Василий Серенький. Приключения Олеси в стране чудес Льюис Кэрролл Приключения Олеси в стране чудес. Перевод: Василий Серенький. (c) Василий Серенький 2003-2004 vaseren@yandex.ru Глава I. Кролики - это не только ценный мех... Олеся уже порядком задолбалась сидеть рядом с сестрой возле речки и ни черта не делать. Пару раз она украдкой заглянула в учебник по функциональному анализу, который читала сестра, но там не было описаний нежных постельных сцен, как в обожаемых Олесей женских романах, а худосочные графики и формулы никак не могли заменить портрет двухметрового голубоглазого культуриста. "И что за мазохистский прикол - читать такие отстойные книжки", - с тоской подумала Олеся. Духота летнего полудня привела Олесины мысли в состояние глубокого ступора. Она лениво чесала подбородок и размышляла - не нарвать ли конопли для гостей на свой день рождения, как вдруг мимо нее пробежал Белый Кролик с красными похмельными глазами. В принципе, ничего особо глючного в этом бы не было, если б Кролик на бегу не повторял: "О, дорогая! О, о, дорогая! Как я опаздываю!". Впоследствии, Олеся поняла, что должна была довольно сильно охренеть, однако в тот момент, под действием солнышка и стакана кальвадоса, она восприняла это вполне пристойно. Но когда Кролик расстегнул ширинку, вытащил оттуда будильник и заторопился еще сильнее, Олеся не выдержала и вскочила. Даже ее не годам развитые мозги не могли представить, что у кроликов могут быть будильники, а уж тем более - сэконд-хэндовые джинсы с ширинкой. Сгорая от любопытства, она ломанулась за Кроликом через колхозное кукурузное поле и успела засечь, как он прыгнул в здоровенную нору под забором сторожа Михалыча. Олеся не раздумывая сиганула следом, послав на хрен запоздалый вопрос о том, как она будет выбираться обратно. Кроличья нора сначала шла прямо, типа туннеля, а потом оборвалась вниз так резко, что Олеся не успела тормознуть и, кратко матюгнувшись, полетела вниз. Или колодец был слишком глубокий, или Олеся падала слишком медленно, но у нее было навалом времени, чтобы оглядеться вокруг и задуматься о смысле жизни. Сначала она глянула вниз, но там было темно, как ночью у негра в жопе. Тогда она посмотрела по сторонам и увидела, что стенки колодца заставлены всякими шкафчиками и полочками, завешены географическими картами и порнушными картинками. Пролетая мимо какого-то бара, Олеся выхватила оттуда бутылку с этикеткой "Пиво со вкусом апельсина", но та оказалась пустой. "Бросить ее вниз, что ли, - с досадой подумала Олеся. - А хотя, нет, нафиг. Вдруг еще торчком воткнется, а я потом на нее приземлюсь. Конечно, давно пора расстаться с девственностью, но ведь не таким же извращенным способом... - и она ткнула бутылку в очередной шкафчик. - Да уж! После такого полета мне и с лестницы навернуться - как два пальца обоссать. Буду дома косить под сержанта ВДВ, даже с крыши прыгну - все пофигу". Все вниз и вниз, вниз и вниз... "Интересно, - размышляла вслух Олеся, - это когда-нибудь кончится или нет, мать его так? Я уже, небось, где-то в центре Земли, это кажется что-то типа четырех тысяч километров". Конечно, момент для подобных понтов был неподходящий, но очень хотелось закосить под умную и она добавила: "Кстати, на какой это я сейчас широте и долготе?" На самом деле Олеся понятия не имела, что такое широта и долгота, поскольку из всей географии запомнила только то, что на глобус при желании можно натянуть презерватив, но говорить такие слова было приятно, и она продолжила: "А вот будет прикольно, если я пролечу Землю насквозь и увижу отморозков, которые ходят головами вниз! Кажется, их называют Антипотными". Слово прозвучало явно как-то через задницу, и Олеся порадовалась, что ее никто не слышит. "А ведь мне придется у них спросить хотя бы название их страны. Типа, молодой человек, это Новая Зеландия или Гондурас? - и она попыталась эротично вильнуть попкой. (А вы думаете, это так просто - вилять попкой в полете?) - Нет, лучше не буду спрашивать, а то за дауна примут ненароком и в дурку загонят. Лучше уж где-нибудь прочитаю, лишь бы не на заборе". Все вниз и вниз, вниз и вниз... Делать определенно было нечего, и Олеся продолжила увлекательную беседу сама с собой: "Дима, наверное, будет скучать без меня сегодня! (Димой звали ее кота.) Я надеюсь, ему не забудут почесать яйца перед сном. Ах, Дима, Дима! Как жалко, что тебя нет рядом. Правда, хавать тебе тут нечего, разве что летучую мышу поймаешь. Какая, на хрен, разница: мышь - она и в Африке мышь". Кальвадос делал свое дело, Олеся потихоньку начала засыпать и только лениво повторяла: "Едят ли кошки летучих мышек? Едят ли мышек летучих кошки?" - а иногда и - "Едят ли кошек летучие мышки?". Но поскольку отвечать было некому, то, конечно, не имело значения, как задан вопрос. Олесе начал