иключений, Дораби. Я слишком стар для них. Пора снова окунуться в уют моей библиотеки. Я просто чуть живой. О! Молодой человек... Лебедь усмехнулся. Он был ненамного моложе библиотекаря. - Поднимайся, долгожитель. Пока ты валяешься тут, какое-нибудь приключение подкрадется и затянет тебя снова. Возможность подобного поворота событий оказалась прекрасным побудительным мотивом для всех нас. Когда мы, в конце концов, двинулись дальше, я снова замыкала шествие. Лебедь пререкался с моими спутниками. Я с такой силой сжимала золотую кирку, что заболели костяшки пальцев. Гоблин мертв. Это казалось немыслимым, невозможным. Гоблин был неизменной принадлежностью жизни. Ее краеугольным камнем. Без Гоблина, может, и Черного Отряда не станет... Не сходи с ума, Дрема. Наше содружество не прекратит свое существование только потому, что один из нас неожиданно пал жертвой злой судьбы. Жизнь будет продолжаться, несмотря на отсутствие в ней Гоблина. Просто она станет значительно труднее. Казалось, я слышу его шепот: - Он - наше будущее. - Дрема, все. - Что? - Мы уже в пещере, - сказал Лебедь.- Вы, двое, продолжайте подниматься. Мы вас догоним. Суврин открыл было рот, чтобы задать вопрос, но я покачала головой и указала пальцем вверх. - Идите. Сейчас же. И не оглядывайтесь назад. - Я подождала, пока Суврин провел господина Сантаракситу через камни и дальше, к лестнице.- Мы вас догоним. - Что это? - спросил Лебедь, приложив к уху согнутую ладонь. - Я ничего не слышу. Он пожал плечами. - Сейчас прошло. Что-то в верхней части лестницы. Мы вошли в пещеру древних. Все вокруг было изрядно истоптано отрядными ордами. Чудо еще, что они ухитрились не причинить вреда никому из спящих, Удивительно, как это им удалось, учитывая, что почти вся чудесная ледяная паутина и коконы оказались разрушены. С потолка попадало множество сталактитов. - Что здесь произошло? Лебедь нахмурился, - Землетрясение. - Землетрясение? Какое землетрясение? - Ты не... Тут был сущий ад, так все тряслось. Не могу точно сказать, как давно. Вероятно, когда ты еще спускалась вниз. Здесь трудно определять время. - Не лги. О, черт! До меня дошло, почему белая ворона обладала такой потрясающей энергией. Пищей ей служил один из моих мертвых братьев. Злой голосок у меня в голове прошептал, что я могла бы последовать примеру птицы. Другой тут же поинтересовался, - а что случится, если Ворчун узнает об этом? Этот человек был одержим идеей святости отрядного братства... - Никогда не знаешь, что будешь делать, пока не окажешься один на один с быком на ринг. - Что? - Поговорка такая. Означает, что встреча с реальностью всегда отличается от того, как ее себе представляешь. Никогда не знаешь, что на самом деле будешь делать, пока не окунешься во все с головой. Я прошла мимо остальных Плененных. У всех глаза были закрыты. Интересно, могли ли они слышать? Вряд ли. Мы говорили так тихо, что даже я с трудом разбирала слова. Пещера начала сужаться. Когда настало время ползти, я поползла. - Может быть, это в конечном счете хорошо, что ты здесь, - сказала я Лебедю.- У меня начинает немного кружиться голова. - Ты ничего не слышишь? Я прислушалась, и на этот раз до меня тоже долетели странные звуки. - Как будто кто-то поет. Походная песня? Что-то вроде "О-хо-хо". Какого черта? - Здесь, внизу? Разве еще существуют карлики? - Карлики? - Мистические создания. Похожи на людей маленького роста с большими бородами и неизменно скверным характером. Живут под землей, как наги, занимаются горным делом и работают по металлу. Если они когда-либо и существовали, то вымерли много лет назад. Пение зазвучало громче. 92 Пессимист в моей душе не верил, что я смогу сделать то, что задумала. Землетрясение, о котором упоминал Лебедь, каким-то образом могло преградить доступ в несвятую комнату с нечистыми книгами. Если этого не произошло, я могла угодить в единственную смертельную ловушку, которую проглядел Гоблин. Если Гоблин не проглядел ни одной ловушки, то кирка могла оказаться не "отмычкой", а пусковым устройством, способным пробудить к жизни тысячи маленьких "неожиданностей", с помощью которых колдуны защитили свои книги. - Дрема, ты знаешь, что разговариваешь сама с собой, когда тебя что-то беспокоит? - Что? - Ты ползешь и все время бубнишь что-то о всяких ужасах, которые могут произойти. Продолжай в том же духе, и я поверю, что так и будет. Опять то же самое. Нужно взять это под контроль. Раньше со мной такого не случалось. На вид в комнате, где лежали Книги Мертвых, ничего не изменилось. Однако пессимист в моей душе не сдавался, усиленно пытаясь заметить разницу. В конце концов. Лебедь спросил: - Так и будешь таращиться, пока мы не умрем с голоду? Или все же перейдешь к делу? - Планировать у меня всегда получалось лучше, чем делать, Лебедь.