те, можно ли через вашу установку передать весть на Землю? Гарбуз промолчал, а Калнин ответил: - В принципе ничего особенного в этом нет. Наша установка - практически окно на Землю, установленное в точке контакта. Мы уже перемещали некоторые предметы... Животных и птиц... и наблюдали за ними - переход ничем плохим не грозит. - Тогда отправьте туда записку, - сказала Кора. - Какую записку? - спросил профессор. - В ней должно быть сказано: сегодня вечером или завтра утром на Землю попадут восемь пленников, зараженных смертельным вирусом двухдневной чумы. Примите меры к изоляции всех нас... Адресат - комиссар ИнтерГпола Милодар или Ксения Романова. Физики внимательно выслушали монолог Коры, затем Гарбуз сказал: - С таким же успехом можно отправить записку с просьбой нас всех расстрелять. - Что, возможно, и будет сделано, - сказал Калнин. - Причем я не могу винить вашего шефа, Кора. Он тоже несет громадную ответственность. - Тогда я останусь здесь, - сказал Гарбуз. - По крайней мере, меня не расстреляют. - Тебя, я думаю, даже и вирусом заражать не будут, - заметил Калнин. - Ты нужнее как коллаборатор. - Не кидайся словами, Эдик! Ты бежал сюда вместе со мной, и начинали мы вместе с тобой. - Но когда я понял, чем это может грозить Земле, я ушел... - Умыл руки, Пилат двадцатого века! - А что я мог сделать? - Может, не будем выяснять отношения? - спросила Кора. - Лучше скажите, пошлете ли записку? - Не знаю, - сказал Гарбуз. - Но только если меня ни в чем не заподозрят. А для этого мне надо вернуться. Вас же попрошу: оставайтесь пока здесь - я не хочу, чтобы вас заразили. - А что дальше? Мы будем бродить по горам? - По крайней мере... может быть, все обойдется и вы не станете кроликами. Гарбуз говорил с трудом, лицо его побледнело. - Нет, - сказала Кора. - Я решила. Я не хочу чего-то ждать. Я пойду к остальным. - Ну зачем? Зачем? - Чтобы быть с ними... - Кора никак не могла объяснить Гарбузу, почему ей надо оставаться с ними. Помощь пришла с неожиданной стороны. - Девушка правильно рассуждает, - раздался резкий утробный голос. Обрамленный сосновыми ветвями, с пистолетом в руке, стоял генерал Лей. - Каждый должен выбрать свою сторону. И больше всего я не выношу мозгляков, которые носятся между нашими и вашими, чтобы заработать побольше очков в этой беготне. Это плохо кончается, советник Гарбуй. - Вы следили за мной? - Разумеется! - Я буду жаловаться в Государственный совет. - Жалуйся! - усмехнулся генерал Лей. Он любовался собой - стоял на прогалине - два солдата на шаг сзади - руки в бока, ноги в сапогах широко расставлены - каскетка, надвинутая на лоб, скрывает челку. - А тем временем за твоей спиной будет стоять санитар с иглой. Понял? И как только ты начнешь кобениться, тебе сделают такой маленький укольчик... и некому будет ехать на Государственный совет и разоблачать своего благодетеля. Понял, мозгляк? - Не выйдет! - закричал в ответ Гарбуз, забывая о реальной ситуации. - Не получится! Честные люди узнают о том, что вы готовите! - Если даже узнают, то тебя среди них не будет. Ты уже подохнешь... правда, возможно, и не здесь, а на родине. Я так и вижу картинку: к тебе бегут родные и близкие, а ты им кричишь в ответ: я смертельно опасен - застрелите меня, не подходите близко, спасайтесь сами! Представляешь такую картину? - Я не намерен более с вами разговаривать! - отрезал Гарбуз. - И не надо, - ответил генерал. - Извини, что пришлось самому тебя брать, - мне было интересно вспомнить молодость, когда я был полковым разведчиком. Спасибо, что вывел меня на Калнина и эту крошку. Последние слова относились к Коре. - Вам есть что сказать? - спросил генерал Лей Калнина. - Нет, - сказал профессор. - Я так и думал. Тогда нам придется разделиться. Государственного советника Гарбуя я почтительно приглашаю с собой, нам пора готовить аппаратуру к десанту. Как вы понимаете, мы отпускаем вас не просто - мы отпускаем вас, чтобы вы могли рассказать своим властям о том, в каком могучем и миролюбивом государстве вы побывали, как милостивы мы были к вам. Понятно? Идите, идите в лагерь, там вас ждут врачи. - Зачем врачи? - быстро спросила Кора, которая заподозрила, что генерал Лей не слышал их разговора с Гарбузом и не догадывается, что они знают все о вирусе двухдневной чумы. - Вас осмотрят, сделают уколы, чтобы вы не занесли каких-нибудь болезней на свою родину. У нас все как в передовом государстве - мы не скупимся на расходы. Идите, таков первый шаг нового правительства - правительства гуманизма. - Спасибо, - сказала Кора. Она с тоской посмотрела на близко подступающие к прогалине заросли кустарника, но тут же поняла, что убежать не удастся - да и что это даст? - Пошли, пошли, - прикрикнул на нее солдат и ткнул ее в спину стволом винтовки. Они с профессором, не оглядываясь, пошли