ыйдет, да и, кроме того, должен же был Димитриос понести материальный ущерб за нанесенные мне неприятности и оскорбления. И я поехал в Рим. Друзья нашли мне одного чиновника из правительственного аппарата, который помог (не без некоторых затрат с моей стороны, конечно) познакомиться с архивами Министерства внутренних дел. Я не только узнал фамилию, которой пользовался теперь Димитриос, но мне стало также известно и то, чего не мог знать Виссер: Димитриос стал гражданином одной латиноамериканской страны, чиновники которой не были уж слишком щепетильны и давали гражданство всякому, у кого был тугой кошелек. Любопытно, что я также стал гражданином этой республики в том же 1932 году. Так что я и Димитриос стали теперь согражданами. Признаюсь, мое сердце радостно билось, когда я возвращался в Париж. Естественно, я обратился в консульство своей новой родины. Принявший меня консул вел себя грубо и вызывающе: он сказал, что не знает никакого сеньора С.К. и что если бы я даже был самым близким его другом, то и тогда бы он не сказал мне, где сейчас сеньор С.К. находится. Мне было ясно, что он лжет, но что я мог поделать? Я вскоре получил и другой удар: дом графини на авеню Гош вот уже два года как стоял пустой. Вы, быть может, скажете, что надо было просмотреть светскую хронику? К сожалению, я там ничего не нашел. Я уже подумывал о том, чтобы бросить свою затею, как вдруг меня посетила блестящая идея: был конец зимнего спортивного сезона, и могло оказаться, что красавица графиня отдыхала на каком-нибудь горном курорте. Я попросил издательство "Ашетт" собрать для меня все издающиеся во Франции, Швейцарии, Германии и Италии спортивные журналы, посвященные горнолыжному спорту, а также журналы и газеты, уделяющие внимание большому свету. - Теперь вам понятно, почему у меня такое недоумение вызвал ваш интерес к Димитриосу? - Латимер кивнул головой. - Я, как и вы, просматривал бумаги, касающиеся беженцев. Встретив вас, я решил не ехать в Смирну, а поехать вместе с вами в Софию. Быть может, вы мне сейчас расскажете, что вам удалось узнать из полицейских архивов? - Димитриос подозревался в убийстве менялы Шолема, совершенном в Смирне в октябре 1922 года. Димитриос бежал в Грецию. Два года спустя он принимал участие в организации покушения на Кемаля Ататюрка. Ему опять удалось бежать, но теперь турецкая полиция потребовала его выдачи, сославшись на убийство Шолема. - Ах, вот оно что! - На лице мистера Питерса опять сияла улыбка. - Этот человек приводит меня в восхищение. Ну не чудо ли? Какая экономия! - При чем тут экономия? - Давайте я закончу рассказ, и вы все поймете. Посмотрите, как умно действует Димитриос! Он знает, что Виссера надо убить. Почему бы теперь не воспользоваться его трупом, чтобы прикрыть старые грешки? Конечно, дело об убийстве менялы очень старое, но, очевидно, все-таки незакрытое. Если же теперь турецкая полиция найдет труп Димитриоса Макропулоса, то кому придет в голову искать связь между ним и респектабельным С.К., который с таким искусством возделывает свой сад. Вот почему я и сказал: как он экономен. Конечно, нужно было, чтобы Виссер ничего не подозревал, и поэтому Димитриос выполнил все его требования. Он также позаботился о том, чтобы получить в Лионе удостоверение личности, которое потом и было найдено под подкладкой пиджака убитого. В июне этого года он пригласил своего старого друга совершить вместе с ним морское путешествие на яхте. Помните, вы мне говорили, что до вас полицейским архивом в Смирне интересовался кто-то еще. Это был, конечно, Димитриос. Ему обязательно надо было знать, что известно полиции о старом деле, чтобы затем подбросить труп Виссера как труп Димитриоса. Вот вам еще один пример его скрупулезной осторожности. - Но тот человек, говорят, выглядел как обыкновенный француз. Улыбка на лице мистера Питерса стала немного кислой. - Значит, вы опять не были со мной искренни, мистер Латимер. Вы должны были навести справки об этом таинственном французе. - Он пожал плечами. - Впрочем, теперь Димитриос действительно похож на любого другого француза. - Вы что, недавно его видели? - Вчера. Он меня, к счастью, не заметил. - И вы совершенно точно знаете его адрес? - Разумеется. Как только я узнал, чем он занимается, я тотчас же узнал и его адрес. - Что вы собираетесь предпринять? - Давайте обсудим, - сказал мистер Питерс, нахмурившись. - Вам теперь известно, что труп, обнаруженный в Стамбуле, - это труп Виссера, а не Димитриоса. Латимер невесело рассмеялся. - И вы полагаете, что я согласен поддерживать вас в проведении этих планов в жизнь? - Если ваш изощренный мозг придумал что-нибудь другое, я с радостью соглашусь принять... - Пока что мой изощренный мозг придумал только то, что надо передать полиции всю информацию, которой мы располагаем. Мистер Питерс