я: "Никто не умирает! Вот молодцы!" Мухомор подобрал ноги, надел шляпу и спросил: - Завтрак будут подавать? Удалов вынул бутерброды, угостил спутников, пожевал сам. "Вот, лечу я с одной планеты на другую, - рассуждал он, - в отдаленном пункте космоса жую спокойно бутерброд даже не с маслом, а с неизвестным жиром и с колбасой, которая сделана из чего-то, о чем лучше и не думать. Лечу как будто в командировку, ничему не удивляюсь, гляжу в иллюминатор на неизвестные мне созвездия, а в бесконечной дали пространства затерялась моя родная Земля и на ней незначительной точкой разметился город Великий Гусляр, мало кому известный даже в пределах нашей необъятной родины. А на другом конце Галактики, может быть, тоскует обо мне незнакомая, но любящая девушка Тулия, у которой такая милая и добрая мама родом из Атлантиды. Вот так сближаешься с людьми, перестаешь удивляться, как переставал в свое время удивляться путешественник Марко Поло, обойдя Землю, а ведь нельзя не удивляться, иначе и нет смысла пускаться в дальние странствия. Не удивляться можно и дома, у экрана телевизора..." За иллюминатором, двигаясь параллельным курсом, мигала какая-то точка. - Погляди, Тори, - сказал Удалов, - кто-то за нами летит. - Ничего интересного, - сказал кузнечик. - Блуждающая звезда. - Не похоже на блуждающую звезду, - сказал могильщик. - Я много по космосу летал, спецпогребения обслуживал, а таких блуждающих звезд не видел. По-моему, и в самом деле за нами кто-то гонится. - Не обращайте внимания, - поспешил возразить кузнечик. - Мало ли дряни в космосе летает. Лучше доедайте и готовьтесь к посадке. Могильщик смерил кузнечика недоверчивым профессиональным взглядом, но промолчал, а Удалов снова пустился размышлять о странностях своей судьбы. - Надо ездить, - сказал он, наконец, вслух. - Надо больше ездить и смотреть. - Нет, - возразил могильщик. - Лучше не ездить и умирать дома. 11. С УДАЛОВЫМ ПРОИСХОДЯТ НЕПРИЯТНЫЕ СОБЫТИЯ НА ПЛАНЕТЕ САПУР И ЕГО ПОСТИГАЕТ РАЗОЧАРОВАНИЕ Кузнечик сверился с картой и посадил корабль в поле, неподалеку от растительного города. - Ты, Удалов, - сказал он, - вперед не лезь. Торговаться буду я. А то тебя надуют. Подсунут негодные семена. - Хорошо, - сказал Удалов. - Ты опытней, ты и действуй. Только я буду за тобой, прости, наблюдать, потому что тебе не доверяю. Кузнечик снисходительно отмахнулся и быстро пошел по тропинке в лес. Он был озабочен, все поглядывал на часы, и Удалов предположил, что синхронный переводчик боится опоздать к дневному заседанию СОС. Мухомор шагал сзади, оглядывался, принюхивался и своим обликом придавал экспедиции прискорбный оттенок. А уж как он раздражал кузнечика, даже трудно представить. - Отстань, - говорил кузнечик. - Чего за нами плетешься? Топай в другую сторону, там, я слышал, кладбище есть. - Извините, но кладбище меня не интересует, - отвечал могильщик. - Меня интересует не результат, а процесс, я в некотором смысле олимпиец. Удалов поглядывал на высокие деревья, мимо которых пролегал их путь, но деревья были самые обыкновенные, стволы без дверей. - Потерпи, - сказал кузнечик, заметив интерес Удалова к природе. - Еще пять минут. Лес был привычный взгляду, лиственный, с птицами и насекомыми, дорожка тоже была обычной, и Удалов от такого мирного окружения даже стал напевать песню... И вдруг кузнечик, обогнавший его, замер, и его спинка задрожала от волнения. - Ничего не понимаю, - сказал он. - Только на той неделе я сюда прилетал... Где же город? Они вышли к краю громадного изрытого ямами поля. Меж ям тянулись тропинки, у тропинок стояли столбы и на них указатели с названиями улиц. - Могу поклясться... - сказал кузнечик, а Удалов, почувствовав неладное, спросил его прямо: - Опять, Тори? - Погоди! - Тори увидел лежащую на траве человеческую фигуру. Они подбежали к человеку. Тот был в беспамятстве и тихо стонал. Могильщик наклонился над ним, достал из саквояжа флакон и дал человеку понюхать. Тот со стоном открыл глаза. - Что случилось? - спросил нервно кузнечик. - Где весь город? - Это ужасно, я скоро умру, - ответил человек и смежил веки. - Он еще не сейчас умрет, - сказал могильщик. - Поверьте моему опыту. Он еще немного протянет. - Говори же, что случилось с вашим городом! - настаивал кузнечик. - Несчастье. И мы сами виноваты, - простонал человек. - Мы поселились в домах-растениях, полагая, что комфорт нам обеспечен навсегда. Так прошло двадцать лет. Наши квартиры послушно росли, мы не знали жилищного кризиса и всегда дышали свежим воздухом. Новые семьи отпочковывались вместе с деревьями. Но мы не учли... Человек закатил глаза, и могильщику пришлось снова поднести к его носу флакон. - На чем я остановился? - спросил умирающий. - Ах, да! Мы забыли спросить у путешественников, которые привезли нам семена, как эти деревья размножаются. - И как