ева, пищи и напитков оказалось вдоволь. Прибывали и отбывали курьеры, брели по снегу караваны, неся золото налогов для наполнения казны Ираджа. Но король пребывал в дурном настроении, меряя шагами землю и вглядываясь в далекий Божественный Раздел, проклиная все те холодные дни, что еще оставались до весны. И он поклялся перед лицом друга и великого визиря, лорда Сафара Тимура, что двинется к этим горам сразу же, как только покажется из земли первая зелень. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ВОЙНЫ С ДЕМОНАМИ 21. НАЧАЛО ВТОРЖЕНИЯ В истории Эсмира впервые собрались такие крупные военные силы. Полумиллионная армия демонов выстроилась вдоль границ Запретной Пустыни, блистая доспехами на неярком весеннем солнце. Она походила на гигантского дракона, сверкающего чешуей и раскинувшего крылья, готовясь взлететь и обрушиться на земли людей. Тело его состояло из леса пик, копий и луков. Огромные обозы с оружием и снаряжением составляли хвост. Голос его складывался из гудения слонов, фырканья скакунов, лязга оружия и воплей маркитантов. Голову образовывал десятитысячный отряд кавалерии под командованием наследного принца Луки. Отряд этот представлял собой элитные войска, куда вошли лучшие юноши из земель демонов. У всех в жилах текла благородная кровь, и все они жаждали пролить эту кровь за богов и короля. Все они в охватившей их горячке воинственности с нетерпением ожидали сигнала, возвещающего о броске в пустыню. Все громко выражали недовольство любыми отсрочками и желтыми глазами с обожанием посматривали на любимого принца Луку, который в данный момент совещался с отцом, королем Манасией, и главным визирем, лордом Фари. Принц, делая вид, что целиком поглощен речью отца перед началом кампании, слышал ропот и ненавидел их за это. Он никак не мог понять, что заставляет их так стремиться навстречу Творцам. Принцу было глубоко наплевать на то, что все они могут погибнуть ужасной смертью. Но он решительно возражал против того, чтобы разделить с ними судьбу. Всех их он считал придурками, состоящими лишь из яиц и полностью лишенными мозгов. На их толстых шеях покоились столь маленькие головы, что единственным предназначением черепов, по мнению Луки, являлось лишь ношение шлемов. "Ну почему, почему, боги, вы так меня возненавидели?" - Первая часть кампании в основном ложится на твои плечи, сын мой, - говорил король Манасия. - Простите, ваше величество? - сказал Лука. - Прошу прощения, но мне крайне тяжело сосредоточиться. Я думаю лишь о том, чтобы с помощью войск принести победу к вашим ногам сразу же, как мы окажемся в землях людей. Манасия обнажил клыки в горделивой улыбке. - Какой же воинственный дух у моего сына, Фари, - сказал король главному визирю. - Он настолько жаждет истребить род людской, что едва в состоянии слышать то, что я говорю. Фари, кивая головой, сморщил старческое рыло в улыбке. - Еще бы, ваше величество, - сказал он, прикладывая лапы к груди и выговаривая свою любимую фразу: - Принц Лука для всех нас пример. Лука заметил, как в глазах древнего демона мелькнула тень удовлетворения. Фари читал его мысли и забавлялся затруднительным положением принца. "Ах ты старый ублюдок, - подумал принц Лука. - Клянусь выжить назло тебе. Выжить любой ценой, чтобы помочиться на твою могилу и нагадить на могилу отца". - У него в жилах горячая кровь матери, - сказал Манасия. Затем обратился к Луке: - Рассказывал ли я тебе, как твоя драгоценная мамаша обвиняла меня в изнасиловании? - Кажется, нет, ваше величество, - солгал принц. - И я с нетерпением жажду выслушать эту историю. Манасия разразился хохотом при этом воспоминании. - Это случилось после того, как она попыталась заколоть меня и ее пришлось привязать, - фыркнул он. - Она... она... Король замолчал, успокаиваясь. Он вытер глаз и поправил корону, съехавшую от смеха на ухо. - Не обращай внимания, - сказал Манасия. - Сейчас у нас есть дела поважнее. Я приберегу эту историю для какого-нибудь вечера, когда мы все соберемся вокруг доброго лагерного костерка, поджаривая человеческую ляжку. Он ткнул в карту, привлекая их внимание к последним решениям. - Я хочу, чтобы ты пересек пустыню, мой сын, со всей возможной скоростью, - сказал король. - Лети как ветер. Не останавливайся, что бы ни случилось. А когда окажешься на той стороне, сразу же создавай безопасный базовый лагерь. Хорошенько прочеши окрестности. Увидишь людей - убивай их. Меня бы очень порадовало, если бы ты все хорошенько осмотрел вокруг лагеря в радиусе пятьдесят миль. Уничтожь обнаруженные поселения и убедись, что ни один человек не сбежал, спеша сообщить новость о вторжении. Надо, чтобы элемент внезапности сработал безотказно. Как только перейдет армия и наладятся линии снабжения, мы обрушимся на них, как обезумевшая колесница, влекомая восемью дикими скакунами, на рыночную площадь. Я предрекаю, что через шесть месяцев мы выйдем