сниться сон, как она идет, держа Диму за лапку, и спрашивает: - Дима, хочешь летучую мышку? А он отвечает: - Нет, лучше гулящую кошку. Но тут, наконец, полет закончился и Олеся с милой улыбкой и фразой "через колено твою в бога душу мать!" приземлилась на кучу прелых листьев и использованных резинок. К счастью, она совсем не ударилась и тут же вскочила на ноги. Тоннель уходил в сторону, и вдалеке еще отсвечивали белые ляжки Кролика. Прежде чем это чудо селекции скрылось за поворотом, Олеся услышала: "О, моя многострадальная задница! Поздно, слишком поздно!". Она бросилась следом и очутилась в пустом и длинном зале. Кролика нигде не было, и только пыльные люстры свисали с низкого потолка. Стены зала изобиловали дверями, но все они оказались заперты. Олеся старательно попинала каждую, однако безрезультатно. Вдруг она увидела стеклянный столик-калеку на трех ножках, на котором не было ничего, кроме маленького золотого ключика. Олеся сразу просекла, что ключ от какой-нибудь двери в зале, но - хренушки, ни одну дверь открыть не удалось. То ли двери были слишком большие, то ли ключик маленький, то ли руки у Олеси кривые. Но, обнюхав зал повторно, она обнаружила кусок ветоши в форме занавеса, а за ним - маленькую дверцу, размером с крысиную нору. И тут - о, чудо, бляха-муха! - ключик подошел, дверца распахнулась. За дверцей скрывался сад, самый совершенный из всех существующих в нашем несовершенном мире. Как Олесе хотелось побегать по клумбам, поваляться на травке и поссать в хрустальный фонтан, но - увы! она могла только смотреть на это великолепие. "Ну, голова-то в дверцу, может, и прошла бы, - подумала она. - А плечи? Плечи-то уж точно не пройдут. А если еще и голова там застрянет, и мне придется стоять, нагнувшись раком и не имея возможности пошевелиться, а сзади выстроится очередь из потных волосатых мужиков, жаждущих отсношать мою нежную розовую попку... Нет, нафиг, нафиг, нафиг!" Олеся в растерянности вернулась к столу и, вдруг, увидела, что там стоит бутылочка, которой еще пять минут назад не было. Бутылочка оказалась от тройного одеколона, но на этикетке жирным черным маркером было написано: "Выпей меня". - Ишь ты, хитрожопый, - сказала Олеся. - Нет, я сначала посмотрю, не написано ли где-нибудь "Яд", а то еще окочурюсь тут на потеху какому-нибудь некрофилу. Олеся была начитанной девочкой и знала, что если держать зажженную спичку слишком долго, то обожжешься, если открывать ножом пиво, то можно и глаз выколоть, а если выпить из бутылки с надписью "Яд", то можно заработать все, что угодно - от поноса до погоста. Но надписи "Яд" на бутылочке не было, и Олеся рискнула. Вкус у жидкости был специфический, но очень приятный: смесь вишни, заварного крема, бульонного кубика, жареной индейки и вокзальных пирожков с собачьим ливером. В общем, вскоре бутылочка опустела. * * * * * * * * * * * * * * * - Ух ты, какие прикольные глюки, - восхитилась Олеся, - я сложилась как маленький розовощекий телескоп! Да уж, так оно и было, теперешний рост Олеси не превышал двадцати сантиметров, и она наверняка смогла бы пролезть без вазелина в ту загадочную дверь. Но все же Олеся немного подождала, решив покурить минут пять и убедиться, что уменьшение прекратилось. - "А то, мало ли, - подумала она, -вдруг я буду таять безостановочно, как кончивший член, и интересно, в кого я тогда превращусь?" Докурив беломорину и убедившись, что ее размеры определенным образом зафиксировались, Олеся направилась к волшебному саду, но... "Мать твою так через колено в ухо!" - дверь почему-то оказалось заперта, а гребаный ключик лежал на столе. Его прекрасно было видно через стеклянную столешницу, но вот достать - хрен там, и после пары безуспешных попыток забраться по скользким ножкам стола, Олеся села на пол и разревелась, размазывая слезы по соплям. - Ну и фигли орать?, - спросила она себя через некоторое время. - Прекращай-ка на хер это мокрое дело. Надо сказать что Олеся частенько говорила сама с собой, особенно попробовав пивка с димедролом из школьного буфета, а учителя давно подозревали у девочки раздвоение личности, так как она умудрялась одновременно писать контрольную по математике и рисовать на парте голых мужиков. Тут Олеся увидела, что под столом валяется коробка от DVD-диска. Она с вожделением сунула туда нос, в надежде найти пиратскую копию супер-мега-блокбастера "Приключения слона в жопе таракана 2", но там оказался лишь кусочек мацы с надписью "Съешь меня". - Хорошо, я это съем, - сказала Олеся. Если вырасту - достану этот долбаный ключ, а если уменьшусь - пролезу в щелку под дверью. Короче, в сад я по-любому попаду. Она откусила немного, но ничего не произошло. Вообще, трудно ожидать чего-либо сверхъестественного при поедании мацы - это может быть и скучно, но такова суровая правда