саркастически усмехнулся. - Вы думаете? О какой информации идет речь? - спросил он, точно хотел сказать: "Неужели вы меня не любите?" - Ну, речь идет о том... - начал Латимер и осекся. - В том-то и дело, - кивнул мистер Питерс головой, - ваша информация почти ничего не стоит. Другое дело, если бы вы обратились к турецкой полиции. Впрочем, это мало что дало бы. Обнаружив, что убит не Димитриос, а Виссер, они бы установили, что Димитриос жив - и только. Ведь вы не знаете, под какой фамилией он сейчас проживает, и даже инициалы у него совсем другие, а не те, что я вам назвал. Мне кажется, пройдя по его следам, как это сделали Виссер и я, вы бы ничего не нашли. Что касается французской полиции, то она вряд ли станет искать исчезнувшего преступника, ранее высланного из страны, какого-то грека, проживающего во Франции под чужой фамилией, убившего в Смирне человека шестнадцать лет назад. Итак, мистер Латимер, без меня вам ничего не сделать. Не исключено, нам, быть может, придется обратиться в полицию, если Димитриос сочтет наши доводы несостоятельными. Но это вряд ли, в конце концов, Димитриос - разумный человек. А что, мистер Латимер, вам помешают эти три тысячи фунтов? Латимер молча и пристально посмотрел на мистера Питерса, потом сказал: - Наверное, вам это не приходило в голову, но мне действительно не нужны эти три тысячи фунтов. Мне кажется, мой друг, что столь долгое общение с людьми преступного мира полностью отбило у вас чутье на порядочных людей. - Понимаю, так называемые моральные принципы... Латимер, занятый своими мыслями, почти его не слушал. Да, все получилось совсем не так, как он предполагал, и теперь надо было найти хоть какой-то достойный выход из этой безумной затеи. Сейчас он должен был сделать выбор: либо вернуться в Афины и предоставить мистера Питерса его собственной судьбе, либо остаться и сыграть свою роль в этой гротескной комедии до конца. Он решил выбрать второе, потому что первое показалось ему отвратительным. Ему нечего было сказать, и, чтобы выиграть время, он достал сигарету и закурил. - Ну, хорошо, - сказал он медленно. - Я сделаю все, что вы просите. Но я ставлю свои условия. - Условия, - повторил мистер Питерс, точно эхо, и закусил свою толстую нижнюю губу. - Мне кажется, я и так достаточно щедр, отдавая вам половину. Поймите, мои расходы на расследование... - Минуточку. Ведь вы еще не знаете. Первое вам легко выполнить. Итак, я полностью отказываюсь от своей доли, и вы можете взять себе все деньги, которые выжмете из Димитриоса. Второе... Он замолчал, взглянув на лицо мистера Питерса: вначале там была радость, затем недоумение, потом слезящиеся глаза мистера Питерса сузились до предела и он выдавил из себя: - Я ничего не могу понять, мистер Латимер, но если это какая-нибудь глупая выходка... - Нет, нет, мистер Питерс, ни то и ни другое. Вы говорили о "моральных принципах", не так ли? Быть может, в этом все дело. Но вряд ли, потому что я ведь участвую в шантаже, хотя и отказываюсь воспользоваться его плодами. - Ну что же, - сказал мистер Питерс задумчиво. - Тем лучше для меня. В чем состоит ваше второе условие? - Оно для вас совершенно необременительно. По вашим словам, Димитриос стал важной персоной. Я готов помочь получить вам миллион франков при условии, что мне станет известно, какой пост он сейчас занимает. Мистер Питерс на мгновение задумался, потом, пожав плечами, сказал: - Я согласен. Не вижу причин, по которым мне надо что-то утаивать от вас. Думаю, это сообщение вам ничего не даст, если вы попытаетесь идентифицировать Димитриоса. Дело в том, что Евразийский кредитный трест, зарегистрированный в Монако, засекретил все сведения о своей структуре и операциях. Могу только сообщить, что Димитриос - член правления этого банка. Рандеву Было два часа ночи, когда Латимер вышел из тупика Восьми Ангелов и направился к себе в отель на набережную Вольтера. Он то и дело зевал, во рту было сухо и сильно болели глаза. Но выпитый кофе гнал сон прочь, и мозг, казалось, работал с такой лихорадочной быстротой и удивительной ясностью, что все лишенное смысла становилось вдруг разумным и понятным. Придя к себе, Латимер немного посидел в кресле, глядя на черную Сену, на отблеск света, горевшего где-то над Лувром. Он никак не мог выбросить из головы ни признания Дхриса Мохаммеда, ни драму Булича, ни рассказ о том, как бывший упаковщик инжира заработал свои миллионы, отравляя белым порошком Париж. Доподлинно известно, что по его вине погибли три человека, а сколько, должно быть, еще безымянных жертв... Да, если существовало воплощение мирового Зла, то им, безусловно, был этот человек. Но ведь Добро и Зло - это абстракции, созданные прошлым. Для новой теологии характерны понятия "хороший бизнес" и "плохой бизнес". С этой точки зрения, Димитриос - логическое