олько удовлетворенно кивнул головой. - Ага, - сказал он себе. - Значит, вот в чем дело! И медленно вышел на площадь. После некоторого колебания он двинулся по Хай-стрит, пока не подошел к гостинице "Олень", которая была последним зданием перед открытым полем. В дверях "Оленя" он встретил Роули Клоуда и Лин Марчмонт. Пуаро с интересом взглянул на Лин. Красивая девушка, подумал он, и притом умная. Лично его этот тип не восхищает. Он предпочитает что-нибудь более мягкое, женственное. "Лин Марчмонт, - подумал он, - по существу - современный тип, хотя с таким же успехом можно этот тип назвать и елизаветинским. Такие женщины сами решают свою судьбу, они не стесняются в выражениях, и в мужчинах им нравится предприимчивость и дерзость..." - Мы очень благодарны вам, мосье Пуаро, - сказал Роули. - Ей-богу, это было похоже на фокус. "Да, это так и было", - подумал Пуаро. Если задают вопрос, ответ на который знаешь заранее, то вовсе не трудно представить его в виде фокуса. Ему очень нравилось, что для простака Роули появление майора Портера как бы из небытия казалось таким же загадочным, как появление множества кроликов из шляпы фокусника. - Как вы это делаете, не могу понять, - продолжал Роули. Пуаро не посвящал его. Ведь фокусник не сообщает зрителям, каким образом осуществлен фокус. - Во всяком случае, Лин и я бесконечно вам благодарны. Лин Марчмонт, подумал Пуаро, не выглядит особенно благодарной. Вокруг глаз у нее тени, пальцы нервно сжимаются. - Это внесет огромные изменения в нашу будущую семейную жизнь, - сказал Роули. Лин перебила резко: - Откуда ты знаешь? Я уверена, что потребуются всевозможные формальности и прочее. - Так вы женитесь? И когда? - вежливо спросил Пуаро. - В июне. - А давно вы помолвлены? - Почти шесть лет, - сказал Роули. - Лин только что вернулась из армии. Она была в Женских вспомогательных частях содействия флоту. - А военнослужащим запрещено выходить замуж? Лин коротко сказала: - Я была за морем. Пуаро заметил недовольный взгляд Роули. Затем Роули сказал: - Пошли, Лин. Я думаю, мосье Пуаро торопится вернуться в город. Пуаро с улыбкой сказал: - Я не возвращаюсь в город. - Что? - Роули остановился как вкопанный. - Я ненадолго остаюсь здесь, в "Олене". - Но... Но почему? - Здесь прекрасный пейзаж, - ответил Пуаро безмятежно. Роули неуверенно сказал: - Да, конечно. Пейзаж здесь красивый... Но разве вы... Разве вас не ждут дела? - Я кое-что скопил, - сказал Пуаро улыбаясь. - Мне не приходится чрезмерно много работать. Нет, я могу наслаждаться бездельем и проводить время там, где захочется. А сейчас мне пришла фантазия пожить в Вормсли Вейл. Он заметил, что Лин Марчмонт подняла голову и пристально посмотрела на него. А Роули, показалось ему, был слегка раздражен. - Вы, наверно, играете в гольф? - спросил он. - В Вормсли Хит отели гораздо лучше. Совершенно изумительное там место. - Меня сейчас интересует только Вормсли Вейл, - ответил Пуаро. Лин сказала: - Пойдем, Роули. Роули неохотно последовал за ней. В дверях Лин остановилась и затем быстро вернулась. Она тихо заговорила с Пуаро: - Дэвида Хантера арестовали после дознания. А вы... вы думаете, на это есть основания? - Мадемуазель, они не могли поступить иначе после такого решения присяжных. - Меня интересует, считаете ли вы, что это сделал он? - А вы что думаете? - спросил Пуаро. Но Роули уже вернулся за ней. Ее лицо окаменело. Она сказала: - До свидания, мосье Пуаро. Я... я надеюсь, мы еще увидимся. - Что ж, вероятно, увидимся, - пробормотал Пуаро... Договорившись с Беатрис Липинкот о комнате, он снова вышел. Теперь он направился к дому доктора Лайонела Клоуда. Дверь открыла тетушка Кэтти. - О! - сказала она отступая. - Мосье Пуаро! - К вашим услугам, мадам, - поклонился Пуаро. - Я пришел засвидетельствовать вам свое почтение. - Это очень мило с вашей стороны, конечно. Да... Ну... Войдите, пожалуйста. Садитесь, я уберу этот томик мадам Блавацкой... И может быть, чашечку чая?.. Только бисквит ужасно черствый. Я хотела пойти к булочнику за свежим, иногда по средам у них бывает рулет с вареньем, но дознание спутало все мои хозяйственные планы. Пуаро сказал, что считает это вполне понятным. Как ему показалось, известие о том, что он остается в Вормсли Вейл, привело в раздражение Роули Клоуда, да и тетушка Кэтти была не слишком гостеприимной. Она смотрела на него почти с ужасом. Наклонившись вперед, она произнесла хриплым заговорщическим шепотом: - Ни слова моему мужу, прошу вас, о том, что я была у вас и советовалась с вами насчет... насчет... ну, вы знаете о чем. - Ни звука не пророню. - Я имею в виду... Конечно, в то время я и понятия не имела... что Роберт Андерхей, бедняга, - это так трагично - был в самом Вормсли Вейл. Это все еще кажется мне совершенно невероятным совпадением! - Все было бы гораздо проще, - согласился Пуаро, - если бы спиритический столик направил вас не ко мне, а прямо к "Оленю". Тетушка Кэтти немного повеселела при упоминании о спиритическом столике. - Пути, по которым все движется в потустороннем мире, неисповедимы, - сказала она. - Но я ощущаю, мосье Пуаро, что во всем этом есть особое значение. А вы не чувствуете этого? Что все в жизни имеет значение? - Да, разумеется, мадам. Даже в том, что я сижу сейчас здесь, в вашей гостиной, и в этом есть особое значение. - О, в самом деле? - Миссис Клоуд выглядела несколько ошарашенной. - В самом деле есть? Да, наверно, это так... Вы возвращаетесь в Лондон, конечно? - Не сразу. Я остаюсь на несколько дней в "Олене". - В "Олене"? Ах да, в "Олене"! Но это там, где... О мосье Пуаро, вы думаете, что это благоразумно? - Я был направлен к "Оленю", - сказал Пуаро торжественно. - Направлены? Что вы хотите сказать? - Направлен вами. - Но я никогда не хотела... Я хочу сказать, не имела ни малейшего понятия. Это все так ужасно, вы не находите? Пуаро печально покачал головой и сказал: - Я только что разговаривал с мистером Роули Клоудом и мисс Марчмонт. Я слышал, они женятся. И довольно скоро. Тетушка Кэтти немедленно повеселела. - Милая Лин, она такая прелестная, и у нее такая хорошая память на цифры. А у меня совсем нет памяти на цифры, никогда их не могу запомнить. То, что Лин дома, - просто благодать божья. Когда я запутываюсь, она всегда выручает меня. Милая девочка, надеюсь, она будет счастлива. Роули, конечно, замечательный молодой человек, но, знаете, возможно, несколько скучноват. Я хочу сказать - скучноват для девушки, которая столько поездила по свету, как Лин. А Роули, понимаете, всю войну был здесь... С этой стороны все в порядке... Никакой трусости или увиливания, как это было в Бурскую войну... Но я хочу сказать, что это немного ограничило его представления. - Шесть лет помолвки - хорошая проверка чувств. - О да! Но я думаю, что эти девушки возвращаются домой какими-то беспокойными... И если встречается кто-либо иной... Кто-нибудь, кто вел, быть может, жизнь, полную приключений... - Например, как Дэвид Хантер? - Между ними ничего нет, - взволнованно сказала тетушка Кэтти. - Совершенно ничего. Я в этом твердо уверена! Было бы ужасно, если бы что-нибудь было, не правда ли, раз он оказался убийцей... Да еще своего собственного деверя! О нет, мосье Пуаро, пожалуйста, не покидайте нас с мыслью, что между Лин и Дэвидом существует какая-то привязанность. Наоборот, они даже ссорились каждый раз, как встречались... Я чувствую только, что... О Господи, кажется, идет мой муж! Так вы помните, мосье Пуаро, ни слова о нашей первой встрече! Мой бедный муженек так рассердится, если он подумает, что... О Лайонел, дорогой, это мосье Пуаро, который так кстати привел майора опознать убитого. Доктор Клоуд выглядел усталым и измученным. Его глаза, светло-голубые, с крошечными зрачками, неопределенно блуждали по комнате. - Как поживаете, мосье Пуаро? Возвращаетесь в город? "Боже милостивый! Еще один выпроваживает меня обратно в Лондон", - подумал Пуаро. Вслух он сказал: - Нет, я остаюсь на день-другой в "Олене". - В "Олене"? - Доктор Клоуд нахмурился. - Так полиция хочет, чтобы вы здесь немного побыли? - Нет, я сам этого хочу. - В самом деле? - Доктор вдруг взглянул быстрым острым взглядом. - Значит, вы не удовлетворены дознанием? - Почему вы так думаете, доктор Клоуд? - А разве не так? Хлопоча о чае, миссис Клоуд вышла из комнаты. Доктор продолжал: - Очевидно, вы чувствуете что-то неладное? Пуаро был поражен. - Странно, что вы говорите об этом. Значит, вы сами это ощущаете? Клоуд заколебался. - Н-нет... Скорее... возможно, это просто ощущение нереальности. В романах шантажистов всегда убивают. А как в действительной жизни: да или нет? Логический ответ - да. Но это кажется неестественным. - Что-нибудь неубедительно с медицинской точки зрения? Я спрашиваю неофициально, конечно. Доктор Клоуд задумчиво сказал: - Нет, не думаю. - Да, что-то есть. Я вижу, что-то есть. Когда Пуаро хотел, его голос приобретал почти гипнотическую силу. Доктор Клоуд нахмурился, а затем сказал с некоторым колебанием. - Конечно, у меня нет опыта в уголовных делах. Во всяком случае, медицинское свидетельство не есть нечто точное и бесспорное, как думают профаны и писатели. Мы можем ошибаться - медицина может ошибаться. Что такое диагноз? Догадка, основанная на очень немногих фактах и на неясных предположениях, которые указывают не одно, а несколько решений. Я вполне уверенно произношу диагноз "корь", так как за свою жизнь видел сотни случаев кори и знаю все разнообразие ее многочисленных признаков и симптомов. Чрезвычайно редко встречается то, что учебники называют "типичный случай кори". В моей практике мне попадались странные случаи. Я видел женщину уже на операционном столе, приготовленную к удалению аппендикса, а в последнюю минуту распознали паратиф! Я видел, как ребенку с кожным заболеванием серьезный и знающий молодой врач поставил диагноз тяжелого случая авитаминоза, а пришел местный ветеринар и разъяснил матери, что у кошки глисты и что ребенок подхватил их! Доктора, как и все другие, могут быть жертвами предвзятой идеи. Вот мы видим человека, по всей вероятности, убитого, и лежащие рядом с ним каминные щипцы со следами крови. Было бы бессмысленно говорить, что его убили чем-то иным, а не щипцами. И все же, будучи совершенно незнаком с другими случаями, когда человеку проламывали голову, я предположил бы, что это сделано чем-то иным... О, я не знаю чем, но чем-то не таким гладким и круглым, с более острыми гранями... чем-то вроде кирпича. - Но вы об этом не говорили на дознании? - Нет, потому что я не уверен. Дженкинс, судебный врач, не сомневался в выводах, а он человек, с мнением которого считаются. Но это была предвзятая идея - оружие, лежащее рядом с телом. Может ли быть, что рана нанесена этими щипцами? Да, может быть. Но если бы вам показали только рану и спросили, чем она нанесена... Ну, я не знаю, быть может, вы не сказали бы этого вслух, так как это звучит бессмысленно, но... можно было бы предположить, что их было двое: один стукнул его кирпичом, а другой - щипцами... Доктор остановился, с сомнением покачал головой. - Звучит бессмысленно, да? - А не мог он упасть на что-нибудь острое? Доктор Клоуд покачал головой. - Он лежал вниз лицом посреди комнаты на толстом старом ковре. Доктор замолчал, так как вошла жена. - А вот и Кэтти с бурдой, - сказал он после паузы. Тетушка Кэтти несла поднос, на котором была посуда, половина хлебца и немного варенья на дне вазочки. - Я думаю, чайник кипел, - с сомнением заметила она, поднимая крышку чайника и заглядывая в него. Доктор Клоуд снова фыркнул, пробормотал: "Бурда!" - и вышел из комнаты. Тетушка Кэтти сказала: - Бедный Лайонел, его нервы ужасно расшатаны после войны. Он слишком много работал. Так много врачей тогда уехало. Он не давал себе отдыха. Выезжал к больным днем и ночью. Удивительно, как он совсем не свалился. Конечно, он рассчитывал уйти на покой сразу же по окончании войны. Это было условлено с Гордоном. Вы знаете, любимое занятие моего мужа - ботаника, и особенно лечебные травы, применявшиеся в средние века. Он пишет об этом книгу. Он так ждал спокойной жизни, возможности заняться исследованиями. Но затем, когда Гордон умер при таких обстоятельствах... Ну, вы знаете, как обстоят сейчас дела. Налоги и прочее. Он не может оставить практику, и это делает его желчным. И в самом деле, это несправедливо. То, что Гордон умер, не оставив завещания, пошатнуло мою веру. Я хочу сказать, что не вижу в этом какого-то высшего промысла. Ничего не могу поделать, но мне это кажется ошибкой. Она вздохнула. Затем немного оживилась. - Но, с другой стороны, я получила отрадное заверение из потустороннего мира: "Мужество и терпение - и будет найден выход". И в самом деле, когда сегодня этот милый майор Портер встал и сказал таким твердым мужественным голосом, что бедняга убитый - Роберт Андерхей, тут я увидела, что выход найден! Удивительно, не правда ли, мосье Пуаро, что все оборачивается к лучшему? - Даже убийство! - сказал Эркюль Пуаро. 7 Пуаро вошел в гостиницу "Олень" в задумчивом настроении и слегка поеживаясь, так как дул резкий восточный ветер. Холл был пуст. Он открыл дверь направо. В комнате пахло застоявшимся дымом, и огонь почти потух. Пуаро на цыпочках подошел к двери в конце холла, на которой была надпись "Только для постоянных жильцов". Здесь огонь горел хорошо, но в большом кресле, уютно грея ноги у огня, сидела монументальная старая леди, которая взглянула на Пуаро так яростно, что он с извинениями ретировался. Некоторое время он стоял в холле, глядя то на застекленную дверь пустой конторы, то на дверь с надписью "Кофейная". По собственному опыту Пуаро хорошо знал, что кофе в деревенских гостиницах подается неохотно и только к завтраку, и даже тогда его главной составной частью является водянистое горячее молоко. Здесь маленькие чашечки мутной жидкости, называемой "черным кофе", подавались не в кофейной, а в гостиной. Виндзорский суп, бифштекс по-венски и паровой пудинг, составлявшие обед, можно было получить в кофейной ровно в семь. А до тех пор в просторных помещениях "Оленя" царила полнейшая тишина. Погрузившись в размышления, Пуаро пошел вверх по лестнице. Вместо того чтобы свернуть налево, где была его собственная комната номер одиннадцать, он свернул направо и остановился перед дверью пятого номера. Огляделся. Тишина и пустота. Пуаро открыл дверь и вошел. Полиция в комнате больше не появлялась. Видно было, что здесь недавно сделали уборку. На полу не было ковра. Очевидно, старый толстый ковер пошел в чистку. Одеяла были сложены на кровати аккуратной стопкой. Прикрыв за собой дверь, Пуаро обошел комнату и осмотрел ее меблировку: письменный стол, старомодный, хорошего красного дерева комод, высокий гардероб из того же материала (вероятно, тот, который маскировал дверь в четвертый номер), большая металлическая двуспальная кровать, умывальник с холодной и горячей водой - дань современности и недостатку прислуги, большое, но довольно неудобное кресло, два стула, тяжелый мраморный камин с прямыми углами и старомодной викторианской решеткой, кочерга и совок, принадлежащие к тому же набору, что и каминные щипцы. У камина Пуаро наклонился и осмотрел его. Послюнив палец, он провел им по правому углу камина. Палец слегка почернел. Он повторил эту операцию другим пальцем у левого угла камина. На этот раз палец был совершенно чист. "Так", - сказал себе Пуаро. Он осмотрел умывальник. Затем подошел к окну. Оно выходило на какую-то плоскую кровлю (крыша гаража, догадался он) и на маленькую улицу. Отсюда нетрудно забраться в номер и уйти незамеченным. Впрочем, так же легко подняться сюда незамеченным и по лестнице. Он только что сам это проделал. Пуаро спокойно удалился, бесшумно закрыв за собой дверь. Он пошел в свою комнату. В ней было очень холодно. Он снова спустился в холл, поколебался, но потом, подгоняемый вечерним холодом, решительно вошел в комнату "Только для постоянных жильцов", придвинул к огню второе кресло и сел. Монументальная старая леди вблизи выглядела еще более устрашающей. У нее были серо-стальные волосы, пышно растущие усы, и, когда она заговорила, выяснилось, что у нее глубокий, внушающий ужас голос. - Эта гостиная, - сказала она, - предназначена только для лиц, проживающих в отеле. - Я проживаю в этом отеле, - ответил Эркюль Пуаро. Старая леди минуты две размышляла, прежде чем возобновить атаку, затем сказала тоном обвинения: - Вы иностранец. - Да, - ответил Эркюль Пуаро. - По моему мнению, - сказала старая леди, - вы все должны вернуться. - Куда вернуться? - спросил Пуаро. - Туда, откуда и приехали, - твердо заявила старая леди; как бы подводя итог, прибавила: - Иностранцы! - и фыркнула. - Это было бы трудно, - мягко сказал Пуаро. - Чепуха, - отрезала старая леди. - А за что же мы сражались в этой войне? За то, чтобы все могли вернуться на свои места и жить там. Пуаро не стал спорить. Он уже знал, что у каждого человека существует своя версия того, "за что мы сражались в этой войне". Воцарилась враждебная тишина. - Я не знаю, что за времена теперь наступают, - сказала старая леди. - Просто не знаю. Каждый год я приезжаю и останавливаюсь здесь. Мой муж умер здесь шестнадцать лет назад. Он похоронен здесь. Я каждый год приезжаю на месяц. - Благочестивое паломничество, - сказал Пуаро вежливо. - И каждый год дела обстоят все хуже и хуже. Никакого обслуживания. Несъедобная пища. Бифштекс по-венски, как бы не так! Бифштексы делают из огузка или из филея, а не из тощей конины... Пуаро печально покачал головой. - Одно хорошо: они закрыли этот аэродром, - сказала старая леди. - Просто позор, когда молодые летчики приходили сюда с этими ужасными девицами. Ну и девицы! Не знаю, о чем только думают их матери. Разрешать им так шляться! Я порицаю правительство: матерей посылают работать на заводах, освобождают только тех, у кого маленькие дети. Чепуха и ерунда! За маленьким ребенком каждый может присмотреть. Младенец не побежит за солдатами. А за девушками от четырнадцати до восемнадцати лет действительно надо смотреть. Им нужны матери. Только они могут знать, что у дочек на уме. Солдаты! Летчики! Только об этом девчонки и думают... Американцы! Негры! Поляки... Возмущение старой леди было так велико, что она закашлялась. Когда кашель прошел, она продолжала, все больше распаляясь: - Почему вокруг их лагерей колючая проволока? Чтобы солдаты не приставали к девушкам? Нет, чтобы девушки не приставали к солдатам! Они просто помешаны на мужчинах. Посмотрите, как они одеваются. Брюки! А некоторые дуры носят шорты! Они не делали бы этого, если бы знали, как это выглядит сзади! - Я согласен с вами, мадам... - А что они носят на головах?! Шляпы? Нет, скрученный кусок материи, а лица покрывают краской и пудрой. Грязное пятно вокруг рта. Красные ногти не только на руках, но и на ногах!.. Старая леди сделала передышку и выжидательно посмотрела на Пуаро. Он вздохнул и покачал головой. - Даже в церкви, - продолжала старая леди, - без шляпы. Иногда даже без этих глупых шарфов. Только эти безобразные, завитые перманентом волосы. Волосы? Никто сейчас и не знает, что такое волосы. Когда я была молода, я могла сидеть на своих волосах!.. Пуаро бросил украдкой взгляд на серо-стальные букли. Казалось невероятным, что эта свирепая старая леди когда-то была молода. - На днях одна из них заглянула сюда, - продолжала старая леди. - Повязанная оранжевым шарфом, накрашенная и напудренная. Я посмотрела на нее. Я только посмотрела на нее! И она ушла обратно! - Она не принадлежала к постоянным жильцам, - продолжала старая леди. - Ни одна подобная особа здесь не останавливается, слава Богу. Так что же ей понадобилось в спальне мужчины? Отвратительно, иначе не назовешь. Я сказала об этой девице хозяйке, этой Липинкот, но она так же испорчена, как и все, - готова бежать на край света ради любого, кто носит брюки. У Пуаро пробудился легкий интерес к рассказу. - Та женщина вышла из спальни мужчины? - переспросил он. Старая леди с жаром ухватилась за эту тему. - Да, именно так. Я видела ее своими собственными глазами. Из пятого номера. - А в какой день это было? - Накануне того дня, когда поднялся весь этот шум с убитым мужчиной. Какой позор, что все это случилось здесь. Раньше это было очень приличное старомодное местечко. А теперь... - А в котором часу дня это было? - Дня? Это было вовсе не днем. Вечером. Даже поздно вечером. Совершенный позор! После десяти. Я ложусь спать в четверть одиннадцатого. И вот она выходит из номера пятого, наглая бесстыдница, пялится на меня, затем снова скрывается в номере, смеясь и болтая с тем мужчиной. - Вы слышали его голос? - Я же говорю вам. Она исчезает за дверью, а он кричит: "Уходи, убирайся отсюда, я уже сыт по горло!" Красиво, когда мужчина так разговаривает с девушкой! Но они сами виноваты. Нахалки!.. - Вы этого не рассказывали полиции? - спросил Пуаро. Она пронзила его взглядом василиска [сказочное чудовище, змей, убивающий взглядом и дыханием] и, шатаясь, поднялась с кресла. Возвышаясь над ним и глядя сверху вниз, она произнесла: - У меня никогда никаких дел с полицией не было. С полицией! Вот еще! Я - и полиция?! Бросив последний злобный взгляд на Пуаро и дрожа от ярости, она вышла из комнаты. Несколько минут Пуаро сидел, задумчиво поглаживая усы, а затем пошел искать Беатрис Липинкот. - О да, мосье Пуаро, вы имеете в виду старую миссис Лидбеттер? Вдова каноника Лидбеттера, она каждый год приезжает сюда, но, конечно, между нами говоря, она - сущее наказание. Иногда она ужасно груба с людьми и, кажется, не понимает, что в наше время многое изменилось. Правда, ей почти восемьдесят. - Но она в ясном уме? Она сознает, что говорит? - О да! Она весьма проницательная старая леди. Иногда даже слишком. - Вы не знаете, что за молодая женщина приходила к убитому во вторник вечером? Лицо Беатрис выразило удивление. - Я не помню, чтобы молодая женщина приходила к нему. Как она выглядела? - На голове у нее был оранжевый шарф, лицо, насколько я понял, сильно накрашено. Она была в номере и говорила с Арденом во вторник в десять пятнадцать вечера. - Честное слово, мосье Пуаро, понятия не имею! Задумавшись, Пуаро отправился искать инспектора Спенса. Спенс выслушал рассказ Пуаро молча. Затем он откинулся в кресле и медленно кивнул головой. - Странно, не правда ли? - сказал он. - Как часто нам приходится возвращаться к той же старой формуле: "Cherchez la femme". Французское произношение инспектора было не так хорошо, как у сержанта Грейвса, но он гордился им. Он встал и пересек комнату. Затем вернулся, держа что-то в руке. Это была губная помада в золоченом картонном футлярчике. - У нас с самого начала было свидетельство того, что в деле может быть замешана женщина, - сказал он. Пуаро взял помаду и слегка мазнул ею по тыльной стороне ладони. - Хорошего качества, - сказал он. - Темно-вишневый цвет, обычно употребляемый брюнетками. - Да. Она была найдена на полу в пятом номере. Закатилась под комод, и вполне допустимо, что пролежала там некоторое время. Никаких отпечатков пальцев. Но теперь ведь нет такого разнообразия губной помады, как раньше. Всего несколько цветов. - И разумеется, вы уже провели расследование? Спенс улыбнулся. - Да, - сказал он, - мы уже провели расследование, как вы называете. Розалин Клоуд употребляет такую помаду. И Лин Марчмонт. Фрэнсис Клоуд использует более мягкий оттенок. Миссис Лайонел Клоуд совсем не красит губы. Миссис Марчмонт предпочитает бледно-розовый цвет. Беатрис Липинкот, видимо, не употребляет такой дорогой помады, ее служанка Глэдис - тоже... Он остановился. - Вы досконально все разузнали, - сказал Пуаро. - Не достаточно досконально. Теперь похоже, будто в деле замешан кто-то посторонний - быть может, какая-нибудь женщина, которую Андерхей знал раньше. - И которая была у него во вторник в десять пятнадцать вечера? - Да, - сказал Спенс и прибавил со вздохом: - Это снимает подозрения с Дэвида Хантера. - Вы уверены? - Да. Его светлость наконец соизволили дать показания. После того как его поверенный приходил и увещевал его. Вот его собственный отчет о том, где он был. Пуаро читал аккуратно отпечатанную записку: _"Выехал из Лондона в Вормсли Хит поездом четыре шестнадцать. Прибыл туда в пять тридцать. Пошел в Фэрроубэнк пешеходной тропой"_. - Причина его приезда, - вставил старший инспектор, - необходимость, по его словам, взять некоторые вещи, оставшиеся здесь, письма и бумаги, чековую книжку, а также посмотреть, не вернулись ли рубашки из стирки. Разумеется, рубашек еще не было. Честное слово, стирка в наши дни превращается в целую проблему. Уже четыре недели, как у нас взяли стирку, в доме не осталось ни одного чистого полотенца, и теперь моя жена сама стирает все мои вещи... После этого по-человечески очень понятного отступления старший инспектор вернулся к показаниям Дэвида. _"Ушел из Фэрроубэнка в семь двадцать пять и утверждает, что, опоздав на поезд семь тридцать, пошел погулять, потому что до девяти двадцати поезда нет..."_ - В каком направлении он отправился гулять? Инспектор посмотрел на свои записи. - Говорит, что к Даунс Копс, Бэтс Хилл и Лонг Ридж. - То есть полный круг в обход Белой виллы. - Честное слово, вы на лету усваиваете местную географию, мосье Пуаро! Пуаро улыбнулся и покачал головой. - Нет, я не знаю перечисленных вами мест. Я просто угадал. - Ах так, просто угадали? - Инспектор покосился на Пуаро. - Затем, по его словам, когда он поднялся на Лонг Ридж, он понял, что должен поторапливаться, и помчался прямиком к станции Вормсли Хит. Он еле-еле поспел на поезд, прибыл на вокзал Виктории в десять сорок пять, пошел в Шепердс-Корт, прибыл туда в одиннадцать часов. Последнее подтверждает миссис Гордон Клоуд. - А чем подтверждается все остальное? - Подтверждения есть, хотя их крайне мало. Роули Клоуд и другие видели, как он приехал в Вормсли Хит. Служанок не было дома (у Дэвида, конечно, есть свой ключ), так что они его не видели, но нашли в библиотеке окурок папиросы, весьма их заинтриговавший, а также обнаружили беспорядок в бельевом шкафу. Затем один из садовников, работавший допоздна - закрывал теплицы, кажется, - заметил его. Мисс Марчмонт встретила его у Мардонского леса, когда он бежал к поезду. - Кто-нибудь видел, успел ли он на поезд? - Нет, но он позвонил по телефону из Лондона мисс Марчмонт в одиннадцать ноль пять. - Это проверено? - Да, мы уже получили ответ на запрос о звонках по этому номеру. Был телефонный разговор в кредит в одиннадцать ноль четыре, с Вормсли Вейл, номер 34. Это номер мисс Марчмонт. - Очень, очень интересно, - пробормотал Пуаро. Но Спенс продолжал старательно и методично: - Роули Клоуд ушел от Ардена без пяти девять. Он совершенно уверен, что не раньше. Примерно в девять десять Лин Марчмонт видит Дэвида Хантера у Мардонского леса. Предположим даже, что он пробежал всю дорогу от "Оленя", - было ли у него время встретиться с Арденом, поссориться с ним, убить его и добраться до леса? Мы тщательно рассчитали все, и не думаю, что это возможно. Однако теперь мы начинаем сначала. Арден вовсе не был убит в девять часов, он еще был жив в четверть одиннадцатого, если только это не приснилось вашей старой леди. Он был убит или той женщиной, которая обронила свою губную помаду, женщиной в оранжевом шарфе, или кем-то, кто вошел после ухода этой женщины. И тот, кто совершил убийство, предусмотрительно перевел стрелки часов назад, на девять десять... - Что сильно осложнило бы положение Хантера, если бы он не встретил случайно Лин Марчмонт в том месте, где он никак не мог ожидать ее встретить, - сказал Пуаро. - Да, осложнило бы. Поезд девять двадцать - последний из Вормсли Хит. Уже темнело. Этим поездом всегда едут игроки в гольф. Никто не заметил бы Дэвида, да станционные служащие и не знают его в лицо. А в Лондоне он не взял такси. Так что в этом случае только слова его сестры подтверждали бы, что он действительно вернулся в Шепердс-Корт тогда, когда он говорит. Пуаро молчал, и Спенс спросил: - О чем вы думаете, мосье Пуаро? Пуаро сказал: - Продолжительная прогулка вокруг Белой виллы. Встреча в Мардонском лесу. Позднее - телефонный звонок... А Лин Марчмонт помолвлена с Роули Клоудом... Очень бы мне хотелось знать, о чем они тогда говорили по телефону? - Вами движет свойственное людям любопытство? - О да! - ответил Пуаро. - Мною всегда движет именно такого рода любопытство. 8 Становилось поздно, но Пуаро хотел нанести еще один визит. Он подошел к дому Джереми Клоуда. Там маленькая, смышленая на вид служанка провела его в кабинет, в котором хозяина не было. Оставшись один, Пуаро с интересом огляделся. Даже дома у Джереми все очень правильно и сухо, как пыль, подумал он. На письменном столе стоял большой портрет Гордона Клоуда. Другая выцветшая фотография изображала лорда Эдварда Трентона верхом на коне. Пуаро рассматривал этот портрет, когда вошел Джереми Клоуд. - А, простите, - в некотором смущении Пуаро поставил назад фотографию. - Отец моей жены, - сказал Джереми с горделивой ноткой в голосе. - И одна из его лучших лошадей Честнат. Пришла второй на дерби тысяча девятьсот двадцать четвертого года. Вы интересуетесь скачками? - Увы, нет. - Поглощают массу денег, - сухо сказал Джереми. - Лорд Эдвард обанкротился из-за них, был вынужден уехать за границу и жить там. Да, этот спорт - дорогое удовольствие. Но все же в его голосе по-прежнему звучала та же горделивая нотка. Пуаро решил, что сам Джереми скорее выбросил бы деньги на улицу, чем вложил в лошадей, но люди, поступающие так, вызывают у него тайное восхищение. Клоуд продолжал: - Чем могу быть полезен, мосье Пуаро? Вся наша семья в долгу перед вами за то, что вы разыскали майора Портера, который опознал убитого. - Кажется, вся семья ликует по этому поводу, - сказал Пуаро. - О, это несколько преждевременная радость, - сухо возразил Джереми. - Еще много воды должно утечь. Ведь смерть Андерхея в Африке была установлена. Нужны годы, чтобы опровергнуть такого рода факт. К тому же показания Розалин были очень определенны. Она произвела хорошее впечатление на суд... Казалось, Джереми Клоуд не хотел рассчитывать на какое-либо улучшение в своем будущем. Затем, раздраженным и усталым жестом отодвинув какие-то бумаги, он сказал: - Но вы хотели видеть меня. - Я хотел спросить вас, мистер Клоуд, вполне ли вы уверены, что ваш брат не оставил завещания? Я имею в виду завещания, сделанного после женитьбы... На лице Джереми отразилось удивление. - Не думаю, чтобы когда-нибудь возникало такое предположение. И до отъезда из Нью-Йорка он, безусловно, не делал завещания. - Он мог его составить за два дня пребывания в Лондоне. - У юриста? - Или написать его самолично. - И заверить его? А кто бы его мог заверить? - В доме было трое слуг, - напомнил ему Пуаро. - Трое слуг, которые погибли в ту же ночь, что и он. - Гм... Да... Но даже в том случае, если он поступил, как вы предполагаете, завещание тоже погибло при бомбежке. - Ну, это еще вопрос. Недавно множество документов, которые считались полностью утраченными, было расшифровано новым способом. Например, документы, испепеленные внутри домашних сейфов, но не настолько поврежденные, чтобы их не удалось прочитать. - В самом деле, мосье Пуаро, ваша идея чрезвычайно интересна. Чрезвычайно интересна. Но я не думаю... Нет, я просто не верю, чтобы из этого что-нибудь вышло... Насколько мне известно, в доме на Шеффилд-Террас не было сейфа. Гордон все ценные бумаги и прочее держал в своей конторе, а там завещания, безусловно, не было. - Но ведь можно сделать запрос, - настаивал Пуаро. - Навести справки. Вы можете уполномочить меня сделать это? - О, конечно, конечно. Было бы очень любезно с вашей стороны заняться этим. Но, боюсь, у меня нет никакой веры в успех этой затеи. Разве что случайно... Так вы, значит, сразу возвращаетесь в Лондон? Глаза Пуаро сузились: в тоне Джереми прозвучало явное нетерпение. "Возвращаетесь в Лондон"... Неужели они все хотят, чтобы он ушел с дороги? Прежде чем он смог ответить, открылась дверь и вошла Фрэнсис Клоуд. Пуаро поразили два обстоятельства. Во-первых, то, что она выглядела совершенно больной. Во-вторых, очень сильное сходство ее с фотографией отца. - Мосье Пуаро пришел навестить нас, дорогая, - сказал без всякой необходимости Джереми. Она пожала ему руку, и Джереми Клоуд немедленно сообщил ей предложение Пуаро поискать завещание. Фрэнсис выразила сомнение. - Очень мало шансов, мне кажется. - Мосье Пуаро возвращается в Лондон и любезно предложил навести справки. - Насколько я знаю, майор Портер возглавлял противовоздушную оборону в этом районе, - сказал Пуаро. Странное выражение мелькнуло на лице миссис Клоуд. - А кто такой этот майор Портер? Пуаро пожал плечами. - Офицер в отставке, живущий на пенсию. - Он действительно был в Африке? Пуаро с любопытством посмотрел на нее. - Конечно, мадам. А почему бы и нет? Она сказала с отсутствующим видом: - Не знаю. Он изумил меня. - Да, миссис Клоуд, - произнес Пуаро. - Это мне понятно. Она быстро взглянула на него. Что-то похожее на страх промелькнуло в ее глазах. Повернувшись к мужу, она сказала: - Джереми, мне очень жаль Розалин. Она совсем одна в Фэрроубэнке и, наверно, очень подавлена арестом Дэвида. Ты не будешь возражать, если я приглашу ее пожить пока здесь, у нас? - А ты думаешь, что это было бы желательно, дорогая? - спросил Джереми с сомнением в голосе. - О, желательно? Я не знаю, но нужно быть гуманным. Она так беспомощна. - Вряд ли она согласится. - Но, во всяком случае, я могу пригласить ее. Адвокат спокойно сказал: - Ну, сделай так, если от этого почувствуешь себя счастливее. - Счастливее? Это слово вырвалось у нее со странной горечью. Затем она быстро взглянула на Пуаро. Пуаро вежливо пробормотал: - Разрешите мне попрощаться с вами. Она проводила его в переднюю. - Вы возвращаетесь в Лондон? - Я поеду туда завтра, но самое большее на двадцать четыре часа. А потом я вернусь в гостиницу "Олень", где вы найдете меня, мадам, если я вам понадоблюсь. Она резко спросила: - Зачем вы можете мне понадобиться? Пуаро не ответил на вопрос и просто повторил: - Я буду в "Олене"... Позже, в ту же ночь, Фрэнсис Клоуд говорила мужу: - Я не верю, что этот человек едет в Лондон по той причине, которую называет. Я не верю всем этим разговорам о том, что Гордон составил завещание. А ты веришь этому, Джереми? Безнадежный, усталый голос ответил ей: - Нет, Фрэнсис, нет, он едет по какой-то другой причине. - По какой? - Понятия не имею. Фрэнсис спросила: - А что мы будем делать, Джереми? Что нам теперь делать? Помолчав, он ответил: - Я думаю, Фрэнсис, остается делать только одно... 9 Испросив у Джереми Клоуда необходимые полномочия и документы, Пуаро быстро получил ответы на все свои вопросы. Ответы были вполне определенны. Дом был разрушен до основания. Участок был расчищен только совсем недавно, при подготовке к новой стройке. Никого не осталось в живых, кроме Дэвида Хантера и миссис Клоуд. В доме находилось трое слуг: Фредерик Гейм, Элизабет Гейм и Эйлин Карриган. Все трое погибли сразу. Гордон Клоуд был вынесен живым, но скончался по дороге в больницу, не приходя в сознание. Пуаро записал фамилии и адреса родственников троих слуг. "Возможно, - объяснил он, - что слуги сообщали своим друзьям какие-нибудь сплетни или пересуды, и это может дать мне ключ к некоторым крайне необходимым сведениям..." Чиновник, с которым он говорил, был настроен очень скептически. Геймы были родом из Дорсета, а Эйлин Карриган - из графства Корк. Затем Пуаро направил стопы к квартире майора Портера. Он помнил слова Портера, что тот прежде возглавлял противовоздушную оборону, и надеялся, что майор мог быть на дежурстве в ту самую ночь и видеть что-либо из происшедшего на Шеффилд-Террас. Были у Пуаро и другие причины желать разговора с майором Портером. Свернув за угол улицы Эджвей, он был поражен, увидев полицейского в форме возле того самого дома, куда он направлялся. Мальчишки и другие какие-то люди стояли кольцом, глазея на окна дома. Сердце Пуаро упало: по этим признакам он понял, что произошло. Констебль преградил Пуаро путь. - Туда нельзя, сэр, - сказал он. - Что случилось? - Вы ведь не живете в этом доме, сэр? Пуаро покачал головой. - К кому вы шли? - Я хотел видеть майора Портера. - Вы его друг, сэр? - Не могу претендовать на звание друга. А что случилось? - Джентльмен застрелился, насколько я понимаю. А вот и инспектор. Дверь открылась, и вышли двое. Один из них был местным инспектором, а в другом Пуаро узнал сержанта Грейвса из Вормсли Вейл. Сержант тоже узнал Пуаро и познакомил его с инспектором. - Лучше войдем, - сказал инспектор. Все трое вошли в дом. - Они телефонировали в Вормсли Вейл, - объяснил Грейвс. - И старший инспектор Спенс послал меня сюда. - Самоубийство? Инспектор ответил: - Да. Кажется, ясный случай. Не знаю, может, на него подействовало то, что ему пришлось давать показания на дознании. Иногда это странно действует на людей. Но он, насколько я понял, последнее время вообще был в подавленном настроении. Финансовые трудности и так далее. Застрелился из собственного револьвера. Пуаро спросил: - Вы разрешите мне пройти наверх? - Если хотите, мосье Пуаро. Проведите, сержант. - Да, сэр. Грейвс повел Пуаро в комнату на втором этаже. Комната выглядела так же, как ее помнил Пуаро: блеклых цветов старые ковры, книги. Майор Портер сидел в большом кресле. Его поза была почти естественной, только голова упала вперед. Правая рука повисла сбоку, и под ней, на ковре, лежал револьвер. В воздухе до сих пор чувствовался очень слабый запах пороха. - Считают, что это произошло часа два назад, - сказал Грейвс. - Никто не слышал выстрела. Хозяйка ходила за покупками. Пуаро хмурился, глядя на неподвижную фигуру Портера с маленькой опаленной ранкой на правом виске. - Уже составили себе представление, почему он это сделал, мосье Пуаро? - спросил Грейвс. Он относился к Пуаро почтительно, потому что видел почтительное отношение к нему инспектора Спенса. По его же личному мнению, Пуаро был тоже одним из этих ужасных старых отставников. Пуаро с отсутствующим видом ответил: - Да-да, причина была очень основательная. Трудность не в этом. Его взгляд упал на маленький столик слева от майора Портера. На нем стояла большая, тяжелая стеклянная пепельница, лежала трубка и коробок спичек. Ничего больше. Он обвел комнату глазами. Затем подошел к бюро, крышка которого была открыта. Здесь все было очень аккуратно. Бумаги тщательно сложены. В центре - маленькое пресс-папье, письменный прибор с ручкой и двумя карандашами, пачка чистой бумаги и марки. Все в полном порядке. Обычная жизнь и упорядоченная смерть... Ну, конечно... в этом все дело... вот чего не хватает! Он спросил у Грейвса: - Он не оставил никакой записки? Никакого письма к коронеру? Грейвс покачал головой. - Нет, не оставил. А от бывшего военного можно было этого ожидать. - Да, это очень странно... Пунктуальный в жизни, майор Портер оказался не пунктуальным в смерти. То, чт