вниз. Калнин был так подавлен, что до самого лагеря молчал, а там солдат передал его ожидавшему возле ограды и кем-то предупрежденному полковнику Рай-Райи, который и внимания не обратил на Кору, зато профессора повел сам, как важного гостя. Впрочем, они с профессором были давно знакомы... Некоторое время Кора прождала решения своей участи в кладовке барака, за закрытой дверью. Потом заглянула медсестра. Ее фартук был забрызган грязью, она не скрывала злости. - Выходи! - скомандовала она. Кора надеялась кого-нибудь увидеть на пути по бараку и через плац. Но было пусто. Лишь со стороны моря раздавались команды - там маршировала колонна солдат. Высоко в небе прошел военный самолет... Становилось жарко, и Кору страшно мучил голод - теперь, когда волнения встречи с Гарбузом, а потом генералом Леем остались позади, юный организм требовал пищи. Но у грязной медсестры просить ничего не хотелось, а нормальных людей не встретилось до самого административного корпуса. Там ее ждал медик. Он спросил имя, отметил его в тетрадке, как будто секретарь на приеме к дантисту. - Один остался, - сказал он медсестре. - Сам полковник приведет, он сказал, - ответила медсестра. Речь, конечно же, шла о профессоре. Только не в подвал, мысленно молила медсестру Кора. Только не в подвал, где был Миша! Как будто это что-то решало. Ее все же повели вниз, в подвал, и Кора не могла бы даже дать отчета о том, что происходило с ней в последующие минуты - как будто она заснула. Она понимала, что если ей сейчас введут вирус, она, вернее всего, обречена на смерть, мучительную и медленную, и в то же время ей было почти все равно, что с ней будет. Что будет, то будет... Ведь это ей кажется, это как будто кино, в котором беды случаются только с актерами, а она - зритель. Ее провели к стеклянной перегородке - она уже побывала возле нее ночью. Но дальше путь лежал не прямо по коридору, а в комнату направо. Там уже ждал сизолицый доктор Крелий - как же она забыла его! - Как приятно, - сказал он, - давно не виделись. - Другого доктора убили, - сказала Кора, не желая вовсе обидеть Крелия, а лишь констатируя несчастье. - Его убили, а вы живой? Вас тоже убьют, потому что вы слишком много знаете. - Не говори чепухи, - сказал доктор. - Никто никого не убивает. Это только в приключенческих фильмах бывает. С моим коллегой произошел несчастный случай. - Нет, его убил садист-полковник, - сказала Кора, - я видела. - Нет, вы не могли видеть! И прекратите этот бред! Вы мне мешаете. - Чему я мешаю? - Осмотру. Неужели вам не известно, что сегодня же вы возвращаетесь в свой мир, что является гуманитарной акцией нового правительства? - Гуманной акцией, - поправила его Кора. - А у нас говорят - гуманитарной! - возмутился доктор. Сейчас я доведу его до белого каления, и он откажется делать мне укол, подумала Кора. Но это сделать было не так просто. - Закатайте рукав платья, - попросил доктор. - Мне надо смерить ваше артериальное давление. - Не надо, - сказала Кора. - Вы мне мешаете работать! - А Миша Гофман умирал в соседнем отсеке. Вы потом осматривали его труп? - Что вы говорите! Вы сошли с ума! - Среди ваших пациентов сегодня был Михаил Гофман? - Михаил Гофман скончался от лихорадки несколько дней назад. Вел его не я, а доктор Блай. - Вот именно. Который умудрился погибнуть раньше, чем его пациент. - Орват, я вас отказываюсь осматривать! - Я могу идти? - На все четыре стороны! - доктор был разозлен и растерян. Кора, почувствовав немыслимое облегчение, вышла в коридор и там столкнулась с полковником Рай-Райи. - А вы что делаете? - спросил он. - Почему одна? - Я была на процедуре у доктора Крелия, - сказала Кора, - он сделал мне укол и отпустил. - Да? - полковник был настроен недоверчиво. - Тогда идите... Кора пошла вверх по лестнице, чувствуя взгляд полковника. - Орват, стоять! - приказал полковник. Кора, словно ожидала этого окрика, кинулась наверх. Полковник громко засмеялся. Наверху лестницы стояла медсестра в грязном мясницком фартуке. - А не скажете ли вы мне, девушка, - полковник уже подошел к ней и положил длиннопалую руку на плечо, больно стиснув его, - а не покажете ли вы мне место укола? - В руку, - сказала Кора. - Место покажи! Кора промедлила менее секунды. Полковник кинул взгляд на чистый сгиб в локте и сказал: - Так я и думал. По знаку полковника медсестра спустилась по лесенке в подвал, взяла Кору за локоть и потащила ее наверх. Доктор Крелий, словно почувствовав неладное, приоткрыл дверь и высунулся. - В чем дело? - спросил он. - В чем дело? - Вы забыли сделать укол этой молодой особе? - Как я мог, - разыграл возмущение доктор, - если она убежала от меня. Я как раз шел вызвать стражу. - Так сделайте укол! - Госпожа Орват, добро пожаловать, - запел доктор. Голос ему не повиновался, дрожал... - нам надо сделать