чала получать и другие заказы, но тоже не очень-то выгодные. Прошло еще два года, пока нам удалось более или менее твердо встать на ноги. Трудное это было время. Мы боролись, стиснув зубы, и в конце концов все же выстояли. Совместная работа с Джеком у нас ладилась. Он носился по городу, вел переговоры и прочее, а я занимался делами в самой конторе. Пришло время, когда у нас появилась возможность взять помощника - им стала некая Клара Коллинс, тощая старая дева в годах. Она считала нас несолидными и даже не совсем нормальными людьми, но выполняла свои обязанности старательно и добросовестно, так что расходы на ее содержание более чем окупались. Лишь на седьмом году существования наша фирма начала получать много частных заказов на строительство домов, дач, бензозаправочных станций и даже небольшого кинотеатра, однако в муниципальное строительство нам проникнуть не удавалось, хотя именно здесь нас ожидал бы хороший заработок. Я решил поближе сойтись с мэром нашего города Генри Мэттисоном. Я уже не раз с ним встречался и пришел к выводу, что нам нетрудно будет подружиться. Его сын погиб на Филиппинах. Узнав, что мы с Джеком тоже немало там пережили, Мэттисон почувствовал к нам расположение, хотя и не такое, чтобы добиваться для нас каких-нибудь подрядов. Время от времени к нам в руки попадали проекты различных муниципальных строений, мы составляли сметы и отсылали в муниципалитет. На том все и кончалось. Все подряды доставались трем фирмам, подвизавшимся в городе уже лет по двадцать. Пытаясь найти какой-то путь для сближения с мэром, я случайно познакомился с Саритой Флеминг. Сарита заведовала городской библиотекой в Голланд-Сити. Ее родители жили в Нью-Йорке. У нее был диплом о литературном образовании, и она с радостью приняла предложение стать заведующей библиотекой, поскольку не могла ужиться с матерью. В поисках каких-нибудь сведений о Мэттисоне я забрел в библиотеку, где вот уже два года работала Сарита. Я объяснил девушке цель своего прихода, и оказалось, что она может помочь мне, как никто другой. Она многое знала о мэре. По словам Сариты, он был заядлым охотником, не менее заядлым кинооператором-любителем и увлекался классической музыкой. Я ничего не понимал ни в охоте на уток, ни в кинокамере, зато неплохо разбирался в музыке. Как рассказывала Сарита, мэр особенно любил фортепианные произведения Шопена. Моя новая знакомая упомянула, что у нее есть четыре билета на концерт из произведений этого композитора с участием Стефана Ашкенази - одного из наиболее талантливых исполнителей Шопена во всем мире. Она продавала в библиотеке билеты и на всякий случай оставила себе несколько. Девушка знала, что у Мэттисона билета нет, и посоветовала мне пригласить его на концерт. Предложение показалось мне настолько дельным, что я только теперь внимательно посмотрел на Сариту. Моя собеседница была высокой стройной девушкой в простом, ладно сидевшем сером костюме. Милые карие глаза, каштановые волосы, разделенные пробором и зачесанные назад, шелковистым потоком сбегали на плечи. Я бы не назвал ее очень красивой, но было в ней что-то такое, что заставило меня встрепенуться. Вот та единственная женщина, подумал я, с которой мне бы никогда не стало скучно, и которая могла бы сделать меня счастливым. Мысль об этом молнией промелькнула у меня в голове, и в тот же момент я понял, что если забрезжившее мне счастье не погаснет, то эта девушка скоро станет моей женой. Я спросил у Сариты, не согласится ли она стать четвертым участником нашей компании: Мэттисон с женой, она и я. Сарита согласилась. Джек, узнав о моих планах, пришел в восторг. - Слава Богу! - воскликнул он. - Слава Богу, что мой партнер оказался не таким уж некультурным человеком! Тащи старика на Шопена и постарайся произвести на него впечатление. Может, он подбросит нам какой-нибудь заказ, если увидит, что ваши вкусы сходятся. Я позвонил Мэттисону, и он охотно принял мое предложение побывать вместе с женой на шопеновском концерте. Однако получилось так, что наибольшее впечатление на Мэттисона произвела не музыка прославленного композитора, и, тем более, не я сам, а Сарита. Она сразу завоевала расположение мэра и его жены. Вечер прошел очень мило. - Пора бы вам, молодой человек, почаще наведываться к нам в муниципалитет, - заметил Мэттисон, пожимая мне руку на прощание. - Загляните-ка завтра. Я хочу познакомить вас с Мэрилом Уэббом. Уэбб заведовал плановым отделом муниципалитета. Именно он выдавал заказы - без него вы не могли сделать и шагу. До сих пор я с ним ни разу не встречался. Провожая Сариту домой, я чувствовал себя на седьмом небе. Именно ей, одной ей, я был обязан успехом сегодняшнего вечера, и, в порыве благодарности, тут же пригласил ее пообедать со мной в один из ближайших вечеров. Она