редают? - Обычно передача начинается в три и кончается где-то в половине пятого или чуть позже. Мы выходили во второй половине третьего гейма. И отсутствовали минут двадцать-тридцать. Не больше. - Полагаю, его застрелили до того, как вы вышли, - сказал Бриз. - Радио заглушило выстрел. Должно быть, вы оставили дверь незапертой. Или даже распахнутой. - Может быть, - слабым голосом согласился Хенч. - Ты не помнишь, дорогая? Девушка на кровати снова не удостоила его ответом или хотя бы взглядом. - Вы оставили дверь незапертой или даже раскрытой настежь. Убийца слышал, как вы выходили. Он зашел в вашу квартиру, чтобы избавиться от пистолета, увидел кровать и сунул под подушку - и, представьте себе его удивление, там его поджидал другой пистолет. Так что он прихватил его. Но если он хотел избавиться от пистолета, то почему не бросил его на месте преступления? Зачем рисковать, заходя в чужую квартиру? Зачем, черт возьми? Я сидел в углу дивана у окна. И осмелился вставить свое жалкое слово: - Предположим, убийца вышел из квартиры Филлипса, еще не подумав о том, что от пистолета надо избавиться. Предположим, придя в себя от потрясения, вызванного убийством, он обнаруживает себя стоящим на площадке с орудием преступления в руке. Он решает избавиться от него. Если дверь в квартиру Хенча была открыта и убийца слышал, как они спускались по лестнице... Бриз мельком глянул на меня и буркнул: - Я не говорю, что так не могло быть. Я просто размышляю вслух. - Он снова переключил внимание на Хенча. - Итак, если это пистолет, из которого стреляли в Ансона, значит, нам надо попросить найти твой пистолет. А пока мы будем заниматься поисками, ты с леди должен находиться у нас под рукой. Ты это сам, конечно, понимаешь. - Ни один из ваших громил не сможет выбить у меня других показаний. - Но попытаться никогда не поздно, - мягко сказал Бриз. - Да и начать можно прямо сейчас. Он встал и смахнул с кресла на пол скомканные газеты. Направился к двери, потом повернулся и взглянул на девушку: - Ты в порядке, крошка, или тебе вызвать сиделку? Девушка не ответила. - Мне нужно выпить, - сообщил Хенч. - Мне обязательно нужно выпить. - Только не при мне. - И Бриз вышел за дверь. Хенч взял бутылку и, громко булькая, отпил из горлышка. Потом опустил бутылку, посмотрел, сколько там осталось, подошел к девушке и легко толкнул ее в плечо. - Встань, выпей, - прохрипел он. Девушка смотрела в потолок ничего не выражающим взглядом. Она не ответила и как будто вообще не слышала его. - Оставь ее, - сказал я. - У нее шок. Хенч осушил бутылку, аккуратно поставил ее на стол; снова посмотрел на девушку, потом повернулся к ней спиной и, нахмурившись уставился в пол. - Черт, жаль, что я так плохо помню, - пробормотал он. В комнату вернулся Бриз в сопровождении молодого розовощекого следователя в штатском. - Это лейтенант Спрэнглер, - сказал он. - Он проводит тебя. Ты готов? Хенч подошел к кровати и потряс подружку за плечо. - Вставай, детка. Нам надо прогуляться. Не поворачивая головы, девушка скосила на него глаза. Она с трудом села, подтянула ноги и свесила их с кровати. Встала и потопала правой ногой, как если бы та затекла. - Неприятно, малыш... Но ты сама понимаешь, - сказал Хенч. Бессмысленно глядя на него, девушка подняла руку к лицу и сильно куснула костяшку мизинца. Потом она внезапно резко выбросила руку вперед и изо всей силы ударила Хенча по лицу. И почти бегом бросилась из комнаты. Хенч долго стоял не шевелясь. Из-за дверей доносились приглушенные голоса людей, из окон - приглушенный шум проезжающих машин. Хенч пожал плечами и медленным взглядом обвел комнату, словно прощаясь с ней надолго, если не навсегда. Потом он прошел к выходу мимо молодого розовощекого следователя. Следователь вышел за ним. Дверь закрылась. Мы с Бризом сидели, пристально глядя друг на друга. 11 Спустя некоторое время Бризу надоело гипнотизировать меня. Он вытащил из кармана сигару, взрезал ножом целлофановую обертку, аккуратно обрезал кончик и принялся старательно раскуривать: он то подносил горящую спичку к сигарете, то отводил в сторону и смотрел прямо перед собой отсутствующим взглядом, пока сильно затягивался, пытаясь определить, должным ли образом раскуривается сигара. Потом он медленно помахал спичкой в воздухе и потянулся в сторону, чтобы положить ее на подоконник раскрытого окна. Потом еще немного посверлил меня взглядом. - Ты и я, - сказал он, - будем работать вместе. - Восхитительно. - Ты так не считаешь. Но тем не менее. И не потому, что я в особом восторге от тебя. Просто это мой стиль работы. Все должно быть ясно. Логично. Спокойно. Не в пример этой дамочке. Такие дамочки всю жизнь ищут неприятностей на свою голову, а когда их находят, тут же сваливают всю вину на первого попавшегося в их когти мужика. - Он навесил ей пару фонарей, - сказал я. - Это не может возбудить особую любовь. - Вижу, ты хорошо осведомлен о том, что касается женщин, - заметил Бриз. - Именно моя неосведомленность помогает мне в работе, - отпарировал я. - Я абсолютно непредубежден. Он кивнул, внимательно рассматривая кончик сигары. Потом вытащил из кармана какую-то бумажку и прочитал: - "Делмар Б.