й конец помещения осел. Земля заглатывала кричащих людей. Человеческое стадо колыхалось то туда, то сюда в поисках несуществующего спасения. Только Меняющий и я не участвовали в этом. Мы наблюдали с острова спокойствия. Все фонари погасли. Свет исходил только из пролома наверху лестницы. Он выделял силуэт человека, один вид которого производил зловещее впечатление. Я похолодел. На меня напала безудержная дрожь. И это было не просто потому, что я так много слышал о Хромом. От него веяло чем-то таким, что я почувствовал себя арахнофобом, которому бросили в ладони большого мохнатого паука. Я взглянул на Меняющего. Это был Кукурузник, просто один из команды повстанцев. Была ли у него причина, чтобы не хотеть быть узнанным Хромым? Он произвел какие-то манипуляции руками. Нашу яму заполнил ослепительный свет. Я ничего не видел. Только слышал, как трещат раздвигающиеся балки, освобождая дорогу. На этот раз я не колебался, а ринулся вместе со всеми к лестнице. Я думаю, Хромой испугался больше всех. Он никак не ожидал какого-либо серьезного сопротивления. Фокус Меняющего застал его врасплох. Он не успел даже защитить себя, как обезумевшая толпа опрокинула его. Последними но лестнице поднялись мыс Меняющим. Я перепрыгнул через Хромого. Это был небольшой человек в коричневом, в нем не было ничего ужасного, когда он корчился на полу. Я поискал лестницу, ведущую из подвала. Тут Меняющий схватил меня за руку. Хватка была мертвой. -- Помоги мне. Он поставил ногу на ребра Хромому и начал переваливать его ко входу в яму, из которой мы выбрались. Снизу доносились стоны людей и крики о помощи. На нашем уровне пол местами осел и покорежился. Больше из страха попасться в ловушку, если мы не поторопимся, а не из желания досадить Хромому, я помог Меняющему столкнуть другого Поверженного в яму. Меняющий оскалился и показал мне поднятый вверх большой палец руки. Он опять произвел какието манипуляции, и пол под ним осел еще больше. Он отпустил мою руку и направился к лестнице. Мы выбрались на улицу. Там царил такой шум и гам, какого этот город не слышал уже давно. Как будто лиса забралась в курятник. Люди беспорядочно бегали в разных направлениях, бессвязно вопя и ругаясь. Окружившие их Элмо с остальными гвардейцами загоняли всех обратно в развалины, работая мечами направо и налево. Повстанцы были слишком обалдевшими, чтобы организовать защиту. Если бы не было Меняющего, я, наверное, не смог бы там выжить. Он делал что-то такое, что отклоняло от него острия стрел и мечей. А я, как самый хитрый, прятался за ним, пока мы не оказались в безопасности, за линией, образованной гвардейцами. Это была большая победа Леди. Она превзошла все ожидания Элмо. Пыль еще не успела осесть, а город, похоже, уже полностью был очищен от повстанцев. Меняющий находился в центре событий, оказывая нам медвежьи услуги и подолгу соображая, преж де чем врубиться в обстановку. Он был счастлив, как ребенок, поджигающий фейерверк. Затем он исчез так, будто его никогда и не существовало. А мы были измучены настолько, что просто ползли, как ящерицы, собираясь возле конюшни Кукурузника. Элмо начал перекличку. Отозвались все, кроме одного. -- Где Ворон? -- спросил Элмо. -- Я думаю, его похоронило, когда обрушился дом. Вместе с Зуадом, -- сказал я ему. -- Этого следовало ожидать, -- заметил Одноглазый. -- Нелепо, но закономерно. Хотя, конечно, жаль. На этот раз ему не повезло. -- Хромой тоже там остался? -- спросил Элмо. -- Я помог его похоронить, -- усмехнулся я. -- И Меняющий исчез. Меня стало что-то беспокоить. Мне хотелось знать, повинно ли в этом одно только мое воображение или нет. И я думал все об одном и том же, пока все собирались, чтобы вернуться в крепость. -- Видишь ли. Меняющего видели только наши люди. А повстанцы и Хромой наших людей видели кучу. В особенности твоих, Элмо. А также меня и Ворона. Кукурузника найдут мертвым. У меня такое чувство, что Меняющему самому ничего не стоило добраться до Зуада или уничтожить местное повстанческое командование. По-моему, нас просто сделали соучастниками представления, где пострадал Хромой. Вот какое коварство. Элмо любил выглядеть этаким большим и глупым деревенским парнем, который превратился в солдата. Но у него острый ум. Он не только понял, что я имею в виду, но и немедленно связал это со своей расстановкой сил среди Поверженных. -- Нам надо убираться отсюда к чертовой матери, пока Хромой не выбрался оттуда. И я имею в виду не только Весло,. а Форсберг. Ловец Душ поставил нас на доску в качестве передовых пешек. Мы можем оказаться между молотом и наковальня. Несколько секунд он кусал губы, а потом начал действовать; он опять стад сержантом, который орет на всех, потому что его люди недостаточно быстро двигаются. Элмо почти паниковал, но он был солдатом до мозга костей. Наш отход