Оцените этот текст:


   -----------------------------------------------------------------------
   Журнал "Химия и жизнь", 1978, N 11.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 10 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Я расскажу эту историю без утайки, в точности так, как  все  произошло,
потому что все мы, мужчины, небезгрешны в таких делах. Хотя я  счастлив  в
браке и по-прежнему люблю жену, временами я влюбляюсь в незнакомых женщин.
Я останавливаюсь перед красным светофором,  бросаю  взгляд  на  девушку  в
остановившемся; рядом такси - и готово, влюбился. Я еду в лифте и пленяюсь
юной машинисткой, которая поднимается вместе со мной, держа в руке  стопку
фирменных бланков. На десятом этаже она выходит и вместе с бланками уносит
мое сердце. Помню, как однажды в автобусе я влюбился  в  красотку,  словно
сошедшую с обложки модного журнала. В  руках  у  нее  было  неотправленное
письмо, и я украдкой старался прочесть адрес.
   А какой соблазн случайные звонки  по  телефону!  Раздается  звонок,  вы
снимаете трубку, и женский голос говорит:
   - Попросите, пожалуйста, Дэвида.
   В доме нет никаких Дэвидов, и голос явно незнакомый, но такой волнующий
и милый. За две секунды я успеваю насочинять, как я назначаю этой  девушке
свидание, встречаюсь с ней, закручиваю роман, бросаю жену и оказываюсь  на
Капри, где мы упиваемся греховным счастьем. После этого я говорю:
   - А какой номер вы набрали?
   Когда я вешаю трубку, мне стыдно взглянуть на  жену,  я  чувствую  себя
изменником.
   Звонок, который раздался в моей конторе на  Мэдисон  509,  вовлек  меня
именно в такую ловушку. Мои служащие - бухгалтерша  и  секретарша  -  ушли
обедать, и я сам снял трубку стоявшего  на  моем  столе  телефона.  Чей-то
милый голосок с неимоверной быстротой затараторил:
   - Здравствуй, Дженет. Дженет, милая, ты знаешь, я нашла  работу.  Такая
чудная контора, сразу за углом на Пятой  авеню,  там,  где  старое  здание
Тиффани. Работать буду с девяти до четырех. У меня свой стол  в  маленькой
комнатке с окошком, и представляешь, она целиком в моем распоряжении, я...
   - Простите, - сказал я, после того, как вволю нафантазировался. - Какой
номер вы набрали?
   - Господи боже! Ну, конечно, не ваш!
   - Боюсь, что все-таки мой.
   - В таком случае простите, что побеспокоила.
   - Ну что вы! Поздравляю с новой работой.
   Она засмеялась.
   - Большое спасибо.
   Послышались гудки. У моей незнакомки был такой чудный  голосок,  что  я
решил отправиться с ней на Таити,  а  не  на  Капри.  Тут  опять  зазвонил
телефон. И снова тот же голосок:
   - Дженет, милая, это Пэтси. Представляешь, только что звонила  тебе,  а
попала совсем не туда. И вдруг ужасно романтичный голос...
   - Благодарю вас, Пэтси. Вы опять попали не туда.
   - Господи! Снова вы?
   - Угу.
   - Это ведь Прескотт 9-32-32?
   - Ничего похожего. Это Плаза 6-50-00.
   - Просто не представляю, как я могла  набрать  такой  номер.  Видно,  я
совсем поглупела от радости.
   - Скорее, просто разволновались.
   - Пожалуйста, простите.
   - С  удовольствием,  -  ответил  я.  -  У  вас,  по-моему,  тоже  очень
романтичный голос, Пэтси.
   На этом разговор закончился, и я отправился  обедать,  повторяя  в  уме
номер: Прескотт 9-32-32... Вот позвоню, попрошу Дженет и скажу ей... что я
ей скажу? Об этом я не имел понятия. Я знал лишь, что ничего подобного  не
сделаю, и все же ходил в каком-то радужном  тумане.  Только  вернувшись  в
контору, я стряхнул наваждение. Надо было заняться делами.
   Подозреваю все же, что совесть у меня была нечиста: жене  я  ничего  не
рассказал.
   До того как выйти за меня замуж, моя жена служила у меня в  конторе,  и
до сих пор я рассказываю ей все наши новости. Так было и в этот раз, но  о
звонке Пэтси я умолчал. Как-то, знаете, неловко.
