сейчас разыграем блокировку, и у тебя будет возможность побыть на поле. Только не мешайся, если будет атаковать Бетти, а то костей не соберешь. - Я сыграю за центрального защитника, - сказал Римо. - Я играл на этом месте в школьной команде. - Тебе что, жить надоело? Хочешь, чтобы тебя по кусочкам собирали? - Я хочу сыграть за центрального защитника, - повторил Римо. - Послушай. Пока у нас еще никого сильно не калечили. Не порть нам репутацию. - Я буду играть за центрального защитника, - повторил Римо и потрусил на поле. Впервые за всю историю американского футбола на поле появился настоящий убийца. Если бы тренер знал, кто направляется к центру площадки, он бы спрятал свою команду в Форт-Ноксе. Но он видел лишь назойливого чудака и поэтому жестом показал центральному нападающему и правому защитнику взять "в коробочку" непрошеного гостя, чтобы все могли заняться делом. Римо принял стойку, выученную еще в школе, но чувствовал себя как-то неестественно. Центр тяжести тела был не на месте, и поэтому он выпрямился. Его плечи едва возвышались над пригнувшимися к земле центральным нападающим и защитником. На упругой густой траве обувь причиняла лишь неудобство, и Римо скинул ботинки. Он чувствовал резкий запах пота, исходивший от тел впереди него, и доносившийся с их дыханием запах съеденного мяса. Защитник, казавшийся по телевизору таким маленьким, был на целых четыре дюйма выше Римо. Центральный ударил по мячу, защитник передал его Бобби Джо Хукеру, чья туша развернулась в сторону правого полузащитника. Центральный нападающий Рэймонд Вольжак с защитником Эрманом Доффманом попытались аккуратно зажать маленького человечка в носках, чтобы он ненароком не попал между Хукером и защитником Бетти и не очутился в больнице. Или в морге. Но едва они успели сдвинуться с места, как маленький человечек исчез. Доффман, как и полузащитник, лишь ощутил, как что-то прошелестело мимо. Хукер почувствовал, как мяч после передачи защитника попал ему в живот, а затем, как он описывал позже, нечто вроде удара кувалдой. Незнакомец же как ни в чем не бывало трусил к зачетной линии с мячом в руках, отбиваясь от воображаемых соперников. Римо Уильямс, центральный защитник школьной команды "Уикуэик хай скул", который не попал даже в сборную Ньюарка! - Он мне врезал, - еле выдохнул Хукер, стоя на коленях и показывая на защитника. - Это он врезал мне. - Ну ладно. Эй ты, с мячом, - крикнул старший тренер, - вернись и возьми свой сувенирный вымпел! - Это же отборочные пробы, - возвращаясь, сказал Римо. - Я никуда не уйду, пока вы не докажете мне, что я не гожусь. Докажите, что я не подхожу команде, и все, - повторил бывший посредственный игрок "Уикуэик". - Хорошо, - ответил старший тренер, высокий и пузатый, в белой фуфайке. - Вольжак и Доффман, займитесь малышом. Та же комбинация. Хукер, да вставай же ты, черт возьми! - Не могу, - отозвался Хукер. - Тогда уматывай с поля! - завопил тренер. Помощники тренера помогли Хукеру покинуть поле. - А ты, Бетти, что ты там торчишь за защитником? Становись на левый край, болван. С ворчанием и зловещей ухмылкой Лерони Мэрион Бетти отошел налево, не спуская глаз со щуплой фигурки босого центрального защитника. - Не тронь его, - шепнул Бетти один из защитников. Когда мяч оказался в игре, он блокировал Бетти, своего товарища по команде, чтобы тот не превратил босоного малыша в порошок. Предосторожность оказалась излишней. Любитель вновь трусцой петлял по полю, а позади, в трех ярдах от разметочной линии, лицом вниз лежал защитник из второго состава команды Бул Трок. Доффман, морщась от боли, держался за плечо, а центральному нападающему так и не удалось никого "отсечь". - Да что с вами? - заорал старший тренер. На этот раз он велел разыграть комбинацию на правом фланге. Лерони Мэрион Бетти не мог дождаться того момента, когда босой человечек окажется у него на пути. Но он увидел лишь, как мелькнули белые носки, а заходивший справа от линии Уилли Джитер рухнул ровно в двух ярдах от разметки. У Джитера получилось лучше, чем у предыдущих защитников. Он сумел удержать мяч в руках. После розыгрыша четвертой комбинации пятеро игроков были травмированы, а малыш в белых носках четырежды подряд успешно прошел защиту соперника и дважды отобрал мяч. Старший тренер, известный своими способностями отыскивать таланты, начал подозревать, что что-то наклевывается. Он рявкнул на одного из своих помощников за то, что тот не заметил парня раньше. - Эй, ты! - крикнул он Римо - Как тебя зовут? - Не важно, - отозвался Римо, у которого изо рта наконец исчез опостылевший вкус соли. - Давайте вымпел, и я пошел. Римо направился к боковой линии. - Остановите его! - заорал тренер. Услышанного было вполне достаточно для Лерони Мэриона Бетти. С невероятной для своей громадной фигуры скоростью Бетти устремился через