздохнул он. - А на корабле еще два случая. - Бессонницы, ты хочешь сказать? - Да. На грани нервного срыва. Как только начинают дремать, просыпаются с криком. Кошмары. Я не уверен, действует ли на них невесомость сама по себе, или это только последняя капля, высвобождающая стресс. Урхо Латвала тоже не знает. Я только что совещался с ним. Он хотел знать мое мнение: что делать когда закончатся успокоительные средства. - Что ты предложил? Реймон состроил гримасу. - Я сказал ему, кто, по-моему, должен получать лекарства обязательно, а кто может некоторое время продержаться без них. - Ты же понимаешь, что беда не только в психологии, - сказала Чи-Юэнь. - Усталость. Обыкновенное физическое утомление от постоянных усилий что-то делать в невесомости. - Разумеется. - Реймон зацепился одной ногой за перекладину, чтобы удержаться на месте, и принялся расстегивать комбинезон. - И совершенно напрасно. Опытные космонавты знают, как с этим справиться, и ты знаешь, и я, и еще несколько человек. Мы не доводим себя до изнеможения, пытаясь скоординировать мышцы. Это наземные увальни-ученые так поступают. - Сколько еще, Шарль? - Это? Кто знает? Они собираются реактивировать силовые поля, на минимальной мощности за счет внутренней энергетической установки - завтра. Предосторожность, на случай, если мы встретим более плотную материю раньше, чем ожидается. Последний срок, который я слышал насчет того, когда мы достигнем окраин клана, это неделя. Она облегченно расслабилась. - Столько мы продержимся. А потом... будем на пути к нашему новому дому. - Надеюсь, что так, - проворчал Реймон. - Он спрятал одежду, немного дрожа, хотя воздух был теплым, и взял пижаму. Чи-Юэнь рванулась. Но привязь ее остановила. - Что ты хочешь этим сказать? Ты что, не знаешь наверняка? - Послушай, Ай-Линг, - сказал он голосом человека, полностью исчерпавшего свои силы, - ты, как и остальные, слушала сводку наших проблем с инструментами. Как, тысяча проклятий и еще одно, можешь ты ожидать точного ответа на что бы то ни было? - Я прошу про... - Разве можно обвинять офицеров, если пассажиры не слушают их доклады, не хотят понять? - голос Реймона возвысился в гневе. - Некоторые из вас снова упали духом. Некоторые отгородились апатией, или религией, или сексом, или чем-нибудь еще, пока не перестали воспринимать происходящее. Большинство из вас - ну да, это БЫЛО полезно, работа в научно-исследовательских проектах, но это само по себе стало защитной реакцией. Еще один способ сужения вашего внимания, пока вы не исключите из своего сознания большую гадкую вселенную. А теперь, когда невесомость мешает вам, вы точно так же заползли в свои чудные норки. - В голосе его появились гневные нотки: - Продолжайте в том же духе. Делайте, что хотите. Только не приходите и не долбите меня. Понятно? Он набросил пижаму, подплыл к кровати и закрепил вокруг пояса страховочную веревку. Чи-Юэнь потянулась, чтобы обнять его. - О, милый, - прошептала она. - Прости меня. Ты так устал... так устал. - Мы все устали, - сказал он. - Ты - больше всех. Она провела пальцами по его скулам, выступающим под туго натянувшейся кожей, по глубоким складкам, по запавшим и воспаленным глазам. - Почему ты не отдыхаешь? - Я бы хотел. Она развернула его тело горизонтально, заставила его удобно вытянуться и придвинулась еще ближе. Ее волосы плавали над его лицом и пахли солнечным светом, как на Земле. - Отдохни, - сказала она. - Почему бы нет? Разве это не здорово не иметь веса? - М-м-м... да, в некоторых случаях... Ай-Линг, ты хорошо знаешь Ивасаки. Как ты думаешь, он может справиться без транквилизаторов? Мы с Латвалой не уверены. - Шшш, - ее ладонь закрыла ему рот. - Хватит об этом. - Но... - Нет, и никаких разговоров. Корабль не развалится на части, если ты одну ночь поспишь как следует. - Н-ну... пожалуй, что нет. - Закрой глаза. Дай я поглажу тебе лоб - вот так. Разве уже не лучше? Теперь подумай о чем-нибудь хорошем. - О чем? - Разве ты забыл? О доме... Нет. Об этом, пожалуй, лучше не надо. Подумай о доме, который мы обретем. Синее небо, теплое яркое солнце, свет падает сквозь листву, мелькают тени, сверкает речная гладь, а река течет, течет, течет, убаюкивая