к морю и насладимся обедом из свежей рыбки. Лука поклонился. - Для меня это будет самая большая честь, ваше величество, - сказал он, - приготовить пищу для вас моими собственными лапами. При этом он подумал: "Будь такая возможность, я бы напихал туда столько отравы, что с тебя бы облетела вся чешуя, старый грязный трус". Манасия скатал карту в трубочку и протянул ее раболепствующему адъютанту, который упал на колени, постучал костистой головой о землю и лишь потом отполз. - Осталось лишь бросить кости, Фари, - сказал король. - А затем я дам сигнал к началу выдвижения. Если, конечно, все сложится благополучно. При последних словах он сверкнул взглядом в сторону Фари, давая понять главному визирю, что с ним может произойти, если бросание костей не будет предвещать ничего хорошего. - Ничего не бойтесь, ваше величество, - сказал Фари, извлекая из рукава ящичек для костей. - Для этого исторического момента я заказал особые кости. Тот человек, по внутренностям которого мы гадали последний раз, сослужил нам такую хорошую службу, что, прежде чем избавиться от трупа, я извлек суставы его пальцев. Фари махнул рукой, и два раба подползли, чтобы расстелить небольшой коврик у его ног. На коврике цвета ночного неба серебром выделялись звезды. Из ящичка он достал кубок из слоновой кости и небольшой шелковый мешочек. Развязав мешочек, он перевернул его. Кости с сухим стуком высыпались в кубок. Встряхивая кубок, Фари заговорил: Откройте тайны, поведайте, Что за историю расскажут боги, Когда состоятся эти благословенные события. Он бросил кости на коврик. Король, принц и маг склонились, рассматривая результат. - Что это? - восхищенно спросил Манасия. - Они легли поперек Демонской луны. - Он посмотрел на мага. - А ведь Демонская луна вскоре взойдет, не так ли, Фари? - Именно так, ваше величество, - сказал Фари, кивая головой. - Звездочеты говорят, что она восходит лишь раз в несколько тысяч лет. И они предсказывают, что временной цикл должен повториться. Так что кости несут нам добрые вести, ваше величество, как вы сами можете видеть. Он выставил коготь. - Посмотрите сюда. Один сустав упал на комету. А Демонская луна и комета, как вашему величеству известно, являются символом Алиссарьяна. Манасия в восторге хлопнул себя по бедрам. - Знак самого Завоевателя! - воскликнул он. - Только на этот раз будет завоевывать демон, а не человек! Фари облегченно вздохнул про себя. Он мог бы солгать, если бы осмелился, и представить увиденное в костях так, чтобы угодить королю. Однако Манасия являлся самым могущественным магом среди демонов. И сам мог не хуже, если не лучше, разглядеть, что предрекают кости. Просто такое времяпрепровождение, как правило, представлялось королю скучным, и он оставлял своим подданным магам разбирать грядущее. Охваченный эмоциями, Манасия поднялся и обнял наследного принца. - Боги с нами, мой сын, - сказал он. - Пусть же ведут они тебя к выполнению священной миссии. Лука неловко обнял его в ответ, от души желая вонзить при этом кинжал в спину папаше. - Я постараюсь, ваше величество, - сказал он. Манасия отпустил его. - В седло, мой сын, - приказал он, - и я дам сигнал. Лука низко поклонился и широким шагом направился к скакуну, огромному гривастому зверю с длинной грациозной шеей, сверкающими клыками и отполированными когтями. Когда принц попытался вскочить в седло, зверь замахнулся на него одной из когтистых лап. Нисколько не испугавшись, принц увернулся от удара и взлетел в седло, так глубоко вонзив шпоры в бока животного, что на шкуре выступила кровь. Зверь взвыл и встал на дыбы, молотя воздух передними лапами. - Вот это представление! - вскричал Манасия. - Только такой скакун, с норовом, и может привести к победе! Лука с трудом удержался в седле и смирил пыл зверя новым ударом шпор. - К победе! - закричал он, выхватывая саблю и размахивая ею в воздухе. Эхом ему вторили воины, ревя в унисон: - К ПОБЕДЕ! Лука прижал острие сабли к шее зверя и, неслышимый за ревом тысяч глоток, сказал: - А ну опусти лапы на землю, кусок дерьма, или я тебе глотку перережу. Зверь сообразил и опустил передние лапы на землю с проворством домашней кошки. Лука ударами шпор погнал скакуна к месту командира, во главе сил демонов. И вновь он прокричал: - К победе! - К ПОБЕДЕ! - заорали воины, выхватывая сабли и размахивая ими в воздухе. - Принц заходит слишком далеко, - вполголоса пожаловался Манасия, обращаясь к Фари. - Сейчас мой черед, а не его. Фари покачал головой, испытывая удовольствие от этого критического выпада в сторону своего врага. - Это от излишнего воодушевления, ваше величество, я уверен, - сказал он. - Наверняка это не намеренно. - Может быть, может быть, - проворчал Манасия. - Но нам надо поспешить тоже подняться повыше. Фари дал команду, и рабы ударами пик стали погонять королевского большого белого слона. Тот двинулся вперед, на ходу раскачивая