   До того неловко, что на следующий день я отправился  в  контору  раньше
обычного, надеясь утихомирить укоры совести сверхурочной работой. Никто из
моих девушек еще не пришел,  и  отвечать  на  звонки  должен  был  я  сам.
Примерно в полдевятого зазвенел телефон, и я снял трубку.
   - Плаза 6-50-00, - сказал я.
   Последовало мертвое молчание, которое меня взбесило. Я лютой ненавистью
ненавижу растяп-телефонисток, принимающих по  нескольку  вызовов  сразу  и
заставляющих абонентов ждать, пока их соизволят соединить.
   - Эй, девушка, черт вас возьми! - сказал я. - Надеюсь, вы меня слышите.
Сделайте одолжение, впредь не трезвоньте до того,  как  сможете  соединить
меня с тем, кто звонит. Что я вам, мальчик?
   И в тот самый  миг,  когда  я  собирался  шмякнуть  трубку,  испуганный
голосок сказал:
   - Простите.
   - Пэтси? Снова вы?
   - Да, я, - ответила она.
   Сердце у меня екнуло: я понял, понял, что этот звонок уже не  мог  быть
случайным. Она запомнила мой номер. Ей захотелось еще  раз  поговорить  со
мной.
   - Доброе утро, Пэтси, - сказал я.
   - Какой вы сердитый!
   - Боюсь, что я вам нагрубил.
   - Нет, нет. Виновата я сама. Все время вас беспокою... Не знаю,  почему
так получается, но всякий раз, когда  я  звоню  Джен,  я  попадаю  к  вам.
Наверно, наши провода где-то пересекаются.
   - В самом деле? Очень жаль. А я надеялся, что вам  захотелось  услышать
мой романтичный голос.
   Она рассмеялась.
   - Ну, не такой уж он романтичный.
   - Я с вами грубо говорил. Мне бы очень хотелось как-то  загладить  свою
вину. Вы позволите угостить вас сегодня обедом?
   - Спасибо, нет.
   - А с какого числа вы приступаете к работе?
   - Уже с сегодняшнего. До свидания.
   - Желаю вам успеха, Пэтси. После обеда позвоните Джен и расскажите мне,
как вам работается.
   Я повесил трубку, не совсем уверенный, пришел ли я  так  рано  движимый
трудовым энтузиазмом или  в  надежде  на  этот  звонок.  Второе,  если  уж
говорить  честно,  представлялось  мне  более   правдоподобным.   Человек,
вступивший на скользкую стезю обмана, внушает подозрения даже самому себе.
Словом,  я  был  настолько  собой  недоволен,  что  вконец  заездил  своих
помощниц.
   Вернувшись после обеда, я спросил у секретарши, звонил ли кто-нибудь.
   - Только  из  бюро  ремонта  телефонов,  -  ответила  она.  -  Какие-то
неполадки на линии.
   Значит, и сегодня утром Пэтси звонила случайно, подумал я, а не потому,
что ей хотелось поговорить со мной.
   Я отпустил обеих девушек  домой  в  четыре  -  в  виде  компенсации  за
утренние придирки (во всяком случае, себе я объяснил это так).  С  четырех
до половины шестого я слонялся по конторе, ожидая звонка Пэтси, и до  того
размечтался, что самому стало стыдно.
   Отхлебнув  малость  из  последней  бутылки,  которая  оставалась  после
встречи рождества у нас в конторе, я хлопнул в сердцах дверью  и  пошел  к
лифту. В тот момент, когда я нажимал на кнопку, я услышал, что  в  конторе
звонит телефон. Я как сумасшедший бросился назад (ключ от двери был еще  у
меня в руках)  и  схватил  трубку,  чувствуя  себя  последним  идиотом.  Я
попытался замаскировать свое волнение шуткой.
   - Прескотт 9-32-32, - запыхавшись, произнес я.
   - Извините, - сказал голос моей жены. - Я не туда попала.
   Что я мог ответить? Пришлось прикусить язык. Я стал ждать ее вторичного
звонка, обдумывая, каким голосом мне говорить, чтобы  она  не  догадалась,
что за минуту до этого уже разговаривала со мной. Я решил  держать  трубку
как можно дальше ото рта, и когда телефон зазвонил, осторожно снял  трубку
и,  отставив  руку,  стал  отдавать   энергичные   приказы   отсутствующим
подчиненным; затем, поднеся трубку ко рту, небрежно произнес:
   - Алло.