был не слишком шумным и веселым. Мы вышли из города, сопровождая фургоны с продовольствием, которое собрал патруль Леденца. -- Я, наверное, сойду с ума, когда мы наконец приедем назад. Я просто начну грызть дерево, -- сказал мне Леденец. И через несколько миль задумчиво: -- Я тут думал, кому лучше обо всем рассказать Душечке. Каркун, это дело добровольное. Но у тебя правильный подход. Ты умеешь разговаривать с людьми. И всю оставшуюся дорогу эта мысль не давала мне покоя. Черт побери! Большой переполох в Весле, конечно, не был концом всей этой истории. Круги разошлись по воде. Последствия не заставили себя ждать. Судьба тоже приложила здесь свою грязную лапу. Кочерга повел главное наступление, пока Хромой копал себе дорогу из могилы. Он сделал это, не зная, что его противник отсутствует на поле боя. Но ре зультат был тот же. Армия Хромого развалилась. Наша победа пропала даром. Банды повстанцев с гиканьем носились по Веслу, охотясь за агентами Леди. А мы, благодаря предусмотрительности Ловца Душ, уже двигались на юг и смогли избежать участия в этой заварухе. Мы стали частью гарнизона Вяза, а Хромой спасся бегством и, заклейменный позором, укрылся с остатками армии на Плато. Он знал, кто с ним все это сделал, но ничего не мог предпринять. Его связи с Леди были слишком слабы. А он ничего больше не желал, как только остаться ее верным сторожевым псом. И ему придется сначала одержать несколько побед, чтобы завоевать доверие, прежде чем пробовать разобраться с нами или с Ловцом Душ. Но от этого мне было не легче. Сегодня ончервяк, а завтра может подняться опять. Дай только время. Кочерга был так воодушевлен своим успехом, что не стал успокаиваться, заняв Форсберг. Он двинулся на юг. Ловец Душ приказал нам выступить из Вяза всего через неделю после того, как мы там устроились. Расстроился ли Капитан из-за всего, что произошло? Ему не понравилось, что так много людей ушли сами по себе, нарушив или исказив его инструкции? Наверное, повисшие на нем дополнительные обязанности были так тяжелы, что могли бы переломить хребет и быку. Или ночные мадонны в Вязе явно разочаровались в Ч╦рной Гвардии. Но я не хочу об этом думать. Человек -- это дух дьявола. Люди выстроились повзводно. Фургоны были загружены и готовы к походу. Капитан и Лейтенант совещались с сержантами. Одноглазый и Гоблин забавлялись чем-то вроде игры. Маленькие темные твари воевали друг с другом по углам нашего лагеря. Большинство из нас глазело, заключая пари на то и на это, как кому улыбнется фортуна. -- Приближается всадник! -- прокричал часовой, стоявший у ворот. Никто не обратил никакого внимания. Посыльные приезжают и уезжают целыми днями. Ворота со скрипом отворились. Душечка захлопала в ладоши и помчалась ко въезду в лагерь. Там, такой же потрепанный, как и в первый день, когда мы его встретили, ехал наш Ворон. Он подхватил Душечку, крепко ее обнял и посадил верхом перед собой. Затем он доложил Капитану. Я услышал, как он сказал, что вес его долги выплачены и отныне у него нет никаких дел вне Черной Гвардии. Капитан долго на него смотрел, потом кивнул и приказал занять место в строю. Он пришел к нам, чтобы провернуть свои собственные дела, а нашел здесь свой новый дом. Его приняли в семью. Мы вывали к новому месту назначения на Плато.  * Часть III. КОЧЕРГА *  ГЛАВА 1 Ветер свистел и завывал вокруг крепости Мейстрикт. Арктические чертенята задували своим ледяным дыханием через щели и трещины в стенах моей комнаты. Язычок пламени в лампе дергался и приплясывал, едва выживая. Когда пальцы мои совсем коченели, я ненадолго согревал их возле огня. Ветер был очень силен. Он дул с севера и нес с собой снежное крошево. За ночь снега выпало целый фут. И ожидалось еще больше. От этого страдания станут еще сильнее. Я пожалел Элмо с его бандой. Они охотились за повстанцами. Крепость Мейстрикт. Жемчужина оборонительных сооружений на Плато. Промерзшая зимой, отсыревшая весной и духовка летом. Поклонники Белой Розы и основные силы повстанцев были самыми незначительными из наших проблем. Плато имеет форму длинного наконечника стрелы, указывающего на юг. Этот плоский участок поверхности расположен между двумя горными хребтами. Крепость Мейстрикт стоит на самом острие этого наконечника. Цитадель встречает здесь и погоду и врагов. Наша задача -- удержать этот якорь северной оборонительной системы Леди. Почему Черная Гвардия? Мы -- лучшие. Повстанческая инфекция начала Проникать через Плато вскоре после падения Форсберга. Хромой попытался ее остановить и потерпел поражение. Леди послала нас, чтобы ликвидировать устроенный Хромым беспорядок. Любой другой выбор означал бы потерю еще одной провинции. У ворот послышался сигнальный звук трубы. Возвращался Элмо. Но никто не выбежал его встречать. Правила не допускают излишнего любопытства. Каждый