ная едва не сгорела, и он ее спас. Запах поджарившихся тел, буйное пламя, густой дым - все это было куда более захватывающее зрелище, чем какой-то индеец, уносивший какую-то грязнулю-хиппи. Толпа пропустила его, потом подалась вперед - смотреть, как горит тело Чака. Дейв Фарелл, наблюдавший за всем этим из полицейской машины от северного выезда из аэропорта, вызвал Беглера. - У нас тут жуткая авария, - доложил он. - Шоссе полностью блокировано. Нужна помощь. В аварию попал и "бьюик" 55789. Сюда мчится пожарная команда. Жуткая пробка. Повторяю... нужна помощь. К этому времени Лепски, а следом за ним и Джейкоби сквозь толпу и дым пробились к горящему "бьюику". Два детектива увидели, как тело Чака, лежавшее поперек задних колес перевернутого "ягуара", лижут языки пламени. Пламя полыхало так яростно, что к горевшему телу нельзя было подойти. Под вой сирен примчались аэропортовские пожарники и пеной начали гасить объятые пламенем машины. Только минут через десять у Лепски высвободилась секунда, и он связался с Беглером. Выслушав его, Беглер велел ему ехать в управление, а остальным детективам остаться - помочь восстановить порядок на трассе. Индеец, вытащивший Мег из покореженного "бьюика", сидел в высокой кабине пятнадцатитонного грузовика, положив руки на руль, он терпеливо ждал, когда полиция растащит сгоревшие машины и освободит дорогу. Мег безжизненным мешком лежала на полу кабины. Она еще не пришла в себя, и индеец, которого звали Манати, поглядывал на нее с сомнением. У этого худощавого, узкоглазого индейца двадцати семи лет от роду, с коротко остриженными черными волосами, напоминавшими нейлоновый веник, было четверо детей. Он водил один из грузовиков, принадлежавших Ошиде, перевозил ящики с апельсинами с рынка в аэропорт и неплохо на этом зарабатывал. Манати оттрубил три года на специальной тюремной ферме, где было совсем не сладко. Срок ему дали за ограбление с применением силы. Не приди на помощь Ошида, знавший нужных людей, Манати нипочем не получил бы водительские права и скорее всего вместе с семьей умер бы с голоду. О своем долге Манати помнил всегда и не упускал случая отблагодарить Ошиду. У индейцев, промышлявших в прибрежном квартале, секретов друг от друга не было; почти все они знали, что именно Пок Тохоло изобрел способ вытрясти денежки из белых богачей, именно он нагнал на них жуткого страху. Почти все они с удовольствием оказались бы на его месте или провернули нечто подобное, будь у них больше мозгов, выдумки и смелости. А поскольку Пок жил у Ошиды и был другом Джупитера Люси, у которого Маната брал апельсины, Маната считал, что обязан Поку помочь. Манати узнал "бьюик" Пока, хотя за рулем его, уезжая из аэропорта, сидел Чак. Манати слышал, что Поку помогают двое белых, и понял: водитель и сидевшая рядом девушка и есть эти двое. Когда произошло столкновение, грузовик Манати стоял на стоянке. Двести ящиков с апельсинами он уже выгрузил и перед обратной дорогой решил немного передохнуть, выкурить сигарету. Он ужаснулся, когда увидел, что машина Пока загорелась. Заметив, что из машины выпала девушка, он среагировал мгновенно и интуитивно. И вот она лежит у его ног. Черты и без того исхудалого лица совсем заострились, бледная как смерть, глаза закрыты. Манати стали мучить сомнения - а правильно ли он поступил? Может, нечего было вмешиваться? Может, она сильно ранена? И ее надо везти в больницу? Он положил руку ей на плечо и легонько ее встряхнул. Глаза Мег открылись. В изумлении она уставилась на него. Секунду ей казалось, что склонившийся над ней человек - это Пок... нет, это кто-то незнакомый. И, вообще, почему она на полу кабины? Она попыталась сесть. И тут вспомнила - машина сбоку, жуткий удар, и мимолетная, страшная картина: Чак вылетает из машины, а лицо его все в стеклянных брызгах. - Что с вами, мадам? - спросил Манати. - Вы ранены? Ранена? Она чуть подвигалась, боли как будто не было. - Вроде нет. А что... с ним? - Боюсь, он сгорел. Мег содрогнулась... потом облегченно откинулась на грязную спинку сиденья. Выходит, она свободна, и можно начинать все сначала? Выходит... но тут ее всю затрясло, она закрыла голову руками - до нее в полной мере дошел смысл сказанного. Манати увидел, что машины впереди двинулись. Эта задержка может ему дорого обойтись. Он включил двигатель. - Может, отвезти вас в больницу? - спросил он с тревогой, видя, как ее трясет. - Нет. - Я подобрал вашу сумочку, мадам. Вы ее уронили, когда упали без чувств. Вот она, рядом с вами. Мег постаралась унять дрожь. - Успокойтесь. Я высажу вас где-нибудь возле гавани. Годится? - Да... спасибо. И грузовик двинулся вместе с потоком под энергичную жестикуляцию краснолицего и вспотевшего инспектора. - Мы их держали в клещах, и тут этот чертов "ягуар" вылетел, как