не возражала. Утром на следующий день я побывал в муниципалитете и познакомился с Уэббом. Это был высокий, худой, сутулый человек лет шестидесяти. Он разговаривал со мной довольно небрежным тоном, поинтересовался моим и Джека образованием, расспросил о наших прежних делах и все такое прочее. Особого интереса к моей особе он не проявил, но пообещал поставить нас в известность, если появится что-нибудь подходящее, с его точки зрения. Такой прием несколько поубавил мой пыл: я-то надеялся сразу же получить какой-нибудь заказ. Однако Джек ничуть не удивился. - Держись за Мэттисона. Уэббом командует он, и никто другой. Держись за Мэттисона, и рано или поздно мы урвем кусок пирога. После того вечера сам я стал часто встречаться с Саритой. Почти через день мы бывали где-нибудь вместе, и через две недели я понял, что влюблен в нее и хочу на ней жениться. К тому времени я уже не мог жаловаться на свой заработок. Не так уж много, но для жизни с женой хватило бы. Я не видел причин откладывать женитьбу, если, конечно, Сарита согласится связать свою судьбу с моей, и сделал предложение. Сарита без колебаний приняла его. Джек, выслушав меня, откинулся в кресле с довольным видом и улыбнулся. - Молодец! Очень рад. Одному из нас уже давно пора стать солидным человеком. А какая девушка! Прямо скажу: если бы ты не опередил меня, я бы сам попытал счастья. Прекрасная девушка, Джефф! Я не шучу. Настоящее сокровище. Поверь мне, я знаю толк в людях. Вы ошибаетесь, если думаете, что все эти годы я не вспоминал Римму или убитого охранника. По ночам меня иногда мучили кошмары, и я просыпался с ощущением, что Римма была здесь, в комнате, и смотрела на меня. Но время шло, события той ночи все дальше уходили в прошлое, и мне стало казаться, что прошлое никогда о себе не напомнит. Я много передумал, прежде чем попросить Сариту стать моей женой, и в конце концов решил, что могу пойти на риск. Под фамилией Гордон меня никто не знает. После Лос-Анджелеса я возмужал, изменился внешне, хотя и не избавился от шрама на подбородке и чуть приопущенного века. Мне так хотелось верить, что Римма и все связанное с ней осталось в далеком-далеком прошлом! В конце года мы поженились. В числе свадебных подарков фигурировал и подряд на строительство нового крыла городской больницы. Дельце было выгодное и принесло хороший заработок. Главную роль тут сыграл, конечно, Мэттисон. После выполнения этого заказа Джек получил возможность переехать в трехкомнатную мансарду, а мы с Саритой в четырехкомнатную квартиру в респектабельном районе города. Оба мы с Джеком смогли приобрести более приличные машины и чаще принимать гостей. Казалось, наконец-то мы выходим в люди, наконец-то жизнь стала улыбаться нам. Однажды утром раздался телефонный звонок. Звонил Мэттисон. - Джефф, приезжай-ка сейчас же ко мне, - сказал он. - Брось все. Мне нужно кое-что обсудить с тобой. Такая срочность крайне меня удивила, но все же я отложил дела, предупредил Клару, что ухожу на неопределенное время, наказал ей передать Джеку, где меня можно найти (он находился на стройке), и помчался в муниципалитет. В кабинете Мэттисона, кроме него самого, сидел Уэбб. - Ну-ка, парень, садись! - Мэттисон показал на стул. - Ты что-нибудь слышал о проекте постройки моста? - Разумеется. - Сегодня вопрос решен окончательно. Мы получили соответствующие ассигнования и можем хоть сейчас начинать строительство. Об этом подряде мечтали не только местные инженеры-строители, но и многие из других городов. Речь шла о постройке моста, который соединил бы деловую часть Голланд-Сити с противоположным берегом реки и тем самым уменьшил бы поток транспорта и пешеходов в центре города. Подряд был солидным, даже ориентировочная стоимость работ составляла почти шесть миллионов долларов. Сердце у меня заколотилось. Мэттисон не стал бы меня вызывать только ради того, чтобы сообщить такую новость. Я ждал, посматривая то на Мэттисона, то на Уэбба. Мэттисон взглянул на меня и широко улыбнулся. - Как ты считаешь, сможете вы с Осборном построить этот мост? - Сможем! - Я уже говорил с Уэббом. Конечно, вопрос о том, кому отдать подряд, еще не решен и окончательно будет решаться комитетом, но если ваша смета окажется подходящей и вы сумеете убедить наших твердолобов, что в состоянии построить мост в течение года, они, надеюсь, согласятся с моим мнением и передадут заказ вам. Правда, возражений не избежать, однако я немного помогу вам, заранее просмотрю проект сметы и подскажу, как привести его в соответствие с ассигнованиями, а уж тогда подряд наверняка ваш. Следующие тридцать дней я работал так, что почти не виделся с Саритой. Мы с Джеком корпели у себя в конторе с восьми утра до трех ночи. Нам представлялась возможность прочно встать на ноги, и мы не хотели ее