нием. В среду вечером придется вести себя очень осторожно. Все пойдет прахом, если, подобно дикой кошке, почуявшей западню, поняв инстинктом, что это ловушка, она откажется от дела. Без нее и Фела мой план сорвется. Я не имел никаких связей с преступным миром. Не мог же я спрашивать встречных-поперечных, не хотят ли те участвовать в краже драгоценностей. Итак, все зависит от того, как сложится наша встреча в среду. Я был уверен - они появятся в отеле, и у меня еще есть время обдумать мельчайшие детали дела. Но время было и у Реи, чтобы обдумать, в чем же заключается подвох и почему я, как последний дурак, ни за что ни про что предложил им полмиллиона. Выражение холодных зеленых глаз яснее ясного показало мне, что я не убедил ее своим объяснением. Но в одном я был уверен: ей нипочем не догадаться, что колье поддельное. Я не без основания считал, что, оставив колье в их руках, я усыплю их подозрения. Колье послужит приманкой для ловушки, и я был уверен, что мысль о такой приманке никогда не придет в их головы. Завладев колье, она почувствует себя хозяйкой положения. Ведь она верит, что мне ни за что не надуть ее. Когда во вторник утром я появился в магазине, Джейн Боумен, моя секретарша, сообщила, что Сидни нездоровится и он не придет. Я догадался, что Сидни бьется над проектом колье и задача оказалась сложнее, чем он рассчитывал. Я подумал было позвонить ему, но Терри не спускал с меня глаз, и я решил позвонить во время обеда. В это утро торговля шла вовсю: я продал бриллиантовую брошь, золотой браслет и обручальное кольцо. Выйдя из магазина, я воспользовался телефоном-автоматом и позвонил Сидни. Его голос звучал подавленно: - Ларри, золотко, это будет не так просто. Я весь уик-энд делал эскизы, прикидывал и так и сяк, и уже начинаю отчаиваться. Это было не в характере Сидни, но я знал, насколько трудна задача, стоящая перед ним. - Сделать два миллиона долларов никогда не бывает просто, Сидни. У тебя уже есть что показать мне сегодня вечером? - Показать? - его голос поднялся до писка. - Сотни эскизов! Мне уже тошно на них смотреть! - Не волнуйся. Я зайду в девять, и мы вместе посмотрим, что получилось. Идет? - Сколько в тебе уверенности! Да, я закажу Клоду превосходный ужин... Приходи пораньше, часиков в восемь. - К сожалению, я занят. Увидимся в девять. Я хотел, чтобы, работая над колье, мы встречались как можно позже. Это играло важную роль в моем плане. Клод, толстый добродушный педераст, одно время работавший помощником шеф-повара в ресторане "Максим" в Париже, для Сидни был чем-то вроде Пятницы. Его рабочий день продолжался с восьми утра и до десяти вечера. Он приходил и уходил точно по расписанию. Нечего и говорить, готовил он выше всяких похвал и содержал жилье Сидни в превосходном состоянии с помощью двух цветных женщин, выполнявших всю грязную работу. В тот вечер, в начале десятого, он открыл дверь на мой звонок и тут же просиял, увидев меня. Я все еще оставался одним из немногих его любимцев. - Добрый вечер, мистер Ларри. Разрешите выразить мою радость по случаю вашего выздоровления, - его радушие было искренним. - Входите, пожалуйста, мистер Сидни вас ждет, - понизив голос, он продолжал: - Ужин почти готов, так что, прошу вас, не засиживайтесь слишком долго за коктейлями. Я пообещал ему это и прошел в просторную комнату, где за столом восседал Сидни с тройным мартини под рукой. - Ларри! Как я рад тебя видеть! Это совершеннейший, да, иди посмотри. Я для начала подошел к вместительному шейкеру и щедро налил себе мартини, после чего удобно устроился в одном из больших кресел. - Потом, Сидни, давай вначале поедим. Вся ночь впереди. - У меня просто голова гудит, - прихватив стакан, Сидни подошел к креслу, стоявшему напротив моего, и сел. - Я уже начинаю сомневаться в успехе. Бог мой! Прошлой ночью я не мог уснуть. Я думал о том, что отдал этой ужасной женщине три четверти миллиона долларов! Наверное, я потерял остатки ума! Я уже начинаю опасаться, что не верну даже свои деньги. - Успокойся, Сидни, вернешь, и с лихвой. Не тревожься зря. После ужина мы во всем разберемся. И, несмотря на явное отсутствие интереса с его стороны, я начал рассказывать, как прошел день в магазине, что я продал и кому добавил, что о нем многие спрашивали. За этой пустопорожней болтовней я прикончил свой мартини, и к этому моменту Клод объявил, что ужин подан. Это был отменный ужин. Фаршированные яйца, за которыми последовали котлеты из ягненка а ла Эдуард VII - одно из фирменных блюд ресторана "Максим". После ужина мы вернулись в гостиную. Я слышал, как ушел Клод, захлопнув за собой дверь. Мне оставалось только гадать, спустил ли он предохранитель замка. - Я только зайду в туалет, - проговорил я, - а потом мы займемся делом. Сидни уселся за рабочий стол, а я вышел в прихожую, отметил, что