о Люциферу. За ним потянулся шлейф дыма. Роллер, потеряв управление, стал беспорядочно кувыркаться. - Машиной займемся позже. Сейчас - вниз! На этот раз Эверард не стал прыгать сквозь пространство: ему нужна была общая картина сражения. Он вывел свой роллер в пологое пике, и вокруг невидимого силового экрана заревел воздух. Земля стремительно приближалась. Патрульные обрушили на противника всю мощь своего оружия. На какое-то время город скрылся за стеной адского огня. Когда Эверард приземлился, схватка уже закончилась. Небо на западе позолотил закат. Из долин бесшумно поползли вверх темные тени, поглощая стены Мачу-Пикчу. Повеяло прохладой. Эверард вышел из дома, где он допрашивал пленных. Снаружи стояли два агента. - Соберите отряд, выведите пленных и подготовьтесь к возвращению на базу, - устало сказал он. - Вам удалось что-нибудь узнать, сэр? - спросил Мотонобу. Эверард пожал плечами. - Кое-что. Конечно, в штабе допросят поосновательнее, но вряд ли удастся узнать больше. Один из них готов сотрудничать с нами в обмен на гарантию комфортных условий на планете, куда его сошлют. Беда в том, что он не знает того, что мне нужно. - Где те, кому удалось скрыться? Эверард покачал головой. - Предводителя - Меро Варагана - Кастелар серьезно ранил. Несколько сообщников Варагана, желая его спасти, как раз собирались отправиться в такое место, которое знал только он один. Поэтому, когда мы появились, они тут же бежали. Удалось скрыться еще троим. Эверард выпрямился. - Да, - сказал он, - операция удалась, как того и следовало ожидать. Большая часть бандитов уничтожена, или взята в плен. Немногие спасшиеся рассеялись кто куда, и вряд ли когда-нибудь отыщут друг друга. Заговор ликвидирован. - Нам бы прибыть сюда пораньше и устроить настоящую засаду, - с досадой проговорил Мотонобу. - Мы бы захватили всех до единого. - Мы не сделали этого, потому что не могли так поступить, - отрезал Эверард. - Не забывайте, что мы служим закону. - Да, сэр. Но я помню и о том сумасшедшем испанце, который еще способен натворить бед. Как бы нам его выследить... пока не поздно? Эверард не ответил и, отвернувшись, стал осматривать площадку, на которой стояли темпороллеры. Над гребнем горного хребта, на фоне неба чернели Врата Солнца. 24 мая 1987 года Едва он постучал в дверь, как Ванда тут же открыла. - Привет! - воскликнула она, чуть не задохнувшись от волнения. - Как вы? Все в порядке? - В порядке, - подтвердил он. Она сжала его руки и едва слышно произнесла: - Я так беспокоилась о вас, Мэнс. Услышать подобное признание было необыкновенно приятно. - Я никогда не лезу на рожон. А эта операция... Ничего особенного, мы захватили почти всю банду без каких-либо потерь. В Мачу-Пикчу снова тишина и покой. "Была тишина. Три сотни лет город пустовал, а теперь повсюду шастают туристы. Но патрульному не положено выносить приговоры. Когда имеешь дело с историей человечества, лучше спрятать свои чувства поглубже". - Чудесно! - Ванда бросилась ему на шею, и он на мгновение стиснул ее в объятиях. Слегка смутившись, они тут же отодвинулись друг от друга. - Если бы вы явились минут десять назад, вы бы меня не застали, - сказала она. - Я не могла сидеть без дела. И совершила долгую-предолгую прогулку. - Я же велел вам не выходить из дому! - Эверард нахмурился. - Вам все еще грозит опасность. Здесь, в доме, мы установили прибор, который предупредит нас о любом нежелательном визитере. Но мы не можем перемещать его за вами следом. Черт возьми, девочка, ведь Кастелар все еще на свободе! Она наморщила нос. - По-вашему, было бы лучше, если бы я сидела тут и сходила с ума от беспокойства? Зачем ему снова за мной гоняться? - В двадцатом веке он общался только с вами. Что, если