следствие эволюции. Это логическое следствие тех перемен, в результате которых на смену "Давиду" Микеланджело, бетховенским квартетам и теории Эйнштейна пришли Бюллетень фондовой биржи и "Mein Kampf". Конечно, один человек бессилен против тех, кто сбрасывает на детей бомбы. Он может только проклинать тех, кто это делает, да испытывать чувство сострадания к несчастным. Но действию отдельной личности можно и должно помешать, если она стремится причинять зло людям. Димитриос по крайней мере дважды совершил тяжкое преступление и, значит, в принципе может быть привлечен к суду, как и любой голодающий, укравший кусок хлеба. Латимер видел черновик письма, которое мистер Питерс собирался отправить Димитриосу. Ему бросилось в глаза: письмо было написано в том же стиле, что и письмо одного шантажиста из его романа. Оно начиналось дружеским упреком, что месье С.К., ныне процветающий банкир, член высшего общества, наверное, уже забыл автора, с которым когда-то съел пуд соли и заработал не одну тысячу. Далее выражалось пожелание, чтобы месье С.К. посетил автора письма в таком-то отеле, в девять часов вечера в четверг на этой неделе. После заверений в давней и искренней дружбе шла подпись, а затем постскриптум, в котором месье С.К. сообщалось, что автор письма не так давно виделся с одним человеком, который знает их общего друга Виссера и которому не терпится познакомиться лично с месье С.К. Было бы жаль, если бы обстоятельства помешали месье С.К. появиться в указанном месте в четверг вечером. По плану Димитриос должен был получить письмо в четверг утром. Вечером в половине девятого "мистер Петерсен" и "мистер Смит" появились в отеле, где мистер Питерс предварительно заказал номер. Предполагалось, что Димитриос согласится уплатить требуемую сумму. Предосторожность заключалась в том, чтобы можно было исчезнуть, не оставив следов. Мистер Питерс заверил, что это можно сделать без труда. В тот же день вечером Димитриос должен был получить второе письмо, в котором говорилось, каким образом передать деньги в тысячефранковых купюрах. Это должно было произойти в пятницу в одиннадцать часов вечера в указанном месте дороги возле кладбища в Нейи. Посланца здесь ждала машина с людьми, выполняющими поручение мистера Питерса. Посланец садился в машину, и машина, покружив в пригороде Парижа, возвращалась на авеню Де ла Рен вблизи Порт де Сен-Клу, где ее поджидали "мистер Петерсен" и "мистер Смит", которым посланец и передавал деньги. Затем люди мистера Питерса отвозили посланца на то же место, откуда взяли. В письме ставилось обязательное условие, что посланец - женщина. Последняя предосторожность несколько удивила мистера Латимера, но мистер Питерс убедил его, что она очень важна, потому что посланцем мог стать сам Димитриос, который легко мог перевербовать людей мистера Питерса, после чего и "мистер Петерсен", и "мистер Смит" получили бы пулю в лоб. В щель между шторами пробился первый луч. Уже рассвет. Латимер повернулся набок и тотчас уснул. Разбудил его телефонный звонок. Звонил мистер Питерс. Он сообщил, что письмо Димитриосу уже отправлено и что ему хотелось бы обсудить вместе кое-какие детали, и поэтому он просит мистера Латимера поужинать вместе. Латимеру показалось, что обсуждать уже больше нечего, но он согласился. Пообедав, он пошел в зоопарк. Ужин был скучен, и Латимер понял, что это была еще одна предосторожность мистера Питерса. Сказав, что у него болит голова, он ушел и, приехав к себе в отель, сразу же лег в постель. Латимера мучило то, что он сам участвует в шантаже. И дело ничуть не менялось от того, что шантаж был направлен против Димитриоса, потому что шантаж такое же преступление, как и убийство. Вероятно, Макбет колебался бы, убивать ему или не убивать, даже если бы знал, что Дункан закоренелый преступник, а не человек с душой чистой, как у ангела. Но, к несчастью, мистер Питерс прекрасно справился с ролью леди Макбет. Он позавтракал, потом побродил по городу. С мистером Питерсом они договорились встретиться в пятнадцать минут восьмого. День тянулся нудно и бездарно. Чтобы убить время, Латимер пошел в кино. Ему не хотелось идти на встречу с мистером Питерсом, потому что вслед за этим он должен был встретиться с человеком, во взгляде которого мог прочесть лишь холодное и ясное желание убивать каждого, кто встанет ему поперек дороги. Итак, он явно трусил. Мистер Питерс прибыл в кафе на бульваре Осман, опоздав на десять минут. В руках у него был большой дешевый чемодан. Он двигался решительно и собранно, как хирург во время ответственной операции. - Ну как, все в порядке? - спросил Латимер тем наигранным театральным тоном, каким обычно люди безуспешно пытаются скрыть обуревающую их тревогу и неуверенность. - Пока что да. Естественно, я еще не получал ответа. - А что это у вас в