кликнул Тесей, прижимая пальцем к переносице несуществующие очки. - Только не это! Девушка не виновата. Пожалуйста, сделай это для меня. - Я сделаю это, но ты будешь моим должником, - сказала Медея, - и уберешь с моих глаз женщину, из-за которой и случилось это досадное происшествие! - Медея указала пальцем на Кору. - Но мы почти незнакомы, - сказал юноша. - Мы только недавно встретились. - Ты не родственник ей? - Нет. - Ты видел ее раньше? - Никогда. - Почему же она пришла ко мне во дворец? - Я пришла, как каждый путник, который устал с дороги, - сказала Кора, выпрямляясь во весь свой великолепный рост. И Медея сразу стушевалась перед ней, хоть и была дьявольски хороша собой. - Как твое имя, гостья? - спросила Медея. Разыгрывался спектакль. Медея уже сталкивалась с Корой, Кларисса - тем более. - Меня называют Корой, - сказала Кора, стараясь придать голосу силу и значимость. Шорох голосов, испуганный шепот прокатились по залу. Имя богини пугало. Кора здесь уже сталкивалась с этим феноменом: возможно, имя Кора принадлежало здесь разным женщинам, но сознание выбирало лишь самый опасный вариант - имя Коры-Персефоны, владычицы царства мертвых. А впрочем, может, Кора и ошибалась - вряд ли греческая мать, выбирая имя для ребенка, склонна была избрать одно из имен смерти... - Сегодня во дворце пир, - сказала Медея так, словно и не было только что столкновения с Корой. - Надеюсь, что наши гости сочтут возможным принять в нем участие. Меня же ждут дела. Медея повернулась чтобы выйти из зала, но тут вбежал мальчик, лет семи, черноголовый, кудрявый. - Мама! - закричал он. - Там привели белого барана! Настоящего белого барана! Его тоже зарежут на ужин? Медея подхватила мальчика на руки, закрывая всем телом от Коры. Неужели она меня тоже опасается? Она, величайшая из волшебниц древности? - Это мой сын, - сказала она, обращаясь к Тесею. - Его зовут Мед. Отец его Эгей! - Очень приятно, - сказал Тесей, еще не осознавая смысла слов хозяйки дома и стараясь при этом как-то пристроить на ногах новые, не очень удобные сандалии. - Это единственный законный сын Эгея. Он взял меня в жены, когда я поклялась ему, что рожу сына - Меда. Я выполнила свою клятву. Перед вами наследник престола в Афинах. И она быстро вышла из зала, неся мальчика на руках. Мед что-то говорил ей, он был веселым балованным ребенком, и на прощание он помахал Тесею ручкой. Тесей поднял руку в ответном жесте. - Я не знал о том, что у Эгея есть еще сын, - сказал он. -А у меня младший братишка. - Я тоже не знала, - сказала Кора. - Ты намерен отказаться от разговора с отцом? - Нет. - Ты не заметил, что сандалий у тебя уже нет? - сказала Кора. - И что же? Ведь остался меч, - Тесей был рассеян, будто никак не мог сосредоточиться на том, зачем он здесь оказался. - Тесей, - позвала его Кора. - Что с тобой? Опомнись! Ты зачем пришел в Афины? Ты зачем совершал подвиги на пути сюда? - Чтобы быть достойным своего отца, - твердо заявил Тесей, словно проснувшись. - Но для этого надо, чтобы отец тебя узнал. А Медея постарается этого не допустить. - Но она такая красивая... - Тесей, перестань лепетать глупости! - оборвала его Кора. - Ты о ком сейчас говоришь? - Я? - Тесей замер, словно ему с размаху заткнули рот. - Ты говоришь так о своей мачехе, знаменитой на весь мир убийце, бывшей жене путешественника Ясона, грузинской царевне Медее. И нет преступления, которое она еще не совершила. Впрочем, есть... Тесей тупо посмотрел на Кору. Ну зачем таким мальчикам позволяют шляться по Древней Греции, где смерть караулит их на каждом шагу? - Какое? - спросил Тесей. - Она еще не убила тебя, Тесей! - Но зачем ей убивать меня? - Потому что ты пришел сюда, чтобы доказать, что ты - старший сын царя Эгея, так? - Так. Но кому от этого плохо? Я буду любить и брата, и мачеху. У Коры на языке вертелся ответ: "Нет, это Кларисса, и потому она вдесятеро опаснее для тебя, чем какая-нибудь древняя волшебница. Медея тебя только убьет - вонзит в тебя кинжал или отравит цикутой - и уже через два часа ты будешь лежать в реанимации московского центра "ВР-медицина". Кларисса уничтожит тебя так, что потом не оживить. А значит, она уничтожит твой мозг, мой мальчик. На твое счастье, она здесь находится в теле Медеи и с возможностями Медеи. Но если мне приведется живой вырваться отсюда, то я приму все меры, чтобы выяснить, как получается, что в ВР-круизе оказываются убийцы с другой планеты?" - Что такое ВР-круиз? - спросил Тесей. Оказалось, что Кора произнесла последнюю фразу вслух. - Не обращай внимания. Я хотела тебе сказать, что Медея всегда честно выполняла все, что обещала. Она обещала Ясону золотое руно, и она его добыла, даже обманув и предав своего отца, она обещала спасти Ясона от погони, и спасла. Она приехала к Эгею и в обмен за кров и защиту обещала, что будет верна ему и родит наследника. И она была верна ему и родила наследника. Так что она - достойный противник. - А мне она не противник, - упрямился Тесей, - она красивая и добрая. В этот момент в комнату вошел воин, на этот раз одетый вполне прилично, словно из учебника истории. Кора невольно бросила взгляд ему под ноги в поисках сопроводительной подписи вроде "тяжеловооруженный гоплит VI в. до н.