ь. Мы стояли и смотрели друг на друга. - Привет, - сказал я наконец. - Чего это вы вдруг забрались в мою постель? Или у вас на меня какие-нибудь виды? Она вспыхнула. - Извините. Я ждала и ждала, а вас все не было, - виновато пробормотала она. - Я ужасно устала и прилегла на вашу постель. Ну и, наверное, заснула. - А потом во сне разбросали по всей комнате свою одежду и забрались под одеяло, - улыбаясь, сказал я. - Ладно, надеюсь, спалось вам не хуже, чем мне. Я действительно пришел поздновато и решил, что будить вас негуманно. Кстати, интересно, почему вы здесь: вас привело какое-то неотложное дело - или вы просто решили, что смена кроватей слегка разнообразит вашу скучную жизнь в "Гейблз"? Она захлопала глазами. - Вы же сказали, что нашли выход. Только не сказали - какой. Вот я и приехала и стала вас ждать - я же не знала, что вы придете так поздно. - Понятно. А как вы проникли внутрь? Она отвела глаза. - А я... нашла открытое окно. - Довольно легкомысленно с моей стороны. - Я провел рукой по волосам и поморщился: шишка на затылке здорово болела. - Знаете, я сегодня что-то плохо себя чувствую. Будьте хорошей девочкой, садитесь на свой велосипед и уезжайте, а? Я хотел бы немного покоя и тишины. - Чес, ну пожалуйста... - Она сжала кулачки и застучала ими по коленям. Я уже знал: это признак того, что она взволнована. - Я должна поговорить с вами. Этот человек... который звонил... он приходил ко мне. Он хочет нас шантажировать. - Да, я все знаю. Что ж, хорошо, давайте поговорим, только сначала я выпью кофе. А вы пока можете пройти в ванную и принять присущий вам королевский облик - вы меня чрезвычайно этим обяжете. А то сейчас у вас такой вид, будто вы провели ночь в кустах. Я сварю кофе, а потом мы с вами устроим заседание за круглым столом. С этими словами я повернулся, пошел в кухню и поставил на огонь кофейник. Потом услышал, как через минуту в ванной зажурчал душ. К тому времени, когда я накрыл на стол кофе, сок, румяные тосты, - она как раз вышла из ванной. Ее шелковистые волосы были аккуратно причесаны, а кожа сияла свежестью. Она высоко закатала рукава моего халата. Каким-то чудесным образом даже в этом не очень подходящем туалете, который к тому же был ей на несколько размеров велик, ей удавалось выглядеть очаровательной и милой. Впрочем, этот секрет, кажется, известен всему женскому полу. - Садитесь и пейте кофе, - сказал я. - Только говорить пока не будем. Времени у нас достаточно. - Но, Чес... - Говорить пока не будем, ясно? Я хочу выпить свой кофе в тишине и спокойствии. И вам советую расслабиться. Она села напротив меня и с угрюмым видом стала наливать кофе. Ситуация даже доставляла мне удовольствие. Если бы сейчас все было нормально, и Эйткен вдруг сыграл бы в ящик, и Люсиль вышла бы за меня замуж... что ж, каждое утро в течение лет этак двадцати я созерцал бы именно такую картину: она, очаровательная и слегка угрюмая, сидит напротив меня и пьет кофе. Неужели еще недавно я об этом мечтал? Да, увы, в жизни все гораздо обыденнее. Мы допили кофе в полном молчании. Иногда поднимали друг на друга глаза, но и только. Это был довольно странный завтрак, но я твердо решил: пока не закурю первую сигарету, никаких разговоров. Наконец с кофе было покончено. Пододвинув Люсиль пачку сигарет, я прошел к кушетке и улегся на нее. Закурил, поднял глаза к потолку. Я явно чувствовал себя лучше и был более или менее готов ко всему, что расскажет мне Люсиль. - Ну, хорошо. - сказал я, не глядя на нее. - Начнем. Значит, нас шантажируют - я правильно понял? Она сидела прямо, стиснутые кулачки на столе, глаза широко раскрыты. - Да. Он пришел вчера вечером. Я как раз купалась. Он появился откуда ни возьмись, когда я выходила из бассейна. Я выпустил струю дыма. - Если вы были в том же бикини, в каком вас видел я, то просто не понимаю, как у него хватило духа вас шантажировать. - Я чуть приподнялся и взглянул на нее. - Любой другой на его месте забыл бы, зачем пришел. И как он вам понравился? Насколько я понимаю, девушки именно по таким сходят с ума, а? - А мне он показался мерзким типом, - ответила она холодно. - Неужели? Ну, это, наверное, потому, что он хочет вытянуть из вас деньги. Я думаю, если бы он пригласил вас в ресторан, вы бы нашли его просто неотразимым. - Чес! Ну прекратите, в самом деле! Он требует тридцать тысяч долларов! Он сказал, что мы с вами должны достать эти деньги! - Я знаю. Он почему-то с детской убежденностью считает, что нам с вами достать такие деньги - все равно что раз плюнуть. Мне он дал срок до конца той недели. Вы можете достать тридцать тысяч? - Конечно, нет! Я стряхнул пепел в пепельницу. - Ну, а сколько вы... - Не знаю. У меня есть бриллиантовое кольцо. Это все, что действительно принадлежит мне. Роджер подарил мне его еще до