ины в черном трудились до самого рассвета, пока у них не закружи- лась голова от вида крови. Кто-то от возбуждения начал разговаривать с самим собой, другие впали в эйфорию. Так обычно бывает с теми, кто, убив в первый раз, вдруг понял, что именно об этом он неосознанно мечтал всю жизнь. И тут их вожак, которого называли "господин Скиф", допустил первую ошибку: он вышел в коридор стран Ближнего Востока на одной из пассажир- ских палуб. Вопреки официальным заявлениям, сделанным еще в нью-йоркской резиденции ООН, эта часть корабля была хорошо вооружена. Люди с пулеметами, револьверами и ручными гранатами не назывались ох- ранниками - они назывались атташе. Атташе по культурным связям из Иорда- нии были вооружены английскими револьверами "Уэбли" и ручными пулеметами марки "Брен", у сирийских атташе по сельскому хозяйству были русские ав- томаты АК-47, широко известные по плакатам, изображавшим воина с подня- тым вверх автоматом и превозносившим социальные сдвиги, достигнутые с его помощью. Собственно говоря, эти автоматы всаживали кусочки свинца в живое тело ничуть не хуже, чем английские или американские, и посему го- лоса людей, утверждающих, что культуры не совершенствуются, а лишь ме- няют ярлыки, должны умолкнуть. Если у кого-то есть много автоматов Кала- шникова, он может вывести тысячи людей на улицы, и они, маршируя дружны- ми рядами, продемонстрируют, как счастливо и свободно они живут Один из египетских атташе по культуре заметил трех мужчин в черном с окровавленными клинками в руках и выпустил по ним очередь из своего М- 16. Хореограф из Ливии, услыхав выстрелы, бросил в коридор гранату, пев- цы из Ирака, высунув в приоткрытую дверь дула автоматов, начали поливать огнем все подряд, и в частности двери сирийского офиса. Специалисты из Саудовской Аравии, набив корзины для бумаг американскими стодолларовыми купюрами и шведскими кронами, стали швырять их в бушующий коридор вместо снарядов. Этот перекрестный огонь, как ни странно, оказался исключительно эффек- тивным и вынудил банду ночных налетчиков укрыться в большом чулане. Они позорно бежали, зажав уши и втянув головы в плечи, чтобы спастись от пуль. Только один господин Скиф сохранял присутствие духа. - Надо бежать отсюда!- вскричал один из бандитов. Но господин Скиф потрепал его по щеке и сказал, что бояться нечего. - Но нас здесь прихлопнут, как крыс в крысоловке, - не унимался бан- дит. - Они нас запрут. Здесь нет другого выхода! И те самые люди, которые лишь недавно упивались видом крови и отрубле- нных голов, вдруг почувствовали отвращение к убийству. Ливанская делегация, только что прибывшая из Бейрута, преспокойно спа- ла под грохот продолжающихся выстрелов, привычных на родине. Проснувший- ся утром мистер Галуб связался по телефону с другими арабскими делега- циями. - Послушай, старик, - сказал сирийцу Пьер Галуб, заместитель ливанско- го консула. - Я слышу в холле выстрелы из "Калашникова", потом с другой стороны в двадцати ярдах грохочет "брен", а позади в шестидесяти ярдах или, может быть, чуть дальше, палят из М-16. У одного из них неисправна возвратная пружина, так что надо египтянам ее отремонтировать, если они хотят продолжать стрельбу. Это не должно занять больше одиннадцати ми- нут. - Милостивый Аллах! - вскричал на другом конце провода сириец. - Отку- да тебе все это известно? - У меня есть уши, старик! Скажи, вы стреляете в кого-то конкретно или просто так? - На нас напали, и мы обороняемся. - Что-то непохоже: очень уж бестолковая пальба. Не обзвонишь ли ты другие делегации? Надо выяснить, кто выстрелил первым и в кого. А через несколько минут перезвони мне, ладно? Галуб допил сок и распаковал бритвенный прибор. - Что-нибудь новенькое? - спросил его другой делегат, выходя из роско- шной туалетной комнаты. Галуб отрицательно покачал головой. Закончив бритье, он перезвонил си- рийцам. - Ну как? - спросил он. - Кто затеял стрельбу? - Никто не затевал, - ответил сириец. - Не смеши меня! - Это сионисты, - сказал сириец. - Мы с тобой не на дебатах в ООН, а потому кончай молоть вздор! Надо положить конец перестрелке, если мы хотим выйти из своих комнат. Поста- вим вопрос так: кто первым начал обороняться? Через две минуты позвонил египтянин, сказавший, что видел людей в чер- ных одеждах с окровавленными клинками в руках, и дал по ним очередь из автомата. - Чем они были вооружены? - У них были окровавленные клинки. - А огнестрельное оружие? - Я не видел. - Хорошо, не стреляйте больше, а я свяжусь с другими делегациями. На- деюсь, нам удастся что-нибудь разузнать. Последовавшая за этим оглушительная тишина разбудила остальных членов ливанской делегации. - А? Что? В чем дело? - спрашивали они, моргая заспанными глазами и не соображая, где находятся. - Ничего особенного. Прекращение огня, - сказал Галуб. - Я не могу спать в такой тишине, - пожаловался один из ливанцев. - Мне не следовало уезжать из Бейрута. Галуб, который действительно был атташе по культуре, живя в Ливане, приобрел богатый опыт уличных боев и научился разбираться