тебя. - Угм-м. Она поцеловала его, едва касаясь губ. - Наш собственный дом. Сад. Незнакомые яркие цветы. О, но мы посадим растения Земли тоже, розы, жимолость, яблони, розмарин - символ верности. Наши дети... Он дернулся. К нему вернулось беспокойство. - Погоди, мы пока не можем связывать свою судьбу с кем бы то ни было. Ты можешь не захотеть жить с каким-то, ну, любым конкретным мужчиной. Разумеется, ты мне нравишься, но... Она снова накрыла его веки ладонью, прежде чем он понял, что его слова сделали ей больно. - Мы грезим наяву, Шарль, - тихо рассмеялась она. - Перестань быть серьезным и воспринимать все буквально. Просто подумай о детях, чьих угодно детях, играющих в саду. Думай о реке. Лесах. Горах. Пении птиц. О мире. Он крепко обнял ее гибкую фигурку. - Ты хорошая. - Ты сам такой. Хороший мальчик, которого надо обнять и убаюкать. Ты хочешь, чтобы я спела тебе колыбельную? - Да. - Его слова стали невнятными. - Пожалуйста. Мне нравится китайская музыка. Она продолжала гладить его лоб, набирая воздуха, чтобы петь. Щелкнул интерком. - Констебль, - произнес голос Теландера. - Вы здесь? Реймон тотчас сбросил с себя дрему. - Не надо, - умоляюще прошептала Чи-Юэнь. - Да, - сказал Реймон. - Я слушаю. - Можно вас попросить прийти на мостик? Конфиденциально. - Да, да. Реймон отвязал страховочную веревку и начал снимать пижаму. - Они не дают тебе пять минут отдохнуть! - сказала Чи-Юэнь. - Должно быть, что-то серьезное, - ответил он. - Никому не говори, пока я не велю. Реймон быстро натянул комбинезон и ботинки и выплыл из каюты. Теландер и, к его удивлению, Нильсон, ждали его. Капитан выглядел удрученным. Астроном был взволнован, но не утратил самообладания. В руке он держал исписанный листок бумаги. - Что, навигационные трудности? - сделал вывод Реймон. - Где Будро? - Это не в его компетенции, - сказал Нильсон. - Я производил вычисления точности наблюдений, сделанных мной при помощи новых приборов. И пришел к обескураживающему заключению. Реймон обхватил пальцами поручень и висел молча, глядя на капитана и астронома. Флюоресцентный свет отбрасывал глубокие тени на его лицо. Седые пряди, которые недавно появились в его волосах, резко выделялись. - Мы не сможем попасть в галактический клан, что впереди нас, - сказал он. - Правильно, - опустил голову Теландер. - Нет, в точном смысле слова неправильно, - торопливо заявил Нильсон. - Мы пройдем сквозь него. Собственно говоря, мы пройдем не только сквозь данную область вообще, но и - если мы так решим - сквозь достаточно большое количество галактик из семейств, составляющих клан. - Вы уже можете определить такие детали? - удивился Реймон. - Будро не может. - Но я ведь говорил, что у меня новое оборудование. Вспомните, что после того, как Ингрид дала мне несколько уроков по данному предмету, я научился работать в невесомости достаточно эффективно. Точность моих данных, похоже, даже больше, чем мы надеялись, когда разрабатывали проект. Да, у меня есть вполне точная карта той части клана, которую мы можем пересечь. На этой основе я и вычислил, какие у нас возможности. - К делу, черт вас побери! - рявкнул Реймон. Тотчас он взял себя в руки, глубоко вдохнул и произнес: - Прошу извинения. Я немного переутомился. Продолжайте, пожалуйста. Как только мы доберемся туда, где реактивные двигатели будут иметь достаточное количество материи, чтобы работать, почему бы нам не затормозить? - Затормозить мы сможем, - быстро ответил Нильсон. - Несомненно. Но наш обратный тау невероятно велик. Вспомните, мы приобрели его, проходя через наиболее плотные области нескольких галактик на пути к межклановому пространству. Это было необходимо. Я не оспариваю мудрость этого решения. Но в результате мы ограничены в возможных траекториях корабля, пересекающих пространство, занимаемое этим кланом. Эти траектории образуют довольно узкий конус, как вы можете догадаться. Реймон покусывал губу. - И оказалось, что в этом конусе недостаточно материи. - Верно. - Нильсон дернул головой. - В числе прочего, разница в скорости и направлении движения между нами и этими галактиками, по причине расширения пространства, ограничивает эффективность нашего бассердовского двигателя