роскошный паланкин. Новые удары заставили его опуститься на колени, и король поддался наверх, слегка задыхаясь и размышляя на тему о переедании. Ерунда, сказал он сам себе, занимая место в паланкине. Когда эта кампания закончится, ты вновь станешь стройным. Он дал сигнал. Грянули фанфары, загремели барабаны, и вся армия с грохотом доспехов и оружия застыла по команде "смирно". Последовала пауза, чуть длиннее, чем рекомендуется в хорошем драматическом представлении. - Фари, богов ради, - прокричал Манасия со слона, - да сотвори же ты это заклинание! Фари вырвался из восхитительного плена видения, в котором и Манасия и Лука вопили, насаженные на вертел, вращающийся над медленным огнем. - Сейчас, сейчас, ваше величество, - отозвался он. Он бросил стеклянный шар на землю. Шар разлетелся на кусочки, и разлилась густая желтая жидкость. Жидкость закипела, задымилась. Высоко к небу, клубясь, стало подниматься серное облако. Затем облако приняло облик гигантского короля Манасии. Раздвинулись огромные губы, обнажая клыки невероятных размеров. - ВПЕРЕД, МОИ ДЕМОНЫ, ВПЕРЕД! - проревел гигантский Манасия. - ЗА БОГОВ И КОРОЛЯ! - ЗА БОГОВ И КОРОЛЯ! - криком отозвались полмиллиона глоток. Вся армия рванулась вперед, боевым кличем сотрясая воздух. Погонщикам слона пришлось несколько раз достаточно серьезно уколоть животное, чтобы короля Манасию не обогнали. Однако через несколько минут неразбериха закончилась, и вся многочисленная армия рассыпалась по пустыне, неумолимой силой надвигаясь на земли людей. Далеко впереди Лука и его десять тысяч избранных, улюлюкая, неслись по мертвым землям. Через несколько минут они домчались до высоких дюн на линии горизонта. И скрылись из виду. Несмотря ни на что, Лука был способным командиром. Хоть и жестко обучал своих демонов, но к себе он относился еще жестче, так что его десять тысяч довольно скоро пересекли Запретную Пустыню и оказались в краю людей. От бешеной скачки все устали, но Лука не дал времени на передышку. Он быстро отыскал место для предполагаемого лагеря армии отца. Место это располагалось среди невысоких холмов, с центром там, где некогда находилась ферма Бадави. От фермы не осталось и следа благодаря Сарну и его головорезам. Лишь несколько кострищ, на которых зажарили семейство Бадави. Лука разослал разъезды для разведки прилегающих районов, но они обнаружили лишь несколько нищих семейств, ютящихся в хижинах из высушенной на солнце глины. Поселения здесь не устраивали, отчасти из-за близости Запретной Пустыни, но в основном из-за слишком бурной деятельности, которую развил в свое время Сарн. Но последнего обстоятельства Лука не знал и потому все списал на предрассудки людей. Прошло несколько недель, но Манасия и основные силы так и не появлялись. Лука отправил несколько доверенных рабов из числа людей в глубь края для разведки обстановки и составления карт. Прежде чем отправить их, он пообещал им щедрую награду за успешное выполнение задания и напомнил, что в случае предательства отвечать придется семьям рабов, оставшихся заложниками в Занзере. - Я живьем сдеру кожу с ваших детей, - предупредил он. - Я оторву руки и ноги вашим женщинам и брошу их еще живые тела в муравейники. Слова его оказались убедительными, и к тому времени, когда появились первые бойцы гигантской армии Манасии, Лука уже обладал картами на сотни квадратных миль. - Ты определенно слишком много берешь на себя, - проворчал Манасия, когда Лука продемонстрировал ему плоды своих усилий. Покрытый пылью король измучился от долгой поездки. Медлительность передвижения, постоянный рев животных, отсутствие столь необходимого для королевской особы комфорта довели злость Манасии до кипения. Осторожный Лука возражать не стал. Он глубоко извинился и сказал: - Прошу прощения, ваше величество. Я вел себя непростительно. Обещаю, что впредь такого не случится. Манасия слегка успокоился, хотя и выговорил с укоризной, что за прошедшее время королевский лагерь можно было бы обустроить и покомфортнее. Наворчавшись, он внимательнее вгляделся в карты, составленные сыном. - Надеюсь, они хоть немного помогут нам, - проговорил он снисходительно. Одна из карт представляла собой приблизительный набросок обозрения с высоты птичьего полета основных поселений и городов от Запретной Пустыни до большого города Каспана. - Надо заставить писцов снять копии и раздать моим генералам. Хоть я и сомневаюсь, что этим сведениям можно безоговорочно доверять, но не могу же я наплевать на затраченные тобою усилия. - Да, ваше величество. Вы так добры, ваше величество, - пробормотал Лука. А сам в это время думал: "Ах червивое верблюжье дерьмо, ведь я же тебе только что вручил ключ ко всей операции. Но ты же ни за что этого не признаешь, старый мошенник. Исторгнуть из тебя благодарность - все равно что вытащить у тебя клык. Да и оставь при себе свою благодарность. Мне-то нужен трон. Так