чемодане? - Старые газеты. В отеле хорошо появляться с чемоданом, тогда можно не регистрироваться. Я назначил место встречи в отеле недалеко от метро Ледрю-Роллен. Это удобно. - Мне кажется, лучше взять такси. - Разумеется, мы возьмем такси, - сказал он. И добавил многозначительно: - Но обратно мы поедем на метро. Почему так, увидите сами. Отель находился на улочке, пересекавшей авеню Ледрю. Он был двухэтажный и очень грязный. Из комнаты с надписью "Бюро" вышел человек в нарукавниках. - Я заказывал по телефону номер, - сказал мистер Питерс. - Месье Петерсен? - Да. Человек подозрительно разглядывал прибывших. - Номер очень большой. Пятнадцать франков, если будете жить один, двадцать - вдвоем. За обслуживание берем три франка. - Сопровождающий меня месье здесь жить не будет. Человек вернулся в комнату и вышел оттуда, держа в руке ключ от номера. Он взял у мистера Питерса чемодан и повел их на второй этаж, открыл дверь номера и впустил гостей. Мистер Питерс осмотрел помещение и кивнул головой. - Мне это подойдет. Если меня спросит один из моих друзей, проводите его, пожалуйста, к нам. Человек ушел. Мистер Питерс, очень довольный собой, сел на кровать. - Довольно сносно, - сказал он, - и очень дешево. - Да, конечно. Это была длинная узкая комната со старым ковром на полу, железной кроватью, гардеробом, небольшим столиком, двумя венскими стульями, умывальной раковиной и унитазом за ширмой. Ковер был красный, сильно потертый. Выцветшие обои кой-где отстали от стены. Если приглядеться, то на них можно было разглядеть маленькие красные точки. Окно было закрыто тяжелой голубой шторой. - До его прихода еще двадцать пять минут, - сказал мистер Питерс, взглянув на часы. - Можно пока расслабиться. Может быть, хотите сесть на кровать? - Спасибо, мне и здесь хорошо. Полагаю, разговор будете вести вы. - Думаю, что так будет лучше. Мистер Питерс достал из кармана пиджака уже знакомый Латимеру люгер и, проверив, заряжен ли он, сунул его в боковой карман пальто. Латимер смотрел на него так, как, должно быть, смотрит пациент на дантиста. Его слегка подташнивало. И почему-то вдруг вырвалось: - Нельзя ли обойтись без этого? - Думаю, можно, - сказал мистер Питерс тем тоном, каким родитель успокаивает ребенка, - но это необходимая предосторожность. Наверное, все обойдется. Вы напрасно волнуетесь. В голове Латимера мелькали кадры когда-то виденного гангстерского фильма. - А что, если он войдет в номер и сразу начнет стрелять? - Какой вы нервный! - Мистер Питерс снисходительно улыбнулся. - Ваше писательское воображение погубит вас, мистер Латимер. Димитриос не станет этого делать, потому что человек внизу может запомнить его, когда он войдет сюда. Кроме того, это не его стиль. - А какой у него стиль? - Прежде всего Димитриос - осторожный человек. Он ничего не предпринимает, не обдумав заранее. - Для этого у него был целый день. - Верно, но ведь ему неизвестно, что мы о нем знаем и кому еще могли сообщить нашу информацию. Все это ему еще надо установить. Предоставьте дело мне, мистер Латимер, я знаю, кто такой Димитриос. Латимеру хотелось сказать, что покойный Виссер, по-видимому, думал точно так же, но он не сказал этого, а решил задать другой вопрос. - Вы говорили - как только вы получите деньги, то Димитриос о нас больше ничего не услышит? Вы не подумали, что он, быть может, захочет выследить нас? - А кого он станет выслеживать? Мистера Петерсена и мистера Смита? Это даже для него трудная задача, мистер Латимер. - Но ведь вас он знает в лицо. Меня он сейчас увидит. Так что, под какими бы фамилиями мы потом ни появились, он может узнать нас. - Но для этого мы должны как-то объявить себя. - Моя фотография появляется иногда в газетах. Может так случиться, что издатель сочтет нужным поместить мой портрет на суперобложке. Димитриосу может попасться в руки эта книга. От таких странных совпадений никто не застрахован. - Мне кажется, вы преувеличиваете, - сказал мистер Питерс, пожав плечами, - но раз уж вас это так беспокоит, постарайтесь скрыть от него свое лицо. Вы носите очки? - Да, когда читаю. - Тогда наденьте очки. Наденьте шляпу и поднимите воротник пальто. Сядьте в углу - там темнее. Мистер Питерс отошел к двери и посмотрел на пересевшего в угол Латимера. - Ну, что ж, это как раз то, что вы хотели. Хотя, по-моему, в этом нет необходимости. И вот теперь, когда мы все обдумали, предусмотрели, вдруг он не придет? - Вы думаете, это может случиться? - задал Латимер свой дурацкий вопрос - он все никак не мог прийти в себя. - Разве угадаешь? - Мистер Питерс опять сел на кровать. - Быть может, он не получил письма. Не исключено, что он вчера уехал из Парижа. Но я уверен, если он его получил, то обязательно придет. - Он поглядел на часы. - Без пятнадцати девять. Думаю, он уже на подходе. В коридоре под чьей-то