- Я вдохнула побольше ледяного воздуха, достала из-за пояса кирку и произнесла нараспев: - о, Хозяин Небес и Земли, сделай так, чтобы эта штука и впрямь оказалась пропуском. - Я за тобой, командир.- Лебедь в шутку слегка подтолкнул меня сзади. - Сейчас уже поздно бояться. Конечно. К тому же, это значило бы умалить значимость жертвы Гоблина. Дойдя до того места, откуда господин Сантараксита отправился в полет, я почувствовала, что дыхание мое стало частым и поверхностным. Кирку я держала перед собой обеими руками - ужас, до чего она была тяжелая! - сжимая ее с такой силой, что, наверно, отпечатки моих пальцев останутся на ней навсегда. Ладони ощутили покалывание. Оно ползло вверх, к предплечьям, по мере того, как я продвигалась вперед. Мурашки побежали по телу, вся я покрылась "гусиной" кожей. Лебедь положил руки мне на плечи за мгновение до того как покалывание охватило все тело. Я задрожала. Меня знобило и трясло, как во время осенней простуды - Ого! - сказал Лебедь.- Это что-то сверхъестественное? - Смотри, заразишься, - пообещала я.- У меня лихорадка, которая передается. - О-о... Да. Я тоже ощущаю это. И боль в суставах. Вперед. Давай поскорее разожжем огонь, тогда хоть согреемся. Согреемся ли? Когда мы продвинулись футов на десять, состояли стало улучшаться. Покалывание на коже исчезло. - Думаю, теперь можно идти спокойно. - Видела бы ты свои волосы! На полдороге они встали дыбом. Так продолжалось всего пару шагов, но это было зрелище. - Не сомневаюсь.- Мои волосы и без того представляли собой зрелище, даже в их обычном состоянии. Я уделяла им слишком мало внимания и месяцами не стригла.- У тебя есть что-нибудь, чтобы разжечь огонь? - А у тебя нет? Ты не позаботилась об этом? Знала, что собираешься делать, и не захватила... - успокойся, ни о чем я не забыла. У меня просто осталось мало трута. Не хотелось тратить свой, если можно потратить твой. - Очень благодарен. Ты становишься такой же вредной, как ваши мерзкие старикашки.- Тут он с огорчением вспомнил, что одного из этих мерзких старикашек больше уже нельзя назвать нашим - срок его пребывания в Отряде истек. - Учусь у лучших. Слушай, мне вот что пришло в голову. Даже если все ловушки позади, опасность может таиться в самих книгах. Учитывая то, каким образом у колдунов работают мозги, можно предположить, что опасность запросто может крыться в самих страницах. Один взгляд на написанное, и ты, весьма вероятно, потратишь всю оставшуюся жизнь, стоя тут и читая, даже если при этом не будешь понимать ни слова. Я припоминаю, что читала где-то о подобных заклинаниях. Ракшасы вплетают их в переплеты своих книг. - Что же нам делать? - Ты заметил, что все три книги открыты? Нужно подобраться к ним снизу, захлопнуть переплеты и перевернуть книги лицевой стороной вниз. Даже тогда, и даже если мы будем поджигать их с закрытыми глазами, у нас может возникнуть желание взять их в руки. - Говорящая книга, которая будет читать себя сама. Вот что мне нужно. - А я-то думала, что Душелов заставила тебя научиться читать, раз ты стал князем Серых. - Заставила, да. Но это не означает, что мне нравится читать. Чтение - чертовски трудное занятие. - Надо же! А мне казалось, управлять пивоваренным заводом - вот по-настоящему трудное занятие. Ни минутки свободного времени. Поскольку я была меньше ростом, то решила, что сама подкрадусь к этим трем аналоям снизу. Я действовала крайне осторожно. От этих книг, конечно, можно было ожидать всего чего угодно, но видеть, как я приближаюсь, они не могли. - Мне нравится делать пиво. И не нравится читать. В таком случае, именно ему следует поджечь книги. Я переживала сейчас кризис совести, не менее тяжелый, чем любой из моих кризисов веры. Я любила книги. Я верила в книги. Как правило, я не считала возможным уничтожать книги из-за несогласия с их содержанием. Но эти книги хранили жуткие тайные "рецепты" того, как привести наш мир к концу. И даже не только наш мир, но и множество других миров, потому что если в жертву Године Черепов с успехом будет принесен наш мир, то такая же судьба постигнет и другие, связанные с Сияющей равниной. Впрочем, этот кризис для меня, можно сказать, был уже разрешен. Я знала ответ, иначе не стояла бы на руках и коленях под аналоями, воспринимая как словесное надругательство все, что говори неверующий, который в равной степени презирал и моего Бога, и безжалостную Разрушительницу Обманников. Я захлопнула книги, ломая голову над тем, не могут ли Дети Ночи еще каким-нибудь способом разделаться со мной. - На обложках ничего не написано, - сказал Лебедь. - Естественно, ведь я перевернула их лицевой стороной вниз. - Постой.