Я бы даже сказал, очень большой. - Но что тогда получат преступники? - От волнения у Хаима перехватило горло, он почти хрипел. Эверард пожал плечами. - Своего рода удовлетворение, я полагаю. Соблазн сыграть роль Бога бродит в лучших из нас, не правда ли? Да и соблазн сыграть роль Сатаны не есть что-то неслыханное. Кроме того, они наверняка укроются в каком-нибудь предшествующем катастрофе времени, а затем продолжат свои преступные операции. У них появится прекрасная возможность стать властелинами Будущего. Будущего, в котором никто, кроме жалких остатков Патруля, не сможет им противостоять. Ну и, как минимум, они получат массу удовольствия от самой попытки. "Порой я и сам бываю раздражен ограничением свободы моих действий. Любовь, любовь! Могли бы мы с тобой о том условиться с Судьбой. Чтоб изменить Законы Мирозданья..." - Кроме того, - добавил Эверард, - данеллиане могут отменить свое решение и приказать нам открыть тайну. Я мог бы вернуться домой и обнаружить, что мой мир изменился. Какая-нибудь мелочь, не столь уж заметная в двадцатом столетии и ни на что серьезно не влияющая. - А в более поздних столетиях?! - выдохнула Яэль. - Да. У нас ведь только обещание этих бандитов, что они ограничатся планетами далекого будущего и вне пределов Солнечной системы. Спорить готов на что угодно, что их слово не стоит даже выеденного яйца. Если трансмутатор будет у них в руках, то с какой стати им придерживаться данного касательно Земли обещания? Она всегда будет главной планетой человечества, и я не вижу, каким образом Патруль сможет им помешать. - Но кто же они? - прошептал Хаим. - У вас есть какие-нибудь догадки? Эверард отхлебнул виски и затянулся трубочным дымом так глубоко, словно его тепло могло проникнуть в душу. - Слишком рано говорить об этом, исходя из моего опыта или вашего. Да... Нетрудно понять, что они из далекого будущего, хотя до Эры Единства, что предшествовала данеллианам, не дотянули. За долгие тысячелетия утечка информации о трансмутаторе неизбежна, и, очевидно, в такой форме, которая позволила кому-то получить четкое представление об этой штуковине и о том, как ее применить. Разумеется, этот "кто-то" и его люди - головорезы без роду и племени: им в высшей степени плевать, что в результате такой акции породившее их общество может исчезнуть вместе со всеми, кого они когда-либо знали. Однако я не думаю, что они, к примеру, нелдориане. Слишком уж тонкая операция. Представьте, какую уйму времени и сил надо было затратить, чтобы хорошо изучить финикийское окружение и установить, что именно Тир является ключевым звеном исторического развития. Тот, кто все это организовал, просто гений. Но с налетом ребячества - вы заметили, что датой он выбрал пятницу, 13-е? Более того, устраивает диверсию в двух шагах от вашего дома. Модус операнди [образ действия (лат.); в работе следственных органов некоторых стран - одна из важнейших характеристик преступника (особенности поведения, излюбленные способы совершения преступлений и т.п.)] - и тот факт, что во мне распознали патрульного, - наводят на мысль о... пожалуй, о Меро Варагане. - О ком? Эверард не ответил. Он продолжал бормотать, обращаясь в основном к самому себе: - Может быть, может быть. Не то чтобы это уж очень помогло. Бандиты хорошо подготовились дома, спрятавшись, разумеется, в предшествующем сегодняшнему дню времени... да, им наверняка нужна была информационная базовая линия, покрывающая довольно-таки много лет. А здесь, как назло, недокомплект личного состава. Впрочем, как и во всем Патруле, черт бы все побрал... "Даже при нашей продолжительности жизни. Раньше или позже, из-за того или другого, но всех и каждого из нас не минует чаша сия. И мы не можем вернуться назад - ни для того, чтобы отменить смерти наших товарищей, ни для того, чтобы увидеть их снова, пока они еще живы, - потому что это создает возмущение во времени, которое запросто может перерасти в гигантский водоворот, а если даже этого не произойдет, то и тогда вызовет слишком много проблем". - Мы сможем засечь прибытие и отбытие вражеских роллеров, если узнаем, куда и на какое время настраивать наши приборы. Возможно, банда обнаружила штаб-квартиру Патруля именно этим способом, а может быть, они получили информацию обычным порядком, прибыв сюда под видом честных посетителей. Или же они вошли в эту эру где-нибудь в другом месте и добрались сюда привычным здесь транспортом, на вид ничем не отличаясь от бесчисленного множества уроженцев этого времени, - так же, как задумал я. У нас нет возможности обыскать каждый участок данного пространства-времени. У нас нет людей, к тому же мы не можем допустить возмущений во временном потоке, которыми чревата столь бурная деятельность. Нет, Хаим, Яэль, мы должны найти какую-то подсказку, которая уменьшила бы зону поисков. Но как? С чего начать? Поскольку его маскировка