жизни. Короче, Олеся решила не заморачиваться и слопала всю мацу до крошки. * * * * * * * * * * * * * * * Глава II. Йоу, крыса и вибратор. - Все охренейшей и охренейшей! - Олеся была так удивлена, что на минуту забыла родного русского языка. - Я растянулась, как самый большой в мире презерватив! О, мои бедные ножки, до свидания! Кто же теперь будет надевать на вас валенки суровыми зимними вечерами? А я, наверное, смогу только подарить вам пару галош на Рождество. Прикольно же будет выглядеть адрес: РЯДОМ С КРОВАТЬЮ, НА ДРАНЫЙ КОВРИК, УВАЖАЕМОЙ ПРАВОЙ ОЛЕСИНОЙ НОГЕ. О, мать моя женщина, какую херню я говорю! Тем временем олесин рост приблизился к трем метрам, и ее голова с размаху въехала в потолок. Она тихонько ругнулась, схватила со стола ключик и открыла вожделенную дверь. Бедная Олеся! Таких обломов она не встречала с тех пор, когда родители нашли у нее в ящике стола сидюк с лесбийской порнушкой. Теперь же, единственное, что она могла - лежа на боку, одним глазком заглядывать в прекрасный садик. Попасть туда было нереальнее, чем когда-либо и, осознав это, Олеся снова заревела. - Слышь, овца неразумная, ты б хоть сама себя постыдилась, - сказала она вслух через некоторое время. - Такая здоровая девка, уже жопой валюту на пиво зарабатывать можешь, а сопливишь, как в детском садике. Но слезы не прекращались, и лужа на полу становилась все глубже и глубже. Вскоре Олеся услышала приглушенный топот, она вытерла подолом глаза и узрела: возвращался Белый Кролик. Пацан был реально прикинут от кутюр, в одной лапе он держал пару перчаток, в другой - вибратор последней модели с вертикальным взлетом и посадкой. Он явно спешил и повторял все время, как пришибленный: - О, герцогиня! Будьте же милосердны, если я заставил вас ждать! Олеся же находилась в таком отчаянии, что ей было пофиг, у кого просить помощи. Она поправила короткую юбчонку и робко начала: - Алле, слышь, чувак, тормозни, базар есть... Кролик подпрыгнул от неожиданности, уронил перчатки и вибратор и, помянув всуе Олесину маму, исчез в темноте. Олеся подобрала вибратор и, вертя его в руках, принялась рассуждать: - Е-мое, что ж за хрень-то сегодня происходит? Вчера, вроде, все было нормально. Может, меня ночью подменили? Утром, кажется, что-то было не так... Но если я - не я, то кто сейчас я? - и Олеся принялась перебирать своих знакомых. - Я точно не Катька-шалава, у нее ТАМ все выбрито, чтоб насекомые не завелись, а у меня, - она сунула руку в трусики и погладила мягкий пушок, - кажись, все на месте. С другой стороны, я не могу быть и Веркой, потому что она ни хрена не знает по жизни, а я знаю. Щас проверим: одиножды два - два, одиножды три - шесть, одиножды пять - сто двадцать... Но тогда одиножды десять будет больше трех с половиной миллионов! Не, нафиг такую математику, лучше географию попробую. Наша канализация вытекает в Дон, Дон впадает в Азовское море, Азовское - в Черное, Черное - в Средиземное. Значит, если я блюю в унитаз - то попадаю в Средиземное море? Чушь какая! Надо попробовать литературу. Прочту-ка я что-нибудь лирическое, вроде "Белеет парус одинокий...". Олеся сложила руки на коленях, как подобает девочке из приличной семьи, и прокуренным голосом принялась читать: Белеет пятнышко на платье, Мгновенно впитываясь в шелк. - Ну вот, в тебя не стал кончать я, - Сказал он громко и ушел. Кровь подо мной - алее мака, Промокшая кровать скрипит. Он взял мою невинность раком, Теперь к другой дуре бежит. Олеся произнесла последнее слово и снова расплакалась: - Блин, но ведь это не то, что надо! Значит, я все-таки Верка. И теперь мне придется до конца жизни трахаться с ее богатым дружком-дебилом, а по четвергам сосать у учителя истории, чтобы вывел трояк в четверти. Нет, нет, только не это! Раз уж я стала Веркой, то останусь здесь навсегда. Они станут приходить и умолять меня вернуться, а я буду непреклонна и привередлива, как стервозная старая дева. Я скажу: - Эй, вы, там! Сначала объясните, кто я, и если меня это устроит, то я вернусь, а если нет, то идите в жопу и подберите кого-нибудь получше. Пусть, пусть придут! А-а-а-а, ну почему же до сих пор никого нет?! Мне так одиноко в этом сраном мире! Но тут Олеся взглянула на свои руки и мгновенно заткнулась - она с удивлением обнаружила, что надела перчатки Белого Кролика. Но это означало, что она вновь стала маленькой! Олеся вскочила и подошла к столу. Ну да, так и есть! Теперь ее рост был около полуметра и продолжал уменьшаться. Как оказалось, причиной этого был вибратор, который Олеся все еще сжимала в руке. Она скорее бросила эту вдовью радость на пол, как раз вовремя, чтобы не сжаться до размеров тараканьей какашки. - Мать твою так! - выдохнула Олеся. - Как вовремя я это заметила, еще бы чуть-чуть и... Ну а теперь - в сад! Увы, невинные детские мечты