ыйдя из комнаты Блора, мужчины направились к Вере. -- Мисс Клейторн, -- обратился к ней судья. -- Я надеюсь, вы понимаете, что никакие исключения недопустимы. Нам необходимо во что бы то ни стало найти револьвер. У вас, наверное, есть с собой купальный костюм? Вера кивнула. -- В таком случае прошу вас пройти в спальню, надеть купальник и вернуться сюда. Вера затворила за собой дверь. Через несколько минут она появилась в плотно облегавшем фигуру купальнике жатого шелка. -- Благодарю вас, мисс Клейторн, -- сказал судья. -- Извольте подождать здесь, пока мы обыщем вашу комнату. Вера сидела в коридоре, терпеливо ожидая возвращения мужчин. Затем переоделась и присоединилась к ним. -- Теперь мы уверены в одном, -- сказал судья. -- Ни у кого из нас нет ни оружия, ни ядов. Лекарства мы сейчас сложим в надежное место. В кладовой, видимо, есть сейф для столового серебра. -- Все это очень хорошо, -- прервал его Блор. -- Но у кого будет храниться ключ? У вас, конечно? Судья не удостоил его ответом. Он направился в кладовую, остальные шли за ним по пятам. Там и впрямь обнаружился ящик, где хранили столовое серебро. По указанию судьи все лекарства сложили в ящик, а ящик закрыли на ключ. Затем судья распорядился поставить ящик в буфет, а тот, в свою очередь, запереть на ключ. Ключ от ящика судья отдал Филиппу Ломбарду, а от буфета -- Блору. -- Вы самые сильные среди нас, -- сказал он. -- Так что вам будет нелегко отнять ключ друг у друга, и никто из нас не сможет отнять ключ у любого из вас. А взламывать и буфет и ящик и затруднительно, и бессмысленно, потому что взломщик поднимет на ноги весь дом. И помолчав, продолжал: -- Теперь нам предстоит решить весьма важный вопрос. Куда девался револьвер мистера Ломбарда? -- По моему мнению, -- вставил Блор, -- проще всего ответить на этот вопрос хозяину оружия. У Филиппа Ломбарда побелели ноздри. -- Вы болван, Блор. Сколько раз вам повторять, что револьвер у меня украли! -- Когда вы видели револьвер в последний раз? -- спросил судья. -- Вчера вечером, ложась спать, я на всякий случай сунул его в ящик ночного столика. Судья кивнул головой. -- Значит, сказал он, -- его украли утром, воспользовавшись суматохой: то ли когда мы носились в поисках Роджерса, то ли когда нашли его труп... -- Револьвер спрятан в доме, -- сказала Вера. -- Надо искать его. Судья Уоргрейв привычным жестом погладил подбородок. -- Не думаю, чтобы поиски к чему-нибудь привели, -- сказал он. -- Преступник вполне мог успеть припрятать револьвер в надежное место. Я, признаться, отчаялся его найти. -- Я, конечно, не знаю, где револьвер, зато я знаю, где шприц, -- уверенно заявил Блор. -- Следуйте за мной. Он открыл парадную дверь и повел их вокруг дома. Под окном столовой они нашли шприц. Рядом валялась разбитая фарфоровая статуэтка-пятый негритенок. -- Больше ему негде быть, -- торжествуя объяснял Блор. -- Убив мисс Брент, преступник открыл окно, выкинул шприц, а вслед за ним отправил и негритенка. На шприце не удалось обнаружить отпечатков пальцев. Очевидно, его тщательно вытерли. Вера решительно объявила: -- Теперь надо заняться револьвером. -- Ладно, -- сказал судья. -- Но одно условие -- держаться вместе. Помните, тот, кто ходит в одиночку, играет на руку маньяку. Они снова обыскали весь дом, пядь за пядью, от подвала до чердака, и ничего не нашли. Револьвер исчез! Глава тринадцатая "Один из нас... Один из нас... Один из нас..." -- без конца, час за часом, крутилось в голове у каждого. Их было пятеро -- и все они, без исключения, были напуганы. Все, без исключения, следили друг за другом, все были на грани нервного срыва и даже не пытались это скрывать. Любезность была забыта, они уже не старались поддерживать разговор. Пять врагов, как каторжники цепью, скованные друг с другом инстинктом самосохранения. Все они постепенно теряли человеческий облик. Возвращались в первобытное, звериное состояние. В судье проступило сходство с мудрой старой черепахой, он сидел, скрючившись, шея его ушла в плечи, проницательные глаза бдительно поблескивали. Инспектор в отставке Блор еще больше огрубел, отяжелел. Косолапо переваливался, как медведь. Глаза его налились кровью. Выражение тупой злобы не сходило с его лица. Загнанного зверя, готового ринуться на своих преследователей, -- вот кого он напоминал. У Филиппа Ломбарда, напротив, все реакции еще больше обострились. Он настораживался при малейшем шорохе. Походка у него стала более легкой и стремительной, движения более гибкими и проворными. Он то и дело улыбался, оскаливая острые, белые зубы. Вера притихла, Почти не вставала с кресла. Смотрела в одну точку перед собой. Она напоминала подобранную на земле птичку, которая расшибла голову о стекло. Она так же замерла, боялась шелохнуться, видно, надеясь, что, если она замрет, о ней забудут. Армстронг был в плачевном состоянии. У него