раз надо делать вид, что твои поджилки не трясутся от страха. Народ просто выглядывал из укромных местечек, интересуясь собратьями, которые пришли с охоты. Потеряли кого-нибудь? Кто-нибудь тяжело ранен? Они ближе тебе, чем родственники. Ты много лет сражался ,бок о бок с ними. Не все они были друзьями, но все -- одной семьей. Единственной семьей каждого. Воротник постучал по лебедке, отбивая лед. Изъявляя визгом свой протест, решетка поднялась. Как историк Гвардии, я мог встретить Элмо, не нарушая неписаных правил. Ну и дурак! Я вышел на самый ветер и стужу. Множество жалких теней просматривались через стену секущего лицо снега. Лошадки еле тащились. Их седоки тонули в заснеженных и заледеневших гривах. И животные, и люди сжались, пытаясь избежать царапающих когтей ветра. Клубы пара от дыхания лошадей и людей быстро уносились в сторону. Глядя на такое, от холода задрожала бы и снежная баба. Из всей Гвардии только Ворон до этого видел снег. Короче, добро пожаловать на службу Леди. Всадники приблизились. Они скорее были похожи на беженцев, чем на полноправных членов Черной Гвардии. В усах Элмо мерцали бриллианты льдинок. Остальная часть лица была скрыта какими-то лохмотьями. Другие гвардейцы были так замотаны тряпками, что я не мог сказать, кто из них кто. Только Немой выделялся, непоколебимо высокий. Он смотрел вперед, презирая этот безжалостный ветер. Проезжая через ворота, Элмо кивнул. -- Мы уже чуть не начали раздумывать, -- сказал я. Раздумывать значило беспокоиться. Правила требовали быть безразличным. -- Тяжелый переход. -- Ну и как? -- Двадцать три -- ноль в пользу Черной Гвардии. Для тебя нет работы, Каркун, за исключением Йо-Йо, у него легкое обморожение. -- Добрались до Кочерги? Кочерга с помощью своего весьма умелого колдовства и хитрости на поле боя оставил Хромого в дураках. И Плато было уже почти в его руках, когда Леди приказала нам занять там позиции. Это удивило всю империю. Какому-то наемному командиру были , приданы силы, которые обычно мог использовать только кто-нибудь из Десяти. Зима на Плато была такой, какой она была всегда. И только возможность поохотиться на самого Кочергу заставила Капитана погнать в поле этот патруль. Элмо открыл лицо и кисло улыбнулся. Разговаривать он не хотел. Ему придется сейчас пересказать все еще раз Капитану. Я заметил Немого. Ни тени улыбки на его мрачном лице. Он ответил мне слабым движением головы. Да, еще одна победа, ставшая поражением. Кочерга убежал опять. Таким макаром он может отправить нас вслед за Хромым; жалкие мыши, которые обнаглели настолько, что напали на кота. Однако они потеряли двадцать три человека из местного повстанческого руководства, и это о чем-то говорит. В общем-то, для одного дня неплохо. Успешней, чем любая из операций Хромого. Вышли люди, чтобы увести расседланных лошадей. В главном зале выставили подогретое вино и горячую еду. Я не отходил от Элмо и Немого, ожидая их рассказов. Сквозняк в главном зале крепости Мейстрикт был лишь чуть меньше, чем в жилых помещениях. Я занялся Йо-Йо. Остальные набросились на еду. По окончании пиршества Элмо, Немой, Одноглазый и Беспалый уселись вокруг небольшого стола. Появились карты. Одноглазый сердито посмотрел на меня. -- Так и собираешься стоять и чесать свой зад, Каркун? Тебя не хватает для комплекта. Одноглазому по меньшей мере сотня лет отроду. За последний век Анналы неоднократно отмечают его бурный темперамент. Не упоминается только, когда он вступил в Гвардию. Во время Городской Битвы записи за семидесятилетний промежуток времени были утрачены. Одноглазый отказывается поведать чтолибо об этих семидесяти годах. Он говорит, что не верит в историю. Элмо сдал карты. По пять каждому игроку. -- Каркун! -- дернулся Одноглазый, указывая на пустой стул. -- Ты собираешься садиться? ^ -- Не-а. Жду, пока заговорит Элмо, -- я ковырял в зубах карандашом. Одноглазый был на редкость в хорошей форме. Из ушей у него повалил дым, изо рта выскочила вопящая летучая мышь. -- Кажется, он раздражен, -- заметил я. Все заулыбались. Подкалывать Одноглазого -- лучшее времяпреп ровождение. Одноглазый ненавидит работу во время ведения боевых действий. Еще больше он ненавидит что-то упускать. Улыбка Элмо и одобрительные взгляды Немого убедили его в том, что он пропустил что-то стоящее. Элмо еще раз сдал карты, всматриваясь в них почти вплотную. Глаза у Немого заблестели. Без сомнения, он приготовил какой-то сюрприз. На место, которое было предложено мне, уселся Ворон. Никто не стал возражать. Даже Одноглазый никогда не возражает против того, что решил сделать Ворон. Ворон. С тех пор, как мы покинули Весло, он стал холоднее, чем нынешняя погода. Может быть, его душа умерла. Он одним только взглядом заставляет человека дрожать. От него исходит могильный дух. Но Душечка все еще любит