Хенч, сорок пять лет, официант, ныне безработный; Мэйбл Мастерз, двадцать шесть лет, танцовщица." Это все, что я о них знаю. И, скорей всего, ничего особенного сверх этого не узнаю. - Вы ведь не считаете, что он убил Ансона? Бриз посмотрел на меня без всякого удовольствия. - Я как раз подхожу к этому вопросу, приятель. - Он вытащил из кармана визитку и прочитал: - "Джеймс Б.Поллок. Страховая компания. Страховой инспектор." Это как понимать? - В этом кругу считается дурным тоном пользоваться собственным именем, - сказал я. - А при чем тут этот круг? - Практически при всем. - Меня вот что интересует, - сказал Бриз. - Что ты знаешь об убитом? - Я уже говорил. - Повтори еще раз. Люди несут столько чепухи, что в голове все путается. - Я знаю, что его имя - как значится на визитке - Джордж Ансон Филлипс, он представился мне частным детективом. Парнишка поджидал меня у моего офиса, когда я вышел позавтракать, и следовал за мной до вестибюля отеля "Метрополь". Там я заговорил с ним, и он признался, что следил за мной. Как он выразился - для того, чтобы проверить, достаточно ли я сметлив для совместной работы. Это, конечно, вздор. Малый, вероятно, просто колебался, не зная, как поступить, и ждал, когда произойдет что-нибудь, что заставит его решиться подойти ко мне. Он сказал, что занят сейчас каким-то делом... каким-то подозрительным делом - и что хотел бы работать на пару с кем-нибудь, немного более опытным, чем он сам, - если он был вообще хоть сколько-нибудь опытным. По его действиям этого нельзя было сказать. - И единственное, почему он выбрал тебя, - это потому что шесть лет назад ты работал в Вентуре, где Ансон был депутатом. - Я располагаю этой версией. - Но не обязательно цепляться за нее, - спокойно заметил Бриз. - Ты всегда можешь выдумать что-нибудь получше. - Она достаточно хороша, - сказал я. - Я имею в виду, она достаточно неправдоподобна, чтобы оказаться правдой. Он медленно кивнул большой головой. - Ну и что ты думаешь обо всем этом? - Вы уже выяснили адрес офиса Филлипса? Он отрицательно покачал головой. - Полагаю, его наняли именно потому, что он был таким простаком. Его наняли для того, чтобы он снял здесь квартиру под чужим именем, и предложили сделать что-то, что ему не понравилось. Он испугался. Ему нужен был друг, нужна была помощь. А то, что он выбрал меня, - с которым встречался давно и мельком - говорит только о том, что у него не было знакомств в кругах частных сыщиков. Бриз достал платок и снова промокнул им лицо и макушку. - Но это вовсе не объясняет того факта, что он таскался за тобой по городу, как приблудный щенок, вместо того чтобы просто воспользоваться дверью твоего офиса. - Верно, - согласился я. - Не объясняет. - Ты можешь как-то объяснить это? - Нет. Правда, нет. - Ну, а как бы ты попытался это объяснить? - Я уже попытался единственно возможным образом. Он колебался, не мог решиться заговорить со мной. И ждал, пока произойдет что-то, что заставит его решиться. Это "что-то" произошло, когда я сам с ним заговорил. - Это очень простое объяснение, - сказал Бриз. - Такое простое, что никуда не годиться. - Может быть, вы правы. - И в результате короткого разговора в вестибюле отеля этот совершенно не знакомый тебе паренек приглашает тебя в свою квартиру и вручает тебе ключ от нее? Только потому, что хочет поговорить с тобой? - Да. - Почему он не мог поговорить с тобой тогда же? - Я торопился на встречу. - Деловую? Я кивнул. - Ясно. Что у тебя за работа сейчас? Я покачал головой и не ответил. - Произошло убийство, - сказал Бриз. - Ты должен сказать мне. Я снова покачал головой. Бриз чуть покраснел. - И все-таки ты скажешь. - Мне очень жаль, Бриз. Но дело зашло так далеко, что я очень в этом сомневаюсь. - Ты, конечно, понимаешь, что я могу упечь тебя в каталажку, как важного свидетеля, - небрежно сообщил он. - На каком основании? - На том основании, что ты обнаружил тело, назвался управляющему вымышленным именем и не можешь дать сколько-нибудь удовлетворительных объяснений, касающихся твоих отношений с убитым. - И вы собираетесь это сделать? Он чуть улыбнулся. - У тебя есть адвокат? - Я знаю нескольких адвокатов. Но личного адвоката у меня нет. - Кого из судей ты знаешь лично? - Никого. То есть с тремя я как-то беседовал, но они, вероятно, не помнят меня. - Но у тебя, наверно, тесные связи с окружением мэра и так далее? - Расскажите мне о них