ет спустя они по-прежнему лгут? - Думаю, да, энсин. - Адмирал махнул рукой вперед к носу, пребывая в своем разговорчивом настроении и переходя к новой теме. - Мы будем идти этим курсом, пока не освободимся от шныряющих над нами PBY. Потом изменим его на два-семь-пять и пройдем между атоллами Уэйк и Мидуэй. Это приведет нас на северо-запад нашего большого круга и откроет перед нами Таонги, Бикини, Ронгелап и другие атоллы Маршалловых островов. - Там не возникнет никаких проблем - острова американские. - Вы проводили там испытания атомной бомбы. Брент снова подивился новому направлению мыслей хитрого ума. - На Бикини и Кваджалейне. - Они обитаемы? - Частично, адмирал. Уровень радиации очень высок. - Достаточно высок, чтобы убить, энсин? - Разумеется - через некоторое время. - Остановило бы это "Саббах"? Брент с удивлением посмотрел на адмирала. - Неужели вы думаете, что там организована база? - Командир боевого корабля должен учитывать любую возможность, особенно имея дело с фанатиками-самоубийцами, возглавляемыми безумцем. - Фудзита постучал кулаком по ветрозащитному экрану. - Перед Большой Восточно-Азиатской войной мы разрабатывали подводные лодки, способные нести самолет. Я уверен, что русские построили подобные. Они могли даже перевозить самолеты в разобранном виде. - Разумеется, адмирал, - ответил Брент и вернулся к биноклю. Могучий авианосец как раз пересекал тропик Рака и международную линию перемены даты, оставив атолл Мидуэй в трехстах милях по правому борту, а атолл Уэйк на таком же расстоянии по левому, когда Фудзита пригласил Брента Росса и Марка Аллена к себе в каюту. - От наших летчиков поступают тревожные сообщения относительно Кваджалейна, - начал Фудзита со своего обычного места за столом. Рукой он предложил вошедшим занять места перед ним. - Боже, - сказал Марк Аллен, усаживаясь. - Квадж должен быть в пятистах - шестистах милях к югу от нас. - Наши D3A и B5N находятся на безопасном расстоянии от него. Брент вспомнил обеспокоенность адмирала авиабазами на Маршалловых островах. - В тот раз мы провели разведку Бикини, Ронгелапа, Уотдже... - Всех, - нетерпеливо оборвал Фудзита. - Но на Кваджалейне они обнаружили одно очень настораживающее сооружение - огромный сферический бетонный купол, возможно, метров триста в диаметре и корму затопленного боевого корабля, выступающего из воды. - Корабль "Принц Евгений"... - Немецкий крейсер? - Да, адмирал. Он использовался при испытаниях атомной бомбы. Но он затонул не сразу, сначала его отбуксировали и лишь потом пустили ко дну на якорной стоянке. - Сферический купол. База? - Нет. Захоронение радиоактивных отходов. Старик японец побарабанил пальцами по столу. - Разве вы оставляли захоронение, адмирал Аллен? - Что вы хотите этим сказать? - Вы проводили испытания на атоллах. - Да. - Почва, скалы, деревья, мусор после ваших испытаний будут радиоактивными десятилетия. - Верно. - Тогда вы не могли ничего захоронить. Могли только сохранить. - Можно смотреть на это и под таким углом. - Что вы сделали с этой планетой, адмирал Аллен? Вздохнув, Аллен подался вперед. - За войной последовало военное противостояние, и мы должны были показать русским... - За время службы в ВМС я видел Кваджалейн много раз. Его якорная стоянка была кристально чистой лагуной, и такой большой, что с одного берега не было видно другого. На окружавших якорную стоянку узких белых островах росли кокосы. - Глаза адмирала устремились вверх и в прошлое; американцы выжидающе смотрели на него. - Я нырял с борта корабля, спускался по якорной цепи, видел рыб и водоросли на дне, словно они находились под стеклянным колпаком. Я плавал на остров и колол на скалах кокосовые орехи. - Фудзита обратился к Марку Аллену. - И теперь над всем этим надругались. - Вы не понимаете. - Да, не понимаю, адмирал Аллен. Женщин тоже насилуют только чудовища. Стук в дверь прервал тяжелое молчание. Подчиняясь жесту Фудзиты, Брент открыл дверь. Сверкающий полным летным обмундированием, в каюту вошел лейтенант Коноэ. Брент вернулся на свое место, но не сел. Вместо этого он стал позади стула, пока летчик, словно ретивый служака, докладывал, стоя навытяжку перед адмиральским столом. - Еще одна куполообразная конструкция на атолле Бикини. Я лично видел ее и несколько раз прошелся над ней на малой высоте. - В связи с огромными потерями летчиков-бомбардировщиков в текущих боях пилотам-истребителям часто приходилось нести двойную ношу: летать на разведку и в противолодочных патрулях на бомбардировщиках. И они презирали неповоротливые, медлительные самолеты. Коноэ продолжал: - Самолетов не обнаружил, лишь несколько рыбацких шхун далеко к северу, в куполообразном сооружении не было видимых входов и выходов. Поэтому я хранил радиомолчание. - Правильное решение, лейтенант. Сооружения не представляют угрозы для "Йонаги", но могут оказаться причиной ужасных катаклизмов