пробка из бутылки, и сорвал нам всю операцию, - объяснял Лепски. Террелл слушал. Слушал и Беглер, сидевший на подоконнике. - Так. Парень мертв, но где девушка? - спросил Террелл. - В машине она была. Я видел, как она садилась, - заверил Лепски. - Дальше - авария. Все заволокло черным дымом, заторище образовался неслыханный. Человек пятьсот там крутилось, не меньше. В общем, ей как-то удалось смыться. - Лепски из кожи вон лез, чтобы как-то оправдаться. - Итак, мы вернулись в исходную точку, - устало и отрешенно подытожил Беглер. Террелл задумчиво посмотрел на свою трубку, потом поднял тяжелые плечи. - Да. Я сейчас же буду говорить с Хэдли. Придется прибегнуть к крайним мерам. Я попрошу у Хэдли денег на вознаграждение. Мы вынуждены объявить, что хотим поговорить с Поком Тохоло. Тут же перекрываем все дороги и трясем индейский квартал, пока его не найдем, трясем, как яблоню. Раздался стук в дверь, и вошел Джек Хэтчи из архивного отдела. Это был высокий коренастый индеец с седеющими волосами, обвисшими густыми усами и проницательными черными глазами мыслителя. Детективы его уважали. Они давали ему имя, описание, метод действия - он согласно кивал и рано или поздно, Хэтчи никогда не торопился, приносил конструктивный ответ. Из-за нагромождения событий Террелл о нем совершенно забыл, но сейчас, увидев его, как-то сразу успокоился - так успокаивается больной, когда на пороге появляется доктор. - Что у вас, Джек? - Я прочитал все сообщения, шеф, - доложил Хэтчи. - Извините, что на проверку ушло много времени, но уж слишком много было материала. В одном сообщении - липа. У Джупитера Люси двоюродного брата нет. - Кто такой Джупитер Люси? - Индеец. У него хороший бизнес, он продает апельсины на вывоз, плюс на берегу у него свой лоток, - объяснил Хэтчи. - В береговом квартале он - фигура заметная... человек хитрый, осторожный. Он проворачивает незаконные делишки, но действует аккуратно, не зарывается. Когда Лоусон и Додж проверяли всех индейцев и подошли к его лотку, там был еще один человек. Люси сказал, что это его двоюродный брат, Джо Люси. Так вот, родные братья и сестры у Люси есть, а двоюродных - нет. Лепски внезапно вспомнил, что сказала ему жена, вернее, что напророчила старая проспиртованная керосинка Мехитабел Бессингер: "Ищите этого человека среди апельсинов"! А ведь однажды эта старая гадалка уже оказалась права... человек, которого они ищут - индеец! Неужели?.. Он подался вперед, пожирая глазами Хэтчи. - Этот тип торгует апельсинами? Беглер и Террелл взглянули на него - их насторожила какая-то нотка в его голосе. - Да, и торговля у него обширная. Чуть фыркнув, Лепски втянул в себя воздух. - Это он! Я... - Тут он умолк. Не скажешь же Терреллу и Беглеру, что его жена ходила выяснять истину к гадалке. От одной мысли о том, как они это воспримут, его бросило в жаркий пот. - Тебе что-то пришло в голову, Том? - нетерпеливо спросил Беглер. - Предчувствие. - Лепски смущенно заерзал на стуле. - Я... Террелл и Беглер снова повернулись к Хэтчи. Предчувствия их не интересовали - им требовались факты. - Хорошо, значит, у Люси двоюродного брата нет... это мы проверим. Поезжайте туда, - обратился Террелл к Лепски, - найдите лоток Люси и поговорите с малым, которого Люси выдает за своего двоюродного брата. Лепски уже не сомневался - человек, к которому его посылают, и есть Пок Тохоло. Может, старая проспиртованная керосинка и полощет рот его виски, но первый раз она попала в точку... наверняка не сплоховала и со вторым пророчеством. - Шеф... а если этот парень - Тохоло? - спросил он, чуть наклоняясь вперед и глядя прямо в глаза Терреллу. - Хорошо, я иду и проверяю, что это за птица. Только как? Ведь Тохоло я не знаю. В глаза его не видел. И никто из нас не видел. Так недолго и на пулю нарваться. Возможно, какой-нибудь сопляк отсидел свой срок, и Люси дал ему подзаработать, но если это Тохоло, я могу здорово нарваться и провалить всю операцию. - Он прав, - негромко согласился Хэтчи. - Если это Тохоло, можно здорово нарваться. Террелл кивнул. По его внезапно нахмурившемуся лицу детективы поняли: он сердится, что не учел этого сам. - Верно. Террелл задумался, потом потянулся к телефону: - Чарли... попробуйте связать меня с Родни Бразенстайном. Да... Бразенстайн. Для начала позвоните в "Пятьдесят". После недолгого ожидания в трубке раздался голос Бразенстайна. - Род... я могу попросить тебя об одолжении? Можешь поработать немного на полицию? - спросил Террелл. - Вот это предложеньице! - Бразенстайн засмеялся. - Поработать на полицию! А конкретно? Террелл объяснил. - Ну, разумеется. - Голос Бразенстайна зазвучал серьезно. - Да, Пока Тохоло я узнаю где угодно. Что именно от меня требуется? - Я сейчас же пришлю своего человека, - сказал Террелл. - Он покажет тебе