ым тружеником, мне приходилось бы рано вставать и отправляться на работу, мучаясь от болей в спине, и я бы как-то приспособился Но когда есть возможность жить в одиночестве на яхте и радикулит вас не мучит, вы стремитесь продолжать такую жизнь изо дня в день, пока не кончится череда отведенных вам лет. - Зачем вы говорите мне все это, господин Скуратис? - Потому что нам предстоит битва, и я хочу, чтобы вы знали настроение вашего главнокомандующего. Я не могу идти на войну сам - я конченый че- ловек. Следовательно, многое придется делать вам. Банкир записывал его инструкции в течение двух часов. Под конец Демос- фен Скуратис улыбнулся, будто жаба, проглотившая жирную муху. Теперь уже банкир потянулся за "маалоксом", чтобы успокоить резь в животе. Все было так, как им обещали: пассажиры "Корабля Наций" не ощущали ки- левой качки, потому что мощное судно не резало, а дробило волны. Римо прогуливался по палубе номер 18. Ощущение было такое, как если бы вы ехали на крыше Эмпайр Стэйт Билдинга по самой кромке моря. Вы смотри- те вниз, видите под собой убегающую воду и не чувствуете скорости перед- вижения. Если бы вы не знати, что плывете по морю, вам могло бы пока- заться, что вы находитесь где-то высоко в горах, где воздух чист и насы- щен парами солей, будто в самом начале существования планеты. Позади вас Америка, где-то впереди - Африка, а вы стоите на одном месте совершенно неподвижно. Море спокойно, как вода в графине. Не менее сорока пяти че- ловек подошли в этот день к Римо, чтобы отметить, как быстро они на са- мом деле плывут, и подивиться достижениям современной техники. В тот вечер должен был состояться большой банкет, устраиваемый Аристо- телем Тебосом в честь своего земляка Демосфена Скуратиса. На расстоянии полумили от судна виднелась яхта "Одиссей", принадлежащая Тебосу. Руководство службы безопасности ООН передало по телетайпу сообщение своим агентам во всех представительствах, что корабль теперь вполне бе- зопасен. Чиун предупредит? Римо, что нет нужды сообщать другим секретную информацию, которой владеет Дом Синанджу. Это означало, что иранское правительство тоже не должно знать о "двойной" конструкции судна. Всему свое время, пока еще рано - так считал Чиун. - Привет, - сказала Римо незнакомая молодая женщина. - Вам грустно од- ному? Это была брюнетка с правильными чертами лица и здоровым румянцем. Она не производила впечатление женщины, которая часто пользуется косметикой. Ее лицо и фигура дышали здоровьем. Римо посмотрел назад, туда, где была Америка. - Боюсь, что да, - признался он. - Меня зовут Елена. Я видела, как вы садились на корабль вместе со старым азиатом. - Как вам это удалось? Ведь на судно погрузилось столько народу, через разные входы. - У меня есть бинокль. Меня заинтересовал багаж вашего спутника. Он, видно, кореец? - Вы угадали. - Очень любопытные сундуки. Такое впечатление, что они пережили много веков, много поколений... - Вы специалист по Корее? - Да. И по многому другому. - Где вы преподаете? - Нигде, мне не разрешает отец. Я никогда не училась в школе, но очень много читала. Если книга мне нравится, я запоминаю имя автора и получаю его. - Вы хотите сказать "ее"? - переспросил Римо. - Его, - повторила женщина. - Я заполучаю его в учителя. Но отец не советует мне афишировать свои занятия. Он говорит, что мужчины не любят интеллектуальных женщин. А вы как считаете? Римо вопросительно поднял бровь и пожал плечами. Внизу под ними тянулась дорога через Атлантику Малиновый солнечный диск готовился скрыться за Американский континент. Впереди опускались сумерки. - Так как вы относитесь к интеллектуальным женщинам? - снова спросила она. - Я не задавался этим вопросом - А каким задавались? - Не все ли вам равно? - Значит, не все равно, если спрашиваю. - Я думал, как достичь полного самопознания. Это вас устраивает? - Гм... Звучит философски. - Вовсе нет. Это так же просто, как дыхание. - Мне кажется, вы интересный человек, - сказала Елена. - А вы мне кажетесь легкомысленной. Кто вы такая: журналистка или пос- торонняя, пробравшаяся на корабль тайком? - Ни то, ни другое. Просто человек. Это моя профессия. - Вы говорите так, будто это ваша заслуга, а не случайное стечение об- стоятельств, - заметил Римо. В самом деле, насколько ему было известно, человек до своего появления на свет не занимается проблемой своего будущего. - Иногда очень трудно быть просто человеком, вам не кажется? - спроси- ла Елена. В закатных лучах, освещающих ее свежее улыбающееся лицо, она выглядела почти красивой. - Чтобы так не казалось, надо попытаться стать африканским муравьедом. Вот это действительно трудно. После такой попытки вы убедитесь, что быть человеком очень легко. И Римо пошел прочь, досадуя на то, что Елена помешала ему любоваться океаном. Она последовала за ним в застланный коврами зал, а потом - в кабину лифта, ведущего вниз, на палубу Южной Америки. - Вы на меня обиделись? - спросила она. - Я что-то не помню, чтобы я просил вас идти за мной, - сказал Римо. - Мне показалось, что