лей: севернее начинались горные системы, пустые и мрачные, за ними - голая тундра, южнее, за океаном, - пустыня. Пояс, выбранный для работы, был наиболее биологически активным - значительная часть работ будет вестись в окрестностях купола. Через иллюминатор Павлышу был виден переходник - округлый туннель, ведущий к куполу поменьше - лаборатории биоскаутов. Таких вспомогательных куполов было три. Один, с биоскаутами, принадлежал Павлышу. Второй, с геологическим оборудованием, - Клавдии. Третий был складом и гаражом, в котором хранился вездеход. Сама капсула, или планетарный катер, доставивший их сюда, стоял поодаль. Он был похож на детский волчок, только вместо острого конца, на котором ему положено вращаться, катер покоился на трех ногах, тонких и вроде бы ненадежных. Хотя они были надежны. - Если моя помощь не нужна, - сказал Павлыш, - я пошел на склад. Займусь разборкой. - Идите, - сказала Клавдия. - А после обеда будете готовить биоскаутов. Завтра начинаем выполнять программу. - Знаю, - сказал Павлыш. Павлыш перешел во второй складской отсек. Контейнеры с оборудованием и припасами были сложены в четком порядке. За разгрузкой следила Клавдия, при виде ее даже роботы дрожали. Здесь было душновато. Павлыш подошел к кондиционеру и перевел его на деление. Тот зашуршал веселее. Павлышу показалось, что он слышит, как движутся, избирательно отсеивая все вредное и чужое для помещения, тончайшие лепестки многочисленных фильтров. Начиналась самая сложная для Павлыша часть подготовительной работы. Надо было отыскать в этих аккуратных штабелях ящиков именно те двадцать три номера, в которых хранятся разобранные биоскауты, анализаторы, приемные устройства экспресс-лабораторий, диагносты, полевая операционная, прозекторская и что-то еще. Павлыш с грустью держал в руке табличку со списком оборудования, понимая, что по крайней мере три из четырех месяцев он проведет в поисках и сборке своего хозяйства. Но более всего хотелось отыскать контейнер, в котором лежали его микрофильмы. Павлыш опасался, что, проверяя при погрузке багаж, Клавдия изъяла заветный ящичек, в котором Павлыш вез запас детективов и фантастических романов. Он понял, что микрофильмы лежат в шестнадцатом контейнере, который благополучно заставлен шестым и тридцать четвертым, самыми тяжелыми из контейнеров. Но ведь не ждать же, пока Салли заактивирует серворобота, чтобы тот таскал тяжести. Стараясь не шуметь, Павлыш сволок в свободный угол контейнеры, добрался до заветного ящика, открыл его - самые худшие опасения оправдались. И он возненавидел Клавдию. Конечно же, она отыскала коробку с художественной макулатурой и вместо нее засунула свою коробку, крайне ценную для науки. Разочарование, хотя и ожидаемое, было глубоким и болезненным. Павлыш понял, что именно без детективов он не протянет и месяца в обществе этого овода. Павлыш присел на контейнер и постарался убедить себя, что ему повезло, потому что теперь он сможет больше времени уделять полезному труду и шансы сделать ценный вклад в науку резко увеличатся. Убедить себя ни в чем не удавалось, и Павлыш начал сочинять патетическое заявление об уходе ввиду садистской жестокости, проявляемой начальством к коллективу станции. Тут открылась дверь, вошла Салли и присела на соседний контейнер. Она была крепкой, склонной к полноте русой женщиной с умными зелеными глазами и полными, хорошо приспособленными к улыбке губами. - Я помогу вашему горю, - Салли широко улыбнулась. Она поднялась, подошла к стопкам контейнеров и сказала: - Помогите, Слава. Они вытащили второй сверху контейнер с маркировкой 57, что означало, что он относится к геологической группе грузов, Салли открыла его и достала заветную коробку с микрофильмами. - Это вы сделали? - радостно сказал Павлыш, еле удержавшись, чтобы не обнять очаровательную, добрую, любезную Салли. - Она вынула, а вы вложили? - Все не так просто, - ответила Салли. - Клавдия никогда бы не решилась оставить что-то, что принадлежит не ей, тем более без разрешения. Мы перекладывали вещи, а ее микробур не умещался. Вот мы и поменяли местами. - Все равно спасибо, - сказал Павлыш. - А я больше люблю классику, - сказала Салли. - А Клавдия геологический справочник? - Справочник и "Анну Каренину". Она всюду возит с собой "Анну Каренину". Как только ей плохо - начинает читать. Смотрите, чтобы сегодня она за нее не принялась. Она так переживает из-за вас. - Из-за меня? - Ей кажется, что вы над ней все время смеетесь. - Нет, что вы, далеко не все время, - ответил Павлыш, чем развеселил добрую Салли. Иллюминатор в складском отсеке был небольшим, и потому, когда к нему подошла образина, сразу стало темнее. И Павлыш с Салли эту перемену в освещении почувствовали. Образина была почти белой, и если у нее были глаза, то они скрывались под жесткой длинной шерстью. Зато зубы, торчавшие вперед, - ими образина хотела испытать