снова разбились о гранитную жопу реальности: дверца была закрыта, а ключик нагло лежал на столе и достать его было невозможно. Олеся сделала шаг назад и вдруг по самый подбородок оказалась в соленой воде. Сначала она решила, что попала в море, - "и я смогу вернуться домой на поезде", - сказала она себе. Дело в том, что Олеся была на море один раз в жизни и пребывала в глубокой уверенности, что в любой части черноморского побережья можно найти детишек, закопанных по шею в песок, пару борделей, шашлычную и железнодорожную станцию. Однако, задействовав мозг, она догадалась, что попала в лужу слез, которую произвела, будучи трехметрового роста. - Е-мое, на хрена ж я так много наплакала, - сказала Олеся, пытаясь подгрести к берегу. - Теперь, если я утону в собственных слезах, это будет самый идиотский эпизод в моей жизни, хотя сегодня все эпизоды, как на подбор, идиотские. Тут Олеся услышала какой-то шум неподалеку. Она подплыла поближе, чтобы проверить, кто это там плещется - морж или обкуренная бегемотиха, но вовремя вспомнила, что сама сейчас с палец ростом, а тот большой зверь оказался обыкновенной крысой. "Интересно, можно ли с ней пообщаться, - подумала Олеся. - Впрочем, здесь все настолько странно, что и крыса, наверное, может разговаривать, во всяком случае, попробовать стоит". Олеся почесала репу и закричала: - Йоу, крыса! Не подскажешь, как выбраться из этой лужи? Йоу, крыса, я уже порядочно затрахалась тут плавать! Олеся не была уверена в правильности данного обращения, просто она вспомнила учебник Реального Языка, где были расписаны падежи: Именительный - крыса; Родительный - крысы; Дательный - крысе; Винительный - крысу; Творительный - крысой; Предложный - о крысе; Обращательный - йоу, крыса! Крыса обернулась и поморгала красным глазом, но ничего не ответила. Олеся подумала, что крыса, может быть, не местная и по-русски не сечет, поэтому решила обратиться к ней по-английски: - Вэар из, бля, май факин кэт? Крысу перекосило, как алкаша при виде кефира. Олеся довольно ухмыльнулась и крикнула: - Не ссы, подруга, котов тут нету, это была такая шутка юмора! - Ни хрена себе шуточки, - возмутилась крыса, - а ты бы не обосралась на моем месте? - Ладно, расслабься, - сказала Олеся успокаивающим тоном, - вот у меня есть кот Дима - милейшее создание. Я думаю, он бы даже тебе понравился - такой мягкий, пушистый, ласковый. Сидит себе под раковиной, яйца лижет и мурлычет, как трактор "Беларусь". Молочко пьет, крыс душит... Ой, прости, подруга, кажись, ты опять обгадилась. Ну ладно, не будем больше про котов базарить, раз они так плохо на твой кишечник действуют. - Причем тут кишечник?! - заорала крыса, - все наше семейство просто НЕНАВИДИТ котов! О, эти гнусные, вульгарные твари! Избавьте меня, пожалуйста, от таких разговоров! - Хорошо, хорошо, - согласилась Олеся, - давай сменим тему. Вот скажи, любишь ли ты собак? Возле нашего дома бегает такой миленький яркоглазый терьерчик с каштановой шерсткой. Он принадлежит фермеру и может сидеть на задних лапках, приносить хозяину тапочки и еще много всего. Фермер говорит, что песик стоит дороже цистерны спирта - он так здорово ловит крыс, что... Ой, бля! Я опять тебя напугала! Крыса с выражением оскобленного достоинства развернулась и погребла вдаль, распространяя вокруг резкий запах сероводорода. - Йоу, крыса! - возопила Олеся, - вернись, я больше не буду! Ну их нафиг - и котов, и собак и всех прочих. Крыса подумала и потихоньку двинулась обратно, все еще бледная от страха. Она подплыла к Олесе и сказала: - Давайте вылезем на берег, а там я вам расскажу, почему я ненавижу этих тварей. И действительно, давно уже пришла пора выбираться, так как водоем постепенно наполнялся всяческой антисанитарной живностью - неподалеку плавали Уткоглаз, Вумный Дундук, Лариса Ивановна, Дэцельный Орел и другие дети Чернобыля. Олеся поплыла впереди, и вся бригада последовала за ней. Глава III. Предвыборные гонки за тампон. На берегу собралась довольно живописная компания - перья у птиц слиплись, мех у животных промок и свалялся в катышки, со всех обильно текло и капало, как с конца при хорошем триппере. Естественно, всех волновала одна проблема - как бы поскорее обсушиться. После нескольких минут оживленного консилиума Олесе уже казалось, что она знает всю эту толпу давным-давно. Она даже вступила в дискуссию по поводу мировых цен на нефть с Ларисой Ивановной, которая, исчерпав все аргументы, меланхолично повторяла: - У меня жопа толще, значит, я и знаю больше. Однако, на вопрос Олеси о параметрах ее жопы, Лариса Ивановна отвечать отказалась категорически. На том диспут и иссяк. Наконец, Крыса, взявшая на себя роль пахана, разрулила ситуацию: - А ну-ка заткнулись все и уселись на задницы! Щас вы у меня быстро высохнете! Все послушно уселись в