же? - спросил Удалов. - Мы узнали об этом сегодня ночью. С вечера наши квартиры зацвели громадными пахучими цветами, а ночью деревья вытащили корни из земли и побрели искать своих подруг. Оказалось, что у нас в городе обитают лишь деревья мужского пола, а для того, чтобы продолжить род, они должны опылить женские цветы. - Но где же женские деревья? - Их забыли импортировать, - прошептал человек. - Теперь наши квартиры вместе во всем населением бредут неизвестно куда и неизвестно когда остановятся... а я нечаянно выпал из своей квартиры и разбился... На этих словах несчастный житель ушедшего города окончательно потерял сознание. - Пошли догонять, - сказал Удалов. - Там же жители волнуются, дети... - А как мы их найдем? - спросил кузнечик. - По следам. Они же следы оставляют. Как стадо слонов. - Нет, - сказал кузнечик, - подождем здесь. Может, нагуляются, возвратятся. - Идем-идем, - настойчиво повторил Удалов и потянул переводчика за рукав. - Я останусь, - крикнул им вслед могильщик. - Возможно этот страдалец помрет. Я уж похороню его бесплатно, для практики. Соскучился без дела. Не успели Удалов с кузнечиком пробежать и ста метров, как нечто круглое и огромное закрыло свет солнца. Удалов поднял голову и понял, что прямо на них опускается космический корабль. Приятели бросились в сторону, но, не долетев до земли, корабль завис, и из открывшихся люков принялись прыгать на траву тяжело вооруженные десантники. Еще через минуту Удалов сдался в плен. Неизвестно кому. Удалова подвели к офицеру, который командовал десантом. Справа от Удалова стоял, понурившись, кузнечик, слева - могильщик, которого оттащили от потенциального мертвеца. - Здравствуйте, ваше Преимущество, - сказал неожиданно кузнечик. - Ваше задание выполнено. - Где город? - спросил офицер спокойно и даже вяло. Лицо его было неподвижно, зрачки замерли посреди белков, словно у слепого. - Случилось непредвиденное осложнение, - сказал кузнечик виновато. - Оказывается, город ушел искать своих самок. - Не шутить, - сказал строго офицер и тонким хлыстом ожег плечо кузнечику, отчего золотой смокинг франта с планеты Тори-Тори разорвался, обнаружив зеленое покатое плечо. - Город был растительный, - сказал Удалов, чтобы рассеять недоразумение. - Он был весь из деревьев, и деревья ушли. - Они издеваются над нами. Деревья категорически не ходят, - сказал вяло офицер. - По сто плетей каждому. - Погодите! - вскричал могильщик. - Вон там лежит пострадавший местный житель. Он в таком состоянии, что лгать не будет. Допросите его и поймете, что мы вас не обманываем. Офицер приказал солдатам стеречь пленников, а сам, помахивая хлыстом, направился к умирающему. - Скажи мне, Тори, - обернулся Удалов к кузнечику. - Откуда тебе знаком этот офицер и какое задание ты выполнил? - Это тебя не касается, Удалов, - сказал Тори. - Но скрывать не стану. Его Преимущество - энтомолог. По его просьбе я наблюдал за ночными бабочками. - Кстати, - заметил могильщик, - в космосе нас преследовал именно этот корабль. - Совпадение, - ответил кузнечик, но никто ему не поверил. Офицер вернулся к ним и сказал: - Ваш местный житель так быстро умер, что мы не успели его пытать. Но он успел признаться, что выпал из уходящего дома. А где Удалов? Тори обещал его сюда доставить. - Но не бесплатно, - нагло, но притом трусливо сказал подлый кузнечик. - Не рекомендую упрямиться, - сказал офицер, помахивая хлыстом. - Я Удалов, - признался Корнелий. - Что вам от меня нужно? - Узнаешь, когда доставим. А кто второй? - Я могильщик, - сказал мухомор. - Но в данный момент я без работы. По вашему воинственному виду я полагаю, что мне в вашем уважаемом мире найдется достойная работа. Я согласен лететь с вами. - Берите и его, там разберемся. - Ваше Преимущество, - настаивал кузнечик. - Мне пора возвращаться на СОС. Расплатитесь со мной, и я уеду. - Задание ты выполнил только наполовину, - сказал офицер. - Города ты мне не обеспечил, а за одного Удалова платить не имею полномочий. - Тогда я не буду больше на вас работать, - сказал кузнечик, - и вы лишитесь лучшего агента в сердце СОС. - Другого найдем, - ответил офицер. - Не такого склочного. Попроще, поисполнительней. Солдаты загоготали. - Ах так! - сказал кузнечик. - Я буду жаловаться! Я немедленно возвращаюсь на СОС и сообщаю, что вы украли одного из самых популярных делегатов, любимца всего съезда, Корнелия Ивановича Удалова. Берегитесь, разбойники! - Взять мерзавца, - сказал офицер своим солдатам, и те с нескрываемым удовольствием подхватили кузнечика под локти. Через несколько минут кузнечик вместе с Удаловым и могильщиком оказался в стальной утробе космического корабля. К тому же надо отметить, что в ходе этой операции и Удалов, и кузнечик лишились своих сбережений, а могильщик - саквояжа. Дверь в утробу задвинулась, зажужжали двигатели, и