крепкость стекла - были коричневыми, и Павлыш подумал, что образина их никогда не чистит. Между зубами, как за частоколом древней крепости, сидели блестящие маленькие существа, похожие на недозрелые лимончики. У лимончиков тоже были зубы. Лимончики выбирались из своей крепости и, неизвестно чем цепляясь за гладкую поверхность, разбегались по стеклу. Двигались они так быстро, что сливались в зеленоватое мерцание. Образина закрыла пасть. Павлыш сообразил, что Салли держит его за руку. - Испугались? - спросил Павлыш. Салли убрала руку. - Из прогулки ничего не получится, - сказала она. - Я так надеялась, что здесь можно гулять. - Вот и моя первая статья в "Космозоологию", - сказал Павлыш. - Особенности симбиотических сообществ на планете... как она называется? - Вы можете думать о посторонних вещах, - сказала Салли. - Вы очень хладнокровный, Слава. А я сейчас умру от отвращения. - Вы только задумайтесь, какими отвратительными мы кажемся этим существам... Белая безглазая морда исчезла. Лимончики засуетились еще больше - видно, испугались, что их дом ушел. Салли вызвала Клавдию. Клавдия кинула лишь один взгляд на лимончиков и тут же принесла свою камеру, уже распакованную и готовую к работе. Горький упрек в адрес Павлыша. Черный хлыст ударил по стеклу, распоров одного из лимончиков, и его сок желтыми потеками пополз по стеклу. Остальные лимончики замерли. Хлыст полз медленно, расширяясь, пока не превратился в полосу шириной сантиметров десять. Полоса сложилась в трубку, и лимончики начали послушно в нее проваливаться. Через несколько секунд стекло стало пустым, только остатки желтого пятна напоминали о трагедии, которую они сейчас наблюдали. - Мы до сих пор не включили внешние камеры, - сказала Клавдия. - Даже не знаем, что творится снаружи. - Спасибо, что не забыли мои детективы, - сказал Павлыш. - Пожалуйста, - сказала Клавдия, - вспоминайте иногда о своей работе. - Я помню. Я даже помню латынь. И могу давать страшные названия всем гадам, которых мы увидим за окном. Для этого берутся латинские слова со значением "гадкий, страшный, отвратительный", и добавляется имя открывателя. У нас с вами открываются широкие возможности. Клавдия вышла. Салли посмотрела ей вслед и сказала: - Когда решите кого-то называть моим именем, поищите не очень гадкое латинское слово. - Вашим именем мы будем называть только мотыльков, - сказал Павлыш. В жилом отсеке Клавдия звенела посудой. Накрывала на стол. - А здесь может быть разумная жизнь? - спросила Салли. - Вряд ли. Тестовские пробы ничего не обнаружили. Да и общий биологический уровень развития низок. - А все-таки? - Все-таки мы сможем сказать, когда будем улетать отсюда. - Я очень люблю новые планеты, - сказала Салли. - Сначала полная темнота. Как будто ты только что родился. А потом начинаешь вживаться в этот мир. И становится светлее. Павлыш снова подошел к иллюминатору. Мелкие насекомые ползали по стеклу вокруг желтых подтеков. Снег прекратился. Лес был пуст, насторожен. "До чего мы здесь чужие, - подумал Павлыш. - Маленькие кусочки протоплазмы в пластиковой оболочке. Поймем ли мы этот мир? Отвергнет ли он нас? Или просто не заметит нашего присутствия?" - Ближайший человек находится в миллиардах километров отсюда, - сказал Павлыш. - Ну вот, - отозвалась Салли. - Зачем угадывать мои мысли? - Но миллиард километров не так уж и много, - сказал Павлыш. - Наше существование зарегистрировано везде, где только можно. В космофлоте, на Земле-14, в Дальней разведке, в ЦКИ, нам идет стаж и насчитываются премиальные недели. Если с нами что-то случится, поднимется большая буча - спасательные крейсеры кинутся сюда со всех концов Галактики... - А если опоздают? - Для того чтобы не опоздали, - сказал Павлыш назидательно, - мы должны себя хорошо вести и слушаться тетю Клавдию. И ничего плохого не случится. Главное - мыть руки перед едой. - Я догадалась, - сказала Салли. - Вам одиноко, и вы уже жалеете, что полетели с нами. - Ни в коем случае. Павлыш продолжал смотреть на лес. Ему хотелось увидеть в нем хоть какое-нибудь движение, жизнь. И ему показалось, что деревья начали медленно, будто вступая в сомнамбулический танец, покачивать ветвями, изгибать стволы, подчиняясь общему, как бы рожденному отдаленным боем барабанов, ритму. x x x Станция поиска затаилась на краю большого леса. После первых двух дней активности, суматохи, установки купола, разгрузки наступила тишина. Никто не выходил из станции, и ее тонкие двойные стены заглушали любой звук, раздававшийся внутри. Неподвижное не пугает. Лес начал привыкать к тому, что рядом с ним живет чужое. Павлыш, хоть и был очень занят эти первые дни, с любопытством наблюдал за процессом вживания станции в новый мир. Тем более что уже были включены камеры внешнего наблюдения, работал метеопункт, а буры, установленные под геокуполом, принялись шустро вгрызаться в землю - началось познание леса и земли, объективное, не связанное с органами чувств, потому что приборы немедленно кодировали информацию. А закодированные понятия ведут к обобщениям закономерным, потому что все планеты состоят из одних и тех же элементов, даже чаще всего в тех же сочетаниях, а живая природа подчиняется общим законам генетики я состоит из тех же белков в любом месте Галактики. Разница не в биологической сущности, а во внешних особенностях. Поэтому Павлыш все время ощущал неудовлетворенность от расхождения между накоплением объективных знаний и полным чувственным неведением. Он понимал, что безумие - выйти наружу, глубоко вдохнуть этого живого, не стерилизованного воздуха, размять в руке лист дерева или сорвать травинку и понюхать ее. Он знал, что за спокойствием окружающего мира таятся силы, враждебные человеку, не потому, что они направлены именно против человека, а потому, что они абсолютно чужды ему, не знают его и постараются отторгнуть, как только он попытается войти с ним в контакт. На третий день утром Павлыш собрался запустить первый биоскаут. Всего биоскаутов было три - им предстояло обследовать атмосферу, регистрируя химический и биологический состав ее на разных высотах. Подобные же скауты были и у Клавдии, но их задачей было снятие геологической карты планеты. Разница была в том, что, в случае необходимости, Клавдия могла заставить скаут опуститься на землю и даже провести опытное бурение. Скауты Павлыша - накопители информации, о которой они сообщают по возвращении. Тогда Павлыш проглядывает препарированный скаутом отчет, просматривает снимки, определяет точки, куда следует отправиться самому. Павлыш прошел низким овальным коридором в свою лабораторию. Скауты ждали его, лежа на высоких подставках. Павлыш по программе, разработанной давно и для всех стандартных ситуаций, должен был на первом этапе посылать скауты ромашкой. Каждый вылет соответствовал лепестку ромашки. Длина "лепестка" - пятьсот километров, высота полета варьируется. Эллипс первого "лепестка" проходит на высоте тридцати километров, все последующие опускаются ниже. Таким образом исследуется как бы цилиндр атмосферы высотой в тридцать километров, диаметром в тысячу. Сама процедура запуска была несложна. Задав скауту программу, Павлыш включил запуск, и дальнейшее проходило без его участия. Скаут подмигнул ему зеленым огоньком готовности, подставка пришла в движение, поднимая скаут к куполу, в котором открылось отверстие, достаточное для выхода в атмосферу. Павлыш, закинув голову, увидел серое облачное небо. Капля дождя упала на шлем скафандра. Павлыш стер ее перчаткой. Щелкнул запуск. Скаут медленно поднялся над подставкой и уверенно пошел к отверстию в крыше. Он поднимался, низко жужжа, как толстый жук, вылетающий на охоту. Отверстие в крыше купола закрылось. - Ну вот, - подумал вслух Павлыш. - Рабочий день начался. Он включил интерком и сказал: - Клавдия, я запустил первый скаут. Сейчас выйду наружу. - Осторожнее, - сказала Клавдия, ее голос, чуть искаженный в наушниках, казался девичьим и почти ласковым. - Вы анбласт не забыли? - Нет, мой ангел, - сказал Павлыш. - К тому же я взял неприкосновенный запас пищи, спальный мешок и большую палку. Заодно информирую вас, что отойду от купола ровно на сто метров. - Слава, оставьте свои шутки, - сказала Клавдия. - Это ваш первый выход. - Ну, скажем, второй. Не забудьте, что, когда мы сюда прилетели, нам пришлось побыть около часа на свежем воздухе. - Под защитой планетарного катера, который нас спустил, - поправила его Клавдия, - и в обществе десяти членов экипажа. - Спасибо, - сказал Павлыш. - Я буду осторожен. Не беспокойтесь. Кстати, все равно надо проверить анбласт. Он достал пистолет из кармана комбинезона. Анбласт был невелик, но тяжел. Рукоять удобно легла на ладонь. С этими бластерами бывали казусы в экспедициях. Цель оружия - иммобилизовать любого агрессора, от змеи до слона, но выборочность его была, разумеется, относительна. К тому же эффект зачастую зависел от метаболизма хищника. То, что одному было достаточно, чтобы мирно заснуть на неделю, другого лишь повергало в легкую дрему, а третьего могло и убить. Так что в задачу Павлыша входило испробовать оружие на местных тварях, для чего желательно доставить образец в лабораторию и выяснить действие анестезатора. Если, правда, этот образец не будет возражать. Люк переходника жадно чавкнул, прижимаясь к раме. Павлыш немного постоял у купола, оглядываясь и ожидая, как будет реагировать на его появление местная фауна. Фауна никак на него не реагировала. Павлыш не спеша пошел по редкой траве к капсуле, погладил ее мягкий бок, нависающий над ним. Потом взглянул на иллюминатор геологической лаборатории. Так и есть, Клавдия стоит у иллюминатора и смотрит, умеет ли ее мальчик переходить улицу на зеленый свет. Павлыш помахал Клавдии, та подняла руку в