в стрелковом оружии, распаковал свой "Магнум-357", о-очень большой револьвер, остав- ляющий в людях о-очень большие дыры. Потом открыл дверь в коридор и бро- сил на толстую ковровую дорожку пепельницу. Выстрелов не последовало. Тогда он вышел наружу. Всюду были видны следы интенсивной перекрестной пальбы - Галубу приходилось видеть такое и раньше. Казалось, кто-то ка- тался здесь на гигантском бульдозере, выламывая куски из стен и потолка и превращая в клочья ковры. - Поставьте оружие на предохранитель и идите сюда. Ну, смелее, - под- бадривал он своих коллег. Открылась одна дверь, другая.. Показалась чья-то голова. В конце кон- цов из всех помещений, расположенных вдоль широкого холла, высыпали на- ружу люди. Несколько смущенные, с оружием в руках, они собрались в кори- доре. - Все в порядке, друзья, - сказал Галуб. - Теперь нам надо найти этих людей в черном, с окровавленными клинками. Мертвых тел здесь нет, ве- роятно, они где-нибудь во внутренних помещениях. Где тот египтянин, ко- торый заметил налетчиков первым? Не бойтесь, выходите вперед! Утром пе- рестрелки обычно прекращаются. Но я не сомневаюсь, что до конца путешес- твия нас ждут сотни таких перестрелок. В холле появился смуглый человек в купальном халате из белого шелка и с М-16 в руках. Впереди него шли сирийцы в длинных ночных одеяниях, они держали в руках автоматы Калашникова. Галуб прикинул направление огня и, учтя, что трупов нигде не видно, решил, что налетчики могли спастись, лишь укрывшись за какой-нибудь за- пертой дверью. - Найдите помещение с запертой дверью, только не пытайтесь ее открыть, - предупредил он. Такое помещение нашли очень быстро: это был чулан, где хранились ведра и швабры. Днем раньше чулан проверяли сирийцы. Египтяне возмутились: нет, проверяла не сирийская, а египетская служба безопасности. Ливиец обвинил во лжи тех и других, заявив, что чулан никогда никто не проверял и что там свили себе гнездо агенты ЦРУ плетущие расистский и сионистский заговор. А сирийцы и египтяне, утверждающие, что чулан якобы был ими проверен, тем самым предают общее дело арабов. - Уймитесь!- закричал Галуб - Ты расист! - взвизгнул ливиец. - Нас могут убить, если мы не найдем правильного решения.- увещевал их Галуб. Ливиец умолк. Галуб подошел к чулану. Всем остальным он велел отойти в сторону и хранить молчание. Ковровая дорожка перед чуланом была испачка- на кровью: по всей вероятности, один из бандитов был ранен. Галуб встал за косяк двери и прижался спиной к стене. Подняв свой "ма- гнум", он поскреб его стволом по двери. Обычно в таких случаях из укры- тия начинают стрелять. Но на этот раз выстрелов не последовало. - Сдавайтесь! Мы знаем, что вы здесь! Бросьте оружие в коридор, мы вам ничего не сделаем! - крикнул Галуб. - Слово араба! - добавил иракский агент. Египтянин хихикнул. - Что здесь смешного? - обиделся тот. - По-моему, там никого нет, - сказал Галуб. - А где же им быть? Оттуда нет другого выхода, - сказал агент сирий- ской службы безопасности, значившийся в списках как лингвист. - Мне кажется, что я здесь уже был и видел другую дверь... - Надо свериться с планом корабля, - не сдавался сириец. - Он прав,- поддержал его египтянин, и все с ним согласились. Все, кроме Галуба: последние два года он жил в Ливане и привык даже к воскре- сной обедне пробиваться с оружием в руках. Кто-то сбегал к себе и принес один из восемнадцати томов, содержащих переплетенные "синьки" планов корабля. Они нашли на плане свой коридор и изолированный чулан или, скорее, небольшую кладовую. - Из какого материала сделаны ее стены и потолок? - спросил Галуб. - Сверхпрочная сталь. - Тогда абсолютно однозначно: банда должна находиться в чулане. Теоре- тически, - добавил Галуб. Никто ему не возразил. С дальнего конца коридора прибежали несколько охранников в синей форме ООН. - Что здесь происходит? Кто-нибудь пострадал? Узнав, что жертв нет, охранники сказали, что арабам еще повезло. На корабль проникли какие-то сумасшедшие типы, которые отрубают людям голо- вы. - Мы заперли их в подсобке, - сказал кто-то из арабов. Силы безопасности ООН предложили взять руководство операцией на себя, но Галуб отказался. У него был больший военный опыт, чем у кого-либо еще из присутствующих. Ливанец решительно повернул ручку и распахнул дверь. Все остальные упали на пол. Чулан был пуст. На полу виднелись пятна крови, но людей не было. В хо- лле поднялся шум: все говорили одновременно, не слушая друг друга. Галуб отделился от толпы и вернулся в ливанское представительство. Он направил в холл своего пресс-атташе, чтобы американские журналисты не сочинили очередную небылицу о скорых на пальбу арабах. Потом собрал членов своей делегации. У себя дома они бы перестреляли друг друга, не задумываясь. Но здесь, вдали от родины, все они, вкусившие прелесть гра- жданской войны и убедившиеся на опыте, что мертвые тела ничего не ре- шают, лучше других знающие, что такое убить человека, слушали христиани- на-маронита Галуба с напряженным вниманием. - Джентльмены, - сказал