поле, чтобы сбить "малыша" сзади. Бетти не учел того, что любой человек, и тем более человек его габаритов, на бегу образует перед собой волну воздуха, которую большинство людей, особенно зрячих, не ощущает, но тщедушный защитник чувствовал ее всем телом. Бросившись на него, Бетти закончил свой полет на земле. Человечек спокойно шел дальше. Правая рука Бетти, грозное орудие Национальной футбольной лиги, вдруг потеряла чувствительность. Ей было суждено оставаться в таком состоянии еще восемнадцать месяцев. Бетти словно парализованный лежал на земле. Через неделю он сможет пошевелить головой, а через месяц вновь обретет способность ходить. - Эй, Бетти, - крикнул тренер, - хватит притворяться! - Он повернулся к одному из своих помощников. - У нас с ним контракт подписан? - Нет, только расписка, освобождающая нас от ответственности. Вы сами говорили, что на любителей не стоит тратить другие бланки. - Ты уволен, - заявил тренер. Он побежал через поле за Римо. Он говорил, что из молодого человека выйдет толк, он понравился тренеру, он впишется в команду, а у команды в этом сезоне были хорошие перспективы, и поэтому он дает Римо возможность разделить будущий успех. Контракт на минимальную сумму и рост зарплаты в дальнейшем. Римо отрицательно покачал головой. Одеваясь, он отказался еще от трех "последних" предложений, два из которых, по заверениям тренера, содержали условия, прежде неслыханные в Национальной футбольной лиге. - Все равно мы вас заполучим, никуда не денетесь. - Отстаньте, - ответил Римо. - Вы даже не знаете, как меня зовут. - Нет, знаю, - сказал тренер, глядя в бланк. - У нас есть ваша подпись, Авраам, так что вы - наш. Вот так. И не глупите, мистер Линкольн. Вы у нас поели, испачкали нашу форму, и вы теперь наш должник. Ожидавший в гостинице Смит был вне себя. Когда Римо вошел, он сидел с каменным лицом. Чиун смотрел свой дневной телесериал. Римо со Смитом удалились в спальню, чтобы не мешать Мастеру Синанджу. - Чиун считает, что ваше исчезновение из гостиницы в то время, когда вы должны были быть здесь, в некоторой степени закономерно, - сказал Смит. - На мой взгляд, это нарушение дисциплины. - Зато теперь у меня есть вымпел "Иглз", - сказал Римо. - Надеюсь, вы довольны, - продолжал Сэди. - Вам придется взять под опеку одного человека. Мы не знаем, жива ли она; не знаем, где она находится; не знаем, кто ее потенциальные убийцы. - Ваша несравненная разведслужба вновь на уровне, - заметил Римо. - Есть одна версия, - сказал Смит. - Одна вероятность. Что вам известно о тяжелом роке? - Это нечто громкое, - ответил Римо. ГЛАВА ТРЕТЬЯ - Не люблю я такую музыку, - сказал Уилли Бомбелла по кличке "Бомба". Моррис Эдельстайн убедился, что селектор, соединявший его с секретаршей, отключен. На всякий случай он еще раз прошелся металлическим детектором по стенам своего офиса, запер телефонный аппарат в освинцованном изнутри верхнем ящике письменного стола, потому что, как всем известно, даже в положенной на рычаги трубке может работать подслушивающее устройство. - Что ты делаешь? - поинтересовался Уилли-Бомба. - Помолчи, - отозвался Моррис Эдельстайн. - Везде тебе мерещатся "жучки". Скоро тебе покажется, что они стоят и в сортире, чтобы подслушивать, как ты ходишь по нужде, Мо, - сказал Уилли-Бомба. - Между прочим, в прошлом году я нашел подслушивающее устройство у себя в шкафу, - ответил Эдельстайн. - Федеральные агенты? - Нет. Моя бывшая жена. Но мог быть кто угодно. - Ты много суетишься, Мо, - заметил Уилли-Бомба, положив свои ручищи на мощный распиравший шелковую сорочку живот. Маленькая серая шляпа возвышалась над рубленым лицом, которое казалось еще более рубленым из-за проходившего по носу шрама, полученного при выяснении отношений с помощью бейсбольной биты. В схватке с физиономией Уилли-Бомбы бита проиграла. Она сломалась. Так же как рука и позвоночник того, кто ею орудовал. А когда "бейсболиста" выписали из больницы, с замком его входной двери произошла странная вещь: стоило повернуть ключ, как замок повел себя весьма забавно - он вдребезги разнес фасад дома. Решив, что тут не обошлось без бомбы, полиция долго допрашивала Уилли-Бомбу. Но Уилли молчал, следуя наставлениям своего адвоката, Мо Эдельстайна, который вновь блестяще отразил несправедливые нападки полиции на своего клиента во имя торжества конституционных концепций таких людей, как Джефферсон, Фрэнклин и Гамильтон. Благодаря усилиям Эдельстайна ежегодно как минимум трое жителей Сент-Луиса сталкивались с сюрпризами, заводя свою машину, открывая входную дверь или разворачивая полученные посылки. - Я хочу встретиться со своим адвокатом, Мо Эдельстайном, - повторял всякий раз Уилли-Бомба, и все шло замечательно, пока он не получил очередное задание, то самое, в связи с которым его в то утро вызвал к себе в офис Эдельстайн. Эдельстайн