лоток Люси. Тебе надо пройти мимо и посмотреть, стоит ли там Тохоло. Будь осторожен. Не подавай вида, что узнал его. - Понимаю. Хорошенькая будет прогулочка! Ладно, Френк, присылай человека. Жду. - Он согласился, - объявил Террелл, повесив трубку. - Джек, поезжайте в клуб "Пятьдесят", заберите там Бразенстайна и отвезите его к берегу. Там и покажете ему лоток Люси, но издалека, самому на глаза не лезть. Думаю, все ясно. - Он повернулся к Лепски. - Том, поезжайте с ним, прикроете Бразенстайна. Пока вы туда доберетесь, я перекрою все выходы из прибрежной зоны. Вперед! Когда Лепски и Хэтчи уехали, Террелл взглянул на Беглера. - Черт его знает, как все может обернуться... ведь там, на рынке, всегда полно народу. Если это Тохоло, возьмет и начнет стрелять. Он ведь вооружен. - Террелл выдвинул ящик стола, порылся в нем и извлек большую карту береговой зоны. Минуту-другую внимательно ее изучал, потом начал делать карандашом какие-то пометки. - Джо, все улицы, которые я пометил, перекрыть. Если это Тохоло, мы его возьмем - живым или мертвым. Беглер кивнул, забрал карту и ушел к своему столу. Через микрофон стал отдавать распоряжения, располагая своих людей широким полукругом - с побережья не должна прошмыгнуть и мышь. Родни Бразенстайн вылез из полицейской машины, за ним - Лепски и Джек Хэтчи. - Так, ребята, - заговорил Бразенстайн, чувствуя себя хозяином положения, - вы только покажите, где может быть этот индеец, остальное предоставьте мне. Что нужно шефу, я знаю. Если это Тохоло, я достану носовой платок и вытру им чело. Лепски много чего в этой жизни ненавидел, в частности, богатых адвокатов, что раскатывали на "роллс-ройсах" и жили в домах на десять спален. И Бразенстайн действовал на Лепски, как накидка матадора - на быка. - Вытрете... что? - переспросил Лепски. Бразенстайн посмотрел на поджарого детектива и в его жестких голубых глазах прочитал враждебность. - Чело... лоб... верхнюю часть лица, - не без иронии ответил Бразенстайн, - вот так. - Он извлек из кармана безукоризненно белый платок и провел им надо лбом. - Улавливаете? Лепски возненавидел его еще больше. - Да. - Он повернулся к Хэтчи, наблюдавшим за этой сценой с явным интересом, хотя на лице его не дрогнул и мускул. - Джек, сначала пойду я. Девятнадцатый лоток справа? - Точно. И Лепски ушел, смешался с толпой. Начал считать лотки. У девятнадцатого стоял белый и разговаривал с толстым индейцем, поблизости был молодой индеец. Проходя мимо, Лепски окинул его внимательным взглядом, и цепкая полицейская память запечатлела и черты, и одежду индейца. Что ж, может, это и есть Пок Тохоло. Посмотрим, опознает ли его Бразенстайн. Когда Лепски скрылся из вида, Хэтчи повел Бразенстайна вдоль берега. Они неторопливо пробирались сквозь толпу, и ярдов через сто Хэтчи остановился. - Мы почти пришли, сэр, - сказал он. - Видите тумбу? Нужный лоток как раз напротив. Бразенстайн посмотрел на тумбу, кивнул. Внезапно он оказался в плену сомнений. Уж не рехнулся ли он? Дал себя притащить сюда, под нещадно палящее солнце, делать за полицию их грязную работу. Черт подери! Он, между прочим, один из самых преуспевающих... почему один из?.. самый преуспевающий адвокат в городе, и вот он подрядился опознавать какого-то полоумного индейца! А если он идет навстречу своей смерти? Увидев, что Бразенстайн внезапно изменился в лице и заколебался, многоопытный Хэтчи понял: Бразенстайн испугался. Как можно спокойнее он сказал: - Вон та тумба, сэр, впереди. На лбу Бразенстайна выступил холодный пот. - Да... да... я не слепой! - Хорошо, сэр. Лепски вас прикрывает. Он в нашей полиции лучший стрелок, сэр. Хэтчи надеялся, что от этих слов у белого полегчает на душе - все-таки спокойнее, когда знаешь, что ты под защитой. Но реакция оказалась как раз противоположной. Страхи Бразенстайна только возросли. Его защищают? Значит, опасаются, что возможна стрельба? Боже правый! Еще секунда - и Бразенстайн отменил бы всю операцию, но тут столкнулся взглядом с Хэтчи, черные глаза этого немолодого уже индейца смотрели пристально, испытывающе. Бразенстайн взял себя в руки. Не след показывать этому индейцу, как он струхнул. - Хорошо, - буркнул он хрипло. - Я пошел. - И он зашагал к тумбе, до которой было пару десятков ярдов. Пришлось протискиваться сквозь толпу. Шум, крики торговцев, резкие голоса туристов - он еще больше разволновался. Вот и тумба. Напротив нее был ряд фруктовых лотков. Сердце гулко бухало под ребрами. Бразенстайн застыл на месте. Повернуться к лоткам - это вдруг оказалось выше его сил. Вместо этого он принялся разглядывать маслянистую воду гавани. Лепски, увидя это, застонал. Неужели этот откормленный слизняк наложил в штаны? Лепски стоял в тени сводчатого прохода, который вел к рыбным ресторанам поприличнее, здесь же, на