вы нуждаетесь в помощи. Вы, по-моему, очень ра- нимый человек. Это сразу чувствуется, - сказала Елена. Римо изучал схему расположения коридоров, заправленную в прозрачный плексиглас. Стена позади него бесшумно раздвинулась, и в ней образова- лась щель. - Мне кажется, вы боитесь любить, - сказала Елена. - Где находится палуба Ближнего Востока? - спросил Римо. - На этой ло- дке так легко заблудиться. И тут он увидел в плексигласе отражение противоположной стены. Елена собиралась было ему сказать, что она понимает, какая добрая и нежная у него душа, но его уже не было на прежнем месте. Только что он рассматри- вал карту - и вот он уже отпрыгнул назад, будто на него мчится поезд. Еще более удивительным было то, что в стене, возле которой он находился, образовался проход. Там, внутри, были люди с клинками в руках. Они повы- скакивали в коридор, где хрупкий на вид американец с нежной душой вреза- лся в их гущу, точно пуля в масло. Хотя он действовал очень спокойно, Елена слышала хруст костей, видела разорванные мускулы. Ей показалось, что она узнала кое-кого из мужчин, но полной уверенности у нее не было, так как все они быстро перемещались вокруг нее, будто свободные электро- ны. Безоружный американец двигался вроде бы медленно, гораздо медленнее всех остальных, однако именно его удары поражали вооруженных людей, а их клинки рассекали пустое пространство и ударяли туда, где американца уже не было. Елена ходила как-то на показательные выступления каратэ, но ни- чего подобного никогда еще не видела. Но вот один из нападавших взглянул на нее, и глаза у него расширились от удивления. Он произнес несколько гортанных слов, и вся группа убра- лась за стену, унося с собой раненых. Проход закрылся. На полу остались лежать два неподвижных тела, для которых все было кончено. - Почему они не стреляли? - недоумевал Римо. - Что это было? Показательное выступление? - допытывалась Елена. - Просто изумительно! Римо огляделся по сторонам. Какое, к чертям, показательное выступле- ние? О каком показательном выступлении может идти речь? - Вы - необыкновенный человек. Как вас зовут? - спрашивала Елена. Римо недоуменно поднял бровь. - Можете мне довериться. Не бойтесь меня! Единственное, чего надо бояться, - это самого чувства страха. - Деточка, - сказал ей Римо. - Это - глупейшая штука, какую мне когда- -либо приходилось слышать. Умолкни, дорогуша. Римо рассчитал, что если пойдет прямо по коридору, то выйдет к одной из лестниц. Все пассажиры пользовались лифтами, но он чувствовал себя в них не вполне уютно. Кроме того, ему ничего не стоило пробежать двадцать или тридцать лестничных маршей. Он попытался припомнить, как попал на верхнюю палубу, но это ему не удалось: туда он шел, не замечая дороги, все его внимание было направлено на стены и подсобные помещения. Впервые он пожалел, что у него нет конкретного задания. Если бы кто-то приказал ему очистить корабль от прячущихся на нем банд, он бы это сде- лал. Если бы кто-то приказал избавиться от всех делегатов, плохо говоря- щих по-английски, он бы это сделал. Если бы кто-то велел ему избавиться ради блага человечества от Елены, он бы и это сделал. Однако Чиун дал ему одно-единственное распоряжение: не опаздывать с возвращением в иранское представительство, так как они должны сопровож- дать посла Заруди на большой прием, который устраивается в честь Демос- фена Скуратиса на главном стадионе корабля. Римо нашел лестницу. Елена, неотступно следовавшая за ним, спросила, почему он считает глупым ее замечание о страхе. - Потому что чувство страха так же необходимо человеку, как дыхание. Оно сохраняет нам жизнь. Другое дело, что неоправданный и чрезмерный страх вреден. Наверное, вы это имели в виду? На лестничной площадке была дверь, но вела она в конференц-зал, где собрались около сотни делегатов. - Вы не читаете по-арабски? - спросила Елена. - Хотите, я вам переве- ду? - Не хочу, - сказал Римо. - Это Комитет ООН по сельскому хозяйству. Римо видел, что большинство присутствующих - не делегаты, а телохранители. Делегаты всюду таскали их за собой, точно боевые доспехи. Это было непростительное расточительство людских ресурсов. Делегаты сидели небольшими группами. Римо насчитал около двадцати. Елена объяснила, что Комитет ООН по сельскому хозяйству только что единогласно принял две резолюции: одна осуждала спад сельскохозяйствен- ного производства на оккупированных арабских территориях, а другая клей- мила позором Запад за голод в странах Третьего мира и в коммунистических странах. Выслушав эти решения, Елена улыбнулась. Римо хотел одного: побыстрее попасть в иранское представительство. - Знаете, что самое смешное? - спросила она. - Я не слушал. - Аграрные страны не могут прокормить сами себя. До того как Алжир из- гнал французов, он экспортировал сельскохозяйственные продукты. А теперь независимый Алжир вынужден ввозить продовольствие. - ООН занимается чепухой, кто же этого не знает? Зачем принимать эту говорильню всерьез, вы же не принимаете всерьез вопли обезьян в зоопар- ке? - Я