поподробнее, - сказал я. - Это очень интересно знать. - Послушай, приятель, но где-нибудь у тебя должны же быть друзья. Наверняка. - У меня есть хороший друг из окружения шерифа. Но я не хочу впутывать его в свои дела. - Почему? - Бриз удивленно поднял брови. - Он тебе может очень понадобиться в ближайшее время. Словечко, замолвленное за тебя уважаемым полицейским, может сильно облегчить тебе жизнь. - Он просто мой друг, - сказал я. - Я не хочу кататься у него на спине. Случись у меня какие-нибудь неприятности, это не лучшим образом скажется на его службе. - А как насчет Центрального бюро? - Некто Рэндэлл - если он там еще работает. Мы с ним как-то сталкивались по одному делу. Но он меня не очень-то обожает. Бриз вздохнул и подвигал ногами по полу так, что зашуршала сброшенная с кресла газета. - Это правда - или какая-то хитрая предусмотрительность? Я о всех тузах, с которыми ты не знаком. - Это правда, - сказал я. - Но эту правду я использую с хитрой предусмотрительностью. - Не очень-то предусмотрительно сообщать мне об этом. - Я придерживаюсь иного мнения. Он с силой сжал подбородок огромной веснушчатой лапой, и, когда опустил ее, на щеках его остались круглые красные отпечатки пальцев. Я смотрел, как они постепенно бледнеют и исчезают. - Почему бы тебе не пойти домой и не дать человеку возможность спокойно заниматься делом? - раздраженно поинтересовался он. Я поднялся, кивнул на прощание и направился к двери. - Оставь свой домашний адрес, - сказал Бриз мне в спину. Я дал ему адрес. Он записал. - Пока, - мрачно сказал он. - Никуда не выезжай из города. Нам еще понадобятся твои показания. Может, даже сегодня. Я вышел. Снаружи на площадке дежурили двое полицейских в форме. Дверь напротив была открыта - в квартире эксперт-криминалист все еще снимал отпечатки пальцев. Внизу в обоих концах коридора стояло еще по полицейскому. Рыжего управляющего нигде не было видно. Я вышел на улицу. От тротуара отъезжала санитарная машина. По обеим сторанам улицы толпились люди, но народу собралось не так много, как в каком-нибудь бы другом районе по аналогичному поводу. Я стал пробираться по тротуару. Какой-то парень схватил меня за рукав: - Что там произошло, Джек? Я молча вырвал руку и, ничего не ответив и даже не взглянув на него, пошел вниз по улице к своей машине. 12 Было четверть седьмого, когда я вошел в свой офис, включил свет и подобрал с пола листок бумаги. Это была записка из почтового отделения; в ней говорилось, что на мое имя пришла посылка, которая по моему требованию будет мне доставлена в любое время дня или ночи. Я положил извещение на стол, снял пиджак и открыл окна. Достав из глубокого ящика стола бутылку "Олд Тэйлор", я глотнул оттуда и покатал языком во рту обжигающую жидкость. Потом я сидел, держа бутылку за прохладное горлышко, и размышлял над тем, нравится ли мне быть частным детективом и натыкаться на разные трупы, но не дергаться и не осторожничать при этом, не протирать за собой дверные ручки, не прикидывать постоянно, как много можно сказать без ущерба для клиента и как мало можно сказать без ущерба для себя самого. Я пришел к выводу, что мне это совсем не нравится. Подтянув к себе телефон, я взглянул на номер извещения и набрал его. Мне ответили, что посылку могут доставить прямо сейчас. Я сказал, что буду ждать. Начинало смеркаться. Шум уличного движения чуть стих, и входящйй в раскрытые окна теплый воздух нес с собой скучный пыльный запах конца трудового дня, запах выхлопных газов и отраженного от горячих стен и тротуаров солнца, слабый запах пищи из тысяч ресторанчиков и спускающийся с холмов Голливуда тонкий - доступный только обладающему нюхом охотничьей собаки - особый аромат, который издают в жару эвкалипты. Я сидел и курил. Через десять минут в дверь постучали. Я открыл, и мальчик в форменной фуражке вручил мне маленький квадратный пакетик. Я дал мальчику десять центов и послушал, как он беззаботно насвистывает по дороге к лифту. Мои имя и адрес на пакетике были написаны чернилами - очень аккуратными печатными буквами. Я разрезал веревочку, развернул тонкую коричневую бумагу и обнаружил под ней дешевую картонную коробочку со штемпелем "Сделано в Японии". В такую коробочку в какой-нибудь японской лавочке вам упакуют резную фигурку животного или камешек нефрита. Крышка была пригнана очень плотно. Стянув крышку и сняв сверху бумажную салфетку и кусочек ваты, я обнаружил в коробочке золотую монету размером приблизительно с полдоллара, ярко сверкающую, будто ее только что отчеканили. На одной ее стороне был изображен орел с распростертыми крыльями, щитом вместо груди и инициалами "Е.