замужества. Я думаю, оно кое-чего стоит. - Она покрутила кольцо на среднем пальце правой руки. - Может, вы сумеете его продать? Я протянул руку. - Давайте посмотрим. Она с сомнением взглянула на меня, потом сняла кольцо с пальца, поднялась и протянула его мне. Я взял кольцо. - Садитесь сюда, - сказал я, хлопнув ладонью по кушетке. Она села и сложила руки на коленях. В глазах были удивление и беспокойство. Я внимательно осмотрел кольцо. Кольцо было неплохое, но не более того. Во всяком случае, ни один ювелир не потерял бы из-за него покой и сон. - Может, сотен пять за него в ломбарде и дадут, - сказал я. - Если вы им расскажете, что ваша мать умирает с голоду, а у вас самой чахотка. Ну и конечно, если они вам поверят. - Я бросил кольцо ей на колени. - Что ж, это уже кое-что. Теперь нам осталось достать всего лишь двадцать девять тысяч пятьсот долларов. - Чес! Ну почему вы со мной так разговариваете? - в сердцах воскликнула она. - Что я такого сделала? Я же говорила вам, что нас будут шантажировать, а вы мне не верили. А теперь я же еще и виновата. Вот здорово! - У меня сегодня была очень трудная ночь, - терпеливо объяснил я. - И ваши проблемы. Люсиль, честно говоря, ушли на второй план. Мне нужно подумать о более важных делах. - Что значит "мои проблемы"? - вспыхнула Люсиль. - Они и ваши тоже! Где мы достанем деньги? - Вот в чем вопрос, как сказал когда-то Гамлет. У вас есть предложения? - Ну, я... наверное, основную сумму внесете вы? Вы же говорили, что у вас есть двадцать тысяч? Она наклонилась вперед, в глазах - волнение и испуг. Маленький очаровательный ребенок. - Эти деньги я должен отдать вашему мужу. Ему может не понравиться, если я ни с того ни с сего отдам их нашему другу Оскару. - Чес! Вы что, не понимаете, насколько это серьезно? Этот человек говорит, что он расскажет Роджеру, как мы с вами занимались на пляже любовью, а полиции - что я убила полицейского! Он говорит, у него есть фотография, где вы заменяете номер на вашей машине! - Она стала бить кулачком мне по колену. - И вы, и я - мы замешаны оба! Что же делать, Чес? Я оттолкнул ее руку. - Только без паники, - сказал я. - Это во-первых. Во-вторых, мистер Оскар Росс будет долго ждать, пока мы ему заплатим. А в-третьих, вы сейчас оденетесь и поедете домой, потому что сюда в любой момент может кто-нибудь прийти и застать нас в явно компрометирующем положении. Она вся вытянулась и сцепила руки где-то под коленками. - Вы не собираетесь ему платить? - Глаза ее округлились. - Ведь он же пойдет в полицию! Ведь он расскажет Роджеру... вы должны заплатить! - Ничего я не должен. Пока у нас есть шесть дней. Я рассчитываю узнать что-нибудь насчет Оскара, и тогда, мне кажется, он уже не будет таким назойливым. Такой человек, как он, не может не иметь прошлого. Например, он зачем-то рвется из города. Вот я покопаюсь в его прошлом и выясню, чего это он так торопится уехать. Я заплачу ему, лишь если буду уверен: другого выхода нет. А сейчас я в этом совершенно не уверен. Она оторопело смотрела на меня. - Но если он узнает, что вы суете нос в его дела, ему это не понравится. Он может пойти в полицию. - Не пойдет. А теперь будьте хорошей девочкой, одевайтесь и уезжайте домой. У меня очень много дел, и вы просто мешаете. - Неужели вы все это серьезно? Да вы его только разозлите. Еще, чего доброго, он цену поднимет. - Не поднимет, - заверил я. - Потому что не дурак. Он понимает, что больше тридцати тысяч ему из нас не выжать. А теперь, пожалуйста, уезжайте. Медленно, нехотя она поднялась. - Может, лучше все-таки отдать ему деньги, Чес? Эта ваша хитрость... может обернуться для нас тюрьмой. Я улыбнулся. - Успокойтесь и положитесь на меня. Время еще есть, будем надеяться, что нам повезет. - Не нравится мне это. - сказала она, глядя на меня сверху вниз. - Лучше бы заплатить ему и избавиться раз и навсегда. - Вам-то, конечно, так было бы лучше, потому что деньги не ваши. Если вам так хочется отдать ему деньги, попросите мужа одолжить вам тридцать тысяч. Вдруг он согласится? Она гневно взмахнула руками, потом повернулась и быстро вышла из комнаты. Я взял телефонный справочник и открыл его на букву "Р". Оказалось, что Оскар Росс живет в доме под названием "Бельвю" на Прибрежном бульваре. Не самый фешенебельный район города, но ничем не хуже моего. Любопытства ради я посмотрел, зарегистрирован ли в справочнике Арт Галгано. Как я и полагал, его там не было. Отложив справочник, я поднялся налить себе еще кофе. Снова начала болеть голова, и я пошел в ванную, взял там три таблетки аспирина и запил их чуть тепловатым кофе. Я вернулся в комнату, сел на кушетку и принялся обдумывать положение. Минут через десять из спальни вышла Люсиль. В своих желтых брючках и белой блузке она выглядела великолепно. В правой руке она