побережье. От запаха жареной рыбы у него текли слюнки. Оказывается, последние пятьдесят часов он ничего путного не ел, перебивался чем бог пошлет. Отогнав эти мысли, он снова вперился взглядом в Бразенстайна. Вот чудик! Какие-то ужимки... кто в первый раз выступает по телевизору, примерно так же выглядит. Наконец Бразенстайн повернулся и взглянул в сторону фруктовых лотков. Вгляделся, оцепенел... вытащил платок и вытер им лоб. Более дешевой актерской игры Лепски в жизни своей не видел - настолько дешевой, что на Бразенстайна тут же уставились туристы, как по команде. Обычное дело - стоит одному задрать голову, тут же пялиться в небо начнут еще сто человек. Лепски выругался сквозь зубы. Пок Тохоло стоял, облокотившись на ящик с апельсинами. Джупитер Люси заключал сделку с оптовым покупателем из испанского отеля - продавать им по восемь ящиков. Что-то они никак не могли договориться. Но Пока это не касалось. Он поглядывал на свои дешевые наручные часы. Чак, должно быть, уже собрал все конверты. Но можно ли ему доверять? Пять конвертов... две с половиной тысячи долларов! Пок взял апельсин и стал им поигрывать, чуть сдавливая. Что ж, план он придумал отличный, но из-за цвета его кожи пришлось подрядить в помощники Чака и девушку. Хотя он знал заранее: деньги, если идут через их руки, автоматически подвергаются опасности. Он вспомнил, как ждал Чака с деньгами, как тот вошел в комнату. Не вошел, а застыл в проходе как вкопанный, явно не ожидая увидеть его, Пока. И испугался тоже. Вполне возможно, что он был готов предать Пока. А ведь теперь Чаку ничего не стоит уехать с новой порцией денег. По кисти Пока побежал апельсиновый сок: он совсем забылся от этих мучительных мыслей и начисто раздавил апельсин. Выбросив остатки плода, он вытер руку о джинсы. Люси и оптовый покупатель наконец завершили сделку. Теперь они улыбались и жали друг другу руки. Через запруженную народом набережную Пок взглянул на маслянистую воду гавани. Маслянистая поверхность играла всеми цветами радуги. Тут он увидел Бразенстайна. Пок сразу узнал этого дородного красавца. Работая барменом в клубе "Пятьдесят", Поку приходилось мириться с безмерным самодовольством этого типа, с его снисходительностью - ничего, мол, индейцы тоже люди. Бразенстайн всегда был с ним вежлив, и Поку эта вежливость была еще невыносимее, чем откровенная грубость других членов клуба. Индейцы тоже люди! Пок вспомнил, как Бразенстайн громогласно увещевал Джефферсона Лейси, который в открытую презирал цветных. "Ты не можешь не признать - они люди старательные, трудолюбивые. Да наш клуб только на них и держится. Мне они нравятся. Люди милые, симпатичные. Что-что? Ну, Джефф, это уж ты, извини меня, хватил лишку. Сделать их членами клуба? Может, еще и негров пригласить?" Пок чувствовал, как в нем закипает ненависть. Бразенстайн... что это он там тужится около тумбы? Семья Тохоло исповедовала католическую веру. Живя дома, Пок всегда ходил с отцом на воскресную мессу. Стоя на коленях в тускло освещенной церкви - мерцающие свечи внушали ему религиозный трепет, - Пок сквозь переплетенные пальцы, прикидываясь, что молится, наблюдал за отцом, преклонившим колени рядом. Отец смотрел на алтарь с такой безмятежностью, что Пока охватывало отчаяние. Познать такую безмятежность ему было не суждено. Он вспомнил слова, какие произносил священник в своем поспешном, затасканном обращении к прихожанам. "А затем воспоследовал поцелуй Иуды, и остался он в памяти людской как знак предательства". Бразенстайн теперь смотрел прямо на него, и Пок понял: тот его узнал. Бразенстайн вытащил платок и вытер им лицо, и Поку стало ясно: Бразенстайн предает его. Роковая клетка в мозгу Пока вспыхнула белым сиянием, будто взорвалась электрическая лампочка. Затравленно, словно животное, почуявшее опасность, он глянул направо, потом налево. Инстинкт подсказал ему: этого сигнала ждали притаившиеся поблизости полицейские. Джупитер Люси что-то строчил в книге заказов. Покупатель из отеля, довольный заключенной сделкой, уходил прочь. Лепски увидел, как Бразенстайн картинно машет платком. Значит, этот индеец - Тохоло! Он включил переговорное устройство. В эту секунду Пок сунул руку под полку, и его коричневые пальцы сомкнулись вокруг рукоятки автоматического пистолета ноль тридцать восьмого калибра. Тонкие губы вытянулись в зверином оскале, обнажив зубы. Подняв голову, Люси увидел безумное, убийственное выражение в глазах Пока, он тут же кинул свою книжку и незаметно смылся. Лепски тем временем передавал в микрофон: - Бразенстайн опознал Тохоло. Перехожу к операции. Бразенстайн поступил так, как ему велел Террелл. Он начал уходить. Его походка была неверной, страх еще не улетучился. Ладно, остальное - дело полиции. Что до него, в жизни на подобное