что приглядывай за собой, старый глупый демон, поскольку я исполнен решимости вытащить этот трон из-под тебя, а башку твою я установлю над воротами Занзера". Неодолимая волна демонов катилась вдоль Божественного Раздела, сокрушая все, что попадалось на пути. Людей настолько ужасал вид демонских орд, что они тут же сдавались. Полагая, что боги отвернулись от них, люди смиренно принимали все условия, которые диктовал король Манасия. Часть побежденных он уничтожал, самых крепких брал в рабство, но в основном он проводил ту политику, которая и позволила ему подчинить империю демонов. Если люди бросали оружие без боя, он изображал из себя монарха милосердного. Он оставлял правителей на своих тронах, обязав их приносить клятву на верность ему, истинному монарху, королю королей, повелителю Эсмира, господину всех демонов и людей. Клятву на верность он заставлял скреплять собственной кровью, сообщая, что теперь этот документ всегда будет с ним и в случае предательства он, король, сотворит на их крови заклинание, после которого внутренности любого изменника поразят ядовитые черви. В каждом захваченном населенном пункте Манасия оставлял лишь небольшие гарнизоны, полагая, что страх и его чародейство удержат людей в повиновении. Но прежде всего с помощью сети шпионов и собственных способностей он разыскивал и убивал людей, наделенных магическим даром. Затем в ключевых городах и поселках он возводил небольшие храмы, в которых службу отправляли демоны-маги. В храмах устанавливались переносные магические машины, каждый час творившие заклятия, внушающие страх населению и ужас врагу, попытавшемуся отбить город. Таким образом обезопасив становой хребет земли людей - Божественный Раздел, он направил удар на Каспан. Здесь ситуация осложнилась. На пути стали попадаться города побольше, да и армии противостояли покрепче. К тому же Манасия лишился элемента внезапности. Люди - монархи и генералы, - подавив в себе ужас, с мрачной решимостью сражались, пытаясь остановить вторжение демонов. Хотя здесь и не было сил, сравнимых численностью с армиями Манасии, но он вступил в те районы, где начинала сказываться численность самого населения. Людей в Эсмире всегда было больше, нежели демонов. Вражеские генералы, мобилизуя всех, кто только мог держать оружие в руках, выставляли против войск Манасии оборванные, жалкие орды. Большинство людей погибали, но и в гибели своей они здорово замедляли продвижение Манасии, в то время как кадровые войска наносили удары по слабым местам демонов. Каждый погибший демон уносил с собой десятерых людей. Но Манасия не мог возмещать свои потери. А потери росли в угрожающих темпах. Когда Манасия дошел до ворот Каспана, из полумиллионной армии осталось менее четырехсот тысяч демонов. Больше всего пострадали ударные войска наследного принца Луки. У него осталось лишь пять тысяч бойцов. "Вот она, - подумал Лука, ведя своих демонов в битву - Вот она, моя гибель". Люди являлись отвратительными существами, уродливыми, как злые духи преисподней. С плоскими лицами, маленькими поросячьими глазками и грязными крошечными ртами, изрыгающими яростные крики ненависти во время сражения. Они оказались неплохо вооружены и сидели на рослых боевых конях, которые, вставая на дыбы, били демонских скакунов железными подковами. Копыто встречалось с когтистой лапой, коготь - с ладонью, сабли и топоры мелькали там и сям, разбрызгивая повсюду кровь. Лучники и пращники дождем сыпали с неба свои снаряды, не заботясь, в кого попадут - в своего или во врага, лишь бы не допустить демонов до городских ворот. С боков Луку теснили наездники. Впереди возник копейщик. Скакун принца лапой ударил копейщика, выпустив ему внутренности. Но и умирая, тот успел прыгнуть вперед и вонзить копье в плечо зверю. Животное взвизгнуло, но устояло на лапах. Лука нанес саблей удар влево и, прорубив кольчугу всадника, ощутил, как лезвие вошло в плоть. Противник полетел с лошади, но не успел Лука развернуться ко второму, как почувствовал острую боль в боку. Человек первым нанес удар. Вопя от боли, Лука ударил его саблей. В неразберихе боя он вдруг увидел окровавленные внутренности, в ужасе подумал, что это его собственные, затем увидел, как падает человек, и с облегчением почти забыл о собственной боли. Скакун зашатался, и Лука спрыгнул за несколько мгновений до того, как зверь грохнулся оземь. Теперь он оказался среди мечущихся лошадей и зверей, уклоняясь от ударов со всех сторон. Тут он увидел, как упал один из демонов, вскочил в освободившееся седло и ухватился за поводья. - Победа! - взревел он. - За богов и короля! Вопль его взбодрил демонов, и те грянули в ответ: - ПОБЕДА! ЗА БОГОВ И КОРОЛЯ! Они с новыми силами обрушились на людей, круша и убивая направо и налево. Наконец люди дрогнули и побежали через ворота. Лука и его демоны бросились следом, прорубаясь сквозь защитников ворот. Внезапно