азалась бы в капкане. Ругнувшись себе под нос, он выдернул ногу, но, разумеется, уже себя выдал шумом и потому ракетой взлетел по оставшимся ступеням... голая площадка, справа - открытая дверь. Он махнул Шилдсу - поднимайся! - а сам прижался к стене, в руке его блестел пистолет. Сквозь дверной проем он видел запыленный пол, проникшие через окно лучи солнца начертили на нем косые узоры. Шилдс поднялся до третьей ступеньки сверху, пригнулся и застыл, направив пистолет на дверь и прикрывая Лепски. Пок вздрогнул, когда услышал, как треснула ступенька. Метнул взгляд в сторону площадки за открытой дверью. Поднял пистолет. На его лице Мани прочла бессильное отчаяние, испугалась, отодвинулась в сторону. Левой рукой Пок вытащил из-под рубашки деньги, украденные у Ошиды, и бросил их на кровать. - Прости, - сказал он, глядя на девушку. - Я сильно болен. У меня что-то с головой. - Он показал на деньги. Теперь они твои. - Поколебавшись секунду, он добавил: - Я убил твоего дедушку. Эти деньги - его. Я их забрал. Теперь они твои. Лепски, кравшийся вдоль стены, застыл и стал прислушиваться. Мани посмотрела на кучу денег, рассыпавшихся на грязном белом покрывале. В жизни она не видела столько денег. Глаза ее широко раскрылись. - Мои? Голова у нее пошла кругом. Если эти деньги и вправду ее, это же дверь в новую жизнь! Эта комнатка, запах и шум берегового квартала, цепкие пальцы, норовившие залезть ей повыше под юбку, когда она работала в ресторане, белые моряки, которых приходилось приводить сюда, когда хотелось подновить гардероб... с такими деньгами она выметет из своей жизни это и многое другое. - Бери, - сказал Пок, наблюдая за ней. - Ты правду говоришь? Это мне? Она таращилась на деньги, не веря своим ушам и глазам. - Я убил твоего дедушку, - повторил Пок, но тут же понял, что она его не слышит. Деньги - думать о чем-то другом она уже не могла. Он вдруг возненавидел ее. - Забирай и проваливай! Она схватила деньги и выбежала на площадку. Лепски мгновенно поймал ее за кисть и толкнул в объятия Шилдса. Тот зажал ей рот рукой. Пок сидел на кровати и смотрел в открытую дверь. В мозгу его чередой поплыло все, что он в этой жизни ненавидел лютой ненавистью: клуб, раболепие и угодничество отца, богатые, самодовольные, жестокие и милостиво-снисходительные подонки из клуба. О смерти он думал часто. Лучше всего, считал он, угаснуть, как гаснет лампа, когда потихоньку закручивают фитилек. Огонек сходит на нет и пропадает. Но его фитилек медленно не закрутить. В косые лучи света уже попала тень Лепски. Пок взглянул на висевшее на стене распятие. Каким-то чудом распятие вселило в него надежду, он засунул ствол пистолета в рот и нажал на спуск. - Не скучно одной? Мег вздрогнула и подняла голову. Вот уже два часа она сидела на каменной скамье в гавани, совершенно одна, если не считать кружившего над ней ястреба. Она полностью пришла в себя после аварии. И начала думать - а что дальше? Денег у нее нет. Все ее захудалые вещички в меблированных комнатах, и если она за ними вернется, толстяк-индеец, как пить дать потребует с нее плату за жилье. Да и Пок, возможно, там ее караулит. Нет, возвращаться нельзя, стало быть, одежонка, что на ней надета, - все ее богатство. А лотерейный билет с золотой каемочкой уплыл! Она горько усмехнулась. Хорош лотерейный билет, нечего сказать! В отчаянии она подняла с плеч длинные волосы. Что ж, придется искать другого кавалера, который ее приоденет и подкормит. Такой найдется всегда - пока ей не надоест под него укладываться. Не скучно одной? Именно эти слова произнес Чак, когда подцепил ее, а потом начался этот немыслимый кошмар. Она глянула на парня, стоявшего рядом. Ну и недоносок! Длинный, болезненная худоба, бородка клинышком, очки. Линзы такие толстые, что глаза - как две коричневые виноградины. Серая рубашка с открытым воротом заправлена в черные штаны, подпоясанные кожаным ремнем с тусклой медной пряжкой, талия такая, что плевком перешибешь. Но хоть чистый, потом от него не разит - может у него есть деньги? Если грязнуля, вроде нее, на деньги рассчитывать нечего. Она выдавила из себя улыбку. - Привет, - откликнулась