космический корабль взял курс неизвестно куда. - Предатель, - сказал Удалов без особой обиды, хоть и с отвращением. - Заманил меня на планету... - Ты не понимаешь, - сказал кузнечик. - Я из принципиальных соображений. Я идейный предатель. Деньги только символ моей предательности. Учти, они разберутся, и наглый офицер будет жестоко наказан. - Но прежде я накажу тебя, - сказал Удалов. - Правильно, - обрадовался могильщик. - Не удалось мне похоронить лесного жителя, совершу погребение этого негодяя. Поверив в серьезность намерений Удалова, кузнечик бросился к стальной двери и принялся стенать и ударяться о нее телом, однако никто не откликнулся на его жалобы. Могильщик тем временем вытащил из кармана рулетку, легкими, буквально незаметными движениями обмерил кузнечика и сообщил Удалову: - Это обойдется недорого, можно использовать детский гробик. Оркестра заказывать не будем. Венок один, из желтых лютиков. Спокойный и деловой тон могильщика произвел на кузнечика удручающее впечатление, и его вопли достигли такого накала, что в корабле началась опасная вибрация и стали образовываться трещины, сквозь которые со свистом уходил воздух. Сирена тревоги частично заглушила крики кузнечика, и Удалов подивился, какая сила жизни, какое стремление к благополучию заложены в этом небольшом теле. Могильщик протянул руку в направлении к Удалову и, повернув большой палец к дребезжащему полу корабля, сделал известный на аренах древнего Рима жест, который употреблялся, когда общественность требовала добить поверженного гладиатора. "Нет", - отрицательно покачал головой Удалов. Он вспомнил, что представляет здесь гуманистическое передовое общество. - Может, он еще исправится! - закричал Удалов, но крик его затерялся в прочем шуме. Так жизнь коварного кузнечика, уже висевшая на волоске, была спасена, неизвестно еще, на благо действующих лиц нашей драмы или им во вред. Постепенно кузнечик перестал вопить и лишь тихо рыдал, сжавшись в комок у двери и бросая опасливые взгляды на спутников. Могильщик, разочарованный милосердием Удалова, рисовал карандашиком на стене проекты коммунальных катафалков, а Удалов расстраивался из-за того, что нечаянная задержка заставит его пропустить вечернее заседание съезда. 12. УДАЛОВ ОКАЗЫВАЕТСЯ В ПЛЕНУ И УЗНАЕТ О СТРАННОЙ СУДЬБЕ НАСЕЛЕНИЯ ПЛАНЕТЫ КЭ Вскоре пленникам приказали покинуть стальную комнату и провели их к выходу из корабля, который опустился на планете Кэ. Планета встретила Удалова легким грибным дождем, капли которого выбивали веселую дробь по листве деревьев и лепесткам роз. За пределами выжженной и умятой кораблями бетонной площадки местность была покрыта ковром разнообразных цветов, из которого поднималось массивное здание космовокзала. Несказанный аромат обволакивал тело и нежил органы чувств, а мириады бабочек оживляли общую картину, соперничая с цветами яркостью и неожиданностью расцветок. - Неплохо, - сказал Удалов, который умел ценить заботу о красоте и экологии. - Просто замечательно - если они любят цветы, значит у них открытые сердца. Кузнечик почему-то хихикнул, а шедший сзади солдат больно толкнул Удалова прикладом. Здание вокзала оказалось давно не крашеным, штукатурка осыпалась, но вьющиеся растения придавали руинам живописный и романтический вид. Над входом в здание висела потрепанная дождями и ветрами выцветшая вывеска: "Добро пожаловать на планету Кэ, где вас ждут всегда!" В здании космопорта было душно и влажно, как в оранжерее. Горшки с резедой и ящики с ландышами стояли на полу, и порой приходилось через них прыгать. Навстречу офицеру вышел исхудалый толстяк с кожей, обвисшей как у голодающего слона, и в башмаках не на ту ногу. Толстяк был небрит, нестрижен, нечесан. Он жевал ландыш. - Привезли? - бросил коротко. - Только Удалова, - сказал офицер. - Город успел сбежать. - Удалов сопротивлялся? - спросил толстяк, почесываясь. - Куда он денется? Удалов обратил внимание на странную особенность губ толстяка. Они двигались не в такт словам, будто толстяк не очень умело дублировал кого-то другого. Удалов даже оглянулся, заподозрив какой-нибудь фокус, но рядом никого, кроме солдат, не оказалось. Кузнечик оттолкнул Удалова и сделал шаг вперед. - Прошу немедленно провести меня к его Необозримости, - потребовал он. - Имею секретное донесение. Неопрятный толстяк удивился, приподнял брови и замер, словно прислушиваясь. - Нет, - сказал он после паузы. - Сначала разглядим Удалова. Здравствуйте, Удалов. - Здравствуйте, - сказал Корнелий. - Я весь на виду. - Где мое уменьшительное стекло? - спросил толстяк. Никто не смог ему помочь. Толстяк принялся копаться в складках своей широкой мятой одежды, наконец вытащил откуда-то стекло, приставил его к глазу, отчего глаз несказанно увеличился, и уставился на Удалова. Он рассматривал делегата с Земли минуты