ответ, но от иллюминатора не отошла. - Детей тебе надо, - сказал Павлыш, - пятерых как минимум. Тут же он испугался, не включил ли интерком. Нет, не включил, она не слышала. А то бы обиделась. Теперь можно не спеша оглядеться. Крутой купол станции с рукавами коридоров и маленькими куполами-лабораториями стоял метрах в двухстах от края леса. На эту сторону и выходил иллюминатор, за которым стоял стол Павлыша. Если обойти станцию, что Павлыш и сделал, то окажешься на пологом спуске, ведущем к большому озеру. Склон был покрыт травой, а ниже из голой земли вылезали покатые спины камней, возле которых росли кущи кустов. Само озеро было серым, ровным, спокойным, да и вообще весь этот мир производил впечатление спокойной серости. Только впечатление. Павлыш понимал, что эта серость скрывает страсти и трагедии, первобытные, но от того еще более жестокие, что этот мир затаился, приглядываясь к пришельцу. Павлыш посмотрел вверх. За три дня облака ни разу не разошлись, чтобы хотя на минутку показать солнце. Они были такого же цвета, как и озеро, и такие ровные, что нельзя было понять, движутся они или висят над головой неподвижно. Впереди что-то блеснуло. Павлыш осторожно пошел туда вниз по склону и остановился в нескольких шагах от блестящего существа, которое шустро закапывалось в землю. Существо не обращало на него никакого внимания. Павлыш подошел поближе, держа анбласт наготове. Металлически сверкающая округлая спинка существа уже почти скрылась под землей. Павлыш присел на корточки и начал осторожно разгребать разрыхленную землю вокруг. Потом он подхватил существо и резким движением вытащил его наружу. Оно не сопротивлялось. Что-то треснуло. Павлыш увидел, что в землю уходит длинный щуп. Он поднял шар на ладони и понял, что ему удалось поймать редчайшее для этих мест "животное" - бур-мобиль Клавдии, и теперь Клавдия оторвет ему за это голову - и правильно сделает. Так как бур все равно придется чинить, он взял его с собой, затем вытащил из земли его тонкий щуп и все это сложил в контейнер для образцов. Потом, хоть и очень не хотелось этого делать, он нажал на кнопку интеркома и вызвал Клавдию. - У вас все буры работают? - спросил он. - Один только что отключился, - сказала Клавдия. - Я как раз хотела вас попросить проверить, что с ним случилось. - Не надо просить, - сказал Павлыш. - Я устроил на него охоту и только что отловил. Я его принесу Салли, Салли починит. - Но он металлический! Круглый! Его нельзя ни с чем спутать! - Как видите, у страха глаза велики, - сказал Павлыш. - Невежество ведет к роковым ошибкам. Павлыш отключился. Он был зол на себя. Ни один нормальный биолог не спутает прибор с живым существом. А все полагают, что Павлыш нормальный человек и даже ученый. В этом опасность чужого мира и собственной настороженности. Удивительное сочетание - настороженность вкупе с безопасностью. "Ведь я полез за этим шариком, потому что знал, что мой скафандр крепок, никаким зубам его не одолеть, что мой анбласт может уложить любого хищника, что я могу в крайнем случае убежать в купол и даже улететь в космос в капсуле и там ждать, пока меня подберут. У меня нет оснований бояться этой планеты, если она не захочет обрушить на нас какие-нибудь катаклизмы. И в то же время я ей не верю. Я ее опасаюсь и принимаю все меры, чтобы, изучая ее, ни в коем случае с ней не соприкоснуться. А что, если бы я попал сюда просто так, без куполов, скафандров, голеньким? Увидел бы я этот лес и это озеро тем же любопытствующим взором? Или лес таил бы для меня смерть, и озеро таило смерть, и воздух бы угрожал смертью?" Это были пустые мысли, они ни к чему не вели. Лучше спуститься к озеру и взять пробы воды. Конечно, это может сделать и скаут, даже лучше сделать, чем Павлыш, но нельзя отдавать все на откуп скаутам. У них нет воображения, а у Павлыша оно отлично развито. Павлыш обходил купы кустов, шел по открытому месту. Кажется, фауна здесь очень бедна, что неправильно, так как с растительностью здесь все в порядке. Хотя не исключено существование мира, в котором господствует флора. Тут он увидел насекомое - нечто черное и быстрое мелькнуло под ногами, взмыло черной точкой вверх и улетело к кустам. "Ну вот, - удовлетворенно подумал Павлыш, - первое знакомство". Павлыш спустился к самой воде. Постоял на берегу. Вода в озере была чистой, у самого берега покрыта тонким ледком. Ко льду снизу примерзли волоски водорослей. Тонкая змейка в палец длиной юркнула между камней и ушла в глубину. Дальний берег озера скрывался во мгле, и можно было лишь угадать, что там поднимаются холмы. Павлыш разбил ледок, набрал в пробирку воды, потом разворошил камешки, надеясь увидеть еще какую-нибудь живность. Но было пусто. Далеко, метрах в ста от берега, вода вздыбилась, нечто темное, словно панцирь огромной черепахи, поднялось над ней, потом резко опустилось, и вода забурлила, пошла