держала белую сумку. Люсиль остановилась в дверях, явно рассчитывая произвести впечатление. На лице ее было выражение, какое бывает у заблудившейся девочки. Такая конфетка, прямо хотелось положить в рот и съесть. Эх, подумал я, не была бы ты женой Эйткена, да к тому же такой бессовестной лгуньей и авантюристкой! - Чес, - начала она своим тихим детским голосом. - Мы должны отнестись к этому серьезно. Я сейчас думала... - Можете не продолжать, - теребил я. - Я знаю ваши мысли наизусть. Вы решили - разумеется, за нас обоих, - что я должен выложить все свои сбережения, до последнего цента, но вы забываете об одном: если вы платите шантажисту, он обязательно приходит еще. Росс сейчас с радостью заберет денежки, и, возможно, год или даже два мы о нем ничего не услышим и будем думать, что все в порядке, как вдруг он заявится и расскажет нам, что попал в очень сложное положение и что ему позарез нужны деньги. Это мои деньги, Люсиль. Может быть, мне и придется с ними расстаться, но расстанусь я с ними лишь тогда, когда увижу, что другого способа вырваться из этой переделки нет. Она стала беспокойно шагать по комнате. Наконец остановилась и сказала, не глядя на меня: - Тогда, наверное, я обо всем расскажу Роджеру. Уверена, он скорее заплатит этому человеку, чем позволит засадить меня в тюрьму. - Эту сцену мы уже один раз проигрывали, к чему повторять заезженные номера? - с улыбкой спросил я. - Уезжайте, пока я не рассердился. Она вцепилась в свою сумочку и, бешено сверкая глазами, подошла ко мне. - Мы должны заплатить! Если вы отказываетесь, я все расскажу Роджеру! Я не шучу! - Помните, чем закончилась эта сцена в прошлый раз? Вы сказали, что не хотите ничего говорить Роджеру и не будете бросаться его именем мне в лицо. Похоже, у вас короткая память. Хорошо, если уж вам так хочется ему обо всем рассказать - давайте, только мы поедем вместе, и я позабочусь о том, чтобы все факты были изложены верно. Она побелела от гнева. - Ненавижу вас! - крикнула она и замахнулась своей сумочкой, норовя съездить мне по лицу. Я вовремя успел поднять руку, и удар пришелся по кисти. Столкновение было таким стремительным, что сумочка вырвалась у нее из рук, пролетела через всю комнату, шмякнулась о стену и от удара раскрылась. Все ее содержимое вывалилось на пол. Мне бросился в глаза один предмет. - Вот это интересно! - воскликнул я. Люсиль бросилась к сумочке, схватила предмет и сунула его под блузку. Потом с глазами, полными невыразимого страха, попятилась назад. Какую-то секунду я стоял словно пригвожденный к полу и только таращил глаза, но, когда она кинулась к двери, я пришел в себя и рванулся ей наперерез. Я схватил ее за руку уже в холле. Она вывернулась, вырвала руку и хотела уже открыть парадную дверь. Я снова схватил ее и дернул на себя. Она вырывалась, пинала меня ногами, толкала руками и даже пыталась укусить. Неожиданно она оказалась довольно сильной, и, прежде чем я успел крепко схватить ее за руки, ей удалось угостить меня тремя-четырьмя достаточно болезненными ударами в лицо, после чего я, естественно, здорово разъярился. Наконец мне удалось вывернуть ей руку и повернуть спиной к себе. Я нажал чуть крепче - она взвизгнула и упала на колени, но тут же бросилась на пол, откатилась от меня, вскочила на ноги и нырнула к двери. Я снова схватил ее. Тяжело дыша, она извивалась и пыталась лягнуть меня ногой, но на сей раз я был готов и успешно увертывался. Она попробовала разбить мне лицо головой - ничего не вышло, но тут ей удалось высвободить одну руку, и она что было силы вонзила мне в шею длинные ногти. Я словно сражался с дикой кошкой. Каким-то образом ей удалось ударить меня коленом в грудь, да так сильно, что я выпустил ее руки. Она кинулась на меня, но в этот момент из-под блузки на пол выпал предмет. Я поднял его. Это было водительское удостоверение. Выписано на ее имя два года назад. Тогда я повернулся к ней. Она забилась в угол комнаты и сидела там, не двигаясь, закрыв лицо руками. Потом начала плакать. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Я положил удостоверение в карман и пошел в ванную. Там обмыл царапины на шее. Царапины были довольно глубокие и саднили. Наконец мне удалось остановить кровотечение. Но следы на лице были достаточно красноречивы. Даже ребенку будет ясно, что я с кем-то дрался. Я вышел в гостиную, сел к окошку и стал смотреть на прибрежную полосу песка и на далекие пальмы. Некоторое время я сидел и курил. Потом за спиной раздалось какое-то движение. В дверях стояла Люсиль. - Чес... - Голос ее дрожал. - Я все объясню... Я сейчас все объясню... - Давайте объясняйте, - согласился я. - Кажется, будет что послушать. Вы уже доказали мне, что вы довольно находчивая лгунья, но то было так, семечки. А вот если вам удастся успешно