вы наведете нас на его след? Во всяком случае, ему следовало бы этого опасаться. Она вдруг стала серьезной. - Между прочим, я действительно могу это сделать. - Как? Что вы имеете в виду? Она потянула его за собой. ("Какие теплые у нее руки!") - Пойдемте, сядем поудобнее, я открою пиво, и мы поговорим. После прогулки у меня в голове прояснилось. Я вновь принялась перебирать в памяти все события, которые произошли со мной. Не думала только о страшном и непонятном. И теперь, кажется, я могу назвать место, куда, скорее всего, должен был направиться Луис. Эверард остолбенел. У него перехватило дыхание. - Что? Ее голубые глаза пристально следили за ним. - Я хорошо узнала этого человека, - негромко сказала она. - Не то что называется интимно, нет, но наши отношения в эти дни были достаточно близкими. Он вовсе не чудовище. По нашим меркам он жесток, но он дитя своей эпохи. Честолюбивый и алчный, но в душе - странствующий рыцарь. Я перебрала в памяти все, что происходило, минута за минутой. Словно была сторонним наблюдателем и имела возможность видеть нас обоих. Помню, как он реагировал, узнав из энциклопедии о восстании индейцев, осаде Куско и обо всех последующих несчастьях. Ему казалось, что если он появится внезапно, будто по волшебству, и поможет снять осаду, то, безусловно, станет главнокомандующим. Но, какие бы ни были у него соображения, Мэнс, он обязательно туда прибудет. Для него это дело чести. 6 февраля 1536 года (по юлианскому календарю) Встающее над горами солнце осветило величественный город. Словно огненные метеоры в него летели горящие стрелы и камни, обернутые в промасленный хлопок. Горели тростниковые крыши и деревянные перекрытия, каменные стены рушились. Пламя с воем рвалось вверх, снопами летели искры, ветер гнал густые клубы дыма. Даже вода в реке потемнела от копоти. Отовсюду доносились трубные звуки раковин, заменявших индейцам рога, и крики людей. Стены Куско штурмовали десятки тысяч индейцев. Они походили на коричневую волну, над которой вздымались знамена вождей, султаны из перьев, боевые топоры и копья с медными наконечниками. Эта огромная человеческая масса накатывалась на тонкие шеренги испанцев, бурлила, пенилась, захлебывалась кровью и откатывалась назад, а затем снова бросалась вперед. Кастелар посадил роллер немного выше цитадели, к северу от места сражения. На мгновение он представил, как этот коричневый прилив захлестывает крепость, и ему захотелось броситься вниз - и убивать, убивать, убивать. Но нет, вначале нужно определить, где сражаются его товарищи. Держа шпагу в правой руке и управляя машиной при помощи левой, он ринулся к ним на помощь. Пусть ему не удалось доставить сюда ружья из будущего. Шпага его остра, рука тверда, а над непокрытой головой распростер крылья архангел войны. Но нужно быть настороже. Враги могут незримо присутствовать в этом небе и неожиданно наброситься на него. Если это произойдет, нужно тут же прыгнуть во времени и, ускользнув от преследования, вернуться, снова и снова нанося стремительные удары, подобно волку, разрывающему клыками горло лосю. Кастелар пронесся над центральной площадью; высившееся над ней здание превратилось в гигантский пылающий факел. Вдоль улицы скакали всадники в сверкающих стальных доспехах. На копьях развевались флажки. Это испанцы готовились совершить вылазку против вражеских полчищ. Конкистадор принял мгновенное решение. Он изменит направление полета, выждет несколько минут, даст возможность соотечественникам ввязаться в схватку, а затем атакует сам. Имея на своей стороне такую могучую подмогу, испанцы поймут, что Бог услышал их, и проложат себе дорогу сквозь ряды врагов, охваченных паникой. Его заметили. Он увидел поднятые кверху лица, услышал