начался нервный тик, тряслись руки. Он зажигал сигарету за сигаретой и, не успев закурить, тушил. Видно, вынужденное безделье тяготило его больше, чем других Время от времени он разражался бурными речами. -- Так нельзя, мы должны что-то предпринять. Наверное, да что я говорю, безусловно, можно что-то сделать. Скажем, разжечь костер. -- В такую-то погоду? -- осадил его Блор. Дождь лил как из ведра. Порывы ветра сотрясали дом. Струи дождя барабанили по стеклам, их унылые звуки сводили с ума. Они выработали общий план действий, причем молча, не обменявшись ни словом. Все собираются в гостиной. Выйти может только один человек. Остальные ожидают его возвращения. Ломбард сказал: -- Это вопрос времени. Шторм утихнет. Тогда мы сможем что-то предпринять -- подать сигнал, зажечь костер, построить плот, да мало ли что еще! Армстронг неожиданно залился смехом. -- Вопрос времени, говорите? У нас нет времени. Нас всех перебьют... Слово взял судья Уоргрейв, в его тихом голосе звучала решимость: -- Если мы будем начеку -- нас не перебьют. Мы должны быть начеку. Днем они, как я положено, поели, но трапезу упростили до крайности. Все пятеро перешли в кухню. В кладовке обнаружился большой запас консервов. Открыли банку говяжьих языков, две банки компоту. Их съели прямо у кухонного стола, даже не присев. Потом гурьбой возвратились в гостиную и снова стали следить друг за другом... Мысли -- больные, безумные, мрачные мысли -- метались у них в головах... Это Армстронг... Он глядит на меня исподтишка... У него глава ненормального... А вдруг он вовсе и не врач... Так оно и есть! Он псих, сбежавший из лечебницы, который выдает себя за врача... Да, я не ошибаюсь... Может, сказать им?.. А может, лучше закричать?.. Нет, не надо, он только насторожится... Потом, вид у него самый что ни на есть нормальный... Который час? Четверть четвертого!.. Господи, я тоже того и гляди рехнусь... Да, это Армстронг... Вот он смотрит на меня... Нет, до меня им не добраться -- руки коротки! Я сумею за себя постоять... Не первый раз в опасной переделке. Но куда, к черту, мог деваться револьвер?.. Кто его взял? Ни у кого его нет, это мы проверили. Нас всех обыскали... Ни у кого его не может быть... Но кто-то знает, где он... Они все сходят с ума... Они уже спятили... боятся умереть. Все мы боимся умереть... И я боюсь умереть... но это не помешает нам умереть... "Катафалк подан". Где я это читал? Девчонка... Надо следить за девчонкой. Да, буду следить за ней... Без четверти четыре... всего без двадцати четыре. Наверно, часы остановились... Я ничего не понимаю... ничего. Быть такого не могло... И все же было!.. Почему мы не просыпаемся? Проснитесь -- день Страшного Суда настал! Я не могу думать, мысли разбегаются... Голова. С головой что-то неладное... голова просто разламывается... чуть не лопается... Быть такого не может... Который час? Господи! Всего без четверти четыре. Только не терять головы... Только не терять головы... Главное, не терять головы... Тогда нет ничего проще -- ведь все продумано до малейших деталей. Но никто не должен заподозрить. И тогда они поверят. Не могут не поверить. На ком из них остановить выбор? Вот в чем вопрос -- на ком? Наверное... да, да, пожалуй, на нем. Часы пробили пять, все подскочили. -- Кто хочет чаю? -- спросила Вера. Наступило молчание. Его прервал Блор. -- Я не откажусь, -- сказал он. Вера поднялась. -- Пойду приготовлю чай. А вы все можете остаться здесь. -- Моя дорогая, -- вежливо остановил ее Уоргрейв, -- мне кажется, я выражу общее мнение, если скажу, что мы предпочтем пойти с вами и поглядеть, как вы будете это делать. Вера вскинула на неге глаза, нервно засмеялась. -- Ну, конечно же, -- сказала она. -- Этого следовало ожидать. На кухню отправились впятером. Вера приготовила чай. Его пила только она с Блором. Остальные предпочли виски... Откупорили новую бутылку, вытащили сифон сельтерской из непочатого, забитого гвоздями ящика. -- Береженого Бог бережет! -- пробормотал судья, и губы его раздвинула змеиная улыбка. Потом все вернулись в гостиную. Хотя время стояло летнее, там было темно. Ломбард повернул выключатель, но свет не зажегся. -- Ничего удивительного, -- заметил он, -- мотор не работает. Роджерса нет, никто им не занимался. Но мы, пожалуй, смогли бы его завести, -- добавил он не слишком уверенно. -- Я видел в кладовке пачку свечей, -- сказал судья, -- думаю, так будет проще. Ломбард вышел из комнаты. Остальные продолжали следить друг за другом. Вскоре вернулся Филипп с пачкой свечей и стопкой блюдец. Он зажег пять свечей и расставил их по комнате. Часы показывали без четверти шесть. В шесть двадцать Вере, стало невмоготу. Она решила подняться к себе, смочить холодной водой виски -- уж очень болела голова. Встала, подошла к двери. Тут же спохватилась, вернулась, достала свечу из ящика. Зажгла ее, накапала воску в