кружок с Крысой в центре. Олеся с надеждой смотрела Крысе в глаза и чувствовала, что если она сейчас не высохнет, то воспаление придатков ей обеспечено. - Так-с! - сказала Крыса, важно почесавшись, - все готовы? Это самая сухая вещь из всех существующих. Слушайте же и внемлите: "В Гороховой улице, в одном из больших домов, народонаселения которого стало бы на целый уездный город, лежал утром в постели..." - Бля-я-я-я, - протяжно взвыла Лариса Ивановна. - Прошу прощения, - вежливо сказала Крыса, - какой козел меня перебил? - Не я! - быстро сказала Лариса Ивановна. - А мне показалось, что ты. Ну ладно, я продолжаю: " лежал утром в постели, на своей квартире, Илья Ильич Обломов. Это был человек..." - Кто был человек? - спросил Уткоглаз. - ЭТО был человек, - раздраженно ответила Крыса, - или ты не знаешь, что такое ЭТО? - Знаю, - ответил Уткоглаз, - но когда я вижу ЭТО, то это обычно червяк или лягушка. Тогда вопрос в том, как лягушку могли звать Ильей Ильичем Обломовым? Крыса проигнорировала вопрос: - "Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности..." Ну, как, все высохли, или еще почитать? - Ни хера мы не высохли, - зло ответила Олеся, - но если ты продолжишь читать эту муть, я тебя сама сожру. - В таком случае, - важно сказал Вумный Дундук, - я настоятельно рекомендую предыдущему оратору Крысе заткнуть фонтан красноречия по причине регламента и перейти к более действенным мелиораторским мероприятиям. - Слышь, студент, говори по-русски, - возмутился Дэцельный Орел, - а то я и половины не понимаю, да и ты сам, по-моему, тоже. Сказав это, Дэцельный Орел принялся изучать паркет, чтобы скрыть усмешку, другие же птицы хихикнули открыто. - Я имел в виду, - обиженно произнес Вумный Дундук, что нам надо заняться предвыборными гонками. - А что такое предвыборные гонки? - спросила Олеся. В принципе, ее это не особо интересовало, но Вумный Дундук театрально выдерживал паузу, ожидая, что кто-нибудь попросит уточнить. - Сейчас я вам покажу, что такое предвыборные гонки, - ответил Вумный Дундук. (Может быть и ты, как-нибудь, обкурившись, захочешь этим заняться? Тогда запоминай.) Сначала он нарисовал на полу кривой круг типа овала и пояснил, что форма линии значения не имеет. Потом все равномерно распределились вдоль этого круга и безо всяких понуканий, типа "Бегом марш, салаги!", ломанулись скакать кто во что горазд. Примерно через полчаса, когда все, как ни странно, просохли, Вумный Дундук скомандовал: "Гонка окончена!", и запыхавшиеся гонщики окружили его, дергая за манишку и задавая животрепещущий вопрос "кто победил?". Вопрос был непростой и Вумный Дундук задумался, скрестив крылья на груди (в такой позе, как вы знаете, жена встречает свое "счастье", соблаговолившее припереться на бровях в полтретьего ночи). Наконец, он разродился: - Каждый победил, каждому положен приз! - А где призы-то? - заинтересовались обсохшие. - У нее, бля буду, у нее, - уверенно ответил Вумный Дундук, указывая крылом на Олесю. Олесю сразу окружили и стали щипать за попку, требуя призов. Она в отчаянии сунула руку в карман и обнаружила там упаковку противозачаточных таблеток, которые, к счастью, не размочила вода и раздала их, как призы. Как раз всем досталось по таблетке. - Но ведь и она тоже должна получить приз, - сообразила Крыса. - Разумное замечание, - согласился Вумный Дундук и повернулся к Олесе: - У тебя еще что-нибудь осталось? - Только тампон, - печально ответила Олеся. - Так хрена ж ты стоишь? Давай его сюда! И, взяв тампон за веревочку, Вумный Дундук протянул его Олесе со словами: - Не соблаговолите ли вы принять эту изящную хреновину? Толпа разразилась бурными аплодисментами и предложениями испытать тампон прямо здесь, но Олеся отказалась наотрез. Тогда, разочаровавшись, все принялись за таблетки. Большие птицы проглотили таблетку целиком и даже не распробовали, а мелкие просто подавились, но, в конце концов, все успокоились и уселись вокруг Крысы. - Йоу, Крыса, - вспомнила Олеся и, понизив голос, чтобы не обидеть Крысу, добавила: - Ты обещала рассказать, почему ты ненавидишь "К" и "С". - Хорошо, - согласилась Крыса, - но достоинство этого рассказа будет в его длине. - Да уж, достоинство у тебя длинное, дай бог каждому, - согласилась Олеся, рассматривая в это время крысиный хвост, а Крыса начала вещать: Злой котяра на крысу наехал и сказал ей, плюясь хриплым смехом: - Слышь, овца, мать твою, я в суд подаю на тебя и родню всю твою. - Подожди, дорогой, не спеши, зачем суд? - ему Крыса шепнула на ухо. - Лучше, пусть у тебя пару раз отсосут мои дочери, муж и свекруха. - Не прокатит! - безжалостно кот отвечал, - я тебе и палач и судья. И на труп бедной крысы он долго кончал, некро- фильством потешив себя. - Эй! - строго сказала Крыса Олесе, - ты невнимательна! - Прошу прощения, - извинилась