рали плечи, и приходилось ерзать плечами, чтобы поудобнее пристроить ранец. Передо мной лежала дорога. Каменные столбы поблескивали, несмотря на пасмурную погоду. Костоправ с Госпожой приблизились ко мне, и в этот миг земля содрогнулась. Я упал на одно колено, но скорее от неожиданности, чем от силы толчка. По правде сказать, он был едва ощутимым. Со смущенным видом я поднялся и зашагал дальше, на ходу объясняя Тай Дэю свою оплошность: - За последнее время я отвык от землетрясений. Вот оно и застало меня врасплох. Госпожа и Старик не выглядели встревоженными. А коли так, решил я, то и мне дергаться нечего. Глава 101 Когда все перевали через гребень на равнину, воцарилась полная тишина. Люди пребывали в таком напряжении, что на разговоры их не тянуло... Однако спустя примерно милю Госпожа сказала: - Предупреди, чтобы никто не сходил с дороги. Пока мы на ней, нам ничто не грозит. Подняв руку. Костоправ скомандовал остановку. Я поставил Копье на дорогу и оперся о него. Черт, до чего же тяжела сделалась эта штуковина. Старик послал распоряжение Госпожи дальше по цепочке. Он ни о чем ее не спросил, видимо не хотел отвлекать. Она полностью сосредоточилась на окружающем. Вскоре после того, как мы возобновили движение, голова колонны достигла места, где дорога расширялась, образуя большой круг. Площадка для лагеря - рассудил я. Госпожа, высказывавшаяся лишь очень редко и кратко, подтвердила мою догадку. Неведомые строители дороги знали, какие опасности таит равнина. Ближе к полудню мы наконец прошли мимо камня, стоявшего так близко к дороге, что его можно было разглядеть как следует. Оказалось, что сам столб высечен из той же породы, которая составляла поверхность равнины. Блеск ему придавали металлические вкрапления. Несомненно, то были письмена, но прочесть их не мог ни я, ни кто другой. Это - своего рода бессмертие. Я подпрыгнул. - В этом месте сокрыта великая мощь, - сказала Госпожа. Вот уж точно. Земля дрогнула снова. Не сильнее, чем в прошлый раз, но и этого оказалось достаточно, чтобы все встревожились. - Подобные толчки могли оказаться предвестниками чего-нибудь похуже. Правда, я приметил, что все катастрофические землетрясения последних лет не опрокинули ни один из каменных столбов. Костоправ не обратил особого внимания на камни. Он почти беспрерывно всматривался вдаль. Теперь уже было ясно, что за лесом камней действительно высится какое-то массивное сооружение. Оно начало казаться величественным, как Вершина. Весь день Капитан неустанно вел нас вперед. Себя он не щадил, а вот меня порой подменял: брал Знамя и ехал с ним, уперев нижний конец древка в стремя. В конце концов мы все же остановились на одной из круглых площадок, которые попадались через каждые пять миль. Остановились по настоянию Госпожи, Старик хотел продолжать путь. Но колонна растянулась уже на добрую милю, и животные нуждались в отдыхе и воде больше, чем люди. Я пялился на облака, гадая, будет ли дождь и удастся ли нам пополнить запасы воды. Мы захватили ее немало, но и поить животных приходилось довольно часто. У меня появилось опасение, что мы начнем мучиться жаждой куда раньше, чем голодом. Капитан снял шлем и самые тяжелые части доспехов. Он не настолько вжился в свой образ Вдоводела, как Госпожа в свой. Она ограничилась тем, что, опустившись на одно колено, сняла шлем и встряхнула волосами. - Ты понимаешь, что представляет собой это место? - спросил он, уставясь вдаль. - В нем сокрыта великая мощь. - Великая мощь, великая мощь, - пробурчал Костоправ. - Только одно и слышу. - Это логовище Кины? - спросил я. - Или Хатовар? Или и то и другое? А может быть, ни то ни другое? - Как доберемся, так сразу все узнаешь. - Хочешь, я тебе помогу - подержу эту хреновину, - предложил Рыжий и, взяв у меня Знамя, оперся на его древко. - Помощник выискался. Где ты был последние пятьдесят миль? - Пятьдесят? Каких пятьдесят? Ты, часом, не бредишь? - Доведись тебе тащить эту орясину, ты бы сказал сто. Рыжий заржал: - Ручаюсь, мы не прошли и пятнадцати. А я-то думал, ты всегда в хорошей форме, потому и на побегушках у Старика. - Отцепись, Рыжий, я не в настроении. - Мне и впрямь было не до него. Уж больно хотелось присмотреться и прислушаться к Капитану и Госпоже, а они отошли, когда ко мне привязался Рыжий. -Я как раз думаю о том, что за чудесная ночка ждет нас впереди. Нюень бао сбились в тесный кружок и тихонько совещались: видимо, тоже гадали, что ждет их ночью. Все до единого держали под рукой связки бамбука Сиятельство со своей командой сооружал общий лагерный костер. Его предстояло развести на специальном помосте, высоко над поверхностью дороги. Пройдясь по дороге пешком. Госпожа пришла к заключению, что черная лента в известном смысле живая и огонь может ей не понравиться. Жаль, что у меня не было возможности узнать, что у нее в