для будущих поколений человечества. - Не понимаю, адмирал. Тот быстро объяснил происхождение сооружений и их назначение. - Вы это сделали? - спросил Коноэ, поворачиваясь и глядя усталыми глазами с кругами под ними на Брента Росса, будто молодой американец персонально за все отвечал. Брент ощутил, как знакомая ему плотно сжатая пружина в груди начинает расправляться, а чувства обостряться. - Да, - ответил он, сверкнув глазами. - Мое государство проводило здесь испытания. С разрешения Кремля. - Я думал, что вы провели испытания над Хиросимой и Нагасаки. Без сомнения, у вас там были сотни тысяч подопытных кроликов, чтобы их испепелить и стереть с лица земли. - Слушай, ты... - привставая начал Марк Аллен. - Прошу вас, сэр, - попросил Брент Аллена помолчать. - Этот вопрос ко мне. - Адмирал сердито опустился на место. Фудзита принял позу зрителя на матче по борьбе сумо. Бернт знал, что старик получает удовольствие, наблюдая, как сталкиваются противоположные интересы. Сейчас он был одним из участников поединка. Тем не менее его лицо не выражало тревоги, лишь злость и обиду на неточный выпад. Коноэ смертельно ненавидел янки, и не только как символ поражения его страны и гибели семьи, но и за унижение, полученное от Брента на ангарной палубе. Такая ненависть не могла исчезнуть или ослабнуть с течением времени. Она должна быть удовлетворена каким-либо способом. Возможно, здесь и сейчас. - У нас по-прежнему есть один вопрос, который требуется решить, энсин. - Нет! - крикнул Марк Аллен, приподнимаясь со стула. - Прошу вас, сэр, - попросил Брент, - разрешите мне. - Безропотно вздохнув, адмирал сел. Фудзита продолжал невозмутимо смотреть. Возможно, его мудрость подсказывала ему, что данная проблема должна быть решена. - Я не собираюсь ничего доказывать ни тебе, ни кому бы то ни было, лейтенант. Летчик ткнул пальцем в палубу. - Ты отказал мне в почетной смерти тогда, на ангарной палубе. Повредил мою карму. Не позволил занять место в храме Ясукуни. - Нет, я просто подчинился приказу подполковника Мацухары. - Врешь! Тебя никто не держал, ты подчинился его голосу! - Господи! Конечно же, я подчинился его голосу. Мы научены подчиняться. Наша жизнь не имела бы смысла... Его остановил ошеломляющий удар руки в перчатке, которая так быстро прошлась по его щеке, что у него даже не было времени пригнуться или хотя бы уклониться от удара. Глаза Брента сразу же вспыхнули, во рту появился солоноватый привкус крови - была рассечена губа. Отступив назад и вбок, он встал в стойку и поднял к груди сжатые кулаки, в нем клокотала ярость, отпустившая все тормоза. Но между двумя врагами оказался Марк Аллен, растолкавший их в разные стороны, а адмирал Фудзита крикнул: - Хватит! Смирно, а не то оба окажетесь в кандалах. Медленно повернувшись к адмиралу, Нобутаке Коноэ спросил: - Мы можем решить наш вопрос, адмирал? - Да, лейтенант. Он должен быть решен на благо "Йонаги". Ярость продиктовала Бренту ответ. - Я согласен. Злобные глаза повернулись к Бренту. - С разрешения адмирала я буду ждать тебя в храме Вечного Блаженства в пятнадцать ноль-ноль. - С удовольствием, лейтенант. - Вы свободны, - резко бросил Фудзита. - Можно еще вопрос, адмирал? - спросил Коноэ, когда американцы выходили. После того как дверь захлопнулась, летчик изложил свою просьбу, которая потрясла даже Хироси Фудзиту. Брент вошел в храм Вечного Блаженства один. Поскольку из Триполи, Бенгази, Каира, Тель-Авива, Рима, Лондона и Вашингтона обрушился шквал сообщений, полковник Бернштейн и адмирал Марк Аллен помчались в помещение шифровальной службы помочь лихорадочно работающим специалистам, пообещав прийти в храм, как только тайна лавины сигналов будет разрешена. - Англичане, они должны быть в Средиземном! - крикнул Аллен, пробегая по коридору мимо Брента. - Извините, Брент! Извините! Было 15:00, и энсин в одиночестве спустился в подъемнике на ангарную палубу. Десятки механиков отложили свои инструменты, когда двери подъемника открылись. Они ждали его. Храм, обшитый неокрашенной фанерой, занимал значительное пространство в передней части ангарной палубы по правому борту. Подобного места Брент никогда не встречал на военных кораблях, сюда он заходил лишь однажды, чтобы взять прах отца и перевезти его в Арлингтон. Тут отсутствовали неф, сиденья, алтарь. Вместо них вдоль стен тянулись полки, где в белых ларцах с иероглифами хранился прах умерших и погибших. Там и сям между ларцами находились изображения богов и золотые фигурки Будды. Пол был устлан белой тканью, а в центре храма бросался в глаза помост, тоже покрытый такой же тканью. В храме находились свыше сотни офицеров, стоявших по ранжиру: адмирал Фудзита, капитан второго ранга Масао Кавамото, подполковник Мацухара, капитан третьего ранга Ацуми. Все собравшиеся молчали, как молчали и техники, возившиеся с самолетами. Но вся работа прекратилась, как только американский