сильнее, чем понижает степень необходимого торможения. К нему вернулась профессорская манера: - В лучшем случае мы вынырнем по другую сторону клана - примерно через шесть месяцев корабельного времени, затраченного на торможение, заметьте, - с тау, который останется порядка десяти в минус третьей или в минус четвертой степени. В пространстве за кланом невозможно будет осуществить никаких дальнейших существенных изменений скорости. Следовательно, мы не сможем достичь следующего клана - при таком высоком значении тау - раньше, чем умрем от старости. Торжественный голос умолк, глаза-бусинки смотрели с ожиданием. Реймон предпочел встретиться взглядом с Нильсоном, чем с больным, опустошенным взглядом Теландера. - Почему вы говорите об этом мне, а не Линдгрен? - спросил он. Нежность сделала Нильсона на краткий миг другим человеком. - Она и так много работает. Чем она может помочь в данной ситуации? Я решил, пусть она лучше поспит. - Ну, а что могу сделать я? - Дайте мне... нам... совет, - сказал Теландер. - Но, сэр, капитан - вы! - Мы уже говорили об этом, Карл. Я могу... ну, я полагаю, что могу принимать решения, отдавать команды, обычные приказы, - Теландер вытянул руки. Они дрожали, как осенние листья. - На большее я уже не способен, Карл. У меня не осталось сил. Сообщить полученные сведения нашим товарищам по кораблю должны вы. - Сказать им, что мы потерпели неудачу? - хрипло спросил Реймон. - Сказать им, что несмотря на все, что мы сделали, мы обречены лететь в пустоту, пока не сойдем с ума и не умрем? Вы не можете требовать этого от меня, капитан! - Новости, возможно, не столь плохи, - сказал Нильсон. Реймон рванулся к нему, промахнулся и повис. В горле у него стоял ком. - У нас есть надежда? - удалось ему наконец произнести. Толстяк вновь заговорил, но уже более обнадеживающим тоном. - Быть может. У меня нет достоверных данных. Расстояния слишком велики. Мы не можем выбрать другой галактический клан и нацелиться на него. Мы будем его видеть со слишком большой погрешностью и через много миллионов лет времени. Однако я считаю, что мы можем основывать надежду на законах вероятности. В конце концов мы где-нибудь встретим нужную нам конфигурацию. Или большой клан, через наиболее насыщенные галактиками участки которого сможем проложить курс. Или два-три клана, расположенные сравнительно близко друг к другу, более-менее по прямой линии, так что мы сможем пройти через них по очереди. Или клан, скорость и направление движения которого по отношению к нам будет благоприятной. Понимаете? Если мы найдем что-то из этого, наше положение будет вполне приемлемым. Мы сможем затормозить в течение нескольких лет корабельного времени. - Каковы шансы? - в голосе Реймона прозвучал металл. На сей раз Нильсон покачал головой. - Этого я сказать не могу. Возможно, не так плохи. Космос велик и разнообразен. Если мы будем лететь достаточно долго, я полагаю, что у нас будет вполне определенная, конечная вероятность встретить то, что нам нужно. - Сколько это "достаточно долго"? - Реймон махнул рукой. - Не трудитесь отвечать. Я сам могу сказать. Порядка миллиардов лет. Может быть, десятков миллиардов. Это значит, что нам потребуется тау еще ниже. Тау настолько низкий, что мы сможем воистину облететь вселенную... за несколько лет или месяцев. А это, в свою очередь, означает, что мы не можем начать торможение, когда войдем в этот клан, что впереди нас. Нет. Мы снова будем ускоряться. После того, как пройдем сквозь него - да, период невесомости до попадания в следующий клан по корабельному времени будет короче, чем нынешний. Не исключено, что и там мы сочтем необходимым ускориться, сделать тау еще ниже. Да, я знаю, это еще больше затрудняет задачу определения места, где мы сможем остановиться. Но любой другой вариант не дает нам шансов, выражающихся сколько-нибудь разумной величиной. Правильно? Я полагаю, что мы будем использовать каждую встреченную возможность ускориться, пока не увидим конца пути... если мы вообще когда-нибудь увидим его. Согласны? Теландер задрожал. - В состоянии ли кто-то из нас выдержать это? - спросил он. - Мы должны, - голос Реймона вновь окреп. - Я подумаю над тем, как сообщить