профилактический укол, дайте мне вашу прелестную ручку. Он уже был не сизолицым, а темным, как грозовая туча - сейчас лопнет от страха. - Нет! - стала биться Кора - спохватилась, ожила - но опоздала, потому что полковник был готов к такой ее реакции. - Ты знала! - закричал он. - Ты знала, признайся? - Я ничего не знала! Полковник навалился на Кору, прижав ее всем телом к столу. От полковника пахло чесноком и потом. Доктор набирал шприц и бормотал: - Вы только крепче держите, крепче... я могу иглу сломать. - Не уйдет, - отвечал полковник. - Ломай иглу! Ему доставляло удовольствие прижимать Кору к столу, а ей не хватало воздуха... она почувствовала иглу - она чувствовала, как яд распространяется по ее телу, она сдалась... она была готова умереть... - Ну вот и все, - сказал доктор. - Вот и ладушки. - Жалко отпускать тебя, - сказал полковник. - Но надо. Придется искать другую. Он отошел в угол комнаты. Кора поднялась. Ее шатало. Она стояла, держась рукой за угол стола. - Вы скольких обработали? - спросил деловито полковник. - Была седьмая. - И всем сделали укол? - Разумеется, полковник. - Так же, как ей! - Она - исключение. Но я пытался поймать ее. - Вижу, как пытался. - Что вы делаете? Вы не имеете права... Кора обернулась на негромкие выстрелы. Пули вбивали доктора в стену, посыпались стекла стеклянного шкафа с лекарствами. Доктор все не хотел умирать - он пытался подняться, вокруг было много крови, Коре стало дурно, и она побежала из комнаты - ей только казалось, что побежала, она вывалилась в коридор, и тут ее вырвало. Потом, пряча за пояс пистолет, вышел полковник и сказал ей так, словно речь шла о посадке рассады: - Он все сделал. Все равно пришлось бы его убирать. Мы не можем оставить свидетелей, не имеем права перед историей. На этот раз Кору привели в столовую барака. Там она увидела взбешенного капитана Покревского, с синяком под глазом и поцарапанной щекой, в дополнение к шраму. Капитан метался по комнате. - Они увели ее! Но я до них доберусь. - Ни до кого вы уже не доберетесь, - говорил ему инженер. Нинеля тоже была здесь, но вот Журбы не оказалось. Его, оказывается, тоже увели на "подготовку". - Тебя обследовали? - спросила Нинеля. - Обследовали. - И укол делали? Что делать? Вот он, момент, в который надо решить - говорить ли правду или нет. Кора еще не успела открыть рот, как Покревский спросил ее: - А что, если правда каждый вернется к себе, в свое время? Я больше Парру не увижу? - Боюсь, что дело еще хуже, чем вы полагаете, - сказала Кора. - Куда уж хуже, - произнес инженер. - Вы знаете, что Миша Гофман умер? - спросила Кора. - Ты откуда знаешь? - спросила Нинеля. - Я знаю. Я видела его. - Я его мало знала, - сказала Нинеля. - Болел, что ли? - Ему сделали такой же укол, как и нам. - Какой еще укол? - спросил Покревский. - Какой сделали всем. - И мне тоже, - сказал инженер. - И мне. Это противостолбнячная сыворотка, - сказала Нинеля. - Это страшный вирус, - сказала Кора. - Мы с вами стали оружием. Оружием этих генералов, которые хотят заразить Землю - мы умрем, умрут миллиарды человек, а они потом захватят наши города. - Ну, это ты слишком! - возмутилась Нинеля. - Чего ты на людей напраслину наводишь. Я хорошо знакома с полковником, можешь мне поверить, что он мне такие нежные слова говорил... такие слова. Неужели он скрыл бы от меня такую вещь? - Твой полковник только что застрелил доктора Крелия, чтобы тот не проговорился... - Своего застрелил? - Для него нет своих. - Слушай, Кора, - рассердилась Нинеля, и ее бюст взволнованно вздымался. - Ты кончай нам мозги затуманивать. Я не знаю, в чем твоя выгода и перед кем ты выслуживаешься, но я на любом суде подтвержу, что ничего, кроме хорошего, от местных товарищей не ощущала и в первый же момент они отправили меня на родину. Покревский подождал, пока Нинеля кончит филиппику, и спросил: - Они в самом деле рассчитывают захватить Землю? - Обескровить, - сказала Кора. - Уничтожить как можно больше людей, дезорганизовать, чтобы мы не могли сопротивляться. - Кто такие мы? - профессор так и пришел с закатанным рукавом, без пиджака. Он прижимал к сгибу локтя ветку. - Люди. Кто вам сделал укол? - спросила Кора. - Неизвестный мне доктор. В административном здании. Сначала они возили меня в виллу "Радуга", они предлагали мне работать дальше над переброской войск на Землю. Им нужно расширить окно, но они не надеются на моего друга Гарбуза. Он в плохом физическом состоянии, у него стенокардия... Никто, кроме Коры, полностью не вник в смысл слов профессора. Но Коре было ясно, что профессор Калнин отказался сотрудничать и потому стал одним из смертников. - Профессор, - обратился к Калнину инженер Той. - Кора сказала, что вам ввели вирус, который смертельно опасен. Это так? - К сожалению, это именно так. - Вранье - закричала