т даже охрана. Мы тоже немножко думаем. -- Извините, -- Игорь не выдержал и улыбнулся. -- А ты не смейся. Как говорит генерал Лебедь, смеется последним тот, кто первым стреляет. А пока они стреляют первыми. -- Ничего, -- утешил Игорь, скоро наступит наша очередь. Да, мне уже сегодня в службу безопасности надо ввести двух своих людей. -- Нет проблем, -- ответила Настя. -- Двух наших самых тупых сегодня отправим в отпуск. Кажется, приехал. Я выглянула в окно. На стоянку служебных машин въехал "Мерседес" Заместителя. Он вышел из машины, нажал на кнопку брелока, мигнули фары, машина встала на охрану. Заместитель шел к офису, не торопясь. Он был в легкой куртке, замечательных мокасинах. Я ни разу за все эти дни не видела его в одном и том же пиджаке или куртке два дня подряд. Этот мужчина был не из жизни таких, как я. Все окружающие меня мужчины подолгу ходили в одних и тех же костюмах или пиджаках, меняя их с наступлением нового сезона. Я постоянно сравнивала эту жизнь и свою и понимала, что вряд ли перейду из одной в другую. Как говорят на олимпиадах, главное -- не победа, главное -- участие. Я участвовала, но решения пока принимали другие. И Викулова сменили бы и без меня, я лишь ускорила его уход. -- Он уже у себя в кабинете, -- напомнила мне Настя. Я нажала вторую клавишу и услышала: -- Доброе утро, Вера Ивановна! Вы приходите даже раньше меня. -- Есть причины. Зайдите ко мне, -- я подумала, что сказала суше, чем хотелось. Заместитель вошел, улыбнулся и сел на свое место. -- Я е успел покурить, -- сказал он. -- Вы разрешаете курить в своем кабинете? -- Давайте покурим, -- я вынула из сумочки пачку "Пегаса". -- Вы не меняете своих студенческих привычек? -- спросил Заместитель. -- Я студентом курил "Приму". -- Я не курю, скорее подкуриваю. Люблю сигареты с ментолом, но это слишком большой удар по моей учительской зарплате. Я решила с Вами посоветоваться. Меня беспокоит Викулов. -- Он хороший работник, -- ответил Заместитель. -- Тогда вопрос к вам. Это вы дали указание поставить электронные жучки для прослушивания в моем кабинете и в кабинетах членов совета директоров? Хотя, нет, ведь и ваш кабинет прослушивается, и снимается вся информация. -- У вас есть доказательства? -- спросил Заместитель. Я нажала первую клавишу, и Настя впустила в кабинет Игоря. Игорь поднес прибор к переговорному устройству, и лампочка на приборе загорелась. Мы вышли в приемную, и лампочка замигала у стола Насти. -- Можем пройти в ваш кабинет, -- предложил Игорь. Заместитель молча открыл свой кабинет. Лампочка замигала у стола Заместителя. Игорь перевернул настольную лампу и вынул из подставки небольшой предмет, действительно похожий на майского жука по размерам. -- Можем прослушать кассету о вашем вчерашнем дне, -- предложил Игорь. -- Здесь будет сбой, -- сказал Заместитель. -- После совета директоров меня весь день не было в офисе. -- Значит, есть запись того времени, когда вы были, -- ответил Игорь и вставил кассету в магнитофон. Зазвучали голоса Заместителя и женщины. Заместитель: Я буду дома через пятнадцать минут. Женщина: Я выезжаю. Сейчас пробки, час пик, но через полчаса я уже буду. Приготовь мне ванну. Мне хочется, как в прошлый раз. Я только нагнулась, чтобы попробовать воду, и почувствовала, что ты входишь в меня. Это было замечательно. Твоя агрессия и моя полная беспомощность, ты меня так прижал... -- Остальные разговоры так же интересны? -- спросил Заместитель. Игорь поставил кассету с заседания Совета директоров, потом кассету разговора Бессонова с нашим гамбургским представителем. Этот разговор Заместитель слушал особенно внимательно. Бессонов просил привезти запасные части для его автомобиля "Ауди" и долго диктовал номера агрегатов. -- Я бы хотел поговорить с Викуловым, -- сказал Заместитель. -- Я тоже. Вы не возражаете, если мы поговорим с ним вместе? -- Не возражаю. Я вызвала Викулова. Он вошел, улыбнулся, поздоровался с Заместителем и сел напротив меня. Я почувствовала запах хорошего мужского одеколона. -- Вы знаете, что в кабинетах офиса поставлены подслушивающие жучки? -- спросил Заместитель. -- Этого не может быть, -- тут же ответил Викулов. -- А когда вы проверяли, есть ли они в офисе? -- Регулярно проверяем, -- ответил Викулов. -- Три дня назад последний раз. И здесь Викулов допустил ошибку. Первое заседание совета директоров было намного раньше, и Заместитель это знал. Я видела, как Заместитель теряет интерес к Викулову, женщина это всегда чувствует особенно остро, потому что, когда тебе нравится мужчина и ты боишься его потерять, то становишься особенно внимательной к интонациям, взглядам. Заместитель не смотрел на Викулова и делал пометки в своей электронной записной книжке. Он мог бы мне помочь, но молчал. -- Вы уходите в