дверь не заперта, а предохранитель поднят, прошел в туалет и спустил воду. Проделав это, я вернулся в гостиную. В течение последующего получаса мы добросовестно рассматривали эскизы Сидни. Для меня это было пустой тратой времени, поскольку я знал, что никакого колье не будет, но приходилось играть роль до конца. Среди множества набросков я отобрал три, которые, по моему мнению, были близки к идеалу. - Ты действительно так считаешь или говоришь по доброте? - Сидни смотрел на меня в тревожном ожидании. - Ты смотришь на колье, когда работаешь? - Нет... А зачем? - он удивленно раскрыл глаза. - Я держу его в сейфе. - То-то и оно! - я прищелкнул пальцами. - Вот почему у тебя не получается. Достань колье и положи на стол. Оно тебя вдохновит. Он изумленно смотрел на меня, потом лицо его осветилось счастливой улыбкой. - Знаешь, а ведь мне это и в голову не приходило. Умница! Вероятно, ты абсолютно прав. Он встал и повторил церемонию со снятием Пикассо и открыванием сейфа. Я знал, что он полностью доверяет мне, и все же, набирая комбинацию, он повернулся так, чтобы я не мог увидеть этого. Он потратил уйму денег на этот сейф и теперь хотел, чтобы только он, и никто другой, знал, как открыть этот стальной гроб. Сидни положил колье на стол. Я передвинул лампу, так чтобы свет падал на стеклянную имитацию. Он сел и несколько минут всматривался в игру камней. Колье и в самом деле выглядело прекрасно. Сидни выбрал лучшие эскизы и начал рассматривать их. - Ты прав, Ларри, золотко! У меня здесь неверный ход. Ах я глупышка! Мне кажется, здесь можно достигнуть большего. Он принялся лихорадочно набрасывать эскиз, а я наблюдал за его руками, куря сигарету. Через полчаса, после трех неудачных попыток, он создал эскиз настолько удачный, что я почувствовал - надо пригасить его энтузиазм, иначе следующая встреча будет излишней, а она была необходима. - Вот оно! Я чувствую! - возбужденно воскликнул он. - Посмотри! Я и так видел, что это было как раз то, что нужно. - Очень хорошо, - сказал я нарочито вялым тоном. - Это именно то, что нужно. Ты видишь, как я расположил большой камень? Почему я сразу не догадался! - Превосходно, - я нахмурился, потом покачал головой. - Разве тебе не кажется, что здесь все на месте? - спросил он с тревогой. - Почти. Я мог бы продать это за полтора миллиона, но ведь мы хотим два. - Больше никаких камней я докупать не буду, если ты это имеешь в виду, - голос Сидни стал капризным. - Нет, конечно нет! Композиция идеальная. Меня смущает оправа. Слишком классическая. Не надо спешить, Сидни. Дай мне подумать над ней. Я приду к тебе в пятницу вечером. Уверен, к тому времени мы найдем решение. - В пятницу?.. - он открыл записную книжку-календарь и полистал ее. - В пятницу не получается. Я пообещал поужинать со скучнейшим субъектом, и никак не могу отменить встречу. Вот в четверг я свободен. - Отлично, - я поднялся, прикидывая. До окончательной подготовки операции у меня оставалась вся среда и четверг до десяти вечера. Должно хватить. - Я приду в десять. А тогда следующий ход - Гонконг. - Приходи пораньше, Ларри. Клод приготовит для тебя что-нибудь особенное. - Извини, раньше не могу. Я ужинаю с Джонсонами. (Ложь! Боже, помоги мне!) Ее интересует бриллиантовая брошь. Когда я получу более или менее ясное представление о том, что конкретно ее интересует, придется попросить тебя сделать несколько эскизов. - Эта противная старая карга? - Сидни передернулся. - Всегда только противные и старые. - У них есть деньги. - Я убрал эскиз в бумажник. - Как ты себя чувствуешь, Ларри? - Сидни проводил меня до двери. - У тебя какой-то болезненный вид. - Нормально. Просто устал. Когда продам ожерелье, было бы неплохо совершить морское путешествие. Если ты не будешь возражать, разумеется? - Продай ожерелье, золотко, и отправляйся хоть на Луну, если пожелаешь, а я оплачу все твои расходы. Когда он закрыл дверь, я задержался на площадке и прислушался. Сидни не спустил предохранитель замка! Похоже, все шло по плану. Я вернулся к себе в половине двенадцатого. Усевшись с бокалом виски с содовой в кресло, я начал анализировать ситуацию. При условии, что Рея и Фел заглотнули крючок и пойдут на операцию, дальнейшее не представляло трудностей. Они легко проникнут в дом и пентхаус Сидни. Я вспомнил, что Рея достаточно хорошо известна полиции. Что ж, ей придется надеть перчатки. Если она оставит хоть один отпечаток, мне не сдобровать. Я был уверен, что, попавшись, они тут же выдадут меня. Но неизбежно ли вмешательство полиции? Сидни находился в щекотливом положении. Если он вызовет полицию, Плессингтон узнает, что его жена продала колье. Положим, Сидни на это глубоко наплевать, но ему далеко не безразлично, если об этой сделке узнает его партнер Том Люс. Между ними может возникнуть разлад, потому