голове. С самого вступления на равнину она погрузилась в размышления, и у нее наверняка появились интересные мысли. Возможно, сейчас она делилась ими со Стариком, а я из-за болвана Рыжего рисковал ничего не услышать. - Эй, - крикнул Костоправ Сиятельству, - огня пока не разжигай. Поедим всухомятку. Дерьмо. Мы не ели как следует с самого Таглиоса, а тут еще и без горячего остались. Холодная вода и вяленое мясо - не лучший ужин. - Рыжий, тебе есть чем заняться? - Да, Капитан. - Смотри, а то я найду. Костоправ огляделся, снова склонился к Госпоже и стал вглядываться в пространство между столбами. Я готов был поклясться, что он пытается справиться со своими сомнениями. Ведь именно там, впереди, находилось то, к чему он шел сквозь долгие и неимоверно трудные годы. Но порой я подозревал, что решение попасть туда возникло случайно, под влиянием минутного порыва, овладевшего человеком, который просто не знал, что ему делать, когда на него свалилось бремя ответственности. Я обошел лагерную площадку: вид повсюду был совершенно одинаковый. Поскольку небо скрывали облака, трудно было даже понять, где север, где юг. - Знаменосец! Что такой квелый? - Привет, Зиндаб, я тебя и не заметил. Задумался. - Понятно. Чудное местечко, ничего не скажешь. Мне казалось, что Зиндаб бледен, хотя трудно понять, как может побледнеть совершенно черный негр. - Слушай, я тут нашел кое-что. Сдается мне, ты должен это увидеть. - Ладно. Я проследовал за ним сквозь лагерную толчею, и мы вышли к южной оконечности круга, откуда начиналась тянувшаяся дальше дорога. Она вела туда, где маячили очертания гигантского строения, - потому я и понял, что мы смотрим на юг. - Дырка? Я увидел всего-навсего дырку. Отверстие в дороге, дюйма два в поперечнике и в фут глубиной. Может, и больше, при таком освещении судить трудно. - Именно так. Дырка. Может, у меня воображение разыгралось, но мне кажется, что она как специально сделана для установки Знамени. - А ведь точно! Я задумался, были ли такие отверстия у других площадок? Может, и были, а я не заметил. Так или иначе, возможность установить Знамя представлялась весьма заманчивой. И тем более заманчивой, чем дольше я на эту дыру смотрел. Я опустил нижний конец древка в отверстие, и оно погрузилось примерно на полтора фута. - Здорово, - пробормотал я, - подходящее местечко. В течение дня меня время от времени подменяли, но все же пришлось таскаться со Знаменем больше, чем кому-либо другому. Зиндаб хмыкнул. Вид у него был встревоженный. Я тоже ощутил очередное содрогание почвы. Хотелось верить, что за ним не последует настоящее землетрясение. Опустив глаза, я с удивлением заметил, что древко сидит в отверстии плотно, а ведь когда я его вставил, оставался зазор примерно в полдюйма. Я попытался выдернуть Знамя. Ничего не вышло. Никаких содроганий больше не было. - Дерьмо! Зиндаб ухватился за древко и потянул изо всех сил. У него хватило ума прекратить это пустое занятие прежде, чем он получил грыжу. - Черт с ним, - пробормотал я. - Не будет другого выхода, придется отпилить кусок древка. Отложим это до завтра. Я поискал взглядом Старика и его подругу. Они по-прежнему стояли плечом к плечу, смотрели на юг и лишь изредка обменивались словами. Даже без шлемов они выглядели похожими на привидения. Взявшийся невесть откуда Тай Дэй доложил, что у него готов и ужин, и все для ночлега. Нарочитая вкрадчивость тона позволяла догадаться, что он сердится: одни трудятся в поте лица, а другие - вроде меня - знай себе разгуливают. - Ежели б ты, приятель, отрастил сиськи да убрал куда-нибудь шишку, я бы на тебе женился. Почва под ногами снова заколебалась. - И поступь их сотрясает землю... - пробормотал я. - Что? - не понял Тай Дэй. - Так, вспомнилась сказка, которую я слышал в детстве. О древних богах, именуемых титанами. Я размышлял о том, как сильно изменился с тех пор. Возможно, мы и сами были гигантами. Глава 102 Я знал, что пребываю во сне, ибо небо не затягивали облака и на нем светила полная луна. Но между мной и миром стояла некая пелена: луна являлась как бы центром плывущего по небу облачка света. Такое небо я видел в земле своего детства. Бледно-голубоватый свет выдавал беспокойные Тени, разведывавшие границы круга. Сотни Теней, то взмывающих вверх, то опускающихся, то скользящих вдоль невидимой стены. Мне показалось, что откуда-то, наверное с расстояния в тысячу миль, доносится беспрестанное хныканье Длиннотени. Большущая Тень застыла у границы круга, неподалеку от меня. Она распласталась, словно прижавшись к невидимой поверхности. Я вспомнил, как, блуждая в мире духов, однажды коснулся Тени. Страх, забытый с тех пор, как я поднялся на равнину, вновь начал прокрадываться в мое сердце. Похоже, ту здоровенную Тень почему-то интересовал именно я. Отвернувшись, я попытался выбросить ее из головы. Подняв