надеялась, что ООН что-то сделает. - Почему? Разве эта организация состоит не из людей? - Значит, вы уже махнули рукой на человечество? - У меня есть глаза и уши, - сказал Римо. - Единственное, что может предложить эта организация, - это надежда. Вот почему я жду от нее больше, чем вы, - я сохраняю надежду. - И полную неспособность видеть, что это - напрасная трата времени. - Я надеюсь, - сказала Елена, - что отсталые страны перестанут приду- мывать новые слова, чтобы замаскировать собственную отсталость, и покон- чат с нею, не рассчитывая, что цивилизованные нации будут вечно кормить их разрастающееся население. Они говорят о несправедливом распределении богатств, хотя в действительности просто жалуются на собственную лень. Европа ведь не богата природными ресурсами, ее сделали процветающей руки рабочих. То же и в Соединенных Штатах, и в Японии. Все дело в том, что развитые страны перестали управлять странами Третьего мира, и теперь там начался голод. Когда европейцы пришли туда как колонизаторы, там умирали с голоду; то же происходит и теперь, после изгнания колонизаторов. - Ну и что из того? - спросил Римо. - А то, что целые нации остаются неграмотными, будто на дворе каменный век. Они выбирают лидерами тех, у кого нож острее или член длиннее; они создали чисто символический мировой парламент. Нетрудно догадаться, что эффективный международный орган по проблемам снабжения продовольствием, здравоохранения и науки так и не будет создан. Они похожи на детей, ко- торых пустили без присмотра в храм, а они гадят прямо на священные пли- ты! - Яне хочу ломать себе над этим голову, мадам. Почему это так трогает вас? - Потому что мир сделал гигантский скачок назад. Вы сами видите, они позаботились, чтобы этот корабль был построен индустриальными странами. А кто им управляет? Команда, в частности, те люди, что обслуживают атом- ные двигатели, состоит из англичан, американцев, скандинавов... - Вы, похоже, уже просчитали будущее нашей планеты. Она невесело улыбнулась, глаза ее затуманила грусть. - Просчитать будущее мира не так уж трудно, гораздо труднее прожить сегодняшний день. Не бегите от меня, прошу вас! Римо посмотрел в ее тоскующие глаза, увидел умоляющее выражение лица. Он поставил стул между собой и Еленой и вышел из зала, прежде чем она успела последовать за ним. Какое ему дело до того, что половина населе- ния планеты не умеет пользоваться противозачаточными средствами? Он не собирается переживать из-за этого и тем более требовать, чтобы вторая половина содержала расплодившееся потомство первой. Глупость - не новая вещь на земле. Те же самые доводы он уже слышал от американцев, которые либо ничего не смыслили в мировой экономике, либо хотели сохранить хоро- шую мину при плохой игре. Споткнувшись о стул, Елена выбежала за ним в холл. - Мы с вами - родственные души. Я поняла это с той самой минуты, когда впервые увидела вас в бинокль. Если вы оставите меня, я брошусь в воду! Я - слабая натура, вы мне необходимы! Я сделаю вас богатым! - Мы знакомы всего пять минут, и вы уже собираетесь из-за меня покон- чить жизнь самоубийством! Кто после этого поверит, что вы - слабая нату- ра? Римо отыскал другую лестницу. Он спрашивал, как пройти к иранскому представительству, у многих. Одни не могли ничем помочь, другие, когда он спрашивал их "как следует", вызывались сами проводить его. Спросить "как следует" у Римо означало ткнуть большим пальцем в солнечное сплете- ние собеседника. Другого выбора у Римо просто не было, если он не хотел, положившись на чью-то добрую волю, неделями блуждать по плывущему в океане городу. Когда он подошел к иранскому представительству, Елена уже ждала его там. - А вы, оказывается, лгунья. Терпеть не могу тех, кто не держит слова, - сказал Римо. Елена ничего не понимала. Ее губы задрожали, в глазах застыло недоуме- ние. - Вы обещали покончить с собой. - Я действительно собиралась, но решила пожить еще. - Какое опрометчивое решение! В конце концов он избавился от нее, войдя в свои апартаменты, где Чиун разговаривал с иранским послом. Заруди получил много запросов относи- тельно своих новых агентов. Ходили слухи, что кто-то вступил в схватку со скифскими террористами и обратил их в бегство. Заруди хотел знать, были ли причастны к этому Чиун или Римо - Рука молчалива, как ночь, - ответил Чиун послу, и тот с поклоном удалился. После его ухода Римо поинтересовался: - "Рука молчалива, как ночь!" Что должна означать эта чушь? - Наши клиенты любят такие фразы, они срабатывают безотказно. - Я этого не понимаю, - проворчал Римо. - У тебя болит душа, - участливо сказал Чиун. - Это пройдет. - О чем ты? - Тебе было нелегко расстаться с Америкой. - Я сам так решил, - с горячностью сказал Римо. - Я не хотел работать на страну, где нет порядка. Мне теперь все безразлично. В том же настроении он пошел вместе с Чиуном на прием по случаю ново- селья на корабле. Торжества начинались в этот вечер и должны были прод- литься два дня. В рассеянности Римо принял из чьих-то рук бокал шампан- ского, не