что, и мы оба это отлично понимали, Сидни поступил неэтично. Люс жестокий человек и не простит ему предательства. А этого Сидни будет избегать любой ценой. Том для него важнее даже, чем я, при всех моих профессиональных качествах. Но готов ли Сидни безропотно распрощаться с тремя четвертями миллионов долларов? Как он ни богат, но потеря такой огромной суммы будет для него разорительной. После некоторого размышления я все же решил, что Сидни вполне может примириться с потерей денег, лишь бы не навлечь на себя гнев Тома Люса, а также опасаясь ущерба, который могла бы причинить фирме миссис Плессингтон, жалуясь всем его богатым клиентам, что на него нельзя положиться. Если он сам об этом не подумает, я ему подскажу. А уж потом камень за камнем я продам колье и припрячу деньги в Швейцарии. Поработаю у Сидни еще три-четыре месяца и уволюсь под предлогом плохого здоровья. Затем отправлюсь в Европу и осяду где-нибудь, скорее всего в швейцарских Альпах. За миллион долларов я могу себе это позволить. И тут я вспомнил о Рее с Фелом. Как они поведут себя, узнав, что украли стекляшки, а не бриллианты? Эта парочка может оказаться такой же опасной, как и Призрак. Будучи замешанными в ограблении, они не посмеют донести, зато могут приняться за меня сами. Размышляя над этим, я нашел выход. Мы условились, что во избежание подозрений Фел изобьет меня пистолетом. Воспользовавшись этим, я разыграю нервный кризис и, заявив, что больше не могу работать, уйду немедленно. Ведь пройдет не меньше десяти дней, прежде чем Рея и Фел обнаружат, что украли стекляшки, а не бриллианты. Тем временем я уже буду в Европе, недосягаемый для их мести. Оттуда я напишу Сидни, сообщая ему о моем решении не возвращаться. Занятый своими мыслями, я сидел, забыв о виски, когда в три минуты после полуночи зазвонил телефон. Дрогнувшей рукой я поднял трубку. - Карр слушает. - Кабина тридцать пять. Я медленно перевел дыхание. - Она с тобой? - А ты как думал... - Фел издал довольный смешок. - Завтра вечером в десять, - сказал я и положил трубку. Следующий день тянулся бесконечно. К счастью, дела в магазине шли вяло и у меня было время поразмышлять. Терри следил за мной. Наконец, подстрекаемый любопытством, он фланирующей походкой приблизился к моему столу. - Ты чем-то озабочен, Ларри? - спросил он, сверля меня своими маленькими злыми глазками. - У тебя ужасно задумчивый вид. - Голова болит, - я был доволен представившимся случаем показать, что мое здоровье оставляет желать лучшего. - Я очень огорчен. Он выглядел огорченным не более, чем человек, нашедший на улице десять долларов. - Ты слишком рано вернулся. Не могу понять, зачем ты так срочно понадобился Сидни. Иногда он так невнимателен к людям. Я вполне мог бы справиться с твоей работой. Почему бы тебе не пойти домой и не подлечить свою бедную голову? Мы с мисс Барлоу справимся и без тебя. Я уже готов был послать его ко всем чертям, как вдруг сообразил, что для моей игры полезнее прикинуться больным. - Пожалуй, я так и сделаю, - я встал, - конечно, раз ты считаешь, что вы обойдетесь без меня. По его удивленному виду я догадался, что он не ожидал такого ответа. Без Сидни, а теперь и без меня, ему придется побегать. Но он принял вызов с радостью. Направляясь к машине, я гадал, как продвигается у Сидни работа над оправой. Решив предупредить его о своем намерении побыть дома, я позвонил из телефона-автомата. - Сидни, у меня адски болит голова. Терри сказал, что управится без меня, так что я лучше посижу дома. - Бедненький! Конечно, иди. - Он разволновался. - Я сейчас же еду туда. Нельзя оставлять магазин на Терри. Я сделал четыре прелестных эскиза. Они тебе понравятся. Не хотел бы ты зайти ко мне сегодня вечером? - Да нет, лучше я отдохну сегодня, если ты не возражаешь. - Отдохни обязательно. Я не сразу поехал домой. Зайдя в банк, я взял три тысячи долларов дорожными чеками. Потом направился в туристическое агентство и навел справки о самолетах, отлетающих в Сан-Франциско. Рейс в пятницу в пять утра подходил мне, и я поинтересовался, можно ли заказать место. Агент заверил меня, что в такой ранний час можно без труда купить билеты перед самым отлетом, так как половина мест всегда пустует. Я вернулся домой и засел за тщательную отработку мельчайших деталей ограбления. Когда пришло время ленча, я послал за сандвичами и к трем часам пришел к выводу, что предусмотрел все до мельчайших подробностей. В четыре часа позвонил Сидни и осведомился о моем самочувствии. Я сказал, что головная боль прошла, но чувствую я себя пока не очень хорошо. Он с беспокойством спросил, поправлюсь ли я до пятницы. Я уверил его, что уже завтра буду на работе. В восемь часов я зашел в ресторанчик на углу и легко поужинал, потом вернулся домой и некоторое время нехотя смотрел телевизор. В