с номером в гостинице Максвелла. Оттуда ответили, что Максвелла нет у себя. Я сказал, что перезвоню, и повесил трубку. Я закурил очередную сигарету и принялся обдумывать свой следующий ход. Похоже, что расследованием все-таки надо заниматься. Я решил осмотреть квартиру Элен. Может, найду что-нибудь, что сможет навести на след. Заперев кинокамеру в ящике письменного стола, я спустился вниз. Моя старая, заслуженная машина отдыхала в гараже. Сам я шиковал на "линкольне". Через 20 минут я уже был около дома Элен, вынул из багажника ее чемоданы, дотянул их до лифта и поднялся наверх. Часы показывали двадцать минут восьмого. Я отпер дверь ключом, полученным от Чалмерса, прошел из передней в гостиную, в которой еще сохранялся слабый запах ее духов, и меня охватило чувство потери. Как будто несколько часов прошло с того времени, как мы сидели здесь и обсуждали поездку в Сорренто; несколько часов с того мгновения, когда мы поцеловались первый и последний раз в жизни. Я стоял на пороге и смотрел на стол, где тогда лежали десять коробок с пленкой. Сейчас там ничего не было. До этого я мог предполагать, что Элен забыла их захватить в Сорренто, но теперь я знал, что пленки были похищены с виллы. После недолгого колебания я подошел к столу и принялся изучать содержимое ящиков. В них находилось все, что можно найти в таком месте: бумага, ручки, карандаши, резинки... За исключением этих мелочей, я не обнаружил ни одного письма, ни самой пустяковой записки, ни дневников. Несомненно, кто-то успел опередить меня и забрать все, что представляло хоть малейший интерес... Полиция или тот тип, который увел пленки? Крайне обеспокоенный, я прошел в спальню. И только после того, как обшарил все шкафы и ящики столов, до меня дошло, каким количеством дорогих и роскошных шмоток обладала Элен. Чалмерс велел мне от всего этого избавиться. Но глядя на весь этот ворох воздушного белья, груды дорогих мехов, платья, обувь, драгоценности, я понял, что одному мне со всем этим не справиться, и решил вызвать Джину на помощь. Вернувшись в салон, я позвонил ей. Мне повезло. Она была дома. Оказывается, она собиралась пойти обедать. Я сообщил ей адрес Элен. - Не могли бы вы приехать немедленно? Возьмите такси. Тут у меня куча работы. Когда мы с ней покончим, то вместе пообедаем. Опуская трубку на рычаг, я заметил номер телефона, нацарапанный на стене карандашом. Его почти не было видно, но я решил, что, если бы он не был важным, Элен вряд ли нацарапала его на стене. И это был единственный телефонный номер, который я обнаружил в ее квартире. Номер был римский. Долго не раздумывая, я снял трубку и набрал его. Услышав гудки, я тут же подумал, что поступил опрометчиво - а вдруг это номер телефона того загадочного Икса. Не хотелось бы спугнуть его с самого начала расследования. Я уж было собрался положить трубку, когда на той стороне послышался щелчок. И мои барабанные перепонки едва не лопнули, когда в трубке кто-то заорал по-итальянски: - Ну, чего надо?! Вот это был голосище! Дикий, необузданный, яростный! Я отодвинул трубку от уха и вслушался. Где-то на том конце слабо звучала музыка, гортанный тенор пел "Звездочку лучистую". Надо полагать, радио. Мужик снова заорал: - Алло! Кто это? Да! Голос больше, чем жизнь! Я постучал ногтем по микрофону - дал ему понять, что он не одинок. Затем в трубке послышался женский голос: - Что ты так кричишь, Карло? С кем ты разговариваешь? - У женщины был сильный американский акцент. - Не желают разговаривать, - ответил он ей по-английски, чуток понижая тон. И бросил трубку. Я осторожно опустил свою. Задумчиво посмотрел в окно. Гм... Карло... и женщина с американским акцентом... Возможно, это важно, но, может быть, и нет. Элен наверняка перезнакомилась с кучей народа, пока жила в Риме. Карло мог быть просто ее приятелем. Но номер на стене меня интриговал. Если он просто знакомый, к чему записывать номер телефона на стене? Конечно, может, просто в эту минуту у Элен ничего не было под рукой, но меня как-то не удовлетворяло это объяснение. Тогда бы она стерла его со стены, переписав в записную книжку с телефонами. Я записал номер на конверте и сунул его в карман. В этот момент раздался звонок, и я пошел открывать дверь Джине. Я провел ее в гостиную. - Прежде всего, - сказал я, - осмотрите все эти шмотки. Чалмерс приказал мне от них избавиться. Велел их продать, а деньги пустить на какую-нибудь благотворительность. Работка еще та. Этих тряпок хватит, чтобы открыть небольшой магазинчик. Я отвел ее в спальню и предоставил возможность пройтись по всем шкафам и ящикам. - Ну, не так уж и трудно будет от всего этого избавиться, Эд, - сказала она наконец. - Я знаю женщину, которая специализируется как раз на подержанной одежде в хорошем