   - Господи, до чего же вы важный! Прямо генерал.
   - Пэтси?! - Сердце гулко ударило в моей груди.
   - Боюсь, что так.
   - Кому же вы звоните: мне или Джен?
   - Разумеется, Джен. С этими проводами какой-то кошмар творится. Мы  уже
звонили в бюро ремонта.
   - Знаю. Как вам работаете я на новом месте?
   - Ничего... По-моему, ничего. Шеф рычит совсем как вы. Я его боюсь.
   - И напрасно. Поверьте моему опыту, Пэтси. Когда кто-то очень уж  орет,
знайте, что он чувствует себя неуверенно.
   - Я что-то не поняла.
   - Допустим, ваш начальник занимает слишком высокий пост и сам понимает,
что не тянет. Вот он и строит из себя важную птицу.
   - По-моему, это не так.
   - А может быть, вы ему нравитесь, и он боится, как бы это не отразилось
на служебных делах. Он, может быть, покрикивает на вас  просто  для  того,
чтобы не быть слишком любезным.
   - Сомневаюсь.
   - Почему? Разве вы непривлекательны?
   - Об этом не меня нужно спрашивать.
   - У вас приятный голос.
   - Благодарю вас, сэр.
   - Пэтси, - сказал я. - Я мог бы  дать  вам  немало  полезных  и  мудрых
советов. Ясно, что сам Александер Грэм Белл сулил нам встретиться. Чего же
ради мы противимся судьбе? Пообедаем завтра вместе.
   - Боюсь, мне не удастся...
   - Вы условились обедать с Дженет?
   - Да.
   - Значит, вам нужно обедать со мной.  Я  все  равно  выполняю  половину
обязанностей Дженет: отвечаю  вместо  нее  на  телефонные  звонки.  А  где
награда? Жалоба телефонному инспектору? Разве это справедливо, Пэтси? Мы с
вами съедим хотя бы полобеда, а остальное вы завернете и отнесете Дженет.
   Пэтси засмеялась. Чудесный был у нее смех.
   - Я вижу, вы умеете подъехать к девушке. Как ваше имя?
   - Говард.
   - Говард - а как дальше?
   - Я хотел задать вам тот же вопрос. Пэтси, а дальше?
   - Ко я первая спросила.
   - Я предпочитаю действовать наверняка. Либо я представлюсь  вам,  когда
мы встретимся, либо останусь анонимом.
   - Ну хорошо, - ответила она. - Мой перерыв  с  часу  до  двух.  Где  мы
встретимся?
   - На Рокфеллер Плаза. Третий флагшток слева.
   - Как величественно!
   - Вы запомните? Третий слева.
   - Да, запомню.
   - Значит, завтра в час?
   - Завтра в час, - сказала Пэтси.
   - Вы меня легко узнаете: у меня в носу серьга. Ведь я  дикарь,  у  меня
нет фамилии.
   Мы рассмеялись, и разговор был  закончен.  Я  не  мешкая  выкатился  из
конторы, чтобы меня не застиг звонок жены. Совесть  покалывала  меня  и  в
этот вечер, но я кипел от возбуждения. Еле уснул. На следующий день  ровно
в час я ждал у третьего флагштока слева на Рокфеллер Плаза, приготовляя  в
уме  искрометный  диалог  и  одновременно  стараясь  выглядеть  как  можно
импозантнее. Я полагал, что Пэтси, прежде чем подойти, непременно  оглядит
меня украдкой.
   Пытаясь угадать, которая из них Пэтси, я внимательно рассматривал  всех
проходивших мимо девиц. Нигде  на  свете  нет  такого  множества  красивых
женщин, как на Рокфеллер Плаза в обеденный час. Их здесь сотни. Я придумал
целую обойму острот. А Пэтси все не шла. В половине второго я  понял,  что
не выдержал экзамена. Она, конечно, заглянула на Рокфеллер Плаза и, увидев
меня, решила, что продолжать со мной знакомство не стоит. Никогда в  жизни
не был я так унижен и зол.