э. Афины". Надписи не было, но говорить эта картинка умела. - Великий господин царь Афин Эгей приглашает своих высоких гостей для знакомства. - Это аудиенция? - спросила Кора. Вместо ответа воин указал на меч Тесея и велел снять его. - Я не могу, - ответил Тесей. - Я всегда с ним хожу. - А у нас к царю ходить с мечами не принято, - вежливо ответил воин. - Ты, может, человек воспитанный, а другой придет, решит, что он герой - и сразу нашему царю срубит голову с плеч. Теперь после этого Геракла столько развелось героев, что без друзей лучше вечером на улицу не выходи. Тесей был возмущен, но сдержался и отстегнул пояс с мечом. Ну и дела, подумала Кора. Сандалии у нас новые, выданные Медеей из дворцовых запасов, меч у нас отобрали, как же теперь узнать младенца? Кора сама позаботилась о том, чтобы спрятать меч в один из сундуков, стоявших в комнате вдоль стен. Воин с картинки провел их темным коридором, затем шесть крутых ступенек вверх, еще коридорчик, где сидел на корточках гоплит, упершись копьем в потолок. Наконец за пурпурным, но потертым занавесом обнаружилась комната, которую Кора условно назвала для себя кабинетом властителя. Там находился первый письменный стол, увиденный Корой в античной древности, хотя надо признаться, что с интеллигенцией, не считая одного полуконя, ей встречаться не приходилось. Стол был мраморным, на толстых дубовых ножках и использовался по назначению - на нем лежало несколько свитков, намотанных на деревянные палки, просто листки бумаги, таблички. Впрочем, Коре некогда было рассматривать, насколько образован ее хозяин. Сам царь Эгей вошел сразу следом за гостями, откинув кусок ткани, прикрывавшей вход во внутреннее помещение. - Я рад видеть вас, - произнес он, идя навстречу гостям. - Я всегда рад, когда благородные герои посещают наш город. Кора могла разглядеть его. На вид царю Эгею было лет пятьдесят, но, как она обратила внимание, в Древней Греции люди старели раньше, видно, ничего не знали о диете и экстрасенсах. Пегая борода царя была тщательно завита, длинный гиматий выглажен, каждая складочка как бритва, да еще вышит золотом по низу. Под гиматием был золотистый длинный хитон, расшитый сложным восточным узором. Кора отметила про себя, что царь ухожен, вымыт, надушен и, вернее всего, в этом чувствуется заботливая женская рука. При всей своей антипатии к Медее она должна была признать, что свои супружеские обязанности по отношению к очередному мужу она выполняет. Тесей вежливо поклонился отцу. Отцовских и сыновних чувств, так обильно расписанных в мифологической литературе, они друг к другу пока не испытывали. Пожалуй, Тесей скорее ощущал неловкость, как человек, желающий потребовать то, что ему вовсе не принадлежит, а царь Эгей был в привычной для себя роли государя на малой аудиенции, когда надо по возможности разузнать, чего хотят от тебя потенциальные просители. Беда любого царя заключается в том, что, встретив человека, он вынужден подозревать в нем просителя. А это утомляет и ведет к разочарованию в людях. - Я шел из Трезена, - сообщил Тесей, - по дороге, которая ведет вдоль берега моря. И по пути уничтожал тех разбойников, которые за последние годы заняли всю эту дорогу и совершенно сорвали местную торговлю. - Постой, постой! - воскликнул царь. - Ты не тот ли Тесей, внук Питфея, о котором говорят, что он сын Посейдона? Не ты ли решил совершать подвиги подобно твоему двоюродному дяде Гераклу? - Простите, родному дяде Гераклу! - с достоинством поправил царя юный герой. Царь Эгей улыбнулся. Молодой человек пришелся ему по душе. - И ты один пошел по берегу? - Совсем один. - И как видел разбойников, нападал на них, забыв, что все они - дети хороших семей, с большими родственными связями, и именно из-за этого ни жители Коринфа, ни жители Мегары, ни даже мы, афиняне, не осмеливались их тронуть? Или тень Посейдона все время охраняла тебя? - Нет, царь, - отвечал Тесей с достоинством, которое редко можно встретить у простого студента университета, - я никогда не причиняю людям боль ради боли. Я делал с этими разбойниками только то, что они делали с другими людьми. - Что? - Эгей был поражен. Видно, слух о подвигах Тесея еще не добрался до Афин. - Это значит, что ты сбросил со скалы Скирона? - И еще отрезал ноги Прокрусту, - сообщил молодой человек, - а главное, раскроил дубиной череп Перифету! "Ах, какой ты еще молодой и наивный!" - подумала Кора. Как бы в ответ на слова Тесея занавесы и занавески, которыми