убрал металлический детектор в другой ящик стола и опустил жалюзи, закрывая вид на то, что можно было с натяжкой назвать панорамой Сент-Луиса, но фактически являлось трущобами, тянувшимися от окраин до окраин с тонкой прослойкой цивилизации. - Во-первых, Уилли, я начинаю разговор на эту тему вовсе не потому, что отношу тебя к любителям тяжелого рока. - На дух его не переношу, - ответил Уилли, - хоть я один из совладельцев граммофонной компании "Вампир". - Доход небольшой, да? - Конечно, акций у меня немного, - сказал Уилли. - Я понимаю, - согласился Мо Эдельстайн. - Ты хороший клиент, Уилли. - Спасибо, Мо. - И лишь один пустячок мешает тебе стать отличным клиентом. Один маленький пустячок, Уилли. - Какой, Мо? - Не обижайся, но иногда, Уилли, ты не полностью оплачиваешь счета. - Я часто плачу, - отозвался Уилли, подавшись вперед. - Да, Уилли, конечно, конечно, ты платишь весьма часто. Ты один из моих клиентов, которые платят очень и очень часто. Правда, есть и такие, которые платят постоянно. - У каждого свои недостатки, - заметил Уилли. - Разумеется, - согласился Эдельстайн. - Даже у тех, кто платит тебе. Я вовсе не хочу инсинуировать в отношении твоих работодателей. - Что такое инсинуировать? - Ну... Это не очень хорошо, Уилли. Но ты должен разбогатеть. - Я верен тем, на кого работаю, - сказал Уилли, и его темно-карие глаза сузились. - Я и не предлагаю тебе предать кого-то из своих хозяев, Уилли, - ответил Эдельстайн, улыбаясь как можно шире. Он вытер пот со лба. - Я предлагаю тебе возможность заработать много денег. Кучу денег. Больше, чем ты заработал за всю свою жизнь. - Я никогда не предавал тех, на кого работаю. - Я знаю, ты не такой, Уилли. Поэтому я и предлагаю тебе великолепную возможность. Что ты скажешь насчет почти миллиона долларов? Ты представляешь, сколько это, Уилли? Уилли-Бомба Бомбелла поднял взгляд к потолку. Он крепко задумался. Мыслью его было: "Этот человек мне лжет". - Это много, - ответил Уилли. - Я говорю правду, Уилли. Почти миллион долларов. Лежит и ждет тебя. А ты немножко поделишься со мной. Отдашь мне то, что я заслужил. Сто двенадцать тысяч долларов. Глаза Уилли приоткрылись. Он кивнул. Раз Эдельстайн рассчитывает на сто двенадцать тысяч долларов, может, он и не врет. Когда Эдельстайну светило столько денег, было возможно что угодно. - Я припоминаю теперь, что мои хозяева порой обходились со мной не совсем справедливо, - сказал Уилли. - Нет, нет. К ним это не имеет никакого отношения. Мой двоюродный брат живет на Западном побережье... - Нет ничего хуже кровного предательства, - перебил его Уилли. - Нет-нет, Уилли. Слушай дальше. Он - владелец похоронного бюро. Недавно он кое-кого хоронил, и произошла любопытная вещь. В похоронном венке оказались деньги. Он не взял их, потому что это были не его деньги. Глаза Уилли сузились. "Этот человек мне лжет", - вновь подумал он. - Он не взял их себе, потому что испугался. Уилли кивнул. "Возможно, - подумал он, - Эдельстайн говорит правду". - Но случилось нечто необычное. Ему позвонили по телефону и спросили, получила ли эти деньги семья покойного. Уилли кивнул, и Эдельстайн продолжал: - Мой брат - не дурак. Он выяснил, что это за деньги. Это - открытый контракт. Глаза Уилли сузились. - Открытый контракт. Ты слышал о контракте на чью-то жизнь? - Сделав паузу, Эдельстайн нервно рассмеялся. - Конечно, да. Так вот, это такой контракт, который может выполнить любой и получить за работу деньги. Понял? "Или этот человек мне лжет, или он хочет меня подставить, или он дурак, - думал Уилли. - Нет, - решил он, - Эдельстайн - не дурак". - Ты хочешь сказать, что платят после? - Правильно. - А что, если они не захотят платить? - Такого, думаю, не случится. На неудачные попытки уже выброшено более ста тысяч долларов. Это приличная сумма. И мой брат - не единственный, с кем произошло такое. Владелец другого похоронного бюро рассказывал то же самое. Но не все такие умные, как мой брат. Он узнал номер телефона. Уилли наблюдал, как Эдельстайн достал из центрального ящика стола клочок бумаги. - Все финансовые подробности можно узнать по этому номеру, - сказал Эдельстайн. - А ты сам звонил по этому номеру, Мо? - Это не для меня, Уилли. Я должен сидеть здесь и защитить тебя, случись какая-нибудь неприятность. Я даже не обязан сообщать тебе, что имя девчонки - Викки Стоунер, что ей - девятнадцать и что она - если она еще жива - будет на рок-концерте, который состоится через два дня в Массачусетсе. Уилли моргнул. - Давай говорить начистоту. От меня требуется убрать кого-то, кто, неизвестно, жив или нет; для кого-то, кого я никогда в жизни не видел; за деньги, которые я не получу, пока дело не сделано. Я правильно тебя понял, Мо? - Миллион долларов, Уилли. Речь идет о миллионе долларов. Ты можешь себе представить миллион долларов? Уилли