   В конце дня моя бухгалтерша отказалась от места, и, говоря по  совести,
я не могу ее винить. Ни одна уважающая себя девушка не  стала  бы  терпеть
такого обращения. Я задержался, чтобы позвонить в бюро по найму с просьбой
прислать новую бухгалтершу, и  лаялся  с  ними  добрых  полчаса.  В  шесть
зазвонил телефон. Это была Пэтси.
   - Кому вы звоните: мне или Джен? - сердито спросил я.
   - Вам, - ответила она ничуть не менее сердито.
   - Плаза 6-50-00?
   - Нет. Такого  номера  не  существует,  и  вы  отлично  это  знаете.  Я
позвонила Джен, надеясь, что пересекающиеся провода снова соединят меня  с
вами.
   -  Как  прикажете  понять  ваши  слова  о  том,  что  моего  номера  не
существует?
   - Уж не знаю, что за странная у вас манера шутить, мистер  Дикарь,  но,
по-моему, это просто подлость... Продержали меня целый час на  площади,  а
сами не пришли. Как вам не совестно!
   - Вы меня ждали целый час? Неправда. Вас там не было.
   - Нет, я была, и вы меня обманули, как дуру.
   - Пэтси, это невозможно. Я вас прождал до половины  второго.  Когда  вы
пришли?
   - Ровно в час.
   - Значит, произошла какая-то ужасная ошибка. Вы  точно  все  запомнили?
Третий флагшток слева?
   - Да. Третий слева.
   - Может быть, мы с вами перепутали эти флагштоки? Вы  не  представляете
себе, Пэтси, милая, как я расстроен.
   - Я вам не верю.
   - Как мне вас убедить? Я ведь и сам решил, что  вы  меня  одурачили.  Я
весь день так бесновался, что в конце концов от меня ушла бухгалтерша. Вы,
случайно, не бухгалтер?
   - Нет. Кроме того, у меня есть работа.
   - Пэтси, я прошу вас, пообедайте завтра со мной,  только  на  этот  раз
условимся так, чтоб ничего не перепутать.
   - Право не знаю, есть ли у меня желание...
   - Ну, пожалуйста, Пэтси. Кстати, объясните, отчего вы вдруг решили, что
номера Плаза 6-50-00 не существует? Что за чушь!
   - Я совершенно точно знаю, что его не существует.
   - Как же я с вами говорю? По игрушечному телефону?
   Она засмеялась. - Скажите мне ваш номер, Пэтси.
   - Э, нет. С номерами будет то же, что  с  фамилиями;  я  не  скажу  вам
своего, покуда не узнаю ваш.
   - Но вы же знаете мой номер.
   - Нет, не знаю. Я пробовала к вам сегодня дозвониться,  и  телефонистка
сказала, что даже коммутатора такого нет. Она...
   - Она сошла с ума. Мы все это обсудим завтра. Значит, снова в час?
   - Но никаких флагштоков.
   - Хорошо. Вы, помнится, когда-то говорили Джен, что ваша контора  сразу
за углом от старого здания Тиффани?
   - Да.
   - На Пятой авеню?
   - Ну да.
   - Так вот, я буду ждать вас завтра ровно в час там на углу.
   - И не советую вам меня подводить.
   - Пэтси...
   - Что, Говард?
   - Вы даже еще милее, когда сердитесь.
   На следующий день лил проливной дождь.  Я  добрался  до  юго-восточного
угла Тридцать седьмой и Пятой, где возвышается старое  здание  Тиффани,  и
проторчал под дождем добрый час - до без четверти второго. Пэтси снова  не
явилась. У меня не укладывалось в голове, как могла эта девчонка так ловко
водить меня за нос. Потом я вспомнил ее  нежный  голосок  и  милую  манеру
выговаривать слова, и у меня мелькнула слабая надежда, что  она  побоялась
выйти на улицу из-за дождя.  Может  быть,  она  даже  звонила  мне,  чтобы
предупредить, но не застала.
   Поймав такси, я вернулся в контору и с порога, не раздеваясь, спросил -
не звонил ли  кто  в  мое  отсутствие?  Мне  не  звонили.  Расстроенный  и
возмущенный, я спустился вниз и зашел в бар на углу Мэдисон Авеню. Заказал
себе виски, чтобы согреться после дождя, пил, строил  догадки,  предавался
неопределенным мечтам и через  каждый  час  звонил  в  контору.  Один  раз
какой-то бес толкнул меня, и я набрал Прескотт 9-32-32:  хотел  поговорить
хоть с Дженет. Но тотчас услышал голос телефонистки:
   - Назовите, пожалуйста, номер, по которому вы звоните.