больше не согласится. Он удалялся, и тут ему в голову пришла мысль: ведь эта история для него - настоящий клад! Друзья наперебой будут приглашать его на обед и, завороженные, слушать, как он помог полиции взять Палача. Он уже начал расслабляться и предвкушать приятные минуты в обществе друзей - и тут в затылок ему врезалась пуля, вылетевшая из пистолета ноль тридцать восьмого калибра. Слушая указания Террелла, Лепски на миг выпустил Бразенстайна из поля зрения. Он услышал выстрел, поймал глазами падавшего Бразенстайна и тотчас перевел взгляд на Тохоло... но индейца у лотка уже не было. Мозг Лепски лихорадочно заметался в поисках решения. Как быть: сообщить о происшедшем или немедля броситься за Тохоло? За этот короткий миг сомнения все индейцы, работавшие во фруктовых рядах и видевшие, что произошло, устроили страшную неразбериху, и Поку удалось ускользнуть. В следующую секунду на берегу поднялась настоящая паника, отовсюду неслись крики, а индейцы носились взад и вперед, якобы охваченные ужасом, внося в общую панику достойный вклад. Лепски понял: преследовать Тохоло бессмысленно, даже и знай он, в какую сторону бежать. Между ним и лотком Люси колыхался теперь уже непроходимый людской барьер. Двое индейцев, изображая панику, перевернули лоток конкурента, и волны апельсинов покатились к ногам Лепски. Он включил радио и доложил о случившемся. В управлении его слушали Террелл и Беглер. Когда связь кончилась, они обменялись долгим взглядом. Беглер, кажется, никогда не видел шефа обескураженным, а сейчас понял, что и этого большого, крепкого человека можно выбить из седла - так внезапно побелело лицо Террелла, такое потрясение читалось в его глазах. - Выходы из прибрежной зоны перекрыты, Джо? - спросил Террелл, поднимаясь на ноги. Встал и Беглер. - Перекрыты. - Что же, тогда будем его выкуривать, - заключил Террелл. Он вытянул ящик стола и достал оттуда полицейский пистолет и крепежные ремешки для него. - Шеф, - с тяжелым сердцем произнес Беглер. - Давайте поеду я. Должен же кто-то остаться здесь. Будут звонки... и вообще... Терпел окинул его тяжелым взглядом. - Операцию буду проводить я, - сказал он негромко. - Здесь останешься ты. Я послал своего друга на смерть. Это уже личное. - И он вышел из кабинета. Чуть поколебавшись, Беглер по радио связался с Лепски. - Том, к вам едет шеф, - сообщил он. - Взял в голову, что смерть Бразенстайна - на его совести. Он в таком состоянии, что может полезть прямо на пулю. Ты меня понял? - Понял, - ответил Лепски и выключил связь. Пока захлестнула волна дикого злорадства, когда он увидел, что Бразенстайн упал. А теперь бежать - и немедля. Нажимая на курок, он знал, что будет делать в следующую секунду. Бразенстайн только падал, а Пок уже пригнулся и стрелой метнулся в лавчонку, ярдах в четырех от лотка с фруктами. Лавку эту держал восьмидесятилетний индеец, он продавал всякую всячину: от луков и стрел, бус и ожерелий до крокодильей кожи. Он был одним из осведомителей Ошиды. За товар, попадавший в лавчонку, платил Ошида. Людей, которые докладывали Ошиде о том, что происходит на берегу, было немало. Старого индейца звали Микко. Когда прогремел выстрел, он сидел в дверях своей крошечной лавчонки и нанизывал на нитку стеклянные бусы. Пок метнулся мимо него в темноту лавки, а старик как ни в чем не бывало продолжал шерудить длинной иглой в коробке с бусами и подцепил сразу восемь штук. Он знал, что через несколько минут все побережье будет запружено полицейскими. Он видел, как Пок стрелял. Глупый, плохой поступок, но совершил его индеец. Про Пока и его "подвиги" Микко знал. Когда он услышал о них впервые, его это позабавило, он даже покивал головой в знак одобрения, но теперь Пок вел себя как безумный, и это Микко уже не нравилось. И все же Пок оставался индейцем. Микко и отец Пока были близкими друзьями. Микко жалел старика - уж слишком он честный. Как он будет страдать, когда обо всем узнает. Ведь рано или поздно Пока поймают. Никуда ему не деться. Но все равно индейцы должны защищать друг друга. Полиция придет к нему в лавку - обязательно придет! - а он скорчит дурацкую рожу и прикинется глухим. Все-таки ему восемьдесят лет. Никто не удивится, что индеец в таком возрасте и безмозглый и глухой. И когда Пок проскочил к задней стене лавки и открыл дверь, что вела к верхнему ярусу лавчонок, Микко уяснил, что свой маневр он знает твердо. Прибрежный квартал был настоящим лабиринтом, путей для побега имелось несметное множество. Сплошь крыши, погреба, крошечные пропахшие комнатки, крутые и темные ступени, еще комнатушки, еще крыши, какие-то проулки, пожарные лестницы на другие крыши, а оттуда - на крыши еще более низкие, слуховые оконца, выходившие в переходы, по обе стороны которых двери в комнаты-шкафы - здесь жили