попытался. Он попытался представить миллион в виде автомобилей, наличными, в акциях, но у него не получилось. Напрашивалась другая мысль: "Этот человек сумасшедший". - Я - не сумасшедший, Уилли, - сказал Эдельстайн. - Если бы все не было так необычно, неужели столько бы предлагалось? Миллион долларов, Уилли. Уилли взглянул на клочок бумаги в руке Эдельстайна. - А почему в номере десять цифр? - Междугородный код. - Я не знаю такого кода. - Чикаго. - Откуда тебе известно имя девчонки? - От брата. - Где здесь телефон? - спросил Уилли, протягивая руку за клочком бумажки. - Нет, Уилли. Отсюда не звони. Нам с тобой это ни к чему. Мы же не хотим, чтобы адвокат оказался впутанным в историю клиента, потому что он должен быть чистым, случись что не так. Нам нужно, чтобы мы всегда могли сказать: "Я хочу встретиться со своим адвокатом, Мо Эдельстайном", а не "Господин надзиратель, у меня есть записка для заключенного 79312". Вот что нам нужно, Уилли. - Я хочу, чтобы ты отправился со мной, - сказал Уилли. - Нет, нет. Это нам ни к чему, - возразил Эдельстайн. - К чему, - отрезал Уилли. Перед тем как они вышли из офиса, чтобы позвонить из телефона-автомата, Мо Эдельстайн принял две таблетки маалокса и одну секонала. После телефонного разговора он проглотил нембутал. Но, не успокоившись, выпил еще и либриум. - Знаешь, если бы в таблетках содержалось спиртное, ты уже стал бы алкоголиком, Мо, - сказал Уилли-Бомба. Эдельстайну несколько полегчало, когда он смотрел, как Уилли Бомба загружал свой "линкольн континентал". Эдельстайн не переставал удивляться: перед ним был человек, который по интеллекту вряд ли выделялся бы среди умственно отсталых, однако, что касалось конструкций бомб, учитывая, как и для чего они делались, Бомбелла был в своем роде Микеланджело. Бомбелла чувствовал уважительное отношение, и, хотя никогда никому ничего не объяснял, для Эдельстайна он сделал исключение. Он знал, что Эдельстайн никогда не воспользуется его профессиональными секретами. Своим "дипломатом" Эдельстайн мог сделать больше, чем Аль Капоне термоядерной боеголовкой. Направляясь на северо-восток от Сент-Луиса, Уилли объяснял, что в машине у него нет ничего противозаконного, пока все лежит отдельно в разобранном виде. - Бомбу можно сделать почти из всего, что горит, - говорил Уилли. - Что такое бомба? Это быстрый огонь, которому из-за быстроты некуда деваться. - Это самое талантливое объяснение принципа бомбы, которое я когда-либо слышал, - сказал Эдельстайн. - Гениальное в своей простоте. - Есть два основных способа применения бомб, - продолжал Уилли. - Один - заставить что-то полететь в цель, другой - уничтожить цель, сделав ее частью взрыва. Возьмем, к примеру, машину. Чаще всего бомбы кладут в двигатель. Знаешь, почему? - Нет, - ответил Эдельстайн. - Потому что они знают только, как подключить их к зажиганию, и хотят, чтобы не было видно проводов. Кладут прямо в мотор; иногда получается, иногда - нет. Знаешь, почему нет? Потому что между водителем и мотором находится чертова огнеупорная перегородка, и порой все кончается тем, что бедному парню просто отрывает ноги. - Некомпетентность, - заметил Эдельстайн, втайне презиравший прокуроров, которые не оказывали ему достойного профессионального сопротивления. - Да-да, точно, - обрадовался Бомбелла, почувствовав по тону Эдельстайна, что "некомпетентность" - нечто нехорошее. - Бомбу нужно класть под сиденье. Взять приспособление, которое срабатывает при давлении фунтов восемьдесят, не больше... - Кто же так мало весит? - Некоторые садятся в машину, стоя ногами на мостовой, или сползают вниз, так что на сиденье оказывается только торс. - Но торс, особенно женский, может весить и меньше, - возразил Эдельстайн. - Тогда помогают тормоза. При нажатии на тормоз тело вдавливается в сиденье, так что при первой же остановке взрыв гарантирован. - Гениально, - сказал Эдельстайн. - Но почему же тогда в прошлом году, в мае, ты все-таки использовал зажигание? - В прошлом мае была не моя работа, - сказал Бомбелла. - Забавно, - сказал Эдельстайн. - Тогда ты мне говорил то же самое. - Так вот, для автомобилей я не люблю использовать всякие там железки, гвозди или что-то вроде ручных гранат. Мне нравятся чистые взрывы. Особенно летом, когда в машине работает кондиционер и окна закрыты. Машина становится как бы гильзой. - Блестяще, - сказал Эдельстайн. - Внутри создается прекрасное давление. Никаких там переломов костей. Клиент гибнет от удара взрывной волны. - Блестяще, - сказал Эдельстайн. - Я мог бы сделать бомбу из колоды карт, - сказал Бомбелла. - Видишь то дерево? Я могу переломить его в любом месте и сделать так, чтобы оно упало именно туда, куда нужно. Укажи любое место возле этого дерева, и я уложу его именно туда. - А по кривой можешь? - улыбнулся Эдельстайн. - Не-а. Пока что нет, - ответил