девять вечера, захватив с собой сумку с париком, пиджаком с накладными карманами и зеркальными очками, но оставив дома игрушечный пистолет, я спустился в гараж и поехал в отель "Пирамида". Я выбрал для Морганов этот отель потому, что его жилые номера располагались в отдельных кабинках-домиках, и там обычно останавливалась молодежь, направляющаяся в Майами. Если Рея и Фел оделись соответствующим образом, они будут неразличимы в толпе. Я поставил машину на стоянке и дальше пошел пешком. Найти кабину номер 35 не представляло никакого труда. На каждой кабине светился ее номер. Ночной воздух содрогался от рева радиоприемников и пронзительных голосов из телевизоров. Никто не обратил внимания, как я прошел к кабине Э 35 и постучал в дверь, которая немедленно открылась, словно меня с нетерпением ожидали. Я вошел, и Фел захлопнул дверь у меня за спиной. Я не сразу узнал Рею, которая стояла у окна и смотрела на меня зелеными глазами. На ней был ярко-красный брючный костюм с белым воротником и манжетами, ее рыжие волосы не свисали в беспорядке, а были собраны в высокую прическу. К тому же она их завила. При виде ее у меня вновь вспыхнуло желание, и по ее насмешливой улыбке я понял, что она заметила это. Я повернулся к Фелу. Даже ему удалось придать себе респектабельный вид. Он подстриг волосы и надел коричневый спортивный пиджак с бутылочного цвета брюками. Белый свитер с отложным воротником завершал его наряд. - Вы отлично выглядите, - похвалил я и положил сумку на стол. - У вас имеется другая смена одежды? - Да. Мы смекнули, что эти шмотки будет легко описать копам, - ответил Фел и ухмыльнулся. - После дела мы превратимся в хиппи. Что ж, по крайней мере голова у него в порядке. Я обошел стол и сел. - Раз вы оба здесь, надо понимать, что операция дело решенное. Так? - Мы пришли послушать тебя, - сказала Рея жестко. - Растолкуй нам все подробно, тогда мы и решим. Я ждал нечто подобное и пожал плечами. - Операция состоится завтра вечером. - Завтра вечером? - Фел повысил голос. - Куда это ты вдруг заторопился? - Какая разница, завтра или на той неделе. У меня все готово. Чем раньше мы сделаем дело, тем раньше получим деньги. Фел оглянулся на Рею. - Пусть говорит, - сказала она, садясь поодаль и закуривая сигарету. - Завтра вечером, ровно в десять тридцать, вы явитесь в Веллингтон-корт, на бульваре Рузвельта. - Я вынул из бумажника сложенный вчетверо лист бумаги и положил его на стол. - Здесь все расписано и даны подробные указания, как туда добраться. Узнайте время, необходимое для того, чтобы добраться отсюда до Веллингтон-корт. В такой час найти свободное место для машины достаточно легко. Оставьте машину и с непринужденным видом войдите в подъезд. Он будет открыт. Быстро поднимитесь по лестнице. Лифтом не пользуйтесь. Ночной вахтер смотрит телевизор у себя в дежурке, и лифт может вызвать помехи на телеэкране. Когда подниметесь наверх, поверните налево и увидите дверь квартиры Фремлина. На ней номер четыре. Дверь будет незаперта. Откроете ее и пройдете в прихожую. Прямо перед вами будет дверь в гостиную. Послушайте за дверью. Если услышите наш разговор, энергично врывайтесь с пистолетами в руках и орите, чтобы мы не двигались с места. Насчет Фремлина вам нечего беспокоиться, он обалдеет от страха и будет просто сидеть и таращить на вас глаза. Ну а теперь наступает самая хитрая часть операции. Я повернулся к Фелу, который сидел, поставив локти на колени, и слушал меня с напряженным вниманием. - Мне придется разыграть из себя героя. Это отведет от меня подозрения в соучастии, иначе будет трудно продать бриллианты. Я вскочу и кинусь на тебя. Ты наотмашь треснешь меня по лицу пистолетом. Фел удивленно уставился на меня. - Получить пистолетом по лицу не шутка. Будет больно. - Я это понимаю, но так надо и пусть все выглядит поубедительнее. Если выбьешь зубы, я плакать не стану. Миллион - большие деньги. - Ты и вправду хочешь, чтобы я огрел тебя пистолетом по голове? - По лицу, а не по голове, запомни это хорошенько. Понял? - Почему не поберечь красоту, мистер. Может, лучше стукнуть тебя легко по черепушке? - У меня уже было сотрясение мозга. Бить по голове опасно. - Угу, - он опять кинул взгляд на Рею, но та сидела молча, с непроницаемым лицом и настороженными глазами. - Я упаду, - продолжал я, - а вы возьметесь за Сидни. Прихватите с собой пластырь. Свяжете его и заклеите рот. То же самое сделаете со мной. Колье будет лежать на столе. Забирайте его и уходите. - Помолчав, я добавил: - Вот и вся операция. Проще некуда. Не будет ни сопротивления, ни полиции. И если вы свяжете нас хорошенько, то придется ждать восьми утра, пока не придут слуги Фремлина и не освободят нас. Я закурил сигарету и спросил: - До сих пор все ясно? - Ты хочешь его о чем-то спросить? - обратился Фел к