блюдечко, прилепила свечу и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Четверо мужчин остались в гостиной. Вера поднялась наверх, миновала коридор. Открыла дверь и застыла на пороге как вкопанная. Ноздри ее затрепетали. Море... Запах моря в Сент-Треденнике. Он самый. Она не могла ошибиться. Ничего удивительного, что на острове все пропахло морем, но это вовсе не тот запах, который обычно приносит с собой морской ветер. Такой запах был в тот день на пляже после прилива, когда солнце начало припекать поросшие водорослями скалы... Можно мне поплыть к острову, мисс Клейтон? Почему мне нельзя к острову? Паршивый, испорченный мальчишка! Ему бы только канючить! Подумать только: не будь его, Хьюго был бы богат... мог на ней жениться... Хьюго!.. Он где-то здесь, совсем рядом. Нет, он, наверное, ждет ее в комнате... Она шагнула вперед. Из окна потянуло сквозняком, пламя свечи затрепетало. Дрогнуло и погасло... Наступила темнота, Веру охватил ужас. "Не будь дурой, -- сказала она себе, -- чего ты так боишься? Вся четверка сейчас там, внизу. В комнате никого нет и быть не может. У тебя разыгралось воображение. Но ведь этот запах, запах песчаного пляжа в СентТреденнике, не был игрой воображения. Конечно, в комнате кто-то есть... Она слышала шум -- сомнений быть не может..." Она прислушалась... И тут холодная, липкая рука коснулась ее горла -- мокрая рука, пахнущая морем... Вера закричала. Вне себя от ужаса, она кричала что было мочи -- звала на помощь. Она не слышала, какой переполох поднялся в гостиной, как упал перевернутый в суматохе стул, распахнулась дверь и, перепрыгивая через ступеньки, мчались к ней мужчины. Страх заглушал все. Но тут в дверном проеме замелькали огоньки: мужчины со свечами в руках ворвались в комнату, и Вера пришла в себя. -- Какого черта? -- Что стряслось? -- Господи, что с вами? Вера вздрогнула, сделала шаг вперед и рухнула на пол. Кажется, кто-то склонился над ней, кто-то посадил ее, пригнул ее голову к коленям -- она была в полузабытьи. Но тут кто-то закричал: "Ну и ну, посмотрите-ка сюда", -- и она очнулась. Открыла глаза, подняла голову. Мужчины, сбившись в кучу, смотрели на потолок -- оттуда свешивалась длинная лента морских водорослей, тускло поблескивавшая при свете свечей. Вот что коснулось ее горла. Вот что она приняла в темноте за липкую, мокрую РУКУ утопленника, вышедшего с того света, чтобы прикончить ее. Вера истерически захохотала. -- Водоросли... всего-навсего водоросли... Теперь понятно, откуда здесь такой запах. -- И снова потеряла сознание -- тошнота накатывала волнами. И снова кто-то посадил ее, пригнул ее голову к коленям. Казалось, прошла вечность. Ей поднесли стакан -- судя по запаху, в нем был коньяк. Она потянулась отхлебнуть, но что-то остановило ее, тревожный сигнал сиреной завыл в мозгу. Она выпрямилась, оттолкнула стакан. -- Где вы это взяли? -- сухо спросила она. Блор долго таращился на нее и только потом ответил: -- Принес из кухни. -- Не буду пить, -- резко отказалась Вера. На какой-то миг все оторопели, потом раздался смех Ломбарда. -- Браво, Веpа! -- одобрительно сказал он. -- Вижу, здравый смысл вам не изменил, хотя всего минуту назад вы и праздновали труса. Я спущусь, принесу непочатую бутылку, -- и он выскочил за дверь. -- Мне уже лучше, -- не слишком убежденно сказала Вера. -- Я, пожалуй, выпью воды. Армстронг помог ей подняться. Шатаясь и цепляясь за Армстронга, Вера подошла к умывальнику. Пустила холодную воду, наполнила стакан. -- Зря вы отказались от коньяка, -- обиженно сказал Блор. -- Как знать, -- сказал Армстронг. -- Я туда ничего не подсыпал, -- рассердился Блор. -- Вы ведь на это намекаете? -- А я и не утверждаю, что вы туда что-то подсыпали. Но вы вполне могли это сделать, а не вы, так кто-то другой мог на всякий случай подложить в бутылку яду. В комнату влетел Ломбард. Он держал непочатую бутылку коньяка и штопор. Ткнул нераскупоренную бутылку Вере под нос и сказал. -- Держите, голубушка. Пейте смело. Сорвал фольгу и вытащил пробку. -- Хорошо, что в доме большие запасы спиртного. Очень предусмотрительно со стороны А. Н. Онима. Веру била мелкая дрожь. Армстронг подержал стакан, Филипп налил коньяку. -- Выпейте, мисс Клейторн, -- сказал врач, -- вы только что перенесли тяжелое потрясение. Вера отхлебнула коньяку и на щеках ее снова заиграл румянец. Ломбард засмеялся. -- Вот первое убийство, которое сорвалось. -- Вы думаете, меня хотели убить? -- прошептала Вера. -- Ну да, ожидали, что вы от страха отдадите концы! -- ответил Ломбард. -- Такое может случиться, верно, доктор? Армстронг уклонился от ответа. -- Гм-гм, не могу вам сказать ничего определенного. Крепкий молодой человек со здоровым сердцем вряд ли умрет от испуга. С другой стороны... -- Он взял коньяк, принесенный Блором, окунул в него палец, осторожно лизнул. Лицо его хранило бесстрастное