Галуб. - Это не корабль, это - гроб. Все внимали с величайшей серьезностью. - Прошлой ночью на борту побывали убийцы. Это - огромный корабль, на нем живут тысячи людей. Убийства наводят на мысль о террористах. В наше время террористы могут объявиться в любом месте, но не это беспокоит ме- ня и не поэтому я назвал наш корабль гробом. Этот гигант может стать на- шей общей могилой потому, что в нем существует множество тайных прохо- дов, о которых мы не подозреваем, но о которых хорошо знают те, кто со- вершает убийства. Пьера Галуба спросили, откуда ему это стало известно. Он объяснил, ку- да были направлены выстрелы, куда вели кровавые следы и, самое главное, как могли исчезнуть люди из чулана, который считался запертым. - Я думаю, этот корабль построен в расчете на убийство многих людей. - Арабов? - Не только. Всех, - сказал Пьер Галуб. Это был последний день его жизни. На заседании Совета национальной безопасности, где присутствовали два посла, восемь сенаторов и представитель прессы, президент США заявил, что он абсолютно уверен в безопасности судна, носящего название "Корабль Наций". - Мы, естественно, сожалеем о решении ООН покинуть Нью-Йорк. Надо при- знаться, здесь свою роль сыграли дебаты о месте парковки автомашин, а также тот факт, что наш представитель наложил вето на резолюцию ООН, предусматривавшую введение дополнительно пятидесятипроцентного подоход- ного налога на американских граждан, чтобы помочь становлению молодых государств. В то же время мы продолжаем рассматривать ООН как олицетво- рение надежды на достижение мира путем переговоров, на укрепление здра- вомыслия в политике, на усиление сотрудничества и взаимного уважения ме- жду народами. - Что вы думаете об ужасном происшествии в ливанском секторе, о стрельбе, об отсечении голов?- спросил интервьюер. - Я рад вашему вопросу, - ответил президент - Все это лишний раз дока- зывает настоятельную необходимость мира. Он извинился и прошел в кабинет своего первого помощника. - Почему мне не доложили о событиях на "Корабле Наций"? - возмутился он. - Что там произошло, в ливанском представительстве? - Оно сгорело, все сгорели заживо, сэр. По всей вероятности, были ис- пользованы зажигательные бомбы. - Это неслыханно! Просто неслыханно! Но мы это заслужили, мы это действительно заслужили. Только пусть эти выродки, которым не терпится начать жечь друг друга, дождутся, пока их проклятый корабль уберется из нью-йоркской гавани, чтобы из нас не делали козлов отпущения! - Какова наша официальная позиция, сэр? Что сказать журналистам? - Мы выступаем против сожжения людей как способа решения международных споров. Я пошел спать. В спальне ему пришлось подождать полчаса. Он барабанил пальцами по ру- чке старинного кресла и каждые десять минут бросал нетерпеливый взгляд на верхний ящик комода. Ровно в 18.15 он достал красный телефонный аппа- рат, спрятанный в верхнем ящике комода, и набрал номер. - Вы меня заверили, - сказал он ледяным тоном, - что те двое будут по- сланы на корабль. Вы дали мне слово! И вот я узнаю о резне на борту. На- ша нация, наравне со всеми, несет ответственность за безопасность этого корабля. Кто и когда допустил просчет? Я хочу знать! - Алло, алло! - ворвался в трубку женский голос, интонации которого сразу же выдавали жительницу Нью-Йорка, а точнее - Бронкса. - Это ты, Сельма? Сельма! Ты меня слышишь? - Кто это? - строго спросил президент. - Откуда вы взялись? Я звоню Сельме Ваксберг. Кто вы такой? - Я - президент Соединенных Штатов. - Ты здорово копируешь его голос, Мэл! Просто чудно! Позови, пожалуй- ста, Сельму, а? - Здесь нет никакой Сельмы! - Послушай, ты, остряк-самоучка! Мне не нужны твои розыгрыши. Сейчас же позови мне Сельму! - Это - Белый дом. Здесь нет никакой Сельмы. - Ну, хватит! Уже надоело. - Я - президент Соединенных Штатов, и я хочу, чтобы вы положили труб- ку! - Соедините меня с Седьмой, тогда я отключусь от вас. В трубке послышался новый голос, напряженный и недовольный. - Произошла ошибка, - осторожно произнес голос. - Уж это точно, - сказала женщина с бронкским акцентом. - Я требую по- звать Сельму Ваксберг! - Я жду объяснений, - сказал президент. - Мадам! - произнес недовольный голос. Это правительственная линия. Мне необходима секретность. У меня очень важное дело. - И у меня важное! О чем вы собираетесь говорить? - О спасении планеты, - сказал недовольный голос. - Мое дело важнее. Отключайтесь! - Мадам! На проводе ваш президент, и он просит об одолжении. Я прошу об этом во имя блага всего мира! - Алло! Алло! - послышался другой, более молодой голос. - Это ты, Сельма? - Я хочу знать, почему в нью-йоркском порту вое идет не так, - решился наконец президент. Конечно, вести разговор в таких условиях было рискованно, но что де- лать? Он знал, что не сможет связаться с этим человеком раньше утра, а ждать так долго нельзя президент должен иметь информацию. Секретная те- лефонная линия функционировала лишь в определенные часы. Если не вда- ваться в подробности, подумал президент, эти две женщины не