глаза, я увидел скользившие наверху, на фоне рассеянного света, расплывчатые силуэты. Наверное, так видят рыб крабы, сидящие на морском дне. Трудно было сказать, насколько мой сон правдив. Мне он казался весьма похожим на ставшее привычным блуждание с духом. Но в таком случае следовало принять во внимание способность Теней подниматься высоко в воздух. Неожиданно Тени метнулись прочь, словно перепуганный рыбий косяк. Возможно, это случилось из-за того, что луна достигла зенита. А может быть, они испугались существ, двигавшихся по черной дороге с той стороны, куда мы держали путь. Ноги и бедра, их выглядели вполне человеческими, да и тела тоже - но только с правой стороны. Голову и левый бок каждого из пришельцев покрывала накидка из полированных бронзовых чешуек, походивших на рыбьи. Их было трое. Они воспринимались мною как призраки, исполненные силы. Примеченная мною раньше большая Тень не умчалась прочь вместе с остальными, хотя и была устрашена. Я почувствовал это, на мгновение пережив то же, что и при встрече с Тенью в недрах Вершины. Я ощутил вспышку немыслимой, превосходящей всякие пределы боли и услышал протяжные песнопения жрецов. Поднявшись с тюфяка, я подошел к Знамени и встал рядом с ним, глядя на незваных гостей. Покрывала спали с их лиц. Почему - не знаю. "Ах вы, уроды паскудные, - подумал я, - а ну, убирайтесь на хрен с моей дороги. Нечего лезть в мой сон с такими мерзкими харями". У меня появилось ощущение, что эта троица представляет собой нечто вроде Десяти Взятых Госпожи. Наверное, некогда эти чудища были демонами или могущественными кудесниками, но потом оказались во власти неодолимой, еще более великой, грозной и мрачной силы. Уходите! Убирайтесь отсюда. Вы мертвы. Оставайтесь же мертвецами. Я потянулся к Копью и почувствовал, как оно оживает в моей призрачной руке. Уходите. Три омерзительные звериные маски слегка склонились к поверхности дороги. Хотелось верить, что это маски. Младенцам, родившимся с такими рожами, не следовало позволять выползать из колыбели. Сложив руки перед собой, пришельцы начали отступать, не передвигая ногами. Затем они исчезли, словно бы мигом превратившись в точки на горизонте. Я обошел периметр круга. Тени начали возвращаться. Запомнившаяся мне Тень, прижимаясь к барьеру, подражала моим движениям. Я уловил исходившее оттуда ощущение сильного голода и удивился, приметив, что из круга выходят не две, а четыре дороги, в соответствии с четырьмя сторонами света. Но почему дороги, ведущие на восток и запад, не были видны в дневное время? Рев оборотня проник в мир духов. Волы и козлы переполошились. Караульные, взвинченные до предела лицезрением пытавших прорваться в круг Теней, принялись орать на животных, а некоторые решили устроить взбучку пантере. - Это еще что за хрень? - крикнул какой-то парень, указывая на Знамя. В лунном сумраке трудно было разглядеть что-либо определенное. Я переместился в ту сторону. На поперечине Знамени примостилась сонная с виду белая ворона. Это тут же породило у меня множество вопросов. Уж не я ли это, наблюдающий за нынешними событиями из времени, которому еще только предстоит наступить? Является ли эта птица творением Кины? Или Душелова? Как она попала сюда ночью, из мира за пределами Врат Теней? Я видел, как огромные Тени кружились над... Нет, глядя сейчас на луну, я не видел ничего подобного. Да и этой несвоевременно появившейся луны тоже не было. На самом деле я видел ноготь, подрезавший луну, только-только начавшую подниматься. Вопросы и вопросы. Пантера взревела вновь, на сей раз от боли. Ребята всыпали ей, чтобы не пугала животных. Я пролетел мимо Костоправа и Госпожи, как всегда устроивших себе постели рядом. Старик храпел. У нее сна не было ни в одном глазу. Каким-то образом она ощутила мое появление и даже попыталась проследить за мной взглядом, но прекратила попытки, когда я отлетел на несколько ярдов. Я протиснулся между клетками. Длиннотень тоже не спал. Он всхлипывал и дрожал от страха. Ничто в этом жалком существе не напоминало безумного, но могучего и внушавшего ужас кудесника. Ревун тоже бодрствовал. Только сейчас я сообразил, что в последнее время от него нет никакого шуму. И тут, на моих глазах, он попытался издать свирепое завывание, но у него ничего не вышло. Что же Госпожа с ним сделала? Больше всего мне хотелось приглядеться к Душелову. Она по-прежнему оставалась связанной, с кляпом, забитым в самое горло, но при всем этом казалась безумно веселой, какой бывала в лучшие моменты своей жизни. Меня она ощутила так же легко, как и ее сестра, и тоже принялась искать глазами. Глазами смеющимися и исполненными тайного знания. У меня появилось ощущение, что она, стоит ей только пожелать, способна выскользнуть из своей плоти и пуститься за мной в погоню. Но нет, на самом деле она просто хотела, чтобы я так