индейцы, когда не занимались своим бизнесом на побережье. Все это Пок знал. Несколько месяцев назад естественный инстинкт выживания велел ему разведать весь береговой квартал. Он поставил перед собой задачу - так человек, отправляющийся в долгое и непростое путешествие, внимательно изучает карты, уточняет расстояние и прикидывает, каким путем пойти. Индейцы никогда не задают вопросов. Кто-то из них удивился, что это Поку вздумалось обследовать их жилища, лазать по крышам, обегать их пропахшие переулки... впрочем, какое им дело... может, парень свихнулся? Им надо на пропитание зарабатывать... Так что не до него. И вот тогдашнее его жгучее желание выжить приносило плоды. Полиция, конечно, уже догадалась, что он - Палач. Как-то пронюхали, что он работает у Джупитера Люси. Но брать решили не сразу, сначала опознать. И эту предательскую миссию доверили Бразенстайну. Через слуховое окно он вылез на крышу. Что ж, и ладно, он посчитался еще с одной высокомерной тварью. Сверху нещадно палило солнце. Надо сосредоточиться. Он и вправду как в лабиринте: не знаешь, направо повернуть, налево или дуть прямо. Надо идти к Ошиде. Чак с деньгами уже должен быть там. А потом - сразу из города. У него будет больше двух тысяч! Тысячи хватит, чтобы подкупить старшего бармена в отеле "Панама" в Майами, и тот возьмет его вторым барменом. А за такую работу он только на чаевых будет грести больше двухсот долларов в неделю! Бармен обещал ему это место за тысячу долларов. Поку не пришло в голову, что за ним будут охотиться все полицейские во Флориде. Ему казалось, что стоит выбраться из Парадиз-Сити - и все опасности позади. Он осторожно придвинулся к краю крыши и глянул на кишащее народом побережье. Оно напоминало разворошенный муравейник. Женщины визжали и вопили, мужчины толкались, пихали друг друга. Под стоны сирены приехала "скорая". Взмыленные полицейские, бранясь, пытались оттеснить толпу. Сотни апельсинов, на которых то и дело поскальзывались зеваки, золотым ковром лежали вокруг трупа Бразенстайна. Среди этого гвалта и неразберихи глаз Пока внезапно узрел Джека Хэтчи... вот она, смертельная опасность! Ведь этот полицейский - индеец! И прибрежную зону знает не хуже Пока. Секунду Пок колебался, потом та самая клетка в мозге снова взорвалась электрической лампочкой. Отерев ствол пистолета на руку, он прицелился в голову Хэтчи - и нажал на спуск. - Ты здесь наведи порядок, Джек, - говорил Лепски. - А я... Докончить фразу ему не удалось. Он увидел, как Хэтчи пошатнулся, и на его седеющей шевелюре появилась полоска крови. И только когда этот здоровяк упал, Лепски услышал выстрел. Мгновенно вскинув голову, он увидел, как что-то шевельнулось на крыше лавчонки, одной из множества, окаймлявших берег. Рука его метнулась к пистолету. Он вытащил его и тут же выстрелил - одно едва уловимое движение. Из толпы выскочил Энди Шилдс и подбежал к нему. - Он там, наверху! - бросил Лепски. - За ним! Расталкивая народ, к ним пробился Дейв Фаррелл, и Лепски махнул рукой в сторону Хэтчи - тот был ранен и шевелился. - Помоги ему, Дейв, - распорядился он и вместе с Шилдсом побежал к лавчонке старьевщика Микко, расталкивая на ходу встречных и поперечных. Но шагов через десять наступил на апельсин и шмякнулся, да так, что перехватило дыхание. Шилдс хотел подхватить коллегу, но сам поскользнулся на другом апельсине и повалился на Лепски, когда тот, ругаясь на чем свет стоит, уже вставал на ноги. Выстрел Лепски едва не попал в цель. Пуля просвистела над самым ухом Пока и отколола цемент от трубы. Он пригнулся, но осколки шрапнелью полетели в него. Сгусток цемента шибанул ему под левый глаз, пошла кровь. Держась как можно ниже, Пок побежал по крыше, отирая платком кровь с лица. Скатился по железной пожарной лестнице, на миг замер, разобраться, где он - какой-то узкий, зловещего вида пахучий переулок, - и побежал направо. Кошачьим движением перемахнул через кирпичную стену, приземлился в другом переулке, снова сориентировался на местности - и побежал налево. В конце переулка увидел распахнутую дверь. Все еще держа у лица пропитавшийся кровью платок, он прошел через дверь и взбежал по узким крутым ступеням. На площадке играла с куклой девочка-индианка. Пок чуть сбавил шаг, взглянул на нее, потом пошел дальше. Девочка онемела от ужаса, увидев в его руке пистолет и окровавленный платок. В дальнем конце коридора была дверь. Пок открыл ее и снова вынырнул на солнечный свет. Пригнувшись, пробежал по плоской крыше, остановился у слухового оконца, с треском дернул раму и снова скользнул во тьму, оставив на раме отпечатки пальцев. Безумно скатившись по крутым и узким ступеням, он выскочил через дверь в другой переулок. Еще стена. Через нее он спрыгнул во двор, там на ящике сидела необъятных размеров индианка