та, - но я внимательно слежу. Ты добралась до седьмого завитка, если я не ошибаюсь. - Какой еще, в задницу, завиток? - возмутилась Крыса. - Ты сказала "зови ток"? - переспросила Олеся. - Но как я могу позвать ток? Он ведь не живой и может ударить. - Ты меня достала своими глупостями, - заявила Крыса, вставая. - Да я вовсе не хотела никого оскорбить, - оправдывалась бедная Олеся, - но ты такая обидчивая. Пожалуйста, не уходи! - Да, да, не уходи, - хором закричали остальные, но Крыса только перданула на прощание и ускорила шаг. Когда она скрылась из виду, Лариса Ивановна вздохнула: - Жаль, что мы не дослушали эту познавательную историю. А Старая Креветутка сказала своей дочери: - Вот так-то, дорогуша! Никогда нельзя выходить из себя. - Заткните хитин, мамаша! - ответила Молодая Креветутка. - Вы бы и Устрицу заставили выйти из себя! - Эх, сюда бы моего Диму, - громко сказала Олеся. - Он бы эту рожу с хвостом живо назад притащил. - А позвольте спросить, кто такой Дима? - поинтересовалась Лариса Ивановна. Олеся очень любила всем рассказывать о Диме, поэтому затараторила на автопилоте: - Дима - это мой кот. Он, знаете ли, большой спец по мышам и крысам. А уж птичек как ловит! Подцепит коготком за жопку и кушает, будто эскимо на палочке! Данная тирада вызвала заметное оживление в компании. Некоторые птицы смылись сразу, только старая Сорока немного задержалась, стараясь укутаться в шаль поплотнее, чтобы не застудить свой геморрой. А Коноплянка дрожащим голосом позвала своих птенцов: - Шухер, ребятки, валим отсюда, пока не началось! Короче, через пару минут Олеся осталась совсем одна. Она стояла и грустно шептала: - Зачем я только рассказала этим уродам о Диме? Ведь он лучший кот в мире, а они все так его не любят. Дима, мой Дима! Неужели я никогда больше тебя не увижу? И Олеся снова заплакала, почувствовав себя одинокой и всеми покинутой. Вскоре, однако, вдалеке раздался стук шагов. Олеся вытерла очередную порцию соплей и стала вглядываться в темноту, надеясь, что Крыса перестала строить из себя целку и вернулась, чтобы закончить историю. Глава IV. Кролик посылает Билгейца. Но это оказался Белый Кролик. Он грустно плелся назад, смотря под ноги, и повторял: "Долбаная Герцогиня! О, моя мошонка! О, мои лапки и шкурка! Меня кастрируют, это так же очевидно, как то, что жопа - это жопа! И где я мог их потерять, мать их?". Олеся догадалась, что чувак искал вибратор и пару перчаток, и она даже хотела ему помочь, но вокруг все офигенно изменилось с тех пор, как она отмораживалась в луже, да и самого зала со стеклянным столиком и дверцей тоже не наблюдалось. Вскоре Кролик заметил шарящую по паркету Олесю и наехал: - Алле, Парашка, хрена ты тут делаешь? А ну-ка, метнись кабанчиком до хаты и притарань мне вибратор и перчатки, да по-быстрому, как студенты в кустах! Олеся так пересрала от подобного беспредела, что сразу ломанулась в указанном направлении безо всяких разборок. - Этот мудак принял меня за свою служанку, - подумала она. - Вот бы он офонарел, если б знал кто я такая! Но лучше я все-таки принесу ему перчатки и вибратор, если найду, конечно. Тут Олеся подняла голову и узрела перед собой небольшую хатку, на стене которой было написано краской из баллончика: "Кролик - лох". Быстро сориентировавшись, она вошла внутрь и стала шарить по шкафам, опасаясь, что в любой момент может появиться настоящая Парашка и вызвать бригаду мусоров. - Как я лоханулась, - сказала себе Олеся, - шестерю какому-то сраному Кролику! Может теперь и Дима будет меня за хавкой гонять? И она попыталась это представить: "Слышь, Олеся! Смотайся-ка в ларек за мышиным филе, да прихвати по дороге пару кошек пожопастее." - Да уж, перспективка. Только Диму после этого выгнали бы из дома на хрен, ибо нефиг пальцы гнуть. Тем временем Олеся добралась до маленькой комнатки, где на столе лежало несколько перчаток и завидная коллекция вибраторов. Она основательно затарилась и уже хотела слинять, как вдруг узрела на краю стола еще и бутылочку. Никакой надписи там не было, но Олеся уже завелась и спокойно отхлебнула. Она решила, что любое бухло или закусь в этом мире что-нибудь да изменят, а ей очень хотелось стать немного побольше, а особенно, чтобы сиськи выросли, как у школьной директрисы. И они действительно выросли, причем вместе со всем остальным - правая сиська выдавила окно в комнате, левая уперлась в потолок, а ее розовая девственная попка, раздувшаяся как аэростат, плотно прижалась к камину, намертво его закупорив. К ужасу Олеси, процесс роста не прекращался. В конце концов, она сложила ноги и руки чуть ли не вчетверо, рассовала их по углам и сказала себе: - Ну, вот. Все, что могла, я сделала, остается только разнести на хрен всю эту халупу. К счастью, на этом действие бутылки закончилось, но легче