думал, даже в нынешнем своем положении стараясь запугать меня и сбить с толку. Но меня беспокоило не столько это, сколько ее уверенность. Она вовсе не боялась и, кажется, даже ничуть не тревожилась. Об этом стоило сообщить Капитану и Лейтенанту. Я заскользил вдоль незримого рубежа, размышляя, слетать ли мне к Сари или заняться каким-либо другим из множества дел, поджидавших меня в мире духов. Хотя, по правде сказать, больше всего я хотел забыться настоящим сном. Знакомая Тень вновь ударилась о барьер. Она несомненно чего-то хотела, не знаю только - поговорить со мной или меня сожрать. Я пролетел мимо настороженного бюень бао, стоящего в боевой стойке с мечом наголо. Жители болот нервничали даже больше, чем немногие примкнувшие к ним таглианцы, хотя последних и тяготил исконный страх перед Хатоваром. Вообще бессонница оказалась широко распространенным явлением. Лозан и Махер тоже не спали, а о чем-то трепались. Прислушавшись, я убедился в том, что бунта они не затевали, но Лебедь, будучи Лебедем, рассказывал приятелям байки о привидениях. Хотелось бы мне знать об этом малом побольше. Он парень с характером. Прабриндрах Драх тоже не спал. Он сидел рядом с ними, но держался обособленно и в разговоре не участвовал. Я сместился поближе к вороне. Она уловила мое присутствие, тихонько каркнула, приоткрыла красноватый глаз и снова задремала. Но едва я решил испробовать барьер на прочность, она каркнула еще раз - гораздо громче. Сам не зная как, я понял - она настаивала на том, чтоб я держался высоко над равниной. Мне были доступны ее крылья, но я предпочел обойтись без них и снова облетел вокруг лагеря. Ни на одной из дорог не было больше никаких призраков. Восточный и западный тракты сделались почти незаметными, тогда как путь на север выделялся особенно четко, словно приглашал им воспользоваться. Неотступно следовавшая за мною Тень не могла добраться до меня и за пределами лагеря. Дороги тоже были защищены. Я припустил на север, еще не зная, что именно собираюсь делать, хотя и подумывал о том, чтобы проведать Сари. Но задолго до того, как я ухитрился рывком вернуться в свою плоть, мне удалось обнаружить нечто интригующее. Прямо перед Вратами Теней. Глава 103 На следующее утро Костоправ был до неприличия весел и добродушен, да и подружка его улыбалась с заговорщическим видом. Должно быть, они урвали-таки несколько приятных минуток наедине. - Чего такой мрачный? - спросил меня Костоправ. - Не спал ни хрена. - Нервишки шалят? - Я блуждал с духом. - Ага. И наверняка увидел что-то важное, иначе не имел бы сейчас такую кислую рожу. Я рассказал обо всем, кроме белой вороны. И не преминул заострить внимание на слишком уж бодром и веселом настроении Ловца. - Она что-то задумала. - Это у нее в крови, - сказала Госпожа. - Она манипулировала людьми, когда еще и говорить толком не умела. Не беспокойся, предоставь ее мне. - Ты поел? - спросил Костоправ. Я кивнул. - Тогда поднимай людей, и вперед. - Погоди минутку, еще пару, словечек насчет моей приятной ночной прогулочки. Помнишь тех людей, которые вовсю торопились к Вратам - еще пылищу подняли? Так вот, это были не кто иные, как Гоблин, Одноглазый и матушка Гота. К сожалению, я не мог сместиться в прошлое и выяснить, что к чему, но, бьюсь об заклад, они спешили, рассчитывая поспеть до нашего ухода. Улыбка с физиономии Костоправа мигом слиняла. - Ты что-нибудь подслушал? - Могучий храп. Все они дрыхли. Правда, Гоблин бормотал во сне, но черт знает на каком языке. - Дорога открыта, - заметила Госпожа, - можно послать за ними и забрать их с собой. - Вряд ли это разумно, - возразил Костоправ. - Даже если послать за ними всего одного парня, остальным-то придется торчать на месте и ждать. А это пустая трата и времени, и припасов. - Мы могли бы вернуться все. Мы со Стариком промолчали, да она и не ждала никакого отклика. Просто размышляла вслух, перебирая возможности. Было достаточно светло, чтобы разглядеть ближайшие к нам камни. Письмена на них начинали поблескивать. Ночью, при луне, буквы не светились. Почему же они заблестели в утреннем сумраке? - Что-то мне не по себе, - сказал я Костоправу. - Мне тоже. Но мы должны сделать выбор. Ты считаешь, нам следует отложить поход из-за того, что эти блудилы повылазили из своих нор? - Нет. Они дождутся там нашего возвращения, - ответила Госпожа. Хотелось надеяться, что ее уверенность оправданна. Ведь в наше отсутствие за Вратами могло произойти черт знает что. - Давай, Знаменосец, - скомандовал Костоправ. - Забирай свой дрын, и в путь. Когда я потянул за древко. Знамя легко подалось, и я вытащил его из отверстия как ни в чем не бывало. *** Крепость на горизонте никак не становилась ближе. Из-за этого я терпеть не могу открытые пространства. Едешь, едешь, а вокруг ни хрена не меняется. Время шло, и настроение Костоправа