сознавая, что делает. - Ты знаешь, иногда полезно сменить хозяина, - сказал он Чиуну. - Но зачем же выливать вино в карман соседа? - поинтересовался тот. - Неужели? - отозвался Римо. Ему все было безразлично. Даже расставание с Америкой, которой он слу- жил столько лет. Это настроение не рассеялось, даже когда он заметил, что в центральной ложе сидит, оглядывая гигантский стадион, Елена. Роскошное черное платье красиво облегало фигуру. Единственным ее украшением была серебряная брошь с бриллиантами, приколотая под ее едва обозначенной грудью. Других украшений не было. Девушка была одна, и Римо удивило, что она расположи- лась в ложе, явно предназначавшейся для знатных персон. - А кто-то собирался покончить с собой... - съязвил Римо. - Мне есть для чего жить. - Завидую! - ответил Римо. ГЛАВА СЕДЬМАЯ В соответствии с последней резолюцией ООН о свободе информации, осве- щение ее деятельности в прессе было запрещено. С корабля выдворили всех журналистов, телерепортаж о празднествах был отменен. Однако телекамеры на корабле работали вовсю Из потайных уголков вокруг стадиона они нацеливались на Римо, передавая его изображения в секретный центр, размещенный глубоко внизу По меньшей мере, одна камера не спуска- ла электронных глаз с Чиуна. На "Корабле Наций" было установлено столько аппаратуры, что делегат и шагу не мог ступить, не будучи замечен телеоком. Его поведение в течение дня фиксировалось, данные обрабатывались и вводились в память ЭВМ, кото- рая вычисляла, где с наибольшей вероятностью то или иное лицо будет на- ходиться в тот или иной час. Наблюдаемые следовали вычисленным для них схемам поведения почти без отступлений: у делегатов ООН было не больше воображения, чем у деревьев, с той разницей, что деревья ни на что и не претендуют, они - лишь слуги природы, в положенное время года покры- вающиеся зеленой листвой и сбрасывающие ее перед наступлением холодов. Люди же считали, что руководствуются собственной волей. Но все они в оп- ределенное время суток ощущали потребность общаться с себе подобными, а в другое - желание побыть в одиночестве. Они были активны в одни часы и испытывали сонливость в другие. И все это регулировалось неким внутрен- ним часовым механизмом, о существовании которого они не задумывались. - Исключение составлял Римо. После инцидентов в лифте и в проходах за ним закрепили постоянную до- рожку на записывающей аппаратуре, поскольку Оскар Уокер считал, что пу- тем интенсивного четырехчасового наблюдения он может создать модель биоритмов и поведения любого человека. Ученый посвятил изучению биорит- мов всю жизнь. Он сидел глубоко в недрах "Корабля Наций" и, выполняя приказ Первого, пытался свести в систему информацию, полученную сегодня, когда поступило первое тревожное сообщение о действиях Римо. Трудность заключалась в том, что информации было слишком много и ее нелегко было правильно классифицировать. В Кембриджском университете все было не так. Там Оскару не говорили, что бывают человеческие существа, емкость легких которых больше подходит такому животному, как трехпалый ленивец, нежели тридцатилетнему мужчине. Еще больше обескураживало то, что ритм дыхания у Римо был точно такой же, как и у восьмидесятилетнего старика корейца из иранского отдела. Обоих недавно наняли в качестве агентов службы безопасности иранцы, и оба обладали мощным потенциалом. Оскар Уокер лично ознакомился с материалами. Разумеется, он доверял ЭВМ, но ничто не может сравниться с человеческим глазом, когда нужно воспринять данные о живом человеке. Человек, которого повстречал и обезоружил в тот день Римо у кабины ли- фта, прошел трехлетнюю подготовку в одном из подразделений Специальных военно-воздушных сил Великобритании. Странно, что он был неосторожен или струсил, - в СВС служили лучшие в мире коммандос. Хотя Оскар и был ан- гличанином, но не настолько, чтобы ставить себя под удар, допустив неве- рную оценку этого факта. Он углубился в изучение данных других коммандос тех, кто погиб от руки иранского наемника Римо, настоящей машины смерти. Его коэффициент опера- тивной эффективности равнялся 2,7 годам на единицу "Y". Это означало, что убитые коммандос, тайно размещенные на борту, имели в среднем 2,7- летний практический опыт. Коэффициент был даже занижен, так как в свалке Римо случайно убил несколько техников, такого опыта не имевших вообще. Более того, он не использовал никакого оружия, кроме собственных рук. Ладно. Пусть так. Допустим, что все его тело - оружие. Да, это уже ясно. А это специфическое дыхание.. Но почему Иран никому не сообщает о том, что корабль имеет двойную конструкцию? Все входящие и исходящие сообщения исследованы, но об этом - ни слова. Подслушанный и записанный разговор этого Римо со старым корейцем - тем самым, у которого одинаковое дыхание, - показывает: Римо в тот момент уже знал, что из-за двойных стен группы "скифов" проникают через тайные проходы в любые уголки судна. И тем не менее Римо сказал об этом только одному этому.. как бишь его... Чиуну, что старый