выкрутиться и сейчас, вы вполне можете рассчитывать на мировое признание. Она подошла и села в кресло напротив. - Прошу вас, Чес... Я знаю, вы на меня сердиты, но я вам совсем не лгала. Правда, совсем. - На лице у нее появилось такое ангельское выражение, что у меня руки зачесались: с каким удовольствием я сейчас положил бы ее на диван и хорошенько бы ее выпорол. - Если бы вы попросили у меня удостоверение, я бы вам его сама дала. Вам незачем было так глупо себя вести. - Слушайте, моему терпению может прийти конец. Она облизнула губы, и ангельская невинность на лице сменилась настороженной сосредоточенностью. - Извините меня, Чес. Я вовсе не хотела злить вас, - мягко проворковала она. - Но если вы не верите, что я никогда вам не лгала... - Бросьте вы это, - перебил я нетерпеливо. - Выкладывайте ваше объяснение. Значит, вся история насчет желания научиться водить была выдумкой? Большим и указательным пальцами левой руки она провела по ноге от бедра к колену. Это должно было изображать смущение маленькой девочки, но на эту удочку я уже не ловился. - Видите ли, Чес, я влюбилась в вас с первого взгляда, - сказала она, потом вдруг вскинула голову и посмотрела на меня огромными горящими глазами. И на эту удочку я не попался. - И когда же вы бросили на меня этот первый взгляд? - Когда вы в первый раз пришли в наш дом - я увидела, как вы смотрите на меня. Я мысленно вернулся к тому вечеру. Кажется, это было очень-очень давно. - Когда вы любовались собой в зеркало? Это вы имеете в виду? - Да. - Она провела пальцами от колена к бедру, потом внимательно оглядела их, словно проверяя, не пострадали ли они во время путешествия. - Я ведь ужасно одинока, Чес. Вы не представляете себе, что это такое - быть замужем за стариком. Роджер - ужасный зануда. И мне захотелось познакомиться с вами. Я знала, что с вами будет весело и интересно. Вот я и решила попросить вас научить меня водить машину - это будет хороший предлог. Ничего другого мне в голову не пришло. Зажав окурок между средним и большим пальцами, я выстрелил им в сад. - Ну, ничего не скажешь, лихо, - восхищенно произнес я. - Значит, это был предлог для того, чтобы познакомиться со мной? Она взглянула на меня, потом застенчиво отвела глаза. - Я бы никогда вам об этом не сказала, Чес, но сейчас я просто обязана все объяснить. Ведь в таких вещах девушки признаются очень неохотно. - Ну, это мне понятно. Значит, вы влюбились в меня с первого взгляда? Она закусила губу, отвернулась. - Да. - Но вот почему-то, когда я на пляже спросил вас, влюблены ли вы в меня, вы были не просто удивлены, нет, вы даже слегка рассердились от такой крамольной мысли. Она поерзала в кресле. - Ну... я боялась, что, признайся я вам в любви, это... может быть опасным. Ведь я же не хотела... - Голос ее стих. - Ладно, Люсиль, я не хочу вас смущать. Но одно хочу выяснить четко. Значит, вы притворились, что не умеете водить, только потому, что хотели немного поразвлечься со мной? Правильно я вас понял? Она снова поерзала. - Ну, не совсем так. Я хотела познакомиться с вами поближе. Я думала, что мне с вами будет интересно. - Ну вот вы со мной знакомы. И что, это очень интересно? Она чуть вспыхнула. - Конечно. Всегда приятно сознавать, что в тебя кто-то влюблен. В жизни девушки любовь знаете как важна? А Роджер меня не любит. - Вы это выяснили еще до замужества или уже после? Она взглянула на меня, и на какой-то миг в ее глазах засветился нехороший огонек, но она тут же вспомнила роль, которую играла, и на ее лице появилось выражение оскорбленной добродетели. - После. Он потерял ко мне всякий интерес. - Интересно, почему? Она откинулась на спинку кресла, нахмурилась. - Он уже старый. Мне нужно одно, ему - другое, - сказала она, не глядя на меня. - Допустим. И вы, естественно, решили найти кого-нибудь, кому будет с вами интересно, и выбрали меня. Она гневно вспыхнула. - Я знаю, вам все это неприятно, Чес, - сказала она по возможности мягче. - Может быть, на вашем месте и я бы чувствовала себя так же. Так что я вас не обвиняю. Даже наоборот - прошу меня простить. Конечно, в основном это моя вина. Я чувствовала себя такой одинокой. А благодаря вам я словно заново родилась. - Что ж, могу только сказать, что моя жизнь благодаря вам тоже вышла из обычной колеи, - сказал я. - Ну ладно, итак, я получил ваше объяснение, нравится оно мне или нет, теперь давайте разберемся в деталях. Значит, вы водите машину два года? Руки ее сжались в кулаки. - Нет-нет. Что вы! Удостоверение я действительно получила два года назад, но машину почти не водила. Роджер мне не давал пользоваться своими машинами. Я ездила, может, неделю, потом он сказал, что я езжу слишком быстро, и больше мне свои машины не доверял. Я улыбнулся. Она сразу сообразила, в какую ловушку я ее веду, и