И здесь он увидел то, чего так страшился: пятно света, падавшего с улицы, выхватило из темноты какую-то черную бесформенную груду, лежавшую у стены. Римо бросился туда. Это была Джесси. Она посмотрела на него, узнала и улыбнулась. Из раны на голове по лицу медленно текла кровь. Римо видел, что рана серьезная. - Кто это был? - Тот, рыжий. От Клогга. Хотел узнать про тебя. - Ясно, - сказал Римо. - Не говори больше ничего. - О'кей, - прошептала Джесси. - Я ничего ему не сказала. Она снова улыбнулась Римо, после чего глаза ее медленно, будто нехотя, закрылись, и голова упала на сторону. Джесси была мертва. Римо выпрямился и посмотрел на труп девушки, которая совсем недавно была преисполнена жизни, любви и веселья. Он мучительно старался подавить в себе любое чувство, которое могло бы возникнуть: будь то гнев или ярость. И только ощутив, что в нем не осталось ничего, кроме холодной решимости, он отошел от тела и вышел из переулка на улицу. В белом свете уличных фонарей кровь казалась черной. Черное пятно на тротуаре с правой стороны переулка указало Римо верное направление. Он нагнал рыжего через два квартала. Тот неспешно направлялся к отелю, где жили Римо и Клогг. "Наверное, хочет отчитаться", - подумал Римо. Неслышно следуя за парнем через ярко освещенные улицы, Римо приблизился к нему сбоку. Тот был одет в черную спортивную рубашку и широкие черные брюки. Римо протянул правую руку и, широко растопырив пальцы, схватил рыжего за спину, как раз над брючным ремнем, зажав два крутых мышечных жгута, идущих вдоль позвоночника. Человек застонал от боли. - Терпи, это только начало, - холодно произнес Римо. Они проходили теперь мимо закрытой на ночь лавочки портного, которая была одновременно и химчисткой. Все еще держа парня за спину и направляя его движение сильным нажимом пяти поистине железных пальцев, ударом левой руки Римо распахнул дверь. Потом он втолкнул парня внутрь и остановился, чтобы закрыть дверь. Рыжий прислонился к прилавку, глядя на Римо в упор. Глаза его ярко блестели в свете, проникавшем с улицы через окно. - И чем дело, приятель? - спросил он с сильным американским акцентом. - У тебя есть нож? Револьвер? - спросил Римо. - Если есть, выкладывай. Ты облегчишь мне задачу. - О чем ты говоришь? Нет у меня никакого оружия. - Тогда давай сюда дубину, которой ты прикончил девушку. - Голос Римо был холодный и резкий, как нож, безжизненный, как сама смерть. - Ладно, еврейчик, если ты так хочешь, - сказал парень. Он сунул руку в задний карман и достал из него резиновую полицейскую дубинку со свинцовым наконечником. - Что велел тебе сделать Клогг? - Выследить и допросить девчонку. Узнать у нее, кто ты есть на самом деле. Правда, я ничего не узнал - она слишком быстро сомлела. - Его белые зубы блеснули в полутьме. - Но мне повезло, теперь я допрошу тебя. - Давай допрашивай, - скачал Римо. - Сейчас ты у меня заговоришь. - Рыжий направился к Римо, держа правую руку с дубинкой на уровне плеча, а левой закрывая лицо от вероятных ударов. Было видно, что это профессионал. Однако ударов не последовало: Римо не двинулся с места. Рыжий замахнулся дубинкой, целясь ему в висок. Однако дубинка в цель не попала. Рыжий ощутил, как она выскальзывает из его руки, точно он был не сильнее малого ребенка. В следующее мгновение эта рука оказалась у него за спиной, а его самого втолкнули в заднюю часть помещения. Он ощутил боль в затылке, темнота магазина отступила перед еще более глубокой темнотой, вдруг навалившейся на него, и он потерял сознание. Спустя немного он очнулся и услышал какие-то непонятные клацающие звуки. Он лежал на чем-то мягком, во рту у него было какое-то странное ощущение. "Что бы это могло значить?" - смутно промелькнуло в его сознании. Рот был полон каких-то твердых мелких предметов. Когда он понял, что это такое, он чуть снова не лишился чувств. Это были его собственные зубы. Он открыл глаза. Над ним стоял Римо Гольдберг и, размеренно поднимая тяжелую дубинку, выбивал ему зубы, один за другим. Рыжий выплюнул зубы вместе с кровью. Дубинка опустилась снова, выбив еще несколько зубов. Рыжий сделал попытку встать, однако палец Римо, нажавший на его солнечное сплетение, пригвоздил его к месту. - Не надо! - завопил парень. Римо опустил руку. - Чего хотел от тебя Клогг? - Он хотел, чтобы я выпотрошил негритянку, узнал, кто ты. Но она ничего не сказала. - Зачем это нужно Клоггу? - У него какие-то дела с Баракой, связанные с нефтью. Твое открытие может представлять для него угрозу. Он хочет выяснить, кто еще знает о нем. - Ты участвовал в убийствах американских ученых? - Нет, нет! - запротестовал парень, и Римо понял, что он не лжет. - Олл райт, приятель. - Что ты собираешься со мной сделать? - Убить тебя, - сказал Римо. - Ты не можешь. - Просто удивительно, как различно мы смотрим на вещи, дружище, - скачал