ногой скрипнула половица, и звук этот был, как выстрел. Мистер Питерс сунул руку в карман. Латимеру стало трудно дышать, сердце его учащенно билось. Он, как завороженный, смотрел на дверь. Раздался негромкий стук. Мистер Питерс встал и, по-прежнему держа руку в кармане пальто, пошел открыть дверь. Латимер увидел, как он вглядывался в плохо освещенный коридор и затем впустил гостя. В комнату вошел Димитриос. Маска Димитриоса Форма черепа, цвет глаз и другие детали достаются человеку по наследству от предков и от него самого совершенно не зависят. Что же касается выражения лица, то им можно распорядиться по собственному усмотрению. Перед Латимером стоял, держа в руке шляпу, высокий человек с сединой в волосах, одетый в модное пальто, очевидное воплощение респектабельности. Людей с такой внешностью можно часто видеть на дипломатических приемах. Лицо его слегка обрюзгло, лишь тонкий горбатый нос да взгляд черных глаз чуть-чуть приоткрывали ширму. Латимеру показалось, что Димитриос щурится, точно близорук или чем-то озабочен, но неподвижные брови и гладкий, без морщин лоб противоречили этому предположению, и, приглядевшись, Латимер понял, что эта иллюзия обязана посадке глаз и выступавшим скулам. Лицо было таким бесстрастным и неподвижным, точно оно принадлежало не человеку, а истукану. Димитриос, не отрываясь, смотрел на Латимера, и лишь когда мистер Питерс закрыл дверь и встал рядом с ним, он повернулся к тому и сказал: - Представьте меня вашему другу. Мне кажется, я вижу его впервые. Фраза была вежливой, но наглый тон и резкий тембр голоса так подействовали на Латимера, что у него похолодели ноги. Вероятно, Димитриос знал об этом свойстве своего голоса и поэтому говорил очень тихо, и Латимер подумал: так, наверное, гремучая змея, шурша, подползает к своей жертве. - Это месье Смит, - сказал мистер Питерс. - Что же вы стоите? Присаживайтесь. Димитриос не обратил на это предложение никакого внимания. - Месье Смит! Англичанин. Очевидно, вы знали месье Виссера? - Я видел его. - Вот это мы и хотели обсудить с вами, Димитриос. - Да? - Димитриос сел. - Тогда побыстрей и ближе к делу. У меня сегодня еще одна встреча, и я не могу попусту тратить время. - А вы совсем не изменились, Димитриос, - сказал мистер Питерс, укоризненно покачав головой, - все такой же напористый и недобрый. Вошли, не поздоровались и не извинились. А ведь я был вам когда-то другом. Вы выдали полиции тех, кто вам был так предан. Зачем вы это сделали? - Много лишних слов, - сказал Димитриос. - Что вам от меня нужно? Мистер Питерс осторожно присел на край кровати. - Раз уж вы на этом настаиваете, то придется сказать - нам нужны деньги. В черных глазах Димитриоса зажегся огонек. - Естественно. А что я получу взамен? - Наше молчание, Димитриос. Оно дорого стоит. - Неужели? Сколько? - По самым скромным подсчетам, миллион франков. Димитриос закинул ногу за ногу и развалился в кресле. - И кто же заплатит вам такие деньги? - Вы, Димитриос. И еще скажете спасибо, что дешево отделались. Тонкие губы Димитриоса чуть тронула улыбка. Латимер был поражен игрой его лицевых мускулов: должно быть, так улыбается тигр-людоед при виде беззащитной жертвы. - В таком случае вам придется изложить как можно точнее, что вы имеете в виду. Латимер ясно различил в голосе Димитриоса скрытую угрозу, ему была неприятна самодовольная суетливость мистера Питерса. - Право, затрудняюсь, с чего начать. Ответа не последовало, и, подождав несколько секунд, мистер Питерс пожал плечами и продолжал: - Я думаю, полиции все будет интересно. Взять хотя бы, к примеру, имя человека, написавшего донос в 1931 году. Они, наверное, удивятся, узнав, что это один из директоров Евразийского кредитного треста, он же Димитриос Макропулос, поставщик живого товара. Латимер не мог сказать наверное, но ему показалось, что Димитриос слушал все это с каким-то нахальным безразличием. - И вы считаете, что я должен выложить за это миллион франков? Не будьте ребенком, мой дорогой Петерсен. - Ну что ж, - мистер Питерс улыбнулся, - вы всегда презирали и высмеивали мои взгляды на жизнь. Но молчание по упомянутым мной вопросам представляет для вас определенную ценность, не так ли? Димитриос несколько секунд молча смотрел на него, потом сказал: - Может быть, все-таки перейдете к делу, Петерсен? Или вы подготавливаете путь для англичанина? - Он повернул голову и посмотрел на Латимера. - Вы ничего не хотите сказать, мистер Смит? Мне кажется, вы оба чувствуете себя очень неуверенно, не так ли? - Петерсен выражает мою точку зрения, - промямлил Латимер. Его злило то, что мистер Питерс все ходит вокруг да около. - Итак, можно я продолжу? - спросил мистер Питерс. - Давайте. - Югославская полиция также, быть может, проявит к вам интерес, поскольку известный ей месье Талат... и... - Например, я! - Димитриос