выяснилось, что убивать больше некого. Лука и его солдаты оказались на большой площади, тяжело дыша и истекая кровью. Позади грянули фанфары его отца. Послышался рев демонов, и море солдат Манасии ворвались в ворота. Посреди толпы возвышался королевский слон. Огромное животное плавно направлялось по площади к Луке. Манасия усмехнулся из паланкина, обнажая свои клыки. - Слава богам, ты все еще с нами, сын мой, - прокричал он. - Я видел, как ты упал, и уже приготовился к худшему. Лука поклонился, стараясь не обращать внимания на боль. - Каспан ваш, ваше величество! - воскликнул он. - Это мой дар вам и истории демонов! А про себя добавил: "Это тебе, мама, тебе". А Манасия подумал: "Да как он смеет дарить мне то, что и так мое?" И тут ему припомнилось, что некогда он сказал нечто похожее своему отцу. "В следующий раз, когда Лука упадет, - подумал он, - надо сделать так, чтобы он уже не поднялся". Манасия был королем с большим чувством ответственности, королем неутомимым, и, по крайней мере, еще двадцать его сыновей могли занять место Луки. "Выберу-ка я в наследники самого молодого, - подумал Манасия. - Что-то уж слишком быстро в наше время принцы растут. Да что там говорить, мне было уже почти тридцать лет, когда я покончил с моим отцом". - Коралин безутешен, - сказал хозяин каравана. - Цена ему - медный грош. Он подобен старому верблюду, у которого больше блох, нежели мужества. Похоже, это судьба Коралина. Каждый раз, когда я встречаю тебя, мой король, которого я осмеливаюсь называть другом, то всегда привожу на своем хвосте либо демонов, либо новости о демонах. - Ну, ну, Коралин, - заспорил Ирадж. - Я ведь не из тех мелких городских деспотов, которые сразу же забывают о друзьях, едва добираются до трона. И уж точно не из тех, кто казнит вестников, несущих дурные новости. - Это так, Сафар? Сафар устроился поудобнее на своем сиденье - уменьшенной копии походного трона Ираджа. - Вообще-то, - сказал он с каменным выражением лица, - последнему малому, который что-то там мямлил о демонах, Ирадж выколол глаза и отрезал язык. Ирадж нахмурился. - Что ты несешь, Сафар, - возмутился он. - Я дал тому человеку кошель с золотом. Разве ты заб... - Он замолчал и рассмеялся. - Все бы тебе шутить, - сказал он. Затем король вновь обратился к хозяину каравана: - Вот видишь, Коралин? Мои друзья только и делают, что прохаживаются на мой счет! - Король Протарус сказал правду, - проговорил Сафар. - Как видишь, у меня целы оба глаза и язык, а ведь я ежедневно приношу ему дурные известия. - Он обвел рукой пустое пространство командного шатра. - Более того, наш король столь велик, что позволяет своим друзьям в приватной обстановке называть его по имени. - Так ли это, Ирадж? Король еще громче рассмеялся. - Не обращай на него внимания, Коралин, - сказал он. - Сафар издевается надо мной за то, что я игнорирую его советы. - Он склонился с трона. - Я позволил моим людям ограбить последний из захваченных городов. Денег у меня мало, а людям не платили всю зиму. Сафар выступал против грабежа. Он сказал, что я занялся плохим делом. Улыбка Коралина осветила затененную комнату. - Вот честный спор между двумя здравомыслящими людьми, - сказал он. - Один судит с точки зрения грядущей прибыли. Другого заботит успех немедленный. Тут нет ни правых, ни виноватых. - Он склонил свою косматую голову перед Ираджем. - Остается лишь пожалеть господина, который мучает себя, вынужденный проигнорировать слова советника и поступать согласно своим суждениям. Выражение удовлетворения на лице Ираджа заставило Сафара наконец понять, почему Коралин смог так долго процветать. Ирадж хоть и изображал из себя рубаху-парня, был весьма горделивым монархом. Затянувшаяся зима испортила ему характер. Весна принесла первые известия о вторжении демонов и тем самым углубила депрессию. И первый же захваченный город он отдал на разграбление вовсе не для того, чтобы ублажить своих солдат, а для того, чтобы дать выплеснуться гневу. - Как же мне повезло, что у меня двое таких преданных друзей, - сказал Ирадж. - Один мудрыми словами и советами направляет меня, другой - остроумными замечаниями напоминает, что я всего лишь человек. "Не забудь о деньгах и магии, - подумал Сафар. - И это мы предоставляем тебе". Сафар подготовил и сотворил первое боевое заклинание, чтобы помочь Ираджу захватить тот самый город, который позднее был отдан на разграбление. Коралин, старый хитрый торговец, с самого начала помогал деньгами честолюбивому Ираджу. За это он щедро снабжался выгодными торговыми контрактами. "Да и с тобой обошлись не так уж плохо", - укоризненно сказал себе Сафар. За то короткое время, что Сафар провел рядом с Ираджем, он стал богатым человеком. Как великий визирь он был пожалован огромными пространствами земель и сундуками с редкими драгоценными каменьями и металлами. - Ну так поведай нам твои новости, мой друг, - сказал