состоянии. Думаю, ей это все будет в самый раз. И она сама все отсюда заберет. Я облегченно вздохнул. - Замечательно. Я не сомневался, что вы выручите меня. Мне наплевать, сколько за это будет выручено, лишь бы поскорее провернуть и избавиться от квартиры. - Синьорине Чалмерс все это обошлось недешево, - заметила Джина, разглядывая туалеты и белье Элен. - Кое-что она ни разу не надевала. Все это приобретено в самых дорогих римских магазинах. - Совершенно точно установлено одно - деньгами ее снабжал не папенька. Видимо, она была у кого-то на содержании. Джина пожала плечами и закрыла шкаф. - Такие подарки даром не делаются. Так что я ей не завидую. Я попросил ее пройти в салон - мне хотелось кое о чем с ней поговорить. Усевшись в кресло, Джина подняла на меня глаза и негромко спросила: - Эд, почему она называла себя миссис Дуглас Шеррард? Потолок, свалившийся мне на голову, потряс бы меня меньше. - Что? Что вы спросили? Джина спокойно смотрела на меня. - Я спросила, почему она назвала себя миссис Дуглас Шеррард? По-видимому, мне не следовало задавать этот вопрос, но меня все время мучило любопытство. - Откуда вы знаете, что она себя так называла? - Я узнала ее, когда она позвонила к нам по телефону незадолго до вашего отъезда в отпуск. Этого следовало ожидать. Джина дважды говорила с Элен по телефону после ее приезда в Рим. И у Джины потрясающая память на голоса. Я повернулся к бару. - Хотите выпить, Джина? - спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал естественно. - Кампари с удовольствием. Я достал бутылку кампари и бутылку скотча и разлил по стаканам в нужных дозах. Я знал Джину вот уже четыре года. Бывали времена, когда я воображал, что неравнодушен к ней. Когда вот так тесно общаешься и почти весь рабочий день проводишь вдвоем, то возникает искушение перевести отношения из деловой плоскости в интимную. Именно поэтому я был крайне осторожен и всеми силами старался не поддаться этому искушению. Я знавал кучу газетчиков, работающих в Риме, которые были в слишком дружеских отношениях со своими секретаршами. Рано или поздно эти девицы совершенно отбивались от рук, или же боссы этих парней узнавали, в чем дело, и начинались крупные неприятности. Так что я был весьма сдержан с Джиной. Я никогда не позволял себе ничего лишнего по отношению к ней. Тем не менее между нами была некая незримая, неназываемая связь. Нечто такое, что позволяло мне быть уверенным - на Джину я могу положиться, что бы ни случилось. Пока я разливал выпивку, я решил рассказать ей все без утайки. Я знал ее здравомыслие, и мне просто необходим был спокойный, трезвый взгляд со стороны, мне необходимо было услышать ее мнение. - Скажите, Джина, вы не против того, чтобы я вам исповедался? У меня на душе скребут кошки, и просто не терпится с кем-нибудь поделиться. - Если я только смогу вам чем-нибудь помочь... Дверной звонок прервал мои слова. Мы переглянулись. - Кто бы это мог быть? - спросил я риторически, поднимаясь с кресла. - Привратник, которого заинтересовало, что здесь происходит, - высказала предположение Джина. - Да, возможно. Я прошел в прихожую. В тот момент, когда я протянул руку к дверному замку, звонок прозвучал еще раз. Я распахнул двери. Передо мной стоял лейтенант Карлотти, а за его спиной маячила фигура еще одного полицейского. - Добрый вечер, - приветствовал меня Карлотти. - Могу я войти? III Увидев его в квартире Элен, я впервые понял, что чувствуют преступники, столкнувшись с полицейским нос к носу. Сердце мое бешено заколотилось, мне стало трудно дышать. Пришел ли он арестовывать меня? Может, он как-то пронюхал, что это меня Элен называла Дугласом Шеррардом? На пороге салона появилась Джина. - Добрый вечер, лейтенант. Ее спокойствие отрезвило меня. Карлотти ей поклонился. Я отошел в сторону. - Входите, лейтенант. Карлотти знаком подозвал своего компаньона и представил его. - Сержант Анони. Я проводил их в салон. - Признаться, не ожидал вас увидеть, дорогой Карлотти. Откуда вы узнали, что я здесь? - Я просто проезжал мимо и увидел в окнах свет. Меня это заинтересовало. Вообще-то, мне сильно повезло: нам с вами надо поговорить. Анони, коренастый мужчина среднего роста, с удивительно невыразительным, даже туповатым лицом, стоял возле двери, подпирая косяк. Казалось, его совершенно не трогает происходящее. Я предложил Карлотти кресло, потом спросил любезно: - Мы только что собирались выпить. Не хотите ли чего-нибудь? - Нет, спасибо. Карлотти прошелся по комнате, подошел к окну, выглянул наружу, потом вернулся к креслу и сел. Я занял кресло напротив. Джина пристроилась на валике диванчика. - Я узнал, что сегодня утром вы забрали камеру синьорины Чалмерс, - начал Карлотти. - Совершенно верно, - удивился я. - Гранди сказал, что она