кругами. Павлыш поднялся, держа пробирку в руке. Вода успокаивалась, озеро молчало. Оно ждало, что сделает Павлыш. Непроизвольно он оглянулся - до куполов было далеко. Вода вновь взволновалась, но иначе: на ней появился бурый след - кто-то, не желая показываться Павлышу, быстро плыл к берегу. И притом стояла мертвая тишина, даже ветер стих. В Павлыше начал подниматься необъяснимый, иррациональный страх перед тем невидимым и беззвучным, что стремилось к нему. Он сделал шаг от берега, еще один, не поглядел под ноги, наткнулся на камень, еле удержал равновесие и неожиданно для себя побежал вверх по склону, не оборачиваясь и стараясь делать вид, что ему просто надоело гулять по берегу. - Павлыш? - услышал он голос Клавдии. - Ничего не случилось? У этой женщины была интуиция. А может, опыт. - Ничего, - сказал Павлыш, стараясь восстановить дыхание. Он перешел на шаг, кинул взгляд через плечо на озеро. Озеро было идиллически, безмятежно спокойно. Лишь издали серой стеной шел снежный заряд, и вода перед ним мелко пузырилась. - Ничего, - повторил Павлыш. - Иду обратно. Скучное озеро. Купол был надежным, приятным зрелищем. Там, внутри, было тепло, туда нельзя заходить чудовищам, даже если они здесь водятся. У капсулы стояла Салли Госк. Оранжевый скафандр поблескивал от влаги. Она помахала Павлышу рукой. - Я узнала, что вы ушли гулять, - сказала она. - И решила к вам присоединиться. Если не возражаете. - А Клавдия не будет сердиться? - Так даже лучше. По инструкции положено, чтобы в опасных и незнакомых местах разведку совершали группой. - А где здесь опасное место? - Далеко не отходите, - раздался голос Клавдии. - Мы только заглянем в лес - и обратно, - ответила Салли. Редкая трава, покрывавшая поляну, исчезла за три шага до первых деревьев. Здесь была голая земля с пятнами мха. Стволы деревьев были белесыми, одни с розоватым, другие с желтоватым отливом. Впрочем, стволами их можно было назвать лишь условно - скорее, они напоминали подземные корни, которые почему-то решили вылезти на белый свет. У самой земли корни завивались сложными узлами, словно опасались, что кто-то потянет их обратно под землю, и приняли против этого меры. Листьев, в обычном понимании, на деревьях не было. Корни истончались, превращаясь в седые волосы, которые свисали бахромой и чуть покачивались от любого движения воздуха, что придавало лесу зловещий, колдовской вид. Земля под ногами была мокрой, кое-где лежали лепешки снега, перемежаясь с оранжевыми и салатными клочьями лишайников и синими бугорками мха. Она казалась лоскутным одеялом. - Как в страшной сказке, - сказала Салли. Она протянула руку и осторожно дотронулась перчаткой до ствола. Ствол мягко поддался, будто был из каучука, а волосы на голове дерева зашевелились. Салли вскрикнула и отдернула руку. Павлыш даже не улыбнулся. Зловещая атмосфера леса угнетала. - Что? - резко спросила Клавдия. - Все в порядке, - ответила Салли. - Привыкнем. Они прошли еще несколько шагов, стараясь не дотрагиваться до стволов. Остановились. - Поглядите, - тихо сказала Салли. Перед ними, в нескольких шагах, из моха высовывались небольшие полушария, как шляпки грибов, прорастающих из земли. Павлыш хотел взять один из грибов, но Салли сказала: - Погодите, у меня щуп. Она протянула к грибу тонкий щуп, и вдруг гриб от прикосновения металла исчез, провалился сквозь землю. - Любопытно, - сказала Салли и протянула щуп к другому грибу. Но в этот момент тонкий корень, отходивший от ствола и лежавший на земле, схожий со стволом цветом и потому на вид безопасный, метнулся к щупу, рванул его к себе, обмотал, и так как Салли не выпустила щуп, а старалась удержать его, то корень чуть не свалил ее - такая была в нем упругая сила. Павлыш действовал почти инстинктивно. Он выхватил анбласт и ударил по корню зарядом. Корень сразу выпрямился, замер. Салли стояла, прижав щуп к груди, словно боялась, что еще кто-нибудь захочет его отобрать. - Извините, - сказала она. - Нас здесь не любят, - ответил Павлыш. В лесу стало сумрачно. Снежный заряд, пришедший с озера, окутал лес суетней мокрых снежинок. - Пошли домой, - сказала Салли. - Согласен. В снегу ничего не было видно за три шага. Наверное, они в короткой схватке с корнем потеряли направление, потому что прошли метров пятьдесят по лесу, но он не кончался. Лишь деревья стали еще теснее, стволы были толще и белее. - Клавдия, - сказал тогда Павлыш. - Дай нам направление. - Еще не хватало вам заблудиться, - сказала Клавдия. Зазвучал зуммер наводки. Они возвращались медленно, обходя кучки мха и лишайники. Один раз, правда, Павлыш наступил на оранжевую слизь, и она приклеилась к башмаку и начала ползти вверх по ноге. Павлыш нагнулся, чтобы стереть лишайник, но он тут же переполз на перчатку. - Ладно, - сказал Павлыш, - будем считать, что мы несем с собой образец. - Что несете? - спросила Клавдия. - Очень