она. - Ты откуда свалился? - Просто увидел тебя. Наверное, думаю, скучает девушка. - Он погладил бороденку, словно надеясь привлечь к ней внимание. - Ты и вправду скучаешь? Голос у него был какой-то хлипкий, в нем не было мужского начала, силы. Она разглядывала его, а сердце стучало: не то, не то. Ей бы человека, на которого можно опереться... а это просто какой-то... Но в ее нынешнем положении особенно не повыбираешь, и она ответила: - Есть немного. - Так я подсяду? - Валяй. Он обошел скамью и уселся рядом. - Я - Марк Лиз. А тебя как зовут? - Мег. - Просто... Мег? Она кивнула. Наступила длинная пауза. Она подняла голову, посмотрела на парившего в небе ястреба. Взмахнуть бы волшебной палочкой и взлететь к нему в поднебесье! Пари себе над океаном, хватай из воды рыбку, а самое главное - полная свобода! Красота! - Ты в отпуске? Она нахмурилась, потом спустилась на грешную землю. - Что? - У тебя отпуск? - А у тебя? - У меня - нет. Я вчера без работы остался. Теперь вот прикидываю, чем заняться да куда податься. Она вдруг увидела в нем родственную душу: - И я вот прикидываю, чем заняться. Он взглянул на нее и тут же отвел глаза. Взглянул как бы искоса, мимолетно, но она знала: ее пышный бюст и длинные ноги не остались незамеченными. Господи, как все просто. Все мужики - кобели, дурные кобели. - Этот город меня совсем достал. Никаких денег не хватит. Богатым здесь раздолье, а так... Я с машиной. - Он снова глянул на нее. - Вообще-то я собирался в Джексонвилл. У меня там приятель. Обещал помочь с работой. - Еще один мимолетный взгляд на ее грудь. - Прокатиться не желаешь? Вдвоем веселее. Колебаться она не стала: - Можно. Он заметно раскрепостился и снова стал шарить пальцами в бороде. - Ну и порядок. Где твои вещички? Давай я подгоню машину и погрузимся. Теперь настал ее черед приглядеться к нему повнимательней. Лицо худосочное, какое-то вялое, в глазах - ни живинки. Он смотрел на свои худые, костистые руки, лежавшие на коленях. Она вдруг засомневалась. А что если он - сексуальный маньяк? Поразмышляв секунду-другую, она мысленно пожала плечами. Сексуальный маньяк опасен, если сопротивляться... а если нет... Но из Парадиз-Сити надо уезжать. Хотя бы в Джексонвилл - какая разница? - У меня ничего нет, - призналась она. - Ни денег... ни шмоток... вся тут. - Ну, кое-что у тебя есть... как у всех девушек. - Он поднялся. - Тогда поехали. Молча они прошагали вдоль стены гавани и вышли к автостоянке. Он подвел ее к старенькой, местами проржавевшей "ТР-4". Когда они сели в машину, он сказал, не поворачивая головы: - Я бы хотел переспать с тобой... ты как... не против? Она знала, что этот вопрос неизбежен... представила себя в объятиях этого унылого недоноска и внутренне содрогнулась. - А деньги у тебя есть? - спросила она. Он искоса глянул на нее, потом отвернулся. - При чем тут деньги? - спросил он тупо. - Значит, причем. Тут она поймала свое отражение в лобовом стекле и поморщилась. Господи! Ну и видок у нее... а волосы! Она открыла сумочку, чтобы достать расческу - и вдруг замерла, сердце ее подскочило. В сумочке лежал коричневый конверт из плотной бумаги... конверт, который она взяла в аэропорте. Ведь авария произошла почти сразу, она даже не успела положить его к другим конвертам в перчаточный бокс и начисто о нем забыла. Она быстро захлопнула сумочку. Пятьсот долларов! Недоносок никак не мог завести машину, нажимал на стартер, да все без толку, и что-то бормотал себе под нос. Она свободна! Как ястреб! И не надо терпеть этого недоноска, не будет он, постанывая и кряхтя, извиваться на ней! Пятьсот долларов! Она открыла дверку машины и вышла. - Эй! - Он уставился на нее, а она уже хлопнула дверцей. - Ты куда? - Куда угодно, лишь бы не с тобой, - отрезала она и пошла прочь. Чуть позже она снова уселась на каменную скамью в конце гавани. Над ней снова кружил ястреб. Дрожащими, нетерпеливыми пальцами она открыла конверт. Денег в конверте не было. По крайней мере, один из богатеев оказался не робкого десятка. На дорогой рельефной бумаге клуба "пятьдесят" твердым и решительным почерком было написано: "Катись к черту".