была раскрыта, Эверард принял предложение Зораков остаться в их гостевой комнате. Здесь будет удобнее, чем на постоялом дворе, и доступ к любой понадобившейся технике гораздо легче. Хотя при этом он будет как бы отрезан от подлинной жизни города. - Я организую вам беседу с царем, - пообещал ему хозяин. - Никаких проблем: он чудесный человек и непременно заинтересуется таким чужеземцем, как вы. - Зорак усмехнулся. - А стало быть, для сидонийца Закарбаала, который должен поддерживать с тирийцами дружбу, будет вполне естественно проинформировать его о возможности встретиться с вами. - Прекрасно, - ответил Эверард, - мне также будет приятно нанести ему визит. Возможно, он даже сможет чем-нибудь нам помочь. Между тем... э-э... до захода солнца остается еще несколько часов. Я, пожалуй, пойду поброжу по городу, познакомлюсь поближе. Может, нападу на какой след, если повезет. Зорак нахмурился. - Это на вас могут напасть. Я уверен, убийца все еще прячется где-то поблизости. Эверард пожал плечами. - Я все же рискну. К тому же еще не известно, кому придется хуже. Одолжите мне, пожалуйста, пистолет. Ультразвуковой. Он установил мощность оружия на средний уровень - чтобы не убить, но наверняка лишить сознания. Живой пленник был бы самым желанным подарком. И поскольку враг знал об этом, Эверард действительно не ожидал второго покушения на свою жизнь - во всяком случае, сегодня. - Прихватите заодно и бластер, - посоветовал Зорак. - Они вполне могут напасть с воздуха. Доберутся на роллере до того мгновения, где вы находитесь, зависнут на антигравитаторе и расстреляют в упор. Им-то как раз незачем скрываться. Эверард повесил кобуру с энергопистолетом рядом с первой. Любой финикиец, которому случится заметить оружие, скорее всего примет его за амулеты или что-нибудь в этом роде; к тому же Эверард накинул поверх них плащ. - Не думаю, чтобы моя персона заслуживала таких больших усилий и риска, - сказал он. - Одну попытку вы уже заслужили, не правда ли? Кстати, как этот парень распознал в вас агента? - У него, наверное, было описание. Меро Вараган сообразил бы, что на это задание могли послать только нескольких оперативников, включая меня. И это все больше и больше убеждает меня в его причастности к заговору. Если так оно и есть, то противник нам попался подлый и изворотливый. - Избегайте безлюдных мест, - попросила Яэль Зорак. - Обязательно вернитесь до темноты. Тяжкие виды преступлений здесь редкость, но огней на улицах нет, к ночи они почти вымирают, и вы станете легкой добычей. Эверард представил было, как охотится в ночи за своим преследователем, однако решил не провоцировать такую ситуацию до тех пор, пока ничего другого не останется. - О'кей, вернусь к ужину. Интересно будет узнать, на что похожа тирийская пища - не из корабельного рациона, а береговая. Яэль сдержанно улыбнулась. - Боюсь, это не бог весть что. Местные жители отнюдь не чревоугодники. Тем не менее я научила нашего повара нескольким рецептам из будущего. Как насчет гефилте [еврейское блюдо - рыбные шарики, смешанные с яйцами, мацой и т.п.] на закуску? Когда Эверард вышел в город, тени были уже длинные, а воздух - прохладнее. Улицы, пересекавшие улицу Лавочников, по-прежнему бурлили, хотя и не более активно, чем ранее. Поскольку Тир и Усу располагались у воды, жара, которая предписывала полуденный отдых жителям столь многих стран, переносилась здесь легче, и ни один настоящий финикиец не стал бы тратить на сон дневные часы, когда можно что-то заработать. - Хозяин! - раздался радостный крик. "Ба, да это тот самый пострел с пристани!" - Привет... э-э... Пуммаирам, - сказал Эверард. Мальчишка, сидевший до этого на корточках, вскочил. - Чего ты ждешь? Хотя смуглая фигурка склонилась в низком поклоне, веселья в глазах парня было не меньше, чем почтительности. - Чего же, как не возможности, о которой я молюсь всем сердцем, - возможности снова оказывать услуги его светлости? Эверард остановился и почесал в затылке. Мальчишка был чертовски проворен и уже, возможно, спас ему жизнь, но... - Извини, но помощь мне больше не нужна. - О, господин, вы шутите. Видите, как я смеюсь, восхищенный вашим остроумием. Проводник, осведомитель, защитник от жуликов и... кое-кого почище... Столь великодушный господин, как вы, конечно же, не откажет бедному юноше в такой малости и позволит быть рядом с ним, осчастливит благом своей мудрости и подарит воспоминание, которое не сотрется даже спустя десятилетия после того, как вы позволите мне следовать за вашими августейшими стопами. Неприкрытая лесть - как и принято в этом обществе, - но его выдавала интонация. Пуммаирам от души веселился, и Эверард сразу это понял. К тому же мальчишку, вероятно, разбирало любопытство и он не возражал подзаработать еще. Пуммаирам стоял, выжидающе глядя на гиганта снизу вверх, и едва сдерживал дрожь волнения. Эверард