отпуск, -- сказала я Викулову. -- С последующим увольнением, естественно. Согласно контракту мы вам выплатим еще одну зарплату. -- Извините, -- сказал Викулов, -- но вам еще придется доказать мою профессиональную непригодность. -- Вам дадут прослушать пленки, -- ответила я. -- В их числе и ваше обсуждение с любовницей, где вы собираетесь проводить отпуск. Я поняла давно, что Викулов не принимал меня всерьез, не то, чтобы оскорблял, но выказывал некоторое пренебрежение мне. И я это запомнила. Конечно, он плохой работник, но, наверное, можно было найти и оправдательные причины. Дать шанс исправиться. Я понимала, что с Викуловым мы поступаем подло, я так и сказала, когда обсуждалось его увольнение. -- А в чем наша подлость? -- удивилась Настя. -- Да, мы поставили подслушивающие устройства и не предупредили его об этом. Но он же профессионал. Он должен был обнаружить их, да еще и высечь нас за непрофессиональную работу. Он этого не сделал. Все! Кончилось время непрофессионалов. А учить его поздно, да и дорого. Можешь -- работай, не можешь -- уходи. И я согласилась с Настей. Могла бы, конечно, и возразить, и оттянуть решение, если бы он был мне хотя бы симпатичен. Я слышала, что американская доброжелательность, постоянная улыбка и готовность помочь вам, -- все это неискренне. Пусть неискренне, но хотя бы не раздражающе. Когда входишь в учительскую, то видишь раздраженных женщин, сварливых, крикливых, потому что поругались с мужьями или любовниками, потому что протекает потолок, не хватает денег на сапоги, порвались колготки, слишком дорогие лекарства для матери... Но зачем мне все это знать? Мне и своих забот хватает. Викулов, узнав о моем двухмесячном назначении, решил для себя, что я декоративный предмет, и перестал брать меня в расчет. Может быть, он знает больше, чем я, у него была информация, что отец может не вернуться на свое место, и он стал служить Заместителю. -- Вы свободны, -- сказала я. -- Можете пока послушать пленки. -- С интересом послушаю, -- сказал Викулов и вышел. -- Насколько я понимаю, -- сказал Заместитель. -- Настя уже подобрала нового начальника службы безопасности. Но я почти уверен, что все эти жучки -- дело рук Насти. Она давно не любит Викулова и нашла способ от него избавиться, сама же их поставив. Вера Ивановна, вами манипулируют. -- Вы ошибаетесь, Александр Петрович. Начальника службы безопасности нашла я. Это мой соученик по школе. Так что, если кто и манипулирует, то только я, -- ответила я. -- Вы совершаете ошибку, -- в голосе Заместителя было сожаление. -- Викулов, конечно, бурбон и не самого высокого ума, но он профессионал. И я не выдержала. Наверное, мне не надо было это говорить, но я сказала: -- Профессионал? Профессионала автомобильная авария, наверное, заинтересовала бы не как банальная авария. Он из этого не сделал выводов, а вчера в отца уже стреляли. Мою дочь пытались похитить. -- Это все правда? -- спросил Заместитель. -- Да. -- Я должен поговорить с вашим отцом. -- Его нет. После вчерашнего покушения его вывезли за границу. -- Значит, -- Заместитель был явно растерян. -- Да. Значит, есть вы и я. И если вы будете ждать два месяца, когда я завалюсь -- а вы в этом можете не сомневаться, я завалюсь обязательно -- будет поздно. У компании есть конкурент, и справиться с ним можете только вы, только вы можете найти выход из создавшегося положения, потому что я уже точно этого выхода не найду. Я вам, Александр Петрович, сказала все... -- Вера, извините меня, -- сказал Заместитель. -- Я не знал, что все настолько серьезно. Мне нужно два-три часа, чтобы все это проанализировать, и мне нужен Малый Иван. -- Он почему-то не вышел на работу... -- Значит, запил? -- Как запил? -- Элементарно. С местными алкоголиками. С ним это бывает. Через три часа я буду готов к разговору с вами. Меня это устраивало. Мне уже надо было ехать к отцу. Судя по тому, что за столом Насти сидела Дуня, Настя уже уехала в санаторий. Уже в джипе Игорь объяснил мне сценарий операции. -- Настя и санитарная "Волга" уже выехали в санаторий. Мы их обгоним, подготовим отца и, как только подъедет санитарная перевозка, грузим его и едем в аэропорт. -- А если они все-таки узнают, куда мы вывозим отца? -- спросила я. -- Чтобы это сделать, им, как минимум, нужны три машины. Русский бизнесмен, поняв, что деньги надо экономить, не понял, что не надо экономить на мелочах. При любом раскладе у нас фора минут в двадцать. Я еще не знаю, кто они, но они введены в заблуждение. Всему персоналу, охране, врачам мы еще вчера сообщили, что везем шефа на консультацию в Институт неврологии. И это все по правде. Гузман действительно договорился с институтом о консультации. Во дворе института уже пасутся двое моих парней, поэтому, если есть утечка информации, то она