Олесе не стало - она лежала скрученная в самый зверский из всех узлов и не видела для себя никакого будущего. "Дома было гораздо прикольнее, - думала она. - Никто не рос и не уменьшался, и мной не командовали всякие гребаные кролики и крысы. И за каким хером я полезла в эту нору?.. Хотя, глюки здесь убойные. Интересно, что со мной еще может приключиться? Когда я слушала бредовые сны корешей-наркоманов, я и представить не могла, что в натуре попаду в один из них. Когда вырасту, обязательно напишу об этом книжку, но... твою мать! Я уже и так выросла, что даже плюнуть некуда! Но, тогда, значит, я не стану старше и никогда не буду старухой. Это клево, конечно, быть вечно молодой и вечно пьяной, но придется всю жизнь учить уроки. А хотя, какие к чертям собачьим уроки, тут для учебников и места-то нет". Олеся долго могла бы еще так размышлять, но снаружи раздался голос, и она прислушалась. - Парашка! Парашка, мать твою за яйца! - кричал голос, - где мои перчатки и вибратор? Олеся въехала, что это приперся Кролик и задрожала от страха. Она запамятовала, что была сейчас в тысячу раз больше Кролика и могла бы ему уши к аппендиксу привязать безо всякого напряга. Кролик малость попинал дверь, но, поскольку та открывалась внутрь, а там ее зажимал Олесин локоть, то ничего кроме очередной порции ругательств это не принесло. Однако, отведя душу, Кролик сказал: - А попробуем-ка в окошко влезть-ка. "Отсоси не нагибаясь", - подумала Олеся и, услышав, как под окном кто-то завозился, дернула правой сиськой. Сосок приятно щекотнуло, после чего раздался дикий вопль Кролика, повествующий об его извращенных сношениях со всеми Олесиными родственниками, и звон стекла, позволяющий сделать вывод, что чувак приземлился на ящики с пивом. Немного успокоившись, Кролик позвал: - Пид, Пид, где тебя, в рот и в уши, носит? Раздался голос, который Олеся никогда раньше не слышала, но он ей сразу не понравился: - Я туточки, милый, конопельку окучиваю. - Конопельку окучиваешь, - рассердился Кролик. - Тебе что, наркот хренов, больше делать нечего? Иди сюда, помощь нужна! (Опять послышались звуки битых бутылок.) - Скажи-ка мне, Пид, что это там, в окне, за хрень торчит? - Гадом буду, милый, это женская сиська! - Сиська? Ты, случайно в кишку не передолбился? Какая ж это сиська в полкомнаты? - Препротивнейшая сиська, милый. Одно слово - женская... - Ладно, в любом случае, нехрен ей там торчать. Пойди и убери ее нафиг. После этого наступила тишина, время от времени нарушавшаяся шепотом типа: "Это не моя ориентация, милый, гадом буду, не моя!" и "Давай, давай, трус нестандартный, это тебе не от армии косить!" В конце-концов Олесе надоело эта возня, и она снова дернула сиськой. На сей раз матюгов и битых бутылок было раза в два побольше. "Вот долбокруты, сколько пива перепортили, - подумала Олеся. - Я не меньше их хочу отсюда выбраться, но вот как?" Она притихла и услышала обрывки разговоров: "Где, в жопу, лестница?"... "Хрен знает, я не брал, спроси Билгейца"... "Вот, к углу прислони"... "Ближе, а то не достанет"... "Осторожно, Билгейц, шифер подавишь"... "Прячьте головы, падает"... "Кто это все делает через задницу? А, это ты, Билгейц. Тогда лезь в дымоход." "Ага, Билгейц полезет в дымоход, - поняла Олеся. - Не завидую я ему, честно говоря, ведь я попкой в камин уперлась". Олеся собрала все свои силы, поднатужилась и, дождавшись, когда в дымоходе зашуршало совсем рядом, перданула изо всех сил. Почти сразу же раздались голоса: - Мужики, вон Билгейц полетел! - Ловите его, ребята, ловите! - Живой, кажись, дайте ему пива. - Ну, давай, рассказывай, что случилось-то? Через некоторое время раздался слабый дребезжащий голосок. ("Вот и очухался Билгейц", - сообразила Олеся.) - Е-мое, эксесс денайд, мужики, вот это торкнуло... Спасибо, хватит... Ни хрена не пойму... Чую только - взлетел и падаю, аки Винда глюкавая ... - Глюкавая, падла, глюкавая, - подтвердили остальные. - Надо спалить хату, - предложил Кролик. - Слышь, ты, козел, только попробуй! - заорала Олеся, - я на вас Диму спущу, он уже три дня не жрамши и неделю не трахамшись! Наступила мертвая тишина. "Интересно, что они будут делать теперь, - подумала Олеся. - Если в том сборище дебилов есть хоть один, кто меряет IQ не в сантиметрах, то он, может быть, догадается снять крышу, например". Через пару минут народ опять зашуршал и снова раздался голос Кролика: - Ну, для начала КамАЗа хватит, вываливай! "КамАЗа с чем?" - задумалась было Олеся, но ненадолго, ибо в следующий момент в окно посыпалась щебенка, нежно щекоча торчащие там части Олесиного тела. "Да они совсем головой поехали", - подумала она и закричала: - Вы на кого наехали, уроды? Да я щас вылезу - всех под ногти переимею! Опять наступила тишина. Тут Олеся посмотрела на пол и обнаружила, что щебенка