офицер вошел в храм. За ним последовали механики, однако они остались снаружи большой безмолвной группой вымуштрованных десятилетиями дисциплины людей. На помосте находилась коленопреклоненная фигура человека в ниспадающем свободными складками белом одеянии с широкими крыльями из пенькового полотна, который сосредоточенно молился. Волосы человека были стянуты в узел на затылке. Это был Коноэ. Брент ошарашенно остановился. Не давая возможности Бренту сказать что-либо, Коноэ резким, заполнившим всю ангарную палубу голосом прогремел. - Добро пожаловать, янки, - сказал он, вставая. - Скоро мы увидим, мужчина ты или нет. - Я здесь. Чего тебе еще надо? - Мужества! Решительности! - Я пока спину никому не показывал. - Сказано по-самурайски, - удовлетворенно произнес Коноэ и протянул руку. - Проходи, энсин. Сюда. - В его голосе не было угрозы. - Брент остановился у помоста. - Сюда, вверх. - Американец осторожно ступил на помост, его кулаки сжались, мышцы напряглись. Брент почувствовал, как у него участился пульс и как внезапно пересохло горло. - Ты отказал мне в моей судьбе как самураю. - Я уже многократно слышал это. - Моя карма может быть восстановлена, а дух найти свое успокоение рядом с предками. - Мы будем драться: или ты убьешь меня, или я убью тебя. Третьего не дано. - Или сеппуку [сеппуку (харакири) - ритуальное самоубийство путем вспарывания живота, выполняемое с целью восстановить испорченную карму]. Произнесенное слово заставило Брента вздрогнуть. Американцы ошибочно обозначали ритуальное лишение себя жизни с помощью кинжала словом "харакири" - японским жаргонизмом, обозначавшим вспарывание живота. Не потому ли стоявший напротив него человек был в белом одеянии. Разумеется, самурайский ум оправдывал харакири. Коноэ навлек на себя гнев Фудзиты, когда он проигнорировал появление бомбардировщиков и истребителей с Островов Зеленого Мыса. К этому добавилось унижение, полученное в поединке с Брентом. Оно также могло быть смыто кровью, принесенной на острие кинжала. И, наконец, происшествие на мемориале "Аризона". Коноэ был младшим офицером и взял вину на себя. В понимании Брента, это было несправедливо, но он знал, что, по японским меркам, Коноэ отвечал за происшедшее. Он слышал, как ранее адмирал Фудзита отверг просьбы летчика о самоубийстве. Но "Йонага" получил новое охранение. Англичане своим появлением в Средиземном море связали руки Каддафи, и теперь казалось, что хорошо защищенному авианосцу в Тихом океане ничто не угрожает. И даже Фудзита не мог противостоять требованиям самурайской чести. В конце концов ведь все офицеры были сотканы из одного материала. - Для этого я тебе не нужен, - произнес энсин, собираясь уйти. - Нужен. Ты будешь моим кайсяку. - Твоим кем? - Моим, как вы говорите, секундантом. Тебе дадут меч, и если я буду действовать нерешительно... - Э-э, нет. Не получится. - Брент снова собрался уйти, и снова Коноэ остановил его. - Ты говорил, что никогда никому не показывал спину. Брент посмотрел в черные глаза, сверкавшие как антрацит в глубокой шахте. - Да! Это так. Но... - Но это будет большим испытанием для твоего мужества, чем для моего. Я - японец. Могу принять, нет, даже устремлюсь с радостью к смерти, но ты, ты подвергнешься жестокому испытанию. Брент глянул на адмирала Фудзиту. - Это его право, и он поступает так только с моего разрешения, - ответил тот. - В нашем понимании, вы победили лейтенанта и должны ему его смерть. И если вы будете его кайсяку, это очистит его карму. Помните, от кайсяку не ждут убийства. - Но если он не решится? - Вы знаете лейтенанта Коноэ. Вы полагаете, что у него не хватит мужества? Решимости? Он не задумываясь вспорет себе живот. - Прошу, энсин. Как офицер, как человек слова, прими на себя эту обязанность, - взмолился Коноэ. - Но я должен буду использовать меч. - В конце. Когда я закончу. Сюда... - Коноэ указал на пучок волос на затылке. - Ты должен метить сюда. - Банзай! Банзай! - раздались крики в толпе, и Брент почувствовал, как его начинает охватывать возбуждение. Он начал понимать. Брент открыл рот, но кто-то в нем заговорил помимо его воли, он сам не поверил своим словам. - Хорошо, - раздался его собственный голос. Еще крики "банзай". Огонь в глазах Коноэ стал лихорадочным, он сжал руку энсина с твердостью, порожденной безумием, и заговорил с торжественным уважением: - Благодарю вас, энсин Росс. Благодарю вас. Вы проявляете настоящий самурайский боевой дух ямато. Ваши обязанности просты. - Жестом Коноэ указал на капитана второго ранга Кавамото, державшего на белой шелковой подушечке блестящий кинжал, длиной не менее десяти дюймов. - После моей молитвы вы вручите мне вакидзаси. - Кинжал? - Да. Потом кавторанг Кавамото передаст вам свой меч. Будьте справа от меня, пока я не закончу. - Как я об этом узнаю? - Брент чувствовал себя как человек, который очнулся посреди сна. Он правда