дло... - Ты знаешь, - сказал он, аккуратно складывая письмо Виктора, - что он потом женился на Эльзе? - Он хотел, чтобы мама ушла от папы Сережи? - Если бы не он, со временем все бы обошлось... - Нет, - сказала Катя. - Не стали бы они жить. Он ее любил, конечно, но не так сильно, как надо. Свою работу он любил больше. И мама это тоже понимала. Может, потому и не сердилась на него. А знаешь, она с благодарностью все вспоминала - как они с ним в Ленинград ездили, как в кино ходили. Он ей книжку Вересаева о Пушкине подарил, ты не читал? Хочешь, покажу? Она эту книгу как Библию берегла. Нет, - повторила Катя. - Не стали бы они жить. Он долго не мог заснуть. А Катя уснула сразу, и в тишине квартиры ему было слышно ее тихое ровное дыхание. Потом заворочалась, заплакала во сне маленькая Лиза. Иван подумал, что утром увидит ее. И тут его начало жутко трясти. Даже зубы стучали. Он ворочался, старался сдерживаться, чтобы Катя не проснулась, но потом забылся, и, видно, его стон разбудил Катю. У Ивана начался бред. Катя перепугалась, выбежала на улицу, из автомата вызвала "скорую помощь", и Ивана увезли. Катя отвела Лизочку в садик и вернулась в больницу. Когда Иван пришел в себя, он увидел очень близко серые глаза Кати, протянул непослушную руку и дотронулся до конца косы. - Здравствуй, - сказал он. - Спасибо. - За что? Иван хотел объяснить, но объяснить было невозможно, язык не слушался, и он понимал, что скажет все это потом. А сейчас надо не упустить еще одну важную мысль. И он попросил ее срочно позвонить в Москву, Ржевскому. В тот же день за Иваном прилетели Сергей Андреевич и профессор Володин. Ржевский прошел в палату. У Ивана был жар, но он узнал отца и сказал: - Познакомься. - Сергей Андреевич, - протянул Кате руку Ржевский. Странно, что он ее не узнает, ведь она похожа на Лизу. Но Ржевский думал в этот момент только об Иване. И даже когда Иван сказал: "Катя Максимова", он не сразу сообразил. - Катя Максимова, - повторила та. И только тут кусочки мозаики встали на свои места. - Катя, - сказал он тихо. - Письма, - сказал Иван. - Не забудьте письма отцу. Ему они очень нужны. А то у нас один шимпанзе умер... - А они у меня с собой, - сказала Катя. - Не знаю, почему в больницу их взяла. 41 Когда Иван уже выздоравливал, случилась еще одна встреча, не очень приятная. Утром перед обходом, когда посетителей не пускают, к нему в палату пробрался Виктор - как уж ему удалось это сделать, одному Богу известно. - Только два слова, - сказал он. Он был пьян и жалок. - Я все знаю, мне Ниночка рассказала. Только два слова. У меня дочь, единственное любимое существо, вы этого еще не знаете, но поймете. Если она узнает, мне лучше умереть. Я клянусь вам, что я любил Лизу, честное слово. Но про аспирантуру и то, что вы можете считать клеветой, это очень сложный сплав. Эту идею мне Эльза подсказала. Не хотела она Сергея Лизе отдавать. Она - разрушитель, понимаете. А я к Лизе стремился. И страдал. Тебе не понять. - Виктор говорил быстрым, громким шепотом, клонился к кровати, и от него так несло перегаром, что Иван отстранил голову. Но Виктор не замечал, он спешил каяться. - Она бы не уехала, надеялась, но я тогда на следующее утро пришел к ней, к матери ее, как будто от имени Сережи, она этого никому не сказала. И подтвердил, что он не хочет ее больше видеть. Поэтому она уехала. И аминь. Тебя интересует правда? Правда в том, что я Лизе был бы хорошим мужем. Она не поняла. Я угодил в лапки к Эльзе, а она погибла. Молчите, а? Если Ниночка вам дорога. Это для нее будет невыносимая травма. - Уходите, - сказал Иван. - Никому я ничего не буду говорить. Тот ушел. И вовремя. Через пять минут прибежала Ниночка, принесла тарелку клубники и массу институтских новостей. Через два дня Иван начал вставать. Кризис миновал. Володин утверждал, что его организму пришлось преодолеть биологическую несовместимость. Как при пересадке органа. Только здесь речь шла о двух личностях. Теория переполнения мозга информацией у Володина сочувствия не вызвала. "Ничего особенного вы своему мозгу не задали, коллега", - сказал он. Но Иван остался при своем мнении. Чужие сны были теперь не так мучительны. Хоть и не исчезли совсем. Ниночка таяла от чувств, ей очень хотелось кормить Ивана с ложечки, она легко краснела и обижалась по пустякам. Отец снова предложил переехать к нему. - Не надо, - сказал Иван, - мы слишком разные люди. - Чепуха. - Я вчера целый час решал задачу, которую ты не смог решить в контрольной в десятом классе. И решил. - Вот видишь, это же моя задача. И есть еще миллион задач, которые мы решим вместе. - Ты даже не помнишь, что за задача. Ты умеешь забывать о своих провалах, а мне такой способности не дал. И тут, когда спор грозил превратиться в ссору, вошел Дубов. Опять с авоськой, полной пакетов и бутылок. Он начал неловко и шумно целовать Ржевского, потом вспомнил, что принес гостинцы, и вывалил из сумки все на стол и принялся делить - что домой Люсеньке, а что больному Ванечке. - Такое счастье, - повторял он, - что Ваня решил стать археологом. Люся тоже согласна, понимаешь? Он как бы подхватит эстафету, выпавшую из твоей ослабевшей руки. Жалко, что у меня нет такого сына. - Каким еще археологом! - зарычал Ржевский. Ниночка впорхнула в комнату, замерла на пороге, сжимая испуганными пальчиками пакет с ягодами - темно-красные пятна проявлялись на бумаге. - Я уезжаю в экспедицию. Через две недели, - сказал Иван. - Осенью вернусь. - Ты с ума сошел! Кто тебя пустит? - Профессор Володин не возражает. Он даже обрадовался. Утверждает, что свежий воздух и пыль раскопов - лучшее лекарство для гомункулусов, - сказал Иван. Он сейчас был куда сильнее отца и пользовался этой силой. - Мог бы мне сказать раньше, - произнес Ржевский. - У нас еще две недели. Завтра принеси мне новые журналы. Я еще ничего не решил. Мне не хочется ошибаться. - Ладно, - сказал отец, - я пошел. Он обернулся к Дубову. - Паш, - сказал он, - зайди потом ко мне, хочешь домой, хочешь в институт. - Конечно, - сказал Дубов. - Нам столько есть чего вспомнить... А хочешь, я сейчас с тобой пойду? Я тебя провожу. - Отец, - сказал вслед Ржевскому Иван, - Катя не собиралась приехать? - С чего ты решил? - пришел черед Ржевского взять реванш. - Так просто подумал... - Я послал ей телеграмму, - сказал Ржевский. - Если она согласится переехать в Москву... - Иди, - сказал Иван. - Иди, перечитывай Лизины письма. А ты, Нина, положи наконец пакет на стол, блузку испачкаешь. 1980