были украшены стены зала, закачались и оттуда донеслись голоса и суета. - А ну, пошли отсюда! - закричал Эгей и затопал ногами. - В собственном кабинете покоя нет! - Кто это? - спросил Тесей, хватаясь за пояс, на котором не было меча. - Это мои племянники, - пояснил Эгей. - Паллантиды, сыновья моего неразумного, тщеславного и жадного брата Палланта, который все ждет не дождется, пока я помру, чтобы захватить власть. - Но у вас же есть наследники, - осторожно заметила Кора. - Мед - замечательный мальчишка, - признал царь, - но он еще мал. Я надеюсь, что Медея достаточно умна и осторожна, чтобы оградить мальчика от кровавых лап Паллантидов. Пока что она их запугала, пригрозив страшными волшебными бедами всему роду, если что-нибудь случится с Медом. Так что они предпочитают охранять его и беречь... до поры до времени, - и царь сокрушенно вздохнул. - А другие наследники? Мне приходилось слышать, что у вас был сын в Трезене? - Я надеялся на это, - искренне ответил царь Эгей. - Но, наверное, ничего из нашей случайной связи не вышло. А то бы я давно уж об этом узнал. Вот сейчас бы показать ему меч и сандалии! - подумала Кора. Но сандалии наверняка сожжены Медеей, а меч слишком далеко, чтобы бежать за ним. Ну ладно, еще не все потеряно. - Господин царь, - произнес между тем отважный юноша. - Если вам нужна помощь, то моя железная палица уступает лишь палице самого Геракла. Если надо кого сокрушить, уничтожить, в пыль стереть - я к вашим услугам. Царь с благодарностью положил руку на плечо Тесею и произнес роковые для своего старшего сына слова: - Хотел бы я иметь такого сына, как ты, Тесей. Снова шевельнулась шелковая занавеска за спиной царя, и на этот раз Кора явственно увидела черную прядь, блеск бриллиантовой диадемы и услышала легкую поступь грузинской царицы. Судьба Тесея была решена. И спасти его могла только Кора Орват. Аудиенция у царя была закончена. Он пригласил их вечером на праздничный ужин в честь двадцатой годовщины со дня восьмилетия его посещения источника Семи нимф. Кора посмела поинтересоваться, почему такое незначительное на вид событие послужило причиной для пира во дворце, на что царь ответил, что пиры во дворце бывают каждый вечер и, к сожалению, знаменательных дат и событий для причин не хватает. После этого Эгей вызвал слуг, чтобы они проводили гостей отдыхать. - Осторожнее, - попросила Кора Тесея, прощаясь с ним до вечера. - Особенно бойся опасности сверху. Здесь враги постараются расколотить тебе голову. - Я буду смотреть в небо, чтобы на меня не упала черепаха, - засмеялся Тесей и направился направо, на мужскую половину дома. Коре туда вход был возбранен, так что пришлось идти налево, на женскую половину, где служанка провела ее в небольшую комнату без окна, только с дверью, затянутой полосатой занавеской. Коре было приготовлено ложе, девица в коротком хитоне и с обнаженной грудью предложила помочь раздеться и себя в качестве грелки, но Кора отказалась, спросив только, когда же будет обед. Обед, как сообщила служанка, только сейчас готовится, так что у гостьи есть время отдохнуть. И ушла. Кора вытянулась на низком ложе, устланном козлиными и бараньими шкурами. Хоть это был царский дворец, шкуры были выделаны кое-как, и от них несло козлятиной. Занавеска не отделяла комнату от деловитых звуков дворца. Надо было бы попроситься на экскурсию, подумала Кора. А то она даже не представляет устройства дворца, и если придется отсюда срочно убегать, то неизвестно, насколько это удастся. Где-то она читала, что в Древней Греции дворцы строились как лабиринты, отсюда и пошло название дворца на Крите, где жил Минотавр. Ну, что ж, если сегодня у нас все обойдется благополучно и нам удастся сохранить жизнь принца Густава, то вскоре мы окажемся именно на Крите, чтобы драться с Минотавром - до таких пределов знания Коры по древней истории вполне распространялись. Как жаль, что этот перестраховщик Милодар не разрешил взять с собой никаких приборов и приспособлений, которые так нужны агенту ИнтерГпола! Ей достаточно было бы надеть один рабочий пояс со взрывчаткой, отмычками, оптикой и средствами подслушивания. Тем более что раз ее здесь подозревают в принадлежности к классу богинь, то никого не удивили бы ее сверхъестественные способности. А то как будешь голыми руками работать телохранительницей древнего героя по имени Тесей? Курам на смех! И все же Кора поднялась и осторожно обошла помещение. Комната была невелика, стены, сложенные из аккуратно обтесанных блоков песчаника, оштукатурены, а на них довольно грубо нарисованы полоски орнамента, и повыше, под потолком, изображены птицы и бабочки, как их учат рисовать в старшей группе детского сада. Великим греческим искусством в этой части дворца пока и не пахло. Знает ли Медея, что не любая смерть убьет ее врага? Настоящей Медее это все равно - главное сохранить престол для Меда. Клариссе - важно убить Тесея безвозвратно и окончательно... Кора поднялась с ложа и, осторожно приоткрыв занавеску, высунулась наружу. Коридор был пуст. Кора двинулась в ту сторону дворца, откуда доносились звон посуды, голоса, шум и бульканье варева. Вскоре она попала в один из внутренних двориков, где стояли распряженные повозки и в ряд у коновязи жевали сено добродушные ослики и мулы. Под повозкой на куче сена мирно спала служанка, прикрывшаяся серой накидкой, которую Кора осторожно с нее сняла. Спящая не шевельнулась. Кора накинула трофей как платок, который опускался ниже пояса, - в полутемных переходах, комнатах и других служебных помещениях дворца она сразу стала незаметна, при условии, что она будет непрестанно двигаться. В атмосфере всеобщей суматохи и кажущегося беспорядка, напоминавшей муравейник, дворец управлялся стихийным разумом, когда каждое насекомое тащит свою палочку черт знает куда, и в результате добыча попадает в нужную ячейку, а все куколки и личинки оказываются вовремя накормленными. Для вящей убедительности Кора прихватила где-то горшок, который поставила себе на бедро, и теперь ничем не отличалась от мириад прислужниц и рабынь, благо здесь не было заметно надсмотрщиков, которые давали бы указания - видно, все дела были многократно отрепетированы. Одаренная фотографической памятью, Кора через двадцать минут уже имела полное представление как о женской половине дворца, так и о его многочисленных хозяйственных помещениях. На мужскую половину попасть было труднее, но Кора вскоре освоила и ее. Для современного разведчика древний греческий дворец был детской игрушкой. В нем, к примеру, совсем не имелось дверей, кроме входных ворот. Дверные проемы закрывались занавесками или просто тряпками, так что не было проблем со взломом и подслушиванием. А так как коридоры днем и вовсе не освещались, а свет туда попадал только сквозь дверные проемы и занавески, то многочисленные служанки, которыми кишел дворец, казались тенями - такими, наверное, кажутся друг дружке муравьи в глубинах муравейника. Коре предстояло отыскать нервный узел двора - покои Медеи. Это оказалось не так-то легко, не потому, что покои были особо запрятаны. Просто они почти не отличались от покоев других родственниц царя, которых тоже оказалось немало. Когда Кора уже решила, что ничего не отыщет и лучше возобновить поиски к вечеру, когда нападение на Тесея станет наиболее реальным, ей повезло. Она шла по какому-то черному узкому коридору, смахивая с лица клочья паутины, стараясь не уронить ненароком что-нибудь из ломаной мебели, сваленной там, и не поднять лишнего шума, как услышала за перегородкой громкий разговор. Беседующие не таились и не понижали голосов - видно, они были убеждены в том, что их никто не может подслушать. - Ты видел его? - послышался низкий глуховатый голос Медеи. - И какое он произвел на тебя впечатление? - Милый юноша. Я хотел бы иметь такого сына... Длинная пауза. Кора поняла, что Медея старается взять себя в руки. Потом снова ее голос: - У тебя есть сын. - Я стар. Боюсь, что не доживу до того момента, когда он сможет поднять мой меч. А если я оставлю царство мальчику, вас затравят мои родственники. - Я волшебница и целительница, - ответила грузинка. - Ты будешь жить много лет, ты увидишь, как поднимут мечи твои правнуки. Ты у меня самый молодой и красивый... - Ах, Медея, как мне трудно поверить в твою любовь! Я дал тебе приют, когда толпа хотела тебя растерзать. Ты дала мне сына. Но о любви разговора не шло. - А я понемногу полюбила тебя, старый дурак! - Ну ладно... ладно... мне же щекотно! Медея, прекрати! Вспомни, сколько мне лет! - Зевсу куда больше... - Зевс - бог. - Ты - выше всех богов, ты - царь Афин. Народ беспрестанно славит твою мудрость... - Медея! - Эгей... О! Как ты могуч! Обними меня еще крепче! Коре стало стыдно подслушивать далее, потому что если в восклицаниях и отдельных словах супругов можно было уловить смысл, то он не имел никакого отношения к сегодняшним событиям. Но Кора не сразу отошла от опочивальни царя, потому что старалась сообразить, в какой стороне может находиться комната, выделенная Тесею. Ей пришла в голову неприятная мысль: пока они будут ужинать, Медее нетрудно подослать верных работников, которые подпилят балки над ложем Тесея, и ночью он погибнет именно так, как нужно Клариссе и клану Кларенса. Может быть, Медея за эти годы и в самом деле полюбила царя Эгея и хочет, чтобы он пожил подольше, пока Мед не сможет занять престол. Но опасность, грозящая Тесею, от этого не уменьшается. Когда Кора сообразила, куда двигаться по этому лабиринту, сквозь звуки поцелуев и страстные вздохи прорезался вполне спокойный голос царицы. - Эгей, я хотела спросить, - произнесла она, - а как тебе показались нынешние гости? - Милейшие люди, - с