согласился на это? Во что он превращается? Может, они все сумасшедшие, а теперь и его надо лечить? - Я начну здесь. - Коноэ указал на левую часть живота. - Пройду лезвием по горизонтали, чтобы открыть "хранилище ума", затем вверх вправо. Когда вы увидите, что лезвие вышло, вы должны обезглавить меня одним точным ударом. - Его глаза скользнули по широким плечам американца. - Одна из причин, по которой я выбрал вас, - это ваша огромная сила. А сейчас возьмите вакидзаси у Масао Кавамото, а я начну молиться. Коноэ распластался на помосте, упершись лбом в маленькую подушечку в шелковой наволочке, а Брент повернулся и принял кинжал от старшего помощника. С подушечкой в руках Брент терпеливо ждал в окружавшей его тишине, усиливавшей шум двигателей и вой вентиляторов. Наконец молившийся встал на колени, посмотрел на адмирала Фудзиту и жестом пригласил Брента стать на колени перед ним. Коноэ заговорил: - Я, и только я отвечал за действия подготовленных к вылету истребителей в районе Островов Зеленого Мыса. Я, и только я ответствен за позор "Йонаги" у мемориала "Аризона". Сейчас я сделаю себе сеппуку и прошу всех присутствующих быть моими свидетелями. - Он оттянул пояс и достал небольшой клочок бумаги, тихо сказал: - Мои предсмертные стихи. - И начал их громко читать: Реке жизни, Не имеющей конца, Я вручаю свой дух Навечно. Потом негромко попросил: - Кинжал. - Брент вытянул руки, Коноэ с почтением принял оружие. - А теперь возьмите меч и встаньте рядом со мной. Встав с коленей, Брент взял изогнутое смертоносное оружие у Кавамото и удивился его тяжести. Словно загипнотизированный, он встал рядом с осудившим себя человеком и взялся за рукоять, обшитую кожей. - Держите его через правое плечо и оставайтесь в таком положении, пока я не закончу. Вы готовы? - Да, - ответил Брент бесцветным голосом, поднимая меч. Коноэ быстро развязал халат и поместил острие кинжала в нижнюю левую часть живота. Присутствующие затаили дыхание. С мучительной неторопливостью лезвие вошло внутрь, разрывая плоть, кровь по белому халату хлынула на помост. Рывок вправо принес новые потоки крови, внутренности, словно живые змеи, вывалились наружу. Глядя в лицо Коноэ, Брент увидел, как дернулись мускулы и широко раскрылись глаза. Капли пота выступили на лбу и потекли по щекам. Но решимость не ушла из глаз - кинжал пошел вверх. И вдруг наклон вперед, открывающий затылок и узел волос. - Пора, - скомандовал Фудзита. Команда адмирала-самурая унесла прочь все колебания, энсин замахнулся со всей силы и обрушил огромное смертоносное оружие на неправильное полукружие прямо под пучком волос. Но Коноэ просчитался с узлом - он наклонился вперед, и узел сполз к основанию черепа. Раздался звук мясной лавки - звук стали, рассекающей кость и плоть, и Брент ощутил толчок, когда лезвие вонзилось в твердую кость вместо позвоночного столба. Тем не менее благодаря весу и силе, стоявшей за лезвием, меч прошел насквозь, отделив голову почти под нижней челюстью и брызнув в стороны зубами, слюной, кровью и куском языка. Тело с частью нижней челюсти повалилось на помост. Перерубленная яремная вена пульсировала кровью все еще бьющегося сердца. Отсеченная голова покатилась, словно футбольный мяч, оставляя кляксы крови, и остановилась у края помоста. Глаза Коноэ смотрели на Брента. - Банзай! Банзай! - завибрировала, как от выстрелов орудий, палуба. Энсина вырвало. 13 - Англичанам крепко досталось, - сообщил со своего места во флагманской рубке полковник Бернштейн. - Радио Триполи надрывается весь день. Арабы кричат, что потопили три английских авианосца и фрегат, нанесли повреждение двум фрегатам и четырем эсминцам. Заявляют, что уничтожили свыше сотни английских самолетов. - Он посмотрел на Фудзиту. - Они сами влезли в это, - с отчаянием произнес Бернштейн. - Их атаковали и палубные, и самолеты наземного базирования. У Брента едва хватило времени, чтобы добраться до своей каюты и сменить забрызганную кровью одежду на чистую защитную форму номер два, когда по громкоговорящей связи голос капитана второго ранга Кавамото объявил о заседании штаба. Кровавое сумасшествие погасло, застыв отвращением и омерзением, и, входя в каюту для совещаний, он ощущал во рту кисло-горький вкус тошноты. Японские офицеры приветствовали его кивками и легкими улыбками. А Мацухара даже схватил его за руку, проговорив: - Хорошая работа. - Но Брент жаждал побыть в одиночестве в своей каюте с бутылкой виски "Чивас Регал". Ему не удавалось собрать свои мысли воедино и сделать правильный вывод о том, что, казалось, теперь определяло все. - Боже, - произнес Аллен. - Тэтчер должна была получше подготовиться, ведь англичане из-за действий самолетов и подлодок во время Второй мировой войны потеряли десятки кораблей... И каких кораблей! - Чего вы хотите от женщины? - риторически спросил Фудзита. - Ей следовало бы заниматься домашними делами на кухне, а