превратилась в чипсы с беконом. "Если я их похаваю, - подумала она, то наверняка увеличусь или уменьшусь, - но увеличиваться тут некуда - значит, уменьшусь". Олеся поела немного чипсов с пола и с радостью обнаружила, что уменьшается. Достигнув приемлемых размеров, она почесала пятку и вышла наружу, где ее поджидала комиссия по встрече. В центре толпы, на двух морских свинках висела ящерица, оказавшаяся Билгейтцом и потребляла мутную полупрозрачную жидкость из трехлитровой банки. На Олесю сразу набросились, но она, защищая свою девичью честь, рванула в сторону и скоро оказалась в темном и страшном лесу. - Итак, - сказала себе Олеся, присев по нужде под елкой, - программа-минимум у меня на текущий момент - вернуться к моим нормальным размерам. А программа-максимум - найти дорогу в тот прекрасный факаный сад. Базара нет, план был неплох и прост до гениальности. Единственная проблема состояла в том, что Олеся понятия не имела о том, как его реализовывать. Она тревожно глядела на кучковавшиеся вокруг деревья, как вдруг, прямо над ее головой кто-то с чувством гавкнул. Олеся резко подняла голову и обнаружила огромного щенка. Он смотрел на девочку широко распахнутыми глазами и тянул похотливую лапу к ее попке. "И этот туда же", - подумала Олеся, уворачиваясь. Она попробовала посвистеть щенку, но вовремя сообразила, что тот может принять свист за заигрывание и проведет с ней несанкционированный акт скотоложства. Заметив под деревом использованный презерватив, Олеся подняла его и бросила щенку. Щенок подпрыгнул, схватил зубами игрушку так, что из нее брызнуло, и стал носиться по поляне, как в жопу ужаленный. Олеся на всякий случай сныкалась за дерево и, дождавшись когда щенок отпрыгнет подальше, по-тихому слиняла. - И все же, прикольный щеночек, - сказала она, прислонившись к кривой березе и отдышавшись. - Его можно было бы выдрессировать, если б только я была нормальных размеров. Ой, блин! Я ж совсем забыла, что мне надо снова вырасти и, насколько я врубилась в здешние приколы, для этого нужно что-нибудь съесть или выпить, но вот что именно? Олеся растерянно огляделась, но трава и цветочки, в изобилии произраставшие вокруг, явно не возбуждали аппетита. Правда, неподалеку рос еще и нехилых размеров мухомор, размером с саму Олесю. Она тщательно обнюхала грибок со всех сторон, потом встала на цыпочки и посмотрела, что там сверху. А сверху сидел здоровенный Опарыш и нагло курил косяк, не обращая ни малейшего внимания на проносящуюся мимо жизнь. Глава V. Почем опиум для народа? Опарыш и Олеся долго смотрели друг на друга, как бы соображая, кто из них сильнее обдолбан. Наконец Опарыш вынул косяк изо рта и сонно поинтересовался: - Благоволи же пояснить, как величать тебя, о, прекрасная незнакомка, ибо разум мой затуманен презренной травою и не реагирует на недокументированные раздражители. "Эк его торкнуло!" - с завистью подумала Олеся и робко ответила: - Знаете, уважаемый, я не совсем уверена... Ну, типа, я знаю, кем я была с утра, но с тех пор все так изменилось... "Эк ее торкнуло!" - с еще большей завистью подумал Опарыш и продолжил беседу: - Поясни же, о загадочная, что ты имела ввиду, дабы твой поток сознания не возбуждал во мне подозрения, будто ты недостойно гонишь. - Но я никого не гоню, - возразила Олеся, - и вообще, если хотите знать... - Всемилостивейше благодарю, но я совершенно не хочу знать, - перебил ее Опарыш. - Боюсь, я не объясню более доходчиво, - сказала Олеся. - Сегодня я перепробовала столько размеров, что окончательно запуталась. - Зрачки мои расширены, но зрю я ясно, - ответил Опарыш. - Ты совсем не запутана, о прикольнейшая из всех моих глюков. - Хорошо, объясняю на пальцах, - рассердилась Олеся. - Когда-нибудь вы из Опарыша превратитесь в Муху и будете жужжать над кучами дерьма. Вам это не внушает мысли о суициде? - Ни в малейшей степени, о, юное дитя кумара, ни в малейшей. - Ну не знаю, - растерялась Олеся, - я бы при таких перспективах сразу утопилась. - Сие нецелесообразно, - заметил Опарыш, - ибо, такие как ты не тонут, поелику... А кстати, личность твоя все еще покрыта мраком. Как величать тебя? Этот вопрос зациклил беседу на начало, но Олеся выкрутилась: - Я думаю, это вы сначала должны сказать, как вас зовут. - А почему сей вывод сделан был? - спросил Опарыш. Олеся наконец сообразила, что сытый пешему не конный, и разговаривать с обкуренным Опарышем можно только находясь в аналогичном состоянии. Она плюнула и побрела прочь. - О, возверни стопы свои назад, - закричал вдруг Опарыш. - Я поведаю тебе тайну мироздания! Это звучало многообещающе, и Олеся вернулась. - При мастурбации допустимо не предохраняться, - изрек Опарыш. - Это все? - спросила Олеся, еле сдерживая матюги. - Воистину нет, - ответил Опарыш. Олеся решила немного подождать, в надежде