злобно рассмеялся. - Значит, Гродек заговорил. Вы не получите за это ни су, мой друг. Что еще? - Афины, год 1922-й. Вам это о чем-нибудь говорит, Димитриос? Не припоминаете, был там такой Таладис. Полиция разыскивала его по обвинению в грабеже и попытке убийства. Смешно, не правда ли? Мистер Питерс сказал последнюю фразу каким-то мерзким, гнусавым тоном, напомнившим Латимеру сцену в софийском отеле. Димитриос, не мигая, смотрел на своего собеседника. Жгучая ненависть повисла в воздухе и давила Латимеру на голову. Лишь однажды в детстве он пережил нечто похожее, когда видел на улице драку между двумя мужчинами. Мистер Питерс достал из кармана пальто люгер и, держа его обеими руками, направил на Димитриоса. - Итак, вам нечего сказать, Димитриос? В таком случае я продолжаю. Годом раньше в Смирне вы убили менялу. Как его звали, мистер Смит? - Шолем. - Конечно, Шолем. Месье Смит проделал это расследование, Димитриос. Неплохая работа, не так ли? Месье Смит в хороших отношениях с турецкой полицией. Можно сказать, они ему доверяют. Вам все еще кажется, что миллион франков слишком дорогая цена? - Убийца Шолема повешен, - сказал Димитриос, глядя куда-то вниз. - Неужели это правда, месье Смит? - сказал мистер Питерс, высоко вскинув брови. - Был повешен негр Дхрис Мохаммед. Перед смертью он сделал заявление, в котором обвинял в убийстве Шолема месье Макропулоса. Ордер на арест был выдан в 1924 году, но полиции хотелось схватить убийцу уже по другой причине - он потом принимал участие в заговоре с целью убить Кемаля Ататюрка. - Как видите, мы неплохо информированы, Димитриос. Можно, мы продолжим? Мистер Питерс замолчал. Молчал и Димитриос, смотря куда-то сквозь стену. Лицо по-прежнему было бесстрастным, точно окаменевшим. - Интересно, почему вы просите миллион? Неужели это все? Мистер Питерс мерзко захихикал. - Вы думаете, что, получив миллион, мы потом пойдем в полицию? Нет, Димитриос, это честная сделка и своего рода жест доброй воли. Вас это не разорит, поэтому не считайте нас алчными. - Итак, вы считаете, что мне не надо расстраиваться? Эта безумная идея, будто я убил Виссера, ваша или есть кто-нибудь еще, кто ее разделяет? - Других пока нет. Я хочу, чтобы деньги были доставлены завтра в тысячефранковых купюрах. - К чему такая спешка? - Инструкции находятся в письме, которое вы получите по почте завтра утром. Если вы их нарушите, то мы тотчас известим о вас полицию. Надеюсь, ясно. - Куда уж яснее. Латимер слушал их диалог и думал, что какой-нибудь посторонний наблюдатель, незнакомый ни с тем, ни с другим, вероятно, воспринял бы его как обычный и деловой, но он-то видел, что только направленный на него люгер удерживал Димитриоса от желания броситься на мистера Питерса и что только обладание будущим миллионом удерживало мистера Питерса от желания нажать на спусковой крючок. Димитриос встал и вдруг, повернувшись, обратился к Латимеру: - Вы такой молчаливый, месье. Мне кажется, вы не совсем понимаете, что теперь ваша жизнь находится в руках вашего друга Петерсена. Ведь стоит ему сообщить мне, кто вы такой и где вас можно найти, с вами покончено. Мистер Питерс широко улыбнулся, показывая вставную челюсть. - Зачем же мне лишать себя бесценной помощи мистера Смита? Он ведь видел Виссера в морге, и без него трудно было бы затянуть петлю на вашей шее, Димитриос. Димитриос по-прежнему не отрываясь смотрел на Латимера, словно не слышал, что сказал мистер Питерс. - Что же вы молчите, месье Смит? - Уверяю вас, - выдавил Латимер, - у мистера Петерсена не могло появиться такого желания, потому что... - Потому что, - быстро продолжил мистер Питерс, - мы не дураки. Теперь вы можете идти, мистер Димитриос. Димитриос пошел к двери, но, подойдя к ней, вдруг остановился. - Ну, что еще? - спросил мистер Латимер. - Хочу задать месье Смиту два вопроса. - Ну? - Как был одет тот человек в морге, которого вы считаете Виссером? - На нем был летний дешевый костюм. Под подкладкой пиджака было зашито удостоверение личности, выданное в Лионе год тому назад. Рубашка и нижнее белье были французского производства. - Как он был убит? - Ударом ножа в спину. Потом брошен в воду. - Вы удовлетворены? - улыбнулся мистер Питерс. Во время наступившей паузы Димитриос смотрел только на мистера Питерса. - Виссер, - процедил он, - был очень жаден. Вы не страдаете этой болезнью, мистер Петерсен? Мистер Питерс тоже не отрываясь смотрел на Димитриоса. - Я человек скромный и осторожный, - сказал он. - У вас больше нет вопросов? Прекрасно. Инструкции получите завтра утром. Димитриос вышел, оставив дверь открытой. Мистер Питерс закрыл ее. Постояв с минуту у двери, он очень тихо открыл ее и, махнув рукой Латимеру, мол, сиди на своем месте, исчез в коридоре. Слышно было, как под его ногой скрипнула половица. Примерно