не лезть в мировые проблемы. - Он обратился к Марку Аллену: - В этих новостях преобладают мрачные сообщения. - Адмирал, - сказал капитан третьего ранга Ацуми с нотками злости в голосе. - Каддафи назвал нас желтыми обезьянами. - Японцы недовольно заволновались. - Именно так, адмирал, - подтвердил Марк Аллен. - Он обещал "выдрессировать этих желтых обезьян". - Вы думаете, он пошлет свои ударные силы на Дальний Восток? У него нет там баз, адмирал Аллен. - Верно, - согласился тот. - Но мы знаем, что у него есть по меньшей мере десять танкеров и с полдюжины судов для снабжения кораблей. И, - его лицо помрачнело, - мы получили сообщение, что сегодня утром были взорваны две насосные станции нефтепровода на Аляске. Проворный ум Фудзиты отреагировал мгновенно: - Тогда это означает, что, если ему удастся нейтрализовать или уничтожить индонезийские месторождения - а вы говорили, что Индонезия вышла из ОПЕК, - у арабов появится возможность диктовать миру, нет, подчинить его великому божеству нефти. Аллен согласно кивнул. - Но я подчеркивал, сэр, что даже без нефти Аляски США могут удовлетворять свои потребности в топливе при условии его жесткого распределения, так же как и СССР. Но большая часть остального мира... - Он пожал плечами и развел ладони в стороны, демонстрируя беспомощность. Фудзита обратился к Бернштейну. - Вы полагаете, арабы пойдут на нас? Тот, не сводя глаз с Фудзиты, пролистал несколько документов. - Как израильтянин я уже привык к нападениям арабов. В конце концов мы воюем уже с 1948 года. - Он заглянул в бумаги, а Брент почувствовал, что грядут неприятности. Бернштейн продолжал. - Верно, что джихад прекращен, и аятолла Хомейни и Саддам Хусейн, собрав иранские и иракские войска, занялись тем, что снова убивают друг друга. Но все вы знаете, что Каддафи преследует три цели: уничтожить всех диссидентов дома и за границей, стать лидером объединенного арабского мира и уничтожить Японию с Израилем. - Но Хосни Мубарак не позволит его войскам пройти через свою страну - он выкинет ливийцев, Ирв, - заметил Аллен. - Границы Израиля в безопасности. Израильские ВВС по-прежнему остаются самыми мощными на Среднем Востоке. - Правильно, Марк, они крупнейшие в регионе, и единого арабского мира не существует, но сила Каддафи заключается в его надводном флоте. - К тому же он одержал большую победу, а арабы пойдут за лидером, который может побеждать, - добавил Фудзита. - И это подтверждает историю, - отметил Бернштейн. - Мы знаем, что Каддафи имеет помощь от сирийского президента Асада, короля Иордании Хусейна, короля Марокко Хасана, лидера друзов Валида Джумблата из Ливана, улыбающегося мясника Ясира Арафата из ООП и, конечно, России и всех старых диктаторов, поддерживающих его. - Он посмотрел на Марка Аллена. - Думаю, что арабы попытаются избежать войны на истощение с израильскими ВВС. Заговорил Фудзита. - Как я и предполагал, планируется удар по индонезийским нефтяным месторождениям, чтобы лишить Японию единственного источника нефти, а затем по Израилю. Бернштейн и Аллен согласно кивнули, а Аллен обратился к Фудзите: - Могу заверить вас, что американская военно-морская и израильская разведки внимательно наблюдают за развитием ситуации. Мы должны получить подтверждение в течение нескольких дней и даже часов. Кроме того, наши подлодки дежурят на всех возможных маршрутах, которыми могут пойти арабы. Фудзита медленно поднялся и подошел к одной из четырех карт, висевших на переборке. - "Йонага" - самый большой авианосец в мире, он защищает его от Каддафи и стоит на пути арабского господства. Я не думаю, джентльмены, что нападение на Индонезию и наши родные острова - один из вариантов действий арабов, нет, он единственный и неизбежный. - Фудзита повернулся к карте. - Полагаю, что они сконцентрируются здесь, пока израильские ВВС будут отвлекаться самолетами наземного базирования. - Адмирал передвинул короткую указку на восточное побережье Средиземного моря. - Через Суэцкий канал, Красное море, в Аденский залив и далее через Индийский океан на юго-восток. - Указка пошла вниз. - К Малаккскому проливу в Южно-Китайское море и к Японии. - Фудзита опустил указку. - При движении через Малаккский пролив и Яванское море нефтяные установки Суматры и Борнео окажутся в зоне досягаемости. В принципе надводные корабли могут обстрелять комплексы на Баликпапане и Тавитави. Свои самолеты он прибережет для нас. - Глаза Фудзиты сверкнули в направлении Марка Аллена. - Но у Каддафи должны быть танкеры... - Это установлено, сэр. - Тогда давайте допустим, что они идут, - высказал предположение старик адмирал, возвращаясь к своему креслу. Некоторое время присутствовавшие молчали. Фудзита обратился к Кавамото: - Увеличить скорость до тридцати узлов. - Старший помощник снял телефонную трубку. Фудзита снова повернулся к Бернштейну. - Зашифруйте сообщение в Адмиралтейство... э-э, Национальный