его. Бледная, хрупкая, легкая, она положила одну руку ему на плечо, пока он заказывал себе карты. Она ему улыбалась. Ворон очень полезен в игре, когда в ней участвует Одноглазый. Одноглазый очень любит болтать. Но только не тогда, когда играет Ворон. -- Она стоит на Башне, вглядываясь вдаль. Ее нежные руки сомкнуты на груди. Через распахнутое окно мягко скользит ветерок. Он колышет полуночный шелк ее волос. Бриллианты слезинок сверкают на плавных очертаниях ее щек. -- Хо-о-у! -- Ого! -- Автора! Автора! -- Чтоб у тебя в постели свинья опоросилась, Вилли. Это типы заливались над моими фантазиями о Леди. Мои наброски -- это игра, в которую я играю сам с собой. Черт, для их уровня мои упражнения должны быть на высоте по художественным меркам. Только Десять, Которые Были Повержены, когда-либо видели Леди. Никто не знает, отвратительна она или красива. -- Бриллианты слезинок сверкают, а? -- сказал Одноглазый. -- Мне нравится. Ты, наверное, втюрился в нее, Каркун? -- Тормози. Я вам тут не клоун. Вошел Лейтенант, сел и наградил нас мрачным взглядом. Видимо, его миссия в этой жизни не была одобрена свыше. Это означало, что Капитан уже идет. Элмо привел себя в порядок, расправил плечи. Наступила тишина. Люди появились, как по волшебству. -- Да заприте эту чертову дверь! -- проворчал Одноглазый. -- Чего они там толкутся, я отморожу себе задницу. Сдавай, Элмо. Вошел Капитан и сел на свое обычное место. -- Ну, давай, послушаем, сержант. Капитан у нас не самый колоритный характер. Он слишком спокоен и слишком серьезен. Элмо опустил свои карты, сложил их ровной стопкой и собрался с мыслями. Он хотел изложить все кратко и точно. -- Сержант? -- Немой обнаружил линию пикетов к югу от фермы, Капитан. Мы обогнули ее с севера. Атаковали после заката. Они пытались рассеяться. Немой отвлекал Кочергу, пока мы управлялись с остальными. Тридцать человек. Мы догнали двадцать три. Навели много шуму насчет того, чтобы не задеть случайно нашего шпиона. И упустили Кочергу. Вообще, мы хотели заставить главного бунтовщика поверить в то, что его соратники попали в беду из-за тайных агентов. Это значительно осложнит ему принятие правильных решений, затруднит связь и сделает жизнь более безопасной для Немого, Одноглазого и Гоблина. Распространение слухов, небольшая сеть осведомителей, легкий шантаж или подкуп. Это -- самое лучшее оружие. Мы выбираем драку только тогда, когда наш противник уже в мышеловке. По крайней мере, стараемся делать так. -- И вы сразу вернулись в крепость? -- Да, сэр. После того, как подожгли постройки на ферме. Кочерга хорошо замел следы. Капитан рассматривал потемневшие от дыма балки над своей головой. Только Одноглазый нарушал тишину, постукивая картами по столу. Капитан опустил взгляд. -- Но ради Бога, почему же вы с Немым улыбаетесь, как пара форменных идиотов? -- Горжусь, что они вернулись домой с пустыми руками, -- пробормотал Одноглазый. -- Совсем нет, --Элмо улыбнулся. Немой порылся в своей грязной-рубашке и извлек небольшой кожаный мешочек, который всегда висел у него на шее. Это мешочек с фокусами. Он заполнен разными причудливыми безделушками, такими как гниющие уши летучих мышей или эликсир ночных кошмаров. На этот раз он достал свернутый кусок бумаги. Он театрально посмотрел на Одноглазого и Гоблина и медленно раскрыл сверток. Даже Капитан встал со своего места и придвинулся к столу. -- Смотри же! -- сказал Элмо торжественно. -- Только волосы. Все закачали головами, начали покашливать и ворчать. Кто-то спрашивал Элмо, не свихнулся ли он. Но Одноглазый с Гоблином таращились друг на друга круглыми глазами. Гоблин несколько раз пискнул, но он, правда, всегда пищит. -- Это действительно его? -- наконец вымолвил он. -- Действительно его? Элмо и Немой сидели с чопорным и самодовольным видом знаменитых конкистадоров. -- Абсолютно, черт побери,, -- сказал Элмо. -- Прямо с его макушки. Мы ваяли этого старикана за жабры. Он знал это и похилял оттуда так быстро, что долбанулся своей репой об косяк. Сам видел, Немой тоже. Эти волосы он оставил на косяке. О-о, этот дедуля умеет бегать. А Гоблин, приплясывая от возбуждения, говорил голосом, который был на октаву выше обычного дверного скрипа: -- Господа, он наш. Считайте, что мы уже повесили его тушу на крюк. Большой крюк, -- он развернулся к Одноглазому. -- Что ты об этом думаешь, ты, жалкое маленькое привидение? Из ноздрей Одноглазого выползла толпа светящихся клопов. Они послушно выстроились, образовав слова: Гоблин -- педик. Их маленькие Крылышки жужжали, произнося то же самое, чтобы и неграмотный мог понять. Это, конечно, была самая настоящая ложь. Гоблин абсолютно гетеросексуален. Просто Одноглазый хотел начать перепалку. Гоблин взмахнул рукой Огромная тень, похожая на Ловца Душ, но такая высокая, что обтиралась о потолочные балки, согнулась