ухудшалось. В нем нарастало нетерпение. После полудня он взял у меня Знамя, после чего рванул вперед так, что основательно опередил нас всех. - Может, ему стоило бы поубавить прыти? - спросил я Госпожу спустя некоторое время. - Что? Кому? - Она была погружена в раздумья и не замечала ничего вокруг. - Ему, - указал я вперед. Госпожа пришпорила коня. Я устало плелся следом. Стоило выпустить из рук Знамя, и ничто больше не тянуло вперед. По мере того как время шло, небо мрачнело, а блеклая равнина не менялась вовсе, оставшийся позади мир начинал казаться все более привлекательным. Наш Отряд представлял собой единственное цветное пятно на безбрежном пространстве, если не считать сверкающих золотых букв. Госпожа догнала Старика. Разговора их я не слышал, но понял, что она сказала ему пару ласковых. Он глянул на меня: теперь до него дошло, почему я чесал вперед, как ошпаренный. Стоило мне поравняться с ним. Костоправ спросил: - Хочешь забрать эту штуковину? - У меня до сих пор руки ноют. А тебе просто надо сосредоточиться. - Он хмыкнул. И как только мы добрались до следующего круга, он объявил привал. После того как все устроились, люди начали стягиваться к южной стороне круга: всем хотелось посмотреть на маячившую впереди крепость. Теперь было ясно, что это именно крепость, могучая, но местами обвалившаяся. Разговоры касались главным образом того, доберемся ли мы туда на следующий день и повернет ли Старик назад, ежели не доберемся. На сей счет особо твердого мнения не было. Казалось куда более вероятным, что Костоправ будет рваться вперед и вспомнит о припасах, лишь когда они кончатся. На сей раз мы разожгли костры, чтобы насладиться горячей пищей. Надо было как-то поддержать ребят, чтобы они не впали в уныние и вовсе не потеряли охоту идти вперед. По мере того как разгружались подводы и волы оставались без работы, у нас появлялась возможность отведать свежего мяса. В мире все несправедливо устроено, особенно для домашнего скота. - Тай Дай, - спросил я, - в вашей мифологии что-нибудь говорится о том месте, куда мы все тащимся? - Нет. Мы не знаем, что это такое. - Точно? А почему все твои ребята такие дерганые? - Их беспокоит не только крепость, равнина и дорога - все окружающее. Потому что здесь все не такое, каким должно быть. Неестественное. - С этим хрен поспоришь. - Но для того чтобы создать все это, целый народ должен был трудиться на протяжении тысячи лет. Столь исполинское сооружение не может не нести на себе печать зла. - Не понял? - Лишь великое зло может собирать силы воедино, дабы, не считаясь с ценой, сотворить нечто столь же грандиозное, как и бесполезное. Вспомни Длиннотень. Жизнь целого поколения была принесена в жертву его цитадели. А она ничто в сравнении с этой равниной. И тут он был совершенно прав. Я подошел к барьеру и уставился на бесконечные ряды сверкающих каменных столбов. Неожиданно над нашим лагерем промелькнул целый рой Теней. Я подпрыгнул, как и все остальные. Оказалось, равнину пересекала стая ворон. Все они полетели на север, кроме одной. То были удивительные молчаливые вороны, ни одна из них не издала ни звука. Отставшая от стаи птица уселась на одну из колонн, расправила крылья и принялась разглядывать лагерь. Шпок! По направлению к вороне устремился огненный шар. Но он был выпущен не из особого шеста-воронобоя, а потому не достиг цели. Прыгнув, я схватил Сопатого за плечо и едва не опрокинул его, но было уже поздно. Выпущенный им шар срезал верхушку колонны, на которой примостилась птица, отрикошетил налево, после чего перехватил в полете вспорхнувшую с порушенного насеста ворону. Черные перья взорвались. Земля содрогнулась. На сей раз основательно. Я бросился вниз, другие ребята тоже. Животные блеяли и мычали, нюень бао что-то орали друг другу. Подъехала Госпожа, вид у нее был совершенно невозмутимый, но бедолаге Сопатому она дала такого пинка, что он отлетел в сторону. - Идиот! Ты едва всех нас не угробил. Госпожа принялась внимательно рассматривать поврежденную колонну. При этом она вовсе не походила на женщину, ожидающую неминуемой гибели. Неожиданно она повернулась и крикнула: - Успокойте животных! Что бы ни случилось, не позволяйте ни одному из них выбежать из круга. Первый же вол, который попытался удрать, пошел на ужин. Равнина всколыхнулась еще несколько раз, затем дрожь унялась. - Эй, вы только гляньте! - раздался чей-то голос. Даже на таком расстоянии было видно, что в маячившей впереди крепости произошел обвал. Часть стены оползла. До нас донесся отдаленный гул, а над горизонтом поднялась туча пыли. - Мать-перемать! - прокашлявшись, выругался Сопатый. - Неужто это моих рук дело? Глава 104 Госпожа казалась воплощением деловитости. Она отрывисто отдавала приказы. Люди засуетились, доставая с подвод предметы, в которых на первый взгляд не было никакой