ваши новости тактично. Такой вариант был возможен. Я предупрежу нескольких мужчин, которым доверяю, они будут наготове... нет, не к насилию. Готовы стать лидерами, нести уверенность, ободрять. И мы возьмемся за всеобщую программу тренировок поведения в невесомости. Мы научим последнего из этих наземных увальней, как вести себя в отсутствии гравитации. Как спать. Как надеяться, клянусь Богом! - Не забывайте, мы можем положиться и на некоторых женщин, - сказал Нильсон. - Да. Конечно. На Ингрид Линдгрен, например. - Да, например на нее. - Угм-м. Боюсь, что вам придется пойти и разбудить ее, Элоф. Нам нужно собрать нашу гвардию несгибаемых; тех, кто понимает других людей, - собрать и обсудить все. 18 Просторы пространства-времени нельзя сосчитать привычными человеку цифрами. Их даже нельзя толком сосчитать при помощи порядков величин. Чтобы почувствовать этот факт, резюмируйте: "Леонора Кристина" провела почти год, набирая один процент скорости света. Корабельное время было примерно таким же, поскольку значение тау начинает стремительно падать только при скорости, достаточно близкой к "c". За время этого начального периода она пролетела половину светового года пространства, приблизительно пять биллионов километров. Затем уменьшение тау стало происходить все быстрее и быстрее. В результате возможного теперь более высокого ускорения кораблю потребовалось меньше двух лет собственного времени, чтобы удалиться от Земли примерно на десять световых лет. Там его настигла беда. Было решено направиться в скопление галактик Девы, для чего корабль должен был достичь такого тау, чтобы преодолеть расстояние за терпимый промежуток времени корабля. На максимальном ускорении - этот максимум рос по мере полета - "Леонора Кристина" прочертила дугу по половине Млечного Пути и пронзила сердце галактики чуть больше чем за год. По времени космоса на это ушло больше сотни тысячелетий. В облаках Стрельца корабль заработал такой тау, который позволил ему вырваться из родной галактики за несколько дней. Затем люди открыли, что вакуум между семейством звездных групп, в котором они находились, и семейством Девы, куда они направлялись, недостаточно плотен. У них не было выхода, кроме как выйти за пределы всего клана. В межгалактическом пространстве "Леонора Кристина" по-прежнему могла наращивать скорость. Ей потребовались недели, чтобы преодолеть пару миллионов световых лет пути до избранной соседней галактики. Пролетев ее за несколько часов, она набрала столько кинетической энергии, что такое же расстояние теперь преодолела за дни... а после за неделю или около того она покинула родное скопление и достигла следующего... сквозь который пролетела еще стремительнее... Корабль пересек почти абсолютную пустоту межкланового пространства, а тем временем инженеры починили поврежденную систему. Хотя система ускорения была выключена, "Леоноре Кристине" понадобилось только два месяца ее собственного времени, чтобы оставить позади две или три сотни миллионов световых лет. Оказалось, что всей массы целого галактического клана, который был ее целью, не хватит, чтобы погасить набранную скорость. Поэтому "Леонора Кристина" и не пыталась это сделать. Вместо этого она использовала поглощаемую материю, чтобы лететь еще быстрее. Она пересекла область второго клана - люди не пытались управлять ею, и корабль просто пронзил насквозь несколько составляющих клан галактик - за два дня. Корабль вырвался снова в пустоту с противоположной стороны клана. Промежуток до другого достижимого клана составлял порядка еще одной сотни миллионов световых лет. "Леонора Кристина" одолела его за неделю. Когда она прибыла туда, то, разумеется, воспользовалась обнаруженным веществом, чтобы разогнаться еще ближе к предельной скорости. - Нет... не надо... берегись! Маргарита Хименес не успела ухватиться за поручень, который остановил бы ее полет. Она ударилась о переборку, была отброшена и беспомощно забарахталась в воздухе. - Ад и черти! - выругался Борис Федоров по-русски. Он оценил векторы и ринулся ей наперехват. Это не был сознательный расчет. Как охотник, который целится в движущуюся цель, Федоров использовал навыки и многочисленные чувства