избежала ее. - Значит, когда вы попросили меня поучить вас, вы фактически начинали все сначала? Руки ее разжались. - Да. Я бросил водительское удостоверение ей на колени. - Надеюсь, вам удастся это доказать. Надеюсь, что шофер вашего мужа весьма охотно совершит клятвопреступление, если его под присягой спросят, пользовались ли вы машинами мужа. Одно дело - когда полицейского сбивает насмерть новичок, и совсем другое - когда опытный водитель. Если судья увидит ваше удостоверение, придется приложить много усилий, чтобы убедить его в вашей неопытности. Она окаменела. - Не смейте так говорить! Вы просто пугаете меня! Я пристально посмотрел на нее. - Увы, Люсиль, я не могу вас испугать. Вы ведь абсолютно уверены, что вам это сойдет с рук, а? Кажется, впервые ее уверенность в себе пошатнулась - в глазах мелькнуло какое-то раздражение. - Я не понимаю, о чем вы говорите, - бросила она резко. - Не понимаете? Знаете что, сделайте мне одно одолжение. Освободите меня от всех ваших личных драм, интересов и проблем. Уберите с глаз моих вашу игру в маленькую девочку, ваше роскошное тело - они меня больше не соблазняют. Да, не скрою, сердчишко мое застучало, когда я увидел, как вы глядитесь в зеркало в своей ночной рубашке. Да, оно стучало еще громче, когда я застал вас в своей машине. А уж когда вы лежали на песочке и, как мне казалось, предлагали себя, оно, несчастное, прямо из груди вырывалось. Только с тех пор я слегка поумнел! И вы меня больше не интересуете. Потому что я точно знаю, что вы лгунья, и подозреваю, что еще и авантюристка. Еще я знаю, что вам зачем-то позарез нужны деньги, и я знаю, что от меня вы их не получите. Поэтому уходите. Ищите простофилю в другом месте. Найдутся тысячи мужчин, которые проглотят вашу наживку вместе с крючком и даже с удочкой. Так что вы еще попробуйте, только выберите кого-нибудь поглупее. А обо мне советую забыть. Если не будете терять времени, найдете мне замену без особых проблем, могу вам только пожелать удачи. Лицо ее внезапно побелело, глаза засветились жестоким огнем. - Я не понимаю, о чем вы говорите - произнесла она наконец. Голос ее звучал глухо и прерывисто. - Как вы можете так со мной разговаривать? Ведь нас же шантажируют! Я объяснила вам, откуда у меня водительское удостоверение, но сути это не меняет. Этот человек требует тридцать тысяч, иначе он расскажет о нас Роджеру, а полиции - о наезде! Почему вы со мной разговариваете в таком тоне? Я поднялся. - Ответьте мне на один вопрос, Люсиль. - Я пересек комнату и, присев рядом с Люсиль на корточки, посмотрел ей прямо в глаза. - Сколько времени вы работаете вместе с Оскаром? Сколько простофиль вы обвели вокруг пальца? Отвечайте, а потом я возьму вас за нежную лживую шейку и выброшу отсюда! Лицо ее исказилось - на нем появилась ярость дикого зверя. Рука ее, приняв форму когтистой лапы, метнулась мне в лицо, но на этот раз ей не удалось застать меня врасплох. Я поймал ее за кисть, выдернул из кресла и завел руку за спину. Она взвизгнула от боли. Выпустив кисть, я схватил ее за локти и заглянул в горящие бешенством глаза. - Итак, что вы мне ответите? - Я легонько встряхнул ее. - Сколько времени вы работаете вместе? Она попыталась высвободиться, но я только крепче сжал ее кисти. - Вы ошибаетесь, - тяжело выдохнула она. - Я не работаю с этим человеком. Как вы могли такое подумать? Я отпустил ее. - Это вы ошибаетесь, когда думаете, что вас не видно насквозь. Все ясно как божий день. Вы заманили меня на уединенный пляж. Там, кроме нас, никого не было, никого - вчера я специально ездил туда, чтобы осмотреть местность. Там следы только ваших и моих ног. А это значит, что Росса там не было. Откуда же, спрашивается, ему стало обо всем известно? Очень просто: ему рассказали вы. Вы вдвоем хотите заполучить двадцать тысяч, которые я собираюсь вложить в дело вашего мужа. Он ведь сказал вам об этом, правда? То-то вы в первый же вечер знакомства так этим интересовались! Вы рассказали Россу, а потом вдвоем решили выудить у меня эти денежки путем шантажа. Когда я позвонил вам и сказал, что нашел выход из положения, вас это нисколько не обрадовало, даже огорчило, я понял по вашему голосу. Как только я положил трубку, вы позвонили Россу и сказали ему, что я могу сорваться с крючка. Тогда он сразу же приезжает сюда разобраться, что я надумал, и даже захватывает с собой фотоаппарат со вспышкой. А теперь вы докажите мне, что это не так, полгите еще немного, у вас это так здорово получается! Она опустилась в кресло и, закрыв лицо руками, принялась плакать. Я подошел к бару и налил себе виски, бросив в стакан довольно много льда. Потом вернулся со стаканом к своему креслу. Она перестала плакать и теперь сидела и вытирала глаза руками, словно беспризорный ребенок, который только что