Ирадж Коралину - Не щади мои чувства. Я настроился на самое худшее. - Пал Каспан, - сказал Коралин. Столь краткое сообщение из уст человека достаточно словоохотливого произвело эффект шока. Ирадж вздрогнул, но тут же взял себя в руки. - Понятно, - сказал он, отпуская подлокотники трона. - Что ж, мы ожидали этого. Не так ли, Сафар? Сафар кивнул. До них доносились слухи о продвижении Манасии к Каспану, а гадание указало, что защитников города ничего хорошего не ждет. - Коралин едва спас свою жизнь бегством, - сказал хозяин каравана. - Я вовремя спрятал жен и ускользнул из города. Он принялся описывать те сражения, которые привели к захвату Каспана. Пытаясь несколько скрасить мрачное впечатление, он подробно остановился на тех значительных потерях, которые понес Манасия за время кампании. Но Ирадж продолжал барабанить пальцами по подлокотникам. - Потери совсем небольшие, - пробормотал он. - Я ожидал большего. Он поднял глаза на Коралина: - Надо полагать, нам недолго ждать, пока он перейдет через горы. - Боюсь, что так, - ответил Коралин. - Последнее, что я слышал, - он готовил армию и искал подходящий маршрут. С той стороны Божественного Раздела жизнь хозяина каравана не стоит и медяка. Многих моих собратьев по торговле схватили и замучили, выпытывая сведения. К счастью, демоны слабо разбираются в делах людей и хватали не тех, кого нужно. Но стоит им добраться до нужного человека, и армия Манасии двинется в путь. Ирадж какое-то время сидел молча; лишь пальцы постукивали по дереву. Затем он едва слышно обратился к Коралину: - Оставь нас ненадолго, друг мой. Нам надо поговорить с братом. Хозяин каравана поклонился, пробормотал несколько утешительных слов и удалился. Как только он вышел, Ирадж с лицом, искривленным мукой, обратился к Сафару. - Ты же говорил, что я стану королем королей! - воскликнул он. - И ты им станешь, - ответил Сафар. - А ты уверен, что твои способности тебя не обманывают? - не успокаивался Ирадж. - И может быть, я просто дурак, обманутый дурацким видением? - Позволь, я тебе все объясню, - сказал Сафар. - Дело не в том, дурак ты или нет. Тем более кто, кроме дурака, захочет быть королем Эсмира? Но дурак ты или нет, такова твоя судьба. - Ну ты поаккуратнее! - огрызнулся Ирадж. - Я не в том настроении, чтобы терпеть оскорбления, пусть и от друга. - Если ты не хочешь слушать правду, - сказал Сафар, - прикажи мне замолчать. - Ты имеешь право говорить, - сказал Ирадж. - Так забери у меня это право, - ответил Сафар. - Хоть плечи мои отдохнут от этого груза. - Я сделал тебя богатым, - упрекнул его Ирадж. - В Кирании богатством считался обильный урожай, которым всех наделяли поровну, - сказал Сафар. Ирадж рассердился. - Ты хочешь сказать, что я дал тебе ничтожно мало? Беря пример с Коралина, Сафар ответил: - Я высоко ценю лишь твою дружбу, Ирадж Протарус. Ирадж смягчился. Пальцы застучали слабее. - Но что же делать мне, брат мой? - спросил он. - Как я достигну того, что предсказывает твое видение? - Почему бы нам не посмотреть на проблему с другой стороны? - сказал Сафар. - Почему бы нам не развернуть ее и не посмотреть: а вдруг бесплодная коза все же продолжает давать молоко? - Я слушаю, - сказал Ирадж. - Когда ты начинал дело, самой большой трудностью представлялась ваша фамильная вражда, - сказал Сафар. - Твоей справедливой претензии на престол противостоял дядя. Несколько алчных родственников поддержали его. Но большинство - в силу семейных традиций - поддержали тебя. - Верно, - сказал Ирадж. - Хотя все обстояло несколько сложнее. - Считаясь с семейными чувствами, - продолжил Сафар, - твой дядя обратился к постороннему человеку. Человеку, которого ненавидело все ваше семейство. - И тем самым получил временное преимущество, - сказал Ирадж, - но в конце концов все обернулось к моей же выгоде. И все семейство выступило на моей стороне. - Итак, союз твоего дяди с врагом, - сказал Сафар, - привел к его же падению. Ирадж подумал с минуту, затем кивнул: - Да. Получилось так. - Итак, ты понял, - сказал Сафар. - Присутствие ненавистного чужака позволило тебе овладеть мощью всего клана. А затем, выйдя на тропу завоеваний, ты начал собирать вместе клан за кланом. Но для людей из тех кланов уже ты явился чужаком. Просто варваром с равнин Джаспера. И они восставали против, сражались против и осмеливались обзывать тебя алчным выродком, а вовсе не спасителем Эсмира, каким ты представлялся себе. - Но ведь я таков и есть, - сказал Ирадж. - Ты сам видел это в видении. Сафар не стал говорить, что ничего подобного он не видел. В видении Ирадж представал королем-завоевателем, восседающим на белом слоне, движущимся к воротам Занзера. А уж был ли он спасителем или нет - дело другое. - Хорошо, - сказал Сафар. - Я рад, что ты все понял. Потому что только так и можно одолеть Манасию. Ирадж недоуменно посмотрел на него. Он ничего не понял. - Весь