Оцените этот текст:



---------------------------------------------------------------------------- 
     Иван Алексеевич Бунин. Избранные произведения.
     Верхневолжское книжное издательство, Ярославль, 1974
     OCR Бычков М.Н.
---------------------------------------------------------------------------- 


 
     Когда  я  был  маленьким,   мне   всегда   казалось,   что   вместе   с
рождественскими праздниками начинается весна. "Декабрь - вот  это  зима",  -
думал я. В декабре погода, по  большей  части,  суровая,  серая.  Рассветает
медленно, город с утра тонет в  сизом,  морозном  тумане,  а  деревья  одеты
густым инеем сиреневого цвета: солнца целый день не видно, и только  вечером
замечаешь след его, потому что долго и угрюмо  рдеет  мутно-красная  заря  в
тяжелой мгле на западе... Да, это настоящая зима!
     Я с нетерпением ждал святок. Когда в конце декабря я бегал по  утрам  в
гимназию,  видел  в  магазинах  сотни   блестящих   игрушек   и   украшений,
приготовленных для елок, видел  на  базаре  целые  обозы  с  этими  зелеными
загубленными для праздника елочками, а в мясных рядах - целые  горы  мерзлых
свиных туш, поросят и битой, ощипанной птицы, я с радостью говорил себе:
     - Ну, теперь уж близко праздник! Скоро настоящая зима кончится, и  дело
пойдет на весну. Я на целые две недели уеду в деревню и буду  там  встречать
начало весны.
     И мне казалось, что только в деревне и можно заметить,  что  начинается
весна. Мне казалось, что только там бывают настоящие светлые, солнечные дни.
И правда, ведь в городе мы забываем о солнце, редко  видим  небо,  а  больше
любуемся на вывески да на стены домов.
     И вот, наконец, наступал давно желанный, радостный день. Вечером  вдруг
раздавался звонок в сенях нашей квартиры, я стремглав  бежал  в  прихожую  и
наталкивался там на высокого человека в большой енотовой шубе. Воротник этой
шубы и шапка на голове высокого человека были в инее.
     - Папочка! - взвизгивал я в восторге.
     - Уйди, уйди, я - холодный, - говорил отец весело, и действительно,  от
него так хорошо пахло морозной свежестью, снегом и зимним воздухом.
     Весь этот вечер я не отходил от отца. Никогда я не любил его так, как в
эти вечера, никогда не засыпал так сладко!
     Я засыпал, упоенный мечтами  о  завтрашнем  путешествии  в  деревню,  и
правда - это было веселое  путешествие!  Поезд  быстро  бежит  среди  ровных
снежных полей, вагон озарен утренним солнцем. Белый дым волнующимися клубами
плывет перед окнами, плавно упадает и стелется по снегу около дороги,  а  по
вагону ходят широкие тени. Свет солнца от этого то будто меркнет,  то  снова
врывается в окна яркими, янтарными полосами... Даже весело то, что в  вагоне
так много народу, так тесно и шумно!
     Но вот и одинокая, знакомая станция среди пустынных полей. Тихо-тихо  в
полях после грохота поезда! Откинешься в задок саней, прикроешь  глаза  -  и
только покачиваешься и слышишь,  как  заливается  колокольчик  над  тройкой,
запряженной в протяжку, как визжат и постукивают на ухабах полозья. Коренник
сеет иноходью, передние поджарые лошади, пофыркивая, несутся  вскачь,  комья
снегу бьют в передок, а около саней, быстро-быстро, как змея, вьется длинный
кнут кучера. Обернешься - и кажется, что полоса дороги выскальзывает  из-под
полозьев, бежит назад, в ровное снежное поле...
     А потом - шагом по занесенным вьюгами лугам, под обрывами  с  нависшими
тяжелыми снегами! Огромными раковинами  завиваются  внутрь  гребни  снеговых
навесов. Ясно и резко отделяются их чистые, холодные изваяния от фона  неба:
небо снизу кажется темно-темно-синим! Пристяжные  играют,  на  ходу  хватают
губами и отбрасывают снег...
     - Балуй! - грозно кричит кучер, щелкает кнутом, - и  опять  постукивают
сани на  ухабах,  и  звонко  заливается  колокольчик  под  мерно  качающейся
дугою...
     А между тем уже догорает короткий день; встали лиловые тучи  с  запада,
солнце ушло в них, и наступает тихий, зимний вечер. Над посиневшими  снегами
залегает к востоку морозная мгла ночи. Сливается с нею вдали снежная дорога,
и мертвое молчание царит над степью. Только полозья тихо скрипят по снегу, и
задумчиво позванивает  колокольчик:  лошади  идут  шагом.  Овсянки  бесшумно
перелетают перед ними по дороге...  Мужик  на  розвальнях  пристал  за  нами
где-то на перекрестке,  и  заиндевевшая  морда  его  шершавой,  низенькой  и
бокастой лошадки, которая трусит рысцой за нашими санями,  равномерно  дышит
теплым паром в мой затылок.
     - Не наезжай! - раздается иногда голос  нашего  кучера  среди  мертвого
молчания поля.
     И мужик тоже  что-то  покрикивает,  соскакивает  на  раскатах  и  снова
бочком, на бегу, вваливается в свои дровни.
     А кругом все темнеет и темнеет, и уже ночью въезжаем в  знакомое  село.
Ночь  темная,  но  звездная;  мелкие  звезды  содрогаются   острыми   синими
огоньками, крупные блещут переливчатым блеском разноцветных камней. На  селе
еще краснеют кое-где оконца в смутно чернеющих избах... В  чистом,  морозном
воздухе звонко отдаются скрип порот или лай собачонки...
     И чувство глубокого довольства и покоя наполняет душу, когда,  наконец,
медленно  въезжаешь  на  сугроб  перед  крыльцом   освещенного   и   теплого
"деревенского домика!
 