Римо. - Ты говоришь, что я не могу, а я говорю, что могу. Так кто же из нас прав? Утром, когда здесь найдут твое мертвое тело, ты убедишься, что прав был я. И он с силой засунул дубинку рыжему в рот, проталкивая ее в горло, чтобы лишить его возможности закричать, но оставляя просвет для дыхания. Теперь рыжий понял, на чем он лежит. Он лежал на специальном гладильном столе, какой используют для отпаривания складок на одежде после химчистки. Римо улыбнулся его испугу и приспустил над ним верхнюю плоскость стола. Тот ощутил жар, опаливший его тело. Римо взял металлические плечики и просунул их между верхней частью гладильного приспособления и нижней. Затем поставил переключатель на полную мощность и включил пар. Сначала рыжий услышал шипение, потом ощутил жар от горячего облака пара, окутавшего весь стол. Сквозь топкую ткань летнего костюма чувствовал нестерпимую боль во всем теле. - К утру ты насквозь проваришься в пару, - сказал Римо. Рыжий пытался что-то сказать, но ему мешала дубинка в горле. Испуганные глаза искали Римо. - О, вам что-нибудь нужно? - вежливо спросил тот. - Все ясно, надо добавить крахмала на воротник. О'кей! - Он взял банку с жидким крахмалом и побрызгал им на лицо рыжего. - Да, чуть не забыл! Мы даем скидку в один цент тем, кто возвращает нам вешалки. Пожалуйста, не забудьте. Человек пытался закричать, но не услышал собственного голоса. Затем последовал негромкий звук закрываемой двери. Охваченный ужасом, человек лежал, моля Бога о скорой смерти. Или же - о спасении. Его молитва дошла до Господа. Еще один звук, и дверь открылась. Распластанный на доске парень попытался повернуть голову, но ничего не увидел. Затем предостерегающий голос сказал с сильным восточным акцентом: - Тихо! Кто-то выдернул проволочную вешалку, и рыжий почувствовал желанное облегчение: раскаленная верхняя часть гладильной установки поднялась вверх. Из горла у него вытащили дубинку. После этого человек с восточным акцентом стал задавать ему вопросы: что он сделал и почему и каковы планы Клогга и Бараки. Он честно ответил на все вопросы. - Достаточно, - сказал тот же голос. Рыжий начал подниматься со стола. - Кто вы? Мистер Клогг захочет вас наградить, - прошамкал он разбитым ртом. - Меня зовут Нуич, - ответил голос. - А награждать меня не обязательно. После этого рыжего снова опрокинули на спину, дубинка опять вошла ему в горло, на этот раз очень плотно, и все вокруг потемнело. Он ничего больше не видел, не слышал, не ощущал. Он был мертв. ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ Клайтон Клогг занимал в гостинице "Лобиниен армс" весь третий этаж, но Римо его там не нашел. Его многочисленная прислуга охотно рассказала бы Римо, куда уехал хозяин, если бы только он остановился. Наконец Римо задержал свой стремительный бег, и один из людей Клогга успел ему сообщить, что хозяин и его "особый персонал" уехали на двух машинах на побережье, туда, где оно ближе всего подходит к одному из прибрежных островов. Там находился небольшой лагерь компании "Оксоноко" - до того, как торговля горючим была национализирована. Потом Римо остановил другого человека, и тот достал карту, на которой показал местонахождение лагеря, расположенного в двух часах езды от Даполи. Карта была очень понятная: из Даполи туда вели три дороги. Одна подводила к лагерю "Оксоноко" на побережье, другая шла на материк, к главному нефтехранилищу, а третья - в глубь страны, через пустыню, к горам Геркулеса. На американских картах обычно отмечают площадки для игры в гольф, а на этой карте были отмечены оазисы. Там был указан только один - у лагеря "Оксоноко". Уже за полночь Римо тронулся в путь. У Клогга было сорок пять минут форы. Пустыня еще не остыла от дневной жары, и узкая дорога, казалось, исходила паром, когда Римо ехал по ней на "форде" с откидывающимся верхом, любезно предложенном ему третьим приближенным главы "Оксоноко", возле которого он задержал свой стремительный бег. Римо было важно знать, держат ли Клогг или Барака сторону Нуича. Он, Римо, может взять на себя Клогга, а Чиун позаботится о Бараке. С убийствами ученых покончено. Когда Адрас вернется на трон, поставки нефти в Америку будут возобновлены. Тогда останется только один Нуич. Но это потом. Сейчас - Клогг. Римо ощутил легкое дуновение ветерка и понял, что море близко. Он выключил фары и продолжил свой путь в темноте. Впереди показались силуэты двух больших автомобилей. Римо заглушил мотор, нажал на тормоза и поставил свой "форд" позади лимузинов. Выйдя из машины, Римо задержался у двух черных "кадиллаков" просовывая руку под капот и отсоединял зажигание. Теперь машины выведены из строя, если только Клогг не догадался захватить с собой еще и электриков. Дьявол его знает, что означают слова "особый персонал" в применении к "Оксоноко". Римо бесшумно двинулся