догадаются, о чем идет речь Мало ли что в Америке идет теперь не так! Почти все. - Руфь! Руфь! Это ты? - Это я, Сельма. Что там за олух к нам подсоединился? - Там нет наших людей, - сказал доктор Харолд В. Смит, бессменный ру- ководитель секретного агентства КЮРЕ. - А кто же там будет? - расстроилась Сельма Ваксберг, решившая, что речь идет о вечеринке, куда ее не пригласили. - Но почему? Вы же обещали! - сердился президент США, которого Смит не далее как на прошлой неделе заверил, что на борт доставят спецгруппу из двух агентов, которые будут задействованы без ведома других секретных служб. - Да отцепитесь же вы, наконец! - воскликнула Руфь Розенштейн, прожи- вающая по адресу: 2720, Гранд Конкорс, Бронкс. - У нас серьезный разго- вор. - Руфь нашла для Сельмы неженатого бухгалтера, который выразил же- лание встретиться с очаровательной молодой девушкой по имени Сельма, к тому же прекрасно готовящей. - Маленькая нестыковка. Они больше не хотят работать на нас, - сказал Смит в расчете на то, что обе женщины, которые так некстати подключились к правительственной линии, не смогут уловить суть разговора и даже не разберут, о чем идет речь. - Скажите, а вы женаты? - спросила Руфь Розенштейн, убежденная, что удачные браки совершаются чисто случайно. - Я - да,- сказал президент США. - Я тоже, - сказал доктор Смит, руководитель КЮРЕ. - Как ты можешь, Руфь! - воскликнула Сельма Ваксберг, втайне до- вольная, что вопрос поставлен ребром и теперь нет необходимости кру- титься вокруг да около. - Вы кто по национальности? Евреи? - продолжала допытываться Руфь Ро- зенштейн. Никогда ведь не знаешь, кто и когда надумает разводиться. За- чем же тратиться на лишний телефонный разговор? - Нет, - сказал Смит. - Нет, - повторил президент. - Тогда вы отпадаете, - изрекла Руфь Розенштейн. - Перестань, Руфь! - застеснялась Сельма Ваксберг, которая в свои три- дцать четыре года пришла к выводу, что жизненным приоритетом является не религия, а секс. - Ну так пошлите туда кого-нибудь! - распорядился президент. - У нас больше никого нет, сэр. Мы - не войсковое соединение. - Так, значит, мы бессильны? - спросил президент. - Вероятно, - ответил Смит. - А вы не пробовали трансцедентальную медитацию? - осведомилась Сельма. - К чертям! Я верю только в снотворное, - сказала Руфь, которая нахо- дила, что проблемы решаются легче, когда хорошо выспишься. - Что вы предлагаете? - спросил президент. - Я? - спросила Руфь. - При чем здесь вы? - Я попытаюсь послать их на корабль. Однако гарантировать ничего нельзя: я не могу решать за них, - сказал Смит. - Что он говорит? - не поняла Сельма. - Он не может дать полные гарантии, - пояснила Руфь. - Ох! - огорчилась Сельма. - Он здорово подражает президенту, правда? - сказала Руфь. - Боюсь, что это - сам президент, я узнала его по голосу, - сказала Сельма. Руфь ей не поверила. - Это он, - твердила взволнованно ее подруга. - В самом деле? Послушайте, господин президент! Вы там не очень-то на- зывайтесь. Я много ездила по свету и убедилась, что наша страна - вели- чайшая в мире. Делайте то, что считаете нужным, и предоставьте другим вариться в собственном соку. - Если вы действительно хотите мне помочь, мадам, то положите трубку, - попросил президент. - А кто будет платить за разговор? - уточнила Руфь. - Понятия не имею, - сказал президент. - Лучше положите трубку, сэр. Мы с вами свяжемся после, - посоветовал Смит. - Удачи вам обоим, - сказала на прощанье Руфь. На борту "Корабля Наций" следственная комиссия осматривала обуглив- шиеся помещения ливанского представительства. Мертвые тела оставались на своих местах, обгоревшие до костей, жесткие и хрупкие. Губы на лицах вы- горели, отчего казалось, что трупы улыбаются. В следственную комиссию вошли девять агентов из служб безопасности: американец, русский, англичанин, китаец и пять арабов. Арабы рассматривали друг друга и всех остальных; китайский агент рас- сматривал русского, тогда как американец рассматривал китайца, русского и арабов. Они большей частью стояли в центре приемной или слонялись по ней, предоставив вникать в детали англичанину. Тот счел оборонительные действия исполнявшего обязанности главы ливанской миссии Пьера Галуба вполне разумными, несмотря на то, что предприняты они были в спешке. Инспектор Уилфред Дауэс раньше служил в Скотленд-Ярде, а теперь его откомандировали на "Корабль Наций" в распоряжение службы безопасности. Никто не мог проникнуть в помещение, заполненное людьми, чтобы поджечь его, и людей, думал инспектор. И тем не менее Галуб и его подчиненные мертвы. Как это произошло? Ливанцы вообще люди осторожные, а эти были жителями Бейрута, где сам факт благополучного утреннего пробуждения сви- детельствовал о бдительности и изворотливости проснувшегося. Более того, именно ливанцы сказали сотрудникам соседнего с ними еги- петского консульства, что весь корабль - большой гроб. Так, может быть, их обрекли на смерть именно потому, что они что-то знали? Разве не Пьер Галуб остановил перестрелку, заметил пятно крови на полу