вам больше не нужна. - Так сначала казалось, но потом я подумал об аппарате... По-моему, я поспешил в своем заключении. Вас не затруднит вернуть камеру мне? - Конечно, нет. Я завтра занесу ее вам. - Она не при вас? - Нет, я отвез ее домой. - Я вас не побеспокою, если заеду за ней сегодня вечером? - Разумеется, но почему эта камера возбудила такой интерес? - Понимаете, странно, что в ней не оказалось пленки. Сначала я решил, что синьорина просто забыла зарядить аппарат. А потом обратился к эксперту. Тот мне объяснил, что, раз счетчик показывает четыре метра, значит, в аппарате находилась пленка. Уже заснятая, только ее оттуда вытащили. Я лично не знаком с устройством этих аппаратов. Поэтому я и подумал, что его надо еще раз просмотреть. - Все ясно. Вы получите ее сегодня вечером. - У вас нет никаких предположений относительно человека, который мог вытащить пленку? - Нет, если только это не сделала сама синьорина. - Пленку вырвали, не раскрывая створки. В таком случае она была засвечена. Значит, ее стремились уничтожить. Зачем синьорине это делать? - Да, действительно... Скажите, лейтенант, как мне сказали, дело закончено. Видимо, у вас появились какие-то сомнения? - Подумайте сами. Синьорина приобрела в магазине сразу десять кассет с пленкой. Все они исчезли. Пленка из аппарата тоже. Я обшарил сегодня вот эту квартиру мисс Чалмерс. Она прожила здесь 14 недель, а вы не найдете здесь ни единой личной бумаги. Трудно поверить, чтобы за это время она никому не писала, не получала писем от друзей, от знакомых, отца, наконец. Чтобы у нее не было записной книжки, в которой она записывала, как это принято, время свиданий, номера телефонов. Логично предположить, что все эти бумаги похищены. Я опустил свой стакан на стол. - Знаете, я тоже обратил на это внимание. Но, может быть, она перед отъездом произвела тщательную чистку своих бумаг? - Это возможно, но маловероятно, тогда что-нибудь сохранилось бы на вилле. Вы пришли сюда, чтобы запереть квартиру? - Да. Чалмерс распорядился, чтобы я избавился от личных вещей его дочери. Карлотти внимательно посмотрел на свои ногти, потом мне в лицо. - К сожалению, мне придется изменить ваши планы. В настоящий момент мне необходимо оставить все, как было, в этой квартире. До окончания расследования квартира будет опечатана. Здесь мне следовало прикинуться дурачком и запротестовать, хотя я прекрасно знал, о чем он думает. Что я и сделал: - А в чем дело, лейтенант? - Это обычная процедура, ну и, кто знает, расследование может быть продлено, - пожал плечами Карлотти. - Из слов Чалмерса я понял, что судебный следователь придерживается того мнения, что это несчастный случай. Карлотти улыбнулся. - По-видимому, он решил так на основании предварительных данных. Однако дознание назначено на понедельник. До тех пор могут выясниться новые факты, которые в корне изменят мнение следственных органов. - Чалмерс будет недоволен. - Какая жалость... Очевидно, Чалмерса он больше не боялся. - А ваш начальник в курсе? Чалмерс с ним тоже разговаривал. Карлотти стряхнул пепел своей вонючей сигареты в ладонь, а оттуда сдул на ковер. - Мой шеф согласен со мной. Не исключено, что смерть синьорины - это действительно несчастный случай. Но исчезновение пленок, приезд таинственного американца в Сорренто, тот факт, что из квартиры синьорины исчезли все бумаги, заставляет нас продолжить поиски. - Он пустил в мою сторону струю едкого дыма, от которого у каждого нормального человека неминуемо должен был начаться приступ кашля. - Меня интригует и другое. Я узнал от директора банка синьорины, что от отца она получала только 60 долларов в неделю. В Рим она приехала с небольшим чемоданчиком и сумкой. Вы, несомненно, видели содержимое ее шкафов и ящиков. Вот я и спрашиваю себя, где она брала деньги на все это? Можно было не сомневаться, что Карлотти успел основательно покопаться в прошлом Элен. Я вспомнил испуганные глаза Джун, когда она умоляла меня не проводить глубокого расследования. Максимально небрежным тоном я заметил: - Вижу, вам и вправду предстоит отыскать ответы на многие вопросы. - Может быть, отправимся к вам за камерой? - поднялся со своего места Карлотти. - Тогда мне не нужно будет беспокоить вас еще раз. - Хорошо, - я тоже поднялся. - Поехали вместе, Джина. Ведь вы собирались отправиться обедать. Я тоже еще ничего не ел. - Будьте любезны, дайте мне ключ от этой квартиры, - сказал Карлотти. - Я его вам верну на днях. Я отдал ему связку, которую лейтенант тут же передал Анони. Из квартиры мы вышли втроем, Анони остался. Внизу Карлотти неожиданно спросил: - Скажите, номер той машины, который вы у меня просили узнать, не имеет никакого отношения к синьорине? - Откуда мне знать! Я вам уже рассказывал - парень срезал