Нинеля. Она на самом деле теперь уже испугалась и, крича, как бы колдовала, шаманила, чтобы ее страхи не сбылись. - Значит, все равно помирать, - сказал Покревский. - Так я бежал от смерти, даже думал, что любовь встретил... - Еще не все потеряно, - сказала Кора. - В моем времени, а Всеволод Николаевич подтвердит, - она показала на инженера Тоя, - можно произвести оживление практически мертвых людей. Вы не представляете, какая у нас медицина. - Какая бы ни была, - сказал профессор Калнин, - у нее есть свои пределы. - Поэтому я и сказала всем о том, что с нами случилось. И у меня есть совет. - Я знаю, - сказал Покревский, - покончить с собой здесь, и тогда им некого будет посылать. Я согласен. - Может, это и красивая идея, - ответила Кора, - но учтите, что двое зараженных, Парра и Журба, вернее всего, уже находятся на Земле. И они ничего не знают. Каждый их шаг увеличивает опасность. - Что же тогда надо сделать? - спросил инженер. - Я думаю, что каждый из нас должен помнить: если он окажется в нашем времени... - Если бы да кабы... - зло заметила Нинеля. - В нашем времени вы должны тут же сообщить тем, кто нас встретит, что вы опасно больны. И потребовать, чтобы вас немедленно отправили в госпиталь. - А они сразу начнут нас отстреливать, - сказала Нинеля. - Вряд ли, - сказал инженер, - я могу подтвердить, что там нас должны ждать... - Нас пока не ждут, - сказала Кора. - Поэтому от нас зависит, насколько быстро нас изолируют. - Хватит этой изоляции! - воскликнула Нинеля. - Я лучше останусь здесь. Меня полковник любит. - Вот чего не советую, - отозвалась Кора. - Ты для полковника - смертельная опасность. Пока, первые сутки, ты еще не так опасна, а после ты будешь буквально излучать заразу. - Когда это случится? - взвыла в ужасе Нинеля. - Будем думать, что завтра утром. - У нас много времени в запасе, - сказал профессор. - Это меня тревожит. - Почему? - удивилась Кора. - Представь себе - зачем посылать нас на Землю, если они подозревают, что мы можем догадаться, и тогда все идет прахом. - А почему они должны нас заподозрить? Никто нам не говорил о вирусе. - Значит, врала? - обрадовалась Нинеля. - Значит, это все липа? Ну, признайся? - Нет, это правда, - сказала Кора. Полковник Рай-Райи стоял в дверях. - Хорошо, что я решил послушать, о чем вы беседуете. Вы чуть не сорвали нам всю операцию. - Почему? - спросил Покревский. - Мы и на самом деле думали, что вы ни о чем не догадались. Теперь же на Земле вы тут же сдадитесь, чтобы вас расстреляли. И вас благополучно расстреляют и сожгут трупы. И мы не сможем выполнить наших планов. - Я же говорила! - воскликнула Нинеля. - Не подходи, - предупредил ее полковник. - У тебя такой бурный организм, что, может, ты уже заразная. - Миленький, ты что несешь? - Отойди, стреляю! Нинеля отпрянула и начала рыдать. - Что же будем делать? - спросил доктор. - Будь моя воля, - сказал полковник, - я бы расстрелял вас тут же. Но у руководства может быть другая точка зрения. Так что я оставляю вас здесь, и мы немного подумаем. - Погодите! - окликнула полковника Кора. - А нельзя нам чего-нибудь поесть? - Вы же завтракали! - Мы с профессором не завтракали! - Поглядите на кухне, она не заперта, - отмахнулся полковник и быстро ушел из столовой. - Ну, вот, - сказал инженер, - такие взрослые и такие неосторожные. Я вам и одного шанса из ста теперь не дам. - Боюсь, что вы правы, - согласилась Кора. - Мы следы, и нас надо замести. - Нет, - заявила Нинеля, - Райчик что-то придумает. Вы не представляете, какой он умный. Он нас убивать не будет, потому что он меня любит. - Мы сами себя убьем, - сказал Покревский. - Я думаю, что чем скорее, тем лучше. Кора пошла на кухню. Там лежало несколько хлебов, в баке была вода. Кора поставила бак, который заменял чайник. Нашла коробку с травяным настоем. Из столовой доносились голоса, но она их не слышала. Она устала и хотела спать. И когда они напились чаю, Кора улеглась на скамейке в столовой и заснула. Проснулась Кора от того, что в комнате появились чужие люди - сквозь смеженные веки она видела, как солдаты уводили пришельцев - не грубо, а деловито и равнодушно. И так как в том не было ничего страшного, а времени прошло немало - за окном уже темнело и голод опять был первым чувством, посетившим Кору, когда она проснулась - и всем надоело ждать, то люди прощались и расходились. - Может, до встречи? - сказал Покревский. - Если чего, не сердитесь, - ответила Нинеля, - хоть вы мне, конечно, классово чуждый элемент. - Смотря где встретимся, - равнодушно ответил Покревский. - Или ты меня к стенке, или я тебя. Никто не говорил о смерти, болезни, вирусе - словно это была выдумка Коры. Кора села на скамейке - чуть не закричала - так онемела нога - и сказала: - Если увидите людей, предупреждайте, чтобы не подходили! - Ладно