через минуту он вернулся. - Ушел, - сказал он, опять садясь на кровать и доставая сигарку. Он закурил и, затянувшись, выдохнул дым, сияя, точно новенький шестипенсовик. - Итак, вы видели Димитриоса, о котором вам известно так много. Какое у вас сложилось впечатление? - Право, не знаю, что сказать. Наверное, знай я о нем поменьше, я не испытывал бы такого отвращения. Да и что можно сказать, если в его взгляде читаешь смертный приговор каждому, кто перешел ему дорогу. А я и не знал, что вы его так сильно ненавидите. - Поверьте, мистер Латимер. Я и сам этому удивился. Да, я никогда не любил его, я не доверял ему. Когда он нас предал, эти чувства еще усилились. Но только сейчас, вот в этой комнате, я понял, что ненавижу его так сильно, что готов убить. Если бы я был суеверен, то мог сказать, что дух Виссера вселился в меня. - Он вдруг замолчал. Потом тихо, едва слышно сказал: - Salop! - и снова замолчал, опустив голову на грудь. Наконец, он поднял голову и сказал: - Мне хочется быть с вами откровенным, мистер Латимер. Признаюсь, вы бы никогда не получили свои полмиллиона. Он весь напрягся, точно боялся, что Латимер ударит его. - Я так и думал, - сказал Латимер сухо. - Мне было интересно посмотреть, каким образом вы надуете меня. Наверное, вы бы получили деньги на час раньше того времени, о котором сообщили мне. Когда я появился, не было бы уже ни вас, ни денег. Мистер Питерс поморщился, точно сел на кнопку. - Ваше недоверие мне понятно, правда, оно меня немножко обижает. Впрочем, не мне осуждать вас. Уж если Всемогущий сделал из меня преступника, то я должен принять со смирением выпавшую мне судьбу. Можно мне задать один вопрос? - Конечно. - Простите, но, может быть, мысль о том, что я могу сговориться с Димитриосом и предать вас, заставила вас отказаться от своей доли? - Нет, это почему-то не пришло мне в голову. - Я очень рад, - сказал мистер Питерс торжественно, - мне было бы тяжело сознавать, что вы думаете обо мне плохо. Я знаю, я вам не нравлюсь, но мне было бы неприятно выглядеть в ваших глазах закоренелым негодяем. Поверьте, мне эта мысль тоже не приходила в голову. Теперь вы видите, что за человек Димитриос! Мы оба отрицаем эту мысль, но именно Димитриос заставил нас над ней задуматься. Мне не раз приходилось встречать всякого рода преступников и негодяев, мистер Латимер, но Димитриос нечто особое в этом роде. Как вы думаете, почему он предположил, что я могу предать вас? - Я думаю, он использовал старинный принцип: бить каждого противника поодиночке. - Нет, мистер Латимер, - улыбнулся мистер Питерс, - это слишком просто для Димитриоса. Он, представьте себе, делал вам предложение сообщить ему, где меня можно найти, чтобы, избавившись от меня, иметь дело уже непосредственно с вами. - Вы думаете, он намекал на то, что может убить вас? - Совершенно верно. Но ведь вы же не знаете, - продолжал мистер Питерс задумчиво, - ни его настоящего имени, ни адреса. Он встал и надел шляпу. - Да. Я ненавижу его. Поймите меня правильно. Я давно живу в споре с принципами морали, и все-таки я не дикий зверь, как Димитриос. Я боюсь его, хотя и многое предусмотрел. Как только получу деньги, я сразу же исчезну. Мне бы очень хотелось, чтобы вы - когда я исчезну - выдали его полиции. Я бы на вашем месте непременно это сделал. Но, к сожалению, это невозможно. - Почему? - Димитриос, мне кажется, произвел на вас довольно сильное впечатление, - сказал мистер Питерс, как-то странно поглядев на Латимера. - Нет, это было бы слишком опасно. Пришлось бы сказать о миллионе - ведь Димитриос обязательно упомянул бы этот факт. Да, очень жаль. Ну что, уходим? Я оставлю деньги на столе, а чемодан - вроде чаевых. Они молча спустились по лестнице. Когда мистер Питерс постучал в комнату дежурного, чтобы отдать ключ, человек в нарукавниках сразу же сунул ему регистрационный лист, но мистер Питерс, махнув рукой, сказал, что заполнит его, когда вернется. - За вами никогда не было хвоста? - спросил он, когда вышли на улицу. - Никогда, сколько я себя помню. - Значит, сейчас будет. Полагаю, Димитриос на таких делах собаку съел. - Он поглядел назад. - Так и есть. Не оглядывайтесь, мистер Латимер. Видите, стоит человек в сером плаще и черной шляпе. То неприятное ощущение в желудке, которое полностью прошло с уходом Димитриоса, появилось вновь. - Что же теперь делать? - Идти к метро, как и договорились. - А что это даст? - Сейчас увидите. До метро Ледрю-Роллен было каких-нибудь сто метров. Латимер с трудом передвигал ноги - мышцы напряглись и стали как деревянные. Ему очень хотелось бежать. - Не оглядывайтесь, - снова повторил мистер Питерс. Они спускались теперь вниз, по ступенькам. - Держитесь ко мне поближе, поплотнее, - сказал мистер Питерс. Он купил два билета второго класса, и они зашагали по туннелю, ведущему к