две, Удалову даже надоело стоять, и он переступил с ноги на ногу. - Не производит впечатления, - сказал толстяк разочарованно. - Накормите их и приготовьте к церемонии. Солдат отвел пленников в столовую. Столовая была недалеко, за перегородкой из ящиков и чемоданов, оплетенных диким виноградом. Стены ее были покрыты коричневой краской, пол заплеван, окна запылены, сквозь трещины в полу пробилась трава. Кухни при столовой не было. Только стойка, на которой лежали груды мятых лепестков роз и букетики гиацинтов. Повар с помощниками рубили лепестки широкими ножами, а мальчишки-на-побегушках перемалывали гиацинты в мясорубках. Удалов подумал, что цветочные запахи ему начали понемногу надоедать. Очень захотелось селедки. Народу в столовой было немного. Ели одно и то же - салат из рубленных лепестков, на второе - кашу из провернутых лепестков. Ели быстро, скучно, равнодушно, хотя порой из уст вырывались удовлетворенные возгласы. Солдат подтолкнул пленников к стойке, где повар шлепнул им в тарелки по горсти салата, а мальчишки-на-побегушках положили на блюдца по ложке цветочной кашки. Взяв свои порции, пленники отыскали свободные места за длинным столом. Могильщик принюхался к пище и сказал: - Как у нас на кладбище! - Вы тоже так едите? - удивился Удалов. - Нет, только нюхаем, а венки потом выкидываем. Удалов покачал головой, внутренне осуждая черный юмор, а потом посмотрел на соседа по столу. Им оказался небритый молодой человек с тупым взглядом, в пиджаке задом наперед. Ел он размеренно и тихонько ухал. Напротив Удалова питалась старуха в скатерти, накинутой на плечи. Удалов протер грязную ложку носовым платком, зачерпнул салата и осторожно поднес ко рту. Как он и опасался, салат из лепестков оказался горьковатым. - Нет, - вздохнул Удалов. - Так не пойдет. Хоть бы подсахарили. - Не нравится? - враждебно спросила старуха в скатерти. - Вы только посмотрите - ему нектар не нравится. - А вам нравится? - удивился Удалов. - Вздор, - рявкнула старуха. - Всем нравится. - Я не спорю, - смутился Удалов. - Красиво, элегантно, пахнет приятно. Но ведь это чтобы нюхать, а не чтобы жевать. - А эфирные масла? - строго спросил молодой человек в пиджаке. - Эфирные масла для одеколона и для бабочек, - не согласился Удалов. - Хотя с чужими обычаями спорить не буду. - Странно, - не успокоилась старуха. - Господам нравится, а ему, видите ли, не нравится? Так что же тебе, любезный, подавать прикажешь? - Хлебушка бы, - признался Удалов. - Он хочет хлеба! - воскликнула старуха, не двигая губами. - Мерзавец! Но при этом глаза старой женщины увлажнились, а молодой человек так шумно и судорожно проглотил слюну, что Удалову стало ясно - от хлеба они бы не отказались. Наступила тишина. Будто кто-то невидимый, но властный приказал всем замолчать. И тут же люди, словно забыв о еде, стали подниматься со своих мест, выстраиваться в колонну по два и пустились по залу, скандируя, сначала робко и разрозненно, а потом все громче и горячее: - Да здравствует цветочный салат! Да славятся эфирные масла! Долой хлеб и ненавистные эскалопы! - Долой! - катилось по залу. Звенела посуда. Повара, помощники поваров и мальчишки-на-побегушках аплодировали и кричали оскорбления в адрес белков и углеводов. Правда, губы у всех двигались невпопад. Приплясывая, охваченные энтузиазмом люди продвигались к дверям и исчезали. Наконец последний из них покинул столовую, и остались лишь обслуживающий персонал, солдат и пленники. Солдат как ни в чем не бывало продолжал уплетать цветочную кашу. Кузнечик презрительно поглядел на него и сказал: - Они себя заживо губят. - Исхудали, - согласился с ним могильщик. - Готовый материал для меня. Не планета, а золотые прииски. - Если вы их переживете на этой диете, - заметил Удалов. - Не переживет, - криво усмехнулся кузнечик. - Всех вас психически уничтожат. - А тебя? - Меня нет. Я подлец, а законченные подлецы дефицитны. Я иногда сам себе поражаюсь. Феноменальная атрофия совести - всех готов продать. - Удалов, - предупредил могильщик. - Надо было нам его ликвидировать на корабле. Похоронили бы давно и никаких забот. - Вот видишь, Тори, - сказал Удалов. - Могильщик может быть и прав. А если еще не поздно? - Поздно, - хихикнул кузнечик, показав выпуклыми глазками на солдата. Солдат вылизал тарелку, потом понюхал ее, слизнул упавший на стол лепесток, встал, подошел к пленникам и сказал: - Пора, потенциальные! Последующий час пленники провели в бывшей комнате матери и ребенка, переделанной в изолятор с помощью решеток на окнах. В изоляторе было пыльно и зябко. Здесь хранились мешки с цветочными семенами. Могильщик храбрился и говорил, что профессионально наслаждается в атмосфере кладбищенского склепа, Удалов быстро ходил, перешагивая через детские стульчики и ломаные игрушки. Вдруг кузнечик воскликнул: - Ты плохой