и пронзила Одноглазого указательным пальцем. -- Это ты совратил мальчика, тупица! Одноглазый фыркнул, потряс головой, еще раз потряс головой и фыркнул. Его глаз потускнел. Гоблин захихикал, провел ребром ладони по шее, опять захихикал. Он закружился прочь, выплясывая перед камином танец победы. Наши менее догадливые собратья только бросали мрачные реплики. Просто пара волосков. Даже деревенские проститутки позарились бы на такое, только если бы знали, что впридачу получат и пару серебряных монет. -- Джентльмены! -- Капитана наконец осенило. Представление с тенью прекратилось. Капитан рассматривал своих колдунов. Он раздумывал, расхаживая туда и обратно, и кивал самому себе. -- Одноглазый, этого достаточно? -- наконец спросил он. Одноглазый закудахтал с довольным видом. -- Одного волоска, сэр, или одного ногтя вполне достаточно. Он наш, сэр. Гоблин продолжал свой дикий танец, а Немой все так же скалился. Все они -- лунатики в бреду это точно. Капитан подумал еще немного. -- Сами мы с этим не справимся, -- он вышагивал по залу. -- Нам нужен один из Поверженных. Один из Поверженных. Действительно, наши трое колдунов -- это же наши бесценные ресурсы. Они должны быть в безопасности. Но... От этой мысли у всех прошел мороз по коже. Один из мрачных сторожевых псов Леди-. Один из этих черных господ здесь? Нет.. -- Только не Хромой. У него на нас зуб. -- При мысли о Меняющем у меня мурашки ползут. -- Ночная Ящерица еще хуже. -- Откуда ты знаешь, черт побери? Ты его никогда не видел. -- Мы справимся с этим, Капитан, -- сказал Одноглазый. -- И вся родня Кочерги облепит тебя, как мухи лошадиный навоз. -- Ловец Душ, -- предложил Лейтенант. -- Он все-таки наш хозяин, не больше и не меньше. Предложение было принято. -- Свяжись с ним. Одноглазый. И будь готов пошевеливаться. когда он будет здесь, -- сказал Капитан. Одноглазый кивнул и улыбнулся. Ему просто не терпелось. В его изворотливом уме уже толпились замысловатые непристойные сюжеты. Вообще, в эту игру должен был поиграть Немой. Но Капитан отдал это дело в руки Одноглазого, потому что Немой не смог бы совладать с ситуацией из-за своего упорного нежелания разговаривать. Этого Капитан и побаивался. Немой возражать не стал. ГЛАВА 2 Кое-кто из местных у нас в крепости- шпионы. Благодаря Одноглазому и Гоблину мы узнали, кто именно. Одному из них, который ничего не знал о волосах, мы позволили сбежать, предварительно напичкав его информацией о том, что мы пытаемся создать в Розах собственную шпионскую сеть. Имея немногочисленный отряд, приходится действовать хитростью. У каждого правителя есть враги. Леди -- не исключение. Сыны Белой Розы -- повсюду-. Если кто-то чем-то недоволен, то Кочерга -- как раз тот самый парень, к которому такие люди попадают. Он борется за все, чего хотят люди во все времена: за свободу, независимость, правду, права... Все субъективные иллюзии, вечные лозунги и слова. Мы попадаемся на приманку этих слов. Мы признаем иллюзии и отрицаем материю. Никто не спешит назвать себя злодеем, есть только полчища святых -- самозванцев. Историки рассудят, кто из них плох, а кто хорош. Мы отреклись от титулов. И мы сражаемся за деньги и мифическую гордость. Все эти политика, этика, мораль здесь совершенно ни при чем. Одноглазый связался с Ловцом Душ. Тот уже был на подходе. Гоблин сказал, что Ловец просто завывал, ликуя от радости. Он унюхал шанс поднять свой флаг на башне и добить Хромого. Поверженные ссорятся и клевещут друг на друга хуже, чем избалованные дети. Зима ненадолго сняла свою осаду. Наши люди и местная обслуга принялись за расчистку крепостных дворов. Один из местных исчез. В главном зале Одноглазый и Немой самодовольно посматривали из-за своих раскрытых карт. Кочерге рассказали именно то, ,что он хотел. -- Что там происходит, на стене? -- спросил я. Элмо возился с различными приспособлениями, собираясь выворотить из зубчатой стены здоровенный каменный блок. -- Что вы собираетесь делать с этим камнем? -- Небольшую скульптуру, Каркун. У меня новое хобби, -- сказал Одноглазый. -- Ладно, не рассказывай. Эта чушь меня не интересует. -- Ну хорошо, как хочешь. Я собирался позвать тебя отправиться вместе с нами за Кочергой. Ты бы мог сразу занести все это в Анналы. -- С упоминанием о несравненной гениальности Одноглазого? -- Такой отзыв был бы вполне заслуженным, Каркун. -- Тогда Немой достоин целой главы, да? Он зашипел. Потом заворчал и ругнулся. -- Будешь играть? Их было только трое. Один из них -- Ворон. В тонк интереснее играть вчетвером или впятером. Я выиграл три раза подряд. -- Слушай, а у тебя случайно никаких дел нет? Удалить бородавку или еще что-нибудь? -- Ты же сам попросил его поиграть, -- сказал солдат, который наблюдал за нашей игрой. -- Тебе что, мухи нравятся, Масляный? -- Мухи? -- Превращу в