упустить. Работы оказалось так много, что мне пришлось обратиться за помощью к Сарите; она приходила в контору и печатала на машинке, а Клара уселась за счетную машину. Так мы и трудились вчетвером. К концу месяца проект сметы и план работ были готовы. Я отправился к Мэттисону и передал ему документы. Он пообещал своевременно поставить меня в известность о результатах, на том наш разговор и закончился. Прошло три месяца мучительного ожидания, прежде чем он позвонил и пригласил меня зайти в муниципалитет. - Все в порядке, парень! - Мэттисон пожал мне руку. - Подряд ваш. Это вовсе не значит, что мне удалось легко убедить кое-кого из членов комитета, однако ваша смета оказалась самой подходящей, да к тому же почти половина членов комитета с самого начала была на вашей стороне. Можете немедленно приступать к работе. Переговорите с Уэббом. Завтра состоится еще одно заседание, и я хочу, чтобы вы с Осборном на нем присутствовали. Все это произошло ровно через десять лет одиннадцать месяцев и две недели после того, как я в последний раз видел Римму. 2 Признаться, я и не представлял, насколько это знаменательное событие - строительство моста стоимостью в шесть миллионов долларов, пока в контору не примчался заведующий пресс-бюро муниципалитета Джо Криди и не открыл нам глаза. Разумеется, мы соответствующим образом отметили получение подряда, но это было, так сказать, наше внутреннее празднование. В нем участвовали лишь я с Саритой, Джек и Клара. Мы устроили себе шикарный ужин с шампанским в лучшем ресторане Голланд-Сити. Я считал, что всякие празднования на этом и закончились и надо браться за дело, однако Криди придерживался иной точки зрения. Криди был крупным, широкоплечим человеком с грубыми чертами лица и мягкими манерами. Мы сидели за своими письменными столами, а он расхаживал по конторе из угла в угол и говорил. - В субботу муниципалитет устраивает банкет, - сообщил он. - Вы оба будете почетными гостями. Один из вас должен выступить с речью. Джек расплылся в улыбке и большим пальцем показал на меня. - Это по твоей части, Джефф: я не мастер произносить речи. - Речь я напишу заранее, - вмешался Криди. - Ее нужно обязательно произнести, а кто из вас выступит в качестве оратора - мне совершенно безразлично. В воскресенье, в три часа дня, вам предстоит выступить по телевидению, со студией уже достигнута договоренность. Я заеду сюда за вами и отвезу вас. - По телевидению? - переспросил я и на мгновение ощутил какое-то тревожное чувство. - Зачем это еще? Криди терпеливо улыбнулся. - Муниципалитет намерен израсходовать на строительство шесть миллионов, и публика имеет право посмотреть на двух молодцов, которые будут тратить эти денежки. Ничего сложного. Я буду задавать вам обычные шаблонные вопросы, а вы так же шаблонно отвечать. Телезрителям будет показан макет моста, и вы объясните, как собираетесь его строить. Теперь уже я определенно почувствовал серьезное беспокойство. В моем сознании все более отчетливо стали возникать картины прошлого. Но я старался внушить себе, что, собственно, нет никаких оснований для паники, программы телевидения транслируются лишь в пределах нашего штата, а Лос-Анджелес далеко. - Да, вот еще что, - продолжал Криди. - Я пытаюсь уговорить журнал "Лайф" поместить статью о строительстве моста, и там, видимо, согласятся. Представляете, как будет здорово, если в журнале "Лайф" появится материал о нашем городе! Мое беспокойство переросло в дикий страх. Журнал "Лайф" расходится по всему миру! Нужно сделать все, чтобы моя фотография не появилась на его страницах. - Похоже, Джефф, что мы с тобой станем знаменитостями! - с крайне довольным видом сказал Джек. - Пора, давно пора. Мы заслужили такую честь, ты-то знаешь, сколько нам пришлось поработать. Криди вынул записную книжку. - Вы и так уже знаменитости. Давайте-ка побеседуем, мне нужно заранее подготовиться к интервью с вами по телевидению. Некоторые биографические данные: где родились, кто родители, где проходили военную службу, чем занимались после войны, и планы и все такое прочее. Джек рассказывал Криди о себе, а я тем временем лихорадочно обдумывал, как мне скрыть лос-анджелесский период моей жизни. Наступила моя очередь, и все шло довольно гладко, пока речь не зашла о возвращении домой из госпиталя. - Вы вернулись в университет, а потом внезапно бросили занятия, да? - переспросил Криди. - Да. - Я опасался запутаться в собственной лжи и потому осторожно выбирал слова. - Видите ли, я не мог заставить себя по-настоящему взяться за учение, и, промучившись месяца три, ушел из университета и некоторое время просто бездельничал. - Да? - с явным интересом спросил Криди. - Где же вы были потом? - Везде. Шатался по белу свету и бездельничал. Криди внимательно посмотрел на