по направлению ветра и вскоре услышал, как волны Средиземного моря мягко плещутся о берег. Впереди замаячили тени. Под покровом темноты он подошел к группе людей, незамеченный ими. Мгновение - и он будто всегда был среди них. Клогг что-то говорил, указывая на остров. - Какое до него расстояние? - спросил он. - Всего триста ярдов, - ответил кто-то справа от Римо. - Мы можем проложить до него подводный нефтепровод за одну неделю, - сказал Клогг. - Но нам придется подождать, пока этот неумытый погонщик мулов примет решение. Будьте готовы начать работы, как только я дам вам знать. - А если он скажет "нет"? - спросил другой голос. - Не скажет. Разве видели вы когда-нибудь, чтобы кто-то из этих скотов устоял перед наличными? - Люди вокруг засмеялись. - А если он упрется, у вас ведь есть опыт в таких делах. Для Лобинии настанет время сменить своего верховного главнокомандующего, - презрительно проговорил Клогг. Тут он обернулся и посмотрел на дорогу. - Странно. Куда подевался Рыжик. Ему пора уже быть здесь. Человек справа от Римо засмеялся. - Ему поручили это дело с чернокожей девчонкой, а он своего не упустит. - А потом прикончит ее за милую душу, - добавил другой. Они снова рассмеялись и пошли к машинам. Римо смешался с ними, переходя от одной группы к другой. Подойдя к лимузинам, один из них воскликнул: - Здесь стоит еще одна машина! Чья она может быть? - Моя, - невозмутимо сказал Римо, выступая вперед. - Кто вы такой? - послышался голос Клопа. - Человек, который носит звезду, - ответил Римо. - Можете убедиться, что машина принадлежит человеку со звездой. Люди подошли поближе; один из них, самый активный, оказался слишком близко к Римо - и вдруг упал, вроде бы ни с того ни с сего. Рука Римо поднялась и опустилась так быстро, что никто этого не заметил. - Я могу быть вполне дружелюбным, - сказал Римо. Клогг узнал его голос. - Чего вы хотите, мистер Гольдберг? - Ничего особенного, - сказал Римо. - Только вас. - По машинам! - закричал Клогг, пятясь задом к одному из лимузинов. Сбитый с ног человек не пошевелился, даже когда Римо вынул из его легкого пиджака револьвер и направился к своей машине. - Машины не заводятся! - крикнул кто-то. Римо завел свой "форд", отъехал задом футов на тридцать и остановился. На восточном краю неба появилась бледно-розовая полоска. - Уже встает солнце!.. Как мы вернемся обратно? - Очень просто! - крикнул им Римо. - На своих двоих. Клогг и его люди возмутились. Один из них возмутился настолько, что подошел к "форду" с револьвером наизготовку. Он упал на землю прежде, чем выпало из его рук оружие. Римо включил фары и выстрелил поверх голов. - Всем бросить оружие! Ослепленные ярким светом фар, они повиновались. Римо пересчитал стволы и, снова выстрелил в воздух, погнал всю группу по дороге в Даполи. "Форд" ехал позади них на малой скорости, однако она была достаточной, чтобы заставлять их поторапливаться. Солнце замешкалось у горизонта, будто раздумывая, вставать или нет. Потом вдруг выпрыгнуло на небо и усердно принялось за дело, не жалея палящих лучей. От песков тянуло зноем; черный асфальт, поглощающий большую часть лучей, начал жечь ноги. Клогг не поспевал за более молодыми мужчинами, и Римо еще дважды задевал его бампером. Во второй раз Клогг споткнулся, однако удержался на ногах и поспешно засеменил вперед, чтобы оторваться от "форда". - Чего вы хотите? - спросил он через плечо. - Вашей смерти. - Сколько нам еще идти? - Пока не сдохнете от жары. - Мы можем оказать сопротивление. - Попробуйте. Люди, идущие впереди, слышали этот разговор. Они знали, что всего лишь за несколько часов беспощадное лобинийское солнце может обессилить человека и убить его. Сопротивление лучше покорности. Они повернули назад, разделились на две группы по восемь человек и направились к машине, намереваясь окружить ее. Римо и бровью не повел, он смотрел влево, ища что-то глазами. - Смотрите! - воскликнул он. - Там вода. Люди повернули головы и увидели пальмы. Это был помеченный на карте оазис. Забыв про все на свете, они бросились через пески к деревьям. Римо включил вторую скорость и поехал по мягкому песку, обгоняя бегущих людей. У оазиса он остановился и вышел из машины. За его спиной сверкала кристально чистая вода, закрытая от солнца высокими широколистыми пальмами и окруженная плотным кольцом кустарников. Подбежавшие люди увидели оазис. Видели они и Римо, но не обратили на него внимания: увязая по колено в песке, они бросились к воде. - Полегче, джентльмены! - закричал им Римо. - Нельзя, чтобы каждый пил, сколько ему вздумается! - Почему бы и нет? - закричал один. - Здесь ведь полно поды. - Да, - сказал Римо и напел на него револьвер, - но мы должны распределить ее поровну. Мы собираемся забрать всю эту воду и вывезти ее в Англию. - Как?! - выдохнул парень: на лице его страх попеременно