надобности. Дожидаясь, пока прояснится, что же она задумала, я прошелся по кругу, нашел отверстие и установил Знамя. Вид вокруг лагерной площадки был точно таким же, как и вокруг предыдущих - не считая оседавшей вдали пыли. Вернувшись к Госпоже, я принялся из-за ее плеча наблюдать за тем, как она свила какой-то колдовской вихрь, наполнила его ржавой пылью и послала прямо к барьеру. Соприкоснувшись с невидимой стеной, ржавчина повела себя как жидкость: растеклась по преграде, как по стеклу. Это позволило нам увидеть пробоины в защитном ограждении: две дырки от огненных шаров. Множество взоров, не сулящих ничего хорошего, обратилось к Сопатому. Он зашелся в сухом кашле, но это не встретило сочувствия. Ему бы не поздоровилось, не будь люди так заняты исполнением приказов Госпожи. Вновь появились вороны. С издевательским карканьем они облетели лагерь, а потом унеслись на север и больше не возвращались. Способ, избранный Госпожой для того, чтобы ликвидировать смертельно опасные дыры, не отличался какими-либо колдовскими изысками. Она просто-напросто отобрала у Сопатого его старый кожаный колет, разрезала его на куски, скомкала их и заткнула отверстия, после чего использовала какие-то мелкие чары, чтобы эти затычки зацементировать. Однако, судя по всему, она отнюдь не была уверена в надежности этой защиты. Схватив Сопатого за плечо, она поставила его прямо перед поврежденным местом и приказала: - Стой здесь всю ночь и не вздумай двинуться с места! Если они прорвутся, твои вопли поднимут нас на ноги. Да, Госпожу лучше не раздражать. Возвращаясь туда, где расположился Тай Дай, я слышал, как многие парни, прежде потешавшиеся надо всеми богами мира, тихонько нашептывали молитвы. Так уж повелось в Отряде. Солдаты редко выказывают набожность, более полагаясь на свои клинки. Тут дядюшка Дой был прав. Возможно, в былые времена Копье Страсти считалось божеством, покровительствующим Отряду, но нынче об этом никто не помнил. Если и сохранились сведения, почерпнутые из летописей того периода, таглианцы держали их в тайне. Вообще-то мы не были шайкой воинствующих безбожников. Просто старались вспоминать о богах пореже, возможно, рассчитывая на то, что этак и они про нас позабудут. Но в случае с Киной это не сработало. Она вспомнила про нас тогда, когда мы еще даже не знали о ее существовании. Половина парней до сих пор не верила ни в какую Кину, но это не имело значения. Потому что Кина в нас верила. Свежее мясо заметно повысило дух Отряда, но с наступлением сумерек настроение быстро пошло на убыль. Я и сам дожидался ночи без какого бы то ни было энтузиазма. - Тай Дэй, брат, я сейчас кое-что понял. В ответ на мои слова нюень бао хмыкнул. - Почти все важные события в моей жизни происходят ночью. Я даже родился ближе к полуночи. - продолжил я. Он хмыкнул снова, но на сей раз взглянул на меня с некоторым любопытством и, возможно, с некоторым удивлением. - Что? Это как-то связано с пророчеством Хон Трой? - Нет. Но кое-что говорит об определяющих твою судьбу звездах. Вот ведь хрень, они там, на болотах, тоже занимаются астрологией. А я и не знал. - Ладно, пойду спать. У меня был тяжелый день. Возможно, сегодня ночью я все же сумею повидать Сари. Глава 105 Звезды. Я пригляделся к ним, когда покинул свою плоть. Стояла ночь. Знакомая мне Тень льнула к барьеру, тогда как ее сородичи в великом множестве пытались прорваться сквозь заделанные Госпожой дыры. Сопатый сидел на отведенном ему месте, затравленно озираясь и дрожа от страха. Звезды над обвалившейся крепостью образовывали то самое созвездие, о котором я, помнится, говорил с матушкой Готой. Оно было видно целиком. Странно, почему я не заметил его прошлой ночью? Может, из-за туч? В последнее время я видел - или не видел - многое вокруг себя странно избирательно. О чем стоило поразмыслить. Мне показалось, что крепость на юге осветилась изнутри. Впрочем, свечение тут же исчезло - возможно, я просто углядел звезду. Подумывая о том, чтобы двинуться вперед, я переместился к ведущей на юг дороге и увидел, что она перекрыта призраками. За спинами тех троих, которых я уже видел раньше, смутно угадывались десятки других. Все вместе они были гораздо сильнее, и мой приказ убраться подействовал на них не сразу. Они жестикулировали и, кажется, пытались что-то произнести, хотя из-под безобразных масок не доносилось ни звука. Не приходилось сомневаться в их желании передать какое-то сообщение, хоть и непонятно какое. Возможно, они пытались просто предостеречь нас. Я не стал двигаться по южной дороге и вновь обошел лагерь. Дороги на восток и запад оставались открытыми. Я с опаской продвинулся по каждой из них на небольшое расстояние. Они были отчетливо видны и казались вполне вещественными, но мне не хотелось, чтобы дорога подо мной - любая из них - исчезла, когда я буду находиться в мире