наконец решился. - Твоя взяла, мошенник, - сказал он и ухмыльнулся, когда Пуммаирам закричал и заплясал от радости. В любом случае такой спутник не помешает. Разве он не собирался познакомиться с городом поближе, не ограничиваясь одними достопримечательностями? - А теперь скажи мне, что, по-твоему, ты можешь для меня сделать? Мальчишка остановился, поднял голову, коснулся пальцами подбородка. - Это зависит от того, что пожелает мой хозяин. Если у него здесь дела, то какого рода и с кем? Если он ищет развлечений - то же самое. Моему господину нужно лишь сказать. - Гм-м... "Итак, почему бы не выложить ему все как есть - в допустимых пределах, разумеется? Если он не потянет, я всегда смогу уволить его. Хотя этот парень, по всей видимости, вцепился в меня, как клещ". - Хорошо, Пум, послушай меня. У меня действительно есть в Тире кое-какие важные дела. Не исключено, что они связаны с суффетами - да и с самим царем. Ты видел, как волшебник уже пытался остановить меня. Да, ты помог мне справиться с ним. Но это может случиться еще раз, и не известно, повезет ли мне опять. Рассказать об этом подробнее я не могу. Тем не менее я уверен, что ты понимаешь, как для меня важно побольше узнать, встретиться с разными людьми. Что бы ты посоветовал? Таверну, может быть, где я мог бы угостить посетителей выпивкой? Веселье Пума сменилось серьезностью. Нахмурившись, он на несколько секунд уставился в пространство, после чего прищелкнул пальцами и хихикнул. - Придумал! Самое лучшее, что я могу посоветовать для начала, мой господин, - это Главный Храм Ашерат. - Как? - Пораженный, Эверард пробежался по заложенной в его мозг информации. Ашерат, которую Библия назовет Астартой, была супругой Мелкарта, божественного покровителя Тира, - он же Баал, Мелек, Карт, Сор... Весьма могущественная фигура - богиня, дарующая плодородие человеку, зверю и земле; женщина-воин, которая однажды даже осмелилась спуститься в преисподнюю, дабы вернуть своего возлюбленного из мертвых; морская царица, одним из воплощений которой была, возможно, Танит... Да, в Вавилоне ее звали Иштар, а в греческую мифологию она войдет под именем Афродиты... - О, многознающий мой господин, без сомнения, помнит, что для заезжего гостя - особенно такого важного, как он, - было бы неосмотрительно не засвидетельствовать свое почтение этой богине, дабы она могла отнестись благосклонно к его планам. Сказать по правде, если жрецы услышат о таком упущении, они выступят против вас. У эмиссаров из Иерусалима уже возникли по этой причине проблемы. К тому же разве освободить женщину от неволи и тоски не доброе дело? - Пум искоса посмотрел на Эверарда, подмигнул ему и подтолкнул его локтем. - Не говоря уже о том, что это еще и приятное развлечение. Патрульный наконец вспомнил и на какое-то мгновение застыл в нерешительности. Как и большинство других семитских племен того времени, финикийцы требовали от каждой свободнорожденной женщины приносить свою девственность в жертву богине - на манер священных проституток. Пока мужчина не заплатил за ее благосклонность, она не могла выйти замуж. И обычай отнюдь не считался непристойным - он восходил к ритуалам изобилия и страхам каменного века. Кроме того, он, конечно же, привлекал богатых странников и чужеземцев. - Я надеюсь, вера моего господина не запрещает ему этого? - с тревогой спросил мальчишка. - М-м-м... нет, не запрещает. - Прекрасно! - Пум взял Эверарда за локоть и повлек за собой. - Если мой господин позволит своему слуге сопровождать его, то я, скорее всего, смогу подсказать, с кем ему будет полезней познакомиться. Осмелюсь нижайше напомнить, что я всегда рядом с вами и держу глаза и уши открытыми. Они целиком в распоряжении моего хозяина. Эверард криво усмехнулся и зашагал по улице. Почему бы и нет? Если начистоту, то после долгого морского путешествия он чувствовал себя, так сказать, "на взводе", да к тому же посетить этот святой бордель и впрямь считалось в финикийском обществе проявлением благочестия... А кроме того, возможно, он получит какую-то информацию, связанную с его миссией... "Но вначале нужно попытаться выяснить, насколько заслуживает доверия мой проводник". - Расскажи мне что-нибудь о себе, Пум. Мы проведем вместе, может быть, несколько дней, если не больше. Они вышли на улицу пошире, и теперь им пришлось пробираться сквозь толкающуюся, галдящую, дурно пахнущую толпу. - Я мало что могу рассказать, великий господин. История бедняка коротка и проста. Фраза насторожила Эверарда, однако затем, когда Пум заговорил о себе, он понял, что мальчишка поскромничал. Отца Пум не знал, хотя и предполагал, что это был один из моряков или рабочих, которые частенько посещали некий низкоразрядный постоялый двор в то время, когда Тир еще строился, и имели достаточно средств, чтобы позабавиться с прислуживавшими там девушками. Родился и