меня. - На какие же средства вы существовали? - На заработки от случайной работы. Теперь заинтересовался и Джек. - Ты никогда мне не говорил об этом, - сказал он. - Я думал, ты все время работал по строительству. - Да нет, примерно с год я просто-напросто лодырничал. - А знаете, ведь это совсем неплохо для колорита! - воскликнул Криди. - Где же вы побывали? И что это за случайная работа? Разговор становился опасным. - Предпочел бы не вдаваться в такие детали, - сказал я. - Если не возражаете, то давайте поговорим о чем-нибудь другом. Криди некоторое время не сводил с меня пристального взгляда, потом пожал плечами. - Пожалуйста. Как вы намерены истратить свой гонорар за постройку моста? Я вздохнул с облегчением. - Наверно, куплю дом, а может, построю сам. Криди закрыл блокнот. - Ну, что ж. Пожалуй, пока все. Не забудьте про банкет в субботу. После его ухода мы вновь погрузились в работу. Дел навалилось столько, что лишь по пути домой я смог подумать об этой неожиданной рекламе. И меня вновь охватило беспокойство. Римма уже не казалась мне далеким прошлым, нет, она снова могла вернуться в мою жизнь, в мое настоящее и будущее. Предположим, Римма увидит мою фотографию в газетах и узнает. Как она поступит? Все зависит от того, в каком состоянии окажется девушка. Может, она вылечилась и ведет тихую, нормальную жизнь. Может, ее уже нет в живых. Я настойчиво уговаривал себя не беспокоиться. Она была частью далекого прошлого и, если мне хоть немного повезет, там, в прошлом, и останется. Сарита уже приготовила обед и поджидала меня. Она сидела у пылающего камина, на столе стоял графин с сухим мартини, и эта обстановка, говорившая о присутствии любящей, заботливой женщины, подействовала на меня успокаивающе. Я крепко обнял Сариту, она прижалась ко мне щекой, и я ощутил глубокую радость при мысли, что эта женщина моя. - Ты выглядишь таким усталым, Джефф. Ну, как дела? - Бурлят. Работы по горло. - Я поцеловал Сариту и опустился в кресло. - До чего же хорошо дома! В субботу вечером банкет в нашу честь, а в воскресенье мы с Джеком выступаем по телевидению. Сарита налила две рюмки вина. - Кажется, я вышла замуж за знаменитость. - Пожалуй. И благодарить за это нужно только тебя. - Я поднял в знак приветствия рюмку. - Подряд на мост - твоих рук дело. - Моих? Нет, Шопена. После ужина мы снова перешли к камину. Я сел в кресло, а Сарита устроилась на полу, положив голову мне на колени. - Пройдет еще немного времени, - сказал я, - и мы станем состоятельными людьми. Криди интересовался, что я намереваюсь сделать с деньгами. Я ответил, что, может, построю дом. Ты как на это смотришь? - Вряд ли в этом есть необходимость, Джефф. Я уже видела домик - как раз то, что нам нужно. - Видела? Где же? - Маленький коттеджик мистера Тирелла на Саймеон-хилл. В прошлом году они с женой приглашали меня к себе на ужин. О, Джефф! Домик небольшой, но в нем есть все, что нужно. - Но почему ты думаешь, что он продается? - Вчера я встретила мистера Тирелла, и он сказал, что врачи порекомендовали ему переехать в Майами, его жена нуждается в более теплом климате. Конечно, решать должен ты, но, прошу тебя, осмотри прежде домик. Он тебе понравится, я уверена. - Если понравился тебе, значит, понравится и мне. Я уверен. Сколько же просят за него? - Завтра позвоню и спрошу. Я оказался не единственным человеком в нашей фирме, размышлявшим, как истратить деньги. На следующее утро, когда я пришел в контору, Джек сообщил, что он заказал себе дорогую автомашину. - Фасонить так фасонить! - воскликнул он. - Да и зачем тогда деньги, если их не тратить?.. Кстати, мне уже давно пора обновить мебель. Ты не можешь попросить Сариту оказать мне такую любезность? У меня нет времени позаботиться о самом себе. - Приходи сегодня вечером ужинать и сам уговаривай жену. Мы собираемся купить у Тирелла коттедж на Саймеон-хилл. Сарита сейчас наводит нужные справки. Джек ухмыльнулся. - Ну, вот мы и переходим в класс собственников, дружище! Мне нравится. - Он собрал разбросанные бумаги и затолкал их в портфель. - Дела, дела призывают. До вечера. Утро я провел за уточнением сметы и в разговорах с субподрядчиками. Несколько позже, когда я наскоро закусывал бутербродами, в кабинет влетел Криди в сопровождении каких-то двух людей. У одного из них был фотоаппарат "Роллейфлес" и лампа-вспышка. При виде фотоаппарата я снова забеспокоился. - Это ребята из журнала "Лайф", - объявил Криди. - Я уже сообщил им все нужные данные. Им осталось только сфотографировать вас, так сказать, в рабочей обстановке, за письменным столом. Где Осборн? Я ответил, что Джека в конторе нет. Пока я разговаривал с Криди, фотокорреспондент навел на меня аппарат, и в комнате сверкнула вспышка его лампы. - Послушайте, я вовсе не хочу, чтобы моя фотография