кореец проигнорировал. Сам Первый приказал организовать дневное нападение на Римо. Того выс- ледили. За ним по пятам шла группа боевиков, устроившая ему засаду. В коридоре работали телекамеры, были включены микрофоны, группа нападавших прошла через стену и атаковала Римо. Оскар Уокер видел все на экране ТВ. Один из техников сказал: - Не трудитесь анализировать его приемы, его все равно убьют. Оскар не только потрудился проанализировать приемы Римо, он возвращал- ся к ним много раз. Камеры были направлены под разными углами, коридоры ярко освещены. Однако субъект не стал ждать нападения, он атаковал сам. Оскар Уокер никогда не видел такой атаки. Он прокрутил пленку раз и другой; затем стал просматривать ее в замед- ленном темпе. Были видны лишь мелькающие руки. Он снизил скорость до предела - то же самое. Даже на самой медленной скорости он увидел только расплывшиеся пятна, движущиеся слишком быстро, чтобы можно было что-то различить. А потом нападавшие увидели спутницу Римо и убежали. На телефоне Уокера замигала сигнальная лампа. - Вы уже пришли к какому-то заключению? - спросил голос в трубке. - Еще нет, сэр, - ответил Оскар Уокер. - Первый хочет получить его до наступления полуночи. В полночь он по- кинет банкет. Мы должны иметь результат до этого. - Хорошо, сэр, - сказал Уокер. Он знал, что означает это слово - "должны". Его употребляли не слишком часто, но в определенном контексте оно означало смерть. Уокер крутил факты и так, и этак: он располагал их по группам, перета- совывал. Он пытался уложить данные в единую схему, но ничего не получа- лось. У него не было даже предположений о том, какому биоритму подчи- няются Римо и Чиун. Он не узнал ничего. Биоритмы... Уокер заинтересовался ими еще в молодости, в студенческие годы. То время теперь казалось таким далеким и таким... безопасным. По- том на глаза ему попалось небольшое объявление, предлагавшее работу. Его внимание привлекло слово "биоритмы". Оскар специализировался в биологии и в дни экономического упадка, переживаемого Великобританией, не рассчи- тывал найти работу даже по смежной специальности. Он изучал биологию, знал компьютеры, но надеялся в лучшем случае получить место страхового агента. - Я просто не могу поверить, что в Соединенном Королевстве можно зара- ботать на жизнь, занимаясь изучением биоритмов, - сказал он нанявшему его чиновнику. - Мы берем вас для работы за пределами Соединенного Королевства, - от- ветил тот. - Я так и думал: это было бы слишком здорово, - сказал Уокер. - Так где же мне придется работать? На Южном полюсе? Где-нибудь под землей, где можно потерять зрение? - Вы поедете на остров Святого Мартина. - На Антильские острова? На фешенебельный курорт? - Да. - Но у меня нет денег, чтобы заплатить за отдых, да еще в таком месте. Мне надо зарабатывать, а не тратить. Вербовщик улыбнулся. Когда он сказал Оскару Уокеру, сколько ему будут платить, тот едва удержал изумленное восклицание. Не стоит показывать вида, что я в восторге, авось они не знают, что обещанное жалованье в четыре раза превышает зарплату начинающего ученого, подумал он. Оскар Уокер летел к месту работы первым классом Аэропорт Кристиана, огороженный выгоревшими на солнце бетонными плитами, выглядел как авто- бусная станция в Ливерпуле Наемный автомобиль привез его в курортное ме- стечко близ Маллет Бэй. Отведенное ему помещение было много лучше гости- ничного "люкса" ему полагалась горничная, дворецкий, повар и цветная же- нщина полногрудая, с широкими бедрами. Она не говорила об освобождении угнетенных, не стремилась к общению и не требовала к себе внимания Она просто всегда была к его услугам. Если она и бывала когда-нибудь раздражительной и нервной, то благода- рение Богу, разряжалась на ком-то другом. Это был настоящий подарок судьбы. Она предоставляла в его распоряжение свое пышное теплое тело, свою немоту, и Оскар Уокер чувствовал, что готов пойти на убийство ради того, кто дал ему все это. Очень скоро выяснилось, что как раз это от него и требовалось. Все, с кем он встречался, получали такую же зарплату. А если деньги не обеспечивали нужную степень секретности и лояльности, то провинившиеся исчезали. Так случилось с немолодым руководителем группы боевиков, кото- рый задумал заработать кругленькую сумму, рассказав газетчикам с Флит- стрит о секретном тренировочном центре. Ему начала надоедать эта муштра. - Хуже, чем чертов спецназ! - сказал он однажды в сердцах. В тот же день он не вернулся на занятия после ленча, а Уокера вызвали к начальству и потребовали объяснений, почему он не доложил кому следует о настроениях этого человека. Они знали об Оскаре все. Обряд посвящения был простым и устрашающим. Двое суток ему не разреша- ли спать, а после этого вывели в полночь в небольшую рощу и дали прогло- тить какую-то пилюлю. Все окружающее приобрело причудливые, фантастичес- кие формы и такие краски, каких он никогда не видел. Оскар понял, что ему дали наркотик. Он не противился, когда кто-то вложил ему в руки го- лову человека, собиравшегося рассказать журналистам с Флит-стрит о под- польном центре подготовки боевиков. Голова уместилась у него на ладони. В этом одурманенном состоянии он дал клятву верности Первому, лицо ко- торого показалось Оскару знакомым: это был красивый седовласый мужчина с роскошной бородой. Наверное, наркотик изменил мое восприятие, про- мелькнуло у него в голове. Никогда прежде не видел он таких нереальных красок, как в тот безумный вечер; маленькая голова величиной с апельсин покоилась на его ладони. Потом им завладел восхитительный сон, который продолжался и наяву. Ему снилось, что нельзя любить кого-то больше, чем он Оскар, любит человека, называемого Первым. Он видел его фотографии в газетах, еще когда учился в университете, и даже раньше, когда был мальчишкой Оскару запомнились его посеребренные сединой волосы. Рядом с ним всегда была женщина. Однако в ночь посвяще- ния Оскар не вспомнил имени того человека. Проснувшись, он почувствовал, что все вокруг и в нем самом изменилось: жизнь была теперь полнее, дыхание глубже, солнечные лучи ярче, чем обыч- но. Он пробудился для новой жизни. Ему казалось, что он лежит на нежней- ших подушках, сотканных из солнечных лучей, что его омывает свежий соле- ный бриз, а где-то совсем рядом плещутся о борт корабля волны. Оказа- лось, что он и в самом деле находится на палубе яхты; воздух был прохла- дным и насыщенным солью, а подушки на палубе мягкими; вдали виднелись небольшие острова, которые затем переместились ближе, и он увидел, что они лежат между его голых ступней и становятся все меньше по мере того, как усиливается жара. Наконец Оскар привстал и огляделся по сторонам. Наркотик еще действовал. Рядом на подушках лежали другие люди. Их глаза с расширенными зрачками казались очень темными, значительно темнее, чем обычно. Женщины с блестящими от масла телами разносили на серебряных подносах фрукты. Оскар Уокер увидел в подносе свое отражение: его голубые глаза теперь стали совсем черными. Тут Уокер заметил неподалеку другую яхту. Он порывисто вскочил на ноги и прочитал ее название - "Одиссей". И тогда он вспомнил, кто был тот че- ловек с серебряной шевелюрой. Это был Аристотель Тебос, которого называ- ли Первым. Вдруг Оскар услышал крик: "Любите Первого! Любите Первого! Любите Первого!" Это был его собственный голос. Вслед за ним все на палубе начали кри- чать: - Любите Первого! И Первый появимся перед ними в свете прожекторов. Он сказал, что будет кормить и защищать их и поведет их к мировому господству. Каждый из них получил что-то маленькое и круглое. Этот предмет нужно было взять в руку и выбросить за борт в качестве жертвоприношения Перво- му. Уокер уже собрался это сделать, но кто-то остановил его и заставил взглянуть на то, что он держал в руке. Это была круглая темная голова размером с апельсин. Значит, она ему не приснилась? Белые пряди закрыва- ли маленький безглазый череп. Оскар вспомнил, что у того типа из спецна- за, что жаловался на муштру и грозил разоблачениями, волосы тоже были седые. Кто-то схватил Оскара Уокера за руку и заставил бросить голову в море. С того самого дня он всем сердцем возлюбил человека, называемого Первым. И когда он оказался неспособным определить биоритмы наемного убийцы Ри- мо, который был врагом Первого, неудача повергла его в отчаяние. Оскар в страхе посмотрел на ладонь, в которой он держал голову в ту памятную ночь. На телефонном аппарате вновь зажглась сигнальная лампочка. - Еще нет, - негромко сказал он в трубку. В ответ он услышал то, что боялся услышать больше всего: - Доложите лично Первому. Дрожа от страха, Оскар Уокер проглотил три таблетки транквилизатора, запив их двойной порцией мартини. Если ему повезет, он может отключиться еще до того, как предстанет перед Первым и доложит о своем поражении. В одном из тайных проходов скользнула вбок металлическая панель, и Ос- кар Уокер ступил на платформу, которая возвышалась над поверхностью океана всего на несколько футов. Панель стала на место. Двое мужчин про- водили его на ожидавший катер. Там перед высоким, похожим на трон, крес- лом стоял небольшой столик. Оскар опустился на складной стул, чувствуя, как начинает действовать транквилизатор, растворившийся в мартини. Губы ему не повиновались, они двигались независимо от его воли. Это показа- лось ему забавным, и он засмеялся. На катере имелся телеэкран и собравшиеся смотрели, как проходит вечер на центральном стадионе. На экране появилось изображение знакомого дип- ломата. - Сейчас он прольет вино! - сказал Уокер, указывая на экран. Голос его прозвучал глухо, будто издалека. - Что вы сказали? - переспросил кто-то. - Этот человек сейчас прольет вино. Совершенная развалина! И как он только сумел подняться с постели сегодня утром! Люди придвинулись к экрану, чтобы лучше видеть. Солидных габаритов ди- пломат, с множеством медалей на смокинге, отвесил церемонный поклон. В руке он держал бокал шампанского, намереваясь произнести тост. Вино рас- плескалось на медали. Среди зрителей на катере раздался смех, и Оскар Уокер порадовался, что