неуютный лес, - сказал Павлыш. - Я но хочу здесь заблудиться. - Сейчас чаю поставлю, - сказала Салли. - Отличная мысль, - согласился Павлыш. Сквозь последние деревья были видны перечеркнутые струями дождя и снегопада купола станции. Но оказалось, что до них не так просто дойти. Между лесом и куполами их поджидало животное. Такое могло присниться лишь в босховском кошмаре. Шесть тонких ног несли тяжелое тело, покрытое зеленоватой длинной, схожей с водорослями шерстью, украшенное по хребту высокими панцирными пластинами. Страшная оскаленная морда медленно открывала и закрывала пасть, словно чудовище примерялось, как бы вгрызться в добычу. При виде людей животное издало странный, блеющий звук, в котором Павлышу послышалась угроза и вызов, и принялось раскачиваться так, что пластины на спине начали колыхаться, стучать, выбивая грозную боевую дробь. Не переставая блеять, чудовище кинулось им навстречу. Павлыш успел закрыть собой Салли и всадил в чудовище заряд анбласта. Взревев высоким голосом, чудовище закрутилось на месте, будто потеряло добычу из вида, маленькие красные глазки горели злобой. Павлыш выстрелил вновь - и снова без эффекта: он лишь напомнил чудовищу, где они стоят. И неизвестно, чем бы закончился этот бой, если бы не Клавдия. С вершины главного купола ударил зеленый луч. Он полоснул по чудовищу, и оно рухнуло на землю. - Ну и дела, - сказал Павлыш, стараясь улыбнуться. Он обернулся к Салли. Салли молчала. Она пыталась вырваться из объятий дерева. Видно отступая от чудовища, она прижалась спиной к стволу, и тот обволок ее, словно хотел впитать в себя, высосать из нее соки. Остаток заряда Павлыш выпустил по дереву. На него это подействовало. Ствол съежился, почернел, и Салли, сделав три шага вперед, упала Павлышу на руки. - Ты что ж молчала? - спросил Павлыш. - Не хотела пугать Клавдию, - ответила Салли тихо. Поддерживая Салли, Павлыш подошел к лежащему во всю свою трехметровую длину телу чудовища. - Все хотят нами поужинать, - сказал он. Он взял у Салли щуп и осторожно приоткрыл им пасть чудовища. Вместо зубов в черной яме рта тянулись желтые тупые пластины. Клавдия выбежала из купола. Остановилась рядом. - Вывод первый, - сказала она, - анбласт против крупных хищников здесь не действует. Или действует недостаточно эффективно. - Это не хищник, - сказал Павлыш. - Такими пластинами лучше перетирать пищу, чем рвать. Хотя, если бы оно нас перетерло, рассуждать было бы поздно. Спасибо, Клавдия. - Я все время следила за вами, - сказала Клавдия. - У меня коленки дрожат, - отозвалась Салли. - Я довольна, что так случилось, - продолжала Клавдия. - Это предметный урок. - Не понял, - сказал Павлыш. - Предметный урок осторожности. Вы решили разгуливать по этой планете, как по Земле. Теперь вы этого делать не будете. - Может, вы и правы. - Павлыш вздохнул. - Поможете перенести тушу в лабораторию? - Я задействовала серворобота, - сказала Клавдия. Словно услышав ее слова, из люка выбрался серворобот и мерно зашагал к туше чудовища. - Что у вас на ноге? - спросила Клавдия. Оранжевый лишайник покрыл тонким скользким слоем штанину скафандра почти до колена. Прежде чем пройти дезинфекцию, Павлыш соскреб лишайник в пробирку. Глава четвертая Шел дождь со снегом, словно зима решила вернуться, поэтому собрались у Старого, в классной комнате. Еле уместились. Ребята сидели на полу, их хотели выгнать, но никто не ушел, даже самые маленькие. Олегу казалось, что все взрослые задались одной целью - оспорить Сергеева, выставить его лжецом или фантазером. А Олега попросту не принимали во внимание. Олег не понимал, что это происходит из суеверного опасения - всем так хотелось, чтобы Сергеев увидел именно скаут, что аргументы против этого выдвигались самые отчаянные. Даже глупые, с точки зрения Олега. Например, мать почему-то сказала, что это был автоматический спутник, оставленный еще старыми исследователями. - В атмосфере? - отвечал Сергеев. - В достаточно густых ее слоях? Да после первого же оборота спутник сгорит. - А высота? Ты уверен в высоте? - спросил Вайткус. Он раскраснелся, стал темнее своей рыжей бороды. - Олег, повтори. Олег повторил, в пятый, наверное, раз, что это был темный предмет, двигался он быстро и оставлял за собой пушистый след. - Высота до десяти километров, - сказал Сергеев. В комнате было душно, но двери открывать не стали, потому что слепая Кристина была простужена и кашляла. - Не исключено, - сказала Луиза, - что у них здесь есть очень быстрые птицы. Сказочно быстрые птицы. - Со скоростью тысяча километров в час? - терпеливо спросил Сергеев. Олег удивлялся его терпению. Ему давно хотелось закричать: никакая это не птица, не спутник, здесь, где-то совсем рядом, есть люди, а мы почему-то сидим и тратим время на пустые разговоры! - Для планетарного катера, ты думаешь, он мал? - спросил Вайткус. - Ну типичный скаут, понимаешь, типичный