Б." на левом крыле. Орел был заключен в круг, а между окружностью и гладкой необработанной кромкой монеты была надпись: "E PLURIBUS UNUM" и внизу год 1787. Я положил монету на ладонь. Монета была холодная и тяжелая, и я почувствовал, как влажна моя ладонь под ней. На другой стороне монеты было изображено солнце - восходящее или заходящее - над острой вершиной горы и вокруг - два венка, похоже, из дубовых листьев, один в другом; еще какая-то надпись по-латыни и внизу имя: "Брэшер". Это был дублон Брэшера. Больше ни в коробочке, ни на бумаге ничего не было. Печатный шрифт ничего не говорил мне. Я не знал никого, кто бы таким пользовался. Наполовину наполнив кисет табаком, я завернул монету в салфетку, перехватил сверточек резинкой и сунул его в кисет, после чего наполнил последний табаком доверху. Затем застегнул молнию и сунул кисет в карман. Запер надписанную оберточную бумагу, веревочку и коробочку в шкаф для хранения документов, сел за стол и набрал номер офиса Элиши Морнингстара. На другом конце провода телефон прозвонил восемь раз, мне никто не ответил. Собственно, я так и предполагал. Повесив трубку, я поискал имя Элиши Морнингстара в справочнике, но его домашнего телефона там не было. Достав из стола заплечную кобуру, я пристегнул ее, сунул туда автоматический кольт тридцать второго калибра, надел шляпу и пиджак, закрыл окна, убрал виски в стол, погасил свет и уже открыл дверь офиса, когда зазвонил телефон. Звонок как звонок, но мне почудилось в нем что-то зловещее. Я замер в напряженном ожидании, растянув губы в кривой ухмылке. За закрытыми окнами сияли неоновые огни. Воздух был абсолютно неподвижен, в коридоре стояла мертвая тишина. Телефон в темноте звонил громко и мерно. Я вернулся в кабинет, оперся о стол и поднял трубку. В ней послышался щелчок, потом гудок - и больше ничего. Я нажал на рычаг и так и продолжал стоять в темноте, держа в одной руке трубку, а другой - нажимая на рычаг. Я и сам не знал, чего жду. Телефон зазвонил снова. Я легонько откашлялся и приложил трубку к уху, ничего не говоря. Так мы и молчали - оба - отделенные друг от друга, может быть, милями; мы оба дышали осторожно, напряженно вслушиваясь, но не слышали ничего - даже дыхания. Потом, спустя, как мне показалось, очень продолжительное время, в трубке послышался тихий отдаленный шепот: кто-то невнятно и без всякого выражения произнес: "Плохи твои дела, Марлоу". Потом снова послышался щелчок и гудок. Я повесил трубку и вышел из офиса. 13 Я выехал из Сансет, немного покрутился по улицам и, так и не решив, следит ли кто-нибудь за мной, остановился у аптеки, чтобы позвонить оттуда. Зайдя в будку, я опустил десять центов в прорезь аппарата и спросил у телефонистки код Пасадены. - Дом миссис Мердок, - ответил холодный, высокомерный голос. - Это Филип Марлоу. Миссис Мердок, пожалуйста. Мне было велено подождать. Потом нежный и очень чистый голос сказал: - Мистер Марлоу? Миссис Мердок сейчас отдыхает. Вы хотите что-нибудь передать? - Вам не следовало говорить ему. - Я... кому?.. - Чокнутому малому, в чьи носовые платки вы рыдаете. - Как вы смеете?! - Мило, - сказал я. - Теперь попросите к телефону миссис Мердок. Это необходимо. - Хорошо. Я попробую. Я долго ждал. Ее надо было поднять и подложить ей под спину гору подушек, и вытащить из ее грубой серой лапы бутылку вина, и поднести телефон... На другом конце провода кто-то откашлялся. Звук был похож на грохот товарного поезда в гулком тоннеле. - Миссис Мердок у телефона. - Вы можете опознать принадлежащий вам предмет, о котором мы говорили сегодня утром, миссис Мердок? - Э-э... а что, есть какие-то похожие на него? - Должны быть. Десятки, сотни, насколько мне известно. Во всяком случае, десятки. Где они, я, конечно, не знаю. Она покашляла. - Я не настолько разбираюсь в этом. Вряд ли я смогу опознать его. Но в данных обстоятельствах... - Я как раз об этом, миссис Мердок. Опознать предмет совершенно необходимо. - Так. Вам что, известно, где он находится? - Морнингстар говорит, что видел его и ему предлагали его купить, как вы и подозревали. Но покупать старик не стал. Он утверждает, что приходила женщина. Это, правда, ничего не значит, потому что Морнингстар дал очень подробный словесный портрет некоего субъекта - либо полностью выдуманный, либо относящийся к кому-то, кого Морнингстар знает довольно близко. Но, возможно, действительно приходила не женщина. - Понятно. Но теперь это не важно. - Неважно? - Да. У вас есть еще что-нибудь? - Еще один вопрос. Вам знаком светловолосый молодой человек по имени Джорж Ансон Филлипс? Довольно плотный, в коричневом костюме с яркой ленточкой. Сегодня он был одет именно так. Представляется частным детективом. - Нет. Почему он должен быть мне знаком? - Не знаю. Он регулярно появляется в поле моего зрения. Думаю, это он пытался продать вышеуказанный предмет. После того как я вышел от Морнингстара, тот пытался дозвониться этому Ансону. Я