выражение. -- Вкус вроде бы обычный, -- неуверенно сказал он. Блор, клокоча от ярости, двинулся к нему. -- Попробуйте только сказать, что я отравитель, и я вам сверну шею! Вера, которой коньяк вернул былую предприимчивость, поспешила отвлечь мужчин. -- А где судья? -- спросила она. Мужчины переглянулись. -- Не понимаю, что случилось... Мне казалось, он поднимался с нами... -- И мне, -- сказал Блор. -- Что скажете вы, доктор? Вы шли следом за мной. -- Мне казалось, он был позади меня... Разумеется, он не поспевал за нами. Возраст все же дает о себе знать. Они снова переглянулись. -- Ничего не понимаю, -- сказал Ломбард. -- Отправимся на розыски, -- предложил Блор и пошел к двери. Мужчины последовали за ним, Вера замыкала шествие. Когда они спускались по лестнице, Армстронг объявил: -- Наверное, он остался в гостиной. Они пересекли холл. Армстронг время от времени громко звал: -- Уоргрейв! Уоргрейв! Где вы? Никакого ответа! Мертвая тишина, нарушаемая лишь тихим шумом дождя. Добравшись до гостиной, Армстронг замер на дороге. Остальные толклись сзади, выглядывали из-за его плеча. Кто-то вскрикнул. Судья Уоргрейв сидел в глубине комнаты в кресле с высокой спинкой. По обе стороны кресла горели свечи. Но больше всего их удивило и испугало то, что судья был в судейской мантии и парике... Доктор Армстронг знаком остановил их, а сам нетвердой, как у пьяного, походкой направился к застывшему в кресле судье. Наклонясь, вгляделся в неподвижное лицо, Потом резким движением сорвал с судьи парик. Парик упал на пол, обнажился высокий лоб -- посреди лба зияло круглое отверстие, из него вытекала густая темно-красная струйка... Доктор Армстронг поднял безжизненно повисшую руку, пощупал пульс. Потом повернулся к остальным и сказал бесстрастным, угасшим, запредельным голосом: -- Судью застрелили... -- Вот он, револьвер, -- сказал Блор. Доктор продолжал тем же тусклым голосом: -- Его убили выстрелом в голову. Он умер мгновенно. Вера нагнулась, посмотрела на парик. -- Вот она, серая шерсть, которая пропала у мисс Брент. -- И алый клеенчатый занавес, который пропал из ванной, -- сказал Блор. -- Так вот для чего они понадобились... -- прошептала Вера. Неожиданно раздался смех Ломбарда -- громкий, ненатуральный смех: -- Пять негритят судейство учинили, И засудили одного, осталось их четыре. Конец кровавому судье Уоргрейву! Больше ему не выносить смертных приговоров! Не надевать ему черной шапочки! В последний раз он председательствует в суде! Больше ему не отправлять невинных на виселицу! Вот бы посмеялся Ситон, будь он здесь. Да он бы живот со смеху надорвал! Все были ошеломлены -- никто не ожидал, что Ломбард настолько потеряет власть над собой. -- Ведь только сегодня утром, -- прервала его Вера, -- вы мне говорили, что он и есть убийца. Ломбард тут же опомнился, пришел в себя. -- Вы правы, -- сказал он тихо. -- Что ж, значит, я ошибся. Еще один из нас оправдан... слишком поздно! Глава четырнадцатая Они перенесли судью в его комнату, уложили на постель. Потом спустились по лестнице и постояли с минуту в холле, нерешительно переглядываясь. -- Что будем делать? -- уныло спросил Блор. -- Сначала подкрепимся. Чтобы выжить, нужны силы, -- ответил Ломбард. Они снова отправились в кухню. Открыли банку языка. Ели машинально, без аппетита. -- В жизни больше не притронусь к языку, -- сказала Вера. Покончив с едой, все остались сидеть на своих местах. -- Нас всего четверо, -- сказал Блор. -- Чья очередь теперь? Доктор Армстронг удивленно посмотрел на него. -- Если мы будем начеку, -- машинально начал он, запнулся, и его тут же прервал Блор: -- Так и он говорил... И вот погиб же! -- Хотел бы я знать, как это случилось? -- сказал Армстронг. Ломбард чертыхнулся. -- Задумано хитро. Убийца притащил водоросли в комнату мисс Клейторн, а дальше все было разыграно прямо как по нотам. Мы решили, что мисс Клейторн убивают, кинулись наверх. А убийца воспользовался суматохой и застиг старика врасплох. -- Как вы объясните, почему никто из нас не услышал выстрела? -- спросил Блор. Ломбард покачал головой. -- Что вы хотите: мисс Клейторн вопила, ветер выл, мы бежали к ней на помощь и тоже кричали кто во что горазд. Как тут услышать выстрел? -- и помолчав, добавил: -- Но больше мы так не попадемся. В следующий раз ему придется придумать что-нибудь другое. -- Ему это раз плюнуть, -- сказал Блор многозначительно. И переглянулся с Ломбардом. -- Нас здесь четверо, и мы не знаем, кто... -- начал Армстронг. -- Я знаю, -- прервал его Блор. -- Я совершенно уверена... -- сказала Вера. -- Я ничуть не сомневаюсь... -- с расстановкой сказал Армстронг. -- А я, -- прервал его Ломбард, -- наконец-то догадался... Их взгляды скрестились. Вера поднялась, ноги у нее подкашивались. -- Я плохо себя чувствую, -- сказала она. -- Пойду спать... Я больше не выдержу. -- Пожалуй, я последую вашему примеру, -- сказал Ломбард. -- Что толку сидеть и глазеть друг на друга? -- Лично я не против, -- сказал Блор. -- Ничего лучше не придумаешь, -- пробормотал доктор. -- Хотя я полагаю, что никто не сомкнет глаз. Все одновременно двинулись к двери. -- Хотелось бы мне знать, где сейчас револьвер? -- спросил Блор. Четверка молча поднялась по лестнице. На площадке разыгралась поистине фарсовая сцена. Каждый остановился перед дверью своей комнаты и взялся за ручку двери. Затем враз, как по команде, все вошли в комнаты и захлопнули за собой двери. И тут же послышался шум задвигаемых засовов, скрежет ключей, грохот перетаскиваемой мебели. Насмерть перепуганные люди забаррикадировались на ночь. Просунув в ручку двери стул, Ломбард облегченно вздохнул и направился к ночному столику. При неверном свети свечи долго разглядывал свое лицо в зеркале. Потом тихо пробормотал себе под нос: "Эта история и тебе начала действовать на нервы". Хищная улыбка промелькнула на его лице. Он быстро разделся. Подошел к кровати, положил часы на ночной столик. Выдвинул ящик -- и глаза у него полезли на лоб: в ящике лежал револьвер... Вера Клейторн лежала в постели. У ее изголовья горела свеча. Она боялась темноты. До утра со мной ничего не случится, -- повторяла она как заклинание. -- Прошлой ночью ничего не случилось, и сегодня ночью ничего не случится. Ничего не может случиться. Дверь заперта на ключ, засов задвинут. Никто сюда не войдет... И вдруг ее осенило: "Да я же могу остаться здесь! Остаться в этой комнате, никуда из нее не выходить! Бог с ней, с едой! Я могу остаться здесь, пока не подоспеет помощь! Надо будет -- просижу здесь сутки, а нет, так и двое суток... Останусь здесь. Так-то оно так, но сможет ли она столько просидеть взаперти. Час за часом наедине со своими мыслями: ведь ей и поговорить будет не с кем, и заняться нечем..." И мысли ее возвратились к Корнуоллу, к Хьюго, к ее последнему разговору с Сирилом: "Паршивый мальчишка, вечно он ныл и канючил... Мисс Клейторн, почему мне нельзя к скале? Я доплыву. Спорим, что я доплыву?.. Неужели это она ему ответила? Ну, конечно же, Сирил, ты доплывешь! Какие могут быть сомнения". "Значит, мне можно поплыть к скале, мисс Клейторн?" "Видишь ли, Сирил, твоя мама вряд ли это разрешит. Давай сделаем так. Завтра ты поплывешь к скале. Я в это время отвлеку маму разговором. А когда она тебя хватится, ты уже будешь стоять на скале и махать ей! То-то она обрадуется!" "Вы молодец, мисс Клейторн! Ой, как здорово!" "Она обещала -- завтра. Завтра Хьюго уезжает в Ньюки. К его возвращению все будет кончено... А что, если все сорвется? Что если события примут другой оборот? Что если Сирила успеют спасти и он скажет: "А мисс Клейторн разрешила мне поплыть к скале!" Ну и что? Она пойдет на риск. Если худшее и произойдет, она будет нагло все отрицать: "Как вам не стыдно, Сирил! Я не разрешала вам ничего подобного". Никто не усомнится в ее словах. Мальчишка любил приврать. Ему не слишком-то верили. Сирил, конечно, будет знать, что она солгала. Ну да Бог с ним... Но нет, ничего не сорвется. Она поплывет за ним. Конечно же, не успеет его догнать. И никто никогда не догадается... Догадался ли Хьюго? Уж не потому ли он так странно, отчужденно глядел на нее?.. Знал ли Хьюго? Уж не потому ли он уехал сразу же после следствия? Она написала ему письмо, но он оставил его без ответа. Хьюго..." Вера ворочалась с боку на бок. "Нет, нет, она не должна думать о Хьюго. Это слишком мучительно. Забыть, забыть; забыть о нем навсегда... Поставить на Хьюго крест... Но почему сегодня вечером ей все время кажется, что Хьюго где-то поблизости?" Подняв глаза, она увидела посреди потолка большой черный крюк. Раньше она его не замечала. С него свешивались водоросли... Она вздрогнула, вспомнив, как липкая лента коснулась ее шеи. "И откуда он взялся, этот мерзкий крюк?" Черный крюк приковывал, зачаровывал ее... Инспектор в отставке Блор сидел на краю кровати. На мясистом лице настороженно поблескивали налитые кровью воспаленные глаза. Дикого кабана, готового напасть на противника, вот кого он напоминал. Ему не хотелось спать. Опасность была слишком близка. Из десятерых в живых осталось всего четверо. Судья погиб так же, как и остальные, а ведь и умен был, и осторожен, и хитер. Блор яростно засопел. "Как это говорил старикашка? "Мы должны быть начеку". Самодовольный лицемер, просидел всю жизнь в суде и привык считать себя чуть ли не Всемогущим. Но пришла и его очередь... Он всегда был начеку, и много это ему помогло! Их осталось всего четверо. Девчонка, Ломбард, Армстронг и он сам. Скоро придет черед одного из них... Но кого-кого, только не Уильяма Генри Блора. Он сумеет о себе позаботиться. (Если б не револьвер... Где револьвер -- вот что не дает ему покоя.)" Лоб Блора избороздили морщины, глаза сузились щелочками -- он все не ложился, ломал голову, где может быть револьвер... В тишине было слышно, как внизу бьют часы. Полночь. Напряжение слегка отпустило Блора, он даже прилег. Но раздеваться не стал. Лежал, думал. Методически перебирал все события с самого начала так же тщательно, как в свою бытность в Скотланд-Ярде. Дотошность всегда окупается. Свеча догорала. Блор проверил, под рукой ли спички, и задул свечу. Однако в темноте ему стало не по себе. Казалось, древние, как мир, страхи пробудились и накинулись на него -- стремятся им овладеть. Перед ним маячили лица: лицо судьи, издевательски увенчанное париком из серой шерсти; застывшее, мертвое лицо миссис Роджерс; перекошенное посиневшее лицо Марстона... И еще одно лицо -- бледное-пребледное, очки, усики... где-то он его видел, вот только где? Не здесь, не на острове. Гораздо раньше. Странно, почему он никак не может вспомнить имени этого человека. Кстати говоря, довольно глупое лицо... типичное лицо недотепы. Ну как же! Его вдруг осенило. Ландор. Странно, но он начисто забыл его лицо. Ведь только вчера он пытался вспомнить, как тот выглядел, и не смог. А теперь он видит его так же четко, будто они расстались накануне... У Ландора была жена -- чахлая замухрышка, с вечно озабоченным лицом. Была и дочка, девчушка лет четырнадцати. Он впервые задумался над тем, что с ними сталось. (Револьвер. Где может быть револьвер? Вот о чем надо сейчас думать...) Чем больше он ломал над этим голову, тем меньше понимал, куда мог подеваться револьвер... Не иначе, как им завладел кто-то из тех троих. Пробили часы внизу. Час. Блор насторожился. Сел на кровати. До него донесся шум, еле слышный шум за дверью. По темному дому кто-то ходил. Пот выступил у него на лбу. Кто это тихо, втайне от всех, бродит по коридорам? Кто бы это ни был, ничего хорошего от него ждать не приходится! Блор сполз с кровати, несмотря на свою грузность, неслышно ступая, подошел к двери, прислушался. И на этот раз ничего не услышал. Тем не менее Блор был уверен, что не ошибся. Кто-то прошел совсем рядом с его дверью. Волосы у него встали дыбом. Страх снова завладел им... Кто-то крался в ночи... Он снова прислушался донять ничего не услышал. Им овладело необоримое желание -- выйти из комнаты, посмотреть, что происходит там, в коридоре. Узнать, кто это бродит в темноте. Да нет, ничего глупее и придумать нельзя. Тот, в коридоре, только того и ждет. Наверняка он нарочно бродит под дверью, чтобы вынудить Блора выскочить в коридор. Блор замер -- прислушался. Со всех сторон ему чудились шорохи, шумы и загадочный шепот, однако упорный трезвый ум Блора сопротивлялся страхам: он понимал, что все это лишь плод его разгоряченного воображения. Вдруг он услышал шум, и на этот раз вполне реальный. Приглушенные, осторожные шаги, однако достаточно громкие, чтоб их уловить, особенно, если слушать очень внимательно. Шаги проследовали мимо его двери (а ведь комнаты Ломбарда и Армстронга дальше по коридору). Решительно, уверенно. Блор больше не колебался. Будь что будет, а он узнает, кто это бродит по дому в темноте. Сейчас шаги доносились с лестницы. Интересно, куда это они направляются? Если уж Блор решался действовать, он действовал на редкость быстро для такого тяжеловесного и медлительного на вид человека. Он подошел на цыпочках к кровати, сунул в карман коробку спичек, выдернул из розетки шнур, обернул его вокруг хромированной ножки ночника. В случае чего тяжелая лампа с подставкой из эбонита вполне заменит оружие. Стараясь не шуметь, выдернул стул из дверной ручки, отодвинул засов, открыл дверь и двинулся по коридору. Из холла доносился легкий шорох. Блор, неслышно ступая -- он шел в носках, -- добрался до лестничной площадки. Теперь он понял, почему все звуки были слышны так отчетливо. Ветер утих, небо очистилось. При свете луны, проникавшем в окно на лестнице, Блор увидел, как через парадную дверь выходит человек. Кинулся было за ним, но тут же спохватился. Опять он чуть не свалял дурака. Наверняка ему расставили ловушку, чтобы выманить его из дому! Но этот хитрец не учел одного: теперь он в руках Блора. Ведь одна из трех комнат, несомненно, пустует. Остается только узнать, чья! Блор поспешно вернулся в коридор. Для начала он постучал в дверь Армстронгу. Никакого ответа. Подождал минуту и направился к комнате Ломбарда. Тот сразу же откликнулся: -- Кто там? -- Это я, Блор. Армстронга нет в комнате. Подождите минуту. Он побежал к следующей двери. Постучался. -- Мисс Клейторн! Мисс Клейторн! -- Что случилось? Кто там? -- раздался перепуганный голос Веры. -- Не бойтесь, мисс Клейторн. Подождите минуту. Я сейчас. Он снова вернулся к комнате Ломбарда. Дверь комнаты отворилась. На пороге стоял Ломбард. В левой руке у него была свеча. Он успел натянуть брюки поверх пижамы. Правую руку он держал в кармане пижамной куртки. -- В чем дело? -- спросил он. Блор в нескольких словах объяснил ему, что происходит. Глаза Ломбарда сверкнули. -- Так значит это Армстронг. Ну и ну. -- Он двинулся к двери доктора. -- Извините, Блор, -- сказал он, -- но сейчас я склонен верить лишь своим глазам. Он забарабанил в дверь. -- Армстронг! Армстронг! Никакого ответа. Ломбард встал на колени, заглянул в замочную скважину. Сунул в нее мизинец. -- Ключ вынут, -- заметил он. -- Должно быть, Армстронг закрыл комнату и ключ унес с собой. -- Вполне естественная предосторожность, -- согласился Филипп. -- В погоню, Блор... На этот раз мы его не упустим! Минуточку! -- Он подбежал к двери Веры. -- Вера! -- Да? -- Мы идем искать Армстронга. Он куда-то ушел. Что бы ни случилось, не открывайте дверь. Поняли? -- Поняла. -- Если появится Армстронг и скажет вам, что я или Блор убиты, не слушайте его. Ясно? Дверь откроете только, если мы оба, Блор и я, заговорим с вами. Поняли? -- Поняла. Не такая уж я дура. -- Вот и хорошо, -- сказал Ломбард. Он догнал Блора. -- А теперь в погоню! Охота начинается! -- Нам надо быть начеку, -- сказал Блор. -- Не забудьте, у него револьвер! -- А вот тут вы ошибаетесь -- засмеялся Филипп, быстро сбежал по лестнице, открыл входную дверь. -- Засов не задвинут, -- заметил он, -- значит, Армстронг в любую минуту может вернуться... Впрочем, револьвер снова у меня, -- добавил он и, наполовину вытащив его из кармана, показал Блору. -- Я обнаружил револьвер Сегодня вечером в ящике ночного столика -- его подкинули на прежнее место. Блор замер на пороге как вкопанный. Изменился в лице. Филипп заметил это и сердито сказал: -- Не валяйте дурака, Блор! Я не собираюсь вас убивать. Если хотите, возвращайтесь в свою комнату, забаррикадируйтесь и сидите там на здоровье, а я побегу за Армстронгом. -- И вышел на освещенную ярким светом луны площадку. Блор, с минуту поколебавшись, последовал за ним. "А я, похоже, лезу на рожон, -- думал он. -- Но где наша не пропадала. Мне ведь не впервой иметь дело с вооруженным преступником". При всех своих недостатках Блор был не робкого десятка. Он всегда храбро шел навстречу опасности. Опасности, обыкновенные понятные опасности, чем бы они ни грозили, не пугали его, зато все необъяснимое, сверхъестественное преисполняло страхом. Вера решила, пока идет погоня, встать и одеться. Время от времени она поглядывала на дверь. Толстые доски, ключ, засов, в ручку просунут дубовый стул. "Такую дверь не взломать и человеку более могучего сложения, чем Армстронг. Будь она на его месте, -- подумала Вера, -- она бы действовала не силой, а хитростью". Вера коротала время, пытаясь представить себе, что предпримет Армстронг. Объявит, как предполагал Ломбард, об их смерти или притворится смертельно раненным и со стонами подползет к ее комнате? Представлялись ей и другие варианты. Например, он кричит, что в доме пожар. И что гораздо хуже, он может и впрямь поджечь дом... А что, почему бы и нет? Выманил мужчин из дому, а сам перед этим полил пол бензином, и теперь ему останется всего лишь поднести спичку. А она, как последняя дура, будет сидеть, забаррикадировавшись в своей комнате, до тех пор, пока выскочить будет уже невозможно... Она подошла к окну. А вот и выход. В случае чего можно выпрыгнуть. Высоковато, конечно, зато внизу клумба. Вера уселась за стол, открыла дневник и принялась заполнять страницы четким размашистым почерком. Надо как-то убить время. Вдруг она подскочила. Внизу что-то разбилось. "Уж не стекло ли", -- подумала она. Прислушалась, но все опять смолкло. Потом послышались -- а, может быть, они ей только почудились? -- приглушенные звуки крадущихся шагов, скрип ступенек, шорох одежды, но, как и Блор до нее, она решила, что это плод ее разгоряченного воображения. Однако вскоре раздались другие, на этот раз вполне явственные звуки, звуки доносились снизу -- там ходили, переговаривались. Потом раздались уж и вовсе громкие шаги на лестнице, затем загрохали двери, кто-то заходил взадвперед по чердаку, над ее головой. И вот шаги уже у ее двери. -- Вера? Вы здесь? -- позвал ее Ломбард. -- Да. Что случилось? -- Вы нам не откроете? -- сказал Блор. Вера подошла к двери, вытащила стул, повернула ключ, отодвинула засов и открыла дверь. Мужчины задыхались, с их брюк капала вода. -- Что случилось? -- повторила Вера. -- Армстронг исчез, -- сказал Ломбард. -- То есть как? -- выкрикнула Вера. -- Исчез, -- сказал Ломбард. -- На острове его нет. -- Вот именно что исчез, -- подтвердил Блор. -- Глазам своим не верю: да он просто фокусник, словом, ловкость рук и никакого мошенства. -- Ерунда, -- прервала его Вера. -- Он прячется. -- Да нет же, -- возразил Блор, -- здесь негде прятаться. Скала голая, точно коленка. Кроме того, луна вышла из-за туч. Светло как днем. А его нигде нет. -- Он прокрался обратно в дом, -- сказала Вера. -- Мы и об этом подумали, -- сказал Блор, -- и обыскали дом от подвала до чердака. Да вы, наверное, слышали, как мы ходили. Так вот, его здесь нет. Он исчез, испарился... -- Не может быть, -- усомнилась Вера. -- И тем не менее это чистая правда, -- сказал Ломбард. -- Хочу также сообщить еще одну небольшую деталь: окно в столовой разбито и на столе всего три негритенка. Глава пятнадцатая Все трое собрались вокруг кухонного стола -- завтракали. Светило солнце. Погода стояла великолепная. Ничто не напоминало о вчерашнем шторме. С переменой погоды переменилось и настроение узников. Они чувствовали себя так, словно пробудились от кошмара. Конечно, опасность не миновала, но при свете дня она не казалась такой страшной. Ужас, лишивший их способности действовать, спеленавший их наподобие смирительной рубашки, вчера, когда за стенами дома выл ветер, прошел. -- А что, если взобраться на самую вершину горы, -- предложил Ломбард, -- и посигналить зеркалом? Может, по холмам разгуливает какой-нибудь смекалистый парень, который догадается, что это "SOS". А вечером можно будет разжечь костер... Правда, дров у нас мало, к тому же, в деревне еще решат, что мы водим хороводы. -- Наверняка, кто-нибудь на берегу знает азбуку Морзе, и за нами еще до вечера пришлют лодку, -- сказала Вера. -- Небо прояснилось, -- сказал Ломбард. -- Но море довольно бурное. Волны большие, так что до завтра ни одна лодка не сможет пристать к острову. -- Еще ночь провести здесь! -- ужаснулась Вера. Ломбард пожал плечами. -- Ничего не попишешь! Я надеюсь, через сутки мы отсюда выберемся. Нам бы только продержаться еще сутки, и мы спасены. Блор прочистил горло. -- Пора внести ясность, -- сказал он. -- Что случилось с Армстронгом? -- У нас есть от чего оттолкнуться, -- сказал Ломбард. -- В столовой осталось всего три негритенка. А раз так, значит, Армстронга укокошили. -- Тогда почему же вы не нашли его труп? -- спросила Вера. -- Вот именно, -- поддержал Веру Блор. Ломбард покачал головой. -- Да, это очень странно, -- сказал он. -- Тут что-то не так. -- Его могли сбросить в море, -- предположил Блор. -- Кто? -- наскочил на Блора Ломбард. -- Вы? Я? Вы видели, как он вышел из дому. Вернулись, позвали меня -- я был у себя в комнате. Мы вместе обыскали и дом, и все вокруг. Когда, интересно знать, я мог бы его убить и вдобавок еще перенести труп на другой конец острова? -- Этого я не знаю, -- сказал Блор, -- но одно я знаю твердо. -- Что именно? -- переспросил Ломбард. -- А то, что у вас был револьвер. И теперь он снова у вас. И вы мне не докажете, что его у вас украли. -- Что вы городите, Блор: нас же всех обыскали. -- Ну и что: вы его припрятали до обыска. А потом снова вынули из тайника. -- Экий вы болван, говорю же вам, что его подбросили мне в ящик. Я прямо остолбенел, когда его увидел. -- Да за кого вы меня принимаете? -- сказал Блор. -- С какой стати Армстронг, да пусть и не Армстронг, а кто угодно, будет подбрасывать вам револьвер? Ломбард в растерянности пожал плечами. -- Не имею ни малейшего представления. Полный бред. Непонятно, кому это могло понадобиться. Не вижу здесь логики. -- Да, логики здесь нет. Вы и впрямь могли бы придумать что-нибудь половчее, -- согласился Блор. -- Разве это не доказывает, что я не вру? -- У меня другая точка зрения. -- Иного я от вас и не ожидал, -- сказал Ломбард. -- Послушайте, Ломбард, если вы не хотите распроститься с репутацией честного человека, на которую претендуете... -- Вот уж на что никогда не претендовал, -- буркнул себе под нос Ломбард. -- С чего вы это взяли? Блор невозмутимо продолжал: -- И если вы рассказали нам правду, вам остается лишь одно. Пока револьвер у вас, мы с мисс Клейторн в вашей власти. Если вы хотите поступить по совести -- положите револьвер вместе с лекарствами и прочим в сейф, а ключи по-прежнему будут храниться у вас и у меня. Филипп Ломбард зажег сигарету, выпустил кольцо дыма. -- Вы что, рехнулись? -- спросил он. -- Значит, вы отвергаете мое предложение? -- Самым решительным образом. Револьвер мой, и я никому его не отдам. -- Раз так, -- сказал Блор, -- нам ничего не остается, как считать, что вы и есть... -- А. Н. Оним, верно? Считайте меня кем хотите. Но если это так, почему я вас не прикончил сегодня ночью? Мне представлялась бездна возможностей. -- Ваша правда, это и впрямь непонятно, -- покачал головой Блор. -- Наверное, у вас были свои причины. До сих пор Вера не принимала участия в споре. Но тут и она не выдержала. -- Вы оба ведете себя как последние дураки, -- сказала она. -- Это почему же? -- уставился на нее Ломбард. -- Вы что, забыли про считалку? А ведь в ней есть ключ к разгадке. И она со значением продекламировала: Четыре негритенка пошли купаться в море, Один попался на приманку, их осталось трое. -- "Попался на приманку" -- вот он, этот ключ, и притом очень существенный. Армстронг жив, -- продолжала Вера, -- он нарочно выбросил негритенка