   - Прескотт 9-32-32.
   - Прошу прощения, У нас не зарегистрирован такой индекс. Будьте  добры,
еще раз сверьтесь с вашим справочником.
   Ну что ж, поделом мне. Я повесил  трубку,  заказал  еще  порцию  виски,
потом еще, потом вдруг оказалось, что уже половина шестого, и, прежде  чем
отправиться домой, я решил в последний раз звякнуть в контору. Набрал свой
номер. Раздался щелчок, и мне ответил голос Пэтси. Я сразу его узнал!
   - Пэтси?..
   - Кто это говорит?
   - Говард. Для чего вы забрались ко мне в контору?
   - Я у себя дома. Как вы узнали мой номер?
   - Сам не знаю. Я звонил к себе в контору, а попал к вам. Наверно,  наши
провода барахлят в обе стороны.
   - У меня нет охоты с вами разговаривать.
   - Еще бы, вам стыдно разговаривать со мной.
   - Что вы имеете в виду?
   - Послушайте, Пэтси. Вы безобразно со мной поступили. Если вам хотелось
отомстить, вы могли хотя бы...
   - Как я с вами поступила? Да это же вы обманули меня.
   - О-о, бога ради, давайте уж хоть сейчас обойдемся без этих шуток. Если
я вам неинтересен, куда порядочней сказать мне правду. Я вымок до нитки на
этом проклятом углу. Мой костюм до сих пор не просох.
   - Как это вымокли до нитки? Почему?
   - Да очень просто! Под дождем! - рявкнул я. - Что в этом удивительного?
   - Под каким дождем? - изумленно спросила Пэтси.
   - Бросьте дурачиться. Под тем самым дождем, который льет весь день.  Он
и сейчас хлещет.
   - Мне кажется, вы сошли с ума, - испуганно  сказала  Пэтси.  -  Сегодня
ясный, совершенно безоблачный день, и солнце светит с самого утра.
   - Здесь в городе?
   - Конечно.
   - И вы видите безоблачное небо из окна своей квартиры?
   - Да, разумеется.
   - Солнце светило весь день на Тридцать седьмой и на Пятой?
   - На какой это Тридцать седьмой и Пятой?
   - На тех самых, что пересекаются у старого здания Тиффани, -  сказал  я
раздраженно. - Вы ведь около него работаете, сразу за углом.
   - Вы меня пугаете, - сказала Пэтси  шепотом.  -  Нам...  давайте  лучше
кончим этот разговор.
   - Почему? Что вам еще не слава богу?
   - Так ведь старое здание Тиффани - на Пятьдесят седьмой и Пятой.
   - Здравствуйте! Там новое.
   - Да нет же, старое. Вы  разве  забыли,  что  в  сорок  пятом  году  им
пришлось переехать на новое место?
   - На новое место?
   - Конечно. Из-за радиации дом нельзя было отстроить на прежнем месте.
   - Из-за какой еще радиации? Что вы тут мне...
   - Там ведь упала бомба.
   Я почувствовал, что по моей  спине  пробежал  странный  холодок.  Может
быть, я простыл под дождем?
   - Пэтси, - сказал я медленно. - Все это очень...  странно.  Боюсь,  что
перепуталось  нечто  поважнее  телефонных  проводов.  Назовите   мне   ваш
телефонный индекс. Номер не нужен, только индекс.
   - Америка 5.
   Я пробежал глазами список индексов,  вывешенный  в  телефонной  кабине:
АКадемия 2, АДирондайк 4, АЛгонкин 4, АЛгонкин 5, АТуотер 9... АМерики там
не было.
   - Это здесь, в Манхэттене?
   - Ну, конечно. А где же еще?
   - В Бронксе, - сказал я. - Или в Бруклине. Или в Куинсе.
   - По-вашему я стала бы жить в оккупационных лагерях?
   У меня перехватило дыхание.
   - Пэтси, милая, извините меня: как ваша фамилия? Мне кажется, мы с вами
оказались в совершенно фантастических  обстоятельствах,  и,  пожалуй,  нам
лучше не играть в прятки. Я - Говард Кэмпбелл.