- Он поднял палец и наклонил голову, прислушиваясь. - Эхо. - Нет, там кто-то есть. Я прислушалась получше. - Опять поют. Лучше бы уж не пели. Во всем отряде ни у кого нет слуха, кроме Сари. Можешь подойти сюда. Думаю, это безопасно. - Думаешь? - Я же еще жива. - Не уверен, что это достаточно убедительный довод. Такую кислую и горькую, как ты, даже монстры не захотят есть. С другой стороны, я... - С другой стороны, хватит болтать. Вот тут самое подходящее место для костра. Лебедь был уже рядом со мной. Под "вот тут" я разумела что-то вроде большой жаровни, в которой еще сохранились остатки древесного угля. Она была сделана из латуни в местном стиле. - Хочешь, я для трута вырву несколько страниц? - Нет, я не хочу, чтобы ты вырывал страницы. Ты, наверно, пропустил мои слова мимо ушей. Я же сказала - книги могут сделать так, что ты захочешь их читать. - Нет, почему же, я слышал. Хотя вообще-то иногда слышу не очень хорошо. - Как и большинство людей. Я внутренне собралась, Через несколько минут маленький костер запылал. Я осторожно подняла одну из книг, стараясь все время держать ее так, чтобы ни я, ни Лебедь не видели вершей обложки. Слегка распушила ее страницы и положила в огонь переплетом вверх. Первым сожжению подвергся последний том. Просто на всякий случай. Что-то могло помешать нам, Я хотела в первую очередь уничтожить тот том, который еще не видела Дочь Ночи. Ту книгу, которую она частично скопировала, а частично могла помнить, я сожгу последней. В конце концов, огонь охватил книгу, но горела она плохо. Хотя испускала клубы отвратительного черного дыма, который заполнил всю пещеру, так что нам с Лебедем пришлось лечь на ледяной пол. Подземный ветер понемногу унес дым. Дышать стало полегче, когда я предавала огню вторую книгу. Дожидаясь, пока можно будет сжечь последнюю, я ломала голову, почему Кина не предпринимает никаких попыток помешать нам уничтожать то, в чем заключалась ее надежда на воскрешение. Оставалось лишь молиться, что ценой собственной жизни Гоблин ранил ее достаточно сильно, и теперь она полностью сосредоточилась на себе самой. И что я не стала жертвой нового грандиозного обмана. Кто знает? Может быть, эти книги были ненастоящие. Может быть, я делала в точности то, чего от меня хотела Кина. Сомнения оставались. Всегда. - Ты опять разговариваешь сама с собой. - Угу... Вся надежда, хотя и очень слабая, была на то, что теперь Кина долго будет не в состоянии причинять страдания миру. - Уф, вот мы и сделали это. По-моему, я могу уснуть прямо тут.- И я немедленно отключилась. Добрый старый Лебедь! Чувство долга или самозащиты, а может быть, и еще что-то удержало его от того, чтобы рухнуть следом за мной. Только дождавшись, пока сгорела последняя Книга Мертвых, он опустился на пол и задремал. 93 Оказалось, мы слышали пение Ранмаста, Икбала и Речника. Они отправились вызволять нас, когда Тобо рассказал обо всем, что случилось внизу. Меня и Лебедя им удалось обнаружить по запаху дыма. - Преодолевая сильное искушение употребить непристойные выражения или, попросту говоря, выругаться, я просто спрашиваю вас, с какой стати вы расхаживаете тут, да еще и с песнями? Почему не последовали за остальными в Страну Неизвестных Теней? Ранмаст и Икбал захихикали, точно они были моложе Тобо и услышали очень удачную грязную шутку. Речник вел себя посдержаннее - совсем чуть-чуть. - Ты устала и голодна. Дрема, поэтому мы протаем тебе твою раздражительность. Возьми себя в руки. Давай-ка садись и перекуси. Мы с Лебедем обменялись взглядами. - Бы имеете представление о том, что здесь произошло? - На некоторой стадии голодания возникает головокружение и человек резко глупеет. - Джайкур, наверно, был исключением из этого правила. Речник достал что-то, по форме и цвету похожее на гриб-дождевик, но не меньше восьми дюймов в диаметре. Эта штука оказалась тяжелее, чем гриб того же размера, - Что за черт? - спросил Лебедь. У Речника в сумке было еще несколько таких штук, и у остальных тоже. Речник достал нож и принялся резать. - Это подарок нашего дружка-демона, Шиветая. В конце концов, после целого дня размышлений, он пришел к выводу, что спасение его мерзкой задницы все-таки заслуживает вознаграждения.- Речник протянул мне ломтик в дюйм толщиной.- Тебе понравится. Лебедь оказался смелее меня - или просто его не мучила паранойя. Он наклонился в мою сторону. - Вкус как у свинины. Ха-ха... Потом ему стало не до шуток. Он с жадностью сожрал свой кусок, который и внутри выглядел точно так же, как снаружи. По строению он был плотный - почти как сыр. Уступив неизбежному и откусив кусочек, я почувствовала, что рот наполнился слюной. Вкус был такой острый, что вызывал почти болезненное ощущение. Ничего похожего мне пробовать не приходилось. Привкус имбиря, корицы, лимона, запах засахаренной фиалки... Первое, почти шоковое ощущение сменилось другим, необыкновенно приятным, распространившимся из области рта к желудку - как только я сделала первый глоток. - Еще, - сказал Лебедь. Речник протянул ему второй ломтик. - Еще, - потребовала