духов. Я вернулся к отряду, а потом, поразмыслив, двинул на север. Стоило посмотреть, что происходит в обычном мире. Окрестности Вершины превратились в сонное царство. Дрыхли все, даже часовые дремали. Приметив знакомые физиономии, я их запомнил - на всякий случай. Гоблин с Одноглазым храпели в моем собственном бункере под Вратами Теней. Гота не спала, но сидела с закрытыми глазами, произнося какие-то молитвы. У нее была молитвенная шаль, похожая на те, какие используются некоторыми гуннитскими сектами, но Гота сложила ее на коленях и время от времени пробегала по ней пальцами, словно читая что-то на ощупь. Она бормотала без передышки, но так быстро, что я ничего не мог разобрать, даже когда подобрался совсем близко. Неожиданно она вздрогнула и огляделась по сторонам, явно уловив чужое присутствие. Нюень бао почитают предков, и духи для них более чем реальны. Никого не видя перед собой. Гота принялась задавать вопросы. По всей вероятности, она решила, что к ней наведался дух Хон Трой, ее матери, или призрак Као Кы, ее деда, слывшего, по рассказам Сари, некромантом. О нем вспоминали с неохотой. Во всякой семье не без урода, но некромант, способный сотворить собственную Тень, - это уж нечто из ряда вон выходящее. Я не стал прислушиваться к ее вопросам, они меня не касались. Я хотел узнать, что стало с дядюшкой Доем. Скорее всего они должны были забрать его к себе для лечения. Дядюшку найти не удалось. Зато я обнаружил нацарапанную углем на старой доске надпись. Пляшущие каракули Одноглазого. Малец, это западня. Чтоб мне сдохнуть! Я попытался разбудить дерьмового коротышку и вытряхнуть из него побольше, но все мои старания пропали впустую. Кажется, я навеял ему дурные сны: он принялся стонать и ворочаться, но глаз так и не открыл. Я взъярился. Что, если он прав? Но как это может быть? И кто расставил ловушку? Ловец? Не потому ли она казалась такой веселой? Или Кина? Но это противоречило бы всему, что она делала по отношению к нам раньше. А может быть, безотчетный страх перед Отрядом был внушен здешним народам вовсе не ею? Я был растерян. В конце концов, после нескольких тщетных попыток расшевелить Одноглазого, я устремился на юг и почувствовал трупный запах, столь мощный, что непроизвольно отпрянул. Кина! Она была очень близко. Я уловил горящий взгляд, заметил гладкую эбеновую кожу, множество грудей и полдюжины рук, которые молотили воздух, словно лапы перевернутого на спину жука. У меня появилось впечатление - хотя и не отчетливое, - будто она пыталась преодолеть барьер между своим миром и миром духов, дабы сообщить нечто важное. А возможно, ей просто хотелось схватить и сожрать меня. Проверять я не стал: ее присутствие внушало мне ужас, и я просто-напросто сбежал. Припустил куда глаза глядят. И оказался в горах севернее Кьяулуна. Созвездие Аркана скрывали тучи. Пытаясь сориентироваться, я огляделся по сторонам, и мое внимание привлекли огни походных костров. Я устремился туда просто потому, что огонь наверняка развели люди. А мне очень хотелось оказаться поближе к людям. Костры горели в лагере роты, посланной Костоправом за моим конем. Я узнал многих солдат - все они были до крайности встревожены. Я затесался среди парней, стараясь набраться человеческого тепла перед очередной попыткой вернуться в свою плоть. Никто не ощущал моего присутствия. Укрепив свою решимость, я покинул круг света и медленно полетел на юг, стараясь ощутить появление Кины прежде, чем она ощутит мое. Попытается ли она снова заманить меня в ловушку? Вместо Кины я наткнулся на дядюшку Доя. Или он на меня. Во всяком случае, шума он производил не больше, чем я, хоть и не являлся бесплотным духом. Совсем неплохо для старикана, которому следовало бы залечивать свои раны. Я решил выяснить, что он затевает. Отчасти из любопытства, отчасти оттого, что это давало возможность под благовидным предлогом отсрочить возможную встречу с Киной. Может быть, она показалась бы мне более привлекательной, не будь у нее всех этих премиленьких украшений из детских черепов и отрезанных фаллосов. Дядюшка пробирался вдоль границы лагеря, достаточно близко, чтобы примечать все происходящее, и достаточно далеко, чтобы не привлечь внимания часовых, ежели только он не наделает шуму, провалившись в яму. Через несколько минут мне стало ясно, что лагерь дядюшку не интересовал. Проскользнув мимо, он продолжил свой путь на север. Я последовал за ним. Он вытащил из своей торбы какую-то светящуюся штуковину. Правда, свету от нее было меньше, чем от светлячка. Впечатление было такое, будто дядюшка то и дело сверяется с этим предметом. Я старался подобраться поближе и разглядеть, на что же он пялится, но, как я ни кружил, в нужный момент он все равно поворачивался ко мне спиной. Кажется, он, сам того не сознавая, ощущал присутствие соглядатая. Лагерь остался