Рее. - По-моему, все здорово. - Пока нет, - она стряхнула пепел на ковер, - валяй дальше. - Вам нужно алиби, - продолжал я. - История будет такая. Вы выехали во Фриско из Луисвилла в понедельник утром. Рея надеялась получить там работу, и ты повез ее. Это объяснит, почему вас не было дома два дня и в вечер ограбления. Утром в пятницу Рея сядет на пятичасовой самолет во Фриско. Ты, Фел, сразу после ограбления поедешь на машине обратно в Луисвилл. В пятницу вечером ты должен быть дома. Всем, кто будет интересоваться, объяснишь, что Рея уехала во Фриско искать работу. Алиби, скорее всего, вам не понадобится, но на всякий случай его надо иметь. - Ага, - Фел кивнул. - Толково. Я достал из кармана чеки на предъявителя и бросил на колени Рее. - Вот вам на расходы. Получить билет до Фриско очень легко. Фамилию и адрес назовешь фальшивые. Остановись в скромном отеле и ищи работу. Это нужно на случай, если полиция в самом деле станет проверять. По прошествии десяти дней возвращайся в Луисвилл. Но не раньше. Ты поняла? Десять дней. Теперь она задала свой первый вопрос: - Ну а как же будет с колье? Сунуть его тебе в карман, чтобы ты его продал? - Если тебе кажется, что сделать это на глазах Сидни будет уместно, то ты здорово придумала. - Я сразу насторожился. - Колье вы заберете с собой и спрячете у себя дома. Кто его возьмет, ты или Фел, не суть важно. Сузив глаза, она пристально посмотрела на меня. - С чего это ты стал такой доверчивый? А если мы сорвемся с колье? Тогда ты останешься в дураках, верно? - А если и так? - я улыбнулся ей. - Неужели ты воображаешь, что смогла бы его продать? Для начала его нужно разобрать, и даже если вам удастся сделать это, вы вскоре убедитесь, что невозможно найти такого скупщика краденого, который предложил бы вам хотя бы четверть миллиона. Любой из них обдерет вас как липку. Вот почему я могу доверить вам колье. Я знаю дельцов, которые уплатят за камни действительно высокую цену. И не станут задавать вопросов, заметьте. Вы же этих людей не знаете, только и всего. Она обдумала мои слова и впервые несколько смягчилась. - Ладно, предположим, что все так и будет, - сказала она. - Но что будет после того, как ты продашь камни? А если ты сбежишь с ними и оставишь нас в дураках? Она выражала вслух то, о чем я уже думал, и поэтому приготовился к ответу. - Фел останется дома, чтобы все выглядело, как обычно. А ты поедешь со мной под видом моего личного секретаря. И, таким образом, будешь в курсе всех сделок. Будешь знать, сколько мне уплачено за каждый камень. Платить будут наличными. Ты сразу получишь на руки половину от стоимости каждого камня. Убедилась теперь, что я не собираюсь вас обманывать? Она откинулась на спинку стула, внимательно глядя на меня. Я выбил почву у нее из-под ног. Она больше не могла найти никаких возражений. - Ладно, вот только бы ты не смылся, пока я не смотрю. Я широко улыбнулся ей. - Даже если я этого захочу, у меня не будет такой возможности. Идея в том, чтобы все время быть вместе. - Я сделал паузу, потом добавил, глядя на нее в упор: - Даже ночью. Это входит в условия нашего договора. Фел загоготал: - Вот это парень по мне! Братишка! Да вы два сапога пара. Рея неожиданно улыбнулась жесткой, холодной улыбкой, но тем не менее улыбнулась. - Договорились, - сказала она, - мы согласны. Я глубоко вздохнул от облегчения. - Хорошо. Тогда обговорим детали, а потом я поеду домой. Во-первых, вы оба наденете перчатки, это очень важно. Если вы оставите хотя бы один отпечаток в апартаментах Сидни, не будет никакого миллиона, - взмахом руки я указал на сумку. - Я прихватил наряд для Фела. Взгляните. Фел открыл сумку и достал парик, очки и пиджак. - Ух ты, классно! Я даже сам себя не узнаю! Я посмотрел на Рею. - Убери волосы под косынку и купи себе такие же очки. Надо прятать твои зеленые глаза. После дела сразу же переодевайтесь. Купите дешевый чемодан, уложите в него эти вещи и выбросьте их где-нибудь в пустынном месте. Пусть этим займется Фел. Понятно? Она кивнула. Теперь она казалась далеко не такой враждебной, как раньше, и я понял, что она проглотила приманку. Я постучал пальцем по лежащей на столе бумаге. - Здесь все написано. Все, о чем я вам говорил. Прочитайте. - Я встал. - Как будто все. Завтра вечером в десять тридцать. - Я опять взглянул на Фела. - Помни же - по лицу, а не по голове. Бей сильнее, чтобы выглядело убедительнее. Фел оскалил зубы в гримасе. - Лучше тебя, чем меня. Остановившись в дверях, я еще раз оглянулся на них. - Лучше остаться без пары зубов, чем без миллиона долларов, - с этими словами я вышел. ГЛАВА 7 Четверг прошел так, как и следовало ожидать. Я нервничал, несмотря на старания держать себя в руках, и Сидни, мельтешащий и жужжащий передо мной, едва не свел меня с ума. Он без конца выскакивал из своего