появилась в вашем журнале, - запротестовал я. - Мне... - Уж больно он у нас робок! - смеясь, перебил меня Криди. - Не верьте, ничего он не возражает. Какой сумасшедший станет возражать против появления его фотографии в журнале "Лайф"? Снова несколько раз сверкнули вспышки лампы. Я понял свое бессилие и попытался лишь прикрыть шрам на лице, но привлек внимание человека, явившегося вместе с фотокорреспондентом. - Получили на войне, мистер Холлидей? - Да. - Отлично. Мы сфотографируем вас со шрамом. Повернитесь немного влево. - Я не хочу использовать свой шрам для саморекламы, - резко ответил я. - Извините, мне очень некогда. Криди удивленно взглянул на меня и нахмурился, но я сделал вид, что ничего не заметил. Пришедшие обменялись взглядами, и фотокорреспондент направился к двери, а его спутник спросил у меня: - Если не ошибаюсь, мистер Холлидей, вы некоторое время лежали в клинике пластической хирургии в Голланд-Сити? - Лежал. - Помучились, наверно? - Не больше, чем другие. Он сочувственно улыбнулся. - Говорят, вы играете на пианино? - Когда есть время. Я совсем забыл о фотокорреспонденте и машинально отвел руку от лица. В ту же секунду сверкнула вспышка, и я понял, что фотокорреспондент обо мне не забыл. Он сфотографировал меня и тут же смылся. Его коллега пожал мне руку, сказал, что больше ему ничего не требуется, и ушел вместе с Криди. Этот визит на весь день испортил мне настроение. Из головы не выходила мысль о фотоснимках, которые появятся в журнале "Лайф". Я усиленно пытался представить себе, кто из моих знакомых в Лос-Анджелесе узнает в Джеффе Холлидее Джеффа Гордона. Как бы то ни было, но к тому времени, когда мы с Джеком пришли к нам ужинать, мне отчасти удалось забыть неприятное происшествие. Сариту мы застали взволнованной. Она разговаривала с мистером Тиреллом, и тот сказал, что уезжает через два месяца и готов продать коттедж, если он нам нравится. Они договорились, что сегодня вечером мы заедем осмотреть наше будущее приобретение. За ужином Джек рассказал Сарите о своем намерении обновить обстановку квартиры, и Сарита обещала помочь ему. Затем мы все втроем поехали на Саймеон-хилл. Домик, окруженный большим садом и расположенный на самой вершине холма, откуда открывался чудесный вид на реку, понравился мне с первого взгляда. Но в глубине души я почувствовал все нарастающую тревогу и, возможно, поэтому не выразил особого восторга. В доме все было так, как описывала Сарита, - все, что нам требовалось: три спальни, большая гостиная, кабинет, кухня со всеми современными удобствами, вделанный в стену бар на террасе и большой кирпичный очаг, в котором можно было зажарить целого барана. Мистер Тирелл запросил вполне божескую цену - тридцать тысяч долларов. - Вот это да! - воскликнул Джек. - Как раз то, что вам нужно. Лучшего и не найдете. Джек был прав, но какое-то предчувствие заставляло меня соблюдать осторожность. Я попросил мистера Тирелла дать мне время на размышление, и он согласился ждать неделю. После ухода Джека, когда мы уже собирались ложиться спать, Сарита спросила, понравился ли мне коттедж. - Безусловно. Но я не хочу спешить. А что, если ты побываешь завтра в посредническом агентстве Херкоурта и узнаешь - не смогут ли они предложить нам что-нибудь в том же роде? Не мешает ознакомиться с ценами, прежде чем дать Тиреллу окончательное согласие. У нас же впереди целая неделя. Следующие два дня прошли почти незаметно. Я с головой ушел в дела, а Сарита занималась поисками подходящего дома. Ничего заслуживающего внимания она не нашла, и я понимал, с каким недоумением она отнеслась к моей просьбе поискать что-нибудь другое. Домик Тирелла ей очень понравился, и она просто не верила в возможность найти что-то лучшее. А потом Сарита принесла домой очередной журнал "Лайф". В нем была помещена довольно большая фотография: мой кабинет в конторе, письменный стол и я, сидящий за столом. На снимке можно было без труда рассмотреть и мой шрам, и мое приопущенное веко. В подписи под фотографией говорилось: "Ветеран войны Джефф Холлидей после возведения в Голланд-Сити моста стоимостью в шесть миллионов долларов намерен построить себе домик. Хороший пианист-любитель, он после шестнадцатичасового трудового дня с удовольствием отдыхает над ноктюрнами Шопена". И снова - уже в который раз - меня охватила тревога: любой, кто знал когда-то Джеффа Гордона, пробежав глазами заметку и едва взглянув на фотографию, сразу узнал бы меня. Вечером на следующий день состоялся банкет. Он был для меня тяжким испытанием, но я благополучно прошел через него. Мэттисон наговорил нам с Джеком массу комплиментов. Муниципалитет-де полностью верит в нас, он, Мэттисон, давно к нам присматривается и уверен, что мы далеко пойдем, построим прекрасный мост, и прочее, и прочее. Слушая, как разливается Мэттисон, я искоса взглянул на Сариту. Она сидела очень довольная, с повлажневшими глазами. Мы улыбнулись друг другу. Это был один из счастливейших моментов в моей жизни. Выступление по телевидению предполагалось в воскресенье. Сарита в студию не поехала. "Предпочитаю, - сказала она, - посмотреть твое выступление дома, по телевизору". Наше интервью прошло без сучка и задоринки. Предложение Криди насчет модели моста оказалось удачным. Мы просто и доходчиво объяснили телезрителям, как намерены строить мост и почему налогоплательщикам есть резон, как говорится, тряхнуть мошной. - Не секрет, - обратился к нам Криди в ходе интервью, - что гонорар составляет сто двадцать тысяч долларов. Как вы намерены распорядиться этими деньгами? - Куплю себе автомобиль, после того, как налоговые органы заберут себе большую часть гонорара, - ответил Джек. Криди перевел взгляд на меня. - А вы, мистер Холлидей, насколько я понимаю, собираетесь обзавестись собственным домом, не так ли? - Так. - Сами будете его строить? - Еще не решил. - Ему хватит работы и с мостом, какой уж тут дом, - пошутил Джек. Все рассмеялись, и на этом интервью кончилось. Как только телеоператор выключил камеру, Криди открыл бутылку шампанского, и мы ее распили. Мне очень хотелось поскорее увидеть Сариту, но уходить было неудобно. - Ну, что ж, ребята, - заметил Криди, - по-моему, закладка моста состоялась. Остается только построить его. Мы пожали ему руку. Ко мне подошел один из рабочих студии. - Вас просят к телефону, мистер Холлидей. - Супруга, готов поспорить! - заметил Джек. - Ждет не дождется минутки, чтобы сказать ему, каким красавцем он выглядел на экране телевизора. Я подожду тебя внизу, Джефф. - Криди и он вышли из студии. Я заколебался, но, заметив, с каким недоумением смотрит на меня рабочий, подошел к телефону и взял трубку. Я уже инстинктивно чувствовал, кто звонит, и, конечно, оказался прав. - Алло, - сказала Римма. - Я видела твое выступление. Поздравляю. Мне показалось, что на меня обрушился потолок. А вокруг сновали люди, следовало соблюдать в разговоре максимальную осторожность, и я взял себя в руки. - Спасибо. - Значит, ты теперь богатый человек? - Сейчас я не могу разговаривать. - Знаю. Буду ждать тебя в десять вечера в вестибюле гостиницы "Келлоуэй-отель". Не придешь - пожалеешь. Римма положила трубку. То же самое, словно во сне, сделал и я. Потом я вынул носовой платок и вытер лоб. Меня трясло, я был, наверно, бледен, как полотно. - Что-нибудь случилось, мистер Холлидей? - Нет, нет, все в порядке. - Это, скорее всего, от юпитеров, они, как солнце. На вас лица нет. - На свежем воздухе все пройдет. - Вас проводить? - Благодарю. Сейчас мне станет лучше. Это от духоты. Я вышел из студии и спустился в вестибюль, где меня ожидали Джек и Криди. ГЛАВА ВТОРАЯ 1 Я едва отыскал "Келлоуэй-отель". Он оказался одним из тех сомнительных заведений с почасовой сдачей номеров, что в изобилии разбросаны вдоль набережной в Ист-сайде и регулярно прикрываются полицией, чтобы так же регулярно возникать вновь - с "новой администрацией". После того, как я завез Криди в ресторан, где его поджидала жена, а Джека - к нему на квартиру, было уже поздно ехать домой, чтобы затем снова пересекать весь город и в десять часов встретиться с Риммой. Я позвонил Сарите и сказал ей, что заеду в контору, так как Криди нужны некоторые цифровые данные для статьи, которую он сейчас пишет. Я добавил, что где-нибудь перекушу вместе с Криди и не знаю, когда вернусь домой. Мне казалась омерзительной эта ложь, но иного выхода у меня не было, я не мог сказать жене правду. В вестибюль гостиницы "Келлоуэй-отель" я вошел в самом начале одиннадцатого. За конторкой дежурного администратора сидел старик-негр. У дверей торчала пропылившаяся пальма, здесь же стояли пять бамбуковых стульев - они выглядели так, словно на них никто никогда не садился. Все дышало убожеством и запустением. Я остановился и осмотрелся. В углу, в единственном кожаном кресле, сидела плохо одетая женщина. Она не сводила с меня глаз, из уголка густо накрашенных губ свисала сигарета. Это была Римма, но я не сразу узнал ее. Коротко подстриженные волосы были уже не серебристого, а кирпично-красного оттенка. На ней был поношенный черный костюм и застиранная и вылинявшая зеленая блузка. Чувствуя на себе пристальный взгляд старика-негра, я пересек вестибюль и подошел к Римме. Мы смотрели друг на друга. Ее отекшее лицо покрывала нездоровая бледность, она выглядела старше своих тридцати лет. Пятна дешевых румян если и могли кого-то обмануть, так, вероятно, только ее самое. Выражение глаз - равнодушных, выцветших глаз уличной женщины - было мрачным, они напоминали камешки, брошенные в черно-синие чернила. Я с содроганием отметил про себя, как сильно она изменилась за это время. Разговаривая с ней по телефону, я мысленно представлял ее такой, какой видел в последний раз. Я заметил, что ее глаза быстро пробежали по моему костюму, ботинкам, потом остановились на лице. - Хэлло, Джефф! Давненько мы не виделись. - Давай-ка лучше пойдем куда-нибудь, где можно поговорить, - сказал я внезапно охрипшим голосом. Римма удивленно подняла брови. - Я не хочу тебя ставить в неудобное положение, ты теперь большой человек. Если твои богатые дружки встретят тебя в моем обществе, они черт знает что подумают. - Да, но тут невозможно разговаривать. Пойдем посидим в машине. Римма отрицательно покачала головой. - Будем говорить здесь. Не обращай внимания на Джо. Он глухой, как столб. Ты не закажешь мне что-нибудь выпить? - Можешь заказывать себе все, что твоей душе угодно. Она встала, подошла к конторке администратора (негр, хмурясь, отодвинулся от нее) и нажала кнопку звонка. Откуда-то появился рослый полный итальянец с жирными черными волосами и густой щетиной на подбородке. На нем была грязная ковбойка и еще более грязные фланелевые брюки. - Тонни, бутылку виски, два стакана и графин содовой, - распорядилась Римма. - Да поживее. Итальянец мрачно взглянул на Римму. - А кто будет платить? Римма кивком указала на меня. - Он... Поторапливайся. Черные, налитые кровью глаза итальянца на мгновение задержались на мне. Он кивнул и скрылся в глубине холла. Я пододвинул к креслу Риммы бамбуковый стул и сел так, чтобы видеть вход в вестибюль. Римма вернулась на свое место. Пока она шла, я успел заметить и ее порванные чулки, и донельзя изношенные, чудом державшиеся на ногах туфли. - Ну, прямо-таки как старые добрые времена, правда? - заметила она, усаживаясь. - Только ты теперь женатый человек. - Римма вынула сигареты, снова закурила и выпустила дым через нос. - Ты не потерял времени даром, особенно если учесть, что мог бы все эти годы торчать за тюремной решеткой, а то и гнить в земле где-нибудь в уголке тюремного двора. Итальянец принес виски. Я уплатил, и он, бросив на меня пристальный взгляд, снова исчез на кухне. Римма трясущейся рукой налила себе почти полный стакан виски и пододвинула бутылку мне. Я даже не притронулся к ней. Римма жадно проглотила половину того, что было в стакане, и лишь после этого разбавила оставшееся в стакане виски содовой водой. - А тебе, видно, и говорить-то не о чем, да? - спросила она, не сводя с меня глаз. - Как ты жил все эти годы? Вспоминал хоть иногда обо мне? - Вспоминал. - Задумывался, как я живу, что со мной? Я промолчал. - У тебя сохранилась пленка с записью моего голоса? От пленки я отделался еще в Лос-Анджелесе, до возвращения домой, желая уничтожить все, что могло напомнить мне Римму. - Нет, она где-то затерялась, - безучастно ответил я. - Жаль. Хорошая была пленка. - Римма отхлебнула виски. - Ей цены нет. А я-то надеялась, что она у тебя, и я смогу ее продать. Дело шло к развязке. Я ждал. Римма пожала плечами. - Ну, раз уж ты потерял пленку, а деньги у тебя теперь водятся, ты, конечно, не откажешься заплатить мне за нее. - И не подумаю. Римма допила виски и снова наполнила стакан. - Так. Значит, ты женился. Выходит, изменил свою точку зрения на женщин? А я думала, что женщины тебя вообще не интересуют. - Знаешь, Римма, давай прекратим этот бессмысленный разговор. Каждый из нас живет, как ему нравится. Ты упустила возможность жить иначе, а я не упустил. Римма подняла голову и взглянула мне прямо в глаза. - Твоя жена знает, что ты убил человека? - спросила она. - Никого я не убивал, - твердо ответил я. - И не впутывай мою жену. - Хорошо, хорошо. Если ты так уверен, что никого не убивал, то, надо думать, не станешь возражать, если я отправлюсь к фараонам и скажу им, что ты убийца. - Послушай, Римма, ты же отлично знаешь, что охранника застрелила ты сама. Неужели поверят тебе, а не мне? Давай прекратим этот разговор. - Я глазам своим от радости не поверила, когда увидела в журнале "Лайф" твою фотографию. Кстати, какой у тебя роскошный кабинет! Так вот. Я едва-едва успела попасть вовремя в Голланд-Сити, чтобы не пропустить телепередачу. Выходит, ты отхватишь шестьдесят тысяч долларов чистоганом? Уйма денег. Сколько ты отвалишь мне? - Ни цента. Ясно? Римма рассмеялась. - Ясно, что отвалишь. В виде компенсации за утерянную пленку. По моим подсчетам она стоит шестьдесят тысяч долларов, а может, и больше. - Если ты попытаешься меня шантажировать, я сообщу о тебе в полицию. Она допила виски и некоторое время вертела в пальцах пустой стакан, посматривая на меня равнодушными глазами. - Вот что, Джефф. Я ведь сохранила тот револьвер. Полиция в Лос-Анджелесе знает твои приметы. Она разыскивает по подозрению в убийстве человека с полуопущенным веком и шрамом