придыханием ответил Эгей, - милейшие люди... О, как я счастлив! - Осторожнее! Со мной такого еще никогда не было! Я умираю от счастья! Все эти титулованные мальчишки и мизинца твоего не стоят! Кто научил тебя так обращаться с женщиной? - Жизненный опыт, любимая! - О, не бросай меня, не оставляй, иди ко мне, мой старый вепрь! - Ты совсем другая сегодня! Я тебя не узнаю! Ты трепещешь, словно только что пойманная лань! Но тут торжествующий счастливый крик Медеи озарил всю парадную часть дворца. Замерли повара и поварята у своих плит, замерли кухонные мужики и подавальщики, мойщики посуды и резчики мяса... И каждый подумал о том, самом счастливом миге его собственной любви, который уже миновал или на который еще можно надеяться. Кора печально вздохнула. Любая нормальная женщина хочет быть счастлива, как Кларисса... черт побери, как Медея! А может, в этом и есть секрет бурной любовной сцены, которую Кора случайно подслушала... Какое-то время было тихо. Лишь быстрое и нежное дыхание доносилось из царской опочивальни. Потом она услышала голос Медеи: - Надеюсь, ты понял, возлюбленный, что они не те, за кого себя выдают? Некоторое время Эгей тяжело дышал, приходил в себя после ласк Медеи, потом спросил: - Почему ты так решила? - Ну, с этой так называемой Корой все ясно! - сказала она твердо. - Никакая она не Кора и не Персефона, я отлично знаю в лицо всех богинь, и уж тем более таких выдающихся, как богиня подземного царства. - Вот и я подумал, - отозвался Эгей. - Слишком она молода и красива для такой должности. Нет в ней ничего страшного. Милейшее, добрейшее создание. - Ты, как всегда, прав, мой кролик. Но чувствую я, что наши дела никуда не годятся, если шпионы спокойно разгуливают по дворцу и вынюхивают, что где лежит. - Я тебя не понял, крошка! -А я не понимаю тебя. С твоим государственным опытом! С твоим политическим чутьем... и так попасться! Ты что, не догадался, что этот Тесей - искусственный человек? - Как так искусственный? - Тебе в женской вышивальне сидеть, а не на престоле! К тебе во дворец пробралась парочка политических террористов! Это вовсе не люди! - в голосе Медеи появились визгливые, кухонные интонации. - А кто же? - Ты Дедала помнишь? - Еще бы не помнить, - ответил Эгей. - Великий мастер, но, по-моему, слабый человек. - Я бы его не назвала слабым. Есть другие слова для этого поступка. Кора замерла, чтобы не пропустить ни слова. Ведь она в детстве читала про Дедала и Икара. Она отлично помнила, что Дедал изобрел воздухоплавание, что он сделал себе и своему сыну Икару крылья и скрепил их воском, а потом велел Икару не подниматься близко к Солнцу, а то воск растопится - и тогда молодой человек с небес упадет в море. Все прогрессивное человечество с тех пор любит образ Икара, как человека, устремившегося к Солнцу, даже рискуя погибнуть! Конечно же, она об этом знала, но при чем здесь Тесей? - Не великий мастер! - кричала Медея. - Это типичный случай сальеризма! Если ты подонок, значит, ты не великий мастер. Кларисса! - чуть не закричала Кора. Что ты делаешь! Сальери еще нет! Этого понятия не существует... - Давай не будем спорить в такой момент, - взмолился Эгей. - С тобой, усладившей меня необычными ласками грузинских земель, я готов согласиться во всем. Давай не будем ссориться, и если ты полагаешь, что мы имеем дело со случаем сальеризма, то не мне с тобой спорить. Все, поняла Кора, я схожу с ума. - Но тем не менее я должна открыть тебе глаза на этого юношу. - Открывай, - лениво откликнулся Эгей. Коре показалось, что он намеревается задремать. - Слышал ли ты когда-нибудь о том, что Дедал сделал для Миноса девять искусственных юношей из смолы редких пород деревьев, столь схожих с настоящими, что отличить их можно было лишь по их совершенству. - Зачем? - удивился Эгей. - Это - идеальные шпионы, убийцы, лазутчики. Минос ненавидит тебя за смерть Андрогея. - Я его не убивал. Он сам упал и умер. - Я не спрашиваю, как он умер. Минос убежден в твоем злом умысле! Он отбирает у Афин дань - юношей и девушек. А теперь он подослал к тебе идеального шпиона, искусственного человека. Скажи, знаешь ли ты обыкновенного юношу, который мог за три дня истребить почти голыми руками всех великих и непобедимых бандитов и разбойников побережья Арголиды и Аттики? - Нет, о таком я не слышал. - А видел ли ты, с какой легкостью он носит железную палицу, которую мог бы поднять только Геракл? - А вдруг он и на самом деле сын Посейдона? - У Посейдона сыновья в каждой деревне, он сам не знает их числа. Сейчас я тебе сообщу, что я дочка Посейдона. А дальше что? - С меня достаточно того, что ты внучка самого Гелиоса, - не без гордости возразил Эгей. - Так что отбрось сомнения. Этот самый Тесей - шпион Миноса. Он уже обследовал все побережье Аттики, отыскивая самые удобные места для высадки десанта. Теперь же ты будешь эту