кабинета, крутился по залу, бросая на меня заговорщицкие взгляды, а потом снова исчезал. Терри, разумеется, почувствовал, что происходит что-то особенное, и следил за мной недобрым, настороженным взглядом. Наконец я решил прекратить это. Я вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. - Ради Бога, Сидни, надо же сдерживаться. Ты ведешь себя так, что можно подумать, ты сбежал от мафии. Он широко раскрыл глаза. - Да? Я спокоен, как епископ. Как тебя понимать? - Спокоен, как епископ, который обнаружил у себя в постели девчонку. Он захихикал. - Ну, может быть, самую чуточку я возбужден. Я просто не могу дождаться вечера. Ты будешь поражен!.. - Потерпи до вечера и перестань мельтешить возле меня. Терри грызет ногти от любопытства. Он понял намек и весь остаток дня не выходил из кабинета, но, уходя в шесть часов, не смог удержаться и подмигнул мне. Я ответил ему хмурым взглядом, и он удалился, смущенный. Терри немедленно встал и приблизился ко мне. - Из-за чего такое волнение? - спросил он. - Он весь день прыгает, как зайчик на резинке. У вас что-нибудь намечается? Я начал убирать все со стола. - Почему бы тебе не поинтересоваться у него? Если он захочет, чтобы ты знал, обязательно скажет. Терри наклонился вперед, опираясь руками о стол. В его злых глазах светилась ярость. - Ты меня ненавидишь, правда? Я встал. - Не больше, чем ты меня, Терри, - сказал я и через зал направился в туалет. Десятью минутами позже я ехал домой. Через неделю, говорил я себе, а может быть и раньше, я буду в Антверпене, занятый переговорами с одним из крупнейших в мире торговцем бриллиантами. Я предложу ему десять камней покрупнее, но не самый большой. Его я собирался отвезти в Хаттон-Гарден в Лондоне. Уоллес Бернштейн давно просил меня подыскать камень высшего класса для короны. Он намекнул, что она предназначена для одного из членов королевской семьи. Я не сомневался, что он с руками оторвет большой камень, не споря о цене. Потом я уеду в Амстердам, а оттуда в Гамбург. Конечной же целью моего вояжа будет Швейцария. К тому времени я буду обладателем миллиона долларов. Эта сумма, помещенная в восьмипроцентные облигации, обеспечит мне ренту в размере восьмидесяти тысяч долларов в год. Я стану гражданином Швейцарии, уплачу соответствующий налог и буду устроен на всю жизнь. Я был доволен тем, как повел себя с Реей. Теперь я не сомневался, что она перестала относиться ко мне с подозрением, а это было важно. Услав ее во Фриско, а Фела в Луисвилл, я обеспечил себе свободу маневра. Многое теперь зависело от того, вызовет ли Сидни полицию после ограбления. С ним надо проявить крайнюю осторожность. Он будет в ужасном состоянии и разъярен до бешенства. Когда он такой, то с трудом поддается контролю. Нужно его предостеречь, и очень убедительно. Ведь если делом займется полиция, Том Люс, несомненно, узнает о делишках Сидни. Все зависело от того, что перевесит: ярость Сидни или его страх перед Люсом. Я делал ставку на второе. В 18.35 я поднялся к себе. Вспомнив, что предполагается, будто я ужинаю с Джонсонами, я принял душ, побрился и переоделся в темный костюм. Хотя я проделывал все это медленно, у меня оставалось еще три с половиной часа до начала акции. Я налил себе почти неразбавленного виски и уселся перед телевизором, но не смог заставить себя увлечься программой. Выключив его, я принялся ходить взад и вперед по гостиной, волнуясь и нервничая, то и дело поглядывая на часы. В желудке начались спазмы, но виски сняло неприятные ощущения. Ни с того ни с сего я вдруг вспомнил о Дженни и решил поговорить с ней. Полистав записную книжку, я нашел телефон городской больницы Луисвилла и позвонил туда. После недолгого ожидания послышался голос Дженни: - Алло? - Приветствую тебя, - я сел, неожиданно чувствуя, как меня покидает напряжение. - Говорит ваш старый коллега. Как здоровье, Дженни? - Ларри? - Неприкрытая радость в ее голосе сразу подняла мне настроение. - Как мило, что вы позвонили. У меня все отлично. Я уже могу ковылять на двух палочках. - Вы уже ходите? Это замечательно. Когда вас выпишут? - В конце будущей недели. Я жду не дождусь поскорее уйти отсюда. Скажите, Ларри, у вас все хорошо? Интересно, как бы она реагировала, сообщи я ей, что собираюсь совершить ограбление. - Полный порядок. Работаю на прежнем месте. Вот договорился поужинать с клиентами. Почти собрался уходить, когда вспомнил о вас. - Я тоже о вас думала. Как я рада, что вы уехали из этого города. Луисвилл не для вас. - Может быть, и так. И все же иногда я по нему скучаю и о вас тоже. Мне вдруг захотелось снова ее увидеть, но я понимал, что это невозможно. Через четыре-пять дней я отправлюсь в Европу и, вероятно, никогда больше сюда не вернусь. Мне вспомнились ее небрежно причесанные волосы, ее энергия, ее доброта. - Через