рос Пум, как щенок, на улице, воспитывала его сама жизнь, питался он чем придется с той самой поры, как научился ходить, попрошайничал и, как подозревал Эверард, порой приворовывал, - короче, крутился как мог, зарабатывая свой местный эквивалент доллара. Тем не менее уже в раннем детстве его приняли служкой в расположенный неподалеку от пристани храм сравнительно малоизвестного бога Баала Хаммона (Эверард припомнил полуразрушенные церкви в трущобах Америки двадцатого столетия). Жрец этого храма, в прошлом человек весьма ученый, к старости раздобрел и спился. Пум понемногу учился у него грамотной речи и всему прочему - словно белка, собирающая орехи в лесу, - пока тот не умер. Более респектабельный преемник старого жреца выставил беспутного кандидата в послушники за дверь. Несмотря на это, Пум успешно обзаводился весьма широкими связями, которые достигали самого дворца: царские слуги нередко появлялись в порту в поисках дешевых развлечений... Все еще слишком юный, чтобы стать каким-нибудь вожаком, он зарабатывал себе на жизнь, чем только мог, и уже то, что он дожил до сегодняшнего дня, было большим достижением. "Да, - подумал Эверард, - похоже, мне повезло. Не то чтобы крупно, но все же". Храмы Мелкарта и Ашерат стояли друг напротив друга на оживленной площади в центре города. Первый был крупнее, зато второй производил куда более сильное впечатление. За колоннадой портика, украшенной искусными капителями и выкрашенной яркой краской, виднелся мощенный плитами внутренний двор с гигантским медным чаном, наполненным водой для ритуального омовения. Сам храм возвышался в дальнем конце двора, фасад был облицован мрамором, гранитом и яшмой. По обеим сторонам от входа стояли огромные, выше крыши, столбы. (В храме Соломона, который копировал тирийский дизайн, такие столбы будут называться Иахин и Воаз.) Внутри, как вспомнил Эверард, располагалась главная зала для посетителей, а за ней - святилище. Какая-то часть уличной толпы переместилась с площади во двор и разбилась там на маленькие группки. Мужчины, догадался Эверард, просто искали тихое место, чтобы обсудить какие-то свои дела. Женщин было больше - в основном домохозяйки, каждая с тяжелым узлом на замотанной шарфом голове. Видимо, прервали свои хождения по рынку, чтобы вознести короткую молитву и немного поболтать в свое удовольствие. Служителями богини были мужчины, но здесь, во дворе храма, и женщин встречали радушно. Когда Эверард, следуя за Пумом, ступил во внутренний двор храма, на него сразу же обратили внимание. Под любопытными взглядами он почувствовал себя неловко, даже смущенно. Жрец сидел за столом, в тени от открытой двери. Не будь не нем раскрашенного во все цвета радуги хитона и серебряного кулона в виде фаллоса, его запросто можно было принять за мирянина. Разве что волосы и борода подстрижены поаккуратней, а так вполне обычное живое лицо с гордым орлиным профилем. Пум остановился перед ним и с важностью сказал: - Приветствую тебя, святой человек. Мой хозяин и я желали бы поклониться Повелительнице Любви и Плодородия. Жрец жестом выказал свою благосклонность. - Похвально. Чужеземец платит вдвойне. - В его глазах загорелся интерес. - Откуда вы приехали, почтенный странник? - С северных берегов моря, - ответил Эверард. - Да-да, это ясно, но ведь земли там обширные и неизведанные. Может быть, вы из страны самих Морских людей? - Жрец указал на табурет, подобный тому, на котором восседал сам. - Прошу вас, садитесь, благородный господин, передохните немного, позвольте мне предложить вам чашу вина. Мучаясь от того, что вниманием хозяина так легко завладел другой, Пум какое-то время вертелся рядом с ними, но затем успокоился, опустился на корточки, прислонился к одной из колонн и с обиженным видом уставился в пространство. Эверард и жрец неспешно беседовали почти час. Люди стали подтягиваться ближе, кто-то просто слушал, кто-то вступал в разговор. Время текло незаметно, и Эверард многое узнал. Возможно, полученные сведения и не пригодятся... но кто знает, и в любом случае ему было приятно поболтать со знающим человеком. На землю его вернуло упоминание о солнце. Заходящее светило уже скрылось за крышей портика. Он вспомнил о совете Яэль Зорак и прочистил горло. - Как ни жаль, друзья мои, но время идет, и мне пора. Если никто не хочет выразить свое почтение богине до нас... Лицо Пума просияло. А жрец рассмеялся. - Да, - сказал он, - после столь длительного плавания огонь Ашерат должен гореть жарко. Что ж, добровольное пожертвование составляет полшекеля серебра или можно товаром. Разумеется, богатые и знатные вправе предложить и больше. Эверард расплатился увесистым куском металла. Жрец повторил жест благосклонности и выдал ему с Пумом по маленькому диску из слоновой кости, украшенному довольно откровенной гравировкой. - Идите в храм, дети мои, ищите тех, кому вы