куклу развлекать в своем дворце. Поздравляю! Хватит с меня уж того, что весь цивилизованный мир смеется над тем, как ты служишь этому грязному отвратительному Миносу. - Я не служу ему... Это условия мирного договора! Они сильнее нас! - Теперь ему мало этого! Он подослал к тебе лазутчика, чтобы забрать не дюжину лучших, а отобрать и убить или отдать в рабство всех афинских юношей и девушек. Слышно было, как Медея опустила ноги на пол и возит ступнями по плиткам пола, разыскивая в темноте сандалии. - Что же делать? - спросил Эгей. - Ты должен показать себя настоящим мужчиной. Ты должен плюнуть в лицо этому мужлану. Ты должен наконец сказать "нет"! - Но разве могут Афины сравниться по силе с Критом? Да он камня на камне от нас не оставит! - Трус! Старикашка! - это говорила не Медея, а Кларисса. - Афины должны остаться в истории мира как величайший центр цивилизации. Твоим именем должны называть моря! А кто запомнит какого-то Миноса? Может, потому, что он вырастил в семье Минотавра - ничего себе наклонности! Такого изощренного разврата я не встречала даже в солдатских анекдотах. - Но это его боль, его беда... - А почему мы должны за это расплачиваться? - не сдавалась Медея. - Почему очередная подлая выдумка Дедала должна стоить жизни нашим с тобой лучшим детям? Почему? Эгей вздохнул и не ответил. - Я собственными руками уничтожу этого робота! - заявила Медея. - Кого? - Деревянного шпиона, сделанного подлецом Дедалом. - Моя любимая, так нельзя поступать. Тень падет на мой дом. Я не могу нарушить законов гостеприимства. - Какие еще в Греции законы гостеприимства? - возмутилась Медея. - Ты что, цикуты объелся? Да здесь каждый мерзавец, вроде Прокруста, готов затащить тебя в дом, чтобы потом отрезать тебе ноги или голову. Мы не в Грузии, где еще поддерживаются обычаи. Опомнись. К тому же и речи не идет об убийстве. Уничтожь игрушку! Разломай изобретение Дедала. Я даже не прошу тебя убивать эту отвратительную дылду. - Ты о Коре? - О ком же еще? Конечно, об этой самозванке. - Боги порой принимают чужой облик. - Меня не проведешь дешевым трюком. И хватит об этом. Ты лучше поспи, в твоем возрасте после общения с молодой женщиной надо поспать, отдохнуть. - Ты его хочешь отравить? - спросил Эгей вполне трезвым и мирным тоном. Чем сразу восстановил Кору против себя. Только сейчас она полагала, что царь поддается наглому нажиму царицы, которая бьется за своего сына-наследника. Но теперь ее охватили сомнения. Так ли уж невинен и нейтрален Эгей? Может, ему удобно, чтобы роковые решения принимала женщина, репутацию которой уже ничем не ухудшишь? - Я его хочу растворить, - ответила Медея. И Кора сразу насторожилась. - Отравить можно простого человека, - продолжала Медея, - есть для этого много ядов, и я, как волшебница, все их знаю. Но как ты отравишь деревянного шпиона? Цикутой? Смешно. - И что ты придумала, любимая? - снова звук поцелуя. Этот сладострастный старик уже смирился с решением Медеи, и теперь его интересовали только детали. - У меня есть яд, добытый из слюны подыхавшего Цербера, - сказала Медея. - Тебе не надо знать его состава. Он растворяет те смолы, из которых Дедал изготовил свою игрушку. Здорово придумано, подумала Кора, прислонившись спиной к стене коридора, потому что мимо проскользнул кто-то из слуг, таща за ногу ягненка. Деревянный шпион. Жалеть мы его не будем. Растворяются смолы... Как она все продумала! Но свою ли ты волю исполняешь, или ты сама игрушка в руках Кларенса... А может, тети Рагозы? Вдруг Кору посетила успокоительная мысль: теперь можно спокойно отправиться в свои покои и поспать до вечера. Вряд ли Кларисса - Медея совершит свое покушение до ужина. Но оказалось, что отыскать собственную спальню нелегко. Только минут через пять Кора попала в большую кухню, там сбросила серый платок и уже в образе гостьи дома спросила у поваров, где ей положено отдыхать. Повара об этом не знали, они были заняты, они спешили. Позвали охрану, охрана тоже не знала. Медея, как выяснилось, заперлась в своем тайном волшебном подвале, в который никто не смел входить, царь Эгей спал без задних ног. Так что Коре пришлось устроиться на первом попавшемся ложе в гостевых покоях. Все было бы хорошо, если бы через полчаса не появился какой-то чиновник из Фив, приглашенный на обед и полагавший, что это его комната, а раз Кора спит на его ложе, то он имеет право пользоваться ею наравне с подголовником и покрывалом. Кора спросонья провела совсем не известный здесь прием борьбы фу-ку-шу, и, пока визжащего от боли советника не унесли на перевязку, она не могла уснуть. Даже если бы Кора не успела выспаться, ее бы все равно разбудили. Во дворце, во всех его залах и переходах, загремели медные бубны и гонги, завизжали неблагозвучные флейты, забухали обтянутые бычьей кожей барабаны. Торжественный обед в память всеми