сменялся недоумением. - Ведь нельзя сказать заранее, когда Англию поразит водный кризис, - пояснил Римо. - Не жадничайте! - сказал парень и кинулся к воде. Он хотел обойти Римо, но к его горлу метнулась рука. Падающее тело взметнуло легкое облачко золотистой пыли. Больше он не двигался. - Олл райт, джентльмены, - обратился к ним Римо. - Давайте установим правила. Всем выстроиться в одну линию! Люди тупо повиновались. - Каждый должен ждать своей очереди, - распоряжался Римо. - Выровняйте цепочку! Очередь во главе с Клоггом начала медленно продвигаться к воде. - Стойте! - воскликнул Римо. - Зачем этот хаос? Надо соблюдать порядок. - Я - первый! Моя очередь, - запротестовал Клогг. - Э, нет! - возразил Римо. - Тут есть птичка, которая прилетает на водопой. А потом еще обезьяна. Вам придется повременить. - Римо взобрался на горячий капот машины и выдержал паузу. - Да. Не забудьте, пожалуйста: норма - одна ложка. И ни капли больше! Люди смотрели на него, не понимая. - Я не оговорился, джентльмены, - только одна ложка. Мы должны помнить о наших постоянных потребителях. Надо, чтобы хватило и им. С дальнего конца оазиса прилетела птичка, напилась и села на дерево. - Теперь можно? - спросил Клогг. - Одну минуту! - спохватился Римо. - Сегодня вода выдается только четным номерам. Какой у вас номер, Клогг, четный или нечетный? - Четный, - выдохнул Клогг. - Простите, - сказал Римо, - но я вам не верю. По-моему, у вас у всех номера нечетные. Во всяком случае, мне так кажется. Парни сердито заворчали и подвинулись вперед. - Ах, вы так? - сказал Римо. - На сегодня лавочка закрывается. Он соскочил с капота и встал на их пути с револьвером наизготовку. И хотя они были взбешены, никто из них не решился рисковать жизнью. - Все к машине! - скомандовал Римо. Люди посмотрели на него с удивлением, но все же потащились к "форду". Они набились в открытый кузов, глядя на Римо со страхом и надеждой. Тот взмахнул рукой, и все они - пока еще живые - заснули. Он сел за руль, завел мотор и поехал прочь от оазиса в направлении бескрайних песков, которые простирались на его карте, не перемежаемые ни единым деревцем. На ходу он нашел в "бардачке" гаечный ключ и нагнулся, чтобы заклинить акселератор. Ключ вошел плотно, и мотор заработал на больших оборотах. Затем Римо выжал сцепление, и машина пошла накатом до тех пор, пока не остановилась. Тогда он включил первую скорость и плавно отпустил педаль сцепления. Машина пошла вперед. Он рассчитал, что горючего хватит еще на час, даже при том, что она пойдет на первой скорости. А люди будут без сознания по меньшей мере часа два. Римо подождал, когда "форд" пойдет ровнее, потом открыл дверцу и выпрыгнул из машины. Он стоял и смотрел, как она шла вперед, набирая скорость, увозя свой бесчувственный груз. Они очнутся, когда машина будет стоять без горючего. Они найдут себе могилу в пустыни. Глядя им вслед, Римо поднял руку и отдал прощальный салют. Эти люди сами обрекли себя на смерть. Чего же они еще ожидали? - Вы получите от американца все, что ожидали, - пробормотал он. Римо вернулся на дорогу, ведущую к столице, и побежал спорой рысью в Даполи. В последнее время у него не было случая потренироваться как следует в беге. По пути он заметил какую-то машину, возвращавшуюся в город. Она ехала по дальней дороге, идущей от гор Геркулеса, и он не придал ей значения. Садиться в машину ему не хотелось - в такой день было приятно пробежаться. ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ В то предрассветное утро, кроме Римо, Клогга и его "особого персонала", в пустыне были и другие люди. Полковник Барака проснулся в своей постели со смутным чувством тревоги. Оглядевшись вокруг, он увидел Нуича, который стоял у его кровати и смотрел на него. Слабый свет ночника отбрасывал на лицо азиата резкие черные тени, и оно выглядело злым и хмурым. - Вставай, чумазая харя, - сказал Нуич. Не смея протестовать. Барака встал, оделся и безмолвно последовал за Нуичем на задний двор, где оба сели в лимузин. Барака сел за руль, и Нуич велел ему ехать в пустыню по южной дороге, ведущей через пески к возвышающимся вдали горам Геркулеса. После нескольких безуспешных попыток завязать разговор Барака умолк. Примерно через час Нуич сказал: - Хватит. Остановись здесь. Барака взглянул на него вопросительно. Нуич сердито зарычал: - Говорят тебе, стой, неумытая харя! Барака остановил машину посреди дороги, вытащил ключ зажигания, гадая, что будет дальше. - Разве можно ожидать честности от свинопаса! - сказал Нуич. Барака взглянул на него и ничего не сказал. Через ветровое стекло Нуич неотрывно смотрел на возвышающиеся вдали горы. - Я предложил тебе защиту от гибели, предсказанной в легенде, а ты отплатил мне черной неблагодарностью. - Но я... - Молчать, чумазая харя! Ты знаешь, о чем я говорю. Я предложил