лягушку, если пасть не закроешь. На Масляного это не произвело никакого впечатления. -- Да ты и головастика не сможешь в лягушку превратить. Я заржал. -- Сам напросился. Одноглазый. --Когда объявится Ловец Душ? -- Когда доберется сюда. Я кивнул. Поступки и действия Поверженных не имеют никаких видимых причин или взаимосвязи. -- Хитрец. Сколько он уже проиграл. Масляный? Масляный только глупо улыбнулся. Ворон выиграл следующие два кона. Одноглазый зарекся рассказывать. Слишком важна была причина его истинных намерений. Наверное, так оно и лучше. Непрозвучавшее объяснение не может быть подслушано шпионами. Шесть шкур и известняковый блок. Что за черт? Целыми днями Немой, Гоблин и Одноглазый трудились над этим камнем. Я как-то случайно забрел в конюшню. Они позволили мне понаблюдать, но на мои вопросы в ответ раздавалось только их рычание. Капитан тоже иногда просовывал в дверь голову пожимал плечами и возвращался к себе. Он занимался тем, что так и эдак прикидывал планы весенней кампании, когда все силы Империи будут брошены против бунтовщиков. В его комнатах было просто не повернуться из-за гор различных донесений, отчетов и карт. Мы намеревались взяться за Кочергу, как только позволит погода. Может быть, это и звучит жестоко, но большинству из нас нравилось то, чем мы занимаемся, а Капитану -- больше, чем кому-либо другому. Это отличная игра -- состязаться с Кочергой в уме и сообразительности. Капитан не смотрит на сожженные деревни, смерть, голодающих детей. Так же, как и Кочерга. Две слепые армии, которые видят только друг друга. Ловец Душ пришел глубокой ночью, появившись из снежной бури, которая была еще хуже той, в которую попал Элмо. Ветер бился о стены крепости и угрюмо завывал. У северо-восточного угла снега нанесло столько, что он почти переваливался через крепостную стену. Дровяной склад и сеновал оказа лись под угрозой. Местные говорили, что это была самая жестокая буря за всю историю. Его превосходительство, Ловец Душ, прибыл. Его стук в ворота перебудил всю крепость. Взревели трубы. Забили дробь барабаны. Против ветра донеслись пронзительные крики часовых. Они не могли открыть ворота. Ловец Душ перебрался через стену по снежным наносам. Он грохнулся во двор, почти скрывшись в глубоком рыхлом снегу. Таково было величественное прибытие одного из Поверженных. Я поспешил в главный зал. Одноглазый, Немой и Гоблин были уже там. В тишине весело трепыхался огонь. Появился Лейтенант, потом Капитан. Вместе с ним подошли Элмо и Ворон. -- Остальных отошли спать, Элмо, -- бросил Лейтенант. Ловец Душ вошел, скинул тяжелый черный плащ и присел на корточки перед огнем. Намеренно человеческий жест? Я удивился. Стройное тело Ловца Душ всегда покрыто черной кожей. Он носит этот скрывающий всю голову черный шлем, черные перчатки, черные сапоги. Однотонность нарушают только пара серебряных эмблем. Единственная цветная деталь в его снаряжении -- это необработанный рубин, который венчает рукоять его кинжала. Пять серебряных когтей вцепились в эту драгоценность и держат камень. На груди Ловца Душ выделялись плавные изгибы. В его ногах и ягодицах угадывалось что-то женственное. Трое из Поверженных -- женщины, но кто именно, знала только Леди. Мы всех их называли он. Их пол для нас никогда ничего не значил. Ловец Душ претендует на то, чтобы быть нашим другом и нашим предводителем. Но все равно от его присутствия повеяло каким-то холодом. И это не имело ничего общего с погодой. Даже Одноглазый начинает трястись, когда Поверженный здесь. А Ворон? Я не знаю. Кажется, он не способен чувствовать ничего за исключением беспокойства, куда подевалась Душечка. Когда-нибудь это каменное лицо должно дрогнуть, и я надеюсь, что мне удастся на это посмотреть. Ловец Душ повернулся к огню спиной. -- Так, -- писклявый голос, -- отличная погода для прогулки, -- баритон. Дальше последовал странный звук. Смех. Поверженный сострил. Никто не улыбнулся. Да никто и не ожидал от нас смеха. Ловец Душ повернулся к Одноглазому. -- Расскажи, -- тенором, медленно и плавно, немного приглушенно, как будто звук доносился из-за тонкой стенки. Или, как говорит Элмо, из могилы. От хвастовства и показухи Одноглазого не осталось и следа. -- Начнем с самого начала, Капитан? -- Один из наших осведомителей разнюхал, что намечается встреча руководителей повстанцев. Одноглазый, Гоблин и Немой проследили за несколькими известными нам бунтовщиками-. -- сказал Капитан. -- Вы позволили им тут свободно околачиваться? -- Они привели нас к своим друзьям. -- Да, конечно. Один из недостатков Хромого. Отсутствие воображения. Он убивает их там, где находит, вместе со всеми, кто еще попал в поле зрения, -- опять этот непонятный смех. -- Не так эффективно, да? -- последовало еще одно выражение, но ни на одном из тех языков, которые я знаю. -- Элмо? -- повел