забытого события начался. Кора вскочила - вид дикий. Хорошо еще она в своих странствиях обзавелась гребнем, который подвешивала к поясу вместе с зеркалом и самодельной зубной щеткой, объясняя любопытным, что это обыкновенное средство для размазывания пудры. Кора причесалась, взбила волосы, поправила смятый хитон и натянула жемчужную сетку на голову. Зеркальце, привязанное за ручку к поясу, сообщило ей, что она здесь всех прекраснее и белее. Пожалуй, кроме Медеи? В коридорах были беготня и мелькание теней, но уже не деловое, а связанное с приближением праздника. Музыканты прошли, толкаясь и громко разговаривая, будто уже оглохли от собственной музыки, какие-то люди тащили длинные гирлянды, сплетенные из виноградных листьев. Торжественно проследовали виночерпии... Зал, в котором происходило пиршество, был обширен, но невысок - черные, кое-где прогнувшиеся от старости балки нависали буквально над головой. Толстая пузатая колонна с вырезанными в ней кракелюрами, будто она была каменной, поддерживала потолок в центре. А по сторонам, нестройно и многочисленно, словно молодая поросль, тянулись колонны потоньше, некоторые из них резные, другие гладкие, отшлифованные поколениями ладоней, как раз между этими колоннами и размещались деревянные, с подлокотниками кресла для гостей поважнее, и дальше, вдоль боковых стек, стояли складные табуретки, какие любят брать с собой на этюды художники-пейзажисты. Стола, как единого понятия, не существовало. Столов, вернее, столиков было множество. Для почетных гостей и хозяев дома столики были индивидуальные, круглые, каждому по штуке, а к столикам у стен было приставлено по три-четыре табуретки. Справа от двери располагался оркестр, пока что он расставлял и настраивал инструменты и с наглостью, свойственной оркестрам всех времен и народов, производил звуки неприятного свойства. Слева, копошась в сундуках и коробках, готовились к танцам девицы из придворного ансамбля, которых, как, впрочем, и окружающих, вовсе не смущала их нагота. Гости, ожидая сигнала сесть за стол, толпились в центре зала, благо места всем хватало. Кора сразу отыскала глазами Тесея и направилась к нему. Он был рад ей. Между ними, к счастью, установилось доверие, столь необходимое между охранником и его подопечным, даже если подопечный не подозревает, что его охраняют. - Здравствуй, госпожа, - сказал Тесей. Господи, ты же еще совсем мальчик, подумала Кора, у тебя даже борода толком не растет, и, когда ты сдвигаешь в гневе брови, далеко не всегда получается сурово - скорее в таком движении проскальзывает растерянность перед необходимостью делать больно или неприятно другому человеку... Впрочем, чувство долга и ответственности у юноши развито достаточно сильно. Ведь нельзя забывать, что, дав себе слово повторить подвиги Тесея, студент Московского университета, вряд ли знакомый со смертью иначе как на телевизионном экране, смело отправился в бой. - Ты выспался? - спросила Кора. Ей было приятно прикосновение его большой сильной руки. Черт с ним, что это следствие ВР-образа. В ней течет самая обыкновенная красная кровь, и она тепла, как положено обыкновенной руке. - Я выспался, отдохнул и готов к встрече с отцом. - Ты понимаешь, что не все испытывают счастье от этого? - Разумеется, - Тесей улыбнулся улыбкой студента и поправил кончиком указательного пальца несуществующие очки на переносице. - Ты помнишь, что сандалий у тебя уже нет? Студент понизил голос: - Я думаю, что отец их бы и не узнал. Они совсем сносились. - А меч? - Меч он узнает. - Надеюсь, на этот раз ты не сдал его у входа? Тесей лишь усмехнулся, и Кора не стала задавать глупых женских вопросов. К счастью, греческие парадные одежды, ниспадающие пышными складками до пола, как нельзя лучше приспособлены для того, чтобы под ними носить мечи, топоры и, может, даже катапульты. Говорят, что перед смертью Цезарь успел горько пожалеть о том, что не приказал носить сенаторам короткие юбки в обтяжку. - Эй, там, в оркестре, пора! - крикнул толстяк в засаленной тоге, видно распорядитель. Тогда вперед выступил офицер в полном боевом облачении, но без шлема и взмахнул руками, как регулировщик, останавливающий уличное движение. Из оркестра поднялся негр с медными тарелками и с удовольствием ударил ими. Звонкий гул заполнил зал. И тут все заспешили, прерывая на полуслове разговоры, потому что, как оказалось, подавляющее большинство гостей относилось к разряду обыкновенных, которым следовало занять наиболее удобные табуретки по бокам зала, а то могло и табуретки не достаться, тогда придется простоять весь пир за спиной более удачливого соседа, перехватывая кусочки с его столика. Раньше Кора была уверена, что греки на пирах возлежат и вкушают. Ничего подобного - по крайней мере, здесь, в Афинах, они сидели как обычные люди, собравшиеся в кафе на празднование дня