прозмеился обратно в контору старика и подслушал. - Вы - что? - Прозмеился. - Пожалуйста, посерьезней, мистер Марлоу. Еще что-нибудь? - Да. Я согласился заплатить Морнингстару тысячу долларов за возвращение... э-э... означенного предмета. Он сказал, что сможет его выторговать за восемьсот... - А где вы рассчитывали достать деньги, позвольте поинтересоваться? - Ну, это я так, к слову. Старик Морнингстар - хитрая бестия и понимает только такой язык. И потом у вас вполне могло бы возникнуть желание раскошелиться. Уговаривать вас я не собираюсь. Вы всегда можете обратиться в полицию. Но если по какой-то причине вы туда обращаться не хотите, то это, вероятно, единственный путь, каким можно вернуть похищенное. То есть выкупить его. Я бы, наверно, еще долго нес что-то в том же духе, сам толком не понимая, что именно я пытаюсь втолковать собеседнице, если бы она не оборвала меня, отрывисто пролаяв: - Это все теперь совершенно неважно, мистер Марлоу. Я решила закрыть дело. Монету мне вернули. - Минуточку, не вешайте трубку. - Я положил трубку на полочку, открыл дверь будки, высунул оттуда голову и набрал полную грудь того, что предлагается в аптеках в качестве воздуха. Никто не обратил на меня никакого внимания. Напротив меня за прилавком аптекарь в бледно-голубой куртке болтал с посетителями. Помощник аптекаря мыл склянки у фонтанчика. Две девочки в брюках толклись у игрового автомата. Высокий субъект в черной рубашке и бледно-желтом шарфике рылся в журналах на столике. Он не был похож на гангстера. Я закрыл дверь будки, поднял трубку и сказал: - Крыса грызла мою ногу. Но уже все в порядке. Значит, вам ее вернули? Вот как. И каким же образом? - Надеюсь, вы не слишком разочарованы, - прогремел решительный баритон миссис Мердок. - Я могу объяснить вам ситуацию, могу - не объяснять. Позвоните-ка мне завтра утром. Поскольку я не намерена продолжать следствие, в качестве платы вам остается выданный аванс. - Я вас правильно понял? - спросил я. - Вам действительно вернули монету... или просто обещали вернуть? - Конечно вернули. И я уже устала. Так что, если вы... - Минуточку, миссис Мердок. Все не так просто, как вам кажется. Происходят странные вещи. - Вот завтра вы мне о них и расскажите, - отрубила она и повесила трубку. Я вывалился из будки и стал прикуривать сигарету непонятно чьими толстыми неловкими пальцами. И пошел к прилавку. Аптекарь был уже один. Сосредоточенно сдвинув брови, он затачивал перочинным ножом карандаш. - У вас славный острозаточенный карандашик, - громко сообщил я ему. Он взглянул на меня - несколько удивленно. Девочки у игрального автомата взглянули на меня - несколько удивленно. Я подошел к висевшему над прилавком зеркалу и взглянул в него - несколько удивленно. Я опустился на стул и сказал: - Двойной виски, неразбавленный. - Извините, сэр, - все так же удивленно сказал аптекарь, - но здесь не бар. - Да, да, - согласился я. - То есть, конечно же, нет. Я только что пережил сильное потрясение. И несколько не в себе. Чашечку кофе, пожалуйста, послабее. И кусочек черствого хлеба с тонким ломтиком ветчины. Впрочем, нет. Все-таки лучше не есть. Пока что. Всего хорошего. Я встал со стула и прошагал к двери в тишине, громкой, как спущенная по металлическому желобу тонна угля. Человек в черной рубашке с желтым шарфиком ухмылялся мне из-за "Нью-Рипаблик". - Бросьте эту дрянь и вгрызайтесь во что-нибудь более солидное, типа комиксов, - посоветовал я ему просто из дружеских соображений. Я вышел. За моей спиной кто-то сказал: - В Голливуде их полно. 14 Поднявшийся ветер был сух и упруг; он раскачивал верхушки деревьев и подвесные фонари, отчего по стенам домов черные тени оползали медленно, как лава по склону вулкана. Ломбард находился на Санта-Моника около Уилкокса - в тихом старомодном местечке, омываемом спокойными волнами времени. В его витрине выставлены вещи - от набора мормышек для форели в плоской деревянной коробочке до портативного органа, от складной детской коляски до фотоаппарата с четырехдюймовым объективом, от перламутроваго лорнета в выцветшем бархатном футляре до несамовзводного кольта сорок четвертого калибра. Я зашел в ломбард, над моей головой звякнул колокольчик. В глубине помещения кто-то завозился, высморкался, потом раздались шаги. За прилавком появился старый в черной ермолке еврей и предупредительно улыбнулся мне. Я вынул кисет, достал оттуда дублон Брэшера и положил его на прилавок. Рядом с прилавком было огромное окно, и я чувствовал себя совершенно голым. Никаких тебе потайных комнаток с резными плевательницами ручной работы и наглухо закрывающимися дверями. Еврей взял монету и взвесил ее на ладони. - Золото? Из фамильных тайников, а? - Он подмигнул. - Двадцать пять, - сказал я. - Жена и детки просят хлеба. - О, это