я и тут же впилась зубами в следующий кусок. Ладно, может, он и отравлен, но, в таком случае, изо всех существующих с позволения Бога ядов это - самый вкусный на свете. - Это правда, что ли, дал Шиветай? - Примерно тонну. Я не шучу. Годится и для людей, и для животных. Даже малышке нравится. Икбал и Ранмаст развлекались, как дети. Лебедь хихикал тоже, хотя вряд ли понимал, что их так развеселило. Я и сама разделяла их чувства. Во всем можно найти что-то забавное. Я расслабилась, на душе стало спокойнее. Даже всевозможные болевые ощущения поутихли, отойдя на второй план и не досаждая так сильно, как прежде. - Продолжим. Икбал чуть ли не повизгивал от удовольствия. - Он их вырастил. Сначала весь покрылся жуткими волдырями наподобие нарывов, а потом, когда они лопнули, оттуда появились вот эти штуки. В обычных обстоятельствах сама эта идея и сопровождающие ее образы могли показаться отталкивающими. Я усмехнулась, сделала еще глоток, представила себе этот процесс творения и чуть не расхохоталась. Взяла себя в руки, хотя и не без труда, - Значит, в конце концов он решил вступить с нами в контакт? - Вроде того. Когда мы уходили, он как раз пытался завязать что-то вроде беседы с Доем. Хотя, кажется, у них не очень-то получалось. Лебедь вздохнул. - Я не чувствовал себя таким расслабленным и умиротворенным с тех пор, как мы с Корди еще детьми удили рыбу. Ну, "удили рыбу" - это только так говорится. На самом деле мы валялись в тени неподалеку от ручья, дремали или следили взглядом за облаками, проплывающими над головой, ничуть не стремясь чего-либо на самом деле поймать. Даже мысль о судьбе друга не испортила ему настроения. Я понимала, о чем он пытается рассказать, хотя лично у меня не было близкого друга, с которым мне выпала бы радость делить редкие золотые моменты детства. У меня не было детства. Я чувствовала себя просто прекрасно и сказала: - Отличная штука, что бы это ни было. Речник, а какими еще свойствами они обладают? - Настроение улучшается. Как начнешь хихикать, так почти и не можешь остановиться. - Значит, нужно просто стараться не начинать. Потрясающе! Ну, долго мы будем тут рассиживаться? Пора идти. Икбал и Ранмаст продолжали веселиться, вспоминая какую-то шутку, услышанную давным-давно.. - Парни, - сказала я, указывая направление.- Вон туда. Не дотрагивайтесь ни до чего. Просто идите и все. Нам еще подниматься вверх по лестнице. Черт побери, меня одолевали какие-то совершенно дурацкие мысли. Один вид этих парней вызывал желание расхохотаться. - Мы сделали открытие, - сообщил Речник.- Когда поешь, голова вроде как занята, и не до смеха. Широко ухмыльнувшись, он загудел одну из самых грязных маршевых песен. В ней пелось о том, чем у большинства мужчин голова занята большую часть времени. Я тоже стала подпевать и в конце концов заставила их сдвинуться с места. Вонючий дым от сгоревших книг наполнил и пещеру древних. На лестнице он ощущался даже сильнее. Без сомнения, какая-то часть его просочилась и вниз. Кина так и не проснулась, в этом я была уверена. Знай она, что произошло, уже наверняка предприняла бы что-нибудь. Но, конечно, ее неведение не будет продолжаться вечно. Я очень надеялась, что мы успеем уйти достаточно далеко, прежде чем до нее дойдет вся суть случившегося. У такого создания, как она, даже сны могли нести в себе смерть. 94 Я прислонилась к возвышению на полу рядом с выходом на лестницу. Сидела, тупо размышляя о том, зачем надо было сооружать эти возвышающиеся друг над другом и постепенно уменьшающиеся круги. Впрочем, этот вопрос не слишком занимал мои мысли. Я снова ела. - Надо же... Так и тянет все время. И не потому, что эта пища заставляла меня чувствовать себя глупо-счастливой. Просто, благодаря ей, я не испытывала ни боли, ни даже желания спать. Осознавая умом, что тело находится на своем физическом пределе, я сидела, не испытывая никаких страданий, связанных с этим состоянием. Разум был повышенно насторожен и бодр, поскольку его не отвлекали мучения, терзающие плоть. Лебедь проворчал что-то в знак согласия. Охватившее нас всех хорошее настроение, похоже, затронуло его меньше остальных. Хотя меня и саму не так уж сильно тянуло насвистывать или петь. И в то же время настроение у меня улучшилось после еды, что правда, то правда. В один из моментов просветления Речник сказал: - Нам нельзя тут засиживаться, Дрема. Остальные сейчас уже должны быть в пути, но они уходили, надеясь, что ты вместе со знаменем догонишь их. - Что касается знамени, то тут у меня плохие новости. Разве Тобо не говорил? - О знамени он не сказал ни слова. Не имел возможности. Все были просто потрясены, узнав о Гоблине, и больше всего беспокоились о том, как бы Одноглазый не узнал, что случилось с его другом. - Гоблин вонзил Копье Страсти в тело Кины. Оно все еще там. Ты знаешь