меня, чуть не протаранив. Я думал, что правильно запомнил номер, но, как видимо, ошибся. Он внимательно посмотрел на меня, но больше ничего не добавил до тех пор, пока мы не сели в машину. Тут он преподнес новый сюрприз. - Не могли бы вы мне сообщить имена каких-нибудь знакомых синьорины? - Очень жаль, но, как я вам уже говорил, я с ней едва был знаком. - Но вам же приходилось с ней разговаривать? Он произнес это так мягко, что я сразу же насторожился. - Конечно. Но только она мне ничего не говорила о своей жизни в Риме. Не забывайте, что она дочь моего патрона. Мне не с руки было ее расспрашивать. - Но ведь вы водили ее обедать примерно четыре недели назад в ресторан "Треви". Это был почти нокаут. Интересно, что же ему известно? Как видно, нас там заметили. Отпираться не было смысла. - Да, был такой случай. Я ее встретил, когда шел обедать, и пригласил в "Треви". Она согласилась. - Ясно, - протянул Карлотти после довольно продолжительной паузы. Я свернул на свою улицу. Атмосфера в машине накалялась. Сердце мое бешено колотилось. Я боялся, что Карлотти это услышит. - И это единственный раз, когда вы были с ней вместе? "Единственный? Черта с два! Два раза мы ходили в кино, пару раз обедали в ресторане... Но что он знает?" Чтобы выиграть время, я притворился глуповатым: - Прошу прощения, что вы сказали? Я распахнул дверцу машины и первым выскочил на тротуар. Карлотти вылез следом и внятным голосом повторил вопрос, как видно, не рассчитывая получить на него вразумительного ответа. Действительно, я тянул. - Насколько я помню... Тут же я наклонился к машине и предупредил Джину: - Я вернусь через минуту. Обождите меня, и мы поедем обедать. Карлотти вместе со мной поднялся по лестнице. Он что-то тихонько насвистывал, и я чувствовал на затылке его взгляд. Не дойдя до своей двери несколько шагов, я заметил, что она приоткрыта. - Что за черт?! Не пойму... - Вы заперли дверь, когда уходили? - спросил Карлотти, быстро проходя вперед. - Конечно. Как же иначе! Мы вместе подошли к двери. Увидев сломанный замок, я воскликнул: - Проклятье! Похоже, взломщики! Я хотел было войти в квартиру, но Карлотти схватил меня за рукав. - Разрешите мне. Голос у него стал непривычно сухим и официальным. Он молча прошел в переднюю, пересек ее двумя большими шагами и рывком распахнул двери в салон. Все лампы были включены. Остановившись на пороге, мы увидели ужасный беспорядок, царивший в помещении. Можно было подумать, что здесь пронесся ураган. Все шкафы были раскрыты, ящики выдвинуты, стулья перевернуты, а пол устлан бумагами. Карлотти побежал в спальню, а оттуда в ванную комнату. Я подошел к письменному столу и первым делом заглянул в тот ящик, куда я еще совсем недавно положил камеру Элен. Замок ящика был сломан, камера же, разумеется, исчезла. Глава 7 I Было 11 часов 10 минут, когда мне, наконец, удалось отделаться от Карлотти и своры его помощников, заполонивших мою квартиру. Покрыли пудрой все, что попадалось им под руку, стараясь обнаружить отпечатки пальцев непрошеного гостя, совали носы во все углы, сфотографировали взломанную дверь под десятком ракурсов и в общем еще более усилили хаос. Мне пришлось спуститься вниз и предупредить Джину, что ждать меня бесполезно. Она хотела остаться, но я этому воспротивился. У меня было слишком много забот, да и потом я не хотел, чтобы она имела какое-то отношение к полиции. Пообещав позвонить мне завтра утром, она села в такси и уехала. Вид у нее был встревоженный. Я вернулся обратно. Я объяснил Карлотти все насчет камеры. Я показал, куда я ее спрятал, и он внимательно осмотрел взломанный замок ящика. Уж не знаю, верил ли он моему рассказу. По лицу его ничего нельзя было прочесть, но мне казалось, что он удерживает обычную вежливую невозмутимость только лишь усилием воли. - Странное совпадение, синьор Доусон, - сказал он. - Аппарат находился у вас всего несколько часов, и случилось так, что именно в это время грабитель забрался к вам и украл его. - Вот как? - подхватил я саркастически. - Только не забывайте, что кроме камеры он спер еще и мои деньги, костюмы, запас сигарет и выпивки. Лично для меня это не странное совпадение, а самая настоящая кража. Грабеж среди белого дня. К Карлотти подошел кто-то из его парней и сказал, что пока не удалось обнаружить никаких отпечатков пальцев. Карлотти посмотрел на меня задумчиво, потом пожал плечами. - Мне придется сообщить об этом начальству. - Хоть президенту Республики, но сделайте так, чтобы я смог получить свои вещи. - Потеря камеры - это серьезно, синьор. - Мне плевать на камеру. Если вам понадобилось столько времени, чтобы понять, что она является серьезной уликой, то это ваши проблемы. Я не виноват, что ее украли. Гранди отдал мне аппарат, в чем я ему дал