товарищ, Удалов. Ты эгоист! - Почему? - удивился Корнелий. - Коробочка со скорпиончиком где? В кармане? - Я совсем забыл. Прости, - сказал Удалов. Он вынул из кармана скорпиончнка. Скорпиончик принюхался к холодному воздуху и тут же создал вокруг нормальную атмосферу. В изоляторе потеплело, запахло розами, и узники сбились в кучу, чтобы на всех хватило тепла. - Странная планета, - сказал Удалов, когда согрелся. - Глаза у всех пустые, едят цветочки, говорят, что хлеба им не нужно, эскалопы, говорят, долой, и вообще вид неопрятный. - Это объяснимо, - сказал кузнечик. - Весь цивилизованный мир бьется над тайной планеты Кэ, все считают их больными загадочной болезнью. А дело просто - планета попала в плен. - Так что же ты раньше не сказал? - удивился Удалов. - Давно бы уж меры приняли. - А ты забыл, что я им продался? - спросил кузнечик. - Не очень выгодно продался, - заметил могильщик. - Я уже от них отрекся. Поэтому и сообщаю страшную тайну. Тебе, Удалов, первому. - Ну, рассказывай. - Рассказывать недолго. Забрели как-то на эту планету микробы. То ли забрели, то ли сами вывелись - в общем, неважно. Отличаются эти микробы от обыкновенных тем, что они мыслящие. Казалось бы, что такого - занимайся созидательным трудом, участвуй в общем братстве Галактики. Так нет, они сами созидать не хотят, а паразитируют в других существах... - Значит, паразиты! - воскликнул Удалов. - Ничего подобного, - раздался голос, и дверь в изолятор открылась. Неопрятный толстяк, который встретил пленных на космодроме, вошел, тяжело ступая по куклам и погремушкам. - Ничего подобного, - повторил толстяк. - Никакие не паразиты, а глубокоуважаемые господа микроорганизмы. - А я так и сказал, - поспешил исправиться кузнечик. - Так именно и сказал. Глубокоуважаемые и милостивые господа благородные микроорганизмы. Что-то внутри толстяка треснуло и заверещало. Толстяк стоял с открытым ртом и покорно ждал, пока эти звуки прекратятся. - Мы смеемся, - сказал он, когда все смолкло. - А ты, продажный Тори, продолжай. Секретов здесь нет. От нас еще никто не уходил таким же, как пришел. Говори! Кузнечик отошел от своих товарищей, неловко поклонился и сказал: - В общем, остальное понятно. Господа микроорганизмы по просьбе жителей планеты Кэ поселились здесь, и тогда жители планеты Кэ обратились с просьбой к уважаемым микроорганизмам, чтобы для большего единения между населением планеты и уважаемыми микроорганизмами последние внедрились внутрь жителей планеты Кэ. С тех пор в каждом жителе планеты Кэ обитает уважаемый микроорганизм и подсказывает ничтожному жителю планеты Кэ ценные мысли. Я правильно излагаю? - Нет, конечно, - ответил неопрятный толстяк. - Какое уж тут единение! Мы, микроорганизмы, или паразиты, как сказал дорогой Удалов, да не простится ему это хамство, - хозяева. Мы приказываем, а люди слушаются. И никакого равноправия. Все делается так, как удобно нам, кхе, паразитам. Это мы, кхе-кхе, паразиты, любим эфирные масла душистых цветов. Поэтому все на планете любят только эфирные масла, разводят цветы, нюхают цветы и жуют цветы. Мы никогда не убиваем пленных. Зачем? Каждый новый человек - домик для одного из нас. Ведь мы быстро размножаемся. У нас уже очередь на новые тела. Вот теперь и в вас вселимся. - Только не в меня, - сказал быстро кузнечик. - Я добровольно и сознательно служу благородному делу. - А почему не в тебя? Будет в тебе жить мой брат или внук, будет, как ты сам сказал, с тобой в единении, будете вы дружить и будет он тебе подсказывать, как думать, о чем думать, о чем не думать, когда чего говорить, а когда лучше промолчать. Твоя же цена как агента втрое повысится. Радуйся, дурак! - Я, конечно, радуюсь... - Радуйся молча. И ты, могильщик, нам пригодишься. Нам могильщики нужны. Мы все время распространяемся, а наши человеческие тела так несовершенны! Живут мало, дохнут как мухи. Работы тебе хватит. - Спасибо, - сказал могильщик с чувством. - Мне все эти споры о единении и подчинении чужды, я аполитичен. Мне нужен созидательный труд и заслуженное вознаграждение. - А вот о вознаграждении забудь, - сказал неопрятный толстяк. А так как губы толстяка были неподвижны, Удалов уже сообразил, что говорит хозяин толстяка - уважаемый микроорганизм. И понятно стало Удалову, почему люди здесь так плохо одеты, небриты и немыты. Зачем? Микроорганизмам это неинтересно. Они-то голые. - Я не могу забыть о выгоде. Я деловой человек, - сказал могильщик. - А вот вселится в тебя мой дядя, и станет тебе безразлично, за деньги ты копаешь могилы или для собственного удовольствия. Вставайте, пора. - Куда? - спросил Удалов. - Во дворец. Там нас ждет Его Необозримость Верховный микроб. Он лично намерен вселиться в тебя, Удалов. В торжественной обстановке. Тело у него хоть и почетное, но старое, малоценное. А твое нам