уж, - сердито ответила Нинеля. - Опять ты тут каркаешь! Конечно, они не хотят об этом думать! - Сколько времени? - спросила Кора, словно на руке ее не было часов. - Седьмой час, - сказал профессор. Его тоже не позвали. Инженер попрощался с Корой и профессором и сказал, криво усмехнувшись: - До встречи. - Вы-то знаете, что ничего страшного не будет, - сказала Кора. - Именно я и опасаюсь больше всего, что нас раздумали посылать туда. На Землю. - Что вы говорите? - удивился профессор. - Что вас заставляет так думать? Солдат потянул инженера за рукав. - Сейчас, - сказал тот миролюбиво, - только два слова скажу... Раз они поняли, что мы догадались о вирусе и их плане, то им нет смысла отправлять нас туда. Зачем? Чтобы мы предупредили всех об опасности и провалили план? Так что теперь все зависит от того, куда нас поведут. Если отправят подальше от виллы "Радуга", значит, решили пустить в расход. И это логично. Им хватит и тех, кого они уже послали. Те же - невинные агнцы. Они сейчас обнимаются с соотечественниками. - Их всего двое, - сказала Кора, будто это что-то меняло. - Хватит, - сказал солдат, - пошли. Машина ждет. - Так что на их месте я бы нас ликвидировал или дал возможность мирно помереть от чумы... - закончил инженер. И быстро пошел к выходу, не оборачиваясь, словно уже был не знаком с Корой и профессором. Но Кора не оценила генерала Лея. Не успела закрыться дверь за инженером, как вошли еще две медсестры. - Пошли, - сказала первая и показала пальцем на Кору. Этого надо было ждать, но расставание с профессором, такое окончательное, испугало Кору. - Не надо, - взмолилась она. - Пожалуйста, можно мы останемся вдвоем? - Нельзя, - сказала медсестра. - Скорее. Она потащила Кору за руку. Девушка стала отбиваться - это было нелепо, потому что той на помощь пришла вторая медсестра. Они подхватили Кору вдвоем и вытащили в коридор. - До свидания, Кора, - сказал Калнин вслед. - Я надеюсь. Всегда остается надежда. К своему крайнему удивлению, через три минуты Кора оказалась в собственной камере. Дверь захлопнулась. Все что угодно - но этого она не ожидала. Она уселась на койку. Господи, почему в такой момент можно хотеть есть? Ведь завтра этому организму не понадобится никакая пища. Как он не понимает? Кора искренне злилась на свой желудок. Потом легла. Время текло медленно и состояло из звуков - они доносились сквозь окошко под потолком, забранное решеткой и находившееся вровень с землей. Далеко-далеко раздался гудок - наверное, парохода. Какая-то птичка присела на ветку куста возле решетки и спела Коре небольшую песенку. Раздались голоса - в отдалении ссорились солдаты из-за того, что один из них не хотел идти за одеялами... Но никто не подходил к окну, чтобы разъяснить будущую судьбу Коры. Наверное, думала Кора, я должна сейчас прокручивать в памяти свое детство, вспомнить сладкие картины Детского острова... Потом пришло страшное понимание: в ней живет и размножается вирус - болезнь... вот сейчас внутри ее рушатся бастионы, прорываются плотины - злобная посторонняя сила врывается в домики и храмы, уничтожая мирных обитателей... что за бред у меня в голове? А что должно быть, если мне всего двадцать лет и я еще не начинала жить на свете, а меня хотят убить! Кому-то нужна власть, кто-то боится остаться без добычи - я у кого-то стою на пути. Почему же мы, кролики, всегда стоим на пути у волков? Надо бы взбунтоваться... показать свои длинные передние зубы... Кора снова задремала и проснулась ночью от головной боли. И головная боль была такой особенной, тягостной и чужой, что она с обреченной ясностью поняла: началась болезнь. Она постаралась подняться - так хотелось пить. Но слабые ноги держали ее с трудом. Она пошла к двери, оперлась о нее, чтобы перевести дух, и потом стала стучать в дверь. Но ее удары глохли - дверь была обита поролоном и обтянута пластиком... - Пить! - закричала Кора. Но ей только показалось, что она кричит. Почему болезнь началась так рано?.. Кора побрела к окну - окно открыто. Кто-то услышит и придет. Кто-то остался на свободе. Он придет... И пока Кора брела по стенке к окошку, она поняла, что профессор был прав: ее оставили умирать, как оставили умирать Мишу Гофмана. Она оказалась ненужным для опытов кроликом. Что за опыт, если кролик догадался, что его заразили? Пускай лучше подыхает в одиночестве. - Помогите! - закричала Кора в открытое окно. Там было тихо. Лагерь спал... Кора ощупью возвратилась на койку. Она еще не сдалась, но была близка к этому. Надо дождаться... дождаться... И она снова забылась. В следующий раз она пришла в себя от резкого света, ударившего в лицо. Свет убежал - это был луч фонарика. - Проверьте ее, доктор, - послышался глухой голос полковника. - И проверять не надо, - ответил незнакомый голос. - Вторая стадия. - Тогда