головой Капитан. Элмо рассказал свою часть, еще раз, слово в слово. Он передал эстафету Одноглазому, который набросал план взятия Кочерги. Я ничего не понял, но Ловец Душ уловил все мгновенно. Он засмеялся в третий раз. По-моему, они собирались спустить с привязи самые темные человеческие инстинкты. Одноглазый пошел показывать Ловцу Душ свой таинственный камень. Мы придвинулись ближе к огню. Немой достал колоду. Никто не пошевелился. Иногда я удивляюсь, как люди, которые постоянно общаются с Поверженными, ухитряются оставаться в здравом уме. Ведь Ловец Душ -- еще самый добросердечный по сравнению с остальными. Одноглазый и Ловец Душ вернулись, смеясь. -- Два сапога пара, -- пробормотал Элмо, редко высказывавший свое мнение. Тут опять заговорил Ловец Душ: -- Отличная работа, джентльмены. Превосходная работа. Впечатляюще. Это подорвет их позиции на Плато. Мы начнем с Роз, когда улучшится погода. Восемь человек, Капитан, включая двоих ваших чародеев. После каждого предложения следовала пауза. И все они были произнесены разными голосами. Сверхъестественно. Я слышал, что это голоса тех людей, чьи души поймал Ловец. С неприсущей мне самоуверенностью я вызвался участвовать в походе. Мне хотелось увидеть, как с помощью волос и куска известняка будут громить Кочергу. Хромой ведь уже потерпел поражение со всей своей неистовой мощью. Капитан задумался. -- Ладно, Каркун. Одноглазый и Гоблин. Ты, Элмо. И возьми еще двоих. -- Всего семеро, Капитан. -- Ворон -- восьмой. -- А, Ворон, конечно. Конечно. Спокойный и беспощадный Ворон был вторым я Капитана. Отношения этих двух людей были чем-то большим чем просто взаимопонимание. И мне это не нравится, я думаю, потому, что в последнее время поведение Ворона меня пугает. Ворон поймал взгляд Капитана. Его правая бровь приподнялась. Капитан ответил, едва заметно кивнув. Ворон слегка повел плечом. Что они сказали друг другу? Я не смог догадаться. Что-то необычное носилось в воздухе. Посвященные находили это восхитительным. Хотя я и не мог догадаться, что же это было, мне все это казалось хитрым и отвратительным. ГЛАВА 3 Буря улеглась. Вскоре дорога на Розы была открыта. Ловец Душ волновался. У Кочерги было две недели преимущества. А для того чтобы добраться до Роз, нам могла понадобиться целая неделя. Слухи, распущенные Одноглазым, могли потерять свою действенность еще до нашего прибытия. Мы выступили перед заходом солнца. Каменный блок погрузили в фургон. Колдуны высекли в глыбе углубление ни много, ни мало размером с большую дыню. Я никак не мог понять, зачем это понадобилось. Одноглазый и Гоблин суетились над камнем, как жених над новобрачной. Одноглазый на все мои вопросы отвечал широкой улыбкой. Ублюдок. Погода держалась сносная. С юга подули теплые ветры. Временами дорога становилась грязной. И я оказался свидетелем просто возмутительного феномена. Ловец Душ спрыгивал в грязь и тащил этот злосчастный фургон вместе со всеми остальными. Великий господин Империи. Розы -- это главный город на Плато. Кишащий людьми свободный город. Республика. Леди не видела необходимости в том, чтобы отменять его традиционную автономию. В мире должны быть места, где любой человек мог бы побыть за рамками повседневных условностей жизни. Итак, Розы. Никем не управляемый город, забитый агентами и шпионами, а также теми, кто не в ладах с законом. Одноглазый надеялся, что в такой обстановке его план обязан сработать. Когда мы прибыли, в свете садящегося солнца над нами выросли красные стены Роз, темные, как запекшаяся кровь. Гоблин вошел в комнату, которую мы сняли. -- Я нашел место, -- пискнул он Одноглазому. -- Хорошо. Занятно. Вот уже несколько недель, как они не сказали друг другу ни слова поперек. Обычно считалось чудом, если без ссоры проходил хотя бы час. . Ловец Душ обосновался в темном углу, где и сидел, как пришитый. Тонкая черная ветка плюща. Остальные тихо переговаривались. -- Дальше. -- Это старая людная площадь. От нее отходит дюжина аллей и улиц. Ночью почти не освещается. После наступления темноты -- никакого движения. -- По-моему, отлично, -- заявил Одноглазый. -- Да. Я снял комнату с окнами на площадь. -- Давайте посмотрим, -- сказал Элмо. Мы все страдали от тесноты. Народ начал двигаться. Только Ловец Душ не пошевелился. Наверное, он понимал, что нам надо отдохнуть от его присутствия. Гоблин явно был прав насчет площади. -- Ну и что? -- спросил я. Одноглазый усмехнулся. -- Эй,~ты, Молчун! Начинай свои игры! -- вскричал я. -- Сегодня? -- спросил Гоблин. -- Если это старое привидение прикажет действовать, -- кивнул Одноглазый. -- Вы меня обижаете, -- объявил я. -- Что происходит? Вы, клоуны, только и делаете, что играете в карты да смотрите, как Ворон точит свои ножи. Это продолжалось часами. Звуки скользящей по точильному камню стали вызывали дрожь