тебе свое покровительство, потому что хотел, имея на то свои причины, разделаться с людьми, которые должны были прийти в эту страну, чтобы сместить тебя. Чтобы заманить их в ловушку, я уничтожил тех ученых в Соединенных Штатах и ввел эмбарго на поставки нефти. Чтобы вывести их из равновесия, я приказывал тебе не отвечать на их письма и предупреждения. Все это входило в мои планы - я ждал того часа, когда смогу нанести удар. Мне нужно было удержать их здесь. - Но почему? - спросил Барака. Будучи военным человеком, он подходил к этому делу соответственно. - Вы ведь их знаете. Почему бы вам не уничтожить их сразу? - А потому, чумазая харя, что я хочу заставить их поломать голову. Они знают, что я здесь, и гадают: когда он обнаружит себя? когда он нанесет удар? Главное удовольствие не в самом нападении, а в том, чтобы заставить их поволноваться в ожидании атаки. - Ну и?.. - Ну и вот, чумазая свинья, твое предательство лишило меня этого удовольствия. - Нет, вы не правы, - искренне сказал Барака. - Только не лги! - Нуич продолжал смотреть прямо перед собой, цедя слова сквозь сжатые зубы. - Ты вошел в сепаратную сделку с нефтяным дельцом Клоггом, чтобы передать лобинийскую нефть его компании, а он будет продавать ее Соединенным Штатам. Барака хотел было возразить, однако не стал этого делать. Какой смысл разбавлять ложь правдой. Нуич знал главное. - Но какое это имеет значение? - сказал полковник. - Эмбарго ведь никто не отменял. - Идиот! - прошипел Нуич, и его глаза впервые сверкнули гневом. - Если уж я, ведя уединенную жизнь во дворце, узнал о ваших планах, то сколько, по-твоему, понадобится времени, чтобы о них узнало американское правительство? Тут он повернулся и посмотрел на Бараку. - Только не говори "но", чумазая харя! Узнать это было бы легко даже для тебя. А как только правительству станет известно, что нефть снова поступает в их страну, оно сразу же успокоится, даже притом, что горючее поступает тайными путями. Они и пальцем не пошевелят, чтобы ликвидировать соглашение, заключенное между тобой и этим твоим другом-извращенцем. И они отзовут этих двоих, которых я так давно ищу. И все мои планы провалятся. - Нуич сердито покосился на Бараку. - Теперь ты понимаешь, что ты чуть было не наделал? - И, не ожидая ответа, приказал: - Вон из машины, чумазая харя! Барака открыт дверцу, но, прежде чем вылезти из кабины, взял из потайного кармана рядом с сиденьем водителя револьвер. Он не сомневался, что Нуич хочет его убить. Но он нападет на него первым, как только выйдет из машины. Барака повернул голову, чтобы посмотреть поверх кабины на другую дверцу. Дверца открылась. Он ждал, что из нее появится голова Нуича, но тот вдруг оказался рядом с Баракой. Он вышел через дверь со стороны водителя. Невидимая в темноте, метнулась его рука, и револьвер Бараки мягко зарылся в песок. - Дурак, - сказал Нуич. - Неужели ты думаешь, что я могу доверять козопасу? - Чего вы хотите? - спросил Барака. - Убить тебя, разумеется. - Но вы не можете это сделать. В легенде сказано, что я должен опасаться только убийцы с Востока, который придет с Запада. - Кретин! - сказал Нуич. На этот раз его тонкие губы изобразили некое подобие улыбки. - Я тоже выполняю пророчество. В моих жилах течет восточная кровь, я - из Дома убийц и пришел сюда с Запада. Замолви за меня словечко Аллаху. Медленным, почти ленивым движением руки он сбил Бараку наземь. Тот не успел издать ни звука, не успел даже почувствовать боли. Его сердце, защищенное грудной клеткой, превратилось в мягкое крошево, а грудина под рукой Нуича разлетелась на мелкие осколки. Нуич даже не взглянул на тело. Он сел в машину и поехал обратно в Даполи. Теперь придется поторопиться с Римо и Чиуном. Занятый этими мыслями, он лишь мельком взглянул на молодого человека, бегущего по параллельной дороге в направлении Даполи. Когда Римо возвратился в отель, Чиун уже сидел в позе медитации, уставясь на голую стену прямо перед собой. - Я дома, Чиун! - весело доложил ему Римо. Ответом ему было молчание. - Была ужасная ночь, - сказал Римо. Снова молчание. - Ты обо мне не беспокоился? Чиун не отрывал глаз от стены. Римо почувствовал себя задетым. - Разве ты не боялся, что Нуич меня достанет? Упоминание запрещенного имени возымело действие: Чиун ожил и повернулся к ученику. - Поединок должен состояться в таком месте, где есть мертвые животные, - сказал он. - Так записано в наших книгах, так оно и будет. Можешь бегать за юбками хоть целую ночь, если тебе это нравится. Мне совершенно безразлично. Тело Бараки было найдено в песках перед полуднем, и скоро весть об этом облетела весь город. Римо и Чиун находились у себя в номере, выполняя упражнение на равновесие, когда бюллетень передали по радио, которое Чиун теперь не выключал, считая, что оно может заменить телевизор. Похоже, он втайне