Уилли, немного подумав. - Но в дождливый день, когда воздух влажный и тяжелый, при хорошем ветре - восемнадцать - двадцать три мили в час, при помощи подходящего дерева, например молодого тополька, и если бы я сам отметил место, наверное, попал бы и по кривой. - Ты просто прелесть, Уилли. Они ехали не спеша, и на второй день впереди покажись пригороды Питсфилда, штат Массачусетс, - место рок-фестиваля, где должна была появиться Викки Стоунер. - А мы правильно едем? спросил Эдельстайн. - Когда я звонил, мне велели сначала кое-куда заехать, - ответил Бомбелла. Не доезжая до Питсфилда, Уилли остановил свой "континентал" возле большого указателя, на котором значилось "Уайтвуд коттаджез", подошел к почтовому ящику и вытащил из него что-то похожее на свернутый в трубку журнал. На нем было напечатано имя: "Эдельстайн". - Я не планировал до такой степени впутываться в это дело, - заявил Эдельстайн, когда Уилли вернулся к машине. - Что в свертке? - Здесь должны быть деньги и записка. - Дай я прочту тебе записку, - предложил Эдельстайн. - Я умею читать, - ответил Уилли. Уилли не соврал. Эдельстайн наблюдал, как шевелятся его губы, складывая из букв слова. Эдельстайн попробовал заглянуть в записку, составленную из вырезанных букв, наклеенных на бумагу, но Уилли ревниво прикрыл ее рукой. - Пересчитай деньги, - сказал Уилли, кинув сверточек Эдельстайну и пряча записку в карман. - Пятьдесят тысяч, - ответил Эдельстайн. - Хорошие деньги, - заметил Уилли. - Давай сюда. - Здесь половина того, что ты мне должен, - сказал Эдельстайн. - Я отдам тебе все на концерте. - А потом мне лучше исчезнуть, Уилли. Я тебе не понадоблюсь, а буду только мешать, правда? - Ага, - угрюмо отозвался Уилли. - Хочешь, я покажу тебе классный взрыв? - Какой взрыв? - подозрительно спросил Эдельстайн. Проезжая мимо магазинчика, Уилли предложил Эдельстайну купить банку "пикулей по-домашнему", и, как того и следовало ожидать, Эдельстайн не смог ее открыть. Они проехали весь Питсфилд. Уилли не захотел останавливаться, чтобы пообедать. Эдельстайн не спускал глаз со стоявшей между ними на сиденье банки. - Я могу открыть ее взрывом, - похвастался Уилли, когда они ехали по магистрали номер восемь в сторону Норт-Адамса. - Правда? - Запросто. И ни одной трещины не появится. - Тогда давай, Уилли. Я умираю с голоду. Свернув на обочину и остановив машину, Уилли потянулся к заднему сиденью и извлек из-под журнала бомбу, сделанную из колоды карт. В бок колоды он вставил что-то похожее на авторучку и очень осторожно накрутил разогнутую скрепку для бумаги. - Вылезай, - сказал Уилли и, когда Эдельстайн вышел из машины, протянул ему банку. - Держи ее в левой руке. Эдельстайн взял ее обеими руками. - В левой, - повторил Уилли, и Эдельстайн взял банку в левую руку. На секунду задумавшись, Уилли сказал: - Поставь вон туда, на камень. Когда Эдельстайн вернулся к машине, Уилли протянул ему бомбу. - А теперь делай так, как я скажу, - велел Уилли. - Поставь бомбу на крышку банки той частью, где скрепка для бумаги, и - сюда. Не задерживайся. Она рванет, когда я заведу машину. - Блестяще. А как это получается? - Давай, давай, - сказал Уилли, и Эдельстайн поспешил к камню, хрустя ботинками по гравию. Он опасливо установил бомбу на банку и подбежал к машине. - Все. Давай, гений. Я проголодался. - Ты не так поставил - скрепка не на крышке банки. - Как ты это отсюда разглядел? - Вот так. Смотри, сейчас я заведу машину и ничего не произойдет. - С этими словами Уилли повернул ключ зажигания, и точно: банка с бомбой благополучно остались на месте. - Ну и ну. Ты - гений. Эдельстайн вернулся, взял бомбу и, хотя и понимал, что в таком положении бомба стаять не будет и упадет, прижал скрепку к металлической крышке банки. В ту же секунду его живот оказался нашпигован пикулями вперемешку с осколками стекла и кусочками металлической крышки. То же случилось и с его лицом. Вернее, с тем, что от лица осталось. Осколки долетели и до машины, простучав по дверце. На стекле появилась щербинка. Такого не должно было произойти. - Черт побери, - произнес Уилли-Бомба Бомбелла. - Опять фирма экономит на банках, покупает всякую дешевку. И он поехал дальше, туда, где состоится рок-концерт и где он рассчитывал, выполнив контракт, разбогатеть на миллион долларов. Лежавшие у него в кармане пятьдесят тысяч были платой за дополнительное поручение. В записке говорилось: "Убей Эдельстайна. Он слишком много болтает". ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Викки Стоунер была жива. Она стояла на обочине магистрали номер восемь неподалеку от Питсфилда и болтала, когда где-то неподалеку раздался грохот, очень похожий на взрыв. - Началась революция, - сказал один из парней, долговязый блондин с волосами до плеч, стянутыми тугой повязкой в индейском стиле, на которой странным образом соседствовали символы племен мохауков и арапахо. Такой союз был неизвестен истории в отличие от фирмы "Дибл" в Бойсе, штат Айдахо. - Еще рано. Мэггот - в Норт-Адамсе, - сказала Викки. - Я когда-нибудь трахну этого Мэггота. - Мэггот - кайф, - откликнулась молоденькая девчонка, сидевшая верхом на рюкзаке. Уже несколько часов они торчали под утренним солнцем Беркшира. Мимо проезжали велосипеды, разрисованные автобусы "Фольксваген" и легковые машины. Кто-то из девушек предположил: никто не хочет их подвозить, потому что парни не в той карме. Те, в свою очередь, считали, что причина в том, что девчонки не хотят выйти на дорогу и поработать. - Как, например? - поинтересовалась Викки. - Например, покажи сиську, - предложил один из парней. - Сам показывай. - А у меня нет. - Покажи, что есть. - Меня могут отоварить. - А я не собираюсь торчать там как приманка. Так они стояли в ожидании попутчика, который подвез бы их оставшиеся двенадцать миль до конечного пункта их путешествия - рок-фестиваля под названием "Норт-Адамс экспириенс". Город мог считать фестиваль своим. Устроители могли претендовать на прибыль. Но само событие принадлежало его участникам. Это не то, что пришел в кинотеатр, сел, и тебе покажут всякую белиберду. Здесь ты являешься частью события, а оно - часть тебя, и ты сам делаешь его таким, какое оно есть, вместе с "Дэд Мит Лайс", и "Хэмилтон Локомоутивз", и "Перлойнд Летгэрэ". Оно начнется не в восемь вечера, как было объявлено. Оно уже началось. Дорога сюда - тоже часть этого события. "Тачки" были его частью. Сидение на обочине в ожидании, когда тебя подбросят, тоже было его частью. "Травка", "колеса-таблетки", порошки тоже были его частью. Ты был его частью. Это - твое, и никто не объяснит, что это такое, как ни старайся. Викки не стала спорить вместе со всеми, что это был за громкий шум: революция, мировая война или просто звук выхлопа машины. Хватит с нее. Она сыта вот до сих пор и даже выше. Какой-то сплошной мрак - сначала проблемы с отцом, потом нескончаемая чертовщина последних дней. Все началось очень просто. С простого, разумного, незатейливого желания. Она хотела Мэггота. Она уже поимела Неллза Борсона из "Кокамеймиз", всю "Гинденбургскую семерку", и теперь ей был нужен, ей был очень нужен один лишь Мэггот. Но когда она известила об этом отца, он запер ее в их доме в Палм-Бич. В этом гробу среди газонов. В этой каталажке с прислугой. Она дала оттуда деру, но ее поймали. Она вновь удрала, но ее опять водворили на место. Папочка, заключим соглашение. Она готова обсудить условия. У нее были кое-какие его бумаги и магнитофонные записи его телефонных разговоров. Викки сказала: - Что ты мне дашь за бумаги и пленки с записями разговоров о махинациях с зерном? Какую цену ты предлагаешь? Ну? Давай, давай. Что, ты говоришь "отстань"? Я не ослышалась? Так что предложишь за это? - Отправляйся к себе в комнату, Виктория, - последовало предложение, и тогда Викки Стоунер притворилась, что пошла к себе наверх, и ... сбежала. Вместе с пленками и документами, которые она передала в прокуратуру Соединенных Штатов в Майами. И что тут началось! Все папочкины дружки с их адвокатами, нервными расстройствами, неожиданными кругосветными путешествиями вдруг подняли такой шум! "Как можно было так поступить!" Тогда был улет, но потом все пошло не так. И этот Блэйк был вроде неплохим парнем, хотя и скучным. Потом - Денвер, эта хреновина со стрельбой и прочая пакость. Она опять сбежала и ждет здесь, на обочине магистрали номер восемь, чтобы кто-нибудь ее подбросил всего на несколько миль до "Норт-Адамс экспириенс" И вдруг этот грохот... Неужели опять неприятности? - Это революция, - повторил парень с индейской повязкой на голове. Но он говорил то же самое накануне вечером, когда упала и разбилась бутылка с газированной водой, а когда в небе появилось звено реактивных самолетов, он сказал, что это фашистские свиньи полетели на бомбежку. - Ты лучше лови машину, - сказала Викки и опустила голову на свой рюкзак. Она надеялась, что папа не слишком тревожится. По крайней мере, судя по их последнему телефонному разговору, он стал посговорчивее. Мимо прошелестел серый "линкольн континентал" с "динозавром" за рулем, и Викки закрыла глаза. Вдруг раздался визг шин. После короткой паузы машина подъехала к ним задним ходом. Викки открыла глаза. За рулем сидел очень несимпатичный тип со шрамом на носу. Он посмотрел на что-то у себя в руке, потом взглянул на Викки, потом опять себе в ладонь и спрятал это что-то в карман. - Подвезти? - крикнул он в открытое окно машины. Забавный автомобиль - весь в отметинах с одной стороны, будто кто-то истыкал его гвоздем или чем-то в этом роде. - Точно, - отозвался парень с индейской повязкой на голове, и вся компания вместе с Викки набилась в роскошный лимузин. - Ты - мафиози, ага? - спросил