и обнаружил чу- лан, куда скрылись террористы? Может, он что-то успел узнать? Инспектор Дауэс был невысокого роста, но благодаря круглому животу и пухлым щекам выглядел представительно. Одет он был в коричневый твидовый костюм с жилетом из шерстяной фланели и темным галстуком на белой рубаш- ке. Седеющие волосы он аккуратно, будто по линейке, зачесывал на прямой пробор. Табак инспектор покупал недорогой и прилагал все усилия, чтобы доработать до пенсии, - он не собирался оставить свою жену вдовой. К тому времени, когда инспектор вернулся в приемную, где остальные члены комиссии упорно изучали друг друга, у него сложилось разумное об- ъяснение того факта, почему именно ливанское представительство было из- брано для нападения, хотя он и не мог объяснить, как оно произошло. Клю- чом к разгадке служило слово "гроб". Его произнес человек, не один раз видевший смерть в лицо и не склонный к преувеличениям. Логично было так- же предположить, что его разговор с египтянами кто-то подслушал. Другие агенты поинтересовались, что Дауэс делает. - Осматриваюсь понемногу, - ответил тот. Остальные тут же сошлись во мнениях: англичанин - член следственной группы, и, если он хочет работать на ООН, ему нельзя забывать о духе со- трудничества. В частности, он должен находиться там, где все, чтобы они вместе могли обсуждать происшествие. Пока он рыскал, точно ищейка, по консульству, комиссия уже пришла к собственному заключению о случившем- ся, и они хотят, чтобы он к этому мнению присоединился. - В чем же состоит ваше заключение? - спросил Дауэс. В помещении стоял едкий запах дыма, смешанный со сладковатым запахом горелой человеческой плоти, - запах, который никто из них уже не сможет забыть. - Все, кроме американца, считают, что это дело рук сионистов, - сказал представитель Ливии. - Ясно. А что думает американец? - Он считает, что сионисты здесь ни при чем. - Понятно, - сказал инспектор. - А что думаете вы? - спросили его. - Я пока воздержусь от комментариев. Инспектор осознавал, что если раскроет преступление и заявит об этом во всеуслышание здесь, на борту корабля, то разделит участь погибших. Его работа была не только трудной, но и очень опасной. Первым делом требовалось выяснить, когда было принято решение переобо- рудовать танкер в комфортабельный лайнер, кто проводил реконструкцию и еще массу подобных скучных фактов, скрытых за непреодолимой блестящей завесой, созданной газетной шумихой. Порой на какой-то предмет направ- ляется столько юпитеров, что самого предмета уже и не видно. Так было и с "Кораблем Наций": Дауэс видел, слышал, читал о нем столько, что в кон- це концов с изумлением убедился, что не знает о нем ровно ничего. Коллеги инспектора расценили его позицию как "моральную трусость". А он лишь пожал плечами и продолжал работать. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Условие было такое: сначала убийство, потом деньги. Римо показалось, что Чиун слегка кивнул: реденькая седая бородка еле заметно дрогнула, пальцы с длинными ногтями мирно покоились внутри ладоней. Он был одет в дорогое кимоно, расшитое и украшенное драгоценными камнями, оправленными в серебро. Ни разу за десять лет Римо не видел нам нем такого. Перед тем как пойти на переговоры, Римо спросил учителя, не надеть ли ему, Римо, кимоно. - Не нужно, - ответил тот. - Ты есть то, что ты есть, и это хорошо. Раньше Чиун никогда не хвалил Римо. Но с того момента, когда Римо, ве- рнувшись на небольшую моторку, пришвартованную неподалеку от Вирджиния- Бич, штат Вирджиния, заявил, что с его стороны было непростительной глу- постью работать на страну, которая больше не хочет себя защищать, Чиун вдруг проникся к нему уважением и стал так безудержно хвалить своего ученика, что тот затосковал по былым насмешкам. - Почему ты решил, что глуп и ничего не стоишь? - возмутился Чиун в тот памятный день. - Очень немногие познали возможности человеческого тела и научились их использовать. Ты - один из них. Ты овладел ис- кусством Синанджу, ты умеешь мыслить и действовать, как сверхчеловек. - Нет, папочка! Ты был прав, когда говорил, что мечешь бисер перед свиньями. Да, благодаря тебе я овладел искусством Синанджу, но что из этого? Чем я был, черт побери? Ровным счетом ничем! Я был ничем, когда ты начал меня обучать. Я не знаю своих родителей, я воспитывался в приюте. У меня нет прошлого, нет настоящего, нет и будущего. Если нуль умножить на нуль, получится нуль. Чиун улыбнулся. На его желтом иссохшем лице невольно отразилась ра- дость, которую он старательно скрывал. - Нуль, говоришь, ничто? Никчемный, ничего не стоящий человек? Уж не думаешь ли ты, что Мастер Синанджу может быть настолько глуп, чтобы вли- вать океан своей мудрости в треснувший сосуд? Что Чиун не способен рас- познать, кто чего стоит? По-твоему, я - идиот? Отчаяние помутило твой разум, если ты считаешь, что я допустил ошибку! - Не смейся надо мной, папочка, прекрати, - сказал Римо. Писклявый голосок Чиуна перешел в радостное кудахтанье. - Это я-то ошибся? Я? - повторял он. Такая