надеялся, что у радиоприемника в один прекрасный день вырастет телевизионная трубка, и он увидит свою любимую постановку "Когда Земля вертится". Под траурную музыку, звучащую как фон передачи, диктор объявил высокопарным английским слогом: "Высокочтимый наш лидер, полковник Барака, мертв". Римо в это время висел вниз головой, зацепившись пятками за тонкий багет двери, и ловил мячи, которые бросал ему Чиун. Упражнение было трудным и для рядового спортсмена невыполнимым. Не очень это просто координировать работу рук, глаз и мозга, вися вниз головой. Чиун считал нужным научить Римо действовать в любых условиях, независимо от обстановки. Работали они так: Чиун кидал мяч Римо, тот должен был поймать его и откатить обратно Чиуну, который стоял в шести футах. А за это время Чиун должен был успеть взять из кучи другой мяч и послать его Римо. Справа-слева; сверху-вниз; медленно-быстро... Римо поймал все мячи; в нем уже начало зарождаться чувство гордости и удовлетворения, которое приносит удачно выполненная работа. Он знал, что сегодня может рассчитывать на скупую похвалу типа "нормально". В устах Чиуна это было равносильно дифирамбу. Лишь однажды Чиун позволил себе увлечься и произнести что-то вроде: "Отлично". Однако он тут же спохватился и добавил "... для белого человека". Чиун отвел руку назад, чтобы бросить очередной мяч, когда диктор объявил о смерти Бараки. Услышав это, Чиун бросил мяч с такой силой и злостью, что Римо не успел увернуться, и мяч попал ему прямо в лицо. - Чертов мяч! - взвыл Римо. Но Чиун этого не видел и не слышал. Он повернулся, отошел к радиоприемнику и встал близ него, сжимая и разжимая кулаки. "... Тело выдающегося вождя было найдено в самом сердце пустыни, близ дороги "Барака Мемориел", ведущей к горам Геркулеса. Генерал-лейтенант Джафар Али Амин, взявший на себя руководство страной, объявил национальный траур. Генерал Али Амин обвинил в убийстве полковника Бараки подлых сионистских свиней, финансируемых американскими империалистами. "Чтобы справиться с Баракой, им пришлось нанять дюжину наемных убийц", - сказал генерал-лейтенант. Повсюду были видны следы сопротивления. Президент сражался до последнего, но силы были слишком неравными. Мы отомстим за полковника Бараку". - Черт побери, Чиун. Ведь больно... - сказал он, потирая щеку. - Тихо! - скомандовал Чиун. Римо замолчал и прислушался. Под конец диктор сказал, что радиостанция делает перерыв на три минуты, чтобы люди могли развернуть свои молитвенные коврики, вознести молитвы Аллаху и почтить память полковника Барака. - Олл райт, Чиун. - Римо настроился на добродушный лад. - Барака приказал долго жить. Тебе теперь меньше работы. - Это сделал он. Он! - Голос старца звучал холодно, сердито и сдержанно. Римо недоуменно поднял плечи: - Ну и что? - А то, что долги, которые числятся за Мастером Синанджу, должен оплатить он сам. Это был мой контракт, по которому я был должен вернуть Адрасу корону. Нуич отнял у меня право выполнить этот контракт. В глазах предков я буду выглядеть неудачником. Он опозорил меня. - Будет тебе, папочка! Все не так страшно. - Все хуже, чем ты думаешь. Это равносильно предательству. Мог ли я ожидать этого от члена нашего Дома? Диктор повторил бюллетень. Чиун прослушал его вторично, будто надеясь: вот сейчас диктор скажет, что произошла ошибка. Однако его надежды не оправдались: Барака был мертв. Чиун ознаменовал трехминутную паузу мощным ударом своей правой руки по приемнику, разнеся его деревянный корпус в щепки. Каким-то чудом приемник продолжал вещать. Взглянув в лицо наставника, Римо увидел, что за эти минуты он будто постарел на двадцать лет. Старец повернулся и медленно пошел через всю комнату. Потом он сел на пол, лицом к окну. Пальцы его были молитвенно сложены. Он молча смотрел вверх, на небо. Римо понял, что ничем не сможет развеселить его и что слова сейчас бесполезны... В номере зазвонил телефон. Благодаря небо за эту передышку, Римо взял трубку. - Римо! Какого дьявола... Что вы там вытворяете? - кричал Смит. - О чем это вы? - осторожно спросил Римо. - Нам сообщили, что Клогг и большинство его людей мертвы. И агент ЦРУ: чернокожая девушка. А теперь - Барака! С чего это вы так разбушевались? - Это не я, - сказал Римо. - Во всяком случае, не один я. - Хватит уже, остановитесь! - сказал Смит. - Я снимаю с вас задание, касающееся эмбарго. Американское правительство намерено вступить в переговоры с новым президентом и действовать исключительно политическими методами. Я хочу, чтобы вы и Чиун возвращались домой. - Немедленно. Римо взглянул на Чиуна, потерянно сидевшего у окна. - Вы меня слышите? - повторил Смит. - Я приказываю вам обоим вылетать. Прямо сейчас. - Я вас слышу, - сказал Римо. - Только все это чепуха: у нас здесь еще остались дела. Он повесил трубку и посмотрел в сторону Чиуна. Старец