подходит. Особенно ввиду твоей будущей роли в Галактике. - Моя роль самая скромная, - сказал Удалов. - Не вижу причин обращать на меня особое внимание. К тому же должен вас официально предупредить, что я не какой-нибудь бродяга без рода и племени, а представитель Земли. За мной стоят шесть миллиардов земляков, которые никогда не дадут в обиду своего товарища. Так что, поднимая руку на меня, учтите, вы поднимаете руку на свободолюбивую Землю! Удалов говорил громко и торжественно. Он даже пожалел, что рядом нет Коли Белосельского и товарищей по работе, которые бы смогли оценить правильность и убедительность речи. Неопрятный толстяк терпеливо дождался, пока Удалов кончит, потом криво усмехнулся и сказал: - Хорошо излагаешь. Нас не обманули. Верховный микроб будет рад поселиться в твоем теле. А что касается шести миллиардов жителей Земли, то нам приятно слышать о таком количестве носителей. Какие перспективы для нашего размножения! Так что Землю мы тоже покорим. Может быть, даже с твоей, Удалов, помощью. 13. УДАЛОВ ВСТРЕЧАЕТСЯ С ЕГО НЕОБОЗРИМОСТЬЮ ВЕРХОВНЫМ МИКРОБОМ И С ДЕВУШКОЙ ТУЛИЕЙ - Перед Его Необозримостью вести себя культурно, - предупредил неопрятный толстяк, ведя пленников по коридорам космопорта к выходу на улицу. Сзади топали солдаты. - Его Необозримость не выносит хамства. - А почему вы его называете Необозримостью? - спросил Удалов. - Во-первых, из уважения к его уму и талантам, - ответил толстяк. - А во-вторых, он воистину огромен. Ты не поверишь, но Верховного микроба можно разглядеть невооруженным глазом. - Не может быть! - подобострастно воскликнул кузнечик. - И он продолжает расти, - добавил толстяк. Полдороги они проехали в старом, открытом автомобиле, но на одном из поворотов двигатель заглох, и завести его не удалось. Шофер лениво копался в моторе, потом задремал на дороге, а когда солдаты принялись его лупить, микроб, который жил в шофере, потребовал прекратить избиение, что от этого в теле шофера возникала неприятная для микроба вибрация. Пришлось вылезать из машины и идти дальше пешком что было нелегко, так как с улиц давно уж никто не убирал сор и отбросы. На одном из перекрестков пришлось остановиться. По улице медленно двигалась демонстрация. Демонстрация состояла из нескольких сот кое-как одетых и полуодетых женщин в цветочных венках и гирляндах, которые несли коряво написанные плакаты и лозунги. Кое-какие из них Удалов запомнил: "Мой микроб всегда со мной". "Ни шагу без микроба". "Порадуем хозяев повышенной рождаемостью!". Многие несли круглые щиты с тремя буквами "П". Буквы по-разному располагались на щитах. - Что это значит? - спросил Удалов у неопрятного толстяка. - Послушание-Прилежание-Простота. Наш главный лозунг. Нравится? - Не нравится, - честно сказал Удалов. - А мне нравится! - сказал кузнечик. - Я просто счастлив видеть такую стройную организацию населения, такое единодушие, такую любовь к микробам! - Попробовали бы они иначе, - заметил толстяк. Потом он поднял руку и закричал: - Старайтесь, дорогие женщины! Мы с вами! - Ура! - закричали нестройно женщины. Как только демонстрация миновала, толстяк поспешил через дорогу. Солдаты лениво семенили сзади, нюхая розочки, вставленные в дула автоматов. Дворец бывшего президента планеты Кэ, как нетрудно догадаться, был в плачевном состоянии. Штукатурка осыпалась, некоторые колонны рухнули, их обломки загораживали подъезд ко дворцу, отчего туда проходили по вьющейся тропинке, поглядывая наверх, не свалится ли еще что-нибудь. Никто не охранял входа, да, видно, на той планете в охране не было смысла, потому что в каждом преступнике сидел бдительный наблюдатель, а к борьбе за власть между собой микробы еще не приступили. В коридорах и холлах дворца слонялись тусклые люди, человек, одетый только в ботинки, спал на ступеньках, большой бак с цветочным отваром стоял на лестничной площадке, лакей в рваной ливрее мрачно жевал гладиолус. При виде поднимающихся по лестнице солдат с пленниками он вскочил, изобразил на лице радость и слишком громко закричал: - Не желаете ли нектара? Нет ничего вкуснее нектара! - Спасибо, на обратном пути, - вежливо ответил Удалов. Наконец они вошли в центральный зал, где их ожидал предупрежденный заранее Верховный микроб. Увидеть его невооруженным глазом Удалов не мог, потому что микроб был спрятан в теле немощного старика, бывшего Президента планеты. Старик, хранивший в себе микроб, сидел на возвышении, в золотом потертом кресле, а вокруг толпились сановники. Неопрятный толстяк, обогнав пленников, прошел прямо к креслу и объявил: - Корнелий Удалов с Земли и взятые с ним лица просят разрешения приблизиться. - Молодец, молодец, - сказал добрым голосом старик, поглаживая морщинистой рукой белоснежную жидкую бороду. - Значит, ты и будешь Удалов? Глазки старика уперлись в лицо Удалову, и тому