расписку. Он заявил, что полиции камера больше не нужна, так что не смотрите на меня так, будто это я подстроил ограбление с единственной целью доставить вам неприятности. Он ответил, что, мол, дело, конечно, неприятное, но не стоит так сердиться. - О'кей, я не сержусь. А теперь, если эти господа уже достаточно перерыли мою квартиру, не пора ли и честь знать. Надо же мне хоть какой-то порядок навести. Но им понадобилось еще с полчаса, чтобы окончательно убедиться, что грабитель не оставил никаких отпечатков пальцев. Потом они ушли. Карлотти задержался позже других. Остановившись на пороге, он сказал: - Нам крупно не повезло. Вам не должны были отдавать камеру. - Я все понимаю и выражаю сочувствие. Мое решение взять аппарат не явилось ни для кого сюрпризом. И отдали его мне без пререкательств. И у вас есть моя расписка. Так что вы не сможете свалить на меня вину за происшествие. Повторяю, я сильно огорчен, но это не помешает мне спать спокойно. Карлотти хотел было что-то сказать, но передумал, пожал плечами и вышел. У меня было чувство, что еще немного, и он стал бы меня обвинять, что это я подстроил ограбление, чтобы не отдавать камеру. Лично я не сомневался, что, хотя грабители унесли почти весь мой гардероб, запас сигарет, три бутылки виски и несколько тысяч лир, забрались они ко мне с единственной целью - заполучить аппарат. Наводя приблизительный порядок в спальне и гостиной, я все время думал о грабителе. У меня перед глазами стоял силуэт широкоплечего парня, которого я смутно видел на вилле в Сорренто... Я был готов поспорить на любую сумму, что это именно он забрался в мою квартиру и унес камеру. Я заканчивал уборку, когда раздался звонок. Я не сомневался, что это возвратился Карлотти, придумавший десяток новых вопросов. Поэтому дверь я отворил, готовый излить свое раздражение на пришельца. Я ошибся. Передо мной стоял Джек Максвелл. - Привет, Эд. Говорят, тебя ограбили! - Да, - ответил я. - Заходи. - Ясно... Он с большим интересом осмотрел взломанный замок на моей входной двери, потом вошел в гостиную. - Много унесли? - Как всегда: одежда, кое-какие деньги. К счастью, я застрахован. Выпьешь? Я подошел к шкафчику с ликерами. Он опустился в кресло и сказал, что не прочь выпить рюмочку бренди. Потом спросил, остался ли доволен старик тем, как он, Максвелл, подал в печати историю смерти Элен. - Похоже на то. Трудности были? - Кое-кто из полиции начал задавать каверзные вопросы, но я посоветовал им для верности обратиться к самому Чалмерсу. Они ответили, что предпочитают целоваться с прокаженными. Этот человек умеет внушить к себе "пылкую любовь". Скажи, Эд, он уже умотал или собирается торчать здесь до конца? Он взял бренди, которое я ему протянул, а я занялся своим виски с содовой. - Он вылетел самолетом в 3.40 из Неаполя. Обожди минутку, пойду чего-нибудь приготовлю, с утра ничего не ел. - Брось, давай лучше сходим куда-нибудь. Я ставлю. - Да уж поздновато. Я позвонил привратнику и попросил, чтобы он сходил в ближайший ресторан и принес мне порцию холодной курицы и пару хороших сандвичей. Когда я покончил с этим делом, Максвелл нетерпеливо спросил: - Теперь рассказывай, что она делала одна-одинешенька на этой вилле. И как она умерла? Я ответил предельно осторожно. - Предполагают, что в этом деле замешан какой-то мужчина. У полиции появилось сомнение, что смерть Элен вызвана ее неосторожностью. Чалмерс велел мне заняться этим делом и блюсти его интересы... Я не отважился упомянуть о своем разговоре с Джун и о беременности Элен. Максвелл слушал и с удовольствием потягивал бренди. - Так ты пока не возвращаешься, в смысле, в Америку? - Пока нет. - Я тебя предупреждал, что чертов Чалмерс потребует провести расследование этой истории! Слава Богу, что я не замешан в этом. - Считай, что тебе повезло. - А почему полиция не может успокоиться? Что их смущает? - Карлотти обожает тайны. Вечно делает из мухи слона. - А Чалмерс, он поверил в несчастный случай? - Трудно сказать. Он не любит делиться своими выводами. - Ну, а ты? - Я не пришел к определенному мнению. - Я тебе говорил, что Элен была та еще сучка. Не мог ее спихнуть со скалы какой-нибудь дружок? - Надеюсь, что нет. Чалмерсу это очень не понравится. - Эд, но без мужика тут точно не обошлось. На кой черт Элен вилла в Сорренто, если у нее не было любовника, чтобы там поразвлекаться? Не представляешь, кто бы это мог быть? - Не имею ни малейшего представления. Лучше скажи мне, Джек, что за женщина Джун? Он удивился, потом широко улыбнулся. - Класс штучка, верно? Да только, если ты собираешься за ней приударить, это пустой номер. У тебя нет ни малейшего шанса. - Да нет, что ты! Речь совсем не об этом. Меня просто интересует, кто она такая, откуда взялась. Что ты про нее знаешь? - Весьма немного. Она когда-то пела в одном из ночных клубов Менотти. Я вздрогнул. Опять Менотти! - Видимо, она там и познакомилась с Элен? - Очень может быть. А они давно знают друг друга? - Джун говорила, что несколько лет. - В самом деле? Я этого не знал. Мне говорили, что Чалмерс случайно увидел ее на какой-то вечеринке. Он только взглянул на нее и почти немедленно женился. Ей крупно повезло. Сразу же после убийства Менотти его лавочка закрылась. И хотя фигурка у нее что надо, но голосишко дрянь. Так что ходить ей по дворам. Наш разговор прервал ночной портье, принесший мне бутерброды и курицу. Максвелл поднялся. - Ну ладно, подкрепляй свои иссякшие силы, а я бегу. Когда будет официальное заключение экспертизы? - В понедельник. - Я полагаю, ты придешь? - Наверно. - Сходи лучше ты. Ну пока. На работу завтра заскочишь? - Возможно. Помни, что официально я нахожусь в отпуске. Так что делами занимаешься ты один. - Во всяком случае, ты не можешь пожаловаться на скуку, - расхохотался Максвелл и, наконец, ушел. Я принялся уничтожать принесенную мне еду, одновременно размышляя. Я рассчитывал найти у Элен записную книжку с адресами и телефонами ее знакомых, но, если таковая и существовала, ее уже успели взять до меня. Так что единственное, чем я располагал, это телефоном горластого Карло. Я был знаком с одной телефонисткой из центрального узла связи в Риме. Однажды она оказалась победительницей конкурса красоты, и я написал о ней статью. Официальное знакомство перешло в более интимное, продолжавшееся несколько месяцев. Потом я потерял ее из виду. Я решил разыскать телефонистку на следующее утро, чтобы с ее помощью узнать адрес Карло. Я рылся в памяти, стараясь припомнить, что говорилось во время наших коротких встреч с Элен. Что еще мы имеем, кроме Карло? Тут я вспомнил, что она как-то упоминала имя Джузеппе Френци, редактора политической хроники в "Л'Италия дель Пополо", который был моим хорошим товарищем. Надо сказать, что Френци поровну делил все свое время между девушками и хроникой. В своей жизни он ценил только те часы, которые проводил в обществе какой-нибудь красотки. Как-то не верилось в нежную дружбу и платоническую любовь между Френци и Элен. Френци относительно "обработки" женских сердец был специалистом высокого класса, ну, а Элен была не из таких, кто отвечает "нет". Так что Френци мог навести меня на интересный след. Я взглянул на часы: 11.20. Скоро полночь. Но Френци ложился спать не раньше четырех утра. Я набрал номер его телефона, питая слабую надежду, что он еще не успел уйти из дома. Мне повезло. Френци сразу же поднял трубку. - Эд, это ты? Вот сюрприз! Я только что собирался сам тебе позвонить. Я как раз прочел о смерти Элен. Это правда? Она действительно мертва? - Да, это правда. Джузеппе, мне необходимо с тобой поговорить. Можно к тебе приехать? - Конечно. Жду. - Еду. Я положил трубку, выскочил из дома и помчался к "линкольну". Шел обычный для Рима неожиданно начавшийся ливень. Я юркнул в машину, включил "дворники" и принялся медленно отъезжать от стоянки. Френци жил на виа Клаудия за Колизеем. Мне понадобилось не более пяти минут, чтобы добраться до его дома. Наверное, из-за дождя движение было не слишком оживленным. Поэтому я безо всякого труда заметил, что одновременно со мной от стоянки отъехала еще одна машина, стоявшая неподалеку от "линкольна". Под сплошной дождевой завесой ее трудно было разглядеть, но когда она поравнялась с фонарем, я узнал все тот же зеленый "рено". II Надо сказать, что я, как правило, не подвержен припадкам ярости, но если меня вывести из себя, тогда уже я иду напролом и довожу дела до конца. Так и сейчас, заметив проклятый "рено", я решил выяснить, кто же его ведет, и что за игру он затеял. Пока я ехал впереди, я ничего не мог с ним поделать. Мне надо было отстать с тем, чтобы потом нагнать, прижать к тротуару, заставить остановиться и потолковать с шофером. Если понадобится - набить морду. Я объехал вокруг Колизея. "Рено" держался в пятидесяти ярдах сзади. Выбрав место потемнее, я ударил по тормозам и прижал свою "тачку" к тротуару. Застигнутый врасплох водитель "рено" не успел затормозить, и его машина промчалась мимо меня. Было слишком темно, чтобы разглядеть, кто за рулем - мужчина или женщина. Я выжал газ до упора и рванулся в погоню. Водитель "рено", видимо, сообразил, что я задумал. Реакция у него была хорошая. Он тоже прибавил газу, и "рено" рванул по виа дель Фори Империали, как пуля, выпущенная из винтовки. Несколько мгновений я думал, что смогу его догнать. Мой бампер был в каком-то футе от его стоп-сигнала. Затем "рено" стал уходить. Мы теперь делали почти восемьдесят миль в час. Сзади послышался пронзительный полицейский свисток. Впереди виднелась пьяцца