скаут, - ответил Сергеев. - Я их в жизни навидался - сотни. И сам запускал. - Значит, они нас сфотографировали? - спросила Марьяна. - Не думаю, - сказал Старый. - Карту планеты сняли в прошлой экспедиции, когда сюда прилетал "Тест". Это или биоскаут или геологический... - Ну, хоть ты веришь... - сказал Сергеев. - Мне бы хотелось верить, - ответил Старый. - Значит, они могут нас и не заметить? - спросила Марьяна. - Могут и не заметить, - согласился Сергеев. - А могут и заметить. - Только не надо этого оптимизма, - сказала Кристина. - Никто нас не заметит. Для того чтобы заметить, нас надо искать. Вы что, не представляете себе, какой ничтожной точкой мы кажемся на лице этой планеты? Ничтожной, причем металла в нашем поселке так мало, что при любом анализе он будет казаться порождением леса и продолжением его. Никто нас не найдет. - Но может, случайно? - Скауты берут пробы биосферы, воздуха, грунта, они не составляют карт, - сказал Старый, - Кристина права, шансы найти нас ничтожны. Нельзя забывать и о том, что мы всегда под облаками. - Но они могут увидеть корабль, - сказал Олег. - Над ним бывает чистое небо. - Шанс чуть больше, но тоже невелик, - сказал Сергеев. Все, подумал Олег, они начинают соглашаться. Они дали себя уговорить. Как будто сделали одолжение. Ему вдруг захотелось громко сказать, чтобы все слышали, что, если бы не его шар, они бы никогда не увидели скаута; может быть, эта экспедиция, которая запускает скауты, сидит здесь уже полгода и даже собирается улетать. И он так явственно представил себе корабль, похожий на "Полюс", но другой, и как там ходят люди, чистые и одетые в красивые мундиры или скафандры, и как они закрывают контейнеры с образцами и говорят друг другу: вот и все, ничего на этой планете интересного, кроме крикливых коз и шакалов. В комнате было очень тихо. И тут раздался тихий голос Казика. Казик сидел на полу вместе с детишками, а Фумико лежала животом у него на коленях. - А может, они уже улетают? - Кто улетает? - спросила высоким голосом Кристина. - Почему ты решил? Они никуда не улетают. Порыв ветра бросил о крышу заряд снега, и крыша задрожала. Свет, проникавший сквозь окошки, затянутые пузырями мустангов, был таким тусклым, что лица людей расплывались в полумраке, и неясно было, что на них написано. Одинаковые серые пятна. - Надо к ним пойти, - сказал Дик. - Если мы будем сидеть, ничего не случится. Надо пойти и сказать им, что мы здесь. - Молодец, Дикушка, - сказала Марьяна и положила руку ему на плечо. Глупо, подумал Олег с обидой. Это должен был сказать я. Почему я ждал, пока скажет Дик? - И куда же вы пойдете? - спросила мать. - Может, этот скаут ходит по кругу? Может, он летел направо, а может, налево? Может, он должен сесть в другом полушарии? - А что ты предлагаешь? - спросил Старый. - Надо дать какой-то сигнал. - И какой же мы дадим сигнал? - Я думал об этом, - сказал Сергеев. - По-моему, положение не так безнадежно. Мы точно знаем направление движения скаута. А я из своего опыта могу предположить, что скауты редко ходят кругами. Биоскауты ходят ромашкой. - Если это был биоскаут, - сказала мать. Олег понял, что мать сопротивляется не потому, что в самом деле не верит Сергееву и считает любую попытку найти экспедицию бессмысленной. Она просто испугалась, что искать экспедицию пошлют Олега. И не говорит об этом, а ищет другие причины. - Он летел по очень пологой дуге, - сказал Сергеев. - И потом ушел в облака. - Чего же ты раньше не сказал! - воскликнул Старый. - Вы мне вообще не хотели верить, - ответил Сергеев. - А это частность. - Ничего себе частность! - Вайткус высоким гулким голосом рассмеялся, и мать закричала, чтобы перекрыть его смех: - А далеко это? Где эта точка? - Я могу указать направление, - сказал Сергеев, - в котором находится база этого скаута. - И он поднял руку. - Юго-восток, - сказал Старый. - Облака однообразны и обманчивы, - продолжал Сергеев. (Вайткус перестал смеяться.) - К тому же я не могу точно сказать, сколько скаут пролетел в облаках и под ними. - Но порядок, порядок! - сказала Луиза. - Несколько десятков километров, - сказал Сергеев. - Вряд ли более ста. - Ну, это уж чистое везение, - сказал Вайткус. "Он никогда не ходит в лес, - подумал Олег. - Он не представляет себе, что такое здесь сто километров. Никто из нас еще не ходил так далеко. Даже Дик. Нет, мы ходили, но только к кораблю, в горы. А там, к юго-востоку, очень трудный лес. И болота. Как-то Дик доходил до реки. Перед ней болота". - Можно считать везением, - согласился Сергеев. - По крайней мере, достичь их реально. - Трудно, - сказал Дик. - Но ведь реально, правда, реально? - В голосе Вайткуса появились просительные интонации. Он понимал, что ему-то туда не дойти. Идти придется Дику. И Олегу. - Они уже улетели, - повторила мать. - Пока вы будете туда добираться, они наверняка улетят. - Мы не можем