меня, знаешь, какое значение я придаю тому, что символизирует дух Отряда. Я убеждена, что, не считая Летописей, знамя - самый важный наш символ. Оно сопровождало нас на всем пути в Хатовар. Благодаря ему осуществляется связь поколений. Я пойму, если у кого-то возникнет желание вернуться за ним, но этот "кто-то" буду не я. По крайней мере, в ближайшие десять лет. Ощущение довольства вновь растеклось по телу. Я встала. Лебедь протянул руку и помог мне подняться на возвышение. - Вот это да! Речник засмеялся. - А я все жду, когда ты, наконец, заметишь. Трещина в полу почти исчезла. Я подошла поближе. Она по-прежнему уходила в неведомые глубины, но по ширине стала не больше фута. - С чего это она исцелилась так быстро? - У меня мелькнула мысль, что, возможно, наше присутствие послужило своего рода катализатором. Проследив взглядом расселину до трона демона, я заметила Тобо и Доя, которые торопливо шагали в нашу сторону. Глаза Шиветая были открыты. Он наблюдал.- А мне послышалось, будто ты сказал, что все ушли. - Все дело в землетрясении, - ответил Речник, делая вид, что не замечает присутствия Доя и Тобо. - Нет, это появилось совсем недавно, - возразил Лебедь.- Спустись вниз, нанеси этой твари еще один удар, и, может быть, равнина полностью исцелится. - Механизм может включиться снова, - вмешался в наш разговор подошедший Дой. - Механизм? Дой слегка подпрыгнул. - Эта более высокая часть пола сделана в виде круга. Одна восемнадцатая всей равнины в целом. А инкрустация - карта дорог. Круглая площадка установлена на каменных валах и была способна поворачиваться до того, как, Тысячу Голосов одолело любопытство, и она нарушила работу этого механизма. - Интересно. Я так понимаю, твое общение с демоном протекает весьма результативно. - Но медленно, - проворчал Дой. - Да, вот это проблема, даже несмотря на понимание того, что общение с ним и должно происходить очень медленно. Его жизнь протекает не на обычном физическом уровне. К примеру, если бы ему вздумалось встать - если бы такое вообще было возможно, - на это ушел бы не один час. Но ведь он Непоколебимый Страж и, как таковой, не должен двигаться быстро. Отсюда он держит под контролем всю равнину, используя карту на полу и механизм, о котором я уже говорил. Никогда не видела Доя таким оживленным и откровенным. Вновь обретенное знание, должно быть, ошеломило его, как какого-нибудь молокососа - поцелуй кузины, породив желание поделиться со всеми сногсшибательной новостью. Он был просто сам на себя не похож и вообще ни на одного нюень бао, с которыми мне приходилось сталкиваться. Только матушка Гота и Тобо иногда болтали друг с другом, но даже между собой они откровенничали меньше, чем дядюшка Дой сейчас. - Он говорит, что первоначально его создали для отслеживания с помощью этого механизма, каким путешественники объявляются на равнине и куда они идут, - продолжал Дой.- Шли годы, на равнине гремели, битвы и войны между мирами, вокруг него была построена эта крепость, а его обязанности становились все сложнее. Дрема, это создание почти так же старо, как само время. Он был свидетелем битвы между Киной и демонами, когда Лорды Света сражались с Лордами Тьмы. Это была первая великая война, которая произошла тут, на равнине, и ни один миф даже близко не отражает того, как все происходило на самом деле. - Очень интересно, -сказала я. Но в данный момент прошлому не удастся снова зачаровать и увлечь меня. - Должен признаться, я испытываю огромное искушение задержаться тут надолго, - с энтузиазмом продолжал Дой.- Человеческой жизни не хватит, чтобы выслушать и записать все. Он видел так много! Он помнит Детей Смерти, Дрема. Для него поход нюень бао де дуань произошел вчера. Необходимо лишь убедить его, что нам нужна его помощь. Я вопросительно посмотрела на своих товарищей. Наконец, Речник "прорезался": - Он, наверно, объелся этой демонической пищи.- Значит, и Речник заметил, что Дой был как бы не в себе.- Некоторые из тех, кто слишком ею увлекся, тоже на себя не похожи. - Это до меня уже дошло. Тобо, у тебя тоже переменился характер, нет? До сих пор он не произнес ни слова. Удивительно. Обычно у него обо всем было свое мнение. - Он выбил всю чушь у меня из головы, Дрема. - Он? Кто это? - Демон. Монстр. Шиветай. Он забрался ко мне в голову и разговаривает со мной оттуда. Мне кажется, то же самое он проделывал и с отцом. Может, даже на протяжении многих лет. Помнишь, в Анналах? Когда па думал, что Кина или Протектор манипулируют им? Готов поспорить, что по большей части это на самом деле был Шиветай. - Не исключено. В самом деле, не исключено. Мир кишмя кишит сверхъестественными силами, которые играют судьбами отдельных людей или даже целых наций. Жрецы Гунни твердят об этом на протяжении не одной сотни лет. Боги локтями распихивают друг друга, взбаламучивая этот кипящий котел. Кроме моего Бога, Истинного Бога, Бога Всемогущего, Который предпочитает возвышаться над схваткой. Как раз сейчас я остро нуждалась в утешении со стороны жреца моей веры. И надо же! Ни одного не было ближе чем за пятьсот миль. - Сколько историй рассказывают об этом месте, - сказала я Дою.