выкрики. Словно гром застучали копыта, и раздалось многоголосье: - Сант-Яго с нами, вперед! Он пролетел над южной стеной города, сделал вираж и развернулся для атаки. Теперь, когда он освоил эту машину, она его прекрасно слушалась - этакий летающий конь, на котором он въедет в освобожденный Иерусалим. И может быть, наконец, увидит Спасителя? - А-а-а-а-х! Внезапно рядом с ним возникла другая машина с двумя седоками. Пальцы конкистадора вцепились в рычаги управления. Его охватило отчаяние. - Матерь Божья, спаси! Его конь споткнулся и рухнул в бездну. По крайней мере, ему суждено погибнуть в бою. Пусть силы Сатаны взяли над ним верх, но им не одолеть Врата Рая, открытые лишь для Христова воина. Душа конкистадора покинула тело и затерялась в ночи. 24 мая 1987 года - Западня сработала почти идеально, - докладывал Эверарду Карлос Наварро. - Мы обнаружили его из космоса, включили электромагнитный генератор и, совершив пространственный скачок, оказались рядом с ним. Темпороллер Кастелара попал под высокое напряжение, наведенное полем генератора, а конкистадор получил сильнейший электрический удар. Он потерял сознание, электроника роллера вышла из строя. Но вы об этом знаете. Для верности мы выстрелили в испанца из парализатора, а затем подхватили на лету, прежде чем он упал на землю. Тем временем грузовой корабль взял на борт поврежденный роллер и сразу же исчез оттуда. Все это в целом заняло меньше двух минут. Вероятно, нас заметили, но операция была скоротечной, а в сумятице сражения вряд ли кто-то хоть что-нибудь понял. - Прекрасная работа, - сказал Эверард. Он откинулся на спинку старого потертого кресла. Разговор происходил в его нью-йоркской квартире, напоминавшей музей. Над баром висели шлем и копья бронзового века, на полу была расстелена шкура белого медведя из Голландии эпохи викингов, всюду лежали разные вещицы, на которые случайные посетители могли просто не обратить внимания, но хозяину они напоминали о важных событиях. В последней операции Эверард не участвовал. Зачем тратить подобным образом драгоценные часы жизни агента-оперативника? Опасности не было никакой, разве что Кастелар опередит патрульных и скроется. Но этому помешал электромагнитный генератор. - Между прочим, - сказал хозяин, - ваша операция вошла в историю. - Он указал на том Прескотта, лежавший на краю стола. - Я как раз читал об этом. Испанские хроники описывают явление Пресвятой Девы над горящим холмом Виракоча - в том месте, где позднее был возведен собор. На поле боя явился также Святой Иаков, который своим видом вдохновлял сражающихся. Обычно подобные вещи воспринимаются как благочестивые легенды либо как результат галлюцинаций на почве истерических состояний, но... Кстати, как чувствует себя пленник? - Приходит в себя после транквилизаторов, - ответил Наварро. - От его ожогов не останется и следа. Как с ним поступят? - Все зависит от нескольких обстоятельств. - Эверард взял из пепельницы трубку и раскурил ее. - Прежде всего он должен рассказать нам о Стивене Тамберли. Вам известна его история? - Да, - чуть нахмурившись, ответил Наварро. - К сожалению, от высокого напряжения, под которое попал роллер, пострадала молекулярная запись его перемещений в пространстве и времени. Провели предварительную проверку с помощью кирадекса - мы знали, что вы захотите об этом узнать, - но Кастелар не помнит ни времени, ни места, где оставил Тамберли. Сказал только, что это было несколько тысяч лет назад, недалеко от тихоокеанского побережья Южной Америки. Если бы он помнил точную дату, он наверняка рассказал бы нам все, но этого не произошло. Он даже не потрудился запомнить координаты. Эверард вздохнул. - Этого я и опасался. Бедная Ванда. - Прошу