позади, и вокруг нас сомкнулась тьма. Мы были не одни: то и дело я ощущал присутствие Кины, хотя и не слишком близкое. Все-таки для богини она слабовата. Ежели только я не переоцениваю значения собственной персоны: возможно, Кина вовсе меня и не ищет. Ежели она в горах, то едва ли сможет перекрыть мне дорогу к собственному телу. Так или иначе, я избавился от страха и продолжил следить за дядюшкой, который все более ускорял шаг. И куда его понесло? В такой-то час, в его-то состоянии? Вскоре, однако, все стало на свои места. Воспользовавшись отсутствием Душелова, он сумел отыскать то, чего не нашла ребята Костоправа. Видимо, в этом ему помогла загадочная светящаяся штуковина, каким-то образом развеявшая или ослабившая маскирующие чары. Первым намеком послужил конский храп. Уже через несколько мгновений я узнал своего скакуна, да и он меня тоже. В отношении призраков жеребец был куда чувствительнее дядюшки Доя. Тот так ничего и не учуял, а возбуждение коня списал на собственное появление. Правда, не призрачный, а реальный мир дядюшка воспринимал лучше меня. Я едва уловил какое-то шевеление во тьме, а в его руке уже появился Бледный Жезл - словно сам собой выскочил из ножен. На миг мне показалось, что приближается Тень, но ее появление обычно сопровождалось ощущением холодящего страха. Так или иначе, мы были не одни. Я принялся витать вокруг, пытаясь обнаружить затаившегося врага. И вместо того нашел Дрему и Дщерь Ночи. И тот и другая были прикованы к дереву за лодыжки провисшей десятифутовой цепью. Костра у них не было и в помине. Ловец оставила им жбан воды - к настоящему времени он почти опустел - да краюху черствого хлеба. Она явно рассчитывала вернуться довольно скоро. Девочка была слишком мала, чтобы совершить побег, а Дрема выглядел странно, словно его опоили каким-то зельем. Неожиданно я услышал позади приглушенный хрип. Металл звякнул о камень. Затрещали кусты. Дядюшка Дой упал на колени. Бледный Жезл валялся в паре футов от его пальцев. Левой рукой он вцепился в охвативший его горло лоскут черной материи. Он еще был жив, но мало кто выживает после нападения чернорумельщика. Однако дядюшка оттачивал рефлексы всю свою жизнь. И тренировки не прошли впустую. Отпустив левую руку. Дой повалился вперед и правой дотянулся до Бледного Жезла. Еще не зажившие до конца раны ограничивали его возможности, но он заполучил меч, и теперь ему был не страшен никакой душила. Поскольку за дядюшку можно было не беспокоиться, я отправился взглянуть на Дрему, опасаясь, как бы бедняга не угодил из огня да в полымя. Паренек был напуган, но цел, невредим и готов побороться за свою жизнь. Но у дерева оказался лишь он один. Дщерь Ночи исчезла. Я порыскал вокруг, но Обманник и малышка скрылись, не оставив никаких следов. Правда, сейчас я не особо стремился их разыскать. Возможно, скоро эта задача станет одной из главнейших, но это будет потом. Меня не покидало ощущение, что все случившееся едва ли соответствовало замыслу Душелова. Кажется, эту особу удалось провести. Кина действовала медленно, но зато верно. Сознавая, что проку от этого никакого нет, я все же решил остаться поблизости до тех пор, пока дядюшка восстановит силы, а Дрема окончательно придет в себя. Первым очухался Дрема: сообразив, что опасность миновала, он задумал облегчиться. О присутствии дядюшки или моем он, естественно, не догадывался. Ну и ну! Оказывается, Душелов неспроста предстала перед нами в женском обличье. Дрема и вправду был.., тьфу, черт побери, была переодетой девицей. Надо же, сколько времени она дурачила весь Отряд. Надо будет поговорить с Бадьей. Ему не помешает кое-что уяснить. И тут я ощутил запах Кины. Она находилась недалеко и быстро приближалась. Дрема подпрыгнула, рывком натянула штаны и растерянно огляделась по сторонам. Она тоже уловила присутствие богини. Затем девушка сосредоточилась и попыталась определить источник тревоги. Но запах рассеялся. Здесь Кину больше ничто не интересовало. Однако Дрема неожиданно застыла на месте - она увидела меня. Вздрогнув, она подалась вперед и тонким от волнения голосом спросила: - Мурген? Ты привидение или как? Ты что, умер? Я попытался сказать, что жив, но она меня не слышала. Тогда я покачал головой. - Значит, слухи верны. Ты и вправду можешь покидать свое тело. Я кивнул, пораженный тем, что девчонка относится к этому так спокойно. Сколько ни живешь, столько удивляешься. Но если Дрема мог видеть, стало быть, я имел возможность общаться на расстоянии. Пусть не с помощью голоса. Помнится, он учился языку глухонемых, и хотя эта наука давалась ему с трудом... Ей, Мурген, ей. Черт, до чего трудно привыкнуть думать о Дреме как о девушке. Хотя пора бы. Я принялся вертеть пальцами, хотя понятия не имел, может ли Дрема различать такие детали. Возможно, она видит перед собой лишь сгусток тумана, п