поездам. Туннель был очень длинный. Когда Латимер проходил через турникет, его будто кто-то толкнул, и он оглянулся - за ними в метрах десяти шел невзрачный молодой человек в сером плаще. Вдруг туннель разделился на два: налево была надпись "Шарантон", направо - "Балар". Мистер Питерс остановился. - Самое время здесь оторваться, - сказал он и, скосив глаза, посмотрел назад. - Так и есть, он тоже выжидает. Говорите, пожалуйста, потише, мистер Латимер, мне надо послушать. - Послушать? Что? - Поезди. Я сегодня провел здесь целый час. - Для чего? Ничего не понимаю... Мистер Питерс схватил его за руку и прислушался. Слышен был звук приближающегося поезда. - Значит, Балар, - пробормотал мистер Питерс. - Идемте. Держитесь теснее ко мне и, пожалуйста, не бегите. Они повернули направо. Шум поезда стал громче. Туннель вдруг сделал крутой поворот. - Быстрее! - крикнул мистер Питерс. Голова поезда уже показалась из туннеля. Дверца начала медленно сдвигаться в сторону, и Латимер протиснулся вперед, к выходу на платформу. Вслед за ним и мистер Питерс успел протолкнуть свое грузное тело. - Великолепно! - сказал мистер Питерс, отдуваясь. - Теперь вам понятно, что я имел в виду, мистер Латимер? - Вы здорово это придумали. Шум поезда мешал разговору, и они молчали. Именно сейчас Латимеру вдруг стало ясно, что имел в виду полковник Хаки, когда сказал, что история никогда не кончается. Если бы Димитриосу удалось подкупить мистера Питерса, то погиб бы рассказчик, а Димитриос продолжал бы жить и, быть может, дожил бы до преклонных лет. Ну что же, он зарабатывает на жизнь тем, что пишет детективные романы, а в них всегда есть начало, середина и конец. В них всегда есть труп, расследование и возмездие. От него, как от автора, требуется, чтобы он показал, как находят следы преступления, как торжествует справедливость и как пышно цветет зеленое дерево жизни. И пусть читатель останется в полном неведении относительно таких фигур, как Димитриос, и относительно таких учреждений, как Евразийский кредитный трест. Ведь детективы прекрасно помогают убить время. Странный город В половине одиннадцатого мистер Питерс и Латимер появились на углу авеню Де ла Рен и бульвара Жана Жореса. Ночь была холодная, начал накрапывать дождь. Пришлось укрыться в подворотне дома на авеню Де ла Рен. - Как вы думаете, они скоро появятся? - спросил Латимер. - Часов в одиннадцать. Надо взять посланца, потом посмотреть, нет ли за ними хвоста, и если нет, то ехать сюда. Я дал им на это полчаса. Наберитесь терпения. Для ушедшего в себя Латимера было полной неожиданностью хрипло прозвучавшее: "Внимание!" - Едут? - Да. Мимо них проехала большая машина. Водитель притормозил, словно раздумывая, останавливаться ему или нет. Капли дождя ярко блестели в свете автомобильных фар. Наконец, машина остановилась. Виден был силуэт человека, сидящего за рулем. Задние стекла был зашторены, так что нельзя было сказать, кто еще в машине. - Подождите меня здесь, пожалуйста, - сказал мистер Питерс и, сунув руку в карман пальто, пошел к машине. - Порядок? - услышал Латимер вопрос мистера Питерса и спустя секунду - "Да" - водителя. Мистер Питерс открыл заднюю дверцу и наклонился вперед. Он тотчас выпрямился - в левой руке его был сверток. - Все нормально? - спросил Латимер, когда он вернулся. - Видимо, да. Зажгите спичку, пожалуйста. Латимер подчинился. Мистер Питерс разорвал голубую обертку свертка, напоминавшего книгу большого формата, и в свете спички хорошо были видны пачки тысячефранковых купюр. - Чудесно! - выдохнул мистер Питерс. - Будете пересчитывать? - С удовольствием занялся бы этим, - на полном серьезе заявил мистер Питерс, - но придется отложить до дома. Он запихнул сверток в левый карман пальто и вышел из подворотни, поднял правую руку - машина тотчас снялась с места и, сделав широкий круг, помчалась обратно. - Замечательная красавица, - сказал мистер Питерс, улыбаясь. - Интересно, кто она. Конечно, миллион лучше. Ну, а теперь, мистер Латимер, едем, я угощу вас вашим любимым шампанским. Вы его вполне заслужили. Они поймали такси у Порт де Сен-Клу, и всю дорогу мистер Питерс распространялся о своем успехе, о своих планах. - Когда имеешь дело с людьми типа Димитриоса, необходимы лишь два фактора: твердость и предусмотрительность. Мы изложили ему суть дела, и, когда он понял, что ему не вывернуться, он согласился на все наши требования. Миллион франков. Это прекрасно! Конечно, два миллиона было бы еще лучше. Но, как известно, жадность до добра не доводит. Наверное, он думает, что мы, как и Виссер, опять потребуем денег, и тогда он уберет нас. Это его просчет. Зато я горжусь собой. В некотором смысле бедняга Виссер отомщен. Кое-кто думает, что Всемогущий забыл о нас, своих детях. Но только в такие минуты, как эта, понимаешь, что это мы забыли