возможность развеселила его, как погремушка младенца. - Я, оказывается, принял неверное решение? - Нет, ты не принимал неверного решения. Твои земляки регулярно полу- чали плату за мое обучение. Никакой ошибки, ты поступил правильно. Золо- то посылали в деревню Синанджу ежегодно и без задержки. Ты не просчитал- ся. Чиун медленно помотал головой. - Не-ет, - сказал он. - За плату я мог научить тебя владеть телом, но ни за какие деньги не стал бы учить тебя искусству Синанджу, если бы ты этого не заслуживал. Твое обучение продолжалось каких-нибудь десять лет, тогда как другие тратят на это целых пятьдесят, с самого рождения. К ше- стидесяти годам ты станешь настоящим Мастером Синанджу, это говорю тебе я. Чиун. Как ты смеешь в этом сомневаться? - Но я отдал больше десяти лет жизни, можно сказать, ни на что! Моя страна разваливается! Никчемная страна! - Это не так. Раз Америка породила тебя, значит, она чего-то стоит, - возразил Чиун. - По-твоему, жители маленькой бедной деревушки в Северной Корее достойны Мастеров Синанджу? Конечно же, нет! Они ленивы, они едят мясо. И тем не менее из их среды выходят жемчужины, такие, как я. Вот так-то! Ты - неплох, знай хоть это, если уж не знаешь больше ничего. Ты получил от меня много хорошего, а скоро станешь передавать его другим. Лет через двадцать пять или тридцать. Ты сможешь учить сам! Отдавая что- -то другим, человек сам получает многое. И Римо, тот самый Римо, который владел своим телом настолько, что мог заставить кровь течь так, как он хотел, почувствовал, что у него к гла- зам подступили слезы. Однако он не заплакал, он сдержался. - Да, ты прав, - сказал он. - Я - хорош, Чиун. Я чертовски положите- лен. - Только неблагодарен, - подхватил Чиун. - Очень неблагодарен, и еще невнимателен, что ранит нежные души. Под "нежной душой" он подразумевал, конечно, себя. А ранящая его нев- нимательность ~ это нежелание Римо постоянно ходить за покупками и стря- пать. А еще Римо слишком громко дышал, когда по ТВ повторяли старые "мыльные оперы", и без особого восторга относился к поэтическим пристра- стиям Чиуна, в частности, к "Оде в честь цветочного бутона, ракрывающе- гося навстречу утреннему солнцу", которая была написана в восемнадцатом веке до Рождества Христова и насчитывала сорок три тысячи страниц. - Ты прав, - сказал Римо. - Я неблагодарный. Я не хочу больше слушать эту поэму. Она звучит гак, будто кто-то разбивает стеклянный кувшин вну- три металлического барабана, хотя у тебя это называется поэзией. Видно, я и в самом деле неблагодарный, папочка. Римо сказал это с обычной веселой иронией над не в меру чувствительным наставником; на лице его играла любовно-насмешливая улыбка, и Чиун счел возможным ограничиться не очень строгим выговором, который его белый ученик пропустил мимо ушей. Именно тогда Чиун сказал, что скоро преподаст Римо самый важный урок: как заключать сделки. Римо должен помнить, что на Смита больше не рабо- тает. - Я никогда не симпатизировал этому человеку,- сказал Чиун. - По- моему, он безумен. А теперь слушай меня внимательно, потому что будущее Синанджу зависит от таких вот решающих поворотов. Какое будущее может ожидать настоящего художника, мастера своего дела, если ему нечего есть? Чиун принял следующее решение: поскольку Дом Синанджу не состоит на службе у персов уже двенадцать столетий и поскольку Персия, ныне име- нуемая Ираном, разбогатела на продаже нефти и имеет, по понятиям Чиуна, самую просвещенную и разумную форму правления - абсолютную монархию во главе с шахиншахом, по праву занимающим Павлиний трон, Реза Пехлеви, - именно Персии они должны отдать предпочтение при выборе нового места службы. - Посол Ирана не прилетит в Вирджинию-Бич ради нас с тобой, папочка. Я знаю, что ты собой представляешь, ты тоже это знаешь, знает Смитти и еще с полдюжины человек на всем земном шаре. Но не стою рассчитывать, что по первому твоему слову посол бросит все дела в Вашингтоне и примчится сю- да, чтобы провести переговоры о заключении контракта на два-три убийства. - Вовсе не по первому слову, - возразил Чиун. - Это раз. Послы меня не интересуют. Иранский посол - всего лишь слуга Его шахского Величества - это два. А в-третьих, когда ты увидишь, как осуществляется истинно разу- мное правление, то поймешь, насколько плохо любое другое. - Он не появится, - сказал Римо. - Вот посмотришь! И не далее как завтра. Надеюсь, что полдень будет не очень жарким. - Ни за что не появится! - сказал Римо. Спустя двадцать часов он встречал одного из наиболее известных послов, аккредитованных в Вашингтоне, приплывшего в Вирджинию-Бич на небольшом суденышке. Телохранители посла принадлежали к немногочисленной элитарной группе стражей, посвятивших жизнь охране шахского трона. Их смертоносное искусство основывалось на невероятном весе: каждый весил за сотню кило и был гораздо выше Римо. Костюм в тонкую серую полоску сидел на после будто влитой и стоил, на- верное, не меньше музейного экспоната. За ним шли телохранители. Под жа- ркими лучами полуденного солнца