- Интересно, многие ли из них соответствуют действительности? - Подозреваю, что мы пока не слышали и десятой доли, - ответил старый меченосец. И усмехнулся. У него было отличное настроение. - И я не удивлюсь, если большинство из них правда. Подумай сама. Эта крепость, эта равнина - они такие и в то же самое время совершенно другие. Для каждого и в соответствующее время они оборачиваются чем-то своим. До недавнего времени я был убежден, что именно здесь находится Страна Неизвестных Теней. Как ваш Капитан верил, что здесь - Хатовар. Однако на самом деле это всего лишь дорога, которая ведет в другие места. Точно так же многолик и Шиветай, Непоколебимый Страж. В нем есть все - в том числе и безмерная усталость от того, что ему приходится быть всем тем, чем он должен быть. Тобо так не терпелось вставить словечко, что он приплясывал вокруг, точно маленький мальчик, которому отчаянно хочется сделать пи-пи. - Шиветай хочет умереть, Дрема, - выпалил он.- Но не может. До тех пор, пока жива Кина, а она бессмертна. - Да, нелегко ему, в таком случае. Лебедя осенило: - Пусть поделится с нами. Я, к примеру, не откажусь. Еще пара тысяч лет мне не помешают. Конечно, после того, как подойдет к концу мое теперешнее существование. . Пока мы разговаривали, я медленно подходила все ближе и ближе к демону. Мой естественный пессимизм снова ожил, хотя я по-прежнему чувствовала себя моложе, счастливее и энергичнее, чем когда-либо на протяжении многих последних лет. Другое дело, что я не хихикала, как остальные. - Где твоя мать, Тобо? - спросила я. Его хорошее настроение тут же пошло на убыль. - Она ушла с бабушкой Готой. Быстрый взгляд на лицо Доя пробудил во мне подозрение, что произошло резкое столкновение между Сари как матерью и людьми, рассматривающими ее сына просто как одного из них. Тут, несомненно, проявило себя знаменитое упрямство нюень бао, причем обоюдное. И Тролль, тоже совершенно очевидно, была на стороне внука и Доя. Я сменила тему. - Ладно. Вот вы двое заявляете, что проникли в сознание Шиветая. Или он в ваше. Как бы то ни было, объясните мне, чего он хочет. Ни за что не поверю, что демон помогает нам просто по доброте сердечной. Это невозможно в принципе. Он - демон и, как таковой, проклят Богом, независимо от того, чье он создание, света или тьмы. И для демона мы, искатели приключений, так же недолговечны, как пчелы для нас - хотя, подобно пчелам, можем быть и надоедливы, и несносны. Очень короткое время, правда. - Он хочет того, чего хотел бы любой в его положении, - сказал Дой.- Это же очевидно. Тобо опять встрял: - Еще он хочет освободиться, Дрема. Он уже так давно распят. Равнина изменяется, потому что он не в состоянии помешать этому. - Как он себя поведет, если мы выдернем эти кинжалы? По-прежнему останется нашим добрым приятелем? Или начнет рубить головы? Дой и Тобо обменялись неуверенными взглядами. Так. До сих пор этот вопрос, видимо, не слишком занимал их. - Понятно, - сказала я.- Он, возможно, милейшей парень на всей чудесной Божьей земле и все же останется там, где сейчас. Несколько недель или месяцев для него ничего не значат. Какого черта он допустил, чтобы его пригвоздили? - Кто-то обманул его, - сказал Тобо. Интересно, интересно. - Думаешь? Казалось, сейчас тут было гораздо светлее, чем совсем недавно, когда я вместе с Лебедем направлялась в другую сторону. Или, может быть, глаза у меня адаптировались к освещению внутри крепости. Я отчетливо различала рисунки на полу, все детали равнины, кроме каменных столпов с их светящимися золотыми буквами. Но и они наверняка тут были, только обозначенные не слишком ярко; уверена, что мне удалось бы разглядеть их, имей я возможность изучить каменную поверхность с более близкого расстояния. Там были даже крошечные движущиеся точки, которые, несомненно, обозначали что-то вполне конкретное. Жаль, что среди нас не было никого, кто бы знал, что именно. Трон Шиветая покоился посреди круглого возвышения, находящегося в центре большой круглой площадки и имеющего примерно двадцать ярдов в поперечнике. По словам Доя, диаметр этого меньшего круга составлял одну восемнадцатую большого, а диаметр того - одну восемнадцатую всей равнины. Я обратила внимание, что на самом маленьком круге тоже было изображение равнины, но с гораздо меньшими подробностями. Предположительно, Шиветай мог, сидя на троне и поворачиваясь, обозревать все свое царство, а в случае необходимости - когда ему требовалась более детальная информация - опуститься на следующий уровень, где все