департамент по обслуживанию и ремонту техники через представителя израильской разведки: "Самолеты и летчиков для замены, о чем информировалось ранее, собрать в Токийском международном аэропорту..." - Адмирал посмотрел на штурмана. - На тридцати узлах мы подойдем к берегу, - Кавамото заглянул в блокнот, - через сорок часов. Фудзита повторил Бернштейну: - Через сорок часов. Расчетное время прибытия в ремонтный док Йокосуки - четырнадцать ноль-ноль в пятницу. Повторите сообщение, полковник. Израильтянин прочел. - На этом все. Совещание окончено. - Фудзита обратился к Бренту Россу. - Прошу вас остаться. Вас, адмирал Аллен, и подполковника Мацухара тоже. Когда члены штаба покинули каюту, Марк Аллен и Йоси Мацухара переглянулись, а Брент уставился невидящими глазами на переборку. Энсин ожидал услышать дополнительную информацию о вариантах действий авианосца, но мысли Фудзиты оказались далеки от этого. Его голос был мягким и теплым. - Вы сегодня сделали доброе дело, Брент-сан. Употребление уважительного обращения "сан" вывело Брента из летаргии. - Если вы имеете в виду то, что я сделал в храме... - Да. Вы оказали неоценимую услугу лейтенанту Коноэ. - Я слышал обо всем, Брент. Не могу поверить... - начал Марк Аллен. Мацухара оборвал его: - Он действовал великолепно. Им стоит гордиться, адмирал Аллен. - Вы освободили Коноэ от агонии, и его дух отошел в храм Ясукуни, - сказал Фудзита. Брент раскрыл ладони. Пристально посмотрел на них. - Они обагрены кровью, сэр. У меня не было такого ощущения после тех стычек с арабами. Но с ними я дрался. И победил. А для Коноэ я был палачом. - Нет! Он сам был себе палачом, как это и должно быть у самураев. Ваш удар был церемониальным. - Вам следовало выбрать кого-то из своих, - с горечью произнес Марк Аллен. - Брент-сан - один из нас, - возразил Фудзита. - Вы оказали на молодого человека чудовищное давление, адмирал Фудзита! - воскликнул Аллен. - Вы не можете понять нас, не можете понять бусидо, так ведь? Большинство из вас думают, что бусидо относится к воинским искусствам. - Явно раздраженный Марк Аллен открыл рот, словно желая что-то сказать. Фудзита нетерпеливым жестом, как профессор слишком долго думающего студента, попросил его помолчать. - Это не способы вооруженной борьбы, а образ жизни, который мы называем "путь воина". - Его голос поднялся. - Он диктует все: ранний утренний подъем, чистоту тела, стиль одежды, учтивость до полного послушания по отношению к занимающим более высокое положение, заботу и защиту для тех, кто находится ниже на общественно-социальной лестнице. В прежние времена самурай служил, чтя память своих предков, уважая мать и отца, относясь с глубокой лояльностью к своему удельному князю дайме, который подчинялся сегуну, служившему императору. Лояльность осталась и в наши дни - самурай подчиняется старшим офицерам, которые служат императору. Разрыв в этой цепи, несостоятельность любого рода ведет к обесчещению и смерти. - Адмирал побарабанил пальцами по столу. - Настоящий самурай осознает необходимость смерти и встречает ее быстро и радостно. Как мы говорим, нет больше ничего, что стоило бы записать. - Знаю, я понимаю бусидо, адмирал. Я рос в Японии, учился здесь в начальной школе. - Тогда вы должны понимать. Выбора не было. Росс был единственным инструментом для разума Коноэ. - Но вы должны осознавать, - взмолился Аллен, - осознавать западный склад ума, адмирал. Мой помощник обрел разрушительный опыт. Брент ожил, сказав страдальческим голосом: - Я не смог даже эту обязанность выполнить подобающим образом! - Он повернулся к Аллену, его голубые глаза увлажнились. - Я схалтурил. Ударил слишком высоко... - Он не договорил. - Нет, вы ударили в обозначенное место. Узел был моей идеей, - отреагировал на признание Брента Росса Фудзита. - О Боже! О Боже! Мацухара с глубоким участием произнес: - Брент, твоя огромная сила сделала это, ты все исполнил четко. - Воцарилось молчание, накрывшее каждого плотным одеялом. Глядя в переборку, Брент заговорил. - Не совсем так. - Его глаза нашли Мацухару и вспыхнули с новой силой. - И эта женщина. Я оказался глуп - позволил ей дурачить себя, навлечь опасность на нас всех. - Неправда, - сказал Фудзита. - Мы все были обмануты, поверили лжи. А ты убил фанатика мусульманина. - Да, - присоединился к адмиралу Мацухара. - Все было отлично. Его лицо стало "эталоном" красоты. - Брент-сан, - обратился к Россу Фудзита. - У нас японцев, долгая история, в ней много мудрецов, и мы храним их слова. Одним из самых умных был Сетоку Тайси, живший более тысячи лет назад. Он сказал: "Только некоторые рождаются мудрыми, но усердие открывает дорогу многим". Вы приобрели мудрость. Вы ценный помощник, у вас самые лучшие глаза на корабле, вы знаете дюжину языков и являетесь опытным шифровальщиком. Поэтому сделайте вывод из полученного опыта. Постарайтесь осмыслить испытание, которому