 
     - Но где же весна-то? - спросите вы.
     А разве не весеннее радостное  чувство  наполняло  душу  на  весь  этот
веселый, солнечный день нашего путешествия в деревню? Разве  не  с  весенним
чувством открывал я глаза, проснувшись на другое утро в детской?
     В больших комнатах нашего старинного дома с  утра  всегда  стоял  синий
полусумрак. Это оттого, что дом был окружен  садом,  а  стекла  окон  сверху
донизу зарисовал  мороз  серебряными  пальмовыми  листьями,  перламутровыми,
узорчатыми  папоротниками.  Еще  до  чаю  я  успевал  обегать  все  комнаты,
осмотреть все эти рисунки, сделанные морозом за ночь, и даже  -  побывать  в
сенцах, где стоят лыжи.
     - Папа, я пойду покатаюсь немного, - робко говорил я отцу тотчас  после
чаю.
     Отец пристально смотрел на меня и с улыбкой отвечал:
     - Ах  ты,  дикарь  этакий!  Настоящий  вогул!  Ведь  еще  холодно,  нос
отморозишь.
     - Я только на минутку...
     - Ну, если так, - беги!
     - Я вогул, я вогул, - кричал  я,  подпрыгивая  от  радости  и  поспешно
снаряжаясь в путь.
     Резкий, морозный воздух так и охватит всего, когда выйдешь из дому.  За
садом еще холодно краснеет заря. Солнце только что выкатилось огнистым шаром
из-за снежного поля; но вся картина села уже сверкает яркими  и  удивительно
нежными, чистыми красками  северного  утра.  Клубы  дыма  алеют  и  медленно
расходятся над белыми крышами. Сад - в  серебряном  инее...  Туда-то  мне  и
нужно! И, став на лыжи, окруженный гончими, я спешил забраться в самую чащу,
где можно с головой утонуть в снегу.
     - Я вогул! - кричал я собакам, пробираясь по пушистому  снегу  к  пруду
под садом.
     Там, на старых ракитах, до  полудня  держится  густой,  махровый  иней.
Весело отряхать его и чувствовать, как он осыпает лицо своим холодным пухом!
А еще веселее смотреть, как на пруде работники прорубают проруби  и  баграми
вытаскивают  из  воды  огромные  льдины.  Словно  квадраты  светлых   горных
хрусталей, сияют они на солнце, играя зеленоватыми и синими переливами...
     К обеду солнечный день окончательно  разыгрывается.  С  навеса  крыльца
падают  капели.  Как  слоновая  кость,  блестят   по   деревенскому   выгону
отшлифованные ухабы дороги.
     "Весна, весна близко!" - думаешь, прикрывая глаза под лаской солнца.
     И весь день не хочется уходить со двора! Все радует.  Забредешь  ли  на
двор, где около яслей дремлют, изредка  глубоко  вздыхая  и  раздувая  бока,
меланхоличные коровы, бродят похудевшие за зиму лошади и жмутся в кучу овцы;
пройдешь ли на гумно и слышишь по дороге, как возятся  и  трещат  воробьи  в
кустах акаций, как они вдруг снимаются всей своей  шумной  стаей  и  дождем,
сыплются на крышу риги, - все радует... А на  гумне,  в  затишье  скирдов  и
соломенных валов,  забитых  снегом,  особенно  уютно.  Хорошо  полежать  под
солнцем в омете, в соломе, которая так резко пахнет мышами и снегом!
     И весь праздник проходил у меня в этом очаровании солнечными  днями,  в
светлых грезах о близкой весне. Забудешь, бывало, об уроках,  забудешь  даже
лыжи, и все сидишь в  освещенной  солнцем  зале,  все  глядишь  на  далекие,
снежные поля, которые уже блестят по-весеннему  золотистою  слюдою  крепкого
наста.
 