несите ее. Кору стащили с постели - она понимала, что руки людей, кладущих ее на носилки, затянуты в резиновые перчатки - они ее боялись! Она была страшно заразной. - Пожалуйста, - прошептала она, - дайте мне пить... вы понимаете - пить. - Скоро напьешься, - ответил полковник Рай-райи. - Приедешь домой к мамочке и первым делом попросишь напиться... А ну, несите ее! Кора почувствовала, как носилки поднялись и стали покачиваться. Ее несли вверх... потом щекам стало прохладно от ночного воздуха... ее несут... куда несут? Почему так темно? - Посторонитесь! - кричал кто-то спереди. - Подальше, подальше, особо опасный груз! Кому говорят - в сторону! Здание административного блока было освещено очень ярко, и этот свет Коре был неприятен - отвратительный белый свет! - Выключите, - попросила она, но никто не услышал. И воды не давали? А что они обещали? Они обещали, что мамочка напоит ее. А где мамочка? Коре было дурно, и она мечтала о забытье, чтобы ничего не слышать и не чувствовать... Но как назло забытье не наступало, и она все слышала и видела. Она даже разглядела тех, кто нес ее - они были в длинных, до полу, блестящих балахонах, в масках и шлемах - ни одного сантиметра открытого тела. Полковник, которого можно было угадать лишь по росту и манере запрокидывать назад маленькую головку, был запакован так же, как остальные. Кору пронесли по коридору первого этажа. Носилки поставили в большой светлой комнате, у стен которой находились измерительные щиты и щиты управления. Это был зал, подобный залу управления атомной или гидростанции прошлого века. Несколько человек, в таких же балахонах и масках, встретили носилки. - Все готово? - спросил полковник. Врач сказал: - Надо дать стимулятор мышечной деятельности, а то она рухнет там, и они сразу поймут. - А с Покревским помогло? - Покревский был почти здоров... то есть владел собой... мы вырубили у него память... - Молодцы, молодцы! - загудел, подходя, генерал Лей - его тоже можно было узнать лишь по голосу. - Где у нас советник Гарбуй, который ждет, когда меня сбросят и повесят на первом суку? Где он, наш ангел? Пускай полюбуется, на что нам приходится идти из-за него. - Почему из-за меня? - Гарбуз говорил из-за стеклянной перегородки, отделявшей от зала галерею второго этажа, подобно пульту телевизионного режиссера. - Вы раскрыли им наш маленький секрет, советник. Так мы бы отпустили их здоровыми, чтобы они могли гуманно скончаться дома на руках у родных. А теперь мы отправляем их - на последнем издыхании... Это же не люди, а эпицентры страшной заразы. Мне страшно за Землю! - Перестаньте, генерал, - попросил его Гарбуз. - Мне горько слышать от вас такие слова. - Какие? - Слова человеконенавистника и зверя. - Знаете вы кто, Гарбуй? Вы толстый мальчик из хорошей семьи, который так и не стал взрослым. Вы умудряетесь забирать себе все игрушки, но не хотите видеть, что вокруг умирают и голодают люди. Вам неприятно... Вы и с Земли убежали, потому что надеялись на конфетки. Ладно, вы их уже получили. Отправляйте девушку домой. У нас есть еще один кандидат. Ждет за дверью... Ну! - Вы убьете меня, - сказал Гарбуз. - Со временем ты умрешь сам. От стыда и нечистой совести, - ответил генерал Лей. - Я же тебя и пальцем не трону. На что ты мне? Даже пригодишься в будущем. Я о тебе столько знаю, что ты предпочтешь быть самым послушным государственным советником нашей великой страны! Я тебя сделаю начальником трофейного управления! Ты будешь разбирать добычу с Земли - ты же отлично разбираешься в земных штучках... Ладно, действуй! - Генерал... - Не надо меня ни о чем просить. И пойми простую вещь - ты мне даже не союзник, а только попутчик. Идем рядом, потом разошлись. И чем заниматься гуманизмом, ты мне покажи, что там происходит! У них. А то сколько времени прошло, как мы запустили первых, а ты от меня все таишь. - Я не таил, - обиделся Гарбуз. - Мне нечего таить. Но результатов ждать рано. По словам ваших медиков. И по реакции Гофмана. Рано, генерал, не спешите стать президентом двух планет. Можете оказаться между ними. Генерал поморщился, как бы терпя комара, которого скоро прихлопнет, но пока нельзя: гуманисты смотрят. Укол, сделанный Коре, подействовал. Она чувствовала себя немного лучше. Настолько, что смогла поднять голову, когда по приказу Гарбуза техники зажгли большой экран, глядящий сверху, под пологим углом, на Симеиз, и, как она почти сразу догадалась, на ее родной Симеиз, на Землю-2. Что-то странное творилось там. Там снимали кино?.. Кино, которое называлось, наверное, "После войны". Или "После налета"... Почему-то на скамейке, на той самой, возле памятника, лежала молодая женщина, свесив безжизненно руку к земле. Еще два тела были видны на открытом месте, в конце аллеи. Вертолет "скорой помощи" стоял на площадке, совсем