Коноэ подверг вас, и помните, что сейчас вы нужны "Йонаге" больше, чем раньше. Брент выпрямился, он почувствовал, как в нем зарождается что-то новое. - Да, Брент, - выдохнул Марк Аллен. - Ты должен. Фудзита нетерпеливо продолжил. - В древнем ритуале есть одна-традиция. Человек, совершающий харакири, жалует подарок своему кайсяку. - Он наклонился под стол и вытащил самурайский меч в великолепных ножнах, украшенных золотыми и серебряными иероглифами. Но особенно изумляющей была хризантема с шестнадцатью лепестками, выложенная бриллиантами и другими драгоценными камнями. - О Боже, - вырвалось у Аллена; - Какое чудо! Фудзита взглядом погладил меч и с благоговением заговорил: - Самурай мечом защищает честь своего государства, своего императора. Если самурай не оправдал ожиданий, он защищает свою честь тем, что берет на себя ответственность и совершает самоубийство... - Глаза адмирала скользнули по Бренту Россу, потом Марку Аллену. - Вы изобрели винтовку, которая является просто механизмом для убийства. Но это... - Он поднял оружие. - Олицетворяет жизнь. Это душа самурая, - закончил он. Пристально глядя на украшенные камнями ножны, Брент низким голосом спросил: - Он принадлежит лейтенанту Коноэ, так ведь? Фудзита, кладя меч на стол, медленно ответил: - Да. Принадлежит... принадлежал ему. Лейтенант Коноэ происходил из знатной самурайской семьи. Хризантема с шестнадцатью лепестками олицетворяет императора, иероглифы - это имена некоторых наиболее знаменитых его предков и названия мест, где они совершили свои великие деяния. - Фудзита указал на ножны. - Дайси Коноэ, погибший с этим мечом в руках, защищая сегуна Токугаву от бродячих самураев-убийц во дворце сегуна в Эдо. Следующее имя - Еритомо Коноэ, который, будучи одноруким, победил дюжину корейских пиратов, а тут, - адмирал бережно коснулся рукой иероглифов, - имя его деда Мураю, что был смертельно ранен, идя первым в атаку на русские позиции в Порт-Артуре в 1904 году, а вот, - сказал он дрожащим голосом, - имя его дяди - Энею, - что в 1912 году сделал себе харакири, когда похоронная процессия императора Мэйдзи проходила мимо его дома. - Фудзита тяжело выдохнул. - Итак, энсин, вы видите, что вы лишь помогли сохранить честь и традицию славной семьи. - Он протянул меч Бренту. - Меч - ваш. Брент молча встал, принимая подарок. - Прошу вас, энсин, поймите, - продолжил, улыбаясь, Фудзита, - хотя у нас есть бусидо, наши строгие воинские уставы, мы прежде всего гуманисты - ценим жизнь и стараемся сохранять ее. - Разумеется, адмирал, - ответил Брент, разглядывая ножны. Зазвонил один из телефонов, стоявший на краю стола в хаосе связного оборудования. Мацухара быстро принял сообщение и повернулся к адмиралу. - Один из пленных серьезно болен, - доложил он, возвращая трубку на место. - Он в корабельном лазарете. Замешательство мелькнуло на лице адмирала. - Пленных? - Да, - подтвердил Марк Аллен. - Два немца и араб. Глаза Фудзиты вспыхнули. - Ах да, конечно. Казнить! 14 На скорости тридцать узлов подгоняемый сильным бризом авианосец "Йонага" с впередсмотрящими на фор-марсе подошел к гористой береговой линии Хонсю. День выдался бурным, порывы ветра теребили и сминали водную гладь в пенящиеся белые шапки, бросались брызгами, разлетающимися длинной вуалью свадебного кружева. Когда началась ночная вахта, горбящиеся от ветра огромные волны с северо-востока, высотой с ангарную палубу, стали бить в корму, разворачивая переднюю часть корабля в подошвы волн, выпуклый его нос врезался сзади в холмы воды, развешивая вокруг себя голубые занавески; откат, подъем и подготовка к стремительной атаке на новую гору воды. Солнце тускло светило в пелене облаков, катившихся прямо над морем и терявших свои края в челюстях ветра, открывавших небосвод. Огромными стаями, расправив крылья, крутясь и планируя, метались чайки. Несмотря на погоду, авиагруппы взлетели на рассвете и взяли курс на Токийский международный аэропорт, где необходимо было проверить самолеты и провести учебно-тренировочные полеты с новыми летчиками. Но самым важным являлось то, что руководство полетами воздушного патруля над "Йонагой" планировалось осуществлять из аэропорта. Мацухара оставался на борту корабля - в его задачу входило работать и на авианосец, и на аэропорт. Брент Росс в штормовой куртке стоял на мостике вместе с адмиралом Марком Алленом, подполковником Мацухарой и другими членами команды, для которых мостик был рабочим местом. Радар сообщал пеленги островов. Подполковник вызывал по радио Аоги Симу, Хатидзе Дзиму, Микина Дзиму и Муяке Дзиму, говорил с ними и отмечал их местонахождение на своих картах. Мерцающими зелеными пальцами радар очерчивал контуры крупного острова, чем способствовал начавшемуся волнению моряков. Бренту доставило удовольствие, что, после настойчивых просьб Бернштейна, Аллена и его самого, пленных не стали обезглавливать. Фудзита