принесете добро, бросьте это им на колени. Но... вы понимаете, не так ли, уважаемый Эборикс, что вам придется увести вашу избранницу из священного здания? Завтра она вернет жетон и получит благословение. Если у вас поблизости нет своего жилища, можно пойти к моему родичу Ханно - он за вполне умеренную плату сдает чистые комнаты на постоялом дворе, что прямо на улице Торговцев Финиками... Пум буквально ворвался внутрь. Эверард последовал за ним - более, как он надеялся, степенно. Вслед ему послышались довольно фривольные напутствия, что давно стало частью ритуала и даже придавало ему некое очарование. Свет масляных светильников едва достигал пределов огромного зала. То здесь, то там он выхватывал из темноты замысловатые фрески, золотые листы с вправленными в них полудрагоценными камнями. В дальнем конце помещения мерцало позолоченное изваяние богини с протянутыми руками - довольно примитивная лепка, но каким-то чудом скульптору удалось передать ощущение сопричастности и сострадания. Эверард ощущал ароматы мирра и сандалового дерева, слышал беспорядочные шорохи и шепот. Наконец его глаза привыкли к темноте, зрачки расширились, и он разглядел женщин. Числом около сотни, они сидели на табуретах вдоль стен - справа и слева. В самых разных нарядах - от одежд из тонкого полотна до поношенных накидок из грубой шерсти. Одни сидели сгорбившись, другие безучастно смотрели куда-то в пустоту, некоторые делали приглашающие жесты - столь откровенные, сколь позволяли правила, но большинство девушек глядели на бродивших вдоль рядов мужчин одновременно застенчиво и томно. День был самый обычный, и посетителей в этот час набралось немного. Эверард заметил трех или четырех моряков, толстого купца, пару молодых щеголей. Вели они себя довольно сдержанно: как-никак храм. Пульс Эверарда участился. "Проклятье, - с раздражением подумал он, - с чего я так завожусь? Право же, за свою жизнь я знал немало женщин". Но тут же им овладела печаль. "Хотя всего лишь дважды - девственниц". Он шел вдоль рядов, наблюдая, размышляя и стараясь не отвечать на призывные взгляды. Пум разыскал его и дернул за рукав. - Лучезарный хозяин, - зашептал юноша, - ваш слуга, возможно, нашел то, что вам нужно. - Да? - Эверард позволил своему спутнику увлечь его к центру зала, где они могли шептаться, не опасаясь, что их услышат. - Мой господин понимает, что сын нужды никогда еще не бывал в этих стенах, - вырвалось у Пума, - однако, как я уже говорил, у меня есть знакомства, доходящие до самого царского дворца. Мне известно об одной даме, которая всякий раз, когда позволяют служба и Луна, приходит сюда, чтобы ждать и ждать, вот уже третий год. Ее зовут Сараи, она дочь пастуха с холмов. С помощью своего дяди, который служит в дворцовой страже, Сараи получила работу в царском дворце, и, начав всего лишь кухонной прислугой, она теперь помогает господину главному управляющему. Она и сегодня здесь. Поскольку мой хозяин желает наладить такого рода контакты... Эверард в смущении последовал за своим проводником. Когда они остановились, его горло непроизвольно сжалось. Женщина, ответившая негромким голосом на приветствие Пума, оказалась толстой, маленького роста, с большим носом - только с некоторой натяжкой ее можно было считать просто "не очень красивой" - и явно засиделась в девушках. Однако взгляд, который она подняла на патрульного, был ясен и бесстрашен. - Не хотели бы вы освободить меня? - тихо спросила она. - Я молилась бы за вас до конца моих дней. Не дав себе времени передумать, он бросил жетон в ее подол. Пум отыскал себе красотку, которая появилась в храме впервые и была помолвлена с отпрыском известной семьи. Разумеется, она пришла в уныние, когда ее выбрал такой оборванец. Что ж, это, как говорится, ее проблемы. Может быть, и его тоже, но Эверард за Пума не беспокоился. Комнаты в гостинице Ханно были совсем крохотные: набитые соломой матрасы в центре - вот и вся обстановка. Сквозь узкие окна, выходившие во внутренний двор, в помещение проникали лучи заходящего солнца, а также дым, запахи улицы и кухни, людская болтовня, заунывные звуки костяной флейты. Эверард задернул служивший дверью тростниковый занавес и повернулся к своей избраннице. Она опустилась перед ним на колени и словно поникла, кутаясь в свои одежды. - Я не знаю вашего имени и вашей страны, господин, - тихо и не совсем уверенно произнесла она. - Не откроетесь ли вы вашей спутнице? - Ну конечно. - Он назвал ей свое вымышленное имя. - А ты Сараи из Расил-Айин? - Моего господина послал ко мне тот нищий мальчишка? - Она склонила голову. - О, простите меня, я не хотела показаться дерзкой, просто не подумала... Он отважился стащить с ее головы платок и погладить волосы. Жесткие, но пышные - они были, пожалуй, самой привлекательной чертой ее внешности. - Я нисколько не обижен. Знаешь, давай поговорим, а? Может быть, чашу вина, прежде чем... Что ты скажешь? Она открыла рот от изумления, но ничего не ответила. Он вышел из комнаты, нашел хозяина и распорядился насчет вина. Спустя какое-то время, когда они уселись на пол и он обнял ее рукой за плечи, Сараи заговорила свободнее. У финикийцев подобные дела долго не затягивали. А кроме того, хоть их женщины и пользовались большим уважением и независимостью, чем женщины многих государств того времени, даже скромное проявление внимания со стороны мужчины приводило к потрясающим результатам. - ...