был охвачен грустью, которую ни Римо, ни кто-либо другой не мог разделить. Она принадлежала только ему, Чиуну. Мастер Синанджу был тем, чем его сделали исторические традиции. Точно так же Римо был Римо и должен поступать сейчас в соответствии со своим долгом. Ему поручили повернуть нефтяной поток в сторону Штатов. Он сделает свое дело, и, если получится, этим самым он поможет и Чиуну. Римо знал, что наставник хочет побыть один. Он тихонько вышел из номера и прошел пешком четыре квартала до президентского дворца. Там ничего не изменилось, только флаг был приспущен; флагшток, как заметил Римо, начинает шататься. Огромная городская площадь заполнялась народом - люди, вероятно, ждали обращения нового правителя, генерал-лейтенанта Али Амина. Римо тоже захотелось послушать, что интересного скажет он в своей первой речи. Римо обошел здание сзади. Уложив шестерых стражей и взломав четыре двери, он вошел к новому президенту Лобинии, генерал-лейтенанту Али Амину. Тот взглянул на вошедшего, и его рука невольно потянулась к правой щеке, где была видна глубокая царапина, обещавшая превратиться в красивый белый шрам. - Это хорошо, что вы меня помните, - сказал Римо. - А теперь послушайте, что вам надо делать, если хотите остаться в живых. Пока Римо объяснял генералу Али Амину программу его действий, в номер гостиницы принесли для него записку. А было это так. Находясь в своей комнате, Чиун услышал стук в дверь и потом какой-то звук: будто под дверь что-то подсунули. Чиун прошел в смежную комнату и увидел на полу белый конверт без надписи. Он поднял его, осмотрел со всех сторон и потом вскрыл. На небольшом листке бумаги хорошо знакомым ему почерком было нацарапано всего несколько слов: "Мерзавец Римо! Я жду тебя в оговоренном месте. Н.". Долго держал Чиун в руках эту бумагу, словно вбирая в себя выраженные в ней чувства, как будто из текста записки мог извлечь больше того, что в ней написано. Затем он бросил записку на пол и пошел к себе. Легенды Синанджу гласили, что поединок должен состояться в месте мертвых животных, и он знал теперь, где это место. Хотя даже он не смог бы объяснить, как пришло к нему это знание. И неважно, что вызов брошен Римо. Для Мастера Синанджу существует лишь один способ вернуть себе утраченный авторитет: наказать человека, отнявшего у него законное право на выполнение долга - устранение полковника Бараки с лобинийского трона. Только это и осталось теперь Чиуну. Он не спеша переоделся в черную пару, напоминающую костюм для каратэ, и сунул ноги в сплетенные из ремня сандалии. Потом открыл дверь и сошел вниз. Спустя несколько минут насмерть перепуганный водитель такси изо всех сил жал на "железку", направляясь по центральной дороге в пески, к главным нефтяным запасам Лобинии - "месту мертвых животных". Когда-то давно миллионы животных умерли здесь, и из их останков родилась нефть для будущих поколений, без которой не могут обходиться их глупые страны. Он, Чиун, может сегодня умереть. Неужели от него не останется ничего, кроме нескольких капель нефти? Даже памяти? Водитель такси, чей счетчик Чиун сорвал со щитка голыми руками, с опаской оглянулся на пассажира, молча смотревшего прямо перед собой, и через силу улыбнулся: - Может, послушаем радио, сэр? Ответа не последовало. Приняв молчание за знак согласия, а больше для того, чтобы заглушить свое громкое дыхание, водитель повернул ручку настройки. Тот же диктор сказал: "Генерал Али Амин только что выступил с обращением к народу Лобинии с балкона своего дворца. Он провозгласил следующие основные шаги: Первое - снять эмбарго на поставки нефти Соединенным Штатам. Второе - в целях обеспечения внутреннего согласия и ускорения процесса интеграции Лобинии в мировое сообщество генерал Али Амин послал королю Адрасу приглашение участвовать в формировании нового правительства; таким образом, в Лобинии устанавливается смешанная форма правления: монархия вкупе со свободным волеизъявлением народа. Да здравствует генерал Али Амин! Да здравствует король Адрас!" Чиун слушал и улыбался: Римо сделал это ради своего наставника. Римо - по-настоящему добрый мальчик. Чиун был счастлив, что он сам, а не Римо идет в пустыню, чтобы принять вызов Нуича. ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ В двухстах ярдах от гигантского нефтехранилища Чиун велел таксисту остановиться, сказал ему, что плату он получит на небесах, и ступил на обжигающий лобинийский песок. Как он и думал, склад был заброшен. Ни людей, ни признаков какой-либо деятельности. Нуич явно не хотел, чтобы ему помешали. Чиун медленно двинулся к цистернам. Ноги его шагали по раскаленному песку, не чувствуя жара. Сердце старого корейца было преисполнено печали и гнева: родной сын его брата, член Дома Синанджу пытался осрамить его, Чиуна, убив Бараку. Смерть была бы слишком легким наказанием для ослушника, к тому же смерть - единственный вид наказания, на который Чиун не имеет права. В течение многих столетий действует непреложное правило, согласно которому правящий Мастер Синанджу не может лишить жизни ни одного жителя их деревни. Правило это было установлено для того, чтобы оградить жителей от тирании благодетеля, буде он пожелал бы сделаться их тираном. У Чиуна связаны руки, и Нуич, что было хуже всего, знал это. Кроме того, Нуич более чем вдвое моложе Чиуна. Он имел доступ к секретам Синанджу с малых лет, когда был избран и предназначен в преемники нынешнему Мастеру Синанджу. Сегодня ему предстоит испытание. Чиун остановился у громадной цистерны, выкрашенной в красно-белую полосу, и прислушался. Он слышал, как за много миль отсюда легкий бриз ласкал прибрежные пески. Он слышал шорохи, производимые мелкими зверьками, спрятавшимися в свои норки. Он слышал, как движется нефть, тяжело переливаясь по широкой - в четыре фута шириной - трубе, змеящейся среди песков и оканчивающейся здесь, в небольшом бетонном хранилище, откуда эта драгоценная жидкость перекачивается по более мелким трубам в цистерны. А больше ничего не было слышно. Позади длинного ряда цистерн виднелись вышки, сооруженные над действующими скважинами, но и они сейчас бездействовали. Чиун осторожно зашагал по песку к гигантским стальным сооружениям, напоминавшим башни. Не дойдя до них совсем немного, он остановился и осмотрелся. С трех сторон его окружали цистерны, с четвертой стояли вышки. Получался своего рода амфитеатр с ареной посредине. Лучшего места для схватки было не придумать. Чиун сложил руки на груди и заговорил. Его голос отчетливо раздавался в мертвой тиши лобинийской пустыни: - Я, Мастер Синанджу, пришел сразиться лицом к лицу с тем, кто узурпировал мои права. Где тот человек? Видно, он прячется в песках, как струсившая полудохлая ящерица? Пусть он выйдет ко мне! В ответ прозвучал голос, эхом отразившийся от цистерн: - Уходи, старик! Я бросил вызов не тебе, а белому человеку, которому ты выдал наши секреты. Ступай прочь! - Ты опозорил меня, а не белого человека, - ответил Чиун. - Ты опозорил меня и всех моих предшественников. Выходи! - Как тебе будет угодно, - раздался голос Нуича, и вслед за тем появился он сам. Он стоял на нефтяной цистерне, в шестидесяти ярдах от Чиуна. На нем тоже был черный костюм для каратэ. Он простер обтянутые черной тканью руки к пышащему зноем небу и воскликнул: - Ты глуп, старик! Сейчас ты умрешь! Нуич бросил презрительный взгляд на своего дядю и спрыгнул вниз. Очень плавно и легко он приземлился на песок у основания цистерны, снова посмотрел на Чиуна и медленно направился к пожилому тщедушному Мастеру Синанджу. - Ты уже слишком стар! Пора уступить свое место другому. Чиун не пошевелился и ничего не сказал. - А когда тебя не станет, я разделаюсь с твоим учеником, с этим бледным лоскутом свиного уха. Чиун молчал. - Твои лишенные мяса кости растащат стервятники, - продолжал Нуич. Между ними теперь оставалось не более двадцати ярдов, а Чиун все еще продолжал хранить молчание и не двигался с места. И только когда расстояние сократилось до десяти ярдов, старый азиат торжественно поднял руку. - Стой! - вскричал он. Голос его прогремел как гром за сценой, когда по ходу действия должна разразиться гроза. Нуич остановился, будто пригвожденный к месту. Чиун вперил в племянника свой непреклонный взор. - Молись нашим предкам, чтобы они простили тебя, - негромко произнес он. - И особенно моему брату, а твоему отцу, которого ты опозорил. Сейчас отправишься к нему, в иной мир. Нуич улыбнулся: - Разве ты забыл, старик, что не имеешь права убить жителя нашей деревни? Я защищен. - Я так и знал, что ты спрячешься, как женщина, за наши традиции, - сказал Чиун. - Но я не собираюсь их нарушать. Я тебя не убью. - Он сделал паузу. Его узкие глаза сузились еще больше, превратившись в узкие темные полоски на лице, которое теперь казалось маской, олицетворяющей ненависть и неотвратимое наказание. Нуич почувствовал облегчение, услыхав его слова, однако Чиун продолжал: - Я не стану тебя убивать. Я разорву тебя на части и брошу в песках, чтобы солнце довершило то дело, на которое я не имею права. И Чиун сделал шаг в его сторону. Потом еще один... И еще... Нуич попятился назад. - Ты не имеешь права! - вскричал он. - Грязная свинья! Ты смеешь указывать Мастеру Синанджу, что он может делать, а что нет? Он подпрыгнул и бросился на Нуича. Тот повернулся и побежал, рассчитывая спрятаться между цистернами, а потом - затеряться в бескрайних песках. Однако Чиун преградил ему путь. Нуич снова повернул. Он ощутил смерть и слегка наклонил голову. Желтая рука мелькнула над его длинными волосами, ударившись о бок цистерны. Из образовавшейся в ней дыры полилась темная маслянистая жидкость. Нуич перевел дух и в пои