ужасно. Золото, судя по весу. Только золото или, может быть, платина. - Он небрежно бросил монету на чашечку весов. - Золото, да, - кивнул он. - Так десять долларов берете? - Двадцать пять. - За двадцать пять что я с ней буду делать? Продам или как? За те пятнадцать долларов, на которые может потянуть это золото? О, кей, пятнадцать. - У вас надежный сейф? - Мистер, в нашем деле - самые надежные сейфы из всех, какие только можно купить за деньги. Можете не беспокоиться. Так значит, пятнадцать, да? - Выпишите квитанцию. Он выписал - частично ручкой, частично языком. Я дал ему свои настоящие имя и адрес: Бристоль Апартменс, 1634, Норт Бристоль-авеню, Голливуд. - Вы живете в таком районе и занимаете деньги, - грустно покачал головой еврей, отрывая половинку квитанции и отсчитывая деньги. Я прошелся до ближайшего киоска, купил конверт, одолжил там ручку отослал ломбардный билет на свой адрес. Я был голоден и опустошен. Перекусив в небольшом ресторанчике, я поехал обратно в центр. Ветер все усиливался. Руль под ладонями был горяч и пылен, и на зубах скрипел песок. В высоких зданиях постепенно зажигались огни. Серо-зеленый магазин на углу Девятой и Хилл-стрит сверкал огнями. В Белфонт Билдинг там и сям светились несколько окон - но немного. В лифте на деревянном стуле сидел все тот же старый заезженный конь с устремленным в никуда пустым взглядом - уже отплывающий в небытие. - Вы не знаете, где можно найти коменданта этого здания? Старик медленно повернул голову и посмотрел куда-то за мое плечо. - Говорят, в Ну-Йорке лифты ходят очень быстро. Двадцать этажей в минуту. Очень быстро. Но это в Ну-Йорке. - К черту Нью-Йорк, - сказал я. - Мне и здесь нравится. - Очень толковые ребята - лифтеры в Ну-Йорке, наверное. - Смеетесь, отец. У этих щенков всей работы-то - жать на кнопки, говорить "Доброе утро, мистер Кто-то-там" да рассматривать свои прыщи в зеркале. Вот этот лифт - другое дело: с ним не каждый справится. Как вам работа? - Я работаю двенадцать часов в день, - сказал старик. - И я доволен. - Постарайтесь, чтобы этого не услышали профсоюзные деятели. - Знаете, куда они могут идти? Я помотал головой. Он сказал. Потом немножко передвинул взгляд так, что смотрел теперь почти на меня. - Я не мог встречать вас где-нибудь раньше? - Так о коменданте, - мягко напомнил ему я. - Год назад он разбил очки, - сообщил старик. - Я чуть не расхохотался. Почти. - Да, да, а где его можно сейчас найти? Он с усилием сфокусировал взгляд на мне. - Коменданта-то? Он дома... Разве нет? - Конечно. Вероятно. Или пошел в кино. Но где находится его дом? Как его зовут? - Вам-то что от него надо? - Да. - Я с силой сжал кулак в кармане и постарался не завизжать. - Мне нужен адрес одного из съемщиков. Домашнего адреса этого съемщика, который мне нужен, нет в справочнике. Домашний адрес. То есть где он живет, а не адрес офиса. Дом, понимаете, дом, - я медленно написал рукой в воздухе "Д-О-М". - Чей именно адрес? - спросил старик. Вопрос был так конкретен, что я даже растерялся. - Мистера Морнингстара. - Его нет дома. Он еще в офисе. - Вы уверены? - Уверен, что уверен. Я не слишком обращаю внимание на людей. Но он старый, как я, - и я заметил его. Он еще не спускался. Я зашел в лифт и сказал: "Восьмой". Он с трудом задвинул решетки, и лифт пополз вверх. Старик больше не смотрел на меня и ничего не сказал, когда лифт остановился. Он сидел сгорбившись на своем деревянном стуле и смотрел в никуда пустыми глазами, и оставался все в той же позе, когда я заворачивал за угол коридора. И лицо его было совершенно отрешенным. Стеклянная дверь в конце коридора была освещена изнутри. Единственная в темном коридоре. Я остановился около нее, закурил и прислушался, но не услышал ни шороха. Открыв дверь с надписью "Вход", я прошел в маленькую приемную. Деревянная дверь кабинета была приоткрыта. Я подошел к ней и постучал: - Мистер Морнингстар! Ответа я не получил. Гробовая тишина. По спине у меня поползли мурашки. Я переступил порог. Свет лампы под потолком отражался на стеклянном колпаке ювелирных весов, на полированной деревянной тумбе стола и на тупоносом черном башмаке, над которым виднелся белый хлопчатобумажный носок. Ботинок был как-то странно развернут - носок его смотрел в угол потолка. Остальная часть ноги была скрыта за большим сейфом. Каждый шаг давался мне с трудом, будто я шел по пояс в трясине. Он лежал на спине. Очень одинокий и очень мертвый. Дверь сейфа была раскрыта, и в замке внутреннего отделения висела связка ключей. Металлический ящичек был выдвинут. И пуст. Прежде там, вероятно, лежали деньги. Все остальное в комнате оставалось как было. Карманы старика были вывернуты, но я не стал трогать его - только наклонился и прикоснулся тыльной стороной ладони к сер-фиолетовому лицу. Это было все равно что потрогать лягушачье брюхо. На виске, куда его ударили, запеклась кровь. Но запах пороха на этот раз не ощущался, а цвет его лица свидетельствовал о том, что смерть наступила в результате сердечного приступа - вероятно, от сильного испуга или потрясения. И все равно это оставалось убийством. Я не стал выключать свет, протер дверные ручки и спустился по пожарной лестнице на шестой этаж. Идя по коридору, я автоматически читал имена: "Х.