своего тела - угловые диаметры и смещения, напряжение и нажим мышц, кинестезию, невидимую, но точно известную конфигурацию каждого сустава, в нескольких производных во времени каждого из этих факторов и многих других - свой организм, машину, созданную с невероятной сложностью и точностью и, когда он двигался в воздухе, красотой. У него была возможность лететь. Они находились на палубе номер два, далеко на корме, рядом с помещениями двигателя. Палуба предназначалась для хранения груза; но большая часть материалов, которые здесь хранились, ушла на создание оборудования. Там, где располагался груз, теперь зияла огромная пещера, где гуляло эхо, освещенная холодным светом, редко посещаемая. Федоров привел сюда Маргариту, чтобы вдали от посторонних глаз немного поучить ее навыкам поведения в невесомости. Она очень плохо усваивала уроки на тренировках, которые Линдгрен проводила для "наземных ползунов". Она вращалась в воздухе, волосы поднялись и закрыли лицо; руки, ноги, груди болтались беспорядочно. Пот выступил на ее нагом теле и собрался в капельки, которые сверкали, как крошечные существа. - Расслабься, я тебе говорю, - крикнул Федоров. - Первое, чему ты должна научиться - это расслабляться. Пролетая на расстоянии захвата от нее, он обхватил женщину за талию. Объединенные, они образовали новую систему, которая стала вращаться вокруг оси, двигаясь к противоположной переборке. Вестибулярные процессы выразили свое возмущение головокружением и тошнотой. Он знал, как подавить эту реакцию, а ей перед началом урока велел принять таблетку против космической болезни. И все равно ее вырвало. Федоров не мог ничего поделать, кроме как держать ее, пока они летели. Первый приступ застал его врасплох. Тогда он перехватил так, чтобы быть сзади. Когда они ударились о металл, он ухватился за пустую раму. Зацепившись за нее локтем, он освободил обе руки, чтобы легче было держать Маргариту и, как мог, успокаивал ее. - Тебе лучше? - спросил он. Она пробормотала, вся дрожа: - Я хочу вымыться. - Да, конечно. Сейчас найдем, где. Подожди здесь. Держись крепко и не отпускай. Я вернусь через пару минут. Федоров оттолкнулся и полетел. Ему нужно было закрыть вентиляторы, пока рвота не попала в общую воздушную систему корабля. Потом он сможет позаботиться о том, чтобы устранить ее при помощи вакуумного пылесоса. Он сделает это сам. Если привлечь еще кого-нибудь, тому может не просто показаться отвратительной эта работа. Он может начать болтать о... Федоров клацнул зубами. Он закончил меры предосторожности и вернулся к Хименес. Она все еще была бледна, но движения свои контролировала. - Прости меня, прости, пожалуйста, Борис. - Голос ее был хриплым, так как она обожгла горло желудочной кислотой. - Я не должна была соглашаться... уйти так далеко... так далеко от туалета. Он замер и угрюмо спросил: - Как давно у тебя рвота? Она отпрянула. Он схватил ее прежде, чем она оказалась без опоры. Его хватка была грубой. - Когда у тебя последний раз были месячные? - потребовал ответа он. - Ты же видел... - То, что я видел, вполне могло быть обманом. Особенно учитывая, как я занят на работе. Говори правду! Он встряхнул ее и случайно вывернул руку. Она вскрикнула, он выпустил ее, словно обжегся. - Я не хотел сделать тебе больно, - выдохнул он. Ее стало относить в сторону. Он ухватил ее как раз вовремя, притянул обратно и крепко прижал к своей запачканной груди. - Т-т-три месяца, - запинаясь, выговорила она сквозь всхлипы. Он дал ей возможность выплакаться, гладя по спутанным волосам. Когда она затихла, он помог ей добраться до душевой. Они обтерли друг друга губками начисто. Физиологическая жидкость, которой они пользовались, была такой едкой, что уничтожила вонь рвоты, но испарялась она так быстро и без остатка, что Хименес задрожала от пронзительного холода. Федоров швырнул губки в люк связанного с прачечной конвейера и включил горячий воздух. Несколько минут они грелись. - Ты знаешь, - сказал он после долгого молчания, - если мы решим проблему гидропоники в отсутствии гравитации, то сможем разработать что-нибудь, что даст нам настоящую ванну. Или даже душ. Она не улыбнулась, только прижалась к отверстию, откуда