прощения... - Нет, это так... - Эверард глубоко затянулся, стараясь успокоиться. - Можете идти. Пройдитесь по городу, наберитесь положительных эмоций. - Не хотите со мной прогуляться? - неуверенно спросил Наварро. Эверард покачал головой. - Я побуду здесь. Вряд ли Тамберли нашел способ выбраться оттуда самостоятельно. Если бы так случилось, то его вначале доставили бы для отчета на одну из наших баз. Расследование показало бы, что я имею к нему непосредственное отношение, так что меня поставили бы в известность. Но, естественно, чтобы все произошло именно так, нужно взяться за дело иначе. Возможно, меня скоро вызовут. - Понятно. Спасибо и до свиданья. Наварро ушел. Эверард поудобнее устроился в кресле. Понемногу начало смеркаться, но он не торопился включать свет. Ему хотелось просто остаться наедине со своими мыслями и надеждами. 18 августа 2930 года до Рождества Христова В том месте, где река впадала в море, сгрудились глинобитные дома деревни. Сейчас на берегу лежали только два долбленых каноэ: в такой тихий день все рыбаки отправились на ловлю. Почти все женщины также ушли из деревни - возделывать небольшие участки земли на краю мангрового болота, где они выращивали тыкву, кабачки, картофель и хлопок. Над общинным очагом поднимался ленивый дымок; огонь в нем постоянно поддерживался кем-нибудь из стариков. Оставшиеся в деревне женщины и пожилые мужчины занимались различными домашними делами, а подростки приглядывали за малышами. Жители деревни носили короткие юбки из туго свитых волокон, дополняя одежду украшениями из раковин, зубов и птичьих перьев. Слышно было, как они смеялись и гомонили. На пороге одного из домов, скрестив ноги, сидел Гончар. Сегодня он оставил свой круг, на котором лепил горшки и миски. Не пылала печь, в которой он их обжигал. Он отрешенно смотрел вдаль и молчал. Он часто вел себя подобным образом - с тех самых пор, как научился говорить на местном языке и начал делать удивительные вещи. Такое мастерство заслуживает уважения. Обычно Гончар был приветлив, но иногда на него находила странная задумчивость. Может быть, в это время он придумывал новую красивую вещь или же общался с духами. Конечно, он был совсем другим - высокий, с бледной кожей, со светлыми глазами и волосами, с бородой до самых глаз. Солнце обжигало его сильнее, чем местных жителей, и поэтому он носил накидку. Его жена сидела дома и растирала в ступке семена диких трав. Двое их детей спали. Внезапно послышались крики. Вдали показались земледельцы, возвращавшиеся с полей. Люди, оставшиеся в деревне, поспешили к ним навстречу, желая узнать, что там случилось. Гончар поднялся на ноги и последовал за ними. Вдоль берега реки к деревне подходил незнакомый человек. Чужаки появлялись здесь довольно часто, главным образом торговцы. Однако этого человека прежде никто не видел. От жителей деревни он почти не отличался, разве что был мускулистее. А вот одежда у него была совсем другой. На бедре у незнакомца висела сумка, из которой выглядывало что-то блестящее. Откуда он мог явиться? Если бы он пришел в долину пешком, охотники заметили бы его еще несколько дней назад... Незнакомец поздоровался - в ответ женщины испуганно завизжали. Старики жестами велели им отойти, а сами приветствовали пришельца, как подобает. Тем временем подошел Гончар. Тамберли и разведчик долго приглядывались друг к другу. "Он той же расы, что и местные", - решил первый. Странно, насколько спокойно он воспринял это открытие теперь, когда, по прошествии долгих лет, исполнилось его самое заветное желание. "Да, в самом деле. Лучше, чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов, даже у простых людей каменного века. Как он собирается объяснить назначение висящего на бедре