рождения дедушки. Перед каждым - столик, перед компанией - столик на троих. Официанты, одетые в набедренные повязки, несмотря на прохладный вечер, сновали между столами, принося и унося чашки, подносы, кубки, добавляя вино по вкусу, отсекая куски мяса и кидая их на глиняные тарелки. Кора не спешила занять свое место, ее больше встревожил настороженный взгляд Клариссы, которая стояла между двумя колоннами, в полутьме и внимательно оглядывала Тесея. - Тесей, - позвала Кора. - Твой меч под хитоном? - Как же иначе я смогу показать его отцу? Но мне никак не удается остаться с ним с глазу на глаз. Медея обещала устроить нам встречу сразу после обеда. Тогда я покажу ему меч. При имени Медеи голос героя дрогнул и очи его несколько увлажнились. В сердце Коры шевельнулось дурное предчувствие: на чары Клариссы наложились чары Медеи, и скорее всего лишь тот факт, что Медея приходилась ему хоть и молодой, но мачехой, останавливал Тесея от каких-либо поползновений. Медея подозвала к себе двух воинов весьма решительного и мрачного вида. Она что-то шептала им, воины склонили к ней шлемы, украшенные гребнями. - Послушай меня, Тесей. И не сердись. Ты можешь мне верить, можешь посмеяться надо мной. Но я могу поклясться именем Громовержца, что через минуту к тебе подойдут вон те два воина. Они тебя обыщут и отнимут у тебя меч под предлогом того, что с оружием вход на пир не рекомендован. - Но ведь многие здесь с оружием, Кора! Погляди вокруг! - У тебя осталось полминуты, чтобы незаметно передать меч мне. - Я пожалуюсь Медее... - Это она приказала отнять у тебя меч. К счастью, они были отделены в тот момент от воинов толпой слабосильных мелких рабов, которые волокли прожаренную тушу быка. - Решайся, иначе будет поздно! Тесей решился - он сделал шаг и стал вплотную к Коре. Она перехватила короткий меч за рукоятку, изображающую двух переплетенных змей - знак знатного рода Эрехтеидов, к которому принадлежал Эгей - и, резко отвернувшись, спрятала его в многочисленных складках праздничного терракотового хитона. Отходя в сторону, чтобы не быть в поле зрения стражи, Кора видела, как воины ловко подхватили Тесея под локти. - Что вы делаете? - громко спросил он, несколько стесняясь попасть в центр скандала - неловко же прийти в знатный дом и драться там с солдатами. В отличие от Геракла Тесей умел владеть собой, хотя бы как студент Московского университета. Воины незаметно для окружающих гостей, которые, правда, были заняты тем, что старались поудобнее рассесться на пиршественных сиденьях, обыскали Тесея, вытащили и расстегнули ремень и выхватили пустые ножны. - А ножик? - прошипел один из них. - Меч где? - Какой меч? - в лучших традициях восточной сказки ответил наивный царевич. Воины убедились в том, что Тесей их не обманывает, окинули подозрительными взглядами тех, кто находился по соседству, но в таком движении трудно было отыскать подозреваемого. И потому с пустыми ножнами и ремнем они поспешили к Медее, а Кора, понимая, что, в отличие от воинов, Медея может зачислить ее в число подозреваемых, спряталась за колонну. Очередной раунд был выигран, но до победы на этом пиру было еще далеко... Служитель подошел к Коре и провел ее к почетному креслу справа от царя Эгея. Все же рост, осанка и независимость поведения, несмотря на уверения Медеи в обратном, заставили царя не рисковать - он оставил Кору в числе почетных гостей. Во главе стола восседал царь Эгей, длинные завитые белые кудри и курчавая борода придавали ему несколько опереточный вид, он производил впечатление слишком ухоженного и напомаженного старого мужа молодой красивой жены, которая тщится доказать прочим его наследникам, что она-то позаботится о нем лучше прочих. Медея сидела справа от него. Она беспокоилась, вертелась, покрикивала на слуг, особенно внимательна была к виночерпиям - очевидно, что это пиршество стало одним из решающих моментов в ее бурной биографии. Затем сидел Тесей, безоружный, лишенный сандалий, да еще оклеветанный. Правда, к счастью, юноша не знал, что он - робот-шпион Дедала и Миноса, иначе бы очень расстроился. Между ним и Корой уместилась нимфа Левкотея, существо голубоглазое, нежное, полногрудое и страстное, она все норовила тронуть Тесея коленкой, но Кора успела предупредить юношу, что Левкотея страстно влюблена в Аполлона, который почитает ее в своем девичьем резерве и при первом возможном случае намерен ее обесчестить. А так как у Аполлона мстительный и мелочный характер, то Тесею Левкотею лучше за коленки не хватать. Впрочем, Тесей и не думал о коленках. Кора видела это по уже привычному жесту - когда принц Густав волновался, он начинал поправлять на переносице дужку несуществующих очков. Далее располагались родственники и афинская знать, некие богатые фиванские оптовики и знаменитый родосский мореплаватель, чье имя никто не знал, но которы