   Пэтси тихонько охнула.
   - Как ваша фамилия, Пэтси?
   - Симабара, - сказала она.
   - Вы японка?
   - Да. А вы янки?
   - Совершенно верно. Скажите, Пэтси... Вы родились в Нью-Йорке?
   - Нет. Наша семья приехала  сюда  в  сорок  пятом...  с  оккупационными
войсками.
   - Понятно. Значит, Штаты проиграли войну... и Япония...
   - Ну, конечно. Это исторический факт. Но, Говард, это  же  нас  с  вами
совершенно не касается. Я здесь,  в  Нью-Йорке.  Сейчас  тысяча  девятьсот
шестьдесят четвертый год. Сейчас...
   - Все это так, и мы оба в Нью-Йорке, только я в одном Нью-Йорке, а вы в
другом. У вас светит солнце, и дом Тиффани  на  другом  месте,  и  это  вы
сбросили на нас  атомную  бомбу,  а  не  мы  на  вас,  вы  нас  разбили  и
оккупировали Америку. - Я истерически расхохотался. - Мы с  вами  живем  в
параллельных временах, Пэтси. Я где-то читал, что это может быть...  Одним
словом, ваша история и моя не совпадают. Мы в различных мирах.
   - Я вас не понимаю.
   - Неужели? Вот послушайте: каждый  раз,  когда  мир  в  своем  движении
вперед достигает какой-то развилки, он - ну, как бы  это  вам  сказать?  -
расщепляется. Идет дальше  двумя  путями.  И  эти  миры  сосуществуют.  Вы
никогда не пытались представить себе, что случилось бы с  миром,  если  бы
Колумб не открыл Америку? А ведь он где-то существует, этот другой мир,  в
котором не было Колумба, существует параллельно с тем миром,  где  Америка
открыта.  И  может,  даже  не  один  такой  мир,  а  тысячи  разных  миров
сосуществуют бок о бок. Вы из другого мира, Пэтси, из другой  истории.  Но
телефонные провода двух различных миров случайно скрестились. И я  пытаюсь
назначить свидание девушке, которая, простите, не существует... для меня.
   - Но, Говард...
   - Наши  миры  параллельны,  но  они  различны.  У  нас  разные  индексы
телефонов, разная погода. И война кончилась для нас  по-разному.  В  обоих
мирах есть Рокфеллер Плаза, и мы оба, вы и я, стояли  там  сегодня  в  час
дня, но как безумно далеки мы были друг от друга, Пэтси, дорогая,  как  мы
далеки...
   В этот момент к нам подключилась телефонистка и сказала:
   - Сэр, ваше  время  истекло.  Будьте  добры  уплатить  пять  центов  за
следующие пять минут.
   Я поискал в кармане мелочь.
   - Вы еще здесь, Пэтси?
   - Да, Говард.
   - У меня нет мелочи. Скажите  телефонистке,  чтобы  она  позволила  нам
продолжить  разговор  в  кредит.  Вам  нельзя  вешать  трубку.  Нас  могут
разъединить навсегда. Ведь у нас начали чинить линию, и у  вас  там  тоже,
рано или поздно наши провода распутают. Тогда мы навсегда  будем  отрезаны
друг от друга. Скажите ей, чтобы позволила нам говорить в кредит.
   - Простите, сэр, - произнесла телефонистка, -  но  мы  так  никогда  не
делаем. Лучше повесьте трубку и позвоните еще раз.
   - Пэтси, звоните мне, звоните,  слышите?  Позвоните  Дженет!  Я  сейчас
вернусь в контору и буду ждать звонка.
   - Ваше время истекло, сэр.
   - Пэтси, какая вы? Опишите себя. Скорее, милая. Я...
   И монеты с отвратительным грохотом высыпались в лунку.
   Телефон молчал, как мертвый.
   Я вернулся в контору и ждал до восьми часов. Она больше не звонила  или
не смогла позвонить. Я целую неделю просидел у  телефона,  отвечая  вместо
секретарши на все звонки. Но Пэтси исчезла. Где-то, может быть,  в  ее,  а
может, в моем мире починили перепутанные провода.

Last-modified: Mon, 12 Feb 2001 20:15:06 GMT
Оцените этот текст: