ился. -- Да, да, так, хорошо! -- забасили динамики компьютера. Римо слился воедино с доктором Карлтон прямо на столе, и тут же на весь зал загремел металлический рев компьютера: -- Изумительно! Изумительно! Сказка! Чудо! Римо стало не по себе. Не всякий любит заниматься любовью на публике. К тому же мистер Даниэльс обладал баритоном, что также делу не помогало. Разозлившись, Римо всерьез принялся за работу. -- Чудо, чудо! -- продолжал грохотать компьютер. Тембр его голоса начал меняться -- с баритона перешел на тенор, с тенора на сопрано, с сопрано на фальцет... Темп все убыстрялся, отдельные звуки начали терять четкость, слова становились неразборчивыми. Слово "чудо" повторялось снова и снова, потом машина начала сбиваться: -- Чу-до-чу-до-ччу-ддо! Чу-до-чу! До-чу-до-чу! Тут компьютер разразился резким, неприятным смехом кастрата, переросшим в визг. Римо выругался и сорвал провода с головы партнерши. Металлический вопль компьютера оборвался, сменившись нежными стонами и лепетом доктора Ванессы Карлтон: --...до-чу-до!А-а-а-а!О-о-о! Она содрогнулась и так счастливо застонала, что Римо захотелось расцеловать ее. Вместе с чертовым компьютером. Высвободившись из ее объятий, он отошел от стола. -- О, Римо, -- твердила она, -- такое наслаждение! Чудо! Это может даже заменить алкоголь. Такое наслаждение!.. Отвернувшись, чтобы привести в порядок одежду, Римо поднял глаза и увидел в дверях мистера Смирнофф. Он стоял, молча уставившись на доктора Карлтон, которая лежала на столе, томно бормоча: -- Это было чудно, я так счастлива, мне так хорошо... Поправив одежду, Римо снова повернулся к ней: -- Ну, хорошо, так где мистер Гордонс держит оборудование для печатания фальшивых денег? Вопрос вызвал у нее смех. -- Я ничего не знаю ни о каких фальшивых деньгах, -- сказала она. Смех ее, однако, звучал неестественно. Римо решил до поры до времени отложить обсуждение этого вопроса. -- Посоветуй, как с ним можно совладать? В чем его слабое место? -- Запомни, Римо: его интеллектуальные способности можно сравнить с разумом пятилетнего ребенка. Он вспыльчив и непоследователен. -- Она села и начала приводить себя в порядок. -- В этом его слабость. Ты бы с ним запросто разделался, если бы эти кретины в Вашингтоне не передали ему программу творческого интеллекта. Он кивнул и собрался уходить. -- Римо! -- окликнула его Ванесса. Он оглянулся. -- А как он выглядит? -- Кто? Гордонс? Она кивнула. Римо описал ей мистера Гордонса: рост чуть больше шести футов, светлые волосы, губы тонкие, глаза голубые. Он еще не закончил, когда она рассмеялась. -- Мне было интересно, чей облик он примет. -- Ну? -- Он взял за образец фотографию на моем столе. Гордонс скопировал облик моего отца. ГЛАВА СЕДЬМАЯ -- Мне это не нравится, -- сказал задумчиво Римо, глядя в окно "Боинга747", уносящего их на восток Штатов -- в Нью-Йорк. -- Что именно? -- спросил Чиун, безмятежно развалившись в крайнем от прохода кресле, придерживая висящую на шее свинцовую штуковину. -- Внимательно следи за этим крылом, -- быстро добавил он. -- Смитти опять вызывает нас в Нью-Йорк. Наверное, что-то очень важное. -- Почему ты так думаешь? Потому что нас вызывает император Смит? А что важного, собственно, это может означать? Может быть, он просто снова сходит с ума? Если помнишь, он и раньше, бывало, терял рассудок. Например, когда он был в месте, называемом Цинцинатти, а ты пытался разыскать его в месте, которое называется Питтсбург. -- Ну, ладно, ладно? -- сказал Римо. -- Лучше не будем об этом. Во всяком случае я рад, что ты снова согласился работать на него. -- А разве в этом кто-нибудь сомневался? Мы должны атаковать. Он нам за это заплатит. А мы что, откажемся от его золота? В этом случае мы будем такими же безумцами, как и он, такими же, каким он был, когда находился в том месте, которое называется Цинцинатти, а мы в это время пытались... Римо постарался отключиться от монолога Чиуна и снова уставился в окно. Несколько часов спустя они встретились со Смитом и убедились, что он в здравом уме. Он ждал их в подвальном помещении крупнейшего нью-йоркского банка. Лицо его вытянулось, а выражение было еще более кислым, чем обычно. -- В чем дело, Смитти? Что произошло? -- бодро приветствовал его Римо. -- Вы разузнали, где мистер Гордонс печатает свои фальшивки? Римо отрицательно покачал головой. -- Тогда у нас серьезные неприятности. -- А когда у нас их не было? Вы не замечали, что при каждой нашей встрече вот уже десять лет оказывается, что у нас неприятности. На нас все время обрушиваются небеса. Но на сей раз неприятность, конечно же, самая неприятная: ведь опасность угрожает Всемогущему доллару! Теперь наступила очередь Смита помотать головой. -- Нет, не доллару, -- сказал он, -- а вам. -- Вот видишь, -- обратился Чиун к Римо, -- оказывается, ничего важного. Это всего лишь ты. По мнению Римо, это как раз и придавало делу весьма серьезный оборот. -- При чем здесь я? -- спросил он. Смит протянул ему листок желтой бумаги. -- Мы получили вот это, -- сказал он. Римо взял бумагу и, перед тем как прочитать, ощупал ее кончиками пальцев. Она была тонкая, тоньше луковой шелухи, но жесткая и прочная. Такой бумаги раньше ему держать в руках не приходилось. Римо ознакомился с содержанием: "ТЕМ, КОГО ЭТО МОЖЕТ КАСАТЬСЯ: "Привет" вполне достаточно. Пожалуйста, имейте в виду, что если мне не будет вручена голова того, кто в высокой степени вероятности является Римо, бумажные деньги в сумме одного миллиарда долларов будут разбросаны над одним из американских городов без предупреждения. Это серьезное обещание. Я предложил бы Вам выпить, но это невозможно по почте. С наилучшими пожеланиями, искренне Ваш, мистер Гордонс". Записка, казалось, была отпечатана на машинке, но если при машинописи правая граница текста по вертикали получается неровной, то в этой записке эта линия была абсолютно ровной, как будто текст предварительно отлили на линотипе. Римо перевернул листок и заметил бугорки на обороте в тех местах, где на лицевой стороне были отпечатаны знаки препинания. -- Что вы об этом думаете? -- спросил Смит. -- Качественно исполнено, -- ответил Римо. -- Правое поле абсолютно ровное. Посмотри-ка, Чиун! Абсолютно ровное поле. Это машинопись, хотя я никогда в жизни не видел пишущей машинки, на которой можно было бы выравнивать правую границу текста. -- Прекратите, Римо! -- рассердился Смит. -- Мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать, как мастерски Гордонс печатает на машинке. -- Вы просто завидуете ему, Смитти. Бьюсь об заклад: вы не сможете напечатать ни одной страницы с такими ровными полями справа, а вот мистер Гордонс может. Над этим стоит задуматься: вам это тоже должно быть по силам, так как оба вы -- роботы. Смит изумленно поднял брови: -- Роботы?! -- Да! Роботы! Бездушная нежить. Только он более совершенный робот, чем вы, поскольку в состоянии так печатать. А вы умеете только играть со своими компьютерами. У вас, видимо, что-то сломалось, а, Смитти? -- Чиун, -- спросил Смит, -- это правда? Гордонс -- действительно робот? -- Да, -- сказал Чиун. -- Мы давно знаем об этом. -- "Мы" знаем?! -- воскликнул Римо. -- Почему это "мы"? -- Поправку принимаю, -- сказал Чиун. -- Правильно, не "мы", а я. -- Вот это да! -- сказал Римо. -- Ты, значит, знал? Расскажи ему, что это я узнал и сказал тебе! -- Римо только подтвердил мои давние догадки. Если человек ходит не по-- человечески, говорит не по-человечески и поступает не по-человечески, естественно предположить, что это вовсе и не человек. Заметив, что Смит смотрит на него, ожидая дальнейших разъяснений, Римо пожал плечами: -- Что тут скажешь? Каким-то боком ко всему этому имеет отношение доктор Ванесса Карлтон. Она делает всякие компьютерные штучки для ракет. Гордонс был у нее чем-то вроде компьютера, настроенного на выживание. Когда он случайно услышал ее слова, что лаборатория будет закрыта, потому что правительство прекращает финансирование, он принял человеческий облик и сбежал оттуда. Потому что все, что он знает и умеет, связано с единственным вопросом -- как выжить? Ну, а потом наше тупое правительство передумало и снова выделило ассигнования. -- Правительство и не думало менять своего решения, -- возразил Смит, -- оно прекратило финансирование исследований доктора Карлтон еще два месяца назад, -- Какая разница? Так или иначе этот робот сейчас на свободе, соображая, что бы еще сделать, чтобы выжить. Он считает, что это просто. Попробовал бы он выжить на месте домашней хозяйки -- при нынешних-то ценах! -- Я думаю, -- сказал Смит, -- что с точки зрения технического устройства он андроид. -- Нет. Он -- робот, -- возразил Римо. -- Робот -- это машина, которая и выглядит как машина. Андроид имеет гуманоидное обличье и действует подобно человеку. -- Ладно, пусть будет андроид. Это решает проблему? -- Проблема -- в вас. Кроме меня, правда, никто не знает точно, ни кто вы, ни чем занимаетесь. Но кое-кто в Казначействе из тех, с кем вы встречались, считает, что мы должны дать мистеру Гордонсу все, что он хочет. И это мнение имеет сторонников в окружении президента. -- А Форсайт? -- спросил Римо. Смит кивнул. Чиун играл с трехпозиционным выключателем, включая то малый свет, то большой, то выключая его вообще, так что комната периодически погружалась в полную темноту. -- А если президент согласится? -- спросил Римо. Смит молча пожал плечами. Чиун выдрал выключатель из настольной лампы и зажал его в руке. -- Где предполагается вручить ему мою голову? -- спросил Римо. -- Она должна быть положена в урну, стоящую возле стойки регистрации билетов компании "Истерн эйрлайнз" в аэропорту Далласа в любой день после трех часов утра. Мистер Гордонс передал это Форсайту по телефону. Если бы вам удалось найти, где он печатает деньги! Прихватив с собой выключатель, Чиун двинулся к выходу. -- Римо, -- позвал он, -- оставим императора Смита наедине с его думами! Взяв Римо за локоть, он вывел его из комнаты. -- Не стоит говорить с ним, -- шепнул он Римо. -- Он опять сошел с ума. ГЛАВА ВОСЬМАЯ Чиун настаивал на немедленной встрече с Форсайтом. Римо заявил, что ему наплевать на этого Форсайта и век бы его не видеть. По мнению Чиуна, это доказывало, что Римо глуп и ни в чем не разбирается. Чего еще можно ожидать от белого с его рыхлой комплекцией, смешными большими ногами и руками с толстыми запястьями. -- Недоумки стараются поступать, как все. Они думают, что это придает им силу. Но сколько ни собирай вместе дураков, они все равно останутся дураками. -- Ну хватит, -- сказал Римо. Он решил прекратить беседу и уж во всяком случае не говорить Чиуну, где находится офис Форсайта. Когда они сели в такси, Чиун сказал водителю: -- Отвезите нас в офис мистера Форсайта. -- Куда? -- переспросил водитель. -- В офис мистера Форсайта. Он -- важная шишка, вы должны его знать. -- Чиун наклонился к водителю и доверительно шепнул: -- Он тоже белый, как и вы. -- Слушай, приятель, не знаю я никакого Форсайта. -- А я его вам сейчас опишу. Он противный и глупый. Самый противный и самый глупый. Водитель оглянулся на Римо, в расчете на его помощь, однако тот ничего не сказал. -- А какое в этом противном городе самое уродливое здание? -- спросил Чиун. -- Ну, это легче легкого. Для Казначейства построили здание, которое выглядит, как мавзолей. -- Вот туда нас и везите, -- сказал Чиун, удобно располагаясь на заднем сиденье. -- Где же еще, если не там, может находиться Форсайт? Здание Казначейства напоминало склеп-мавзолей потому, что оно было спроектировано наподобие гробницы Мавзолов, сооруженной в IV веке до нашей эры. Имя его осталось в веках, поскольку подобного типа сооружения стали называться мавзолеями. Чиун подождал, пока Римо расплачивался с таксистом. Внутри их встретил сидящий за столом охранник в форме. -- Мы ищем мистера Форсайта, -- сказал, подойдя к охраннику, Чиун. -- Не смеши человека, -- сказал Римо. -- Вам назначена встреча? Он ждет вас? -- спросил охранник. -- Всякий почтет за честь встретиться с Мастером Синанджу, -- важно изрек Чиун. -- С кем, простите? -- Передайте ему, что прибыл Мастер Синанджу со слугой. -- Слуга -- это я, -- пояснил Римо. -- А я -- Мастер Синанджу, -- добавил Чиун. -- Ну, а я тогда -- белый ферзь, -- сказал охранник. -- Убирайтесь! С помощью большого пальца, нажавшего охраннику куда-то под ключицу, Чиуну удалось моментально урезонить охранника и заставить его позвонить в офис господина Форсайта. -- Сэр, -- сказал страж голосом, прерывающимся от боли, -- здесь внизу находится господин, называющий себя каким-то мастером. Он желает поговорить с вами... Шизоидный кранк... Да, я подожду. -- А что это означает? -- спросил Чиун у Римо. -- Что? -- Ну, это, "шиферный кран", что ли... -- Это означает, что ты -- псих. Чиун впился взглядом в охранника, который вслух повторил услышанную в трубке фразу: -- Мистер Форсайт не знает никакого мастера? Охранник беспомощно пожал плечами, подняв глаза на Чиуна. -- Скажите, что здесь находится также и Римо, -- посоветовал Римо охраннику. -- Здесь находится также некто по имени Римо, -- быстро проговорил в трубку охранник. Он подождал с минуту, потом облегченно вздохнул и повесил трубку медленно и аккуратно, потому что при любом резком движении острая боль пронизала не только плечо, но и всю верхнюю половину тела. -- Он примет вас. -- Чиун, оставь его в покое! -- попросил Римо. Чиун нажал еще разок и отпустил, наконец, охранника, который тут же схватился левой рукой за правое плечо и стал усиленно массировать его, пытаясь унять боль. -- Нет будущего у страны, в которой имя Римо служит пропуском, а Мастер Синанджу не известен, -- проворчал Чиун. -- Ты же знаешь белых -- они всегда заодно, -- сказал Римо. -- Вот именно, -- крякнул Чиун, -- истинная правда! Форсайт ждал их в офисе на пятом этаже. Когда они вошли, он остался сидеть за столом в огромном кабинете, но Римо простил ему отсутствие хороших манер, посчитав это уступкой хорошему вкусу: пока Форсайт сидел, над столом была видна только его розовая рубашка с бордовыми цветами. Позже, когда Форсайт поднялся, Римо увидел такой же расцветки брюки, которые делали его похожим на уличного торговца ракушками на Багамских островах. Для полного сходства не хватало только соломенной шляпы, которую Римо тут же заметил в углу, на столике. -- Рад снова видеть вас, мистер Мастер, -- сказал Чиуну Форсайт. -- И вас. Римо, кажется? Римо не сомневался, что Форсайт прекрасно помнит его имя, раз речь идет о его голове, которую требовал мистер Гордонс, угрожая в противном случае покрыть город сугробами из фальшивых банкнот. Чиун кивнул в знак приветствия. Римо не отреагировал никак. -- Чем могу быть полезен? -- спросил Форсайт. Римо взглянул на Чиуна, который безмолвно и неподвижно стоял перед столом Форсайта. Чтобы заполнить неловкую паузу, Римо сказал: -- Мы хотели узнать, как обстоят дела с мистером Гордонсом. -- О, мы пытаемся выйти на его след. После того, как вы получили от него в аэропорту эти пластины, мы ничего о нем не слышали, -- соврал Форсайт. -- Абсолютно ничего. Может быть, вам повезло больше? Вдохновенная ложь заслуживает достойного ответа. -- Мы немного покопались в его биографии, -- сказал Римо. Чиун бросил на него предупреждающий взгляд. Римо продолжал: -- Родом он из небольшого городка в штате Миссури. Его отец -- он давно умер -- был печатником. Мать зарабатывала стиркой белья. Он учился в школе, каким-то образом избежал призыва в армию и отправки в Корею, работал учителем. Увлекается моделированием, любит смотреть по телевизору бейсбол и вышивать гарусом по канве. Не пьет и не курит. Атеист. -- Здорово! -- с энтузиазмом воскликнул Форсайт. -- Просто удивительно, как вы в столь краткий срок смогли узнать так много. Я просто поражен! Римо глупо улыбался в ответ на глупую улыбку Форсайта. Чиун продолжал молча взирать на человека за письменным столом. -- Может быть, парни, совместными усилиями нам удастся изловить этого Гордонса? -- с надеждой в голосе сказал Форсайт. -- Может быть, парень, -- сказал Римо. -- Полный вперед! Нам это по силам, надо только дружно навалиться на весла. И так далее, и тому подобное. -- Точно, -- сказал Форсайт. -- Прямо мои мысли! У вас, кстати, есть где остановиться? Римо отрицательно помотал головой. -- Минуточку! -- сказал Форсайт и поднял трубку. Набрав номер гостиницы, он попросил позвать к телефону управляющего. -- Алло, Фредерик! Это Форсайт. Только что в город прибыли очень важные люди... -- тут он подмигнул Римо, -- и я хочу, чтобы вы разместили их у себя на ночь. Дайте им особенную комнату. Второй этаж. Вблизи центрального лифта... Это подойдет! Забронируйте ее на имя мистера Мастера... Нет, лучше на имя мистера Римо. До встречи, Фредерик. Довольно ухмыляясь, Форсайт повесил трубку. -- Итак: гостиница "Кэрол армз", номер 226. Отличное место, ребята! Передохните слегка, а вечерком встретимся снова. Я вам позвоню. Может быть, за это время появятся новости о мистере Гордонсе. -- Он улыбнулся Римо ободряющей улыбкой. Чиун продолжал молча смотреть на Форсайта. Римо согласно кивнул. Форсайт встал (вот тут-то и Римо увидел его штаны в цветочек) и протянул руку сначала Римо, а потом -- Чиуну, но тот предпочел сделать вид, что не заметил ее, и продолжал пялиться на хозяина кабинета. Ладонь Форсайта на мгновение повисла в воздухе, а затем опустилась. -- Ладно, парни, поговорим вечерком, -- сказал Форсайт. -- Мне в самом деле было приятно встретиться с вами. Я уж было беспокоиться начал, что вдруг больше не увидимся. Но все же надеялся, честное слово! Он сел, давая понять, что аудиенция окончена. Римо повернулся к двери. Чиун бросил последний взгляд на Форсайта и последовал за Римо. Уже на выходе Римо посмотрел в висевшее на стене зеркало: рука Форсайта змеей ползла к телефону. Пальцы выстукивали нетерпеливую дробь на столе. Он ждал, когда они выйдут, чтобы куда-то позвонить. -- Ты был очень красноречив, -- заметил Римо, когда они вышли из здания. -- Просто заговорил всех! -- Мне не о чем говорить с человеком, который смешно одевается. -- А тебе никогда не говорили, что неприлично так таращиться на человека? Что ты в нем нашел? -- Я смотрел на его голову. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Номер в гостинице был идеальным капканом. Находился он в дальнем конце коридора, возле лифта. Пожарная лестница проходила как раз мимо окна. Выдвижной ее конец свисал над землей так низко, что любой человек мог, подпрыгнув, схватиться за нижнюю перекладину, а на площадке у окна комнаты номер 226 можно было разместить целый взвод. И дверь, и окно комнаты легко могли быть заблокированы. -- Чиун, это -- ловушка, -- сказал Римо, осмотрев помещение. Сбросив с ног легкие мокасины, он откинулся на кровать. -- Да, -- подтвердил Чиун. Его глаза остановились на стоявшем на столе цветном телевизоре. Он быстро подошел и включил его. -- Ты знаешь -- я уже почти две недели не смотрю свои чудные истории! -- Лопни мои глаза, ты заметил, как он на меня смотрел? -- Конечно, -- сказал Чиун. -- Как на лакомое блюдо. Из хаоса линий на экране телевизора постепенно проступило изображение. -- А зачем тебе, собственно говоря, требовалось его повидать? -- спросил Римо. -- Мы атакуем мистера Гордонса. Нельзя позволять, чтобы нас отвлекала от важного дела эта обезьяна в штанах в цветочек, охотящаяся за твоей головой. -- Интересно, -- подумал Римо вслух, -- неужели Форсайт явится за нами сам? Чиун щелкал переключателем каналов, питая слабую надежду, что, несмотря на позднее время, где-то возможно все-таки показывают одну из дневных мыльных опер. -- Да, он придет сам, -- сказал он. -- Ты уверен? -- Уверен. Потому что твой мистер Форсайт -- идиот. Сколько ни крутил Чиун ручку переключателя, мыльных опер он так и не нашел. По всем каналам передавали либо новости, либо образовательные программы для детей. Он с силой ударил по клавише выключателя и отколол край пластмассового корпуса. -- Это -- страна идиотов, -- сказал он раздраженно. -- И с какой стати должен мистер Форсайт отличаться от тебя или от тех идиотов в Вашингтоне, которые проводят опросы и планируют ваши телевизионные программы? Ведь ваше правительство располагается в Вашингтоне, так? -- Так. -- Почему же тогда оно ничего не дает на телевидение? Их последнее шоу, которое они передавали, было очень забавным. Помнишь, там еще был такой толстяк, который все задавал вопросы, и тот, что с Гавайских островов? Он очень смешно говорил. Это шоу должно было всем понравиться. Почему они изъяли его из программы? -- Это было не шоу, -- объяснил Римо, -- а трансляция заседания сенатского комитета, и когда оно закончилось, прекратились и передачи. -- Не шоу?! -- Нет. -- Они показывали, как работает ваше правительство? -- Да. -- Да поможет Америке Бог! Руководитель группы Фрэнсис Форсайт, прикомандированный ЦРУ в помощь Казначейству, не собирался ждать, когда Америке поможет Бог, поскольку, как правильно охарактеризовал его Чиун, он был идиотом. Как только Чиун и Римо покинули его офис, он вызвал к себе старших советников, которых взял с собой из ЦРУ, чтобы "сдать в архив это дельце о фальшивых деньгах". Ожидая, пока соберутся ассистенты, Форсайт сидел, закинув ноги на стол и покуривая сигарету в длинном мундштуке со специальным водяным фильтром. Вошли двое и молча сели. Третий, входя, спросил: -- Чем займемся, шеф? -- Надо кое-кому отрубить голову, -- ответил, ухмыляясь, Форсайт. Он снял ноги со стола, швырнул сигарету в пепельницу и потер руки в радостном предвкушении предстоящих ночью дел. Он знал, что именно такие непосредственные, оперативные действия у него получаются лучше всего. Они и создали ему соответствующую репутацию, благодаря которой он продвигался вверх по служебной лестнице. Во время Второй мировой войны он числился в составе американских войск в Европе в качестве офицера-шифровальщика. Однажды нацисты решили заманить американцев в ловушку. Разведка американцев перехватила зашифрованное сообщение немцев. Командир части передал его Форсайту, который в свою очередь отдал его для расшифровки имевшемуся в его команде криптографу. Минут через пять ему сообщили, что генерал требует немедленно представить ему расшифрованное сообщение. Форсайт буквально выдернул из рук дешифровальщика бумажку с записью перехвата и листок с его неоконченным "переводом" и поспешил в генеральскую палатку. По дороге он попытался закончить декодирование сообщения. Представ перед генералом, он лихо доложил, что в расшифрованном им радиоперехвате немецкого сообщения говорится о том, что немцы намерены захватить два города в качестве плацдарма и, развивая успех, глубоко вклиниться в занятую американскими войсками территорию. Главный удар будет нанесен по первому, ближайшему к фашистам, городу. Так сказано в шифровке, заверил он генерала. Генерал срочно направил подкрепления в этот город, но когда они туда прибыли, то оказалось, что ударные немецкие части захватили совсем другой, второй город. Оказавшись таким образом отрезанными от своих главных сил, немецкая группировка сдалась окружившим их американцам. На допросе командир окруженной немецкой группировки не переставал изумляться, как все-таки американцам удалось избежать ловушки. -- Какой ловушки? -- спросил через переводчика допрашивавший его Форсайт. Фашистский офицер объяснил, что ловушка строилась в расчете на то, что американцы перехватят специально для этого составленное и легко поддающееся расшифровке сообщение. -- Мы рассчитывали, -- объяснил он, -- что когда вы его перехватите и прочтете, что первый город не заслуживает главного удара, то, естественно, направите свои части поддержки во второй город, где мы их, заранее там расположившись, и встретим. Вместо этого вы направили их в первый город, и они оказались у нас в тылу. Как вам это удалось? -- Военная хитрость, -- ответил Форсайт, не желая признаваться даже себе в том, что он -- слишком большой болван, чтобы его можно было одурачить. В результате Форсайт получил повышение, а после войны был принят на работу в ЦРУ. Последовали дальнейшие успехи, по большей части случайные, и вот теперь, много лет спустя, он оказался за письменным столом в здании Казначейства, чтобы спасти Америку от угрозы, которую представляет для ее экономики массовый выброс в обращение фальшивых стодолларовых банкнот, с неподдельным удовольствием вспоминая славные денечки, когда он почти что в одиночку боролся с нацистской угрозой и побеждал. Нацистов, конечно, уже не было, зато появились другие враги. Один из них -- мистер Гордонс. Судя по всему, этот расхлюстанный штатский типчик -- Римо -- тоже может быть причислен к лагерю противника. Ну, а если один враг желает получить голову другого врага, то кому от этого плохо? Правда, у этого Римо имеются высокопоставленные покровители, но им совсем не обязательно знать, что решение о выдаче головы Римо мистеру Гордонсу было принято им, Форсайтом, единолично, без согласования с начальством. Во всяком случае сам он будет помалкивать, если только останется от этого в выигрыше. Ну, а пока суд да дело, Форсайт будет действовать так, как он считает нужным действовать в государственных интересах. Вместе с помощниками Форсайт тщательно проработал все детали операции, назначенной на ближайшую ночь. Азиат не в счет. Если он окажется у них на пути, то его, конечно, тоже придется убрать. А вообще им нужно тело Римо, а вернее часть тела -- голова. Глаза Форсайта лихорадочно блестели, он нервно разминал ладонями заплывшие жиром щеки. Жир давно уже сгладил то, что было когда-то слегка выдающимися скулами. -- Быстрота действий очень важна, -- говорил Форсайт, -- но еще важнее правильный выбор времени. На нашей стороне фактор внезапности. Эти двое, как подсадные утки, ничего не подозревают. Плевое дело! Встретимся в проулке в 23.55. -- Как насчет утки на ужин? -- спросил Чиун. -- Терпеть не могу утку, -- ответил Римо. -- К тому же может оказаться, что ее просто не успеют хорошо зажарить до того, как Форсайт начнет свою атаку. Чиун с сомнением покачал головой: -- Он не нападет раньше полуночи. -- Почему? -- Я уже объяснял. Он -- идиот, а идиоты всегда нападают в полночь. Самоуверенность старика начинала раздражать Римо. Лежа на кровати, он старался прикинуть лучшее время для тайного нападения. Но, как ни крути, выходило -- полночь. -- Так как же насчет утки? -- терпеливо спросил Чиун. -- Нет. Никаких уток! -- Римо схватил телефонную трубку и заказал в номер рис и рыбу. Поужинав, Чиун предложил лечь спать. -- Завтра у нас будет, возможно, тяжелый день, -- пояснил он. Римо кивнул. Взяв со стола две пустые тарелки, он примостил одну на верхнем углу рамы окна, выходящего на пожарную лестницу, а вторую просунул вертикально в щель входной двери. Чиун молча наблюдал за его манипуляциями. -- Это будет чем-то вроде системы раннего предупреждения, -- пояснил Римо. Чиун что-то буркнул себе под нос. Позже, когда был выключен свет и воцарилась тишина, Римо почувствовал легкое движение воздуха, но слух его не уловил ни малейшего звука. Потом послышался недовольный шепот Чиуна: -- Тарелки... А почему не коровьи колокольчики? Или осветительные ракеты? А может быть, нанять охрану, чтобы она предупредила нас об их приходе? Фокусы! Все время его так и тянет на фокусы. Никак не может понять, что суть искусства -- в его чистоте. Вынув тарелку из дверной щели и сняв другую с окна, Чиун тихонько поставил их на краешек стола. Римо не видел Чиуна, хотя слышал его голос. Почти не дыша, Римо молча лежал на кровати. Удовлетворенный тем, что теперь они ничем не защищены от внезапного нападения, Чиун свернулся калачиком на соломенной циновке в углу комнаты и почти мгновенно уснул. Перед тем как заснуть, он тихо сказал: -- Спокойной ночи, Римо, я знаю, что ты еще не спишь. -- Да как тут заснешь, когда в комнате такой шум и грохот? -- ответил Римо. Нападение началось в ноль часов, ноль-ноль минут, сорок восемь секунд. Атаке предшествовал грохот прокатившегося по асфальту мусорного бачка, на который наткнулся в темноте под пожарной лестницей кто-то из людей Форсайта. Бачок пришелся кстати -- изловленный и поставленный на прежнее место, он послужил подставкой для одного из помощников Форсайта, который, взгромоздившись на него, дотянулся до нижней, выдвижной, секции лестницы. Она подалась вниз со скрежетом, сравнимым разве что с лязгом, производимым бортом корабля, трущегося об айсберг. Сам Форсайт, правда, этого шума не слышал. Сверив свои часы с часами тех помощников, которые не забыли взять их с собой, и прихватив третьего, по имени Ал, Форсайт проник в гостиницу через черный ход и, преодолев крутые ступеньки лестничных маршей в тыльной части здания, поднялся на второй этаж. Продвигаясь по коридору к комнате 226, Форсайт наткнулся на какой-то столик и сбил на пол вазу с пластмассовыми цветами. Оставив ее там, куда она откатилась, они с Алом осторожно подошли к дверям комнаты 226. Форсайт стоял, молча сжимая и разжимая кулаки и чувствуя, как кровь приливает к кончикам пальцев. Все теперь зависело от кончиков пальцев. Именно они должны подсказать момент, когда он будет психологически готов к броску. Он потер кончики пальцев правой руки о левую ладонь. -- Ты не спишь, Чиун? -- тихо спросил Римо. -- Сплю. Хочу, чтобы меня убили во сне. -- Чего они ждут там под дверью? -- Кто знает? Может быть, они просто потирают кончики пальцев. Форсайт посмотрел на часы и начал потихоньку вставлять ключ в дверной замок. Он не сразу попал в замочную скважину, поскольку не сводил глаз с фосфоресцирующего циферблата своих наручных электронных часов "Таймекс". Стоящий позади него Ал нервно переминался с ноги на ногу. Он переносил вес сначала на правую ногу, потом на левую, потом снова на правую -- опять и опять. Чисто случайно ему удалось найти это единственно возможное для человека положение, при котором он находится в состоянии неустойчивого равновесия. Когда секундная стрелка на часах Форсайта приостановилась на мгновение на цифре одиннадцать, он весь напрягся -- оставалось всего пять секунд. Вынул из пиджака пистолет 32-го калибра, изрядно поизносившийся за те несчетные часы, которые проводил с ним Форсайт на тренировочных стрельбах в тире, повернул в замке ключ, резко распахнул дверь и ворвался в комнату. За ним ринулся его помощник. Форсайт резко остановился; не ожидавший этого Ал налетел на него, и Форсайт, спотыкаясь и взмахивая руками, точно крыльями, сделал еще несколько шагов вперед. В комнате стало светло от лампы, горевшей в холле. Римо посмотрел на Чиуна и сожалеюще покачал головой. Остановившись, наконец, и восстановив равновесие, Форсайт увидел Римо в кровати и ухмыльнулся. Лежащего в Углу на соломенной подстилке Чиуна он не видел. Форсайт снова ухмыльнулся, ожидая, что вот-вот в окне покажутся два других помощника. Капкан захлопнется, и жертву можно будет брать с двух сторон, как берут насекомое пинцетом. Все молча ждали. В комнате висела тишина. Стоящий рядом с Форсайтом Ал чувствовал себя неуверенно и досадовал, что Форсайт не разрешил взять с собой револьвер. Шеф настоял на том, чтобы никто, кроме него, не брал оружия. Подождали еще. Наконец секунд через тридцать, по подсчету Римо, что-то скрипнуло за окном. Поднявшиеся по пожарной лестнице агенты изо всех сил дергали окно, пытаясь поднять раму, но, будучи недавно покрашенной, она не подавалась. -- О Господи! -- сказал Форсайт. -- Послушай, приятель, -- обратился к нему Римо, -- это смахивает на налет. Голос Римо напомнил Форсайту о его долге и ответственности. Посчитав, что двое на пожарной лестнице теперь не нужны, Форсайт жестом приказал им убираться. Прижавшись носами к стеклу, они пытались рассмотреть, что происходит внутри. Форсайт поднял руки над головой, замахал на пялившихся в окно агентов и заорал "Проваливайте!" Римо видел, как они, помешкав секунду-другую, пожали плечами и отлепились от окна. Через несколько секунд внизу опять раздался скрежет опустившейся выдвижной секции. Секундой позже скрежет повторился: агенты спустились на землю, и лестница поползла вверх, на свое место. Форсайт стоял неподвижно, глядя в окно, за которым больше не маячили силуэты его помощников. -- Давайте скорее, -- поторопил Римо Форсайта, -- не ждать же мне всю ночь! -- Я полагаю, вам хочется узнать, ради чего вам предстоит умереть, -- сказал Форсайт. Он отвел концы губ назад, растянув рот в тонкую полоску, пытаясь изобразить улыбку. -- Разумеется, старина. -- Ваша смерть послужит на благо Соединенных Штатов Америки. -- Так это имеют в виду, когда говорят "выполни долг и погибни"? -- Правильно, -- подтвердил Форсайт. Запоздало спохватившись, что ктонибудь, проходя по коридору, может заглянуть в открытую дверь и найти подозрительным вид человека, целящегося в другого, он бросил Алу через плечо: -- Включи свет и закрой дверь. Ал включил стоявшую на столе лампу и направился к двери. -- Сначала закрой дверь! -- рявкнул Форсайт. -- Свет потом. Сначала дверь! -- Извините, шеф. Нагнувшись к лампе, Ал снова выключил ее и пошел в темноте к двери, закрыл ее, вернулся и снова включил лампу. Форсайт тем временем возмущенно сопел носом. В тот момент, когда Форсайта и Ала ослепил свет лампы, Чиун незаметно встал с циновки. Когда Ал подошел к двери, Чиун вытолкал его в коридор, шепнув: "Иди домой, ты больше не нужен", и закрыл за ним дверь. Ал очутился в коридоре перед запертой изнутри дверью. Для того, чтобы вернуться, надо было постучать в дверь, но если постучать, шеф может отвлечься и потерять контроль над ситуацией. Ал решил, что лучше тихонько подождать. Чиун за спиной Форсайта подошел к столу и включил лампу. -- Молодец, Ал, -- сказал Форсайт. -- Теперь ты все сделал правильно. -- Он посмотрел на Римо. -- Ага, вы сегодня без старика-китайца... -- Нет, почему же, он здесь. -- Не ври, парень. Его постель не тронута. -- Он спит в углу, на полу. Взглянув, куда указывала рука Римо, Форсайт увидел в углу циновку. -- Он что, вышел? -- Нет. -- А где же он? -- Позади вас. Не оборачиваясь, с саркастической улыбкой по поводу старого и всем известного трюка, Форсайт, не сводя с Римо глаз, спросил через плечо: -- Ал, ты видишь китаезу? Ал не мог ответить, так как находился в коридоре, за дверью, и не мог слышать вопроса. -- Черт побери. Ал, я к тебе обращаюсь! -- Здесь нет мистера Ала, -- сказал Чиун. Подпрыгнув, как от удара током, Форсайт резко обернулся и, увидев Чиуна, отскочил к окну, чтобы оказаться вне досягаемости и не выпускать обоих из поля зрения. -- О, это вы! -- воскликнул он. -- Я -- всегда "я", -- подтвердил Чиун. -- Надеюсь, старина, мне не придется вас убить, -- сказал Форсайт, -- но если вы шевельнете хотя бы пальцем, то я это сделаю. Без малейшего колебания разнесу вас вот из этой штуки. -- Он кивнул на пистолет. -- Осторожнее, Чиун, -- сказал Римо. -- Ты имеешь дело с хладнокровным убийцей. Форсайт повернулся к Римо: -- Я собирался рассказать вам, почему вы должны умереть. -- Давайте закругляться, -- зевнул Римо. -- Мне еще надо немного поспать. -- Вам предстоит очень и очень долгий сон, -- сказал Форсайт. -- Отлично. -- Но сперва я все-таки объясню вам, почему вы должны умереть. Я обязан это сделать, -- продолжал Форсайт. Римо обреченно посмотрел на Чиуна, спокойно примостившегося на краешке стола. Если этот идиот собирается говорить вечно, это отнюдь не означает, что Чиун согласен вечно слушать его стоя. Форсайт объяснял тем временем, что жизнь Римо -- цена, которую потребовал мистер Гордонс за свой отказ от действий, подрывающих американскую экономику. -- И я пришел сюда для того, чтобы заплатить эту цену, -- сказал он. Да, он, Форсайт, в принципе против уступок шантажистам, но в данном случае приходится учитывать экстраординарные обстоятельства и жертвовать принципами. -- Я должен выполнить свой долг, -- сказал он твердо. -- Надеюсь, что и вы, состоящий на государственной службе, также выполните свой долг и добровольно, без лишнего шума уйдете из жизни. Это -- выше нас обоих. Я уверен, что вы не станете противиться. Форсайт замолчал, ожидая ответа. Тишину в комнате нарушало лишь легкое размеренное дыхание: Римо крепко спал. Форсайт растерянно взглянул на Чиуна. -- Как можно убить человека, который ничего не понимает? -- пробормотал он. -- Очень легко, -- ответил Чиун, -- вот так. Правой рукой он взял со стола тарелку, оставшуюся после ужина. Удерживая ее большим, средним и указательным пальцами согнутой кисти, он мягко и плавно вытянул руку по направлению к Форсайту. Тарелка словно прилипла к кончикам пальцев. В тот момент, когда она, казалось, вот-вот упадет на пол, запястье старика распрямилось с явственным щелчком, и тарелка полетела в Форсайта со скоростью, которая делала ее невидимой. На лету тарелка вращалась вокруг своей оси, издавая высокий жужжащий звук. Это жужжание, однако, продолжалось недолго, лишь долю секунды: последовал глухой удар, и тарелка, врезавшись ребром в шею Форсайта, легко, как диск циркулярной пилы, прошла насквозь. Скользнув по спине Форсайта, тарелка, порозовевшая от покрывшей ее крови, упала на пол и разбилась. Глаза Форсайта были все еще открыты, рот искривлен в последней попытке что-то сказать, когда его тело, в котором уже не было жизни, рухнуло на пол. Отдельно от тела и долей секунды позже за ним последовала голова и откатилась к стене. Римо спал. Чиун подошел к двери и открыл ее. По коридору взад-вперед нервно вышагивал Ал. -- Шеф велел вам идти домой, -- сказал Чиун. -- Он остается. -- С ним все в порядке? -- Идите домой, -- повторил Чиун и закрыл дверь. Вернувшись в комнату, он подошел к голове Форсайта, поднял ее за волосы с пола и стал внимательно рассматривать. Так, лицо, правда, немного полновато, но сходство есть... Используя ребро ладони -- сначала как топор, а потом как скальпель, -- Чиун начал обрабатывать голову, чтобы она не напоминала больше голову Форсайта и ее можно было бы принять за голову Римо. На это ушло тридцать секунд. Когда он закончил, переносица Форсайта была сломана так, что в принципе напоминала переносицу Римо. Убрав лишний жирок из-под форсайтовских щек, Чиун добился того, что теперь они не очень отличались от щек Римо с четко очерченными скулами. Сломав кости глазных впадин, Чиун изменил посадку глаз, и они стали выглядеть почти так же, как глаза Римо. Уши! Уши явно не те. Чиун еще раз взглянул на то, что минутой раньше было головой Форсайта, и повернулся к спящему Римо. У Римо мочек практически не было, а у Форсайта они, наоборот, были предлинные. Очень подходящие для типичного американца уши, решил Чиун, -- раз они по большей части ведут себя, как ослы, то, естес