несколько дней я буду вынужден съездить в Европу. Бизнес есть бизнес. Иначе я с удовольствием повидался бы с вами. - О! - последовала пауза, потом она продолжала: - Вы долго пробудете в отъезде? - Точно не знаю. Все зависит от обстоятельств. Может быть, придется и в Гонконг завернуть. Да, это займет порядочный срок. - Понятно. Что ж, доброго вам пути, - в ее голосе прорезалась безнадежная нотка, сказавшая мне, что она расстроена. Я смотрел на стену, но ничего не видел перед собой. Я думал об одиночестве, которое ждало меня впереди. Изгнанник в чужой стране. Я даже не знаю ни одного языка. Все выглядело совсем иначе, будь со мной Дженни. С такими деньгами мы смогли бы устроить чудесную жизнь. Такие мысли шевелились у меня в голове, в то время, как она говорила: - У вас наверняка светит солнце. Здесь же оно ужасное. Бывают дни, когда так хочется увидеть настоящее солнце. Я подумал о том, как весело и интересно было бы показать ей Гонконг, но тут же с чувством тягостного уныния осознал, что теперь поздно. Я не мог сказать ей: "Поедем со мной!" Я не мог вот так, без всякой подготовки, ошарашить ее подобным предложением. И потом, она ведь пока не может ходить. Нет, поздно. Уезжать нужно через несколько дней после ограбления, пожалуй, в следующий понедельник. Оставаться здесь чересчур опасно. - Солнце здесь чудесное, - сказал я, только чтобы не молчать. - Я буду писать, Дженни. Ладно, время позднее, береги себя. - И вы тоже. Мы обменялись еще несколькими стандартными фразами, я положил трубку и теперь сидел, уставившись в стену. Неужели я люблю ее? Я задумался. Мне начинало казаться, что это так, но вот любит ли она меня? Может быть, оказавшись в безопасности в Швейцарии, я напишу ей и поведаю о своих чувствах? Я попрошу ее выехать ко мне и вышлю авиабилет. Мне казалось, что она согласится приехать. Я посмотрел на часы. Ждать еще более двух с половиной часов. Не в состоянии больше торчать в четырех стенах, я вышел из дома и поехал в магазин "Интерфлора", открытый допоздна. Там я сделал заказ на букет роз для Дженни и написал карточку, в которой обещал скоро связаться с ней. Понимая, что нужно что-то поесть, я поехал оттуда в отель "Спаниш-бей" и зашел в бар. Там заказал сандвич с семгой и рюмку водки. Там меня увидел и сел рядом поболтать один из моих давнишних клиентов, Джек Калшот, богатый биржевой маклер, с лицом заправского выпивохи. Мы поговорили о том, о сем. Он сказал, что подыскивает браслет с изумрудами и рубинами, и выразительно подмигнул: - Не для жены, сам понимаешь. Я нашел такую цыпочку, огонь-баба! Только нужен подход. Найдется что-нибудь в этом роде, Ларри? Я сказал, что это не проблема, стоит только завтра зайти к нам в магазин. Еще час я провел, выслушивая его болтовню. С ним было полезно поддерживать знакомство. От него я не раз получал полезные биржевые советы. Где-то в глубине подсознания вертелась мысль, что вскоре все изменится - еще одна перемена обстановки. Интересно, найду ли я друзей в Швейцарии? Судя по тому, что слышал о швейцарцах, они не особенно привечают иностранцев, но, по крайней мере, я был верен, что там обязательно есть американская колония, в которой я заведу знакомства. Наконец стрелки моих часов показали без четверти десять. Я попрощался с Калшотом, который пообещал зайти в магазин завтра часов около десяти. Садясь в машину, я подумал о Феле и внутренне поежился. Получить по лицу пистолетом - не шатко. Будет больно. Но миллион долларов никогда не дается легко. Когда я позвонил у подъезда и Лоусон вышел открывать, я увидел Клода, выходившего из лифта. Лоусон открыл мне дверь, и они оба поздоровались со мной. Когда Лоусон рысцой вернулся в дежурку, заметив, что сейчас по телевизору интересная передача, Клод сказал: - Мистер Сидни сегодня непривычно возбужден. Я с трудом уговорил его поужинать. Надеюсь, вы успокоите его? Подумав о предстоящем налете, я решил, что это маловероятно. - Приложу все старания, Клод. Доброй ночи. Я пошел к лифту. Выйдя наверху из кабины, я проворно спустился вниз по лестнице. Достигнув вестибюля, я осмотрелся. Лоусон торчал в дежурке, откуда раздавался звук работающего телевизора. Я отпер замок и поставил его на предохранитель, а затем поспешил вверх по лестнице. Как я и предвидел, открыть входную дверь было совсем просто. Сидни примчался на звонок и распахнул дверь настежь. - Входи, мой милый мальчик! - воскликнул он. Его глаза искрились. - Ужин, наверное, был ужасный? - Скверный. Я закрыл дверь и, взяв Сидни под руку, провел в гостиную, зная, что дверь осталась незаперта. - Она колеблется. Не думаю, что ее муж захочет тратиться. Но я встретил Калшота, и ему нужен браслет с изумрудами и рубинами. Он придет завтра. У него появилась очередная цыпочка. - Бог с ним. Иди посмотри на эскизы. Идя вслед за ним к