Р.Тиджер, зубное протезирование"; "Л.Придвью, бухгалтер"; "Далтон и Рис, машинописные работы"; "Д-р Е.Дж.Бласкович" - и ниже, маленькими буквами: "хиромант-практик". Грохоча поднялся лифт. Старик не взглянул на меня. Лицо его было пусто, как моя голова. Я позвонил в дежурный госпиталь с угла улицы, не назвав своего имени. 15 Бело-красные шахматные фигурки выстроились на доске в полной боевой готовности и имели напряженный, загадочный и компетентный вид - как всегда, в начале партии. Было десять часов вечера. Я был дома. В зубах у меня была трубка, под рукой - бутылка виски, а в голове - ничего, кроме двух убийств и вопроса, как могла Элизабет Брайт Мердок получить назад свой дублон Брэшера, если он лежал в моем кармане. Открыв сборник шахматных партий лейпцигского издания, я выбрал оттуда головокружительный Королевский гамбит, двинул вперед белую пешку - и тут в дверь позвонили. Я обошел стол, вынул из дубового секретера кольт тридцать восьмого калибра и подошел к двери, держа его у бедра в опущенной руке. - Кто там? - Бриз. Перед тем как открыть, я вернулся к секретеру и положил на него пистолет. Бриз, как и раньше, выглядел огромным и неряшливым, только чуть более усталым. С ним был молодой розовощекий следователь по имени Спрэнглер. Они сразу оттеснили меня в комнату, и Спрэнглер закрыл дверь. Его зоркие молодые глаза забегали по сторонам, в то время как немолодые холодные глаза Бриза пристально изучали мое лицо. Потом Бриз прошел к дивану. - Посмотри вокруг, - сказал он уголком рта. Спрэнглер пересек комнату, заглянул на кухню и снова вышел в коридор. Скрипнула дверь ванной, и шаги начали удаляться. Бриз снял шляпу и промокнул платком лысину. В отдалении открылись и закрылись двери. Стенные шкафы. Спрэнглер вернулся. - Никого, - доложил он. Бриз кивнул и опустился на диван, положив шляпу рядом. Увидев пистолет на секретере, Спрэнглер спросил: - Не возражаете, если я взгляну? - Тьфу на вас обоих, - сказал я. Спрэнглер взял пистолет, поднес дуло к носу, принюхиваясь. Потом вынул обойму, положил ее на стол, поднял пистолет и развернул его так, чтобы свет падал на открытую казенную часть, и, держа таким образом, заглянул прищуренным глазом в ствол. - Пыль, - сообщил он. - Не очень много. - А что вы ожидали там найти? - осведомился я. - Золото и бриллианты? Он проигнорировал мои слова, посмотрел на Бриза и добавил: - Полагаю, из этого пистолета не стреляли в течение последних суток. Я уверен. Бриз кивнул, пожевал губами и изучающе установился на меня. Спрэнглер аккуратно собрал пистолет, положил его на место и сел в кресло. Он закурил и выпустил дым с самым удовлетворенным видом. - Мы и так прекрасно знали, что это был не длинноствольный кольт тридцать восьмого калибра, - сказал он. - Из такой пушки можно пробить стену. Никаких шансов, что пуля застрянет в голове. - Вы вообще о чем, ребятки? - поинтересовался я. - Самое обычное дело, - сказал Бриз. - Убийство. Присядь-ка. Расслабься. Мне послышались здесь голоса. Вероятно, это в другой квартире. - Вероятно, - сказал я. - У тебя пистолет всегда валяется на секретере? - Только в том случае, когда я не держу его под подушкой, - ответил я. - Или под мышкой. Или в ящике стола. Или еще где-нибудь - сейчас не припомнить где, - куда мне случается положить его. Эти сведения оказались полезными для вас? - Мы пришли сюда не для того, чтобы грубить, Марлоу. - Мило, - сказал я. - Вы врываетесь ко мне в квартиру и без разрешения лапаете мои вещи. А что значит, по-вашему, быть грубым - повалить меня на пол и бить по лицу ногами? - Ох, черт! Он ухмыльнулся мне. Я ухмыльнулся ему. Мы все ухмыльнулись. Потом Бриз спросил: - Можно позвонить? Я указал на телефон. Он набрал номер и сказал кому-то по имени Моррисон: - Бриз сейчас по номеру... - он прочитал номер на подставке телефона. - Имя владельца Марлоу. Конечно. Пять-десять минут, о'кей. Он положил трубку и вернулся к дивану. - Держу пари, ты не сможешь догадаться, почему я здесь. - Я всегда готов к неожиданным визитам близких друзей. - Убийство - это не смешно, Марлоу. - А кто говорит иначе? - Ты ведешь себя, как будто именно так. - Я не знал. Он посмотрел на Спрэнглера и пожал плечами. Потом посмотрел на пол. Потом поднял глаза, очень медленно - как будто они были очень тяжелыми - и снова посмотрел на меня. Я