показалось, что за зрачками таится крупный микроб. Но, разумеется, это было не так. Удалову трудно было смириться с мыслью, что старик перед ним не настоящий, а только оболочка. Он не удержался и задал неделикатный вопрос: - Простите, - сказал он. - А вот вы, человек, в котором сидит паразит, как вы это ощущаете? И к его удивлению старик ответил совершенно другим голосом: - Погано... - И тут глаза его остекленели, губы сжались, и через ноздри прозвучало окончание фразы: - Я наслаждаюсь постоянным присутствием Его Необозримости. Я счастлив быть оболочкой. - Понимаю, - вздохнул Удалов, - как же, понимаю. И только теперь до него дошел весь ужас его положения. Раньше все было не очень реально. Ну, попал в плен, с кем не бывает, ну, привезли во дворец, понятно... Но когда он увидел, как остекленели, застыли глаза несчастного Президента, когда заговорил в нем микроб, Удалов сжался. Даже сердце застучало с перебоями... - Как доехали? - спросил Президент, подергивая бороду. - Вас хорошо разместили? - Что? - спросил Удалов, почти не слыша. За него ответил кузнечик: - Мы отлично доехали и удобно устроились, Ваша Необозримость. Мы рады, что увидели лично вас! - Меня не видно, - ответил Президент. - Мне говорили, что ты продажный и неумный агент. Это так? - Не умен, - поспешил согласиться кузнечик. - Совершенно недостоин быть оболочкой уважаемого микроба. - А нам твой ум ни к чему, - раздался мелодичный женский голос. Сановники засмеялись. Удалов вздрогнул и обратил взор в направлении голоса. В толпе придворных, не замеченная раньше, стояла его возлюбленная. - Тулия! - закричал Удалов. - Дорогая! Мы встретились! - Он сделал неверный шаг к девушке и простер вперед руки. - Что с ним? - спросил Президент. - Он влюблен в меня, - ответила со смехом прекрасная Тулия. - Когда я выполняла твое задание на Альдебаране и попыталась выкрасть Удалова с пересадочной станции, мне пришлось изобразить некоторую заинтересованность в этом барашке. Вот он и попался. Сановники, сам Президент, солдаты и даже неопрятный толстяк чуть не умерли от хохота. Оказалось, что и у микробов бывает чувство юмора. Захихикал даже кузнечик, и мрачно, не поднимая опущенных углов губ, улыбнулся мухомор-могильщик. Удалов был готов провалиться под землю. Он опустил руки, и они плетьми повисли вдоль тела. Он чувствовал, как позорная алая краска залила ему щеки. Он судорожно проглотил слюну и, когда смех немного стих, произнес: - Тулия, ваша мама не имеет от вас никаких известий и очень беспокоится. - Мама! - воскликнула девушка, но тут же гнездящийся в ней микроб перехватил ее голос и сказал: - У меня нет отца и нет матери. Мы все родственники Его Необозримости Верховного микроба. И Удалов понял, что больше ему разговаривать с этой девушкой не о чем. И понял другое: если удастся ему, если повезет избавиться от ужасной угрозы стать оболочкой для микроба - он сделает все, что в его силах, чтобы спасти и вернуть к матери и к учебе в университете эту несчастную девушку. И, конечно, спасти остальных жителей планеты Кэ. 14. УДАЛОВ ВСТУПАЕТ В НЕЧАЯННОЕ ЕДИНОБОРСТВО С ВЕРХОВНЫМ МИКРОБОМ - Ну что ж, начнем пожалуй, - сказал скрипучим голосом Президент. - С кого начнем? - спросил неопрятный толстяк. - Со второстепенных персонажей, сказал старик. Например, с вашего неудачливого агента. - Я удачливый! - закричал кузнечик. - Я вам доставил Удалова! Совершенно бесплатно, из идейных соображений. Меня можно отпустить. - Сейчас ты и получишь награду, - сказал Президент. - Высшую награду. Ты возводишься в высокий чин носителя моего двоюродного брата, который только вчера потерял предыдущее тело. Приступайте. Неопрятный толстяк с одним из солдат прошел в угол зала, где за колоннами лежало нечто, покрытое коврами. Они приподняли ковер за угол, оттянули на себя, и под ковром обнаружилось несколько мертвых тел. - Какой из них ваш кузен? - спросил толстяк. - По-моему, первый справа, - сказал Президент. Вдруг к ужасу Удалова из второго слева мертвеца послышался голос: - Нет, я здесь. Толстяк вытащил из своего воротника иголочку и нагнулся к мертвецу. Удалов отвернулся, чтобы не видеть этого зрелища. Кузнечик потерял сознание и с хрустом упал на пол. Прекрасная Тулия мелодично смеялась. Неопрятный толстяк возвратился к пленникам, осторожно неся перед собой иголку и прикрывая ее ладонью, как огонек свечи. Удалов зажмурился. Раздался отчаянный крик Тори. Потом была пауза. Корнелий открыл глаза, увидел, что кузнечик медленно поднимается с пола. Кузнечик отряхнул пыль с золотых штанов, потянулся, его лицо исказилось неестественной улыбкой, и он сказал, почти не шевеля губами: - Спасибо, кузен, все в порядке, а то я за эти три дня соскучился без движения. И, подчиняясь приказу своего нового хозяина, кузнечик пустился в пляс. Раздались аплодисменты сановников