у меня в позвоночнике. Это был дурной знак. Ворон никогда не занимался этим, если не ожидал неприятностей. Одноглазый издал каркающий звук. В полночь мы выкатили фургон. Хозяин конюшни назвал нас сумасшедшими. Одноглазый улыбнулся ему своей знаменитой улыбкой. Он управлял повозкой. Остальные шли пешком, окружив фургон. Что-то изменилось. Вернее, появилось кое-что новое. Кто-то высек на камне письмена. Вероятно, Одноглазый во время одной из своих необъяснимых отлучек. К камню прибавились объемистые кожаные мешки и массивный стол из досок. Похоже, стол мог выдержать камень. Ножки были сделаны из черного полированного дерева, на них были нанесены черные и серебряные знаки. Очень сложные. Какие-то таинственные иероглифы. -- Откуда у вас этот стол? -- спросил я. Гоблин пискнул, засмеялся. -- Да почему, черт вас подери, вы не можете мне сейчас-то рассказать? -- взревел я. -- Ладно, -- сказал Одноглазый и мерзко захихикал. -- Мы его сделали. -- Зачем? -- Чтобы установить на нем нашу глыбу. -- Даты же ничего мне не рассказываешь. -- Терпение, Каркун. Всему свое время. Ублюдок. Была одна странность в нашей площади. Там стоял туман. Ни в каком другом месте тумана не было. Одноглазый поставил фургон в центре площади. -- Вынимайте стол, ребята. -- Сам вынимай, -- огрызнулся Гоблин. -- Думаешь, тебе и сейчас удастся отмазаться? -- он развернулся к Элмо. -- Этот старый чертов калека всегда ищет оправдание. -- Он прав, Одноглазый. Одноглазый запротестовал. -- Давай, спускай сюда свою задницу, -- резко сказал Элмо. Одноглазый свирепо уставился на Гоблина. -- Ну, я до тебя доберусь когда-нибудь, Толстяк. Заклятие импотенции. Нравится? Гоблина это не тронуло. -- Я бы наложил на тебя заклятие глупости, если бы за меня уже не постаралась природа. -- Вынимайте этот чертов стол, -- прикрикнул Элмо. -- Нервничаешь? -- спросил я. Их ссоры его никогда не раздражали. Он смотрел на них как на развлечение. -- Ну. Вы с Вороном забирайтесь наверх и толкайте его. Этот стол был тяжелее, чем казался на вид. Нам пришлось всем налечь на него, чтобы снять с повозки. Притворное мычание, хрюканье и жалобы не помогли Одноглазому. Я спросил его, как же он взваливал этот стол на телегу. -- Там и строили, болван, -- сказал он и начал суетиться, пытаясь подвинуть его на полдюйма то туда, то сюда. -- Быстрее, -- сказал Ловец Душ, -- у нас мало времени. Его недовольство возымело прекрасный результат.^ Ни Гоблин, ни Одноглазый больше не проронили ни) слова. 1 Мы поставили камень на стол. Я отступил на шаг, вытирая с лица пот. Я весь взмок. Посреди зимы. Эта глыба излучала тепло. -- Мешки, -- сказал Ловец Душ. Это был голос женщины, с которой я бы с удовольствием встретился. Я схватил один из мешков, крякнув. Он был тяжелый. -- Ого, это деньги. Одноглазый прыснул. Я бросил мешок в кучу под столом. Бывает же. Я никогда еще не видел столько сразу, это точно! -- Разрежьте их, -- приказал Ловец Душ, -- побыстрее! Ворон полоснул по мешкам ножом. На мостовую потекли сокровища. Мы уставились на это, сгорая от вожделения. Ловец Душ поймал за плечо Одноглазого и взял за руку Гоблина. Оба колдуна как-то съежились. Они стояли перед камнем лицом к лицу. -- Откатите фургон, -- сказал Ловец Душ. Я до сих пор еще не видел той надписи, что они высекли на камне. Впившись в него взглядом, я прочитал: ПУСТЬ ТОТ, КТО ХОЧЕТ ОБРЕСТИ ЭТО БОГАТСТВО, УСТАНОВИТ ГОЛОВУ ТВАРИ ПО ИМЕНИ КОЧЕРГА НА ЭТОТ КАМЕННЫЙ ПОСТАМЕНТ. А-а. Ага. Откровенно. Честно. Просто, в нашем духе. Хе. Я отступил назад, пытаясь оценить величину капиталовложения Ловца Душ. Среди горы серебра я заметил и золото. Из одного мешка сыпались необработанные драгоценные камни. -- Волосы, -- потребовал Ловец Душ. Одноглазый достал прядь. Ловец Душ растер волосы по стенкам углубления, которое было высечено в камне. Он отошел и взялся за руки с Одноглазым и Гоблином. Они начали колдовать. Над сокровищами, столом и камнем возникло золотистое сияние. Наш главный враг был уже мертвецом. На такой подарок бросилось бы полмира. Слишком велико сокровище, чтобы можно было сопротивляться. Собственные люди Кочерги восстанут против него. Я подумал, что у него есть только один шанс на спасение. Он мог сам украсть все это богатство. Хотя, конечно, это задача. Ни один из пророков -- повстанцев не смог бы состязаться с Поверженным в колдовстве. Они закончили свои заклинания. -- Проверьте кто-нибудь, -- сказал Одноглазый. Ворон кончиком кинжала коснулся невидимой плоскости, ограниченной ножками стола, и раздался ужасный треск. Он чертыхнулся и хмуро посмотрел на свое оружие. Элмо сунул туда свой меч. Опять треск. Конец меча раскалился добела. -- Отлично, -- сказал Ловец Душ, -- убирайте отсюда фургон. Элмо приказал одному из наших заняться этим. Остальные скользнули в комнату, которую снял Гоблин. Снача