уже попала к ним. Все произошло, как и планировал Игорь. Как только мы выехали из санатория, в хвост нашей колонне пристроилась "Ланчия". Игорь с водителем выскочили из машины, раскатали металлическую ленту с шипами, уложили ее поперек дороги и тут же резко рванули вперед. На всю операцию у них ушло не более семи секунд. Из-за поворота показалась "Ланчия" и тоже резко увеличила скорость, стараясь догнать нас, но вдруг замедлила ход, прижалась к обочине и остановилась. -- Все четыре баллона, -- прокомментировал Игорь. -- А у него одна запаска, максимум -- две. Мы выехали сразу на летное поле к небольшому реактивному самолету. -- Частный, -- пояснила Настя. -- наших партнеров из Гамбурга. Пограничники и таможенники проверили документы и багаж. Настя протянула таможеннику конверт. -- Они берут взятки? -- удивилась я. -- Это не взятка, -- усмехнулась Настя. -- Это плата за то, что они подняли задницы и проехали триста метров к самолету. Услуги, не указанные в инструкции, оплачиваются отдельно. Я и Настя подошли к отцу. -- Простите меня, девочки, -- сказал он и заплакал. -- Ты ни в чем не виноват, -- я обняла его. -- Виноват, но прощен, -- Настя поцеловала отца. -- Девочки, пора, -- Игорь посмотрел на часы, и каталку внесли в самолет. Загудели двигатели, шум нарастал, самолет медленно двинулся, вырулил на одну из полос и, по-видимому, получив разрешение на взлет, стал быстро набирать скорость, оторвался от земли и начал круто набирать высоту. Зазвонил мобильный телефон Игоря. Он послушал и сказал: -- Быки Мустафы уже собрались у Института неврологии. Кстати, я выяснил, кто нанял Мустафу. Ваш бывший партнер Шахов. Можем возвращаться и приступать к труду и обороне. Вера Ивановна, прошу в машину. И я окончательно поняла, что осталась одна. У меня была команда, как сейчас говорят, но решение придется принимать самой. К тому же Игорь предупредил, что первые две недели лучше не связываться с отцом никакими видами связи. Еще в санатории, когда мы с отцом на несколько минут остались вдвоем, он предупредил меня: -- Слушай Малого Ивана. У него светлая голова. -- А Настю? -- спросила я. -- И Настю, -- ответил отец, -- но ее иногда заносит. -- Будильник сказал, что Малый Иван запил, -- сказала я Насте. -- Может быть и такое, -- ответила Настя. -- Но обычно он пьет двое суток и сутки отходит. К концу недели появится. -- Мне он нужен сейчас. -- Бесполезно. -- У тебя есть его адрес? -- Я давно тебе сказала: у меня есть все. Поэтому в дальнейшем сразу говори: дай мне адрес Малого Ивана. Настя написала адрес на листке из блокнота и нарисовала схему подъезда к дому. При въезде в Москву Настя пересела в "Ниву", которая с ребятами Игоря сопровождала нас, а Игорь повернул в сторону Минского шоссе. Малый Иван жил на Юго-Западе, недалеко от метро "Проспект Вернадского". Настя настолько точно все изобразила на схеме, что дом Малого Ивана мы нашли, никого не спрашивая. Он жил в точно такой же пятиэтажной "хрущобе", как моя. Здесь тоже между домов выросли деревья, которые поднялись выше домов, значит, этим домам было больше пятнадцати лет. Я позвонила в дверь квартиры Малого Ивана, ответа не было. Игорь несколько раз ударил кулаком по двери и ударил так, что выглянула соседка из квартиры напротив. Несмотря на жару, она была в опорках от валенок и в теплом байковом халате. -- Чего ломитесь? -- прикрикнула она. -- Кого надо? -- Ивана, -- ответила я. -- Мы с его работы. -- Во дворе он, -- сказала соседка. -- Не ругайте его, а то мужики выпивши, могут и по шее накостылять или фары твоего иностранного авто побить. Мы спустились вниз, и я попросила Игоря: -- Ты отъедь подальше, но чтобы меня видеть. -- Я буду рядом, -- успокоил Игорь, -- но меня они видеть не будут. Малый Иван в майке, шароварах и сандалиях на босу ногу ничем не отличался от трех других мужиков, только они были постарше. Все сидели за столом, врытым в землю среди деревьев, и хлопали костяшками домино. Мне казалось, что они меня не видят, но по их репликам я поняла, что не только увидели, но и уже составили обо мне мнение. -- Мелковата. -- Вполне. Все при ней. -- Но Иван-то любит, чтобы грудью можно было укрыться. -- Я пойду, -- сказал Малый Иван, -- она меня увидела. -- Не ходи. Пусть сама подойдет. Ты ей нужен или она тебе? -- Вроде бы я ей, -- сказал Иван. -- Значит, она первой должна подойти. А как подойдет, ты ей сразу: Марья Ивановна, одолжи пятерку на два пузыря. -- Она -- Вера Ивановна. -- И не отходи, пока не даст денег. Мы тебя поддержим. Я подошла к столу и сказала: -- Здравствуйте, господа. -- Здравствуйте, миссис, -- ответил самый обросший, с наколками на плечах и груди и, по-видимому, очень сильный физически. -- Я мисс, а не миссис. Мое заявление вызвало легкое замешательство, как