изображалось в восемнадцать раз подробнее. Это сооружение просто источало магическую силу, столько ее было потрачено для его создания. Добыла сражена наповал. Те, кто создал все это, по могуществу наверняка были подобны богам. Самым сильным известным мне колдунам до них было так же далеко, как нам, бесталанным, до них самих. По-моему, даже Госпожа и Длиннотень, Душелов и Ревун намного лучше представляли себе вовлеченные в создание этого грандиозного сооружения принципы и силы, чем я, простая смертная. Я остановилась перед Шиветаем. Глаза демона были открыты. Я почувствовала его легкое прикосновение - изнутри. Не знаю почему, но вид Шиветая заставил меня вспомнить горный ландшафт, места, где никогда не тает снег. Древние горы, которым некуда спешить. Молчание и камень. Наверно, мое сознание не нашло лучшей интерпретации того, что представлял собой Шиветай. Я напомнила себе, что этот демон был древнее моего мира. И ощутила то, о чем говорил Тобо, - спокойное, твердое желание Шиветая закончить свой жизненный путь, найти дорогу в нирвану. Это неугасимое - в духе Гунни - желание было для него своего рода противоядием, которое он противопоставлял скуке и боли бытия. Я попыталась заговорить с Шиветаем. Попыталась обменяться с ним мыслями. Пугающий опыт, несмотря на прекрасное самочувствие и уверенность, переполнявшую меня благодаря дару того же Шиветая. Не хотела бы я допустить в свое сознание даже бессмертного демона, который, скорее всего, не в состоянии по-настоящему понять, что и почему волновало меня. - Дрема? - А? Я подскочила. Самочувствие - прекрасное. Такое, как в подростковом возрасте, когда у меня не было никакой нужды жалеть себя. Дар демона продолжал свою магическую работу, проявляя исцеляющее действие. - Нас всех сморил сон, - сказал Лебедь.- Не знаю, как долго это продолжалось. И даже не знаю, как вообще это произошло. Я взглянула на демона. Он по-прежнему не двигался, но поражало другое. На его плече сидела белая ворона. Как только до нее дошло, что я не сплю, она взлетела, направляясь в мою сторону. Я подняла руку, и птица уселась мне на запястье - как сокол на руку соколиному охотнику. Очень медленно, так что едва не терялся смысл сказанного, ворона произнесла: - Она... будет... моим... голосом. Она... обучена, а ее... разум... не загроможден... убеждениями... и мыслями, которые... могли бы... помешать. Потрясающе. Интересно, что думает по этому поводу Госпожа. Если Шиветай отобрал у нее ворону, она будет слепа и глуха до тех пор, пока мы не пробудим ее от зачарованного сна. - Теперь она будет моим голосом. До меня дошло, что это повторение было реакцией на всплеск моего невысказанного любопытства. - Понятно. - Я помогу тебе в твоих поисках. В обмен ты уничтожишь эту Дрин, Кину. Потом ты освободишь меня, Я поняла, что он имел в виду. Не просто выдернуть кинжалы, которыми он был распят. Освободить его от бремени жизни и обязанностей. - Я сделала бы это, если бы имела силу. - У тебя есть сила. Ты всегда обладала силой. - Что ты имеешь в виду? Сейчас птица произносила слова загадочным, колдовским тоном. - Поймешь в свое время. А сейчас тебе пора отправляться в путь, Каменный Солдат. Иди. Стань Той, Кто Несет Смерть. - Какого дьявола? Что происходит? Я вскрикнула. Все остальные тоже. Они проснулись вместе со мной и тут же принялись поглощать демоническую пищу, слушая наш разговор. Пол начал поворачиваться, сначала почти незаметно. Вскоре стало ясно, что это происходит лишь с самой маленькой, полностью исцелившейся частью, которая примыкала непосредственно к трону. И тут в меня, хлынуло знание. Я узнала, что все повреждения, включая сильнейшее землетрясение, которое ощущалось даже в Таглиосе, были целиком и полностью вызваны действиями Душелова, находившейся во власти нездоровой страсти к экспериментированию. Обнаружив "механизм", она, в свойственной ей своенравной, "плевать-мне-на-последствия" манере, начала пробовать то одно, то другое и смотреть, что получится. Я как будто увидела все это собственными глазами - потому что воспоминания того, кто и в самом деле видел все это, стали моим достоянием. Я узнала, чем Душелов занималась во время всех своих посещений крепости, происходивших тогда, когда Длиннотень свято верил, что он - единственный хозяин Врат Тьмы, и так же свято не верил, что кто-то, пусть даже владеющий Ключом, осмелится приблизиться к ним. Я узнала и многое другое, как если бы пережила все это сама. Кое-что мне вовсе не хотелось знать. Кое-что касалось вопросов, мучивших меня годами; ответы на них наверняка заинтересовали бы господина Сантаракситу. Но по большей части это были сведения, которые пригодились бы мне, если бы я стала тем, кем Шиветай хотел меня видеть. Мысли жужжали в голове, точно испуганная муха. Были, были вопросы, на которые я не получила ответа. К