неохотно признал, что от них можно получить какую-нибудь информацию, но отказался держать арестованных на борту. Их должны были передать силам самообороны сразу же после захода в док порта Йокосука. - Нападение было пиратским, - заметил адмирал. - А пиратов казнят. - И улыбнулся. Сейчас в бинокль энсин видел очертания двух полуостровов, Ису и Босо, и их оконечности, выступающие в пролив, - мыс Иро слева и мыс Нодзима справа. Сотни членов команды собрались на полетной палубе, заполнили фор-марс и радостно приветствовали приближение родной земли. - Старшина, - обратился Ацуми к унтер-офицеру, - пеленг на мыс Иро и на мыс Нодзима. - Последовал быстрый ответ. После лихорадочной работы с параллельной линейкой и прокладочным прибором штурман доложил адмиралу: - Предлагаю курс три-ноль-пять. - Хорошо. - Фудзита отдал приказание телефонисту: - Сигнальному мостику поднять сигнал: курс три-ноль-пять, скорость шестнадцать. - Раздались крики команды на сигнальном мостике, и через минуту вымпелы и флаги с шелестом затрепетали на ветру. Брент скользнул биноклем по кораблям сопровождения, с приближением земли подошедших ближе к флагману. - Все отвечают, сэр. - Хорошо, - ответил адмирал, подходя к переговорной трубе. - Выполнять. - И потом в переговорную трубу: - Вправо на три-ноль-пять, скорость восемнадцать. Судно накренилось, и ритм двигателей под ногами Брента стал реже. - Курс три-ноль-пять, скорость восемнадцать, девяносто шесть оборотов, адмирал, - донеслось из трубы. - Хорошо. Команда кричала и жестикулировала, словно мужчина, долго не видевший женщины, а Брент смотрел в бинокль на эту странную и таинственную землю, которая, казалось, была полна парадоксов: где гости снимают обувь, а не головные уборы; где вино подогревают, а рыбу едят сырой; где принимающие душ скребут себя дочиста, прежде чем войти в ванную; где присутствующие на похоронах одеты в белое; где такси не имеют ручек на дверцах, а дверцы распахивают пружинами, которые могут искалечить неосторожного; где император, будучи смертным человеком, почитался как прямой наследник бессмертного бога; где ревностно почитались две различные религии - рождение отмечалось по-синтоистски, а смерть - по-буддистски; где язык не имел алфавита, вместо которого использовалось более двух тысяч обязательных иероглифов, позаимствованных у китайцев и имеющих множество значений, зависящих от контекста. Японцы были вежливы и учтивы, пока вы не попадали с ними в метро, где они мимоходом могли переломать вам руки и ноги, штурмуя вагон. Странная страна, - сказал он сам себе. Странная. Но именно здесь он встретился с Сарой - капитаном Сарой Арансон, в кабинете Бернштейна в посольстве Израиля. Он вспомнил ее властное и одновременно привлекательное лицо, выдающее ее тридцать едва заметными морщинками в уголках больших карих глаз, светящихся умом. У нее была загорелая, хорошо ухоженная кожа, спускающиеся пышной волной на уши каштановые волосы. Свободная блузка и слаксы не скрывали налитого тела, острых грудей и круглых бедер. Брента охватило приятное возбуждение при воспоминании о ней. Они вместе поужинали в уютном маленьком ресторанчике. И слишком много выпили. А Сара выпила даже более того. Говорили о геноциде. Ее бабушки и дедушки, тети и дяди - все погибли в печах во славу третьего рейха. Говорили о тревожном, положении на границах Израиля из-за рьяных почитателей джихада. Сара попутно рассказала о своем погибшем любимом Ари Вайцмане, летчике-истребителе, которого разорвало в клочья над долиной Бекаа на его "Мираже", когда ему не удалось уклониться от зенитной управляемой ракеты. И Брент с самого начала почувствовал возникшую между ними симпатию - безумное влечение друг к другу, оставшееся невостребованным до того момента, когда "Йонага" атаковал Каддафи, а Брент был послан в аэропорт Бен-Гурион за новым шифратором-кодировщиком. Те тридцать шесть часов, проведенные в ее квартире в Тель-Авиве потребовали всего жара его крови и оставили в нем незабываемое состояние покоя, которого он никогда не испытывал прежде. Брент с тревогой поежился, когда из темноты воспоминаний проступило лицо Кэтрин. Прогнав его, он вздохнул и снова вернулся к Саре. Увидит ли он ее еще раз? Он знал, что она по делам службы разъезжала по всему миру и ожидала направления в Вашингтон. Но в мире всегда царил такой беспорядок и было так много неожиданностей. Брент вздрогнул, когда голос телефониста оторвал его от воспоминаний. - Радар сообщает о множественных целях на входе в пролив. - Хорошо. Установив фокус на бинокле, Брент разглядел небольшую точку, качающуюся на волнах курсом на "Йонагу". Потом он заметил неясные очертания еще одной и еще. - Большое количество небольших лодок, - доложил он адмиралу. - С обоих бортов, сэр. - Святой Будда - при таком-то ветре! - Громкая команда уменьшила скорость до десяти узлов. Когда "Йонага" царст