минимум, двое из компании не понимали разницы. -- Вера Ивановна, пришел мне на помощь Малый Иван, -- я потом вам все объясню, но я прошу одолжить мне пятерку, -- и, увидев мое непонимание, разъяснил, -- пятьдесят тысяч. Я вам отдам через три дня, как только выйду на работу. -- На работе ты нужен завтра. -- Завтра не получится... -- Еще как получится! Господа, у меня нет рублей, есть несколько долларов. Это было правдой. Настя выдала мне на расходы триста долларов. Я быстро перевела рубли по курсу доллара и протянула Ивану десятидолларовую купюру. Ее тут же перехватил мужик с наколками, сложил пополам, подергал. -- Извините, -- сказал он мне, -- появилась фальшивая зелень именно в десятках, а в нашем безработном положении засветиться с фальшивой совсем ни к чему. По двору катались на роликах мальчишки. -- Витька, -- мужик с наколками перехватил ближайшего мальчишку, -- где новый русский? -- Сейчас позовем, -- пообещали ему. И вскоре на роликах подкатил малорослый мальчишка лет тринадцати в кожаной жилетке, несмотря на жару, и в ковбойской шляпе. -- Поменяй зелень, -- попросил его мужик в наколках. Мальчишка помял купюру, вслушиваясь в хруст бумаги, посмотрел на свет, послюнявил и начал отсчитывать рубли. -- Ты чего это такие проценты берешь? -- возмутился мужик в наколках. -- За доставку на дом на пять процентов больше, -- ответил мальчишка. -- Так и мы тебе доставили на дом. -- Не хотите -- не надо, -- мальчишка отдал десять долларов и забрал рубли. -- Извини, согласен. И уже один из должников, взяв деньги и целлофановый пакет, бежал, по-видимому, к ближайшему ларьку. -- Чашку кофе или чаю? -- предложил мне Малый Иван. -- Чаю, -- сказала я. Мы пришли с ним в его однокомнатную квартиру, в которой, вдоль стены на специально сделанном стеллаже стояли телевизор, видеомагнитофон, компьютер, два принтера, видеокассеты и коробки с дискетами. Еще была груда журналов в основном по компьютерам, справочники, словари. Чай у Малого Ивана оказался хорошим, нашлась даже начатая коробка с шоколадными конфетами. -- С тобою можно говорить? -- спросила я. -- Ты соображаешь? -- Спиртное действует только на координацию моих движений, но сознание полностью под контролем. -- Что случилось? Почему ты запил? Ты был очень нужен сегодня утром. И ты обещал. Вечером обещал. После того, как я обещал, ко мне приехала жена. -- Но ведь вы разведены? -- Да, мы разведены. Но она иногда приезжает, никогда не предупреждая. Да и чего ей предупреждать? Она знает, что у меня никого нет. -- А зачем приезжает? -- Поговорить. -- И только? -- Нет... Иногда мы с нею ложимся. А потом я жду, когда она снова приедет. Я стараюсь все вечера проводить дома. Это унизительно. Я сижу и будто жду милостыню. И от этого запиваю. -- Но ты же аналитик! Попробуй разобраться. -- Это не поддается анализу. Это на уровне подсознания. -- Объясни, что такое подсознание? -- Я ее давно не люблю, я ее даже ненавижу, но спать хочу только с нею. -- А разве такое бывает? -- мое удивление было искренним. -- Я, если не люблю, то у меня и в мыслях нет про то, чтобы переспать. -- А я постоянно об этом думаю. Но только с нею. -- Может быть, это приворот? -- Ничего не могу сказать. Привороты я не анализировал. Я думаю, все проще. У меня было всего три женщины, и только с ней одной мне было хорошо. -- Тут я тебе не советчица. У меня мужиков и того меньше. Только двое. Один, который хотел на мне жениться, но не женился, и второй, который женился. Но, честно говоря, я не заметила особой разницы. Как говорят мои подруги, надо переспать не меньше, чем с десятью, чтобы понять, кто нужен тебе и кому нужна ты. Может быть, тебе расширить круг абитуриенток? -- Я пробовал. Не получается. У меня не встает на других теперь, нет эрекции. С другими я импотент, а мужчина только с нею. -- Что же это за чудо природы? -- Да, это чудо. Иван достал несколько цветных фотографий. На них я увидела совершенно голую высокую полногрудую блондинку с большой задницей. -- Она не стесняется сниматься голой? -- спросила я. -- Она ничего не стесняется. У нее нет комплексов. И я приняла решение. Меня всегда поражало, что мозг в сотые доли секунды сопоставлял полученную и заложенную ранее информацию и предлагал решение. Его надо было принять или не принять. Я приняла. Мы, несколько девчонок, -- хотя, какие девчонки: нам по тридцать два года! -- одновременно пришли в школу после окончания педагогического института. Трое из нас в этой же школе учились. Уж если идти работать в школу, то лучше в свою: и старых учителей знаешь, и близко от дома, что немаловажно. Мы все выходили замуж, кроме Надьки, и развелись, но ни у кого, кроме меня, не было детей. Это беспокоило подруг: уходило время, поздно будет рожать. На последнем нашем девичнике Людмила сказала: -- Все. Решено. Подниму и одна. Людмила жила в однокомнатной кооперативной квартире. У ее матери и отца была двухкомнатная квартира в этом же доме. Римма жила в двухкомнатной. Она переехала в наш район еще студенткой с мужем, доцентом нашего института. Доцента она выгнала, он одно время пытался разменять квартиру, ему это все не удавалось, а потом он женился на женщине, у которой была квартира. Чаще всего мы собирались у Людмилы, Римма не любила звать к себе. -- Нет, -- сказала она категорично, когда я однажды предложила собраться у нее, -- не люблю мыть посуду. Когда я увидела фотографию бывшей жены Малого Ивана, я подумала о Римме. Это был тот же тип женщины. Я не исключала, что именно Римма выведет Малого Ивана из депрессии. Очень часто у женщин, которые неоднократно выходят замуж, каждый последующий муж многим напоминает предыдущего. Меня это всегда удивляло: зачем менять-то. Так и мужчины зацикливаются на одном-двух стереотипах. Мой сосед по лестничной площадке, рыхлый светлоглазый сорокалетний блондин за последние десять лет сменил четырех жен или кандидаток в жены. Он предпочитал худых, тощих и длинноносых евреек. Теперь, когда в Москве появилось много беженок -- армянок из Баку, он жил с тощей, длинноносой армянкой. -- Ваня, -- сказала я Ивану, -- мы сегодня отца отправили в Женеву. Я осталась одна. Мне нужна твоя помощь. -- Я готов. Мне нужны еще сутки. -- Нет, -- я была категорична, -- ты мне нужен сегодня вечером, и завтра ровно в восемь я собираю самых близких. Сколько тебе надо времени, чтобы протрезветь сегодня к вечеру? -- Два часа двадцать пять минут, -- ответил Малый Иван и пояснил, -- два часа чтобы поспать, двадцать пять минут чтобы принять душ, выпить две чашки кофе и выкурить сигарету. Я прибросила ему еще пятнадцать минут и предупредила: -- Машина за тобой будет ровно в семь. Не протрезвеешь -- повезут пьяного. Мне бы этого не хотелось. -- Мне тоже, -- почти трезвым голосом ответил Малый Иван. На девичник, учитывая мои связи с грузинами, я должна была привезти помидоры, огурцы, маринованный чеснок, киндзу. Наталья пекла торт и печенье. Римма и Людмила покупали вино. Я попросила Игоря остановиться в стороне, чтобы девочки, которые торговали овощами, не увидели, что я подъехала на джипе. Я купила все, что необходимо, и поехала к Людмиле. Игорь вошел вместе со мною в подъезд. Он прошел первым, оставив меня в тамбуре между двумя дверьми, проверил площадку второго этажа и вызвал лифт. Учитывая пробки на дорогах в летнее вечернее время, он тут же выехал за Малым Иваном. x x x В школе и институте мы собирались компаниями, когда из дому уходили родители. Приглашались мальчики, целовались в подъездах, на лестничных площадках. И с Борисом я познакомилась в компании. Я была на первом курсе Педагогического, он на последнем Консерватории. Большой, рыжий и очень сильный, он мне понравился сразу. Когда мы танцевали, он вдруг поднял меня, как девочку. Я лежала у него на руках, он танцевал, и у него даже не сбилось дыхание. Среди подруг я после первой сессии в институте осталась единственной девственницей. Людмила ее потеряла еще в школе, у Натальи появился любовник, она говорила, что дипломат, но потом выяснилось, что спекулянт. Она вдруг сразу стала хорошо одеваться, а это были годы, когда одежду и обувь, особенно импортную, привозили на предприятия и устраивали распродажи. Однажды Наталья пришла в шубе из норки, и девчонки даже притихли. В этот день двое поссорились со своими институтскими поклонниками, они не могли им купить не только шубы, но даже колготки. Когда однажды Борис пригласил меня к своему приятелю, и приятель вдруг вспомнил о назначенной встрече, я поняла: это произойдет сегодня. Борис все старался, чтобы я выпила побольше, но я даже и тогда была девушкой разумной, вино меня не возбуждало, от выпитого я хотела только спать. -- Я хочу быть трезвой. Я хочу все запомнить, -- сказала я Борису и пошла в ванную, спросив на всякий случай: -- А постельное белье чистое? -- Конечно! -- заверил меня Борис. Теоретически я уже многое знала. У Натальи был видеомагнитофон, а по Москве передавались из рук в руки переписанные по многу раз кассеты с порнографическими фильмами. Борис оказался опытным и нежным. Я читала в книжках по сексологии, что должна быть прелюдия, ласки. Борис, наверное, читал те же самые книжки. Он целовал мои грудь, живот, а я ждала, когда же это произойдет. Я этого хотела. Правда, я немного испугалась, когда увидела, что у Бориса это намного больше, чем на скульптурах греческих юношей, которые я видела в Пушкинском музее. Когда Борис стал медленно, небольшими толчками входить в меня, я не выдержала и подалась ему навстречу. А когда увидела кровь, спросила Бориса: -- А йодом или зеленкой прижигать не