парень с повязкой. - Ну зачем ты так? - ответил водитель, глядя на Викки в зеркало заднего вида. - Это невежливо. - Я обеими руками за мафию. Мафия борется против господствующей верхушки. Это - кульминация многолетней борьбы против правящих кругов. - Я - не мафиози. Ни в коем случае, - ответил Уилли-Бомба, по-прежнему глядя на Викки, убедившись наконец в том, что это та самая девчонка. - А где же вы, ребята, собираетесь ночевать? - А мы не собираемся ночевать, мы собираемся быть! Быть на "Норт-Адамс экспириенс". - А спать будете на свежем воздухе? - Под звездами, пока правительство не добралось и до них своими погаными руками. - Вот такие ребята мне нравятся. Знаете, где лучше всего спать? - На сеновале? - Нет, - ответил Уилли-Бомба Бомбелла. - Под кленом. Под красивым стройным кленом. Он поглощает из воздуха всю гадость. Правда. Поспите под кленом - никогда не забудете. Я серьезно. Клянусь Богом. ГЛАВА ПЯТАЯ - Эй, он что, кто-то такой? - крикнула прыщавая девица с задорно прыгавшей под пятнистой майкой грудью. - Да нет, никто, - отозвался Римо, роясь в кармане в поисках ключа от номера мотеля. Чиун сидел возле своих четырнадцати лакированных сундуков. Его золотистое утреннее кимоно слегка колыхалось от ветерка, обдувавшего с запада "Норт-Адамс экспириенс" - то, что раньше было полями фермерского хозяйства Тайруса, пока хозяин не понял, что землю можно использовать с большей выгодой, чем просто выращивать на ней кукурузу. - Он похож на кого-то. - Нет, это не он. - А можно мне кусочек его кайфовой рубахи? - Я бы на твоем месте к ней не прикасался, - посоветовал Римо. - Он не станет возражать, если я позаимствую кусочек его дашики. Нет, он определенно - кто-то. Он - некто. Я знаю. Эй, там! Здесь кое-кто. Кто-то приехал! И из машин, и из грузовичков, и из-за скал, и из-за деревьев - они появились отовсюду. Поначалу их было не так много, но когда остальные заметили движение на поле Тайруса, всколыхнулась вся толпа. "Кто-то приехал!" Самое главное на любом рок-фестивале - кого-то встретить. Римо вошел в номер. У этого неожиданного ажиотажа могли быть самые разные последствия. Один из вариантов предполагал необходимость избавления от мертвых тел. Ну и что? Если все началось не слава Богу, то не исключено, что так и пойдет. Сперва - абсурдная беседа со Смитом. Потом - эта девица, Викки Стоунер. Ее фотографии в колыбели, снимки раннего детства, сделанные где-то в толпе и фото Викки с остекленевшими глазами. В задачу Римо входило охранять ее от неизвестных убийц. Если она еще жива. А она могла быть или на дне озера, или похороненной в пещере, или в подвале какого-нибудь дома, или растворенной в кислоте, или еще в чем-нибудь. Но если она жива, то где ее искать? Об этом не знал никто, включая ее отца, но существовало весьма вероятное предположение о том, что она может оказаться на каком-нибудь рок-фестивале, так как принадлежала к разряду рок-фанаток - девочек-"группи". На каком рок-фестивале? Если она жива, то не пропустит "Норт-Адамс экспириенс". В конце концов туда ведь должны приехать "Мэггот энд зэ Дэд Мит Лайс". Сколько же там будет народу? От четырехсот до ста тысяч человек. Благодарствуйте. Тут Римо задал Смиту вопрос: поскольку инициатор открытого контракта - скорее всего, один из тех, кто занят соглашением по зерну для русских, возможно даже и отец Викки, почему бы Римо не заняться тем, что он делает лучше всего? Пройтись по списку всех подозреваемых, найти того, кто готов оплатить убийство, и разобраться с ним. Не годится, объяснил Смит. Это займет слишком много времени, и риск чересчур велик. Вдруг Римо нападет на ложный след. Тогда убийца доберется до Викки Стоунер. Нет. Необходимо ее защитить. Решено. И вот он здесь. Возле их номера послышалась какая-то возня, дверь распахнулась, и в комнату начали поступать сундуки Чиуна с тянувшими их за ручки фанатами тяжелого рока, стонавшими и изнывавшими, словно они были закованы в цепи. Римо услышал крики и подошел к окну. Какой-то юный толстяк с животом, не умещавшимся в джинсах, и в майке с пацифистской символикой пытался стукнуть девицу, надпись на майке которой предлагала "любить, а не воевать". Барышня вцепилась толстяку в пах. - Я понесу сундук. Он разрешил мне! - кричала девица. - Нет, он сказал мне! - Нет, мне, жирная свинья! То же самое творилось и вокруг, и Римо заметил, что Чиун заволновался за сохранность сундуков. Чиун забрался на один из сундуков и простер руки с длинными ногтями к небу. И он обратился к ним, к этим детям. И он сказал им, что сила их сердец должна быть воедино со вселенскими силами и что все они должны слиться с тем, что едино. Они должны стать одним целым с тем, что является одним целым. Они должны стать одной рукой, одной спиной, одним телом. И сундуки должны плыть словно лебеди по золотистой глади