рядом, но был безжизнен и неподвижен, люк был открыт, но никто не появлялся оттуда, чтобы помочь пострадавшим. Вдали на перекрестке мелькнула еще одна "скорая помощь", местная, наземная, она медленно проплыла по экрану и исчезла... Сцена была почти бесшумной, раздавалось лишь шипение. И сквозь это шипение прорвался вдруг торжествующий, звериный рык генерала Лея: - Я ж тебе говорил, мать твою! У них сопротивляемость низкая. Они там вокруг уже дохлые, а мы время теряем! Зла не хватает! - Я не предполагал, - промямлил Гарбуз. - Предполагал - не предполагал! Немедленно готовить передовой отряд! Не терять ни минуты! Ты меня слышишь? Но даже если растерянный Гарбуз и слышал, помочь он генералу ничем не мог. Генерал рванулся прочь из зала перехода, Гарбуз закричал ему вслед: - А что делать с Орват? - С кем? - С Орват и с Калниным? Они же заражены, но еще не отправлены! - Пристрели, - посоветовал Лей. Но в дверях замер, обернулся и добавил: - Пристрелить их всегда успеем. Срочно отправляем на Землю-2. Каждый вирус в строку, усек? Генерал низким голосом рассмеялся своей шутке и исчез, хлопнув дверьми. Кора продолжала наблюдать за тем, что происходило в Симеизе, и понимала, что и в самом деле произошла некая ошибка в расчетах инкубационного периода. Он оказался короче, чем думали здесь. И поэтому эпидемия застала Землю-2, то есть нашу Землю - сколько же можно говорить, как они того хотят! - застала нашу Землю врасплох. Но неужели и Милодар не принял мер... И тут Кора с ужасом поняла, что совершенно неизвестно, сколько же прошло времени на Земле с того момента, как она ее покинула. При относительности временных переходов, когда Гофман, ушедший позже Коры, оказался там раньше ее, могло пройти всего пять минут... и тут гости, больные гости. - Простите, - Кора понимала, что времени терять нельзя, - давайте, в самом деле, отправьте нас туда. - Не советую, - сказал вдруг Гарбуз. - Я знаю один маленький секрет: здесь известно лекарство от двухдневной чумы, вакцина. По крайней мере, не помрете... а там, сами видите! - Может, я смогу кого-то предупредить, объяснить, что происходит. - Чепуха. Вы опоздали. - Тогда скажите: где вы можете достать вакцину? - Не говорите чепухи! Вас же надо везти в Институт на севере... и на это нужно получить разрешение генерала Лея. - Тогда, значит, вы мне не сможете помочь? Вакцина только для вас! - Мы можем рискнуть. Мы спрячем вас, и как только основные военные действия переместятся к вам, мы вас тихонько отправим на север. Генерал Лей будет занят, и мы обязательно... - Она помрет, - сказал Калнин. Он вошел сам. Его поддерживала медсестра, и он выглядел, как говорится, краше в гроб кладут. - Что? - не сообразил Гарбуз. - И я помру, - добавил Эдуард Оскарович. - Впрочем, тебя это уже не беспокоит? - Неправда! Корват может подтвердить... - Кора Орват! -Не придирайся к пустякам. Кора может подтвердить, что я сам предложил ей остаться здесь. Как только первая волна вторжения минует, я переправлю вас в клинику, где есть противоядие от чумы. Я обещаю! Кора слушала весь этот разговор, в ушах шумело, она не спускала глаз с экрана, на котором был виден Симеиз. Камера медленно перемещалась, и теперь показался пляж, пустой, лишь неподалеку от берега покачивался надутый оранжевый матрас, а на пляже была забыта полосатая простыня... Море было пустым. Неизвестно, насколько далеко распространилась эпидемия. Надо как можно скорее найти Милодара и ему все объяснить! - Отправьте меня туда! - закричала Кора. - Сволочи, убийцы! - Ни в коем случае. Я не убийца! - гордо ответил Гарбуз, будто ему предложили отрубить Коре голову и даже дали ему топор, а он теперь пытается это тяжелое орудие отшвырнуть. - Меня тоже, - сказал Калнин. - Я не верю тебе, Витя. Ты в самом деле не пристроишь нас в клинику, куда и тебя самого могут не пустить. - Ну уж это слишком! - Гарбуз снова обиделся. Он все еще хотел казаться значимым. От хотел раздавать благодеяния. Этот спор, пустой, хоть и вредный, был прерван полковником Рай-Райи в защитной одежде и с пистолетом в длинной лапке. - Почему они здесь? - закричал он, размахивая оружием. - Почему не выполняется приказ генерала Лея? Саботаж! Пристрелю! Пистолет его недвусмысленно был направлен на господина советника Гарбуза, и Гарбуз понял, что никаких защитников ему не дождаться. - Я готовлю... одну секунду... Носилки с Корой поставили на салазки, Гарбуз возился у пульта и бормотал - Кора еще слышала это бормотание, а полковник, вернее всего, не слышал его совсем: - Вы у меня ответите... все ответите. Вы не думайте, что я так уж одинок... - Готово! - сказала одна из медсестер. - Начался переход, - сказал Гарбуз громко. Медсестра толкнула носилки, и они, набирая скорость, покатились вниз, к разверстому окну переходника. На мгновение бесконечная