столу, я взглянул на часы. Было десять минут одиннадцатого. Через двадцать минут здесь будет твориться черт знает что. Я почувствовал, что слегка вспотел, и, достав платок, вытер ладони. - Смотри! - он разложил на столе четыре эскиза. - Какой тебе нравится? Я склонился над ними, почти ничего не видя от волнения. - Тебе не кажется, что вот этот превосходен? - он положил свой длинный изящный палец на второй с краю рисунок. Я овладел собой и усилием воли прогнал пелену, застилавшую мне глаза. В течение нескольких минут я разглядывал эскизы. Тот, на который он показывал, был лучшим произведением дизайна, когда-либо виденным мной. Я выпрямился. - Ты - гений, Сидни! Ошибки быть не может! Вот то, что нужно, и я не я, если не продам это за два миллиона долларов! Он жеманно улыбнулся, извиваясь от удовольствия. - Мне и самому казалось, что здесь все как надо, но раз и ты так говоришь... - Давай сравним это с колье. - Но зачем? - он удивленно смотрел на меня. - Я хочу сравнить действительную огранку камней с твоим рисунком. - Я говорил хриплым голосом и был вынужден остановиться, чтобы прочистить горло. - Понимаю... Да. Он повернулся, снял картину со стены и повторил секретный ритуал с дверцей сейфа. Я кинул взгляд на часы. Оставалось еще пятнадцать минут. Он принес колье и положил его на стол. - Садись, Сидни, и давай сравним их. Он обошел стол и уселся, а я встал у него за спиной, и мы некоторое время изучали рисунок, а потом колье. - Изумительно! - сказал я. - Ты прекрасно уловил игру камней. Представляешь, как все это будет выглядеть, когда Чан закончит работу? Мне не терпится отвезти это к нему. Он посмотрел на меня. - Когда ты сможешь выехать? - В понедельник. Завтра зайду в бюро путешествий и разработаю маршрут. В Гонконге я буду где-нибудь в среду. Придется провести неделю с Чаном, дабы убедиться, что он все начал правильно. Ну а потом выеду обратно. Он кивнул. - Как по-твоему, сколько времени понадобится, чтобы продать это колье? - Дело нелегкое. Я уже составил список имен предполагаемых покупателей. На работу у Чана уйдет два месяца. Как только он закончит, я приступлю к делу. - Ты не можешь дать мне хоть какое-то представление о сроках? Я смотрел на него, не понимая, куда он клонит. - Вряд ли это возможно, Сидни. Может, месяц, а может, и все восемь. Два миллиона не мелочь. Он заерзал в кресле. - Видишь ли, Ларри, я застраховал колье на девять месяцев. На этот период я добился особого тарифа, но взносы все же чертовски высоки. Если мы не продадим колье в течение восьми месяцев, придется платить больше, а мне этого не хотелось бы делать. Я замер, пригвожденный к месту. - Ты его застраховал? - Ну конечно, дорогуша. Не вообразил же ты, что я отпущу тебя в Гонконг, в такую даль, не застраховав камни. С тобой может случиться все, что угодно. Может произойти несчастный случай, Боже упаси. Три четверти миллиона - чертовски большая сумма. Я не хотел бы подвергать ее риску. - Да! - мое сердце гулко колотилось. - Но где ты его застраховал? - Наши люди... "Нэшнл Фиделити". У меня произошла пренеприятная стычка с этим ужасным Мэддаксом. Фу, как я его ненавижу. Он ужасный материалист! В конце концов пришлось пойти к одному из директоров, чтобы получить скидку. Мэддакс хотел содрать с меня чуть ли не вдвое. Мэддакс! Мне случалось иметь с ним дело, и я не без основания считал его самым тертым, проницательным и компетентным человеком в страховом бизнесе. Он нюхом чует преступление, даже если оно только задумано. Он и его помощник Стив Хармас раскрыли больше страховых афер и посадили в тюрьму больше мошенников, чем все остальные страховые инспектора, вместе взятые. Зная, что побледнел, я отвернулся и медленно подошел к окну. Паника парализовала мой рассудок. Ограбление отменяется! Нужно его отменить! Но как? Мозг отказывался работать, однако я понимал, какие роковые последствия имела бы попытка ограбления, когда на сцене появился Мэддакс. Я вспомнил случай, когда шеф полиции Парадиз-Сити Террел был рад получить помощь от следователя Мэддакса Стива Хармаса, и именно Хармас раскрыл тайну похищения ожерелья Эсмальди и убийство. - В чем дело, Ларри? - Голова раскалывается, что б ее! Я обхватил голову руками, пытаясь сообразить, что же делать. В следующую секунду я понял, как до смешного просто предотвратить ограбление. Нужно только пересечь гостиную, выйти в прихожую и запереть. Рея с Фелом не смогут войти, вот и всего делов! Что они станут делать? А что им еще остается делать, как уйти, и при следующей встрече изругать меня последними словами. - Я принесу тебе аспирин, - сказал Сидни, вставая. - Нет ничего лучше аспирина в таких случаях. - Ничего, я сам найду, - я поспешно двинулся к двери. - Таблетки в ванной, в шкафчике, правильно? - Позволь мне... Тут дверь с треском распахнулас