примеру, я не стала обладательницей никаких воспоминаний о том, что могло произойти с Ключом, без которого нам не обойтись, если Длиннотень в качестве Мариша Мантара Думракши вместе со своим учеником Ашутошем Вакшей действительно пришли в наш мир из Страны Неизвестных Теней. И, уж точно, я не избавилась от страха перед высотой. Спустя мгновение после того, как пол перестал вращаться, белая ворона рванулась вверх. И будь я проклята, если сама тут же не взлетела вслед за ней! Хотя отнюдь не по собственному желанию. Мои товарищи тоже поднялись в воздух. От удивления и страха некоторые выронили оружие, всякие мелкие вещи и даже... кое-что из того, что вырабатывают человеческие тела. Только Тобо воспринял этот неожиданный полет как чудесное, невероятно прекрасное приключение. Ранмаст и Икбал зажмурились и забормотали молитвы, обращенные к их лже-Богу. Я мысленно воззвала к единственному Истинному Богу, напомнив Ему о милосердии. Речник обратился со страстным призывом к своим небесным покровителям. Дой и Лебедь молчали. Лебедь - просто потому, что потерял сознание. Тобо, захлебываясь от восторга, обращался ко всем, стараясь внушить им мысль, как прекрасно то, что мы переживали. Взгляните туда, взгляните сюда! Какая огромная пещера! Как отлично видна сверху круглая площадка - точно сама равнина... Мы прошли сквозь дыру в потолке и окунулись в прохладный воздух настоящей равнины. Наступили сумерки; небо, все еще багровое на западе, впереди уже затянула глубокая синева оттенка индиго. Звезды Аркана слабо сияли перед нами. Когда мы летели уже над поверхностью равнины, у меня хватило духа оглянуться. Силуэт крепости четко вырисовывался на фоне северной части неба; снаружи она сейчас выглядела хуже, чем в день нашего прибытия. Все, что мы выронили во время взлета и что не имели времени захватить с собой, сейчас летело следом за нами. У меня возникло страстное, безумное желание, чтобы среди этих вещей оказалось и знамя. увы, мои надежды не оправдались, оно не появилось. Позднее, обдумывая все происшедшее, я никак не могла взять в толк, на чем основывалась эта надежда. Теперь Тобо изображал птицу. Поэкспериментировав, он обнаружил, что с помощью рук отчасти может управлять полетом - подниматься и опускаться, слегка убыстрять и замедлять движение. Он не умолкал ни на мгновение, наслаждаясь происходящим и беспрерывно призывая остальных разделить свой восторг - ведь никто из нас никогда больше не получит возможности пережить нечто подобное. - Устами младенца глаголет истина, - выкрикнул Дой. И взмыл вверх. Оба они были правы. 95 Наш полет закончился там, где отряд расположился лагерем. На последнем круге перед дорогой, уходящей в юго-западном направлении к заветной цели - Вратам Теней. Преимущество скорости, которое обеспечил полет, было очевидно. Мы обогнали даже белую ворону, прибывшую спустя два часа после того, как наши ноги коснулись твердой каменной поверхности. Неплохо иметь под рукой этого дружка Шиветая. Я попыталась разглядеть то, что лежало за краем равнины, но было уже слишком темно. Вроде бы там горели два-три огонька. Или нет, трудно сказать. Мы опускались вперед ногами и, по всей видимости, были неприкосновенны для Теней. Я почувствовала, что они шныряют неподалеку, но не проявляют желания приблизиться. Вот она, мощь Шиветая, способная воздействовать даже на эти сгустки ненависти и голода, толкающего их к убийству. Дорожное покрытие от нашего приземления не пострадало, Вся, кто прибыл сюда раньше, наблюдали за нами, не веря своим глазам. Тобо ухитрился сманеврировать таким образом, чтобы опуститься точно рядом с матерью, перед этим, естественно, перекувырнувшись в воздухе. Я оказалась менее удачлива и плюхнулась на каменную поверхность, но радовалась уже тому, что тяжкое испытание осталось позади. Братья Сингхи бросились разыскивать свою семью. Точно так же поступил и Дой; в смысле, он проигнорировал Сари и направился прямиком к Готе. Гота пребывала не в лучшем расположении духа и, возможно, не очень хорошо себя чувствовала. Разглядеть остальных в неверном свете луны мне не удалось. Гота воздержалась от жалоб и критики. Лебедь буквально вцепился в меня, Пока он убеждал себя, что можно, ничего не опасаясь, открыть глаза, Речник, как человек, преданный делу и хлопотун по природе, уже шнырял туда и обратно, желая убедиться, что все обустроено в точном соответствии с правилами, о которых ему случилось вспомнить именно в этот момент. Я нахмурилась, покачала головой, но вмешиваться не стала. Ритуалы - штука полезная; они помогают придти в себя. - Сари, - спросила я, - как они? Я, конечно, имела в виду тех, кого мы вывели из пещеры. Настроение Готы вызвало у меня подозрения. Я боялась услышать то, что подтвердило бы их. Сари не удалось настроить себя по отношению ко мне на дружеский лад. Ну, как же