озера. И первым - вон тот, зеленый. И в то утро все сундуки, один за другим, проследовали в номер Мастера Синанджу. Зеленый - во главе. Когда все сундуки были аккуратно расставлены в номере, причем зеленый стоял поодаль, возле окна, Мастер Синанджу со всеми попрощался. А когда они не пожелали расставаться с такой выдающейся личностью, настаивая на том, чтобы "некто" рассказал о себе, он замолчал. Но произошла странная вещь. Золотистые полы кимоно слегка шелохнулись, и все до одного поклонники оказались за дверью. У последнего на щеке красовался впечатляющий след от удара. - Он наверняка кто-то! - взвизгнула какая-то девица. - Только кто-то может такое. Я должна поиметь его. Он - мой. Я хочу его! Чиун открыл зеленый сундук. Римо знал, что в нем - специальный телевизор, который не просто показывал один канал, но одновременно записывал два других, потому что, как часто повторял Чиун, "все хорошие передачи почему-то всегда идут одновременно". Под "хорошими передачами" подразумевались "мыльные оперы". Другой отличительной особенностью этого телевизора было то, что все надписи и эмблемы фирмы "Сони" были стерты, оторваны или замазаны краской, и вместо них красовалось "Сделано в Корее". Чиун отказывался от всего японского из-за недавнего, как он объяснял, предательства японцами Дома Синанджу. Сверившись с хронологической таблицей правления японских императоров, Римо пришел к выводу, что этот "недавний" инцидент произошел в 1282 году нашей эры. По словам Чиуна, японский император, прослышав о мудрости и чудесах Синанджу, послал к тогдашнему Мастеру эмиссара с просьбой помочь в одном трудном деле. Мастер не предполагал, с каким коварством и вероломством он имеет дело, пока не заметил, что его обокрали. Шпионы императора следили за его действиями, перенимая его приемы, и похитили у Синанджу искусство ниндзя, или бесшумного ночного нападения. - Значит, они заплатили ему за услуги и переняли какие-то приемы? - уточнил Римо. - Они украли то, что долговечнее рубинов, - отвечал Чиун. - Они похитили мудрость - ту самую, что я пытаюсь передать тебе и к которой ты относишься с пренебрежением. - С чего ты взял, папочка? - Ты не сознаешь степени вероломства японцев. Хорошо, что они не добрались до этого телевизора, а то бы скопировали и его. Японцам доверять нельзя. - Да уж, конечно. Если бы корейцы не проявили бдительность, японцы передрали бы всю великую корейскую электронную технологию. Когда по телевизору начался сериал "Пока Земля вертится", Римо вышел на улицу поискать рыжеволосую девушку, которая могла как оказаться, так и не оказаться среди живых. Пробираясь среди сгрудившейся возле двери толпы, Римо слышал обрывки фраз: "Это - никто, он работает на того... эй, не толкайся... эй, ты, убери руки... это не тот... это никто... тот там, внутри". Он бродил по полю фермера Тайруса, напоенному ароматами марихуаны и гашиша, переступая через лежавших на земле людей и рюкзаки. На краю поля он чуть не наступил на пук проводов, идущих к сцене, сооруженной на том месте, где когда-то росли тыквы. По бокам сцены стояли две высокие металлические башни. Деловито и энергично сновали многочисленные электрики, проверявшие и устанавливавшие аппаратуру. Лишь бороды и одежда несколько не соответствовали их деловитому виду. Возле сцены Римо заметил разметавшиеся по рюкзаку огненно-рыжие волосы. Сверху к ним прижималась голова с каштановыми волосами. Тела были укрыты одеялом и двигались. Он обошел двух девушек, откачивавших третью, которая никак не могла прийти в себя от ЛСД, подошел к двигавшемуся одеялу и стал ждать... И ждать... Под рыжими волосами не было видно лица. Римо решил подождать еще. Когда ему это надоело, он нагнулся и быстро пробежал двумя указательными пальцами по нижней части позвоночника верхнего тела. Он проделал это так быстро, что со стороны могло показаться, будто он поднял с одеяла листик. - У-у-у! - простонало в экстазе верхнее тело, как и ожидал Римо, однако движение под одеялом не прекратилось. Ну все, довольно. Он отпихнул в сторону обладателя коротких каштановых волос, чтобы взглянуть на лицо того, кому принадлежали длинные рыжие волосы. Это оказалась не Викки Стоунер. И вообще никакая не Викки. И не женщина, а мужчина. А женщина - с короткими каштановыми волосами - занимала верхнюю позицию. - Сделай так еще раз, - попросила она. Римо продолжил поиски Викки Стоунер, если она еще была в живых. Он осмотрел поле, проверил стоявшие вдоль дороги размалеванные автобусы. Время от времени он говорил встречным: - Я ищу девушку. Ей девятнадцать лет. Рыжеволосая. Веснушчатая. Зовут Викки. Никакой реакции. Затем мимо него проехал серый "линкольн континентал" За рулем сидел человек со шрамом. На заднем сиденье спала девушка с веснушчатой физиономией. Похожа. Римо заметил, что "континентал" припарковался на дороге