получил хорошую взбучку и теперь ему очень жаль себя. - Чес... - Давайте, давайте, - скептически сказал я, откинувшись в кресле и глядя на нее. - Какую басню вы еще сочинили? - Чес, не будьте ко мне так безжалостны! - в отчаянии воскликнула она, ломая руки. Это было уже что-то новое, возможно, если бы я не был сыт по горло ее штучками и ею самой, ее отчаяние и могло бы меня немножко тронуть - не очень, но все-таки немножко. - Я ничего не могла поделать. Он... он шантажирует меня почти целый год. Я отпил немного виски. Виски было в самый раз: достаточно крепкое и холодное. - Кто вас шантажирует целый год? Оскар? - Да. - И вы решили, что будет совсем неплохо, если он заодно пошантажирует и меня? - Я ничего не могла поделать. - Она снова стала ломать руки. Второй раз это уже выглядело не так убедительно. - Он узнал, что у вас есть эти деньги... - То есть это вы ему сказали? - Нет! Клянусь, что нет! - Она посмотрела на меня. По бледному лицу текли слезы, в широко раскрытых глазах застыло страдание. - Он сам узнал. - Слушайте, перестаньте кормить меня баснями, - сердито сказал я. - Если уж врете, так делайте это так, чтобы хоть чуть-чуть походило на правду. Откуда это, интересно, он мог узнать? Только вам и Эйткену было известно, сколько именно я собирался вложить в дело. Вряд ли Россу сказал об этом Эйткен. Стало быть - вы. Сжавшись комочком в кресле, она отчаянно пыталась вывернуться: - Я... я совсем не хотела говорить ему, Чес. Поверьте мне. Просто мы с ним разговаривали, и я сказала, что знаю одного человека, у которого много денег, и как было бы здорово, если бы такие деньги были у меня. У меня даже и в мыслях не было... просто так получилось... сорвалось с языка. Я и не думала ему ничего говорить. - Но все-таки сказали? Она снова применила старый трюк - сцепила руки между коленками. - Да, но не нарочно. - И почему же он вас целый год шантажирует? Она замялась, отвернулась, поерзала в кресле. - Я не могу вам сказать этого, Чес. Это... ну, очень личное... Я как-то раз сделала одну вещь... - Наверное, пригласили одного интересного мужчину на уединенный пляж? - Ну что вы! Я... никогда раньше этого не делала. - Ну хорошо, хорошо, оставим пока это. Значит, он вас шантажировал, и, несмотря на это, вы иногда мило с ним беседовали, рассказывали ему о сотрудниках вашего мужа и о том, сколько у них денег. - Все было совсем не так... - Я в этом ни секунды не сомневаюсь. Во всяком случае, это его идея: чтобы я поучил вас водить машину, а потом отвез на уединенный пляж? - Да. Она приподняла волосы на плечах. Этот трюк давно не был в ходу. - И вы не имели понятия, зачем это нужно - ехать со мной на уединенный пляж? - Нет. - А вы, раз он вас шантажирует, делаете все, что он скажет? Кровь бросилась ей в лицо, руки нервно дернулись. - Мне приходится делать то, что он скажет. - Вы платите ему? Ее всю передернуло. - Нет... у меня нет денег. - Какая же ему выгода вас шантажировать? Или ему выгодно заставлять вас делать то, что он скажет? - Да. - После того как вы разыграли маленький спектакль на пляже, - сказал я, не сводя с нее глаз, - вы уехали и по дороге ухитрились сбить полицейского. Вы быстро подъехали к ближайшему телефону-автомату, позвонили Россу и рассказали ему о случившемся. Он сразу понял, что это куда более грозное оружие для шантажа, и велел вам ехать ко мне домой и разыграть там еще один спектакль, чтобы убедить меня взять всю вину на себя, а уж потом в игру вступит он и вытянет у меня деньги. Она застучала стиснутыми кулачками - еще один расхожий трюк. - Все было совсем не так, Чес! Я ему не звонила, я приехала прямо сюда. - Я не верю вам, Люсиль. Я не верю, что Росс вас шантажирует. Мне кажется, что вы работаете вместе. - Это неправда, Чес! Клянусь вам! Все было так, как я вам рассказала. Я внимательно посмотрел на нее - конечно, она лгала. - Хорошо. Знаете, что мы с вами сейчас сделаем? Поедем к Россу и поговорим с ним. Очень интересно, как он себя поведет, если наш визит будет для него неожиданностью. Подождите меня здесь. Я сейчас переоденусь, и мы поедем к нему. Я вышел из гостиной и захлопнул за собой дверь - Люсиль и слова не успела сказать, - подошел к двери в свою спальню, открыл ее, но внутрь не вошел. Сильно хлопнув дверью, я быстро прошел в гостевую спальню и оставил дверь приоткрытой. Потом стал слушать. Дверь из гостиной тихонько приоткрылась. Я осторожно выглянул и увидел, что Люсиль вошла в холл и смотрит на закрытую дверь в мою спальню. Потом она вернулась в гостиную и закрыла за собой дверь. Через секунду до моего слуха донеслись слабые звоночки - она набирала номер телефона. Я поставил простейший капкан, и он вот-вот должен был захлопнуться. Подкравшись к двери в гостиную, я прижался ухом к скважине. Она говорила: - Что мне