в кои-то веки ему удалось кого-то развеселить. - Интересно, когда он захочет бабу? - со смехом спросил кто-то. Алкоголь и таблетки привели Оскара Уокера в состояние блаженного оце- пенения, однако ответ у него был готов. - Дня через два он накачает себя какой-нибудь дрянью и тогда заскачет козлом! - С этими словами Оскар Уокер плюхнулся на стул. И тут он услышал хорошо знакомый голос - голос Первого. Оскар изумлен- но раскрыл глаза: его кумир сидел на стуле-троне и смотрел прямо перед собой. - Любите Первого... - промямлил Оскар. - ... и иранскую службу безопасности, - присовокупил Первый. - А проще сказать - Римо и Чиуна. Когда наконец мы сведем с ними счеты? - В его голосе звучали лед и сталь. - С Римо и Чиуном? - переспросил Оскар, и его лицо расплылось в пьяной ухмылке. - Да, - подтвердил Первый. - Когда мы сможем их атаковать? - Это будет не самый счастливый день вашей жизни, - сказал Оскар Уокер и отключился Это были его последние слова. Хотя на мгновение он и пришел в себя в холодной воде, говорить в глубине Атлантики невозможно. Тяжелые стальные цепи, обмотанные вокруг колен, тянули на дно океана. Он очень жалел, что не может говорить. Ему так хотелось услышать свой голос, восклицающий в последний раз: "Любите Первого!" ГЛАВА ВОСЬМАЯ Когда вышли дневные газеты, яхта Демосфена Скуратиса уже шла полным ходом по направлению к "Кораблю Наций". В самой большой из кают, которую Скуратис использовал под офис, был установлен телефакс, принимавший сообщения из контор Скуратиса, располо- женных во всех столицах планеты. Он работал круглосуточно. Как только сходил с печатного станка свежий номер газеты, копия первой страницы и раздела "Финансы" ложились на стол Скуратису, где бы он ни находился. Первые сообщения о том, что Аристотель Тебос финансирует двухдневные празднества в честь "Корабля Наций" и его создателя Скуратиса, были на- печатаны в ночных выпусках. Все они цитировали одно и то же интервью: Тебос сожалеет, что господин Скуратис не появился на празднике в первый вечер. Однако он, Тебос, не допускает и мысли, будто Скуратис не хочет подняться на "Корабль Наций" по соображениям безопасности. Магнат кораб- лестроения Скуратис никогда не отказывался ступить на борт ни одного из построенных им судов. Вероятно, Скуратис почтит их своим присутствием во второй день торжеств. Из Нью-Йорка, из Лондона, из Паричка поступали сообщения практически одного содержания: Скуратис, отрицая, что судно представляет опасность для заполнивших его делегатов ООН, сам боится подняться на его борт. Скуратис прочитал заметки очень внимательно. Да, он на крючке, и Тебос тянет его на корабль. Теперь он просто обязан там показаться. - Будь ты проклят, совратитель детей! - выругался он по-гречески и, скомкав газеты, шагнул было к машинке для уничтожения бумаг. Но вспом- нил, что все номера газет ежедневно подшиваются, тщательно расправил га- зетные листы и положил их в лежавшую на столе папку. Он закурил длинную гаванскую сигару и посмотрел в окно: там, за бортом "Тины", плавно катил волны Атлантический океан. Скуратис улыбнулся. Первый раунд на газетных страницах Скуратис проиграл. Но посмотрим, как понравится его заклятому "Другу" Тебосу финал затеянной им игры, а он не за горами. Но пока время еще не пришло. Сейчас Скуратис поспешит на торжества, как говорится, на всех парусах. Он взглянул на часы: первый вечер празднества уже заканчивался. Неважно. Он успеет на второй вечер. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Прием удался на славу. Ничего подобного не было со времен последней ночи "Титаника". Женщина - министр иностранных дел одной из африканских стран, которую назначил на этот пост за редкостные сексуальные достоинства глава госу- дарства, в свою очередь избранный на этот пост исключительно за свои мужские достоинства, - была признана королевой бала. Предварительно, удобно расположившись в одном из подсобных помещений, она принимала всех желающих. По пять долларов с носа. Разумеется, американских долларов. У дверей кладовки выстроилась длинная очередь. Французского представи- теля обуревали сомнения. Стоя в очереди, он страшно боялся потерять мес- то в другой, где раздавали сувениры: каждый из гостей получал в подарок от Аристотеля Тебоса брелок для ключей из чистого золота с инициалами Демосфена Скуратиса. Француз вышел из положения чисто по-галльски, решив, что надо брать золото, а с женщиной можно и повременить. Кроме того, доносившиеся из кладовки сладострастные стоны позволяли надеяться, что эта женщина оста- нется там еще некоторое время, а значит, француз успеет и сюда. Аристотель Тебос, сидящий в обитой бархатом центральной ложе балкона, окинул взглядом гигантский человеческий муравейник. На глаза ему попа- лись индийские дипломаты, заворачивающие сандвичи в носовые платки и ра- ссовывающие их по карманам. Тебос повернулся к дочери. - Ты только посмотри на них! И это люди, ответственные за безопасность планеты, вершители ее судеб! Губы Елены тронула еле заметная улыбка. - Судьбы