шел теплый воздух. Федоров помрачнел. - Ладно, - сказал он. - Как это случилось? Разве врач не должен следить за тем, чтобы все женщины регулярно принимали контрацептивы? Она кивнула, не глядя на него. Он едва расслышал ее ответ. - Да. Но это один укол в год, а нас двадцать пять женщин... а у него в голове много других проблем, кроме рутинных процедур... - Ты хочешь сказать, что вы оба забыли? - Нет. Я явилась к нему в кабинет, как положено. Когда ему приходится напоминать женщине, это смущает. Его в кабинете не оказалось. Наверное, отправился к какому-нибудь больному. Список женщин с пометками лежал на столе. Я заглянула в него. Джейн была в тот день у врача по той же самой причине, на час-другой раньше меня. Внезапно я схватила его ручку и сделала пометку напротив моей фамилии. Я скопировала его почерк. Это случилось раньше, чем я осознала, что делаю. Я убежала. - Почему ты не призналась потом? С тех пор, как наш корабль сбился с пути, доктор встречался и с более безумными порывами. - Он должен был помнить, - сказала Хименес громче. - Если он подумал, что забыл о моем посещении, то в чем моя вина? Федоров выругался и потянулся к ней. - Во имя здравого смысла! - запротестовал он. - Латвала работает, как каторжный, пытаясь поддерживать нас в форме. И ты спрашиваешь, почему ты должна ему помогать? Тогда она глянула ему в лицо и сказала: - Ты обещал, что мы сможем иметь детей. - Но... ну да, правда, у нас будет столько детей, сколько мы сможем иметь - как только найдем планету... - А если не найдем? Что тогда? Вы что, не можете улучшить биосистемы, как ты хвастался? - Мы пока отложили этот проект ради программы разработки новых инструментов. Это может продлиться несколько лет. - Несколько младенцев не составят большой разницы... для корабля, проклятого корабля... но разница для нас... Он двинулся к ней. Ее глаза расширились. Она отодвигалась от него все дальше и дальше. - Нет! - завопила она. - Я знаю, что тебе нужно! Вы никогда не получите моего ребенка! Он и твой тоже! Если вы... вырежете из меня моего ребенка, я вас убью! Я всех на корабле поубиваю! - Тихо! - взревел Федоров. Он отступил назад. Хименес осталась на том же месте, всхлипывая. - Я ничего не стану предпринимать сам, - сказал он. - Мы пойдем к констеблю. - Он направился к выходу. - Останься здесь. Соберись с силами. Подумай, какие аргументы ты приведешь. Я принесу одежду. Когда они вышли наружу, Борис запросил по интеркому разговор с Реймоном по личному вопросу. Он не заговаривал с Хименес, и она с ним, по дороге в каюту. Как только они оказались внутри, она схватила его за руки. - Борис, твой собственный ребенок, ты не можешь... и скоро пасха... Он сжал ее руки в своих. - Успокойся, - велел он. - Вот. - Он дал ей бутылку, специально приспособленную для питья в невесомости, с небольшим количеством текилы. - Это поможет. Не пей много. Тебе понадобится способность рассуждать. В дверь позвонили. Федоров впустил Реймона и закрыл за ним дверь. - Хотите глоток спиртного, Шарль? - спросил инженер. Перед ним было лицо, похожее на забрало боевого шлема. - Лучше мы сначала обсудим вашу проблему, - сказал констебль. - Маргарита беременна, - произнес Федоров. Реймон спокойно висел в воздухе, слегка придерживаясь за поручень. - Пожалуйста... - начала Хименес. Реймон жестом велел ей замолчать. - Как это случилось? - спросил он негромко. Она попыталась объяснить, и не смогла говорить. Федоров в нескольких словах обрисовал ситуацию. - Понятно. - Реймон кивнул. - Примерно семь месяцев, да? Почему вы разговариваете со мной? Вам следовало обратиться прямо к первому помощнику. В любом случае она будет решать, как поступить. У меня нет никаких прав, кроме как арестовать вас за серьезное нарушение правил. - Вы... Я думал, что мы друзья, Шарль, - сказал Федоров. - Я служу кораблю в целом, - ответил Реймон столь же монотонно, как прежде. - Я не могу мириться с эгоистичными действиями кого бы то ни было, если они угрожают жизни остальных. - Один крошечный ребенок? - крикнула Хименес. - А сколько еще детей захотят иметь другие? - Неужели мы должны ждать вечно? - Разумнее подождать до тех пор, пока вы не будете знать, каково наше