посол исходил потом, то и дело вытирая лоб шелковым платком. Окинув взглядом худощавую фигуру Римо, он сказал с видом человека, ко- торому после роскошного обеда предлагают фрукты сомнительной свежести: - Позвольте мне поставить условие: сперва убийство, потом плата! - Как? - не понял Римо. - Вы считаетесь Синанджу, не так ли? - Вы хотите сказать, Мастером Синанджу? - Именно! Я - Махмуд Заруди, посол Его светлейшего Величества Реза-ша- ха Пехлеви, шахиншаха, владыки Павлиньего трона, прибыл сюда по поруче- нию своего повелителя. У меня мало времени: сегодня вечером я должен быть в Нью-Йорке, чтобы присутствовать на церемонии спуска на воду "Ко- рабля Наций", который станет новым домом ООН. Я даю вам возможность сох- ранить свою жизнь и сберечь мое время. Римо, одетый в белые шорты и полосатую тенниску, как обычно на отдыхе, взглянул на денди в модном костюме и на стоящих позади него тяжеловесов, подстриженных "ежиком". У одного из них был круглый шрам на выбритой ма- кушке - казалось, что он когда-то нарочно подставил голову под крикетную биту. - Я не Мастер Синанджу. Мастер Синанджу там, в каюте, - сказал Римо. - Кто вы такой? - спросил посол. - А тебе не все ли равно, сынок? - проворчал себе под нос Римо, нехотя провожая посла вниз, в небольшую каюту. Тот не замедлил объявить Чиуну о своем условии: сначала работа, потом плата. Он, Заруди, не хочет тратить зря свое время и деньги своего пове- лителя. - Когда кто-то несет бремя ответственности за национальные богатства, всегда рядом находятся шарлатаны, желающие лишить нацию ее достояния. Его Величество полагает, что он имеет дело с истинным Мастером Синанджу. У Его Величества открытое и великодушное сердце, - сказал посол. Чиун, восседавший посреди каюты в своем изукрашенном драгоценностями кимоно, кивнул спокойно и важно. - Великодушие шаха общеизвестно. - Не менее широко известна на Востоке легенда о Синанджу, особенно среди монархов, - сказал посол. - Но встречаются такие люди, которые не прочь использовать эту легенду для того, чтобы лишить народ его богатств. Римо вошел, закрыл дверь каюты и вмешался в разговор: - Если вы говорите о нефти, добываемой из-под земли американцами с по- мощью американского же оборудования, это - действительно сокровище, и сокровищем ее сделали американцы, потому что спрос на нее создает наша потребность в нефти и мы готовы вам за нефть платить. Что бы вы с ней делали, не будь нас? Вы только и знаете, что плодиться за ее счет, за счет пота американских рабочих! Римо ждал, что Чиун его выбранит, однако учитель хранил спокойствие. Ученик должен был молчать и слушать, и Римо рассердился на себя за свой срыв. Заруди счел выпад Римо не заслуживающим ответа. Оба телохранителя хму- ро взирали на тщедушного американца. Посол между тем продолжал: - Как я уже говорил, национальное достояние нужно беречь. Дом Синанджу - всего лишь легенда. Поверить в нее значило бы поверить в то, что есть люди, способные взобраться на голую отвесную скалу с такой же быстротой, с какой обычный человек бегает по ровной дороге. Мы должны в этом случае поверить в то, что существуют люди, которым под силу разбить рукой стальную дверь или поймать летящую стрелу. Вот что значит поверить в Си- нанджу. Что до меня, то я в это не верю. - Так зачем же вы здесь? - не выдержал Римо. - Я приехал по велению моего властелина. Он хочет нанять Мастера Си- нанджу, а я хочу доказать, что Синанджу - не более чем выдумка, наподо- бие страшных людоедов. Все это сказки - "Али-Баба и сорок разбойников" и тому подобное, - и придуманы они на забаву маленьким детям. Чиун поднял хрупкую руку, приказывая Римо молчать. Посол же понял этот жест старца как знак одобрения своей тирады. - Вы правы, - сказал между тем Чиун. - То, чего вы не видели, для вас и не существует. До сих пор вы имели дело с людьми, не похожими на нас, и, так как мы совсем другие, вы не можете поверить в наше существование. Это мудро с вашей стороны. - Мы можем выйти из тупика, если вы продемонстрируете нам, что вы - именно тот, за кого себя выдаете. Вот только боюсь, не слишком ли вы стары для этого. - Да, - согласился Чиун. - Чтобы кусаться, я стар. Римо громко рассмеялся, открыто демонстрируя послу свою неприязнь. Один из телохранителей сдвинул ладони и сжал их, показывая, что может раздавить голову Римо, точно спелый плод. Тот улыбнулся. - Мне бы не хотелось вас затруднять, - сказал посол. - Хочу вас преду- предить, что эти двое - из личной охраны шаха. Их боятся на всем Ближнем Востоке, они сильнее всех. - Сильнее твоего парикмахера, - вставил Римо. - Вы должны показать, чего вы стоите, - сказал Заруди. - Вам нужно по- бедить этих телохранителей. Прошу меня извинить, но таково условие шаха. - А откуда мы знаем, что вы не хотите нас обмануть - заставить беспла- тно уничтожить этих двух людей? Мы не работаем бесплатно. Это было бы непрофессионально. - Я заплачу вам, - сказал Заруди. - По тысяче долларов за каждого. Мы отойдем на три мили в нейтральные воды, и вы заработаете деньги или смертный