Нет, я пока не обручена, Эборикс. А в город пришла, потому что мой отец беден и должен содержать моих многочисленных братьев и сестер, но никто из нашего селения не собирался просить моей руки... Может, у вас есть кто-то на примете? - По закону тот, кто заберет невинность девушки, сам стать ее мужем не мог. В сущности, даже ее вопрос в каком-то смысле нарушал закон, запрещавший предварительные сговоры, например с другом. - Я добилась неплохого положения во дворце - если не по должности, то по сути. И я могу командовать слугами, поставщиками, актерами. Я даже собрала себе приданое - небольшое, но... и, может быть, богиня наконец улыбнется мне - после того, как я принесу ей эту жертву... - Прошу прощения, - сочувственно сказал он, - но я только-только прибыл в Тир. Он понял - по крайней мере, думал, что понял. Она отчаянно хотела выйти замуж - не только для того, чтобы обзавестись мужем и положить конец едва скрываемому презрению и подозрительности, с которыми относились к незамужним, сколько чтобы иметь детей. Для этих людей не было ничего более ужасного, чем умереть бездетным, - все равно что сойти в могилу дважды... Выдержка оставила ее, и она заплакала, уронив голову ему на грудь. Становилось темнее. Эверард решил забыть о страхах Яэль (и - он усмехнулся - о нетерпении Пума) и никуда не спешить, чтобы все было по-человечески - хотя бы потому что Сараи заслуживает нормального человеческого отношения, - дождаться темноты, а затем дать волю своему воображению. После чего он обязательно проводит ее домой. Зораки здорово перенервничали, потому что их гость вернулся лишь глубокой ночью. Он не стал рассказывать им, чем занимался, они тоже не выспрашивали. В конце концов, они просто "локальные" агенты, талантливые люди, которые успешно справляются с тяжелой, зачастую полной неожиданностей работой, но отнюдь не детективы. Эверард чувствовал, что нужно извиниться перед ними за испорченный ужин: они действительно старались и приготовили нечто необычное. Как правило, главная трапеза проходила в середине дня, по вечерам же подавалась только легкая закуска. А причина тому - всего лишь тусклые светильники: при таком освещении готовить что-то очень сложное было бы слишком хлопотно. Тем не менее технические достижения финикийцев заслуживали восхищения. После завтрака, довольно скромного - чечевица с луком и сухари, - Хаим упомянул о водопроводных сооружениях. Дождеулавливающие емкости работали достаточно эффективно, но их попросту было мало. Хирам не желал, чтобы Тир зависел от поставок из Усу или чтобы он был связан с материком длинным акведуком, который мог бы послужить врагам мостом. Как и у сидонийцев в недавнем прошлом, его ученые разрабатывали проект извлечения пресной воды из ключей на морском дне. Ну и конечно, восхищали накопленные финикийцами знания, навыки и мастерство в области красильных и стекольных работ, не говоря уже о морских судах - когда эти суда, на первый взгляд не особенно прочные, начнут ходить так же далеко, как будущие британские, они окажутся на удивление крепкими и надежными. "Кто-то в нашем веке назвал Финикию - Пурпурной империей... - размышлял Эверард. - И я не удивлюсь, узнав, что Меро Вараган питает слабость к этому цвету. Хадсон [У.Г.Хадсон - английский поэт и писатель-натуралист (1841-1922), автор романа "Пурпурная страна"] тоже называл в свое время Уругвай Пурпурной страной. - Он отрывисто рассмеялся. - Любопытное совпадение, хотя, конечно, все это глупо... Краска багрянки [морской моллюск, из выделений которого тирийцы получали знаменитый пурпурный краситель] обычно содержит в себе больше красного, нежели синего. А кроме того, когда мы столкнулись впервые, Вараган проворачивал свои грязные дела гораздо дальше к северу от Уругвая. И строго говоря у меня пока нет никаких доказательств, что он замешан в этом деле, - только предчувствие". - Что такое? - спросила Яэль, бросив на Эверарда взгляд сквозь струящийся солнечный свет, косо падавший от выхода во внутренний дворик. - Нет, пока ничего. - Вы уверены? - пытливо спросил Хаим. - Ваш опыт наверняка поможет нам вспомнить что-то существенное, что может стать ключом к разгадке. В любом случае, мы здесь здорово истосковались по новостям из других эпох. - Особенно о таких чудесных приключениях, как ваши, - добавила Яэль. Губы