оружия?" Разведчик кивнул. - Я так и думал... - медленно произнес он на темпоральном языке. - Вы меня понимаете? Тамберли на мгновение лишился дара речи. Но все же... - Понимаю, - ответил он наконец. - Добро пожаловать. Вы тот, кого я ждал все последние... семь лет, если мне не изменяет память. - Меня зовут Гильермо Сиснерос. Родился в тридцатом столетии, но работаю в универсариуме Халла. "Да-да, к тому времени путешествия во времени были уже открыты и получили широкое распространение". - А я Стивен Тамберли, родом из двадцатого века, полевой историк Патруля. Сиснерос рассмеялся. - Надо бы пожать друг другу руки. Жители деревни наблюдали за ними, онемев от ужаса. - Вы потерпели аварию? - Этот вопрос Сиснерос мог бы и не задавать. - Да. Нужно доложить Патрулю. Доставьте меня на базу. - Разумеется. Я спрятал темпороллер километрах в десяти вверх по течению. - Сиснерос на мгновение замялся. - Я намеревался выдать себя за странника, немного пожить у них и попытаться решить одну археологическую загадку. Вероятно, вы и есть решение этой загадки. - Именно так, - подтвердил Тамберли. - Когда я понял, что угодил в западню, из которой без посторонней помощи мне не выбраться, я вспомнил об изделиях Вальдивии [Педро де Вальдивия (предположительно 1500-1554 гг.) - испанский конкистадор; участвовал в завоевании Перу и Чили]. - Наиболее древняя керамика западного полушария, принадлежащая к так называемому "домашнему" периоду. Она почти полностью повторяет глиняные изделия с орнаментом "Дземон" из древней Японии. Принятое объяснение сводилось к следующему: какое-то рыболовное суденышко пересекло под парусами Тихий океан. Его экипаж нашел пристанище здесь на берегу, где и научил туземцев гончарному ремеслу. Но концы с концами в этой истории не сходились. Нужно было проплыть более восьми тысяч морских миль... И должно было так случиться, чтобы именно эти моряки знали секреты одного из самых сложных ремесел, которым у них на родине владели только женщины... - Да, я начал делать керамику по древнеяпонским образцам. Оставалось только ждать, когда кто-нибудь в будущем заинтересуется ею и явится сюда. В сущности, он даже не очень серьезно нарушил закон, ради соблюдения которого существовал сам Патруль. Его рамки достаточно широки, а в тех обстоятельствах возвращение Тамберли было важнее. - Вы очень изобретательны, - заметил Сиснерос. - Как вам тут жилось? - Они очень приятные люди, - ответил Тамберли. "Будет мучительно трудно расставаться с Аруной и малышами. Будь я святой, никогда бы не согласился принять предложение отца этой женщины жениться на ней. Но эти семь лет тянулись очень долго, и не было никакой уверенности, что ожидание когда-нибудь кончится. Моя здешняя семья потеряет кормильца, но я оставлю им столько горшков, что у Аруны вскоре появится новый муж - сильный добытчик, скорее всего Уламамо, - и они станут жить в достатке и радости, как прочие их соплеменники. Даже при том, как скромно они здесь живут, это лучше, чем у многих людей в далеком будущем". Тамберли так и не смог до конца освободиться от сомнений и чувства вины. Он знал, что они всегда будут его преследовать, но в душе уже шевельнулось радостное чувство: "Я возвращаюсь домой". 