надо? В книгах по сексологии об этом не писали, но мать мне с детства внушила: если оцарапаешь палец до крови, немедленно залей йодом или зеленкой, а если сильное кровотечение, вначале обработай перекисью. Крови было совсем немного, поэтому про перекись я не спросила. -- Не надо ничего прижигать, -- успокоил меня Борис. -- Дня три будешь немного чувствовать, а потом все пройдет. -- Это ты от других девушек знаешь, с которыми спал? -- спросила я. -- Это мне товарищи рассказывали. Мне нравилось заниматься любовью с Борисом. Я и сейчас не могу произнести слово "трахаться". Борис звонил мне домой и диктовал адрес очередного приятеля. У нас никогда не было больше трех часов. Борис тут же вынимал из старого кожаного портфеля простыни и наволочки, сам стелил, а после сам собирал белье и укладывал в портфель. Каждый раз белье было свежим и пахло крахмалом. -- Откуда каждый раз ты берешь чистое белье? -- спросила я Бориса. -- Как откуда? -- удивился Борис. -- Из дома. -- А если мать хватится, -- спросила я, -- что не хватает белья? -- Не хватится, -- ответил Борис. -- Белья много. К тому же в мои обязанности входит сдавать белье в прачечную. -- А если? -- настаивала я. -- Тогда я скажу, что это белье для нас, мы же скоро поженимся. Но с его женитьбой и моим замужеством ничего не получилось. Мой отец был против. Конечно, я могла уйти из дома и жить с Борисом и его родителями. Но его родители уже два года ждали разрешения на выезд в Израиль, и Борис тоже собирался уезжать после окончания консерватории. Я тогда не могла даже представить, что могу уехать из своей страны. Сейчас я, наверное, не была бы столь категоричной. Учительницам надо выходить замуж, пока они не стали учительницами и не пришли работать в школу. Обычно в школе не больше двух-трех учителей мужчин. Остаются знакомства на улицах и в компаниях. А компании становятся все более женскими. На прошлом девичнике, когда Людмила сообщила, что собирается рожать, мы перебрали всех возможных клиентов, но ни один не подошел. -- Если уж я собираюсь рожать и воспитывать без мужа, то самец должен быть эталонным. И красивым, и физически мощным, и умным, а может быть, даже и талантливым. Такие пока не находились. Наталья после старого богатого любовника, не могла переключиться на нормальных мужчин ее возраста. Римма спала со всеми, кто хотел с нею спать. В школе были двое мужчин-учителей -- преподаватель физкультуры и завхоз. У нее не было постоянного любовника, пока на презентации одного из новых банков, куда ее пригласил ее бывший муж, она не познакомилась с депутатом Думы, и теперь после каждой презентации он приезжал к Римме. Иногда, когда его жена, известный модельер по мехам, не может быть на презентации вместе с ним, он приглашает Римму. Ее даже несколько раз показывали по телевизору, операторы среди тощих людей выделяли ее, особенно, если она надевала декольтированное платье. Не заметить ее роскошных плеч и груди было невозможно. Я приехала первой и помогала Людмиле готовить салаты, потом пришла Наталья и, наконец, явилась Римма в майке и обтягивающих леггинсах. Когда в дверь позвонили, мои подруги переглянулись, -- вроде никого больше не ждали. Людмила открыла дверь и увидела Малого Ивана. В светлой рубашке с короткими рукавами, но с темным галстуком, в темных брюках и хорошо начищенных черных ботинках, он, наверное, произвел впечатление на моих девушек. -- Простите, -- сказала Людмила, -- вы к кому? Малый Иван молчал, кроме меня, его рассматривали еще три молодые и привлекательные женщины. -- Это Иван Кириллович, -- представила я его, -- начальник аналитического центра компании, где я сейчас работаю. Не женат, вернее, разведен и страдает от одиночества. К сожалению, я не в его вкусе, но я надеюсь, что в нашей компании он убедится, что есть еще женщины в русских селеньях, -- я понимала, что несу какую-то нескладуху, и закруглилась. -- Есть-есть, -- подтвердила Людмила. И Наталья подобралась. Но Малый Иван смотрел только на Римму. -- Если все в сборе, -- распорядилась Людмила, -- садимся за стол. Ивана посадили в центре, и пока подруги раздумывали, как сесть, Римма села рядом с ним, наклонилась и шепотом спросила: -- Я тебе нравлюсь? -- Да, -- ответил Иван. -- Ты мне тоже, -- подтвердила Римма. Я отвлеклась, потому что думала, как избежать скандала. Пусть Иван и Римма договорятся, но Римма не должна уводить его с вечеринки. -- Первый тост произносит мужчина, -- объявила Людмила. -- За прекрасных дам! -- Иван встал. -- Я даже не знаю, кто вы, но вы прекрасны. -- Мы -- подруги Веры, -- уточнила Людмила. -- Вы учительницы? -- А у вас остался страх перед учительницами еще со школы? -- спросила Наталья. -- Страха не было, -- ответил Иван, -- но хотите, я раскрою вам мальчишескую школьную