мира, папа, благодарение Богу, в надежных руках - в руках тех, кто умеет пользоваться властью. Так было и так будет. Внизу под ложей суетились делегаты ООН, переходя от игры к коньяку, от сувениров к игровым автоматам, радуясь, что столь предусмотрительно пе- ревели свою штаб-квартиру из большого города, с его назойливыми журнали- стами, уверенными, по-видимому, в своем праве - и обязанности! - опове- щать весь мир о том, чем заняты другие. Пару раз вспыхивали потасовки. Три азиатских дипломата, затеявшие спор, кто выпьет больше "Корвуазье" из пивных кружек, валялись в углу под трибунами. Тебос огляделся по сторонам. - А чистильщика обуви все еще нет. Это - единственное, что омрачает мне настроение, - пожаловался он дочери. - Не жди, папа, напрасный труд. Он не придет, - сказала Елена. - Ну, нет! Когда он прочитает газеты, его ничто не удержит. - Тебос улыбнулся ослепительной улыбкой, обнажив два ряда ровных белых зубов, еще более подчеркивающих смуглый цвет лица. - Если до него дошли первые газетные выпуски, он должен быть уже в пути. Но сегодня его, конечно, не будет. Я отправляюсь на яхту: с годами становится все утомительнее смот- реть на этих клоунов. - Я с тобой, папа. Телохранители прокладывали им путь, образуя коридор из мощных мускулов и прочных костей. Тем не менее Римо каким-то чудом оказался рядом с Еле- ной. - Куда же вы? - спросил он. - Мне показалось, что я не имела у вас успеха, - сказала она. - Вы не ошиблись. Но ведь у вас такой большой выбор. - Он кивнул в сторону банкетного зала, напоминающего арену римского цирка после боя гладиаторов. - Эй, ты! Пошел отсюда! - прикрикнул на Римо охранник, направляясь в его сторону и протягивая руки, чтобы схватить наглеца. - Не мешай! - сказал Римо. - Видишь, я беседую с дамой? Охранник положил руки ему на плечи, но Римо их сбросил. Снова поднять руки страж уже не смог - они почему-то не повиновались. Римо повернулся к девушке: - Зачем вам эти гориллы? - Кто этот человек? - спросил Тебос у дочери. - Я первый спросил, - возразил Римо. - И вам придется подождать. - Это мой отец, господин Тебос, - сказала Елена. Римо прищелкнул пальцами. - О! Так это вы устроили прием? Тебос кивнул. - Вам должно быть очень стыдно, - сказал Римо. - Стыдно? - переспросил Тебос. - Елена, да кто это? - Именно стыдно! Приглашать таких людей на прием - издевательство. - Кто вы такой? Все трое медленно продвигались к большому эскалатору, окруженные тело- хранителями. Стражник, пытавшийся прогнать Римо, стоял на прежнем месте, растерянно глядя на свои неподвижные руки и не понимая, что с ним произошло. Тебос смотрел на Римо, пытаясь припомнить, где он его видел. - Я - Римо, - представился молодой человек. - Это - Римо, - подтвердила Елена, пожимая плечами. - Это мне ни о чем не говорит. Эскалатор достиг верхней палубы. Елена сошла со ступеньки легко и гра- циозно, Тебос при этом подпрыгнул, а Римо даже не пошевелился, пока эскалатор не выгрузил его на толстый ковер, застилавший доски палубы. Его ноги пришли в движение только тогда, когда он проскользил по ковру не менее трех футов. - Я здесь работаю, - объяснил Римо. - У иранцев. Так они теперь назы- ваются. Впрочем, Чиун предпочитает называть их персами. Я думаю, они бы мне понравились больше, когда были персами. Чиун говорит, что в Персии платили лучше. Тебос вдруг застыл на месте как вкопанный. - Вы - Римо, - произнес он так, будто услышал это имя впервые. - Выходит, да, - согласился тот. - Вы работаете на Иран? Римо кивнул, чувствуя на себе холодный, тяжелый взгляд Тебоса. Глубо- кие серые глаза оглядели Римо с ног до головы, смерили его с точностью до дюйма, взвесили с точностью до унции, оценили мельчайшие черточки его характера. По всей вероятности, заключение было не в пользу Римо. - Эй, стража! - крикнул Тебос. - Уберите этого человека. Прошу проще- ния, - почти вежливо сказал он, повернувшись к Римо, - но мы с Еленой должны ехать. Вы нам мешаете. - Ей я не мешаю, - сказал Римо. - Он мне не мешает, - подтвердила Елена. - Вы мешаете мне. - Тебос отступил в сторону, пропуская вперед телох- ранителей. Сильные, натренированные парни окружили Римо, в то время как Тебос ув- лек Елену в сторону, чтобы дать им простор для действий. Римо исчез из виду, закрытый сомкнувшейся вокруг него группой людей в черных костюмах. Черная эта куча пульсировала, точно единый организм, поднимаясь, как тесто на хороших дрожжах, и опадая снова; в воздухе мелькали руки и ноги, занесенные для удара; слышалось пыхтение и руга- тельства. Вдруг Тебос увидел, что Римо стоит возле них и с интересом смотрит на драку. - Парни что надо! - похвалил он. И, повернувшись к Тебосу, сказал: - Идемте я провожу вас. Он деликатно взял Елену под руку и отвел ее подальше от дерущихся. Те- босу ничего не оставалось, как последовать за ними. Через каждые два ша- га он оглядывался на телохранителей, продолжавших лупить друг Друга. - Как вам это удалось? - спросила Елена. - Что именно? - Уйти от них. - А, вот вы о чем. Это совсем просто. Понимате, нужно толь