будущее. Вполне возможно, что ребенок, рожденный сейчас, проживет недолго и умрет страшной смертью. Хименес сомкнула руки на животе. - Вы не можете убить его! Не можете! - Успокойтесь, - резко бросил Реймон. Она задохнулась, но повиновалась. Он перевел взгляд на Федорова. - А вы что думаете, Борис? Русский медленно отодвигался назад, пока не оказался рядом со своей женщиной. Он привлек ее к себе и произнес: - Аборт - это убийство. Может быть, она была не права. Но я не верю, что мои товарищи по кораблю - убийцы. Я умру, но не допущу этого. - Без вас мы окажемся в трудном положении. - Вот именно. - Ну... - Реймон отвел взгляд. - Вы еще не сказали, что, по-вашему, могу сделать я. - Я знаю, что вы можете сделать, - сказал Федоров. - Ингрид захочет сохранить эту жизнь. У нее может не хватит решимости сделать это без вашего совета и поддержки. - Хм. Хм. Так. - Реймон побарабанил пальцами по переборке. - Ситуация складывается не самым худшим образом, - сказал он наконец задумчиво. - Можно извлечь из нее даже некоторые положительные аспекты. Если мы сможем представить ее как случайность, как недосмотр, вместо преднамеренных действий... Собственно говоря, отчасти это так и было. Маргарита действовала безумно - но насколько нас всех сейчас можно назвать нормальными? Хм. Предположим, мы объявим некоторое послабление правил. Будет дозволено весьма ограниченное число рождений. Мы подсчитаем, сколько детей выдержит экосистема, и желающие женщины вытянут жребий. Я не думаю, что желающих будет много... в нынешних обстоятельствах. Соперничество будет невелико. Появление новорожденных, над которыми можно будет квохтать и о которых нужно будет заботиться, снимет часть напряжения. На миг его голос возвысился. - Дети - это еще и залог смелости, клянусь Богом. И новая причина выжить. Да! Хименес попыталась дотянуться до него и обнять. Реймон отстранил ее. Не обращая внимания на плач и смех женщины, он приказал инженеру: - Успокойте ее. Я обговорю вопрос с первым помощником. В нужный момент мы все встретимся и проведем совещание. Пока никому ни слова. - Вы... отнеслись ко всему... так спокойно, - сказал Федоров. - Как же еще? - резко спросил Реймон. - У нас и так слишком много этих проклятых эмоций. - На мгновение забрало его шлема поднялось. На сей раз наружу выглянула маска смерти. - До черта много!!! - выкрикнул он. Реймон рывком широко распахнул дверь и вырвался в коридор. Будро всматривался в видеоскоп. Галактика, к которой стремилась "Леонора Кристина", рисовалась сине-белой дымкой на темном, неясном поле зрения. Когда он отошел от видеоскопа, лоб его прорезали глубокие морщины. Он подошел к главной консоли. Шаги глухо стучали - возвращенным весом (корабль пересекал пространство между семействами). - Неправильно, - сказал он. - Я видел их слишком много. - Ты имеешь в виду цвет? - спросил Фокс-Джеймсон. Навигатор попросил астрофизика прийти на мостик. - Частота кажется слишком низкой для нашей скорости? Это в основном объясняется обычным расширением пространства, Огюст. Постоянная Хаббла. Мы догоняем галактические группы, скорости которых увеличиваются по отношению к нашей точке старта, чем дальше мы летим. Это хорошо. Иначе допплеровский эффект мог бы доставить нам больше гамма-излучения, чем способна сдержать наша защита. Ну и, конечно, как ты прекрасно знаешь, мы очень рассчитываем, что расширение пространства поможет нам оказаться в ситуации, когда мы сможем остановиться. В конце концов изменения скоростей сами по себе должны перевесить вызванное ими ограничение эффективности бассердовского модуля. - Эта часть понятна. - Будро наклонился над столом, сгорбившись над своими заметками. - Но я повторяю: я наблюдал каждую галактику, сквозь которую мы проходили, и те, мимо которых мы пролетали на достаточном для наблюдений расстоянии, в течение последних месяцев. Мне знакомы все их разновидности. И постепенно эти разновидности изменяются. - Он мотнул головой в сторону видеоскопа. - Вот эта впереди наверху, например, нерегулярного вида, как Магеллановы Облака рядом с нашей родиной... - В этих краях, я думаю, Магеллановы Облака уже тоже входят в понятие родины, - пробормотал Фокс-Джеймсон.