человеческий мир страшится демонов, - сказал Сафар. - Так используй этот страх против Манасии. Подними знамя борьбы всего человечества, как твоего единого клана... и ты повергнешь его. В начале зимы ты стоял перед перспективой многолетних войн за право владеть Клепаном. Манасия управился с твоей работой менее чем за сезон. Одолей его, и север твой. Лицо Ираджа прояснилось. - А затем и земли демонов. - Но для начала придется пересечь Запретную Пустыню, - напомнил Сафар. Ирадж небрежно отмахнулся: - Ты имеешь в виду проклятие? Вот уж никогда не переживал из-за него. Ты с ним разберешься, когда мы окажемся там. К тому же если Манасия смог одолеть проклятие, то и ты сможешь. - Рад, что ты по-прежнему веришь в меня, - сказал Сафар, вновь беря пример с Коралина, умевшего при случае пустить уничижительную ноту. - И как я понимаю, самую большую опасность для нас представляет магия Манасии. Всем известно, что магия демонов гораздо мощнее человеческой. - А мне кажется, эти слухи чересчур преувеличены, - фыркнул Ирадж, вновь обретая уверенность. - Я же сам видел, как ты обрушил лавину на целую шайку этих самых демонов. Помнишь? Сафар на свой счет не заблуждался. Всю зиму он провел за опробыванием своей мощи и сразу же был приятно удивлен открывшимися новыми возможностями. Но, читая книгу Аспера, демона-мага, он разглядел мерцание такого могущества, до которого ему было далеко. - Я застал их врасплох, - сказал Сафар. - Кроме того, их было что-то около дюжины. А это не целая армия, да еще с легионом магов в придачу. - Ты, Сафар, разберись с магами Манасии, - ответил Ирадж. - А уж об их армии я как-нибудь позабочусь. Тревогу трудно удержать в каких-то границах. Ум может установить эти границы, но тут же страхи большие и малые сокрушают ограничения. Ночи становятся равнинами кошмаров, посреди которых встают большие и малые трудности, а изображение готовит такие ямы, которые пугают и самого могущественного из всех существ. И пока другие спят, в эти мучительные часы небольшие проблемы возносятся на высоту неодолимых гор. Собрав армию в единый кулак на севере, король Манасия искал перевал через Божественный Раздел. Но по ночам ему не давал покоя воображаемый заговор, в который был вовлечен его сын, принц Лука. Затем дошел слух о могущественном короле людей, короле с развевающимися золотыми волосами и бородой. Этот король, Ирадж Протарус, поднял штандарты Алиссарьяна и сплотил вокруг себя все население, чтобы дать отпор Манасии и уничтожить его давно вынашиваемые замыслы о создании империи. Рассказывали, что по правую руку короля находится маг-человек, настолько могущественный, что не уступит и самому сильному чародею из демонов. У мага этого, Сафара Тимура, глаза голубые, как залитый солнцем безоблачный небосвод. Во снах королю Манасии являлся его сын, внезапно превратившийся в человека с золотой бородой и голубыми глазами. В этом кошмаре Манасия вынужден был обнимать сына и наследника пред лицом двора, прекрасно осознавая, что сейчас в спину вонзится кинжал. На юге король Протарус собирал войска и разъезжал по своим владениям, распространяя новость о вторжении демонов. Он произносил гремящие речи, описывая творимые демонами злодейства - частью реальные, частью вымышленные. Красивой внешностью и ловко подвешенным языком он заставлял подданных забывать о собственных злодействах, совершенных при завоевании королевства. Люди охотно шли ему на помощь, армия его разрасталась. Но и Ирадж проводил такие же бессонные ночи, как и Манасия. А что, если Сафар ошибается? Что, если он не столь уж и великий провидец, как считает Ирадж? А если Сафар столь могущественный маг, то почему он, Ирадж, никак не сядет на трон Эсмира? И король по-настоящему начинал испытывать тревогу по поводу того, что Сафар на самом деле слаб, а он, Ирадж, - дурак, что доверился другу. Сафар же хоть и не был королем, но тем не менее испытывал страхи, равные страхам обоих королей. Если бы Ирадж узнал об этом, то избавился бы от Сафара не задумываясь. Сафар же размышлял над видением, в котором Ирадж победным маршем шел к воротам Занзера. Пусть это все правда, но почему за этим наблюдал лишь дух Сафара? Ведь в том видении Сафар ощущал себя призраком. Что, если от него ускользнула та часть видения, где его кровный брат предал его и погубил? Сафара тревожило, что он не увидел той части видения, в которой армии Ираджа еще только шли на Занзер. И что же тогда делать с тем видением - видением Хадина, где все оказывалось напрасным и речь шла о конце света? А тут и еще один страх, самый грозный: для обоих королей - Манасии и Протаруса - ключевым пунктом кампании являлась Кирания. Что, если два этих монарха встретятся в сражении именно в Высоких Караванах? И что, если долина Сафара и все те, кого он любит - мать, отец, сестра, друзья, - погибнут во время этих сражений? Это зрелище тревожило его больше, чем гибель