и ощипывала курицу. Секунду они смотрели друг на друга, потом женщина опустила глаза, а Пок метнулся мимо нее в хибарку, которую она называла своим домом. Еще переулок, еще стена - и вот перед ним задняя дверь меблированных комнат Ошиды. Порез на лице уже перестал кровоточить, и пропитанный кровью платок он запихнул в карман. В коридоре остановился, прислушался, потом тихонько открыл дверь в комнату Ошиды. Ошида оказался на месте - он сидел в сломанном кресле, сложив руки на оплывших коленях. Он разговаривал с Маната, пришедшим за минуту до Пока. Несмотря на полумрак, Пок узнал Манати сразу. Быстрым и незаметным движением Пок сунул пистолет в задний карман джинсов. Вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. Ошида откинулся на кресле. На сей раз на его лице не было обычной улыбки, глаза бегали. - Пок, дело обернулось плохо, - сказал он. - Маната тебе расскажет. Манати в нескольких словах рассказал Поку, что произошло в аэропорте. Пок слушал, глаза его блестели. - Белый умер? Манати кивнул. - Машина? - Сгорела. - А девушка? - Я довез ее до берега. Потом она ушла. Мозг Пока заработал с лихорадочной быстротой. А деньги? Сгорели вместе с машиной? Или они у девушки? На него нахлынула волна бешеной ярости. Он вскинул большой палец, показывая на дверь. - Выйди! Манати взглянул на Ошиду, тот кивнул. Водитель быстро вышел из комнаты. После долгой паузы Ошида спокойно сказал: - Тебе надо уезжать, Пок. Жаль, что все так кончилось. План твой был хорош. Что делать, не повезло - несчастный случай. Не сводя глаз с толстяка, Пок заявил: - Мне нужны деньги. Тысяча долларов. Ошида вздрогнул. Видя, как зловеще поблескивают глаза Пока, он понял: ему, Ошиде, угрожает реальная опасность. В верхнем ящике стола у него всегда лежал пистолет. От места, где он сидел, до стола было ярда четыре. Автоматический кольт ноль сорок пятого калибра он когда-то купил у армейского сержанта, хотя и представить не мог, что он ему когда-нибудь понадобится. Пистолетом этим он гордился. Время от времени он его чистил и смазывал. А сейчас, глядя на Пока, понял: этот пистолет... если до него добраться... может спасти ему жизнь... да, он знал - жизни его угрожает опасность. Но он сидел в разломанном кресле... Пока будет тянуться за пистолетом, Пок его убьет. Значит, надо немного поблефовать. - Будь у меня такие деньги, я бы тебе их дал, - начал он. - Мы с твоим отцом добрые приятели. Я был бы рад выручить тебя. - Моего отца сюда не приплетай... давай деньги, - веско приказал Пок, убрал руку за спину и из кармана джинсов вытащил пистолет. Ошида кивнул. Медленно поднявшись на ноги, он подошел к столу. Хотел было вытянуть верхний ящик, где лежало оружие, но тут в спину ему уперся пистолет Пока... Что ж, он проиграл. Рука его потянулась ко второму ящику, выдвинула его. Там были наличные. - Вот... это все, что у меня есть, - вымолвил он. - Бери. Пок отпихнул его и цапнул из ящика толстую пачку долларовых банкнот. Сунув их под рубаху, он быстро направился к двери. Ошида понимал: опасность еще не миновала, и поэтому стоял, не двигаясь. - Помни, Пок, мы с твоим отцом - добрые приятели, - подал он голос, и голос этот подрагивал. - Открой верхний ящик, - приказал Пок. - Ну, давай, открывай! Долгую минуту они смотрели друг на друга, Ошида видел, что глаза Пока горят безумным блеском. Медленно, слыша гулкие удары собственного сердца, Ошида открыл ящик. На листе промасленной оберточной бумаги лежал пистолет. - Добрые приятели, да? - прошипел Пок и нажал на спусковой крючок. Выстрел эхом прогремел по всему зданию, услышали его и на берегу. Когда. Ошида упал, Пок подскочил к столу, схватил "кольт", бросил на пол свой пистолет - патронов в нем все равно уже не было - и выбежал из комнаты. Эту часть квартала прикрывал детектив Алек Хорн. Услышав выстрел, он подбежал к концу переулка, в который выходила задняя дверь дома Ошиды, и в эту самую секунду из нее выскочил Пок. Долю секунды Хорн колебался: вдруг этот индеец не Пок Тохоло? В руке Пока блеснул пистолет, и Алек вскинул свой. Но опоздал - вот она, доля секунды! Пуля Пока врезалась Хорну в плечо и сбила его с ног. Хорн все-таки успел выстрелить и попал - пуля вспорола борозду на левой руке Пока. Дико озираясь, Пок раненным зверем помчался по переулку. Боль в руке застила ему свет, тут только он осознал, что за ним охотятся, и его охватила паника. Он добежал до двухэтажного дома-развалюхи в конце переулка, пнул дверь ногой и на ощупь кинулся в темный коридор. Им владела одна мысль - спрятаться. Перед собой он увидел ступеньки. Перепрыгивая через две, он взбежал на площадку, остановился. Направо вела одинокая дверь, слухового окошка не было. Он понял, что загнал себя в тупик. Тут дверь распахнулась, и он вскинул пистолет. На площадку вышла