Эверарда изогнулись в улыбке. - Как говорил один писатель, приключение - это когда кто-то другой переносит чертову уйму трудностей за тысячи миль от тебя, - произнес он. - А когда ставки высоки, как сейчас, ситуация вовсе не напоминает приключение. - Он сделал паузу. - Я, конечно, могу рассказать одну историю, но так, без особых подробностей, потому что предшествующие события довольно запутаны. И... Слуга больше не зайдет?.. Тогда я, пожалуй, выкурил бы трубочку. Кстати, не осталось ли в горшке еще немного этого восхитительного кофе? То, что в этой эпохе не знают кофе, только усиливает удовольствие. Он уселся поудобнее, затянулся, наслаждаясь вкусом табака, и ощутил, как тепло нового дня разливается по всему телу. - Мне было предписано отправиться в Южную Америку, в Колумбийский регион, в конец 1826 года. Местные патриоты под предводительством Симона Боливара сбросили испанское владычество, однако столкнулись со множеством собственных проблем. В их число входила и тревога за самого Освободителя. В Конституцию Боливии тот включил положения, которые давали ему чрезвычайные полномочия пожизненного президента. Собирался ли он превратиться в некоего Наполеона и подчинить себе все новые республики? Командующий войсками Венесуэлы, которая тогда входила в состав Колумбии и называлась Новой Гранадой, поднял восстание. Не то чтобы этот Хосе Паэс был таким уж альтруистом - скорее наоборот. Грубый, жестокий человек - одним словом, негодяй. Впрочем, детали не имеют значения. Я и сам не помню их как следует. Суть в том, что Боливар, который тоже родился в Венесуэле, прошел маршем от Лимы до Боготы. Это заняло у него всего два месяца - по тем временам, недолго. Овладев очередным районом, он вводил там военный режим в рамках президентского правления и продолжал двигаться в глубь Венесуэлы, на Паэса. Кровопролитие становилось все более массовым. Тем временем агенты Патруля, осуществлявшие контроль над историей, обнаружили, что все идет как-то не так... Боливар отнюдь вел себя не как самоотверженный гуманист, каким, в общем, описывали его биографы. Он обзавелся невесть откуда появившимся другом, которому полностью доверял. Порой этот человек давал ему блестящие советы. Однако создавалось впечатление, что он может превратиться в злого гения Боливара. А биографы о нем никогда даже не упоминали... Я оказался в числе оперативников, которых направили на расследование. Причиной тому послужили некоторые изыскания, проведенные мной в этой глухомани еще до того, как я впервые услышал о Патруле. Они-то, кстати, и породили во мне несколько необычное предчувствие по поводу того, что надо делать. Мне нипочем не удалось бы выдать себя за латиноамериканца, однако я мог стать янки, наемником, который, с одной стороны, пылко поддерживает Освобождение, с другой - надеется на нем заработать, а главное - будучи в достаточной степени macho [мужественным (исп.)] - тем не менее свободен от традиционного американского высокомерия, что оттолкнуло бы этих гордых людей. Расследование шло долго и в общем-то скучно. Поверьте мне, друзья мои, девяносто девять процентов оперативной работы сводится к терпеливому сбору малоинтересных и обычно не относящихся к делу фактов, причем все время то гонка идет, то сидишь и чего-то ждешь. Скажу лишь, что мне попросту повезло, и я довольно быстро сумел внедриться, завести нужные знакомства, раздать кому надо взятки, найти информаторов и получить необходимые сведения. В конце концов никаких сомнений не осталось: этот неясного происхождения Бласко Лопес прибыл из будущего. Я вызвал наших парней, и мы ворвались в его дом в Боготе. Люди, что мы захватили, были по большей части из местных - безобидные крестьяне, которых наняли в качестве прислуги, однако и то, что они сообщили, оказалось полезным. Сопровождавшая Лопеса любовница была его сообщницей. Она рассказала нам гораздо больше прочих - в обмен на то, что ей предоставят удобное жилище на планете изгнания. Однако сам главарь вырвался на свободу и бежал. Один-единственный всадник, направлявшийся в сторону Восточных Кордильер, которые виднелись на горизонте... один-единственный всадник, который ничем не отличался от десяти тысяч истинных креолов... мы не могли использовать для его поиска темпороллеры. Нас бы сразу заметили. Кто знает, к какому результату это могло привести... Заговорщики и без того нарушили стабильность временного потока. Я оседлал коня, прихватил еще пару на смену, взял немного вяленого мяса и витаминных пилюль для себя и пустился в погоню... С глухим гулом ветер устремлялся вниз по склону горы. Трава и редкие низкорослые кусты дрожали под его леденящими порывами. Выше начинались голые скалы. Справа, слева, сзади в бледно-голубую бездну неба возносились горные пики. А над головой, высматривая чью-нибудь смерть, выписывал гигантские круги кондор. Снежные шапки