25 мая 1987 года Мягкий свет. Изящный фарфор, серебряные приборы, стекло. Я не знаю, лучший ли "Эрни" ресторан в Сан-Франциско (это дело вкуса), но, без сомнения, он один из десятка лучших. Правда, Мэнс сказал, что ему хотелось бы свозить меня в семидесятые годы двадцатого века - в заведение под названием "Мингей-Йа" при первых его владельцах. Он поднимает бокал, наполненный хересом, и провозглашает: - За будущее! Я следую его примеру и добавляю: - И за прошлое. Чокаемся. Восхитительный напиток. - Теперь можем поговорить. На лице Мэнса, когда он улыбается, проступают морщины и оно теряет выражение беззаботности. - Жаль, что нам не удавалось сделать это раньше. Телефонный звонок не в счет: я лишь хотел сообщить, что с вашим дядей все в порядке, и пригласить вас пообедать. Но мне пришлось изрядно помотаться туда-сюда по времени, чтобы свести в этом деле концы с концами. Сейчас подразню его. - А вы не могли сначала сделать это, а затем вернуться на несколько часов назад, чтобы снять меня с крючка? Он мгновенно становится серьезным. В его голосе звучит сожаление. - Нет. Слишком опасно подрезать реальность таким образом. Нам в Патруле не заказаны увеселительные прогулки, но только если они не приводят к осложнениям. - Мэнс, это шутка. - Я протягиваю руку и похлопываю его по тыльной стороне ладони. - Но я заработала этот ужин, разве нет? А также шикарное платье и моднейшую прическу. - Вы это заслужили, - с явным облегчением произносит этот большой смелый человек, которому довелось пройти немало пространственно-временных дорог. Из конца в конец. Довольно об этом. Слишком о многом нужно его расспросить. - Что у дяди Стива? Вы рассказали, как он освободился, но я не знаю, где он сейчас. Мэнс сдержанно улыбается. - Так ли это важно? Он отчитывается в специальном центре, находящемся кое-где и кое-когда. Ему предстоит длительный отпуск, который они проведут с женой в Лондоне, и лишь потом он вернется к своим обязанностям. Уверен, он навестит и вас, и остальных родственников. Наберитесь терпения. - А... потом? - Видите ли, нам придется завершить дела таким образом, чтобы темпоральная структура осталась в неприкосновенности. Мы поместим брата Эстебана Танакуила и дона Луиса Кастелара в сокровищницу в Кахамарке в 1533 году - спустя минуту-другую после того, как экзальтационисты схватили их и увезли. Они просто выйдут оттуда, вот и все. Я хмурюсь. - Хм. Прежде вы говорили о том, что охрана забеспокоилась, заглянула внутрь, но никого не обнаружила. Это вызвало всеобщий переполох. Разве можно это изменить? Он сияет. - Вы очаровательны! Прекрасный вопрос. Да, в подобных обстоятельствах, когда прошлое подверглось деформации, Патруль действительно аннулирует последующие события. Мы, так сказать, восстанавливаем "первоначальную" историю. И как можно точнее. Странное, щемящее чувство. - Ну, а Луис? После всех перипетий?.. Мэнс отпивает глоток вина и начинает вертеть бокал между пальцами. Херес по цвету напоминает янтарь. - Мы подумывали пригласить его в Патруль. Однако жизненные ценности конкистадора несовместимы с нашими. Он будет подвергнут обычной блокировке сознания. Сама по себе она совершенно безвредна, но напрочь лишает возможности разглашать какие-либо сведения о темпоральных путешествиях. При попытке сделать это у него перехватит горло, а язык не будет ему повиноваться. Так что он быстро откажется от подобных экспериментов. Я качаю головой. - Для него это ужасно. Мэнс сохраняет спокойствие. Он словно гора: на склонах мелкие невзрачные цветочки, а под ними - огромная каменная глыба. - Неужели вы предпочли бы, чтобы его физически уничтожили или стерли все из его памяти, сделав идиотом? Он причинил нам немало бед, но мы не злопамятны. - Зато он мстителен! - Хм. Он не успеет напасть на вашего дядю в сокровищнице, поскольку брат Танакуил, едва они окажутся внутри, тут же откроет дверь и скажет часовым, что он закончил свои дела. Но было бы неразумно оставлять брата Танакуила в Кахамарке. Утром, сказав, что ему нужно прогуляться и поразмышлять, он уйдет, и больше его никто не увидит. Солдаты станут жалеть о нем, ведь он был таким славным парнем. Начнут искать его, но безрезультатно, и в конце концов все решат, что его уже нет в