всего мира. Представить последнее было невозможно. Зато первое представлялось пугающе легко. Последней каплей оказался именно этот страх, страх за Киранию. Сафар был готов на все, чтобы спасти ее. 22. ПРАЗДНЕСТВО ДЕМОНОВ Сафар прятался в цветущих склонах над Киранией. Стояло раннее лето с теплыми дождями, блаженными небесами, и долина внизу под бледным утренним солнышком мерцала в дымке. Изумрудной зеленью выделялись поля, огромным голубым бриллиантом раскинулось озеро, питаемое весенними ручейками, сбегающими с гор, серебряной процессией идущих к богине Фелакии. - Это и есть твой дом? - спросила Лейрия голосом, хриплым от восхищения. - Никогда не видела такой красоты. Как во сне. Сафар махнул рукой, призывая к молчанию. Его магические ощущения стрелой пронзили мечту Лейрии и наткнулись на кошмар. Во внутреннем кармане каменный идол нагрелся, подавая предупредительный сигнал. Сигнал этот предназначался людям - пятидесяти отборным горным егерям Ираджа. Те спешились, быстро натянули лошадям на морды торбы с овсом, чтобы молчали, вытащили оружие и приготовились к схватке. Лейрия подняла бровь: - А что такое? - Смотри, - сказал Сафар. Он достал из кармана зеленый комочек стекла и бросил его на землю. Тот разлетелся на осколки, и вверх, на высоту коленей, поднялся зеленый дымок. Появилось изображение местности, на которой из дыма вылепились фигуры. Их оказалось по меньшей мере человек сорок - людей, копошащихся на полях Кирании. Казалось, они испытывают мучения, корчась от боли в этом дыму. Поднялись столбы дыма побольше, указывая на тех, кто принес с собой эту боль. Появились существа с рылами и когтями. У Лейрии перехватило дыхание: - Демоны! Сафар не ответил. Он взмахнул рукой, и изображение исчезло. Он осел на валун опечаленным. Лейрии изо всех сил пришлось сдерживаться, чтобы тут же не кинуться к нему с утешениями - она не могла выказать такую слабость перед глазами солдат. - Это все меняет, - сказала она холоднее, чем собиралась. - Нам лучше сразу вернуться и сообщить королю, что демоны захватили Киранию. Сафар кивнул с отсутствующим видом. Его мысли унеслись куда-то далеко. Он представил весь тот ужас, который обрушился на его семью и друзей. Сафар собирался предупредить людей о грядущей опасности, а затем установить вокруг долины сбивающие с толку заклинания на случай, если демоны отыщут перевал. Ирадж как раз собирал отряд из ударных войск, чтобы заткнуть эту прореху, пока подтянется основная сила. Сафар убеждал Ираджа ускорить подготовку, поэтому и вызвался пойти вперед и обеспечить надежный путь. Миссия же его потерпела крах и не начавшись. - Ты права, - ответил он машинально. - Надо сообщить королю. Лейрия вздрогнула от сочувствия к другу, но ничего не сказала. Она пошла назад, к солдатам, чтобы отдать приказ о возвращении. Все предстояло сделать быстро, но бесшумно. Оружие и снаряжение надо закрепить, чтобы не лязгали. Обвязать тряпками копыта лошадей, чтобы не стучали о камни. Когда все было готово, Лейрия вернулась к нему сказать, что пора идти. Она дотронулась до него, и он внезапно ожил. - Я должен все увидеть своими глазами, - сказал он. - Не надо, - возразила Лейрия. - Нас обнаружат. Сафар настаивал. Он ясно дал понять, что его можно увезти отсюда, лишь оглушив, связав и привязав к спине лошади. Перспектива такого обращения с лордом Тимуром, великим визирем, всех перепугала. Но в равной степени ужасал и задуманный им план. - Если тебя схватят, король поотрубает нам головы, - уговаривала Лейрия. - Ничего подобного, - сказал Сафар. - Я позабочусь об этом. Он набросал торопливое послание Ираджу, где просил никого не винить. Добавил он и краткое сообщение о том, что делать дальше, если он не вернется. Послание вручили Раптону, юному лейтенанту, командующему этой группой солдат. Сделаны были соответствующие строгие наказы. Если Сафар и Лейрия, настоявшая на том, чтобы сопровождать его, не вернутся до сумерек, то Раптону и его команде надлежит на всех парах мчаться в Сампитей, где теперь располагался двор Ираджа, и сообщить новости. Закончив послание, Сафар призвал всех к полной тишине. Он принялся обрабатывать себя и Лейрию, одежду и кожу, дымящими травами, чтобы запах человека не учуяли чувствительные носы демонов. Сотворил он и заклинание, прячущее человеческую ауру от восприятия демонов-магов. Наконец он обратился к каменной черепашке и попросил Гундара приготовиться дать сигнал о возможной опасности. Маленький Фаворит и его близнец Гундари уже пришли в нормальное состояние. Вдохновленный книгой лорда Аспера, Сафар разработал специальное исцеляющее снадобье - особые порошки, смешанные с теплым медом и вином. Две недели идол жил на этом снадобье. Поначалу ничего не происходило. Лишь слабое жужжание, свидетельствующее о существовании жизни внутри камня, становилось все сильнее. А затем, однажды утром, Сафара разбудило знакомое: