Агата Кристи. Убийство в доме викария ----------------------------------------------------------------------- Пер. - М.Ковалева. Spellcheck by HarryFan, 28 February 2001 ----------------------------------------------------------------------- 1 Немалого труда стоило мне выбрать день и час, с которого надо начать рассказ, но я наконец остановил свой выбор на одной из сред, когда мы собрались ко второму завтраку. Беседа, в общем, не касалась того, о чем я собираюсь рассказать, но все же в ней промелькнуло нечто, оказавшее влияние на последующие события. Разделавшись с куском вареного мяса (надо сказать, на редкость жесткого), который мне пришлось разрезать как хозяину дома, я вернулся на свое место и с горячностью, отнюдь не приличествующей моему сану, заявил, что тот, кто убьет полковника Протеро, поистине облагодетельствует мир. Мой юный племянник, Деннис, тут же выпалил: - Тебе это припомнят, когда найдут старика плавающим в луже крови. Вот и Мэри покажет на тебя, верно, Мэри? Скажет на суде, как ты кровожадно размахивал кухонным ножом! Мэри служит у нас временно, в надежде на лучшее положение и более солидный заработок, - она громко, официальным тоном объявила: "Зелень" и брякнула треснутое блюдо под нос Деннису с самым воинственным видом. Моя жена спросила голосом, полным сочувствия: - Он тебя _очень_ замучил? Я не сразу нашелся с ответом - Мэри, швырнув на стол зелень, сунула почти что мне в лицо другое блюдо, с крайне непривлекательными непропеченными клецками. Я сказал: - Благодарю вас, не надо, - после чего она грохнула блюдо на стол и вылетела из комнаты. - Какая я ужасная хозяйка - просто беда, - сказала моя жена, и мне послышались нотки искреннего раскаяния в ее голосе. Я готов был с ней согласиться. Жену мою зовут Гризельда - имя для жены священнослужителя в высшей степени подходящее. Но на этом все подобающие ее положению качества и исчерпываются. Кротости в ней нет ни капли. Я всегда придерживался мнения, что священнику лучше не жениться. И по сию пору остается тайной, как мне взбрело в голову умолять Гризельду выйти за меня замуж - всего через двадцать четыре часа после нашего знакомства. Как я полагал до того, женитьба - серьезнейший шаг, который требует длительного обдумывания и подготовки, и самое важное в браке - сходство вкусов и склонностей. Гризельда моложе меня почти на двадцать лет. Она поразительно хороша собой и абсолютно неспособна серьезно относиться к чему бы то ни было. Она ничего не умеет делать толком, и жить с ней в одном доме - чистое мучение. Весь мой приход для нее что-то вроде цирка или зверинца, созданного ей на потеху. Я попытался сформировать ее ум, но потерпел полную неудачу. Более, чем когда-либо, я убежден, что служителю церкви подобает жить в одиночестве. Я не раз намекал на это Гризельде, но она только заливалась смехом. - Дорогая моя, - сказал я, - если бы ты хоть чуточку постаралась... - А я стараюсь, - откликнулась Гризельда. - Только, знаешь, мне кажется, что, чем больше я стараюсь, тем хуже получается. Ничего не поделаешь - я не создана для домашнего хозяйства, это ясно. Я решила, что лучше бросить все на Мэри, примириться с неудобствами и питаться этой неудобоваримой гадостью. - А о муже ты подумала, радость моя? - укорил я ее и добавил, следуя примеру лукавого, который цитировал Священное писание ради своих целей: - _Она устраивает все в доме своем_... - Ты подумай, как тебе сказочно повезло: тебя не бросили на растерзание львам, - живо перебила Гризельда. - А то еще и на костер мог бы угодить. Стоит ли поднимать шум из-за невкусной еды и невыметенной пыли с дохлыми осами! Расскажи-ка мне лучше про полковника Протеро. У ранних христиан было одно преимущество - они не знали церковных старост. - Надутый старый грубиян, - заметил Деннис. - Недаром первая жена от него сбежала. - По-моему, ничего другого ей и не оставалось, - сказала моя жена. - Гризельда! - строго оборвал ее я. - Я не потерплю, чтобы ты говорила подобные вещи. - Ну, милый мой, - с нежностью сказала жена. - Расскажи мне про него. Из-за чего весь сыр-бор разгорелся? Может, из-за мистера Хоуза, из-за того, что он ежеминутно кланяется, кивает и крестится? Хоуз - мой новый помощник. Он прослужил в нашем приходе чуть больше трех недель, придерживается правил Высокой Церкви и постится по пятницам. А полковник Протеро - непримиримый противник всех и всяческих ритуалов. - На этот раз - нет. Хотя походя он об этом упомянул. Нет, все неприятности начались с этой злосчастной фунтовой бумажки миссис Прайс Ридли. Миссис Прайс Ридли - достойный член нашей общины. Во время ранней обедни в годовщину смерти своего сына она положила в кружку для пожертвований фунтовую банкноту. Позже, читая вывешенную для сведения паствы справку о пожертвованиях, она была поражена в самое сердце тем, что самой крупной банкнотой значилась бумажка в десять шиллингов. Она пожаловалась мне, а я вполне резонно заметил, что она, должно быть, запамятовала. - Мы все уже не так молоды, - добавил я, стараясь как можно тактичнее уладить дело. - Годы берут свою дань, от этого не уйдешь. Как ни странно, мои слова оказали противоположное действие. Она заявила, что творятся странные вещи, и она чрезвычайно удивлена, что я этого не замечаю. После этого миссис Прайс Ридли, как я догадываюсь, явилась с жалобами к полковнику Протеро. Протеро из тех людей, которые обожают скандалить по любому поводу. Он и устроил скандал. К сожалению, для скандала он выбрал среду. А я утром по средам даю уроки в церковной дневной школе, и это превращает меня в комок нервов, так что я до конца дня не могу прийти в себя. - Что ж тут такого - надо же и ему хоть чем-то развлечься, - сказала моя жена с видом праведного и беспристрастного судьи. - Около него никто не увивается, называя его нашим дорогим викарием [викарий - священник англиканской церкви], и никто ему не дарит жутких расшитых туфель, а к Рождеству - теплых ночных носочков. И жена и дочь его видеть не могут. Наверно, ему приятно хоть в чем-то почувствовать себя важной персоной. - Но ведь для этого вовсе не обязательно оскорблять других, - не без горячности ответил я. - Мне кажется, он даже не понял, какие выводы можно сделать из его слов. Хочет проверить все церковные счета - на случай растрат. Растрат, так и сказал. Не думает же он, что я прикарманиваю церковные средства! - О тебе никто такого не подумает, мой родной, - сказала Гризельда. - Ты настолько выше всех подозрений, что просто грех не воспользоваться такой возможностью. Вот было бы здорово, если бы ты присвоил пожертвования на миссионерскую работу. Терпеть не могу миссионеров - я их всегда ненавидела. Я бы упрекнул жену за нехристианские чувства, но тут Мэри внесла полусырой рисовый пудинг. Я попробовал слабо протестовать, но Гризельда заявила, что японцы всегда едят недоваренный рис и от этого у них так хорошо варят мозги. - Попомни мои слова, - сказала она, - если бы ты всю неделю, до самого воскресенья, ел рисовый пудинг, ты произнес бы сногсшибательную проповедь, честное слово. - Боже упаси, - содрогнувшись, ответил я. Затем продолжал: - Протеро зайдет завтра вечером, и мы вместе просмотрим все счета. А сегодня мне нужно закончить свою речь для МКАЦ. Я тут искал цитату и так зачитался "Реальностью" каноника Ширли, что не успел написать все до конца. А ты сегодня что собираешься делать, Гризельда? - Исполнять свой долг, - сказала Гризельда. - Свой долг супруги пастыря. Чай со сплетнями в половине пятого. - А кого ты пригласила? Гризельда стала перечислять по пальцам, сияя напускной добродетельно: - Миссис Прайс Ридли, мисс Уэзерби, мисс Хартнелл и это чудовище - мисс Марпл. - А мне мисс Марпл даже нравится, - возразил я. - По крайней мере, она не лишена чувства юмора. - Самая жуткая сплетница во всей деревне, - сказала Гризельда. - Всегда знает до мелочей все, что здесь творится, и всегда от всех ждет самого худшего. Как я уже говорил, Гризельда гораздо моложе меня. В моем возрасте люди понимают, что самые худшие ожидания обычно оправдываются. - Меня можешь к чаю не ждать, Гризельда? - заявил Деннис. - Ах ты разбойник! - воскликнула Гризельда. Деннис благоразумно спасся бегством, а мы с Гризельдой перешли ко мне в кабинет. - Ума не приложу, кого бы еще позвать, - сказала Гризельда, усаживаясь на мой письменный стол. - Может, доктора Стоуна и мисс Крэм? И еще, пожалуй, миссис Лестрэндж. Между прочим, я к ней вчера заходила и не застала ее. Да, миссис Лестрэндж надо непременно подать к чаю. Она такая таинственная - приехала, сняла дом в деревне и носа из него не кажет, а? Сразу приходят в голову детективные романы. Представляешь - "Кто была эта таинственная дама с бледным и прекрасным лицом? Что таилось в ее прошлом? Никто не ведал. В ней было нечто роковое". По-моему, доктор Хэйдок что-то про нее знает. - Ты читаешь слишком много детективов, - кротко заметил я. - А ты-то сам? - парировала она. - Я вчера весь дом перевернула, искала "Пятно на лестнице", пока ты писал тут проповедь. Наконец прихожу спросить тебя, не попадалась ли книга тебе, и что я вижу? У меня хватило совести покраснеть. - Да я просто нечаянно на нее наткнулся. Потом какая-то фраза случайно попалась мне на глаза, и... - Знаю я эти случайные фразы, - сказала Гризельда. И напыщенно произнесла, словно читая по книге: - "И тут случилось нечто поразительное - Гризельда встала, прошла через всю комнату и нежно поцеловала своего пожилого мужа". - Сказано - сделано. - Это и вправду "нечто поразительное"? - спросил я ее. - Ты еще спрашиваешь, - ответила Гризельда. - Ты хоть понимаешь, Лен, что я могла выйти замуж за министра, за баронета, за процветающего дельца, за трех младших офицеров и бездельника с изысканными манерами, а я вместо этого выбрала тебя? Разве это не поразило тебя в самое сердце? - Тогда - поразило, - признался я. - Я частенько задумывался, почему ты так поступила. Гризельда залилась смехом. - А потому, что я почувствовала себя такой неотразимой, - прошептала она. - Остальные считали, что я просто чудо, и, разумеется, для каждого из них я была бы отличной женой. Но ведь я - воплощение всего, что ты не любишь и не одобряешь, а ты передо мной не мог устоять! Мое тщеславие просто не выдержало этого. Знаешь, куда приятнее, когда тебя втайне обожают, сознавая, что это грех, чем когда тобой гордятся и выставляют напоказ. Я причиняю тебе кучу неудобств, я тебя непрерывно шокирую, и, несмотря ни на что, ты любишь меня до безумия. Ты меня любишь до безумия, а? - Разумеется, я к тебе очень привязан, дорогая. - Вот как! Лен, ты меня обожаешь. Помнишь, как я осталась в городе, а тебе послала телеграмму - ты ее не получил, потому что сестра почтмейстерши разрешилась двойней и она забыла ее передать? Ты потерял голову, принялся звонить в Скотленд-Ярд и вообще устроил жуткий переполох. Есть вещи, о которых вспоминать бывает весьма неприятно. В упомянутом случае я действительно вел себя довольно глупо. Я сказал: - Извини, дорогая, но я хотел бы заняться своей речью для МКАЦ. Гризельда страдальчески вздохнула, взъерошила, потом снова пригладила мои волосы и сказала: - Ты меня недостоин. Нет, правда! Закручу роман с художником. Клянусь, что закручу. Представляешь себе, какие сплетни пойдут по всему приходу? - Их и без того предостаточно, - мягко заметил я. Гризельда расхохоталась, послала мне воздушный поцелуй и выпорхнула через застекленную дверь. 2 Нет, с Гризельдой нет никакого сладу! После ленча я встал из-за стола в прекрасном настроении, чувствуя, что готов написать действительно вдохновенное обращение к Мужской Конгрегации Англиканской Церкви. И вот никак не могу сосредоточиться и места себе не нахожу. Когда я, успокоившись, был готов приступить к работе, в кабинет словно ненароком забрела Летиция Протеро. Я не случайно употребил слово "забрела". Мне приходилось читать романы, в которых молодые люди просто лопаются от бьющей через край энергии - joie de vivre - волшебной жизнерадостной юности... Но мне лично почему-то попадаются молодые люди, скорее напоминающие бесплотные призраки. В этот день Летиция была особенно похожа на бесплотную тень. Она очень хорошенькая девушка, высокая, светленькая, но какая-то неприкаянная. Она забрела ко мне, рассеянно стащила с головы желтый беретик и с отсутствующим видом пробормотала: - А! Это вы... От Старой Усадьбы идет тропа через лес, прямо к нашей садовой калитке, поэтому гости по большей части проходят в эту калитку и прямо к двери кабинета - дорогой в обход идти далеко, только ради того, чтобы войти с парадного входа. Появление Петиции меня не удивило, но ее поведение вызвало легкую досаду. Если человек приходит в дом священника, стоит ли удивляться, увидев самого священника? Она вошла и упала, словно подкошенная, в одно из больших кресел. Подергала себя, непонятно для чего, за прядку волос, уставилась в потолок. - А Денниса тут у вас нет? - Я его не видел после ленча. Насколько я понял, он собирался идти играть в теннис на ваших кортах. - А-а... - протянула Летиция. - Лучше бы он не ходил. Там ни души нету. - Он сказал, что вы его пригласили. - Может, и пригласила. Только в пятницу. А сегодня вторник. - Среда, - сказал я. - Ой! Кошмар. Значит, я в третий раз позабыла, что меня звали на ленч. Впрочем, это ее не особенно беспокоило. - А где Гризельда? - Я думаю, вы найдете ее в мастерской в саду, она позирует Лоуренсу Реддингу. - У нас тут из-за него такая склока разгорелась, - сказала Летиция. - Сами знаете, какой у меня папочка. Жуткий папочка. - Какая скло... - то есть, о чем вы говорите? - спросил я. - Да все из-за того, что он меня пишет. А папочка узнал. Интересно, почему это я не имею права позировать в купальном костюме? Если я на пляже в нем сижу, то могу и на портрете, а? Летиция помолчала, потом снова заговорила. - Чепуха какая-то - отец, видите ли, отказывает молодому человеку от дома. Мы с Лоуренсом прямо обалдели. Я буду ходить сюда, к вам в мастерскую, можно? - Нельзя, дорогая моя, - сказал я. - Если ваш отец запретил - нельзя. - Ох, боже ты мой, - вздохнула Летиция. - Вы все как сговорились, сил моих нет! Издергана. До предела. Если бы у меня были деньги, я бы сбежала, а без денег куда денешься? Если бы папочка, как порядочный человек, приказал долго жить, у меня бы все устроилось. - Летиция, такие слова говорить не следует. - А что? Если он не хочет, чтобы я ждала его смерти, пусть не жадничает, как последний скряга. Неудивительно, что мама от него ушла. Знаете, я много лет думала, что она умерла. А тот молодой человек, к которому она ушла, - он что, был симпатичный? - Это случилось до того, как ваш отец приехал сюда. - Интересно, как она жила потом. Я уверена, что Анна вот-вот закрутит роман с кем-нибудь. Анна меня ненавидит - нет, обращается нормально, но - ненавидит. Стареет, и ей это не по вкусу. В таком возрасте и срываешься с цепи, сами знаете. Хотел бы я знать - неужели Летиция собирается до вечера сидеть у меня в кабинете? - Вам мои граммофонные пластинки не попадались? - спросила она. - Нет. - Вот досада! Я их где-то забыла. И собака куда-то сбежала. Часики тоже, наручные - только они все равно не ходят. Ох, спать хочется! Не пойму, отчего, - я встала только в одиннадцать. Жизнь так изматывает, правда? Господи! Надо идти. В три часа мне покажут раскоп, который сделал доктор Стоун. Я взглянул на часы и заметил, что уже без двадцати пяти четыре. - Ой! Не может быть! Кошмар. Ждут ли они меня, или уже ушли? Надо пойти, посмотреть... Она встала и побрела из комнаты, бросив через плечо: - Вы скажете Деннису, ладно? Я механически ответил "Да", а когда понял, что не имею представления, что именно надо сказать Деннису, было уже поздно. Но поразмыслив, я решил, что это, вероятно, не имело никакого значения. Я задумался о докторе Стоуне - это был знаменитый археолог, недавно он остановился в гостинице "Голубой Кабан" и начал раскопки на участке, входящем во владения полковника Протеро. Они с полковником уже несколько раз спорили не на шутку. Забавно, что он пригласил Летицию посмотреть на раскопки. Мне подумалось, что Летиция Протеро довольно остра на язычок. Интересно, поладит ли она с секретаршей археолога, мисс Крэм. Мисс Крэм - пышущая здоровьем особа двадцати пяти лет, шумная, румяная, переполнена до краев молодой жизненной энергией, и рот у нее полон зубов - кажется, их там даже больше положенного. В деревне мнения разделились: одни считают, что она такая же, как все, другие придерживаются мнения, что это молодая особа строгих правил, которая намерена при первой же возможности сделаться миссис Стоун. Она во всем - полная противоположность Летиции. Насколько я понимал, жизнь в Старой Усадьбе действительно текла не очень счастливо. Полковник Протеро женился второй раз лет пять тому назад. Вторая миссис Протеро отличалась замечательной, хотя несколько необычной, красотой. Я и раньше догадывался, что у нее не очень хорошие отношения с падчерицей. Меня прервали еще раз. На этот раз пришел мой помощник, Хоуз. Он хотел узнать подробности моего разговора с Протеро. Я сказал, что полковник посетовал на его "католические пристрастия", но что цель его визита была иная. Со своей стороны я тоже выразил протест и недвусмысленно дал ему понять, что придется следовать моим указаниям. В общем, Хоуз принял мои замечания вполне мирно. Когда он ушел, я стал винить себя за то, что не могу относиться к нему теплее. Я глубоко убежден, что христианину совершенно не подобает испытывать такие безотчетные симпатии и антипатии к своим ближним. Я вздохнул, заметив, что стрелки часов на письменном столе показывают без четверти пять, что на самом деле означало половину пятого, и прошел в гостиную. Четыре моих прихожанки сидели там, держа в руках чашки с чаем. Гризельда восседала за чайным столом, стараясь выглядеть как можно естественнее в этой обстановке, но, напротив, казалась еще более неуместной, чем в обычное время. Я пожал руки всем по очереди и сел между мисс Марпл и мисс Уэзерби. Мисс Марпл - седовласая старая дама с необыкновенной приятностью в манерах, а мисс Уэзерби - неиссякаемый источник злословия. Мисс Марпл, безусловно, гораздо опаснее. - Мы тут как раз говорили о докторе Стоуне и мисс Крэм, - сладким как мед голоском сказала Гризельда. У меня в голове промелькнули дурацкие стишки, которые сочинил Деннис: "Мисс Крэм даст фору всем". Меня обуревало невесть откуда накатившее желание сказать эту строчку вслух и посмотреть, что будет, но, к счастью, я совладал с собой. Мисс Уэзерби выразительно сказала: - Порядочные девушки так не поступают, - и неодобрительно поджала тонкие губы. - Как не поступают? - спросил я. - Не идут в секретарши к холостому мужчине, - сказала мисс Уэзерби замогильным голосом. - О, дорогая моя, - сказала мисс Марпл. - _По-моему_, женатые куда хуже. Вспомните бедняжку Молли Картер. - Конечно, женатые мужчины, когда живут не дома, ведут себя из рук вон плохо, - согласилась мисс Уэзерби. - И даже когда живут дома, с женой, - негромко заметила мисс Марпл. - Помнится... Я поспешил прервать эти небезопасные воспоминания. - Помилуйте, - сказал я. - В наше время девушка может поступить на службу, как и мужчина. - И выехать за город? И остановиться в той же гостинице? - сурово произнесла миссис Прайс Ридли. Мисс Уэзерби шепнула мисс Марпл: - Спальни на одном этаже... Мисс Хартнелл, дама закаленная и жизнерадостная - бедняки боятся ее, как огня, - заявила громогласно и энергично: - Бедняга не успеет оглянуться, как его опутают по рукам и ногам. Он же прост, как нерожденное дитя, - всякому видно. Удивительно, куда нас иногда заводят привычные выражения! Ни одна из присутствующих дам и помыслить не могла о том, чтобы упомянуть о настоящем младенце, пока он не воркует в колыбельке, у всех на глазах. - Позорище - иначе не скажешь, - продолжала мисс Хартнелл с присущей ей бестактностью. - Он же на добрых двадцать пять лет старше ее! Три женских голоса, наперебой, словно стараясь заглушить эту неловкую фразу, заговорили хором и невпопад о Пикнике для мальчиков из хора, о неприятном случае на последнем Митинге матерей, о сквозняках в церкви. Мисс Марпл смотрела на Гризельду ласково сияющими глазами. - Вам не кажется, - сказала моя жена, - что мисс Крэм просто нравится интересная работа? А доктор Стоун для нее просто руководитель, и только. Ответом было полное молчание. Все четыре дамы были явно с ней не согласны. Молчание нарушила мисс Марпл; погладив Гризельду по руке, она сказала: - Душечка, вы так молоды. Молодость так неопытна и доверчива! Гризельда возмущенно отпарировала, что она вовсе не так уж неопытна и доверчива. - Естественно, - продолжала мисс Марпл, пропустив возражения мимо ушей, - вы всегда думаете обо всех только самое хорошее. - А вы серьезно считаете, что она хочет выскочить замуж за этого лысого зануду? - Насколько я понимаю, в средствах он не стеснен, - сказала мисс Марпл. - Боюсь, что характер у него вспыльчивый. Вчера он повздорил с полковником Протеро. Все дамы были заинтригованы. - Полковник Протеро назвал его неучем. - Полковник Протеро мог сказать такую чепуху, это в его духе, - заметила миссис Прайс Ридли. - Конечно, в его духе, но я не уверена, что это такая уж чепуха, - сказала мисс Марпл. - Помните, как у нас тут побывала одна женщина, - по ее словам, из общества социального обеспечения, - собрала пожертвования по подписке и как в воду канула. Оказалось, что она не имела к этому обществу никакого отношения. Мы все привыкли верить людям на слово - слишком уж мы доверчивы. Вот уж не подумал бы, что мисс Марпл может страдать от доверчивости! - Там был еще какой-то шум из-за молодого человека, художника - мистера Реддинга - не так ли? - спросила мисс Уэзерби. Мисс Марпл кивнула. - Полковник Протеро отказал ему от дома. Кажется, он писал Летицию в купальном костюме. - А я с самого начала _видела_, что между ними что-то есть, - сказала миссис Прайс Ридли. - Молодой человек вокруг нее слишком увивался. Жаль, что у девушки нет родной матери. Мачеха никогда ее не заменит. - Я бы этого не сказала, - вмешалась мисс Хартнелл. - Миссис Протеро старается, как может. - Девушки всегда себе на уме, - посетовала миссис Прайс Ридли. - Настоящий роман, правда? - сказала сентиментальная мисс Уэзерби. - Он такой красивый? - Но распущенный, - бросила мисс Хартнелл. - А чего еще ждать? Художник! Париж! Натурщицы! И без ничего!.. - Писал ее в купальном костюме, - заметила миссис Прайс Ридли. - Не совсем прилично. - Он и мой портрет пишет, - сказала Гризельда. - Но ведь не в купальном костюме, душечка, - сказала мисс Марпл. - Подумаешь - могло быть и хуже, - заявила Гризельда. - Шалунья! - сказала мисс Хартнелл, у которой хватило чувства юмора, чтобы понять шутку. Остальные дамы были слегка шокированы. - Милая Летиция уже рассказала вам об этих неприятностях? - обратилась ко мне мисс Марпл. - Мне? - Ну да. Я видела, как она прошла садом и повернула к двери вашего кабинета. От мисс Марпл ничто не укроется. Возделывание клумб - превосходная дымовая завеса, а привычка наблюдать за птичками в сильный бинокль оказывается как нельзя более кстати. - Да, она об этом упомянула, - признался я. - У мистера Хоуза был очень встревоженный вид, - добавила мисс Марпл. - Надеюсь, он не переутомился на работе. - Ах! - живо воскликнула мисс Уэзерби. - Совсем из головы вылетело! У меня есть для вас новость. Я видела, как доктор Хэйдок выходил из дома миссис Лестрэндж. Все переглянулись. - Может, ей нездоровилось, - сказала миссис Прайс Ридли. - В таком случае - болезнь скоропостижная, - сказала мисс Хартнелл. - Я видела, как она расхаживает по саду в три часа дня, и с виду - здоровехонька. - Должно быть, они давно знакомы с доктором Хэйдоком, - сказала миссис Прайс Ридли. - Сам-то он об этом помалкивает. - Любопытно, - сказала мисс Уэзерби. - Ведь он об этом _ни словечка_ не обронил. - Если хотите знать... - начала Гризельда тихим и таинственным голосом. Все наклонились к ней, заинтригованные до крайности. - Мне все _доподлинно_ известно. Ее муж был миссионером. Жуткая история. _Его съели_, представляете себе? Буквально съели. А ее заставили стать главной женой их вождя. Доктор Хэйдок спас ее - он там был, в экспедиции. На некоторое время возникло всеобщее замешательство, а потом мисс Марпл сказала с упреком, но не сдержав ласковой улыбки: "Какая шалунья!" Она похлопала Гризельду по руке и наставительно заметила: - Очень неразумно, моя душечка. Когда выдумываешь небылицы, люди непременно им верят. А это может вызвать осложнения. В гостиной явно повеяло холодком. Две дамы встали и начали прощаться. - Интересно, есть ли что-нибудь между Реддингом и Летицией Протеро, - сказала мисс Уэзерби. - Мне кажется это вполне вероятным. А как вам кажется, мисс Марпл? Мисс Марпл призадумалась. - Я бы этого не сказала. Только не Летиция. По-моему, тут замешано совсем иное лицо. - Но полковник Протеро считает... - Я всегда замечала, что он - человек недалекий, - сказала мисс Марпл. - Из тех упрямцев, которые если что заберут себе в голову, то нипочем от этого не отступятся. Помните Джо Бакнелла, прежнего хозяина "Голубого Кабана"? Сколько шуму было из-за того, что его дочка якобы встречалась с молодым Бейли. А на самом-то деле это была его жена, негодница этакая! Говоря это, она смотрела прямо на Гризельду, и меня вдруг охватило возмущение, с которым я не сумел совладать. - Вам не кажется, мисс Марпл, - сказал я, - что все мы слишком склоним злословить о ближних своих? Добродетель не мыслит злого, как вы знаете. Можно причинить неисчислимый вред, позволяя себе болтать глупости и распускать злостные сплетни. - Дорогой викарий, - ответила мисс Марпл. - Вы человек не от мира сего. Боюсь, что от человеческой натуры, за которой мне довелось наблюдать столь долгое время, хорошего ждать не приходится. Конечно, праздная болтовня - это дело грешное и недоброе, но ведь она так часто оказывается правдой, не так ли? Эта последняя, парфянская стрела попала в цель [рассказывали, что парфянцы, якобы убегая, оборачивались и поражали стрелами преследующих врагов]. 3 - Гадкая старая сплетница! - сказала Гризельда, как только за ней затворилась дверь. Она скорчила гримаску вслед уходящим гостьям, взглянула на меня и - рассмеялась. - Лен, неужели ты и вправду думаешь, что у меня роман с Лоуренсом Реддингом? - Что ты, милая, конечно, нет! - Но ты же подумал, что мисс Марпл намекает на это. И ты ринулся меня защищать - это было великолепно! Ты был похож на разъяренного тигра! Я на минуту почувствовал себя крайне смущенным. Служителю англиканской церкви отнюдь не подобает подавать повод к тому, чтобы его сравнивали с разъяренным тигром. - Я почувствовал, что в этом случае обязан выразить протест, - ответил я. - Но, Гризельда, мне бы хотелось, чтобы ты все же выбирала слова и думала, о чем говоришь. - Это ты про историю с людоедами? - спросила она. - Или про то, что Лоуренс рисует меня нагишом? Знали бы они, что он пишет меня в теплом плаще с высоченным меховым воротником - в таком одеянии можно с чистой совестью идти в гости к самому папе римскому: нигде не видать ни кусочка грешной плоти! Честно говоря, все у нас так чисто, что просто диву даешься. Лоуренс ни разу не попытался за мной поухаживать - никак не пойму, в чем тут дело. - Несомненно, зная, что ты замужняя женщина... - Лен, только не притворяйся, что ты сию минуту вылез из Ноева ковчега! Ты отлично знаешь, что очаровательная молодая женщина, у которой пожилой муженек, для молодого человека просто дар небесный. Тут есть какая-то особая причина, а вовсе не недостаток привлекательности - чего-чего, а этого мне не занимать. - Но разве ты хочешь, чтобы он за тобой ухаживал? - Н-н-нет, - сказала она, помедлив чуть дольше, чем мне бы хотелось. - Если он влюблен в Летицию Протеро... - Мисс Марпл в это не верит. - Мисс Марпл могла и ошибиться. - Она всегда права. Такие закоренелые старые сплетницы никогда не ошибаются. - Гризельда на минуту умолкла, потом спросила, взглянув на меня искоса: - Ты мне веришь, правда? То есть, что у нас с Лоуренсом ничего нет? - Моя милая Гризельда, - ответил я. - Верю, как самому себе. Моя жена подбежала и поцеловала меня. - Если бы только ты не был таким простачком! Тебя же ничего не стоит обвести вокруг пальца! Ты готов поверить всему, что бы я ни сказала. - А как же иначе? Только, милая, постарайся следить за тем, что ты говоришь, не давай воли своему язычку. У этих дам нет ни малейшего чувства юмора, помни об этом, - они все принимают всерьез. - Я знаю, чего им не хватает, - сказала Гризельда. - Надо бы им самим обзавестись какими-нибудь грешками - тогда у них не останется времени вынюхивать повсюду чужие грехи. С этими словами она вышла из комнаты, а я взглянул на часы и без промедления отправился с визитами, которые должен был нанести еще утром. Вечерняя служба в среду, как всегда, собрала немного прихожан, но когда я, разоблачившись в ризнице, вышел в опустевшую церковь, там стояла одинокая женская фигура, созерцая один из наших витражей. У нас замечательные старинные цветные витражи в окнах, да и сам храм заслуживает того, чтобы на него посмотреть. Заслышав мои шаги, женщина обернулась, и я узнал миссис Лестрэндж. Мы оба молчали, пока я не сказал: - Надеюсь, вам понравилась наша церковь. - Я любовалась витражом, - ответила она. Она говорила приятным, низким, хорошо поставленным голосом, четко произнося слова. Она добавила: - Очень жаль, что я вчера не застала вашу жену. Мы еще несколько минут поговорили о нашей церкви. Было очевидно, что она - человек высокой культуры, знакомый с историей церкви и церковной архитектурой. Мы вместе вышли и пошли по дороге, которая проходила мимо ее коттеджа и вела к моему дому. Когда мы подошли к ее калитке, она приветливо сказала: - Не хотите ли зайти? Мне интересно, что вы скажете о моих достижениях. Я принял приглашение. Коттедж, "Маленькая калитка", принадлежал раньше полковнику, служившему в Индии, и я поневоле почувствовал облегчение, увидев, что медные столики и бирманские идолы исчезли. Теперь домик был обставлен просто, но с самым изысканным вкусом. В нем воцарился дух гармонии и покоя. Но я никак не мог взять в толк, что привело такую женщину, как миссис Лестрэндж, в Сент Мэри Мид. Этот вопрос с каждым днем мучил меня все больше. Она была светской женщиной до мозга костей и тем не менее решилась похоронить себя в нашей деревенской глуши. При ясном свете, озарявшем гостиную, я смог впервые рассмотреть ее как следует. Она была очень высокого роста. Волосы золотистые, с рыжеватым оттенком. Брови и ресницы были у нее темные - то ли от природы, то ли подкрашены - я не мог судить. Если она и подкрашивала их слегка, как мне показалось, то делала это артистически. В ее лице, когда оно было спокойно, было что-то от Сфинкса, а глаза у нее были совершенно необыкновенные, я ни у кого таких не видел - они казались почти золотыми. Она была одета безукоризненно и держалась с непринужденностью, обнаруживавшей отличное воспитание, но все же в ней сквозило что-то, не совпадавшее с этим образом, и это меня смущало. Сразу чувствовалось, что она окружена тайной. Мне вспомнилось слово, которое сказала Гризельда: _роковая_. Глупость, конечно, - и все же - так ли уж это глупо? Мне пришла в голову непрошеная мысль: "Эта женщина ни перед чем не остановится". Мы беседовали о самых обычных вещах - о картинах, книгах, старых соборах. Но я никак не мог отделаться от ощущения, что миссис Лестрэндж хотела сказать мне что-то еще - что-то совсем иное. Несколько раз я ловил ее взгляд, устремленный на меня со странной нерешительностью, как будто она никак не могла собраться с духом и решиться на что-то. Она старалась вести беседу только на отвлеченные темы. Ни разу не упомянула мужа, друзей или родных. Но из ее глаз ни на минуту не исчезало странное выражение, словно мольба о помощи. Казалось, ее глаза вопрошают: "Можно ли вам все сказать? Я так этого хочу. Неужели вы не поможете мне?" Но это выражение постепенно угасло - быть может, я просто вообразил себе все это. Я почувствовал, что мной начинают тяготиться. Встал и распрощался. Выходя из комнаты, я оглянулся и поймал ее пристальный, недоуменный, мучительный взгляд. Повинуясь внезапному наитию, я вернулся: - Если я могу вам чем-то помочь... Она нерешительно проговорила: - Вы очень добры... Мы оба смолкли. Потом она сказала: - Я сама не знаю. Это очень сложно. Нет, я думаю, что мне уже никто не поможет. Но благодарю вас за доброе намерение. Видимо, она приняла окончательное решение, и мне оставалось только одно - уйти. Но, уходя, я не мог отделаться от сомнений. Мы здесь, в Сент Мэри Мид, не привыкли к роковым тайнам. В подтверждение тому я подвергся нападению, едва успел затворить калитку. Мисс Хартнелл умеет мастерски налетать на вас и отрезать все пути к отступлению. - Я вас видела! - возопила она с тяжеловесной игривостью. - И я просто вне себя от любопытства. Теперь-то вы нам все откроете! - О чем это? - О загадочной особе! Она вдова, или у нее есть муж? - Простите, ничего не могу сказать. Она мне не говорила. - Что за странность! Она непременно должна была об этом упомянуть, хотя бы ненароком. Можно подумать, будто что-то заставляет ее молчать, вам не кажется? - Честно говоря, нет. - Ах! Но милая мисс Марпл верно сказала, что вы человек не от мира сего, дорогой викарий. Скажите, а с доктором Хэйдоком она давно знакома? - Она об этом не говорила, и я не могу сказать. - Вот как? А о чем же вы вообще разговаривали, если не секрет? - О картинах, музыке, книгах, - честно перечислил я. Мисс Хартнелл, для которой темы разговора ограничиваются перемыванием чужих косточек, взглянула на меня подозрительно и недоверчиво. Пока она собиралась с мыслями, я воспользовался временным преимуществом, пожелал ей доброй ночи и быстро зашагал прочь. Я навестил прихожан в деревне и вернулся домой через садовую калитку, пробравшись мимо опасной засады, которая могла поджидать меня в саду мисс Марпл, хотя и не представлял себе, как до нее могли бы дойти новости о моем посещении миссис Лестрэндж - это было выше человеческих возможностей. Запирая калитку, я подумал, что надо бы заглянуть в сарайчик, который использовал молодой Лоуренс Реддинг за неимением мастерской, и поглядеть своими глазами на портрет Гризельды. Я не мог себе представить, что в мастерской кто-то есть. Оттуда не доносилось ни звука, а мои шаги по траве были бесшумны. Я открыл дверь и застыл на пороге, совершенно огорошенный. В мастерской оказались двое: мужчина, обняв женщину, страстно ее целовал. Эти двое были художник Лоуренс Реддинг и миссис Протеро. Я поспешно отступил и скрылся в своем кабинете. Там я уселся в кресло, вытащил свою трубку и принялся обдумывать события. Это открытие поразило меня как гром с ясного неба. Особенно после разговора с Петицией в середине дня: я был в полной уверенности, что между ней и молодым человеком зародились какие-то отношения. Более того, я был убежден, что она сама так думает. И я готов был дать голову на отсечение, что она не догадывается о чувствах художника к ее мачехе. Пренеприятнейший переплет! Я поневоле отдал должное мисс Марпл. Она-то не дала себя провести и достаточно точно представляла истинное положение вещей. Я абсолютно неверно истолковал красноречивый взгляд, который она бросила на Гризельду. Мне самому и в голову бы не пришло подозревать миссис Протеро. Было в ней что-то от жены Цезаря, которая выше подозрений, - такая спокойная, замкнутая женщина, в ней никогда не заподозришь склонности к сильным чувствам. Когда мои размышления дошли до этого места, они были прерваны стуком в дверь кабинета. Я встал и подошел к двери. За ней стояла миссис Протеро. Я отворил дверь, и она вошла, не дожидаясь приглашения. Миссис Протеро прошла через комнату, тяжело дыша, и без сил опустилась на диван. Мне показалось, что я раньше никогда ее не видел. Спокойная, замкнутая женщина исчезла. На ее месте было загнанное, задыхающееся существо. В первый раз я понял, что Анна Протеро красавица. Она была шатенка, с бледным лицом и очень глубоко посаженными серыми глазами. Сейчас она раскраснелась, грудь ее вздымалась. Казалось, статуя внезапно стала живой женщиной. Я даже заморгал от этого превращения, как от яркого света. - Я решила, что лучше всего зайти к вам, - сказала она. - Вы - вы сейчас видели? Я утвердительно кивнул. Она сказала тихо и спокойно: - Мы любим друг друга... Даже сейчас, в минуту растерянности и отчаяния, она не смогла сдержать легкую улыбку, тронувшую ее губы. Улыбку женщины, которая видит нечто чудесное, преисполненное красоты. Я молча ждал, и она поспешила спросить: - Должно быть, вам это кажется страшным грехом? - Как вы думаете, миссис Протеро, разве я могу сказать иначе? - Нет-нет, я другого и не ждала. Я продолжал, стараясь говорить как можно мягче: - Вы замужняя женщина... Она прервала меня. - О! Я знаю, знаю. Неужели вы думаете, что я не говорила себе это сотни раз! Я же совсем не безнравственная женщина - нет. И у нас все не так - не так, как вы могли бы подумать. Я серьезно сказал: - Рад это слышать. Она спросила с некоторой опаской: - Вы собираетесь сказать моему мужу? Я довольно сухо ответил: - Почему-то принято считать, что служитель церкви не способен вести себя, как джентльмен. Это не соответствует истине. Она поблагодарила меня взглядом. - Я так несчастна. О, я бесконечно несчастна! Я так больше жить не могу. Просто не могу! И я не знаю, что мне делать. - Голос ее зазвенел, словно она боролась с истерикой. - Вы себе не представляете, как я живу. С Люциусом я была несчастна, с самого начала. Ни одна женщина не может быть счастливой с таким человеком. Я хочу, чтобы он умер... Это ужасно, но я желаю ему смерти... Я в полном отчаянии... Говорю вам, я готова на все... Она вздрогнула и посмотрела в сторону двери. - Что это? Мне показалось, или там кто-то есть? Наверно, это Лоуренс. Я прошел к двери, которую, как оказалось, позабыл затворить. Вышел, выглянул в сад, но там никого не было. Но я был почти уверен, что тоже слышал чьи-то шаги. Хотя, может быть, она мне это внушила. Когда я вошел в кабинет, она сидела наклонившись вперед и уронив голову на руки. Это было воплощение отчаяния и безнадежности. Она еще раз повторила: - Я не знаю, что мне делать. Что делать? Я подошел и сел рядом. Я говорил то, что мне подсказывал долг, и пытался произносить эти слова убедительно, но все время чувствовал, что моя совесть нечиста: я же сам этим утром высказал вслух мысль, что мир станет лучше без полковника Протеро. Но я больше всего настаивал на том, чтобы она не принимала поспешных решений. Оставить дом, оставить мужа - это слишком серьезный шаг. Боюсь, что я не сумел ее убедить. Я прожил достаточно долго, чтобы понимать, что уговаривать влюбленных практически бессмысленно, но думаю, что мои слова хоть немного ее утешили и приободрили. Собравшись уходить, она поблагодарила меня и пообещала подумать над моими словами. И все же после ее ухода я чувствовал большое беспокойство. Я понял, что до сих пор совершенно не знал характера Анны Протеро. Теперь я видел воочию женщину, доведенную до крайности; такие, ка