вершин сверкали в лучах заходящего солнца. Раздался мушкетный выстрел. Стреляли издалека, звук напоминал скорее сухой щелчок, хотя и его подхватило эхо. Эверард услышал жужжание пули. Близко! Он пригнулся в седле и пришпорил своего скакуна. "Вараган не может всерьез рассчитывать, что попадет в меня с такого расстояния, - пронеслось в его голове. - Что же тогда? Надеется, что это меня задержит? Если так, он все равно выиграет не много - какая ему от этого польза? Что же он задумал?" Враг все еще опережал его на полмили, однако Эверард уже видел, как бредет, шатаясь, его обессиленная лошадь. Чтобы напасть на след Варагана, Эверарду потребовалось определенное время: пришлось расспрашивать пеонов и пастухов, не встречался ли им такой-то человек. Лошадь у Варагана была всего одна, и, если бы он гнал ее слишком сильно, он мог остаться вообще без лошади. Так что, напав на след, Эверард кинулся в погоню и довольно быстро нагнал Варагана, ни разу не сбившись с пути благодаря своей подготовке. Эверард знал, что у беглеца был лишь мушкет. С тех пор как патрульный показался в поле его зрения, Вараган тратил порох и пули довольно свободно. Поскольку перезаряжал он быстро, а стрелял метко, приблизиться к нему не удавалось. Но какое убежище он надеялся найти в этих пустынных местах? Похоже было, что Вараган направляется к одной из скал. Скала эта бросалась в глаза - не только высотой, но и формой: она напоминала башню замка. Впрочем, до крепости ей далеко. Если Вараган укроется за ней, Эверард сможет использовать свой бластер и обрушить на голову врага расплавленные камни. Может, Вараган не знает, что у агента имеется подобное оружие? Вряд ли. Каким бы чудовищем он ни был, не дурак же он, в самом деле. Эверард опустил вниз поля шляпы и плотнее закутался в пончо, спасаясь от холодного ветра. Смысла доставать бластер пока не было, но, будто повинуясь инстинкту, его левая рука устремилась к кремневому пистолету и сабле на боку. Это оружие он носил главным образом для того, чтобы лучше вписываться в выбранную роль, ну и конечно, так вызывал больше уважения у местных жителей. Однако привычная тяжесть у бедра как-то даже успокаивала и придавала уверенности. Остановившись и выстрелив, Вараган снова двинулся вверх по склону, на сей раз даже не перезарядив мушкет. Эверард погнал коня галопом и еще более сократил разделявшее их расстояние. Но теперь он держался настороже - страха Эверард не испытывал, но настороженность не отпускала - в любую секунду он готов был нагнуться в сторону или спрыгнуть на землю и спрятаться за животное. Но ничего неожиданного не происходило, и безрадостный марш по холодным просторам продолжался. Может, Вараган истратил весь порох? "Внимательней, старина Мэнс, внимательней". Редкая альпийская трава кончилась, лишь кое-где между валунами еще встречались жидкие пучки, и под копытами зазвенел камень. Вараган остановил коня у скалы и замер в ожидании. Мушкет висел в чехле, а руки беглеца покоились на седельной луке. Его лошадь дрожала и шаталась от усталости, голова ее поникла, на боках и на гриве висели клочья пены. Эверард вытащил свой энергетический пистолет и направил коня к беглецу. Одна из запасных лошадей за его спиной заржала. Вараган по-прежнему ждал. Не доезжая до него трех ярдов, Эверард остановился. - Меро Вараган, ты арестован Патрулем Времени, - объявил он на темпоральном языке. Тот улыбнулся. - Право, сударь, вы в лучшем положении, - ответил он тихим голосом. - Не окажете ли вы мне честь, сообщив свое имя и происхождение? - Э-э... агент-оперативник Мэнсон Эверард, родом из Соединенных Штатов Америки около ста лет вперед. Но это к делу не относится. И хватит в игры играть. Ты возвращаешься со мной. Оставайся на месте, пока я не вызову роллер. И предупреждаю: одно неверное движение - и я стреляю. Ты слишком опасен, и я пристрелю тебя без всяких угрызений совести. Вараган развел руками. - В самом деле? Что же ты знаешь обо мне такого, агент Эверард, - или думаешь, что знаешь, - чтобы оправдать столь жестокие меры? - В моих глазах, человек, который в меня стреляет, уже, мягко говоря, не очень хороший человек. - Может, мне показалось, что ты бандит - из тех, что часто нападают на путников в этих местах. Однако какое преступление мне приписывают? Эверард потянулся было свободной рукой в карман за коммуникатором, но на мгновение замер словно завороженный и взглянул на своего противника, щуря глаза от ветра. Меро Вараган сидел, гордо выпрямившись и расправив широкие плечи, - он даже казался выше, чем на самом деле. Ветер трепал черные волосы, обрамляющие бледное лицо, с белизной которого не могли справиться ни солнце, ни непогода. Гладкие щеки, ни даже намека на щетину - словно молодой Цезарь, только черты лица слишком уж тонкие. Большие зеленые глаза Варагана смотрели прямо, вишнево-красные губы изогнулись в ул