тайну, о которой, может быть, вы не знаете? -- Хотим, -- подтвердила Наталья. -- Каждый мальчишка, начиная с класса седьмого, мечтает переспать со своей молодой учительницей, потому что, хотя вокруг и много девчонок-школьниц, но они девчонки, а молодая учительница -- это девушка со всеми прелестями. -- И вы осуществили свою мечту? -- спросила Наталья. -- Увы! Учительница так и осталась моей мечтой. -- Может быть, вы здесь получите возможность осуществить свою мечту? -- вклинилась вдруг Римма. -- Вы хотите с одной или со всеми сразу? -- Со всеми сразу, -- не задумываясь, ответил Иван. Мои подруги зашлись в хохоте. Вряд ли такой разговор был бы возможен даже пять лет назад. Менялось время, менялись и учительницы. Я смотрела на оживленные лица своих подруг и думала о несправедливостях судьбы. Почему умные, привлекательные, молодые женщины, которые могли бы составить счастье самого взыскательного мужчины, оставались одинокими? А женясь на учительнице, мужчина все-таки имел больше шансов получить хорошую воспитательницу детей. Иван уже выпил, и ему снова налили, я молча отодвинула от него стакан, завтра он мне будет нужен в своем лучшем состоянии, потому что придется просчитывать варианты, предвидя последствия решений на недели и месяцы, пока не будет отца. -- Почему она вами командует, ведь вы ее начальник, а не она? -- возмутилась Людмила. -- Я работаю в компьютерной группе, которая не подчиняется Ивану Кирилловичу, -- ответила я. Я девочкам сказала, что меня взяли работать на компьютере, это выглядело правдоподобно. Компьютерное обучение в школе начинала я, окончив месячные курсы. Мне этого вполне хватило, чтобы обучать школьников основам. Ивану налили снова, но он отодвинул фужер. Наталья включила магнитофон. -- Дамы приглашаю кавалеров, -- тут же объявила Людмила и пригласила Ивана. Как хозяйка квартиры, она, наверное, считала, что имеет больше прав на гостя. Потом Иван танцевал с Натальей, я пропустила свою очередь. Римма оттанцевала Ивана в прихожую и, когда закончилась музыка, сообщила нам: -- Мы покурим на площадке. Людмила не разрешала курить в квартире. Мы начали обсуждать поездку Людмилы в Сочи. Каждая поездка на юг становилась задачей со многими неизвестными. Рядом была мятежная Чечня, да и в Абхазии балансировали на грани войны. И вдруг Наталья сказала: -- Они не вернутся. -- Как это? -- не поняла Людмила. -- Как всегда, -- Наталья вздохнула. -- Их уже нет на площадке. Римка ведет его к себе домой. Жаль. Вроде бы хороший парнишка. Не из крутых. Людмила вышла из квартиры и вернулась через несколько секунд. -- А ты права, -- сообщила она. -- Они даже не курили. Она становится блядью. -- Почему -- становится? -- усмехнулась Наталья. -- Она давно ею стала. -- Она такой родилась, -- я попыталась снять напряжение. Напряжения, собственно, и не было, скорее наступила апатия. Так бывает почти всегда, когда команда уже знает, что проиграла и отыграться невозможно, во всяком случае, сегодня. Мы молча вымыли посуду. -- Курите, -- разрешила Людмила. Мы с Натальей выкурили по сигарете. -- Извините меня, что так получилось, -- сказала я. -- Ты не виновата, -- утешила меня Людмила. -- Когда приз один, он всегда достается одной. -- Мне пора, сказала я. Наталья осталась. Я вышла во двор. Джип выехал из-за угла дома, я хотела сесть на переднее сиденье рядом с Игорем, но он сказал: -- Садись сзади и с левой стороны. Игорь первым вошел в подъезд дома. Я шла за ним. Пока я открывала дверь квартиры, он стоял спиною ко мне, наблюдая за лестничными площадками наверху и внизу. -- Спасибо, до свиданья, -- сказала я. -- Мне надо кое-что тебе передать, -- сказал Игорь и прошел за мной в квартиру. Он достал из кармана куртки крохотный пистолет. -- Браунинг, калибр 6,5 миллиметра, модель "Бэби", пожалуй, наиболее маленький, но дырявит, как большой. Я взяла пистолет, он оказался довольно тяжелым, на кожухе проступали бывшие отметины коррозией, зашлифованные и заметные только при внимательном рассмотрении. Я нашла дату выпуска -- 1940 год. -- Я могу получить на него разрешение? -- Нет. -- А если у меня этот пистолет обнаружат? -- Отберут. -- И все? -- Чаще всего этим и заканчивается. И милиционерам хочется иметь такую игрушку. -- А если все-таки возбудят уголовное дело? -- Получишь год условно. Твоя жизнь дороже любого наказания. Я отстрелял, -- продолжил Игорь. -- Капсулы и порох в патронах заменены, так что никаких осечек не будет, а механика в прекрасном состоянии. -- Настя дала мне игрушку с дробовым патроном для отпугивания тинейджеров. Но из этого можно и убить. Я не хочу этого. -- Другой бы я не дал оружия. Но ты хорошо стреляешь. Ты же, вроде, мастер спорта по стрельбе из пистолета? -- Извини, только первый разряд. -- Вполне достаточно. Я не думаю, что