тьма окутала Кору. Кора полетела в бесконечность, в неизведанную глубину. И оказалась в нашем мире. Кора лежала недалеко от моря - слышно было, как накатываются на гальку волны и сползают обратно, шевеля камешки для сотворения ровного шума. Как будто она довершила свое падение с обрыва, но не разбилась, а, подхваченная сильными руками, улеглась на гальку. Если не считать равномерного движения волн, стояла тишина, тишина смерти или молчаливого умирания. И тогда, поняв, что возвратилась на свою Землю, возвратилась, опоздав ей помочь и, возможно, лишь для того, чтобы погибнуть вместе со множеством ни в чем не повинных людей, Кора, приподнявшись на руке, села и больно, в кровь, начала бить кулаком по камням, - Сволочи! - закричала она. - Никакой им пощады быть не может. Скорпионы, отведавшие крови, каракатицы в погонах! Бандиты с челками! Гитлеры доморощенные! - Погоди, - прервал ее голос, и тень упала на камни перед ней. - Красиво выражаешься, но энергия уходит в свисток! А ну, перестань разводить истерику! Голос принадлежал Милодару, и комиссар сильно серчал либо делал вид, что серчает. - Я так виновата, - с трудом произнесла Кора, потому что при виде возвышающегося над ней, руки в боки, комиссара ИнтерГпола из нее как будто выпустили воздух и одновременно исчезла возможность борьбы, страха, отчаяния. Осталась лишь дурнота и сонливость... - Я ничего не сделала, комиссар. Я даже Мишу Гофмана не спасла... - Значит, подтверждаешь? Я так надеялся, что эти, первые посланцы, чего-то перепутали. - А эпидемия... двухдневная чума? - спросила Кора. - Жалко Мишу, - сказал комиссар. - Тогда вставай! - Не могу, - призналась Кора. - Сейчас встанешь через "не могу", - пригрозил комиссар. - Ты у нас единственная из агентов, кто знает расположение тамошних помещений. Пойдешь туда. - Не пойду, - ответила Кора. Несмотря на раскаяние и горе, она была в полуобморочном состоянии. Рядом с ней стоял доктор... знакомый. Ага, она его видела дня три назад в подвале виллы "Ксения". - Приведите ее в порядок, доктор, - сказал Милодар. - Это невозможно, - сказал доктор. - Вы же видите, человек при последнем издыхании... - Спасибо, - просипела Кора. - Она не потеряла чувства юмора, - возразил Милодар. - Значит, будет жить. Но я объясняю вам все самым простым языком. Мы не знаем, что они там сделали с телом Миши Гофмана. Может быть, он в коме, может быть, они заморозили его тело - может быть, мозг его не разрушен болезнью. Мы не можем оставить агента погибать, если остается хоть маленькая надежда перенести его мозг в другое тело. - Введите туда сотрудников, поговорите с тамошними военными, объясните им ситуацию... - Доктор, вы сами не уверены в том, о чем говорите. Сколько это займет времени, при условии, что мы находимся с ними в состоянии войны и они считают, что Земля уже готова для вторжения. Мы должны отражать вторжение, а вы говорите: "Побеседуйте, втолкуйте, объясните!" Чепуха, доктор! У меня есть только одна надежда - Кора Орват. - И как вы себе это представляете? - Очень просто. Вы сейчас приводите ее в рабочее состояние. Заодно давайте ей все, что положено, от чумы. - Она не справится. - Кора, - спросил Милодар, - если мы сейчас тебя подправим, ты согласна пойти туда обратно? Ты только не бойся. Я буду с тобой. - Я не боюсь, комиссар, - сказала Кора. - Я не смогу. - Молодец, - сказал Милодар. - Носилки! Вертолет! Флаер! Даю вам, доктор, пять минут. Через пять минут мы вылетаем обратно в параллельный мир. - Это невозможно, - ответил доктор, но уже начал обрабатывать Кору. Во флаере, пока перелетали на базу управления, Кору ввели в интенсивный сон. Три секунды сна были равны десяти минутам. Пока Кора еще спала, ей полностью перелили кровь, сменили костный мозг и очистили внутренние ткани от вирусов двухдневной чумы. Когда она пришла в себя, в глубокой уверенности, что проспала десять часов, и лишь голова гудела не столько от чумы, как от экзерсисов, произведенных медиками, но в целом, хоть и слабенькая, она чувствовала себя готовой к любой борьбе за справедливость. Она приподнялась на постели, медики отпрянули, потому что не были еще готовы к столь быстрому ее выздоровлению, по подвалам виллы "Ксения" прозвенели звонки и проревели сирены, призывая к одру Коры комиссара Милодара и милейшую старушку Ксению Михайловну Романову, также готовую к завершающей фазе операций. - Нормально? - Милодар вбежал в бункер. Был он одет странно и для Коры непривычно. Не будучи еще кадровым работником ИнтерГпола, она не подозревала, что каждый агент, инспектор или комиссар имел несколько форменных мундиров на различные случаи жизни. И сейчас ей пришлось увидеть комиссара Милодара в боевом мундире парадного толка, каковой надевается лишь для ежегодного парада организации в Галактическом центре и символизи