потерять этого шанса, - сказал Старый. - Если нужно, я сам пойду. - Куда уж, - сказал Дик, - Дорога трудная. - Но дойти можно, - Казик вскочил. - Мы сделаем плот. - А болота? - спросил Дик. - Я туда пробовал сунуться. - Мы их обойдем, - сказал Казик. - Они же кончатся. - В конце концов, - сказал Олег, потому что получалось, будто идти другим, а не ему, - мы ходили к перевалу. И это труднее. - Пять-шесть дней пути, - сказал Вайткус. - Я пойду с вами. - Это более опасная дорога, чем к перевалу, - сказал Сергеев. За окошком стемнело, Старый зажег плошку, и огонек начал играть на лицах, делая их непохожими и злыми. Кто-то двинулся сзади Олега, приблизился, мягкая рука коснулась его шеи. Вайткус с Сергеевым спорили о местности, что лежала на юго-востоке, будто они там бывали. Олег обернулся, потому что ому хотелось, чтобы это была рука Марьяны, но он знал, что это не Марьяна, потому что у нее сухая и жесткая ладонь. Это была Лиз. Она приблизила губы к самому уху Олега и сказала ему: - Не уходи туда, останься, я боюсь за тебя. Она говорила шепотом, но все люди сидели так тесно, что Олегу показалось - все услышали эти слова и будут смеяться. И он отдернул голову, чтобы освободиться от прикосновения, и ничего не сказал. В ушах шумело, и он с трудом понял, что Старый говорил о плоте. - Для плота нужны бревна, - говорил он. - А бревна надо срубить. Топор у нас один, пила - это скорее ножовка. И еще неизвестно, будут ли плавать стволы тех деревьев, что растут там. - Если бы не река, - сказал Дик, - мы бы дошли за пять дней. - Можно сделать пузыри, - сказал тогда Олег, - пузыри, чтобы плавать. Ребятишки же у нас плавают на пузырях. Как воздушный шар, только поменьше. И мы переплывем. - Это идея, - сказал Старый. - Погодите, погодите! - Марьяна вдруг быстро заговорила, как будто боялась, что ее прервут или кто-то догадается о том, что она хочет сказать, прежде чем она успеет сказать сама. - Олег сказал, что пузыри, как шар. Но нам совсем не надо переплывать реку и идти по болотам. Ведь у нас есть шар! - Воздушный шар! - услышал свой голос Олег. - А мы все говорим и говорим... - А как же тогда лететь к кораблю? - спросил Сергеев. - А зачем? - удивился Олег. - Корабль нам теперь не нужен. Потом был общий шум, все друг друга перебивали, потому что шар был замечательным выходом из положения и встреча с той неведомой спасительной экспедицией, которая запускает скауты, стала реальной и простой. Сесть в шар и долететь за один день, а то и меньше. Кто-то говорил о том, что ветры здесь дуют постоянные, если потеплеет к ночи и выпадет роса, то ветер обязательно будет южный. Даже мать вдруг успокоилась и стала говорить Олегу в ухо, чтобы он теплее оделся. Но тут застонала Кристина и сказала, что ей душно, что ей плохо, и попросила отвести ее домой. А Лиз попросила Олега довести Кристину, потому что ей одной не справиться. Олегу не хотелось уходить, потому что сейчас будут обсуждать самое важное, касающееся именно его. К счастью, тут же поднялся и Сергеев. - Перерыв, - сказал он. - Все равно дышать нечем. Я предлагаю: все поужинают, а потом мы продолжим разговор. Ребят уложим и еще поговорим. Все ведь очень серьезно. Олег не понял, почему все серьезно, но был благодарен Сергееву, что тот прервал разговор. Они вели Кристину к ее дому, Лиз совсем не помогала Олегу, а просто шла рядом. Да и не нужна была Олегу ее помощь, Кристина легкая, совсем бесплотная, ее можно на руках донести. - Я мечтаю, - говорила Кристина, - я нахожусь словно в сладком кошмаре. Неужели я увижу наконец настоящих людей? Я полагаю, что мою слепоту они вылечат сразу, может, даже здесь, на базе. Это же несложная операция, правда? - Конечно, вас вылечат, - согласился Олег. Он все время ощущал взгляд Лиз. - Я без тебя скучаю, - сказала Лиз. - Ты совсем к нам не заходишь. - А кому мы нужны, - запела свою печальную песнь Кристина. - Даже если они меня вылечат, мне никто уже не вернет молодости. Никогда. И может быть, лучше и не открывать глаз снова - что за радость увидеть в зеркале урода и развалину. Но Олег не верил, что она так думает на самом деле. Она, наверное, думает, что ей возвратят и молодость. Ведь может так быть, что за двадцать лет в Галактике уже столько всего изменилось, что люди перестали умирать. Если у людей много места, чтобы жить - ведь столько свободных планет, - то всем хватит места. Природа, а это он учил еще на уроках у Старого, рассчитала жизнь человеку как защиту от гибели вида. В каждом биологическом виде действует один и тот же закон - продолжительность жизни одного существа должна быть такой, чтобы он успел дать потомство и по возможности помочь ему выжить. Рыбы, которые мечут икру, могут погибнуть сразу, потому что икринок очень много. Уже млекопитающим важно выкормить детенышей и, может, даже несколько приплодов выкормить, чтобы вид увеличивался. И люди когда-то ж