тебе придется его применять, но иногда достаточно одного точного выстрела, чтобы переломить ситуацию, и при этом не обязательно убивать. Я договорился с тиром, ты его можешь пристрелять в любой день от шести до семи утра или от двадцати трех до двадцати четырех вечера. -- Постреляю с удовольствием, -- ответила я. -- Может, уже разучилась. -- Чисто физическим манипуляциям человек не разучивается. Если ты научилась ездить на велосипеде, то -- лучше или хуже -- ты и через двадцать лет сможешь поехать. До завтра, -- Игорь попрощался и уже у двери напомнил: -- Когда надумаешь пристреливать, предупреди за сутки. -- Тогда предупреждаю уже сейчас. У всякого стрелка желание опробовать оружие возникает сразу. Это, наверное, как у курильщика, который совсем недавно бросил курить, и ему говорят: курить ты, как раньше, не будешь, это вредно, но одну сигарету выкурить надо, чтобы определить, насколько хороший табак. Я была свидетельнице такого случая. Моя школьная учительница математики Нина Петровна курила всегда. Я еще в младших классах слышала в коридорах ее кашель профессионального курильщика с прокуренными бронхами. Она резко выделялась среди учительниц прокуренным хрипловатым голосом, кашлем и серо-желтой кожей. Наконец, наступило время, когда ей врачи сказали, что ей отрежут ноги, в таком состоянии у нее сосуды. Она уже не могла стоять на ногах. И однажды она сказала: -- Все. И с тех пор не курила уже несколько лет. Но как-то в учительской Римма закурила и сказала с отвращением: -- Опять подделка! Римма курила "Мальборо" и уверяла, что стало невозможно купить две одинаковые пачки сигарет, хотя она разбиралась в штрих-кодах -- такое количество подделок в продаже. -- Неужели подделывают? -- спросила Нина Петровна. -- Постоянно. Попробуйте сами. Нина Петровна закурила, сделала несколько затяжек, чтобы тут же загасить, но не удержалась и докурила до конца, до фильтра, затягиваясь глубоко. -- Подделка, -- согласилась она. -- Но прекрасная. Я разобрала "Браунинг", осмотрела на свет нарезы в стволе -- из пистолета стреляли мало. Собрала пистолет, оттянула затвор, нажала на спусковой крючок. Раздался четкий, резкий щелчок. Я осмотрела патроны, увидела новые капсулы и подумала, что завтра у меня будет хотя бы одна радость: я постреляю в тире. Последний раз в тире я была пять лет назад. Патроны стоили слишком дорого, учительница такое хобби себе позволить не может. Еще я подумала, что впервые в жизни нарушаю закон... Я попробовала определить для себя, что я буду завтра поддерживать, а что отвергать, но я не знала, как поступать в данной ситуации. Конечно, я видела в кино, как борются кланы, я читала в романах, как планируются операции против врагов, как нападают первыми. Но я не знала, кто противник. Я ничего придумать н могла и легла спать, решив, что, в конце концов, почему я, женщина, совсем молодая, должна за всех решать? Для этого есть старшие и вообще мужчины. x x x На следующее утро в моем кабинете, -- я сказала в "моем" и даже не пыталась искать другую формулировку, например, в кабинете отца или в кабинете президента компании -- собрались Игорь, Малый Иван, Адмирал, Настя и Заместитель. Настя должна была молча вести протокол малого совета, но мы с нею договорились: если меня начнет заносить, она поправляет прическу, если я скажу явную глупость, она снимет очки и у меня будет время дать задний ход. Я коротко рассказала о происшедшем за последнее время: об утечке информации, о покушении на отца, о нападении на меня, о попытке выкрасть мою дочь и об отправке отца за границу. -- Учитывая, что фактическим руководителем компании стал Александр Петрович, я хотела бы выслушать его предложения -- что мы должны предпринять в создавшемся положении? Заместитель молчал, а мы все терпеливо ждали. -- Да говорите же, наконец, -- не выдержал Адмирал. -- Я провел свой анализ, -- начал Заместитель, -- и,если исходить из предположения, что такие методы борьбы с компанией выбрал наш конкурент, то наиболее вероятен Шахов и его компания. Практически мы -- конкуренты на одном полигоне. Более мелкие фирмы Шахов подмял под себя, мы, пожалуй, единственные, кто сегодня ему мешает. Учитывая его сомнительную репутацию, -- он занимался контрабандой и брал взятки еще работая в Министерстве морского флота, за что был исключен из партии, -- человек он рисковый, играющий всегда по-крупному. Я не исключаю, что он мог заказать кому-то нашу компанию. Данные у меня только косвенные, но их вполне достаточно, чтобы обратиться в Федеральную службу безопасности. При всей моей нелюбви к этому ведомству, оно все-таки менее коррумпировано, чем Министерство внутренних дел. -- Я -- за -- сказал Адмирал. -- Я -- против, -- сказал Малый Иван. -- Два на два, -- отметил Заместитель. -- Сл