Венеция. Я увидел плотный поток медленно движущихся машин, и мои нервы не выдержали. Ворваться на площадь на такой скорости означало неминуемое столкновение и, возможно, со смертельным исходом. Я сбросил газ и затормозил. "Рено" резко ушел вперед. Он испустил длинный предупреждающий гудок и влетел на площадь, промчавшись на волосок от двух автомобилей и заставив третий выехать на тротуар. Не выключая сигнала и почти не сбросив скорости, "рено" пересек площадь и ушел во тьму, в сторону Тибра. Снова послышались пронзительные полицейские свистки. Я не горел желанием объясняться с дорожной полицией и к тому же был уверен, что при таком освещении никто не смог разглядеть мой номер. Поэтому я свернул на виа Кавуар, снизил скорость до приемлемой и кружным путем вернулся к Колизею. Потерять "рено" было досадно, но стиль вождения его владельца был для меня уж слишком экстравагантным. По крайней мере, я хорошенько его пугнул. Доехав до жилища Френци, я оставил "линкольн" перед входом в дом, сам же поднялся по ступенькам крыльца. Френци незамедлительно открыл дверь. - Входи. Рад тебя видеть. Гостиная у него была обставлена богато и со вкусом. Он предложил выпить. - Нет, спасибо. Не хочется. Я сел на ручку кресла и внимательно посмотрел на Джузеппе. Он был строен, невысок, темноволос, лицо красивое, умные проницательные глаза. Только вот обычно сияющая его физиономия сегодня была мрачна. Брови озабоченно нахмурены. - Выпей все же, составь компанию, - настаивал он. - Хотя бы рюмку бренди. - Ладно, давай. Разливая бренди, он говорил: - Скверная история, Эд. В газетах сказано лишь, что она упала с обрыва. Тебе известны подробности? И как она очутилась в Сорренто? - Была там на каникулах. Протянув мне рюмку, он взял свою и принялся расхаживать по квартире, на ходу бросая слова. На меня не глядел. - И все чин по чину? Без фокусов? Я хочу сказать, это действительно был несчастный случай? Я насторожился. - Ну, если между нами, - сказал я осторожно, - Чалмерс думает, что ее убили. Джузеппе нахмурился. - А полиция? Что она думает? - Похоже, они разделяют это мнение. Дело поручено Карлотти. Сначала он тоже говорил о случайности, но теперь, если не ошибаюсь, думает иначе. Не повышая голоса, Френци заявил: - Готов поспорить, что это убийство. Я закурил сигарету и откинулся в кресле. - Что заставляет тебя так думать? - Да ясно было, что рано или поздно кто-нибудь попытается ее пришить. Она прямо-таки нарывалась на неприятности. - Подожди. Расскажи, что тебе известно. Он было заколебался, но потом махнул рукой и сел рядом со мной. - Мы с тобой добрые друзья, Эд. Мне необходим твой совет. Я сам собирался пригласить тебя еще до того, как ты мне позвонил. Скажи, могу я рассчитывать на твою порядочность? - Разумеется! Валяй, выкладывай. - Понимаешь... я познакомился с Элен на одном приеме, примерно через пять дней после ее приезда в Рим. Я был настолько ею очарован, что связался с ней... на целых пять дней. Или, вернее, пять ночей. - Он глянул на меня и пожал плечами. - Ты меня знаешь. Она показалась мне прекрасной, пылкой, словом, в ней было все, что мужику надо. Ну, и она была не занята... Короче говоря, я намекнул, она не отказалась. Ночи действительно были упоительными, но... - Он замолчал и состроил гримасу. - Но что? - После того, как она провела со мной четыре ночи, она потребовала денег. Я уставился на него. - Ты хочешь сказать, она хотела занять у тебя денег? - Нет, она требовала денег в уплату за ее услуги... Гнусно, но именно так. Заурядная проституция, но за большие деньги. - Сколько? - Четыре миллиона лир. - Господи помилуй! Да она просто с ума сошла! Ну и что же ты сделал? Рассмеялся ей в лицо? - Какое там. Она говорила совершенно серьезно. Я с большим трудом убедил ее, что у меня таких денег отродясь не бывало. Произошла отвратительная сцена. Она пригрозила обо всем рассказать отцу, а это было равносильно тому, что сразу надеть нищенскую суму и идти побираться. Меня пробрала дрожь. - Секундочку! Иными словами, она собиралась тебя шантажировать? Ну и что же, как ты выпутался? - Пошел на компромисс и отделался парой бриллиантовых сережек. - Ты поддался на шантаж, Джузеппе? Она тебя расколола? - Интересно, что бы ты стал делать на моем месте? Пойми мое положение. У Чалмерса достаточно влияния, чтобы стереть меня в порошок. Я люблю свою работу и не умею делать ничего другого. В нашем случае, кого бы Чалмерс стал слушать - ее или меня? Ты же сам знаешь, что я пользуюсь не особенно хорошей репутацией в отношении прекрасного пола. Я был уверен, что она блефует и ничего отцу не расскажет, но рисковать не мог. Бриллиантовые серьги обошлись мне в 34 тысячи лир. Я еще дешево отделался, дешевле многих других наших коллег. Я слушал с открытым ртом. - Что ты имеешь в виду? - Я не один так влип. Таким же образом она обрабатывала еще одного журналиста, американца. Не стану называть его имя, это не суть важно... Во всяком случае, ему удовольствие переспать с ней стоило всех его сбережений, а она получила бриллиантовое колье последнего образца. Как я теперь понимаю, она больше всего специализировалась на журналистах, поскольку их проще было запугать тенью папочки, Юпитера-Громовержца в нашем деле. Я почувствовал, что мне становится дурно. Я верил каждому слову Френци и понимал, что и мне Элен готовила западню, в которую по собственной глупости я сам стремился. И если бы Элен не свалилась со скалы, мне тоже пришлось бы расплачиваться за любовные утехи. И тут мне в голову пришла другая мысль. Если полиции станет известна история Френци, а потом выяснится, что Шеррардом был я, тогда все скажут, что у меня был мотив, и весьма важный, убить Элен. Все ясно: она меня шантажировала, я не мог заплатить и, чтобы спасти свою карьеру, толкнул ее с утеса. Теперь настала моя очередь нервно шагать по комнате. Но, к счастью, Френци не обращал на меня никакого внимания... Он скрючился в кресле, устремив глаза в потолок. - Теперь ты понимаешь, почему я предполагаю, что ее убили? - спросил он. - Вне всякого сомнения, это был ее способ зарабатывать деньги. В Сорренто она была не одна, а с каким-нибудь очередным олухом. Так что если ее убили, все, что полиции надо сделать, это отыскать его. Я молчал. - Скажи, Эд, что бы ты сделал на моем месте? С той поры, как я узнал о смерти Элен, я все никак не могу принять определенное решение. Должен ли я пойти в полицию и рассказать, как она пыталась меня шантажировать? Ведь если они действительно думают, что ее убили, то это им может помочь. Понемногу я стал приходить в себя. Сев в кресло, я задумчиво произнес: - Тут надо быть предельно осторожным. Если только Карлотти перескажет Чалмерсу твои показания, тебе крышка. Джузеппе допил свой стакан, поднялся и снова наполнил. - Это я понимаю, но ты все же считаешь, что в полицию идти надо? Я отрицательно покачал головой. - Нет. По-моему, будет правильнее подождать, пока полиция не убедится, было ли на самом деле убийство. Нет никакой необходимости спешить в пекло. Сперва проверим, в какую сторону будет ветер. - Допустим, каким-то образом выяснится, что я был ее любовником. Тогда полиция заподозрит, что у меня имелось основание ее убить. - Не теряй голову, Джузеппе. Ты же ведь сумеешь доказать, что в тот день не приближался к Сорренто? - Еще бы! Я не уезжал из Рима. - Тогда не советую тебе осложнять положение. - Ты прав... Значит, ты пока не советуешь идти в полицию? - Воздержись, дружище. Чалмерс подозревает, что тут замешан какой-то мужик. Сейчас он жаждет крови. Ни дать ни взять бешеный испанский бык, готовый выскочить на арену. Если только он услышит твое имя, никто не сумеет переубедить его, что это не ты соблазнил его "невинную голубку". И он тебя уничтожит. Ты ведь не знаешь еще одной немаловажной подробности. Элен была беременна. Стакан с бренди выскочил из рук Джузеппе, образовав маленькую лужицу на ковре. Он смотрел на меня, вытаращив глаза. - Не может быть! Клянусь тебе, что я здесь ни при чем! Какое счастье... что я не пошел в полицию до разговора с тобой... Подумать только, чем бы это могло кончиться для меня! Он отправился на кухню за тряпкой. В его отсутствие я смог немного собраться с мыслями. Если Карлотти уверен, что Элен убили, он сделает все возможное, чтобы найти мифического Шеррарда. Достаточно ли тщательно я замел следы? Не допустил ли где-нибудь ошибки? Френци вернулся и принялся вытирать пролитое бренди. При этом он фактически высказал мои мысли: - Карлотти дьявольски настойчив и терпелив. Не помню, чтобы хоть одно порученное ему дело он не довел до конца. Знаешь, Эд, он может прижать меня к ногтю. "Меня тоже", - подумал я. - У тебя твердое алиби, - напомнил я ему. - Так что не вешай носа. Чалмерс поручил мне найти парня, который, как он считает, мог убить его дочь. Мне думается, ты сумеешь мне помочь. Не мог ли это сделать тот журналист-американец, о котором ты мне говорил? Френци покачал головой. - Исключено. Мы с ним не разлучались в тот день, когда погибла Элен. - Ты не знаешь ее других любовников? - Нет, к сожалению. - Она была знакома с неким Карло. Ты не представляешь, кто бы это мог быть? Джузеппе на минуту задумался, потом покачал головой. - Ты никогда не встречал ее в обществе других мужчин? - Я ее видел с тобой. Я чуть не подпрыгнул. - Со мной? Когда? Где? - Вы выходили из кино. - Понятно. Чалмерс просил меня присмотреть за ней, вот я и ходил с ней пару раз в кино... Ну, а с другими ты ее не видел? Я знал, что он слишком сообразителен, чтобы обмануться моим небрежным то