делать? Боюсь, он ничего не заплатит. Нет... он мне больше не верит. Ты должен сделать что-нибудь... Я вошел в комнату. Люсиль быстро повесила трубку и отошла от телефона. - Ладно, ладно, - сказал я. - Виноватый вид, смущение - не нужно, это лишнее. Я все слышал. Значит, вы все-таки работаете вместе. Или я не прав? Лицо ее побелело, глаза были полны ненависти. Молодость, свежесть и красота куда-то исчезли. Теперь это была повидавшая виды, загнанная в угол женщина. - Вы думаете, умней вас никого нет, да? - закричала она, задыхаясь от ненависти. - Да, вы умный, согласна. Но только деньги вы нам все равно выложите, не отвертитесь! Вы не сможете доказать, что я была с вами! Что я сидела за рулем! У нас есть ваша фотография около машины. Если не заплатите, мы отсылаем ее в полицию. А если вы будете пытаться впутать в это дело меня, так у вас нет никаких доказательств, и это всего лишь ваше слово против моего. У меня будет алиби. Найдутся люди, которые подтвердят, что в момент убийства я была с ними. Так что у вас один выход - платить, и именно это вы и сделаете! Я стоял и разглядывал ее искаженное злобой лицо, и вдруг мне вспомнились пятна крови на правом заднем колесе машины. Вдоль позвоночника холодной скользкой змеей пополз озноб. Мне сразу показалось, что с этими пятнами что-то не так, но только сейчас я понял, что они значили. Это не был несчастный случай. О'Брайен был убит, как были убиты Долорес и Натли. - Вы с Россом убили его, - сказал я. - А потом инсценировали случайный наезд. Вы стукнули его по голове, а потом переехали задним колесом "кадиллака". Только вы в спешке сделали серьезную ошибку. Вы переехали его не тем колесом. Нужно было левым, Люсиль, не правым, а левым. Одной такой ошибки достаточно, чтобы попасть в газовую камеру. Она попятилась, лицо ее внезапно стало серым. - Я не убивала его! - Убивали, вместе с Россом. Вы хотели убить двух зайцев одним выстрелом, не так ли? Избавиться от О'Брайена, а заодно расколоть меня на двадцать тысяч! - Это неправда! - закричала она. - Вы ничего не сможете доказать! Я не убивала его! И если вы не заплатите нам... - И не подумаю, - сказал я, подходя к широкому, от пола до потолка, окну, выходящему на веранду. Я развязал оба шнура для занавесок и вытащил их. - У меня сегодня днем будет много работы, - продолжал я. - Я хочу выяснить, зачем это вам вдруг понадобилось убивать О'Браиена. Боюсь, вы мне будете мешать, Люсиль. И поэтому я сейчас вас свяжу и оставлю здесь, пока не выясню все, что мне нужно. Глаза ее совсем округлились, и она начала пятиться. - Не смейте прикасаться ко мне! - воскликнула она. - Я здесь не останусь! - Лучше соглашайтесь по доброй воле, иначе мне придется сделать вам больно, - сказал я, приближаясь к ней. - Только не думайте, что мы с вами выступаем в одной весовой категории, наша последняя семейная ссора ни о чем не говорит. И если вы опять вздумаете грубить, мне придется ответить вам тем же. Она кинулась к открытому окну, но я схватил ее за руку и как следует дернул. Мне было не до рыцарства. Когда она попыталась вцепиться мне в лицо ногтями, я оттолкнул ее руки в сторону, а потом довольно безжалостно ударил правой в челюсть. Она сразу осела, закатив глаза к потолку. Зная, что без сознания она пробудет недолго, я быстро связал ее, потом отнес в спальню и положил на свою кровать. Потом подошел к шкафу - переодеться. Оделся я по-серьезному - галстук, пиджак, темные туфли. Как раз когда я кончил одеваться, она зашевелилась. Я сходил в кухню, достал из ящика бельевую веревку, вернулся в спальню и аккуратно привязал Люсиль к кровати. Через несколько секунд она открыла глаза и изумленно уставилась на меня. - Извините, но вы сами виноваты, - сказал я. - Мне жаль, что я вынужден оставить вас здесь в таком неудобном положении, но у меня нет другого выхода. Во всяком случае, постараюсь обернуться как можно быстрее. Лежите спокойно, и все будет в порядке. - Развяжите меня! - взвизгнула она, бешено пытаясь высвободить руки. - Вы за это ответите! Развяжите меня! Я минуту-другую понаблюдал за ней, потом, убедившись, что без посторонней помощи ей не освободиться, направился к выходу. - Не уходите! - выкрикнула она, ужом извиваясь на кровати. - Вернитесь! - Не огорчайтесь так сильно, - успокоил ее я. - Постараюсь не задерживаться. С этими словами я вышел из спальни и захлопнул за собой дверь. Уже в холле я слышал, как она кричала мне вслед: - Чес! Не уходите! Пожалуйста, не уходите! Но я был безжалостен. Заперев дом, я побежал дорожке к стоявшему у ворот "бьюику". ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ 1 В городе я первым делом купил несколько воскресных газет и бегло просмотрел заголовки. Я ожидал, что убийству Долорес и Эда Натли уделено почетное место на первых страницах, но о них вообще не было сказано ни слова. Я решил поехать в бар к Слиму, где за бутербродом и бокалом пива смогу спокойно прочитать все газеты и определить план дальнейших действий. В баре почти никого не было, но в одной из кабинок я увидел Джо Феллоуза. Он сидел с не знакомым мне человеком. Я хотел тут же смыться, но Джо меня уже заметил. - Эй, Чес! Давай к нам! Мне ничего не оставалось, как присоединиться к ним. - А я думал, ты сегодня играешь в гольф, - сказал Джо. - Садись. Познакомься, это Джим Бакли, лучший журналист "Инкуайерера". - Жаль, что редакторы "Инкуайерера" этого не знают, - сказал Бакли, широко улыбаясь. Он был невысок, толстоват, средних лет. Глаза внимательные, кристальноголубые. Сейчас он пристально рассматривал царапины у меня на шее. - Вот это да! - восхищенно воскликнул он. - Чувствую, свою честь она продала за высокую цену. Джо тоже смотрел на меня с удивлением. - Если бы! - махнул я рукой. - Мне, как всегда, повезло. Парень приставал к девушке, а я, как последний идиот, вмешался. Оказалось, его приставания ее вполне устраивали, а мое вмешательство - нет. Хорошо, что я вообще цел остался. Они засмеялись, но Джо продолжал смотреть на меня с любопытством, и по глазам его я понял, что его не удовлетворило мое объяснение. - Что ты здесь торчишь в воскресенье? - спросил я его, чтобы уйти от опасной темы. - Я договорился с этим пошлым человеком поехать поваляться на пляже, - объяснил Джо, ткнув пальцем в Бакли, - а сейчас он мне заявляет, что ему надо работать. Поэтому мы сидим и пьем пиво, а на пляж я поеду один, если ты не жаждешь разделить мое одиночество. - Я бы с удовольствием, Джо, - сказал я. - Но у меня сегодня столько дел - никак не развязаться. - Знаем мы эти дела. Ей-то, наверное, тоже не развязаться? - сострил Бакли и загоготал. Я сразу вспомнил о лежащей на моей кровати Люсиль. Он, сам того не ведая, попал прямо в точку. - Это у вас там "Инкуайерер"? - спросил он, указывая на газеты, которые я положил рядом с собой. - Да. Хотите посмотреть? - Вчера вечером я дал материал, а что с ним сделали, еще не видел. - Он стал просматривать первую страницу. Потом хмыкнул, перелистал несколько страниц и на одной остановился. Наконец вернул газету мне. - Три тысячи слов, написанных кровью и виски, а после этого какой-то лишенный фантазии злодей сокращает их до двухсот слов. Убейте меня, если я знаю, почему до сих пор работаю на эту низкопробную газетенку. Джо объяснил: - Джим дает материал по расследованию дела о наезде на полицейского. Я надкусил бутерброд и принялся сосредоточенно жевать. - Вот как? - спросил я. - А я сегодня утром не успел почитать газеты. Есть какие-нибудь новости? Глотнув как следует из своего бокала, Бакли откинулся на спинку стула и закурил. - Новости? Скажу вам по секрету, приятель, это будет главная сенсация года. Наша зажравшаяся и обнаглевшая администрация сядет в огромную галошу. - Вот даже как? - удивился Джо. - Так ты уж не темни, выкладывай. И вообще, что это за грандиозное событие, если о нем ничего нет в газетах? - Потому что мы еще не готовы, - объяснил Бакли. - Подождите до завтра. Если нам повезет, завтра мы взорвем редкой силы бомбу. - Какую бомбу? О чем вообще речь? - продолжал выпытывать Джо. - Ну хорошо, слушайте, - смилостивился Бакли. - Если бы О'Брайена не убили, до него еще десять лет никто бы не докопался. Помните, что натрепал Салливан насчет того, какой прекрасный полицейский был О'Брайен и тому подобное? Так вот, едва мы его колупнули, сразу стало ясно, что рыльце у него было в изрядном пушку. Представляете, у него на банковском счету лежало сто двадцать пять тысяч красавчиков, а домишко был такой, что любая кинозвезда могла бы сдохнуть от зависти. А если полицейский живет как губернатор, есть только одно простое объяснение: значит, он берет. Об источнике его доходов могли бы рассказать два человека: певица из кабаре, на которой он собирался жениться, и ее агент, некто Натли. Знаете, что случилось с ними этой ночью? Джо смотрел на него, разинув рот. - И что же? - Оба отправились к праотцам. Натли нашли в отеле "Вашингтон" с простреленным сердцем. Ночному дежурному размозжили череп. Убийца, видимо, заставил дежурного сказать, в каком номере Натли, потом тяпнул его по голове, а уж после поднялся наверх и застрелил Натли. А певичка была убита прямо у дверей своей квартиры. - И об этом нет ни слова в газетах! - негодующе воскликнул Джо. - Почему нет? Есть десять строк в отделе хроники. Но завтра... ты даже не представляешь, старина, что произойдет завтра. Сейчас мы готовим материал. Надо только докопаться до бизнеса этого О'Брайена - пока неясно, на чем он делал такие деньги. Комиссар полиции считает, что он наверняка был связан с какой-то шайкой. А Салливан говорит, что, скорее всего, он бы