индианка, высокая, стройная, лицо в оспинках, на голове кренделем закручена коса. При виде Пока она оцепенела от ужаса. Пок направил на нее дуло пистолета. Они неотрывно смотрели друг на друга. С пальцев Пока капала кровь, на полу появилась красная лужица. - Забинтуй! - он хлопнул себя по простреленной руке и снова пригрозил ей пистолетом. Глаза ее чуть не вылезли из орбит, но она согласно кивнула. Шагнула назад в комнату и поманила его за собой. Когда Пок прогнал Маната, тот спрятался в складской комнате Ошиды - боялся за своего боса. Услышав выстрел, он понял - страхи его оправдались. Пок пробежал по коридору, и Манати бросился в гостиную - там на полу распростерлась громадная туша. Потрясенный, он повернулся и заспешил к задней двери. И тут же услышал два выстрела - это Пок и Хорн наградили друг друга пулей. Он осторожно высунулся. В конце переулка увидел бегущего Пока, тот остановился и скрылся в дверях последнего дома. Манати посмотрел в другую сторону - с земли пытался подняться раненный детектив. Не убей Пок Ошиду, Манати и в голову не пришло предавать его... но теперь Пок разрубил пуповину, что связывала его с индейским братством и порукой. Манати приблизился к упавшему детективу, и в ту же секунду через стену перемахнули Лепски и Энди Шилдс. Рука Лепски легла на пистолет Шилдса, толкнула его вниз. - Это не он! - Отпихнув Манати в сторону, он опустился на колено возле Хорна, тот уже сидел, корчась от боли. - Что, сильно задело? Хорн отрицательно покачал головой. - Он побежал туда. Лепски поднял голову - обшарпанный переулок кончался тупиком. - Займись им, Энди. Вызови помощь! Наверное, он сиганул через стену. - Сэр! - Манати стоял, прижавшись спиной к стене. - Он в последнем доме, в конце переулка. Оттуда только один выход - дверь, через которую он вошел. Этот дом я знаю. Там живет Мани, внучка Ошиды. Лепски внимательно посмотрел на индейца - можно ли ему доверять? Ведь все они, кто живет в прибрежном квартале - одна семья, друг друга не продают. Вдруг это отвлекающий маневр, чтобы у Пока было время убежать? - Он убил моего хозяина, сэр, - сказал Манати, будто читая мысли Лепски. - Он рехнулся. Его надо поймать. Он там! - Точно знаешь, что другого выхода оттуда нет? Манати кивнул. Через стену перелезли двое полицейских. - Помогите Алеку, - дал им задание Лепски. - Энди, будем его брать. Держа перед собой пистолеты, два детектива пробежали в конец переулка, остановились у открытой двери дома, потом Лепски, прикрываемый Шилдсом, шагнул внутрь. На полу виднелись пятна крови. Лепски посмотрел наверх, куда вели узкие ступени. Чуть отойдя назад, он включил связь. Откликнулся Террелл. Лепски доложил обстановку, сообщил, где находится. - Он в ловушке, шеф, - заключил Лепски. - Мы с Энди идем его брать. - А бежать ему некуда? - спросил Террелл. - Нет... мы его загнали в угол. - Тогда, Том, никаких действий, пока я не приеду. Брать его я буду сам. Лепски поморщился. Он вспомнил слова Беглера - приглядывайте за шефом, не пускайте его под пулю. - Ладно, шеф, - и он выключил радио. Немного поколебался, потом глянул на Шилдса. - Идем брать эту сволочь, - скомандовал он и начал бесшумно подниматься по ступенькам. Тем временем индианка Мани закончила обрабатывать Поку рану. Он сидел на кровати и оглядывал крохотную душную комнатенку. Дверь осталась открытой. Над изголовьем постели висело большое распятие. Он посмотрел на него и тут же отвел глаза - вдруг почувствовал угрызения совести. Распятие напомнило ему об отце, как они вместе стояли на коленях в церкви, пахло ладаном, мерцала свеча, а на лице отца было безмятежное блаженство. - Ты Пок Тохоло, сын большого друга моего дедушки, - сказала Мани, отодвигаясь от него. - Иди теперь к дедушке, он поможет тебе уйти. Он никому не отказывает в помощи. - Твоего дедушки? - Пок выпрямился на кровати, глаза его округлились. - Ошида - твой дедушка? Она кивнула. - Ну да. Иди к нему. Он тебе поможет. От отчаяния у Пока все поплыло перед глазами. Он давно подозревал, что с головой у него неладно. Подозревал, но не хотел верить - считал, что сумеет исцелиться силой воли. А сейчас понял - он болен, по-настоящему болен. Зачем он убил Ошиду? Ведь стоило только попросить Ошиду спрятать его, и тот бы выполнил эту просьбу без промедления. Он сидел, не двигаясь, прислушиваясь к пульсирующей боли в руке, пистолет лежал на коленях. Вдруг стало ясно - жизнь его подошла к концу. Никто ему уже не поможет, никто не спасет. Десятая ступенька сверху была подгнившей. Пок скакал через две ступеньки и на десятую не попал. Мани всегда через нее переступала. Лепски же этого знать не мог и на гнилушку надавил. Под тяжестью его тела ступенька сломалась с оглушительным треском. Рука его лежала на перилах, он вцепился в них - иначе нога ок