приговор. Я этого не хотел бы, старина, но я защищаю достояние моего народа. Заруди почувствовал, как один из стоявших позади него телохранителей положил подбородок ему на плечо. Это было нарушением этикета, но телох- ранитель почему-то улыбался. Заруди сердито заглянул в его черные глаза, ожидая извинений, но тот на него не смотрел, только улыбался. И тут За- руди увидел, что правая рука тощего американца нажимает на шею телохра- нителя, удерживая его в этом неестественном положении. Страж ни при ка- ких обстоятельствах не должен был позволить проделать над собой такое. - Убей его! - приказал Заруди. Однако телохранитель лишь улыбался бессмысленной улыбкой, а его подбо- родок касался щеки посла. - Убей его! - повторил Заруди, повернувшись вполоборота ко второму стражу. Но тот лишь жалко усмехался, в его глазах стояли слезы. Он прикрывал руками ширинку своих темных брюк, по которой расползалось еще более тем- ное пятно. - Убей его! - закричал Заруди. - О мой господин! Взгляните... - в ужасе прошептал второй телохрани- тель, указывая на своего товарища. Посол, разгневанный дерзостью первого телохранителя, посмевшего поло- жить подбородок на посольское плечо, переступил с ноги на ногу и по- чувствовал, что какая-то жидкость проникает в его левый ботинок. Он опу- стил глаза вниз: на левом ботинке лежала кровоточащая рука. "Как же это может быть, если подбородок все еще прижимается к моему плечу?" - изуми- лся про себя посол. Он сделал неуверенный шаг назад и увидел, что голова телохранителя оказалась в воздухе, тогда как безжизненное тело лежит на полу, а из ше- йной артерии фонтаном хлещет кровь. Посол дико завизжал. Американец обезглавил телохранителя голыми руками, абсолютно бесшумно. Заруди вспо- мнил, какая толстая была у того шея, какие мощные шейные мускулы. Помнил он и рассказы о том, что личные телохранители шаха стремятся максимально нарастить мускулы на шее, так как знают, что в рукопашной схватке это наиболее уязвимое место. - Вот так-то, дорогой, - сказал Римо. Он уронил голову телохранителя на пол и стер воображаемые пятна крови с рук. - Лучше бы ты поверил на слово, правда? Вот почему в последней четверти двадцатого столетия Павлиний трон с энтузиазмом принял на службу Дом Синанджу, питая самые радужные надежды на верность Дома Синанджу персидскому трону. - Наш Дом будет верен шахиншаху до скончания веков! Долгой жизни шаху! Долгой жизни шахине! Долгой жизни наследному принцу, который через мно- го-много лет примет свой законный трон во всей славе его истинного вели- чия. Дом Синанджу будет вашей правой рукой, вашим щитом и мечом, вашей уверенностью в полной победе над всеми врагами! Так сказал Чиун. - Это ваш хлам на полу? Уберите! Так сказал Римо. Посол, испуганный и восхищенный увиденным, поспешил заверить Мастера Синанджу, что он безмерно благодарен за полученную возможность доложить шаху о договоренности между персидским троном и Домом Синанджу. При этом он спросил, распространяется ли договоренность на Римо и если да, то не может ли тот быть несколько более официальным в обращении с послом? - Ну что вы! - сказал Римо, ухватив Заруди за стопятидесятидолларовый галстук и обернув им подбородок его владельца. - Я очень вежливый. Ну просто очень! Заруди поинтересовался, нельзя ли то же самое сказать другим, менее вызывающим тоном? Тогда заговорил Чиун: - У редкого цветка немыслимой красоты иногда бывают шипы. Чем красивее цветок, тем острее колючки. Мы уверены, что Его Величество шах по дос- тоинству оценит то, что вы сделали от его имени. Было решено, что Дом Синанджу приступит к работе без промедления, но не в столице Персии, а на "Корабле Наций", где уже случались эксцессы и потому нужно усилить охрану иранской делегации. Суденышко отошло на необходимые три мили, где мертвое тело и голову выбросили за борт. Чиун прочел молитву, смысл которой заключался в том, что нет ничего почетнее, чем отдать жизнь за своего владыку. После этого встал вопрос о вознагра- ждении в тысячу долларов, которое должно быть выплачено в золоте либо в драгоценных камнях. Большое золотое кольцо с изумрудом на руке посла бы- ло оценено Чиуном приблизительно на эту сумму. Посол сказал, что кольцо стоит восемнадцать тысяч долларов. Чиун тер- пеливо разъяснил, что это - розничная цена, а не оптовая и что он не по- нимает, почему Дом Синанджу должен брать на себя ответственность за явно завышенные цены, которые платят состоятельные люди. Тогда посол Заруди сказал, что отдает кольцо с легким сердцем. - Это лучше, чем с пальцем, - заметил Римо. В самолете, на пути в Нью-Йорк, Римо сказал Чиуну, что видел снимки "Корабля Наций", когда Смит просил его разузнать кое-что для КЮРЕ. Он также поделился с Чиуном своими сомнениями: что, если на новой службе придется убивать американцев в угоду иранцам? - Не тревожься, - сказал ему Чиун. - Мы работаем на дураков. - Но ведь ты говорил, что нет большего счастья, чем служить персидско- му трону! У Чиуна, видно, что-то случилось с памятью - он ничего такого не пом- нил.