 
     - Ну, не скучай смотри, - говорил  отец,  когда,  наконец,  меня  снова
снаряжали в город. - Теперь и не увидишь, как наступит  весна.  Каких-нибудь
два месяца, а там и святая, и лето. Приедешь тогда,  -  жеребчика  верхового
тебе подарю, будем верхом вместе ездить, за перепелами ходить...
     Мне было очень грустно покидать родной дом, но я  вполне  соглашался  с
отцом: теперь уж скоро весна!
     - А ведь правда, папа, совсем весной пахнет! - говорил и я, когда утром
мы садились в сани, переваливались в воротах через высокий  сугроб,  набитый
вчерашней метелью, и глубоко  вздыхали  свежим  ветром  с  запахом  молодого
снега.
     - А ты любишь весну? - спрашивал отец с улыбкой.
     - Люблю, папа! Очень люблю!
     - А деревню любишь?
     - Конечно, люблю...
     - Это хорошо, - прибавлял отец. - Когда ты вырастешь, ты  поймешь,  что
человек должен жить поближе к природе, любить родные поля,  воздух,  солнце,
небо... Это неправда, будто в деревне скучно. Бедности в деревне много - вот
это правда, и, значит, надо делать так, чтобы было поменьше этой бедности, -
помогать деревенским людям, трудиться с ними и для  них...  И  хорошо  можно
жить в деревне!
     - "Правда, правда! - думаю я. - В городе даже весною не пахнет.  А  вот
тут пахнет. И проруби вон уже почернели, оттаивать стали...".
     Мы проезжаем по большому селу над рекою, и я спешу наглядеться  на  все
деревенское.
     Кругом чернеют среди сугробов грязные избы; но скоро сугробы растают, и
даже эти бедные избы станут чистенькими и веселыми. Да  и  теперь  весело  в
них, особенно в тех, кирпичных,  где  живут  зажиточные  семьи.  И  с  каким
удовольствием входил я в такую  избу,  когда  мы  останавливались  покормить
лошадей!
     В кирпичных избах у богатых мужиков всегда сырой угар зеленоватым паром
стоит в теплом воздухе, на полу - мокрая солома, но всегда аппетитно  пахнет
хлебами, народу много, и  все  за  работой:  кто  отрывисто  гудит  тетивой,
которая бьет и вздымает пушистую белую "волну"; кто чинит хомут, с внезапной
решительностью раздергивая в разные стороны пропущенную  в  кожу  дратву;  а
бывалый человек, портной, в жилетке, утыканной иголками, и с мотком ниток на
шее, забавляет всех россказнями. Сидя на конике, скорчившись,  -  одна  нога
под себя, а колено другой поднято почти к самому лицу, - и ухитряясь держать
большим пальцем босой ноги край сукна иди овчины,  он  пристально  шьет,  но
говорит не смолкая и при этом задумчиво улыбается веселыми, умными  глазами,
встряхивая со лба волосы и вдевая на свет нитку в иголку. И  все  глядят  на
него дружелюбно. Он везде свой человек, Даже для детей, которых он нянчит по
вечерам на руках, дает им брать  себя  за  бороду,  а  потом  вдруг  щелкнет
зубами, гамкнет, как собака, и схватит ртом детскую ручонку, отчего ребенок,
с замиранием  сердца  ждавший,  шутки,  радостно  взвизгивает  и  заливается
смехом.
     Я уже не раз видал его, и теперь смотрю на него с большим любопытством.
Но пора ехать. Мы прощаемся  с  хозяевами  и  выходим  на  крыльцо.  Хозяин,
который пас провожает, стоит на крыльце в шапке, но в одной рубахе,  смотрит
на меня и, улыбаясь, говорит:
     - Что ж, барчук, теперь, значит, до весны в город?
     - До весны, - говорю я, - да ведь весна скоро!
     - Скоро, скоро! - соглашается мужик.
     Мы опять едем мимо черных сельских изб, по буграм, с  которых  катаются
мальчишки на ледяшках, по лугам, где на высоких  лозинах  качаются  грачиные
гнезда, а около горбом наросших краев проруби бабы  бойко  полощут  белье  в
темной студеной воде и звонко переговариваются...
     Но уже и село кончилось. Впереди только поле,  белая  пелена  пушистого
снега. Сколько его набило за ночь в лощинах!.. В поле опять  стало  ветрено;
ветер заносит в сторону гривы и хвосты лошадей,  дорога  тяжкая;  но  лошади
застоялись, они как будто рады ветру и простору полей  и  быстро  несут  нас
вперед... Небо сплошь закрыто облаками, вдалеке чернеет лесок.
     "Оттепели начались", - думаю я.
     И мне представляется, как теперь надолго пойдут эти серые дни, когда на
межах в пустой  степи  уныло  качается  прошлогодняя  полынь  от  ветра.  Но
все-таки весна близко! Этот же ветер скоро станет теплее, а  когда  наступит
март, - шумно и весело пойдет он  по  березовым  лесам  в  блеске  весеннего
солнца, пробуждая природу от зимнего сна. А потом загремят по оврагам  полые
воды, налетят с далекого юга птицы, зазеленеют поля...
     Хорошо в полях!
 
1897 
 

Last-modified: Tue, 18 Jun 2002 20:58:24 GMT
Оцените этот текст: