лым ливрее открыл мне дверь и предложил войти в роскошно обставленную гостиную. На дальней стене, подсвеченная рассеянным светом, серебрилась большая форель. Саванто сидел на балконе, выходящем на набережную, пляж и море, залитые лунным светом. Он позвал меня, едва я вошел в гостиную, и предложил сесть в стоящее рядом кресло. - Благодарю вас, мистер Бенсон, что вы смогли приехать. Вам же пришлось оставить одну вашу очаровательную жену. Мне следовало подумать об этом раньше, но как-то вылетело из головы. - С ней ничего не случится. Вы поговорили с сыном? - Дело прежде всего? - Саванто улыбнулся. - Я доволен тем, что вы не подвели меня. - Вы поговорили с сыном? - Хотите виски... или чего-нибудь еще? - Нет. Мы теряем время. Что он вам ответил? - Он - хороший мальчик. И сделает все, что я ему скажу. Он ваш, мистер Бенсон, до вечера двадцать шестого, душой и телом, - Саванто пристально посмотрел на меня. - Вы этого хотели, не так ли? Я закурил. - Что еще вы хотели мне сказать? - Глядя сейчас на вас, мистер Бенсон, я могу понять, как вам удавалось проводить столь много часов в джунглях, поджидая врага, чтобы убить его. - Что еще вы хотели мне сказать? - повторил я. Саванто одобрительно кивнул. - Вот пятьсот долларов. - он достал из бумажника пять стодолларовых банкнот и протянул мне. Я взял деньги, пересчитав, сунул в карман. - Благодарю. - Как я понял, вы закрываете школу и отказываете прежним ученикам. - Да. Все равно, проку от них никакого. После приезда вашего сына я буду заниматься только с ним. - Это хорошо. У вашей жены есть родственники, мистер Бенсон? Я оцепенел. - Какое это имеет значение? - Я подумал, а не лучше ли ей куда-нибудь уехать, пока вы будете обучать моего сына. - Если вы считаете, что она будет отвлекать меня, то это не так. Моя жена останется со мной. Саванто потер подбородок, долго смотрел на сверкающее под луной море. - Очень хорошо. И еще, мистер Бенсон, ни один человек, повторяю, ни один, не должен знать о том, что вы учите моего сына стрелять. Никто... особенно полиция. По моей спине пробежал холодок. - Что вы хотите этим сказать? - В результате нашей сделки, мистер Бенсон, вы станете богатым. Я думаю, вполне естественно ожидать, что ее реализация должна сопровождаться выполнением определенных условий, которые мы все - вы, я, мой сын - будем соблюдать. Одно из них - абсолютная секретность. - Я слышу об этом впервые. Почему полиция не должна знать о том, что ваш сын учится стрелять? - Возможно, он окажется за решеткой, если об этом станет известно. Я выбросил окурок за парапет, не думая о том, что он может упасть на парик какой-нибудь престарелой миллионерши. - Говорите. Я хочу знать обо всем. - Да, мистер Бенсон, я в этом не сомневаюсь. К сожалению, мой сын очень высокий. И очень застенчивый. Но у него много достоинств. Он добрый, заботливый... начитанный... - Какая мне разница, какой у вас сын? Почему полиция не должна знать о том, что я учу его стрелять? При чем тут тюрьма? Глаза Саванто блеснули. - Мой сын учился в Гарварде. Из-за его внешности и застенчивости он стал объектом насмешек. Если исходить из того, что я слышал, ему пришлось туго. Доведенный до отчаяния, он выстрелил в одного из мучителей, и тот остался без глаза. Судья тщательно во всем разобрался. Он понял, что Тимотео спровоцировали. И дал ему срок условно, - тяжелые плечи Саванто поднялись, опустились вновь. - При условии, что Тимотео никогда в жизни не прикоснется к оружию. Если его застанут с ружьем в руках, ему предстоит отсидеть в тюрьме три года. Мои глаза широко раскрылись. - И вы тем не менее поспорили, что ваш сын станет снайпером за девять дней? Саванто снова пожал плечами. - Я был выпивши. И потом, после драки кулаками не машут. Я надеюсь, что сказанное мной, не повлияет на нашу договоренность? - Пожалуй, что нет, - ответил я после короткого раздумья. - Если полиции станет известно о его занятиях в тире, сложности возникнут у вас, а не у меня. - И у вас тоже, мистер Бенсон, потому что вы не получите денег. - Как я понимаю, моя задача - научить вашего сына стрелять. Остальное не по моей части. Вам нужна секретность - обеспечивайте ее. Мне и без этого хватит забот. Саванто кивнул. - Я уже подумал об этом и кое-что предпринял. Завтра с Тимотео приедут два моих человека. Вы с миссис Бенсон можете их не замечать. Вроде бы они есть и вроде бы их нет, но они будут следить за тем, чтобы посторонние не подходили к школе, и приглядят за Тимотео, если тот выйдет из-под контроля. Я нахмурился. - А это возможно? - Нет... но он очень чувствительный, - Саванто как-то неопределенно махнул рукой. - Вы должны убедить миссис Бенсон никому не рассказывать о нашем соглашении. Видите ли, помимо полиции, я не хочу, чтобы мой друг, с которым я заключил это неудачное пари, узнал о происходящем. А он, надо отметить, весьма любопытен. Секретность не помешает и в этом случае. - Она никому ничего не скажет. - Это хорошо, - Саванто рывком поднялся из кресла. - Тогда, до завтра, до шести утра, - он прошел мимо меня в ярко освещенную гостиную с удобной мягкой мебелью, обитой белым с красным материалом, кремовым ковром на полу и серебряной форелью на стене. - И последнее. - он открыл ящик письменного стола, сработанного под старину, а может, действительно изготовленного в Англии в восемнадцатом веке, и достал конверт. - Это для вас. Знак доброй воли и поощрение, но вы должны их заработать. Я взял конверт. В нем оказался листок бумаги стоимостью в двадцать пять тысяч долларов. Свернув на песчаную дорогу, ведущую к школе, я вскоре заметил, что у бунгало стоит красно-синий "бьюик" с откинутым верхом. Меня охватила тревога. Кого это принесло в такую позднотищу? Почти половина двенадцатого. Тут я вспомнил, что Люси одна, и сердце чуть не выпрыгнуло у меня из груди. Я сразу же забыл об облигации, лежащей у меня в кармане, вдавил в пол педаль газа и машина рванулась вперед. В визге тормозов я остановил ее у бунгало и выскочил из кабины. В гостиной горел свет, и не успел я броситься к двери, как у распахнутого окна появилась Люси и помахала мне рукой. Я облегченно вздохнул. - Все в порядке, дорогая? - Конечно. Заходи, Джей. У нас гость. Я открыл дверь и через холл прошел в гостиную. В моем любимом кресле сидел мужчина в летнем поношенном костюме. Со стаканом кока-колы в руке, с сигаретой, зажатой меж тонких губ. Высокий, гибкий, неулыбчивый, с загорелым лицом и прозрачно-синими глазами. Черные коротко стриженные волосы. Волевой подбородок. Он встал, поставил стакан на стол. - Это мистер Лепски, - представила его Люси. - Он приехал к тебе. Я попросила его подождать. - Детектив второго класса Том Лепски... Полицейское управление Парадиз-Сити. Возможно, на долю секунды я растерялся, но тут же взял себя в руки. Прозрачно-синие глаза буравили меня. Я не сомневался, что он заметил мою реакцию. Фараонов учат подмечать такие нюансы. - Что-то у нас не так? - я натянуто улыбнулся, пожимая ему руку. Лепски покачал головой. - Теперь вы можете представить себе, каково быть полицейским. Если приезжаешь к кому-то в дом, тебя встречают, словно ты намерен кого-то арестовать. Из-за этого мы ни с кем не общаемся. Я просто превратился в затворника... как я и говорил миссис Бенсон. Все у вас в полном порядке, дружище. Я разминулся с вами не больше чем на четверть часа. Миссис Бенсон была одна, мы разговорились, и время пролетело незаметно. Полагаю, моя жена уже беспокоится, куда я запропастился. - Вы хотели поговорить со мной? - напряжение не отпускало. В голове вертелись слова Саванто: "...никто не должен знать... особенно полиция". - Джей, принести тебе коку? - спросила Люси. - Пожалуйста, присядьте, мистер Лепски. - Конечно, выпью с удовольствием, - ответил я. - Садитесь, мистер Лепски. Лепски опустился в кресло. Люси ушла на кухню, а я сел на стул с высокой спинкой, лицом к полицейскому. - Я задержу вас лишь на несколько минут, - начал тот. - Я бы не приехал так поздно, но одно цеплялось за другое, и раньше не получилось. - Ничего страшного. Я рад, что составили компанию моей жене. Место тут тихое, рядом никого нет, - я достал из пачки сигарету, закурил. - Я уезжал по делам. - Да... миссис Бенсон сказала мне. Что еще она ему сказала? Я даже вспотел. Люси принесла стакан коки. - Мистер Лепски хочет попрактиковаться в стрельбе. Но я сказала ему, что в ближайшие две недели ты будешь занят, потому что взял ученика, которому должен посвятить все свободное время. Я отпил коки. Во рту у меня пересохло. - Скоро у меня экзамены на присвоение очередного звания, - пояснил Лепски. - Стреляю я метко, но лишние баллы не помешают. Вот я и хотел, чтобы вы дали мне несколько уроков. - С удовольствием, но сейчас не могу, - я смотрел на кубики льда, плавающие в темной коке. - В ближайшие две недели я действительно буду занят. Вы сможете подождать? Прозрачно-синие глаза вновь уставились на меня. - То есть вы взяли ученика, с которым будете заниматься с утра и до вечера в течение двух недель? - Совершенно верно. Вы сможете подождать? Через две недели я готов вам помочь. - Экзамен по стрельбе у меня в конце месяца. - Я смогу позаниматься с вами два или три часа двадцать девятого числа. В удобное для вас время. Этого хватит, не так ли? Он потер шею, задумчиво глядя на меня. - Наверное, хватит. Как насчет шести вечера двадцать девятого, если только я не позвоню и откажусь? - Пойдет, - я встал. - Жду вас у себя. Лепски допил коку, также поднялся. - Я вижу, вы занялись покраской. - Да, хочется немного подновить школу. - Нужное дело. Ник Льюис - мой давний друг. Он учил меня стрелять. Знаете, я никогда не думал, что он продаст школу. Вы здесь уже четыре месяца? Получается? - Пока трудно сказать. Мы еще осваиваемся. - Все будет хорошо. У вас блестящая репутация. Вы ведь считаетесь лучшим стрелком в армии? - Теперь уже нет. Но год назад был вторым. - О-го-го. Уж в армии-то стрелять умеют, - прозрачно-синие глаза вновь вонзились в меня. - Я слышал, вы были снайпером. - Совершенно верно. - Не хотел бы я заниматься этим делом, но полагаю, снайпер должен стрелять быстро и точно. - Полностью с вами согласен. - Этот ваш ученик, должно быть, туповат, раз уж вы должны уделить ему две недели, чтобы научить его стрелять, или он хочет стрелять так же хорошо, как и вы? - Причуда богача. Вы понимаете, о чем я говорю. У него есть деньги, и он хочет, чтобы ему не мешали. Я не жалуюсь. - Я его знаю? - Едва ли. Он здесь на отдыхе. Лепски кивнул. - Да... богачей здесь хватает. Денег у них больше, чем мозгов, вот они и не знают, чем себя занять, - у двери мы вновь пожали друг другу руки. - Если я не позвоню, то буду у вас двадцать девятого, ровно в шесть. - Договорились. Спасибо вам, что составили компанию моей жене. Он улыбнулся. - Поговорить с ней - одно удовольствие. Люси тоже подошла к двери, и мы постояли, пока он не уехал. Я достал из кармана носовой платок и вытер потные ладони, затем закрыл дверь, запер ее на ключ и вслед за Люси вернулся в гостиную. - Надеюсь, что я не сказала ему ничего лишнего, Джей? - озабоченно спросила она. - На тебе лица нет. Но я подумала, лучше сразу сказать ему, что ты занят. - Все нормально, - я присел к столу. - И надо же ему было приехать именно сегодня. - А что такое? Помявшись, я пересказал ей разговор с Саванто. Поначалу я уже решил ничего ей не говорить, но потом передумал. Люси слушала внимательно, зажав руки между коленей, широко раскрыв глаза. - Теперь ты понимаешь, какие могут возникнуть осложнения, - заключил я. - Мы никому не должны говорить ни о Тимотео, ни об его отце, ни о наших занятиях в тире. - А вдруг полиция арестует тебя, если узнает, что ты учил стрелять человека, которому суд запретил брать в руки ружье? - спросила она. - Разумеется, нет. Я всегда могу сказать, что не имел об этом ни малейшего понятия. - Но, Джей, ты же все знаешь! - Доказать это невозможно. - Я тоже знаю. Неужели ты думаешь, что я буду лгать полиции, если меня спросят об этом? Я встал, зашагал по комнате. - Я должен заработать эти деньги. Надеюсь, ты мне в этом поможешь. - И моя помощь будет заключаться в том, что я буду лгать полиции? Я остановился у стола. - Посмотри, - я достал из кармана конверт, вынул из него облигацию, положил на стол. - Посмотри. Люси встала, подошла к столу, склонилась над облигацией. Ее длинные белокурые волосы упали вниз, скрывая лицо. Она выпрямилась, взглянула на меня. - Что это? - Одна из облигаций, о которых я тебе говорил. Она стоит двадцать пять тысяч долларов. Саванто дал ее мне. Я смогу оставить ее у себя, вместе со второй облигацией, если научу Тимотео стрелять. Он настроен серьезно и того же ждет от нас... тебя и меня... нас обоих. - Почему он дал тебе облигацию, если ты ее еще не заработал. - Чтобы показать, что доверяет мне. - Ты уверен? Во мне вновь начало закипать раздражение. - А для чего же еще? - Возможно, это психологический маневр, - в ее глазах мелькнул испуг. - Видишь ли, Джей, раз облигация у тебя, ты не захочешь с ней расстаться. Теперь ты крепко сидишь на крючке. - Ладно, пусть он мне не доверяет, но дает двадцать пять тысяч долларов, чтобы подцепить меня на крючок. Этого и не требуется! Я давно на крючке! Я знаю, как мы сможем распорядиться этими деньгами! И намерен их заработать! Я научу этого парня стрелять, даже если мне придется его убить! Она смотрела на меня, как на незнакомца, затем двинулась к двери. - Уже поздно. Пойдем спать. - Одну минуту, - я нашел ручку, написал на конверте мою фамилию, адрес, номер банковского счета, вложил в него облигацию и заклеил конверт. - Завтра утром, Люси, отвези, пожалуйста, конверт в банк и попроси подержать его там для меня. Я поехал бы сам, но Тимотео появится здесь в шесть часов и мы сразу начнем стрелять. Отвезешь? А заодно надо купить продукты, - я достал из бумажника двести долларов. - Рассчитай, чтобы еды нам хватило на неделю, и возьми побольше пива. - Хорошо, - взяв у меня деньги, Люси вышла в коридор и направилась в спальню. Впервые с тех пор, как мы поженились, я чувствовал, что обидел ее. И мысль об этом не давала мне покоя. Я стоял у стола и смотрел на конверт. Я должен думать о нашем будущем, убеждал я себя. Со временем она все поймет. Сейчас главное для меня - Тимотео. На девять дней Люси должна отойти на второй план. Конверт я отнес в спальню. Люси принимала душ в ванной. Я сунул конверт под подушку и сел на кровать, дожидаясь, пока она помоется. В ту ночь мы оба почти не спали. Глава 2 Мы встали без четверти пять, и, пока Люси варила кофе, я принял душ и побрился. Недостаток сна никак не отразился на моем настроении. Меня ждало конкретное дело, а работа всегда придавала мне сил. Последние четыре месяца я только и делал, что волновался из-за наших финансов, отчего и стал таким раздражительным. Конечно, я не сожалел о часах, проведенных с Люси, но для полного счастья мужчина должен работать. Я нашел Люси на веранде. Она пила кофе и смотрела на восходящее за пальмами солнце. - После приезда Тимотео, - я сел за стол и взял приготовленную для меня чашку кофе, - ты не увидишь меня до ленча, - выглядела Люси усталой, встревоженной, но у меня не было времени думать о ее тревогах. - Я хочу, чтобы ты поехала в банк к девяти часам. Когда ты вернешься, обзвони всех шестерых учеников и скажи им, что мы закрываемся до конца месяца. Не думаю, что они будут возражать. Разве что полковник Форсайт заартачится. Постарайся ублажить его. Объясни, что мы начали ремонт. Я уверен, что ты его уговоришь. - Хорошо, Джей. - Продуктов купи на неделю, - я помолчал, потом добавил. - И постарайся готовить повкуснее. Его отец оплачивает счета. Значит, его надо хорошо кормить. На расходы нам выделено пятьсот долларов. Паника мелькнула в ее глазах. - Хорошо, Джей. Я улыбнулся. - Не пугайся. Мы должны заработать эти пятьдесят тысяч долларов. Я очень рассчитываю на твою помощь. Я буду учить этого парня стрелять, но все прочие заботы лягут на тебя, - я допил кофе и закурил. Первая утренняя сигарета всегда доставляла мне особое удовольствие. - Все хорошее я хочу делить с тобой, Люси. Она переплела пальцы рук. - Что заставило тебя измениться, Джей? Эта работа или деньги? - едва слышно спросила она. - Измениться? Я не менялся. О чем ты? - Ты изменился, Джей, - Люси подняла голову и попыталась улыбнуться. - Когда при нашей первой встрече ты сказал, что был армейским инструктором, я с трудом поверила тебе. Ты ничем не напоминал старого служаку... такой добрый, обходительный. Мне не верилось, что ты можешь руководить людьми, отдавать приказы. Меня это озадачивало, - она помолчала. - Но теперь я вижу, что ты можешь научить этого человека стрелять. Теперь я тебя побаиваюсь. Я вижу, ты можешь быть грубым и жестоким ради того, чтобы достичь цели, но, пожалуйста, не будь грубым и жестоким со мной. Я встал, поднял Люси со стула, прижал к себе. - Что бы ни случилось, Люси, запомни: я тебя люблю. Я самый счастливый человек на свете, потому что нашел тебя. Потерпи несколько дней, и все переменится. Тогда, оглянувшись назад, ты простишь меня, если я тебя обидел, и поймешь, что я старался ради нас обоих. Мы целовались, и я даже начал забывать о приезде Тимотео, когда шум мотора оторвал нас друг от друга. - Они едут. Дорогая, увидимся за ленчем, - я сошел с веранды на песок. Маленький грузовичок переваливался с боку на бок на песчаной дороге. В кабине сидели двое. Увидев меня, водитель помахал рукой и направил грузовичок ко мне. Я ждал. Они подъехали и вылезли из кабины. Водителю, среднего роста, в черных шортах, с загорелым лицом и телом, покрытым густыми, грубыми волосами, на вид было лет тридцать. Те, кому нравятся даго*, могли бы назвать его красивым. Во всяком случае, его отменная физическая форма не вызывала сомнений. Под кожей перекатывались тренированные мышцы. Он был быстр, как ящерица, и здоров, как бык. ______________ * Презрительное прозвище испанцев, португальцев, латиноамериканцев. Я перевел взгляд на его спутника. Старше по возрасту, ниже ростом, в гавайской рубашке, уже вышедшей из моды, и светлых брюках. Оспины на смуглом лице, маленькие глаза, тонкие губы и широкий, расплющенный нос. Выглядел он, как мелкий гангстер из телевизионного фильма. Водитель направился ко мне, в широкой улыбке блеснули идеально ровные, белые зубы. - Мистер Бенсон? Я - Раймондо, правая рука мистера Саванто, левая рука и, возможно, левая нога, - улыбка стала еще шире. - Это Ник. Не обращайте на него внимания. Он этого не заслуживает. Он годится лишь на то, чтобы убирать лошадиный помет. Раймондо не протянул руки, тем самым избавив меня от необходимости пожимать ее. Мне он не понравился. Так же, как и Ник. - Зачем вы приехали сюда? - спросил я. - Привезли все необходимое для вас, мистер Бенсон, - внезапно он что-то увидел за моей спиной, и его брови взметнулись вверх. Я оглянулся. Люси как раз входила в бунгало с пустыми чашками в руках. Она была в накидке и джинсах, и при ходьбе ее попка покачивалась из стороны в сторону. - Это миссис Бенсон? - взгляд Раймондо вернулся ко мне. - Это миссис Бенсон, - пробурчал я. - Что вы привезли? - Все необходимое: ружье, патроны, продукты, выпивку. Я ничего не упустил. - Какие продукты? Мы в состоянии купить их сами. Улыбка чуть померкла. - Это необязательно. Мистер Саванто прислал их вам с наилучшими пожеланиями. Он обернулся к своему спутнику, оставшемуся у грузовичка. - Эй, Ник, разгружай машину, - затем вновь посмотрел на меня. - Тир там? Мы сгрузим патроны около него, если вы не возражаете. Я пожал плечами. Если Саванто хочет за все платить, это его право. А нам не помешает лишняя сотня долларов. - Где Тимотео? - спросил я Раймондо. - Едет сюда. Будет с минуты на минуту. Где мы можем поставить палатку, чтобы не мешать вам? Всю еду мы привезли с собой. Ник умеет готовить, - снова широкая улыбка. - Зачем вы приехали? - Для обеспечения секретности. Походим вокруг. Если кто-то захочет прийти сюда, мы его не пустим. Разумеется, безо всякого насилия, мистер Бенсон. Только уговорами. Так сказал мистер Саванто, а его желание для нас - закон. Я указал на пальмы в пятистах метрах от бунгало. - Вон за теми деревьями. - Хорошо. Пойду помогать Нику. Он зашагал к грузовику, я - к бунгало. По спине у меня пробегал холодок: то же самое я испытывал в джунглях, когда чувствовал приближение вьетконговца. Люси вышла мне навстречу. - Кто это? - Люди Саванто. Они привезли продукты. - Продукты? - удивилась она. - Да. Саванто обеспечивает нас едой, так что в магазин тебе заезжать не нужно, - я взглянул на часы. - Покажи им, куда что положить, дорогая. Она испуганно взглянула на меня, затем направилась к грузовичку. Раймондо и Ник уже приближались к ней, сгибаясь под тяжестью двух деревянных ящиков. Раймондо обворожительно улыбнулся. - Здесь масса вкусной еды, миссис Бенсон. Куда нам ее положить? Тут я заметил черный "кадиллак". - Он едет, дорогая. С продуктами разберись сама, - и пошел встречать Тимотео. Большой автомобиль плавно затормозил, водитель, похожий на шимпанзе, выскользнул из кабины, открыл заднюю дверцу, затем багажник, вытащил чемодан. Тимотео Саванто медленно вылез из машины и замер, стоя на солнце, в черной рубашке с короткими рукавами, черных брюках и черных полуботинках. Выглядел он, словно аист, искупавшийся в дегте. - Привет, - я протянул руку. Он кивнул, вяло пожал мне руку и тут же ее отпустил. - Пойдемте, я покажу вам вашу комнату, - предложил я. - Или сначала чашечку кофе? - Нет, благодарю. Нет... Мне ничего не надо, - он беспомощно огляделся. - Тогда я покажу вам комнату, а потом пойдем в тир. - А чего там смотреть? Я уверен, что все нормально. - Хорошо, - я повернулся к "шимпанзе". - Отнесите чемодан в бунгало. Миссис Бенсон покажет, куда его поставить. Раймондо и Ник вышли из бунгало, уже без ящиков. Раймондо направился к нам. - Отличный у вас дом, мистер Бенсон, - застрекотал он. - Продукты доставлены по назначению, - он перевел взгляд на Тимотео, и улыбка сменилась презрительной усмешкой. - Привет, мистер Саванто. Готовитесь к стрельбе? Пиф-паф, ой-ей-ей? В армии мне частенько приходилось иметь дело с такими вот наглецами. Я решил сразу же поставить на место этого волосатого болтуна. - Отнеси патроны и ружье в тир! - гаркнул я голосом армейского сержанта, который можно услышать за полмили. - Какого черта ты здесь отираешься? Едва ли пощечина удивила бы его больше, чем мой окрик. На мгновение он растерялся, но затем лицо его закаменело, а глаза яростно блеснули. - Вы это мне? Попадались мне и крепкие орешки, которые не реагировали на голос. Таким приходилось указывать на мое старшинство по званию. С Раймондо, правда, мы были на равных, но меня это не волновало. Меня поддерживала облигация в двадцать пять тысяч долларов, отданная мне Саванто, да и в драке, похоже, я бы с ним справился, несмотря на его мускулы. - Ты слышал меня, красавчик? Делай, что тебе сказано, и поменьше болтай! Мы смотрели друг на друга. Он едва не бросился на меня, но в последний момент сдержался. На его лице появилась злобная улыбка. - Хорошо, мистер Бенсон. - И прекрати улыбаться по каждому поводу. Мне это не нравится. Он взглянул на Тимотео, затем на Ника. - Вы не должны так говорить со мной, - в его голосе не чувствовалось уверенности. Боялся он не меня, но своего босса. - Неужели? А кто ты такой, черт побери? - проревел я. - Я говорю так, как мне хочется! Я тут хозяин! Если тебе это не нравится, катись к чертовой матери и скажи об этом своему боссу. И не забудь повторить то, что ты говорил мне. Насчет его правой руки, левой руки, да еще и левой ноги. Возможно, он обхохочется, но лично я в этом сомневаюсь. Отнеси в тир патроны и ружье, и чтобы я тебя больше не видел! Повисла тяжелая тишина. Раймондо посерел под загаром. Он никак не мог решить, броситься ли на меня или смириться. - Никто... - начал он дрожащим от негодования голосом. Но я уже видел, что он проиграл. - Ты меня слышал? Проваливай! И Раймондо медленно пошел к грузовичку. Сел за руль, подождал, пока Ник залезет в кабину, и покатил к тиру. Тимотео стоял как зачарованный. Черные очки смотрели в мою сторону. Я улыбнулся. - Не нравится мне этот парень. Я долго прослужил в армии. Если мне кто-то не нравится, я привожу его в чувство. Так вы действительно не хотите выпить кофе? Он шумно глотнул, затем покачал головой. Подошел водитель "кадиллака", наблюдавший за нашей стычкой с Раймондо из кабины. - Извините, сэр, - подобострастно обратился он ко мне. - Вы позволите мне поговорить с мистером Саванто? Его, похоже, я напугал. - Валяйте, - ответил я и направился к бунгало. Люси стояла на веранде. Я знал, что она все видела и слышала, и хотел успокоить ее. - Я должен был одернуть его, дорогая. Не волнуйся. Теперь он будет как шелковый. - О, Джей! - она вся дрожала. - Не надо, детка, забудь об этом, - я быстро поцеловал ее. - Не пугайся моего армейского голоса, - я ободряюще улыбнулся, но она все так же испуганно смотрела на меня. - Это профессиональный прием. Стоит только гаркнуть как следует и все становится на свои места. - Извини, Джей, - она попыталась улыбнуться. - Я никогда не слышала такого голоса. И не могла поверить, что ты можешь так кричать. - Люси, это же профессиональный прием. В армии без этого никуда, - я уже начал проявлять нетерпение. Драгоценное время уходило зазря. - Ты поедешь в банк? - Да. - Если тебе что-то понадобится, покупай. Ты посмотрела, какие они привезли продукты? - Еще нет. - Посмотри, пожалуйста. Если чего-то не хватает, купи. Хорошо? - Да. Я услышал, как ожил мотор "кадиллака". Большой автомобиль развернулся и тронулся в обратный путь. Тимотео, стоя на том же месте, смотрел ему вслед, заложив руки за спину. Мне он напомнил собачонку, брошенную хозяином. - Я должен заняться Тимотео. Увидимся за ленчем. - и я спустился с веранды. Заслышав мои шаги, Тимотео обернулся. - Пойдемте в тир, - предложил я, - там и поговорим. Грузовичок как раз отъехал от тира и взял курс на пальмы. Молча мы вошли в прохладу и полумрак пристройки. В сотне ярдов от нас на жарком солнце застыли мишени. У одной из деревянных скамей стояли два ящика с патронами, тут же лежало ружье в брезентовом чехле. - Это ваше ружье? Тимотео кивнул. - Присядьте и расслабьтесь. Он осторожно опустился на скамью, словно опасался, что она развалится под ним. По его смуглому лицу катились крупные капли пота. Руки дрожали и подергивались. Куда там стрелять, он был пугливее старушки, обнаружившей под кроватью вора. Мне приходилось видеть таких новобранцев. Они ненавидели оружие, ненавидели грохот выстрелов, их не возбуждало попадание в цель. В армии существовало два способа, позволяющие чего-то от них добиться. Первый - мягкий, осторожный, когда с новобранцем обращались, как с нервной лошадью. Если это не помогало, приходилось переходить на крик, чтобы напугать их до смерти. Если не действовал крик, тратить время на такого идиота считалось бессмысленным. С Тимотео последний вариант не проходил. Для меня он был не новобранцем, но двумя облигациями стоимостью в пятьдесят тысяч долларов. - Мне кажется, мы отлично поладим, - я сел на соседнюю скамью, достал пачку сигарет. Предложил Тимотео. - Я... я не курю. - И правильно делаете. Мне тоже следовало бы бросить, но не могу, - я закурил, глубоко затянулся, выпустил дым через ноздри. - Как я уже сказал, мы поладим. Должны поладить, - я улыбнулся. - Вам предстоит тяжелая работа, но я хочу, чтобы вы знали, что я всегда готов прийти вам на помощь. Я могу вам помочь и обязательно помогу. Он лишь сидел и смотрел на меня. Как он отреагировал на мои слова, я не знал. Очки скрывали выражение глаз, а глаза мужчины в такие моменты - самый верный индикатор. - Могу я звать вас Тим? Его брови сошлись у переносицы, затем он кивнул. - Если хотите. - А вы зовите меня Джей... идет? Вновь кивок. - Так вот, Тим, давайте взглянем на ружье, которое купил вам отец. Он ничего не ответил. Заерзал на скамье и посмотрел на брезентовый чехол. Я достал ружье из чехла. Как я и ожидал, не ружье, а загляденье. Впрочем, других "Уэстон и Лиис" не изготовляли. Если он не научится стрелять из такого ружья, подумал я, то не стрелять ему вовек. - Отличное ружье, - я надорвал одну из коробок с патронами и зарядил его. - Я хочу, чтобы вы посмотрели на крайнюю слева мишень. Он медленно повернул голову и уставился в указанном мной направлении. Я выстрелил шесть раз подряд. Середина мишени вывалилась и упала на песок. - И вы скоро будете стрелять точно так же, Тим. Трудно поверить, не правда ли? Уверяю вас, будете. Черные очки метнулись в мою сторону. Я увидел в них свое отражение. Выглядел я очень скованным. - Могу я попросить вас об одном одолжении? - я попытался расслабиться. - Одолжении? - переспросил он после долгой паузы. - Мне сказали, что я должен выполнять любое ваше пожелание. - Это совсем не обязательно, но не могли бы вы снять очки? Он оцепенел, затем подался назад, руки его поднялись к очкам, как бы защищая их от меня. - Я объясню вам, почему, - продолжал я. - Нельзя стрелять в солнцезащитных очках. Ваши глаза так же важны для меткого выстрела, как и ружье. Снимите их, Тим. Я хочу, чтобы ваши глаза привыкли к яркому свету. Медленно он снял очки. Впервые я увидел его лицо. Он оказался моложе, чем я думал: лет двадцати, максимум, двадцати двух. Глаза совершенно изменили его. Хорошие глаза: ясные, честные, беззлобные, глаза мыслителя, но сейчас их переполнял страх. От его отца в нем было не больше, чем во мне - от Санта Клауса. Я сидел рядом с Тимотео, объясняя ему, из каких частей состоит ружье и зачем они нужны, когда на пороге появилась Люси. Я знал, что напрасно теряю время, но мне хотелось, чтобы он пообвыкся со мной и перестал дрожать. Говорил я спокойно, ровным голосом, стараясь втолковать ему, что ружье может ожить в его руках, повиноваться, как собака, стать другом. Но мои слова отлетали от него, как теннисный мяч от бетонной стены. Армейская служба, однако, научила меня, что просвет появляется именно в тот момент, когда уже кажется, что все усилия напрасны. И приход Люси нарушил завязавшийся было контакт, поэтому кровь ударила мне в голову. - Извини, Джей, - похоже, она заметила мою реакцию, - я не хотела мешать тебе... - В чем дело? - от моего рыка Тимотео окаменел. Люси даже отступила на шаг. - Машина не заводится. Я глубоко вздохнул. Взглянул на часы. Изумился, увидев, что чуть ли не час обхаживал эту орясину. Коротко глянул на него. Он смотрел себе под ноги, на лбу пульсировала вена. Люси и мой армейский голос обратили в прах все, чего мне удалось добиться за этот час. Я положил ружье на скамью. - А что с ней? Люси напоминала ребенка, которого застали над банкой варенья, куда он залез без разрешения. - Я... я не знаю. Она просто не заводится. Я попытался подавить поднимающееся во мне раздражение и частично мне это удалось. - Хорошо, пойдем посмотрим, - и добавил, повернувшись к Тимотео. - Подождите здесь. Пусть ваши глаза привыкают к солнцу. Очки не надевайте. Он что-то пробубнил в ответ, но я уже шел к двери. Люси посторонилась, давая мне пройти. - Ты нажимала на педаль газа? - Люси семенила рядом, едва поспевая за мной. - Да. - Самое время ей сломаться. Ничего, у меня она заведется, - я не сомневался, что Люси где-то напортачила, и злился на нее, потому что она пришла в тот самый момент, когда Тимотео начал отходить. "Фольксваген" стоял под навесом из пальмовых листьев. Я рывком открыл дверцу, сел за руль, в уверенности, что уж у меня-то осечки не будет. Люси стояла у дверцы. Убедившись, что переключатель скоростей в нейтральном положении, я повернул ключ зажигания. Что-то заскрежетало, но мотор не завелся. Я повторил то же самое трижды, прежде чем понял, что машина неисправна. Выругавшись про себя, я сердито глянул на запыленное ветровое стекло. Предстояло решить, что для меня важнее, завести машину или учить Тимотео стрелять. У меня на руках облигация в двадцать пять тысяч долларов. Все равно, что двадцать пять тысяч наличными. Облигация должна храниться в сейфе. Вдруг с ней что-то случится? Кто-то украдет ее у меня или она сгорит вместе с бунгало? Я же отвечаю за нее. Можно представить, какой скандал закатит Саванто, если окажется, что она пропала. Я вышел из машины, обошел ее сзади, открыл капот. Если мотор не заводится, первым делом, это знает каждый, кто хоть что-то понимает в машинах, надо проверить распределитель зажигания и почистить свечи. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять причину отказа: на распределителе зажигания не хватало крышки. Это охладило меня. Я уже не сердился на Люси. Наоборот, меня вновь охватило чувство, будто рядом затаился враг. - Неудивительно, что ты не смогла завести машину. Кто-то снял крышку распределителя зажигания. Облигация у тебя с собой? Глаза Люси широко раскрылись, она полезла в сумочку, вытащила конверт с облигацией. - Я и не рассчитывал, что все будет так легко, дорогая. Надо попотеть, чтобы заработать большие деньги. Теперь слушай. Я рассказал тебе не все из того, что говорил мне Саванто. Он предложил мне отправить тебя к каким-нибудь родственникам, пока я буду учить Тимотео. Я могу вызвать такси и отвезти тебя в отель. Деньги у нас есть и пожить там тебе придется лишь девять дней. Как ты на это смотришь? - Я не поеду! - выглядела она испуганной, но ответила решительно. - Отлично, - я сунул конверт в карман, затем шагнул к Люси и обнял ее. - Я не хочу, чтобы ты уезжала. Займи Тимотео, пока я поговорю с Раймондо. Готов поспорить, это он снял крышку. - Будь осторожен, Джей. Меня пугает этот человек. - Я его не боюсь, - я поцеловал Люси и двинулся к пальмам. Ходить по песку, да еще в жару, удовольствие маленькое. Я весь вспотел, пока добрался до грузовичка. Раймондо и Ник ставили палатку. Место они выбрали, лучше некуда: тень, пляж, море. Работал, конечно, Ник, его гавайская рубашка почернела от пота. Раймондо пел. Голос у него был хороший. С таким голосом он мог бы выступать и на эстраде. Он замолчал, увидев меня, что-то сказал Нику. Тот поднял голову, посмотрел в мою сторону, затем вновь ударил молотком по колышку. Раймондо зашагал мне навстречу, легкой походкой, уверенный в себе. Я остановился в шести футах от него. Остановился и он. - Ты снял крышку распределителя зажигания с моей машины? - резко спросил я. - Совершенно верно, мистер Бенсон. Она у меня... таков приказ. - Мне она нужна. - Да, конечно, - он улыбнулся во весь рот. - У меня приказ мистера Саванто: никто не приезжает сюда, никто не уезжает отсюда. Так он понимает секретность. Вы можете позвонить мистеру Саванто, если не верите мне, - он склонил голову набок. - Вы выполняете свою работу, я - свою. Мотор грузовика тоже не заводится. Я быстро все просчитал. Саванто мог отдать такой приказ. У нас не было повода ехать в город, кроме как для того, чтобы положить облигацию в банк. Если Саванто придавал столь серьезное значение секретности, он, конечно, мог принять меры, чтобы воспрепятствовать нашему с Люси отъезду, но, с другой стороны, не захотел ли Раймондо поквитаться со мной таким способом за то, что я наорал на него. - Я поговорю с твоим боссом. Если это твои выдумки, я вернусь, и тогда пеняй на себя. - Поговорите, - уверенность прямо-таки распирала его. - Поговорите с вашим боссом. Он вам все скажет, - Раймондо подчеркнул слово "вашим". Я это заметил. Я не спеша вернулся к бунгало. На открытом солнце особо не побегаешь, да и мне было о чем подумать. Если Раймондо сказал правду, у меня появились лишние хлопоты. Двадцать пять тысяч не принадлежащих мне долларов. Войдя в бунгало, я прямиком направился к телефону. Никаких гудков. Мертвая тишина. Я сел в мое любимое кресло и закурил. Машины нет... телефона нет... до города пятнадцать миль. Как говорится, полная изоляция. Меня это не тревожило. Мне не раз приходилось попадать в аналогичные ситуации. Я встал и прошел на кухню, чтобы посмотреть, что у нас из еды. Скоро выяснилось, что от голода мы не умрем. Привезенные продукты трое взрослых с трудом съели бы за два месяца. Хватало и выпивки: шесть бутылок шампанского, множество банок пива, виски, джин, томатный сок. Так что мы могли обойтись без магазинов. Но что делать с облигацией мистера Саванто? Решение я нашел не сразу, пришлось поломать голову. Я понимал, что трачу драгоценное время, но не мог вернуться к Тимотео, не упрятав облигацию в надежное место. В буфете я взял небольшую жестяную коробку из-под печенья, положил в нее конверт с облигацией, закрыл крышку и заклеил ее липкой лентой. Вышел из бунгало через дверь черного хода и оказался в тени росших рядком пальм. Огляделся, как оглядывался во Вьетнаме, прежде чем лечь в засаду. Убедившись, что я один и никто за мной не наблюдает, я вырыл под третьим по счету деревом глубокую яму, сунул туда жестянку и завалил песком. Еще несколько минут ушло на то, чтобы заровнять мои следы у дерева. Затем я стряхнул песок с рук и взглянул на часы. Тимотео в тире чуть ли не три с половиной часа и еще ни разу не выстрелил! Я поспешил к своему ученику. Если я хочу его чему-нибудь научить, говорил я себе, мне надо перестать отвлекаться на другие дела. А прежде чем мы начнем стрелять, его надо хоть немного успокоить. Я подошел к пристройке. Песок заглушал мои шаги. До меня донесся голос Люси. Очень веселый. Я остановился у стены и прислушался. - Я была такой же, как вы, до того, как встретила Джея, - щебетала Люси. - Вы, возможно, не поверите, но это чистая правда. Я и теперь всего боюсь, но не так, как прежде. До Джея я была такая задерганная, что вздрагивала, увидев свое отражение в зеркале. Виноват, наверное, отец... - она помолчала. - Говорят, что многие дети, у которых что-то не так, во всем винят родителей. Как, по-вашему? Я смахнул со лба пот и придвинулся ближе к стене. Мне хотелось услышать ответ. - Это обычная отговорка, - я едва узнал голос Тимотео, веселый, спокойный. - Мы все ищем какие-то оправдания нашим действиям. Возможно, виноваты и наши родители, но, быть может, мы тоже не без греха. И как удобно укрыться за фразу, что все было бы иначе, если б не родители. Есть, конечно, особые случаи, но думаю, что помочь себе можем только мы сами. - Вам повезло, раз вы можете так думать. Я-то уверена, что во многом виноват мой отец. - В чем?