живых. Дон Луис скажет им, что ничего не знает. - Мэнс вздохнул. - Придется отказаться от продолжения голографических съемок сокровищ. Может быть, кто-нибудь сфотографирует их до этого, когда они еще находились на своих законных местах. Для контроля за дальнейшей деятельностью Писарро мы будем внедрять новых агентов. Ваш дядя получит другое назначение. Ему предоставят право выбора. Возможно, он согласится на административную должность, поскольку этого хочет его жена. Я делаю осторожный глоток. - Что станет... что стало с Луисом? Мэнс пристально смотрит на меня. - Кажется, он вам небезразличен. У меня вспыхивают щеки. - Ничего романтического. Он, конечно, не подарок, но я считаю его незаурядной личностью. Мэнс снова улыбается. - Понятно. Что ж, это еще одна проблема, которой я занимался сегодня. На всякий случай мы будем держать дона Луиса Кастелара под наблюдением до конца его дней. Он быстро адаптируется. Продолжит службу у Писарро, отличится в деле при Куско и в борьбе против Альмагро. - С какой-то внутренней горечью он продолжает: - Наконец, когда завоеватели поделят страну, он станет крупным землевладельцем. Между прочим, он один из тех немногих испанцев, которые добивались заключения честного соглашения с индейцами. Позднее, когда умрет его жена, он удалится в монастырь и завершит жизнь в монашеской келье. У него были дети, и его потомки живут и здравствуют до сих пор. Среди них была женщина, которая вышла замуж за капитана из Северной Америки. Да, Ванда, человек, который втянул вас в эти приключения, - ваш предок. Вот это да! Но я тут же прихожу в себя. - Ничего себе путешествие во времени! Все эпохи открыты для странствий... Однако пора заглянуть в меню. Но... Успокойся, сердце, успокойся, или как там еще звучит эта глупая фраза. Я подаюсь вперед. Я вовсе не боюсь, когда он так на меня смотрит. Только язык не поворачивается, да по спине бегают мурашки. - А как насчет меня, Мэнс? Я ведь тоже знаю секрет. - Ах да, - говорит он почти нежно. - Это так типично для вас: сначала вы спрашиваете о других. Что ж, вам придется играть свою роль до конца. Мы вернем вас на ваш остров на Галапагосах, в той же одежде, но лишь несколько минут спустя. Вы присоединитесь к друзьям, закончите увеселительную прогулку, вылетите из Балтры в сумасшедший дом, известный под названием международного аэропорта Гуаякиль, а оттуда - домой, в Калифорнию. А потом? Потом? - Дальше вы будете решать сами, - продолжает Мэнс. - Можете выбрать блокировку. Не то что бы мы вам не доверяли, просто на сей счет существуют строгие инструкции. Повторяю, процедура совершенно безболезненная и не вредит здоровью. А поскольку я уверен, что вы никогда по своей воле нас не предадите, то и особого протеста у вас это не вызовет. Будете жить, как и прежде, а когда встретитесь с дядей Стивом в домашней обстановке, сможете быть с ним совершенно откровенны. Напрягись, собери волю в кулак... - А у меня нет другого выбора? - Есть, конечно. Можете поступить в Патруль. Из вас выйдет очень ценный сотрудник. Невероятно. Я? Но внутренне я этого ждала. И все же... - Интересно, что за полицейский в юбке из меня получится? - Возможно, не очень хороший, - доносится до меня словно издалека. - У вас слишком независимый характер. Но Патруль контролирует как исторические, так и доисторические времена. Это требует знания окружающей среды, и поэтому нам нужны ученые для работы в полевых условиях. Хотели бы вы заниматься палеонтологией, но... с живыми животными? Ничего не попишешь - я веду себя самым неприличным образом. Вскакиваю из-за стола и издаю боевой клич, нарушая благопристойную тишину ресторана "Эрни". Мэнс хохочет. Мамонты, пещерные медведи и вымершая птица дронт. Вот это да!..