и солдат. - Тори! - воскликнул Удалов. - Тори, ты меня слышишь? - Слышу, - ответил Тори, не переставая плясать. - Я счастлив. Теперь я буду спокойно наслаждаться нектаром и ни о чем не думать. - Браво, - сказал Президент. - Следующий! Операция с могильщиком заняла всего минуту, потому что иголочка с микробом была уже подготовлена. Могильщик пытался сопротивляться, и Удалов даже рванулся, чтобы прийти к нему на помощь, но солдаты быстро подавили бунт, и еще через пять секунд могильщик объявил, что он тоже счастлив. Остался один Удалов. Один несчастливый во всей этой большой удовлетворенной компании. - Я займусь им лично, - сказал Президент, сходя с возвышения. Солдаты подперли Удалова автоматами в спину, чтобы он не отступил, и Удалов решил, что не уронит своего достоинства даже в такой критической ситуации. Он замер и высоко поднял голову. Старик шел с трудом, сановники поддерживали его под локти, и Удалов даже успел подумать, что наверное нельзя кормить одними лепестками такого пожилого и привыкшего к разносолам господина. Не доходя до Удалова двух шагов, старик вдруг остановился. Внезапная тревога исказила его лицо. - А вы уверены, что это тот самый Удалов? - спросил он. - Совершенно уверены, - ответила прекрасная Тулия и достала из сумочки сложенный вчетверо лист бумаги. - Вот что написано в предсказании Острадама: "И прибудет на съезд делегат Земли Корнелий Удалов. И прославится на съезде большими делами. И будет от него страшная угроза могуществу микробов. И станет он..." - Хватит, - прервал девушку Президент. - До сих пор Острадам не обманывал. Хотя предсказания его туманны. Тебя зовут Корнелий? Ты с Земли? - Меня зовут Корнелий Иванович Удалов, - сказал пленник. - Я прилетел с Земли, из города Великий Гусляр, и я клянусь посвятить все свои силы освобождению Галактики от паразитов. - Тот самый, - сказал Президент. - Без сомнения. Ты от нас на Земле ушел, ты от нас на Альдебаране ушел, но здесь тебе деваться некуда. Президент подошел вплотную, сложил губы трубочкой и заверещал: - Скорее! Я хочу в новое тело. Мое старое умирает. Тут Президент начал покачиваться, и ноги его подкосились. Но Удалова это не спасло. Падающий Президент успел обнять Удалова старческими руками и вцепиться с такой силой, что стряхнуть его не было никакой возможности. Президент потянулся мертвеющими губами к губам Удалова. Несмотря на протестующие крики сановников, Удалову удалось отклонить голову, но что-то мелкое и шустрое пробежало у него по щеке и нырнуло в ноздрю. Тело Президента, лишенное хозяина, сползло на пол, и умирающий старик прошептал: - Уничтожайте паразитов... пить! - Воды! Дайте ему воды! - закричал Удалов. - Человеку плохо! Он начал нагибаться к бездыханному Президенту, но что-то случилось с его позвоночником, что-то замкнулось в его грудной клетке, и Удалов замер в неудобной позе, услышав внутренний голос: - Не надо, Удалов, не беспокойся. Все в порядке. Ты теперь не одинок в этом мире. В тебе есть верный и неотлучный друг. Угроза существованию микробов ликвидирована. И мы с тобой вместе будем бороться за счастье и благоденствие паразитов. - Нет! - закричал было Удалов, но крик исчез, не долетев до рта, а вместо этого кто-то удаловским голосом сказал: - Отличное тело. Подвижное, крепкое, вполне достойное меня. Раздались радостные крики сановников, к которым присоединились счастливые кузнечик и могильщик, а больше всех радовалась прекрасная Тулия, в которой, как узнал Удалов, жила сама Верховная матка племени микробов. - Погодите, - мысленно сопротивлялся Удалов. - Вы не имеете права! Я буду жаловаться! Но в ответ внутри Удалова, зарождаясь где-то в районе гайморовой полости, раздался тихий удовлетворенный смех, который перешел в убеждающий, мягкий и в чем-то даже добрый голос Верховного микроба: - Отныне, Удалов, мы с тобой будем жить безмятежно, питаться нектаром и беспрекословно выполнять все мои приказания. Мы будем кричать на всех перекрестках, что мы счастливы. Мы будем ратовать за "послушание, прилежание и простоту". И ничего нам не надо, кроме моего счастья... А задумайся, как хорошо беспрекословно подчиняться, сколько это снимает с тебя проблем и забот. За тебя думает паразит, решение за тебя принимает паразит, даже зубы по утрам чистить необязательно, потому что паразиту плевать, чистые у тебя зубы или грязные... Мы с тобой, Удалов, покорим всю Вселенную, мы принесем счастье Галактике, мы принесем спокойствие Земле... Что такое? Что такое? Кто сюда идет? Вдруг внутренний голос Удалова замолк, и Корнелий, все еще скованный волей Верховного микроба, обрел способность глядеть по сторонам и видеть, что творится вокруг. Сановники о чем-то беседовали, могильщик принялся снимать мерку с трупа Президента, хотя, видно, в этом не было нужды, потому что солдаты уже приготовили ржавые к