сидел в кресле у столика с шахматной доской. - Часто играешь в шахматы? - Не часто. Иногда балуюсь - когда обдумываю разные проблемы. - Разве в шахматы играют не вдвоем? - Я разыгрываю опубликованные партии. Шахматной литературы очень много. Иногда мне удается решить какие-то задачи. И не только шахматные. К чему весь этот разговор? Выпьете чего-нибудь? - Не сейчас, - сказал Бриз. - Я разговаривал о тебе с Рэндэллом. Он тебя прекрасно помнит по делу на взморье. - Он подвигал по ковру ногами, как двигают, когда они очень устали. Его массивное лицо казалось старым и серым от усталости. - Он сказал, что ты не станешь никого убивать. Что ты отличный парень. Честный. - Это было очень по-товарищески с его стороны, - сказал я. - Он сказал, что ты хорошо варишь кофе, встаешь по утрам довольно поздно, умеешь непринужденно болтать и что мы смело можем верить каждому твоему слову при условии, что его подтвердят пять независимых друг от друга и непредубежденных свидетелей. - К черту Рэндэлла, - сказал я. Бриз кивнул так, как если бы ожидал от меня именно этих слов. Он не улыбался и был груб - просто большой основательный человек за работой. Спрэнглер откинулся на спинку кресла и из-под полуопущенных век следил за поднимающейся от его сигареты струйкой дыма. - Рэндэлл сказал, что за тобой надо присматривать. Что ты не настолько крут, как сам считаешь, и что с таким, как ты, всегда происходят какие-нибудь неприятности, и что с тобой гораздо больше хлопот, чем с действительно крутым парнем. Вот что он сказал. Ты мне кажешься в порядке. Я люблю ясность во всем. Поэтому и говорю тебе все это. Я сказал, что это очень мило с его стороны. Зазвонил телефон. Я взглянул, но он не пошевелился. Так что трубку поднял я сам. Это был женский голос. Мне он показался смутно знакомым, но кому он принадлежит, я вспомнить не мог. - Это мистер Филип Марлоу? - Да. - Мистер Марлоу, у меня неприятности, очень большие неприятности. Мне очень нужно увидеться с вами. Когда это можно сделать? - Вы хотите увидеться сейчас? С кем я разговариваю? - Меня зовут Глэдис Грейн. Я живу в отеле "Норманди" на Рампарт-стрит. Когда вы смогли бы... - Вы хотите, чтобы я подъехал сейчас? - спросил я, стараясь вспомнить, где же слышал этот голос. - Я... - В трубке раздался щелчок, наступило мертвое молчание. Я сидел, держа трубку в руке, и хмуро смотрел мимо нее на Бриза. Его лицо не выражало абсолютно никакого интереса. - Какая-то девушка говорит, что у нее неприятности, - сказал я. - Нас разъединили. Я нажал на рычаг и стал ждать, когда телефон зазвонит снова. Оба полицейских сидели тихо и неподвижно. Слишком тихо, слишком неподвижно. Снова раздался звонок, я опустил рычаг и сказал: - Вы хотите побеседовать с Бризом, не так ли? - Да, - ответил несколько удивленный мужской голос. - Ну, валяйте, докладывайте своему хитрому шефу, - сказал я, поднялся с кресла и вышел на кухню. Я слышал, как Бриз очень коротко переговорил с кем-то и опустил трубку на рычаг. Я достал из шкафчика бутылку виски и три стакана. Достал из холодильника лед и имбирный эль, приготовил три коктейля, принес их на подносе в комнату и поставил поднос на низкий столик у дивана, где сидел Бриз. Я взял два стакана, один вручил Спрэнглеру, а с другим опустился в свое кресло. Спрэнглер неуверенно вертел стакан в руке и покусывал нижнюю губу, выжидая, будет ли пить Бриз. Бриз пристально смотрел на меня некоторое время, потом вздохнул. Потом взял стакан, глотнул, снова вздохнул и, туманно улыбаясь, покачал головой - как человек, которому очень хотелось выпить и который с первым же глотком как бы окунается в иной - чистый, солнечный и ясный - мир. - Мне кажется, вы очень сообразительны, мистер Марлоу, - сказал он и расслабленно откинулся на спинку дивана. - Думаю, что можем работать вместе. - Но не таким образом, - сказал я. - То есть? - он нахмурился. Спрэнглер подался вперед, и взгляд его был ясен и внимателен. - То есть заставляя случайных девиц звонить мне и нести какую-то чушь, чтобы потом иметь возможность сослаться на то, что они где-то когда-то слышали мой голос и теперь узнали его. - Девушку зовут Глэдис Грейн, - сообщил Бриз. - Так она представилась. Я такой не знаю. - О, кей, - сказал Бриз. - О, кей. - Он успокаивающе поднял ладонь. - Мы не хотим совершать ничего противозаконного. И надеемся, ты тоже. - Я тоже - что? - Не хочешь совершить ничего противозаконного. Например, утаить что-нибудь от нас. - Интересно, почему бы мне не утаить что-нибудь от вас, если мне захочется? - спросил я. - Вы мне зарплату не платите. - Послушай, Марлоу, давай не будем грубить. - Я не грублю. У меня этого и в мыслях нет. Я достаточно хорошо знаю полицейских, чтобы не иметь никакого желания грубить им. Валяйте дальше, что у вас там. Но давайте бе