на подбородке. Мне остается только зайти в ближайший участок и заявить, что ты и я - вот те двое, с кем жаждет познакомиться полиция. А если к тому же я преподнесу полицейским револьвер, можешь уже сейчас собираться в камеру для смертников. Нет ничего легче и проще. - Ну, как сказать. Если даже полиция поверит тебе, а не мне, ты все равно окажешься сообщницей и тоже отправишься в тюрьму. Не забывай об этом. Римма откинула голову и снова засмеялась резким, неприятным смехом. - Какой же ты наивный! Ты думаешь, тюрьма меня пугает? Взгляни получше. Что я теряю? Я - конченый человек. Если я и могла когда-то привлечь чье-нибудь внимание, так это было и быльем поросло. Голос? Сейчас я не могу спеть и одной ноты. Я наркоманка, вечно нуждающаяся в деньгах на укол. Что же мне страшиться тюрьмы? Да мне там будет лучше, чем на свободе! - Она наклонилась ко мне, и на ее лице внезапно появилось отвратительное, жестокое выражение. - А вот тебе в тюрьму никак не хочется идти. Ты же потеряешь все, все! Ведь ты же хочешь построить мост, не так ли? Ты по-прежнему хочешь баловаться в постели со своей женушкой, не так ли? Ты хочешь упрочить свое положение в жизни, не так ли? У тебя - все. У меня - ничего. Откажешься выполнить мое требование, Джефф, мы оба сядем в тюрьму. Это не пустая угроза. Не думай, что я пытаюсь тебя запугать. Что в мире лучше денег? Мне они нужны, и я их добуду. Деньги дашь ты, или мы отправляемся в тюрьму. Я не сводил с нее глаз. Она говорила правду. Терять ей нечего. Она в полном смысле слова находилась на дне. В тюрьме ей и в самом деле будет лучше. Мне оставалось лишь попытаться запугать ее, хоть я и понимал, что это бесполезно. - Тебя тоже осудят, и не меньше, чем на десять лет. Каково будет тебе просидеть десять лет в тюрьме без наркотиков? Римма усмехнулась мне в лицо. - А каково тебе будет в камере лет двадцать без твоей очаровательной женушки? Говорю тебе, меня тюрьма нисколько не пугает. Может, меня там вылечат. Как, по-твоему, я жила все эти годы? Где, по-твоему, ухитрялась добывать деньги на наркотики? Продавала себя. Представь на минуту, что это значит. Представь, что твоя милая жена каждую ночь проводит с разными людьми, подцепленными на улице. И ты хочешь запугать меня тюрьмой? Да она будет мне лучше дома родного! Ну, ладно. Или денежки на стол, или отправляемся в полицию. Я смотрел на отталкивающее, искаженное отчаянием и решимостью лицо Риммы и понимал, что она прижала меня к стенке. Полиция имела все основания интересоваться мною. Возможно, обвинение в убийстве доказать не удастся, но за решетку я все равно попаду. При мысли об этом мой страх превратился в ярость, и я с трудом сдерживал себя. Моя жизнь была такой напряженной, прежде чем я завоевал свое место под солнцем. До телефонного звонка Риммы будущее казалось мне светлым и радостным. Теперь я был в ее руках. - Ну, что ж. Я дам тебе денег. Пять тысяч долларов. Это все, что я могу дать. Можешь считать себя счастливицей. - Э, нет, дорогой Джефф! Мне нужно свести с тобой кое-какие счеты. Я ведь не забыла, как ты обращался со мной. - Она провела рукой по лицу. - Еще ни один мерзавец безнаказанно не бил меня. Условия диктую я. Потерянная пленка обойдется тебе в шестьдесят тысяч долларов. Десять тысяч ты выплатишь мне на этой неделе, десять тысяч - первого числа будущего месяца, тридцать тысяч - через месяц после этого и последние десять тысяч - еще через месяц. Я с трудом удержался, чтобы не броситься на нее. - Нет, нет и нет! - Да ну? Как хочешь. Только сначала подумай хорошенько, Джефф. Я не запугиваю тебя. Или ты платишь, или тюрьма. Другого выбора нет. Поступай, как находишь нужным. Я лихорадочно размышлял. Выбора нет... Она права. Но на этом дело не кончится: истратив шестьдесят тысяч, она потребует еще. Она будет меня шантажировать, пока смерть не уберет ее с моего пути. Да, это так: только смерть Риммы позволит мне зажить тихо и спокойно. Мысль поднять на нее руку не привела меня в ужас. Я не испытывал к ней ни малейшей жалости. Она стала развращенным, грязным животным, которое просто необходимо уничтожить, как уничтожают отвратительное и опасное насекомое. Я достал портсигар, вынул сигарету и закурил. Руки у меня совсем не дрожали. - Кажется, твоя взяла. Так и быть. Я достану десять тысяч долларов и завтра передам их тебе. Встретимся в это же время на улице, вот тут, около гостиницы, и ты получишь свои деньги. От улыбки Риммы у меня дрогнуло сердце. - Я догадываюсь, Джефф, о твоих планах, но я все предусмотрела. У меня же было сколько угодно времени для размышлений, пока ты зарабатывал денежки. Я вообразила себя на твоем месте и задала вопрос: как бы поступила я, если бы попала в такое положение? - Римма помолчала, неторопливо выпустила струю дыма и продолжала: